Текст книги "Джереми Полдарк (ЛП)"

Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Он также руководил разграблением второго судна и действовал в таком духе весь день. Свидетель видел, как обвиняемый подошел к прибывшим таможенникам и разговаривал с ними на повышенных тонах, хотя Вайгас и не стоял достаточно близко, чтобы расслышать. Потом он ушел и во время драки не присутствовал. Этим свидетель завершил свои показания. 
Все посмотрели на Росса.

Тот откашлялся. Для него это было только начало. До сих пор он не имел возможности обелить себя в глазах зрителей и лишь критически и невозмутимо отмечал цвет ногтей мистера Генри Булла, уделив этому больше внимания, чем обличительной речи, оценивал возраст и профессии присяжных, не придавая много значения тому факту, что они его судят. Теперь же он должен был заставить себя бороться, должен воспринимать всё это более близко к сердцу, если хочет выжить. Росс так и не разрешил противоречия между советом Клаймера и его собственными намерениями. Но при виде Демельзы понял, что должен бороться.

– Тем утром был сильный ветер, Ник?

Вайгас лукаво сощурился на Росса, его уверенность снова начала улетучиваться.
– Ага, думаю, что так.

– А коттедж Мартина не рядом с твоим, а через один, это так?

– Ага, точно. Между нами коттедж Дэниэлов.

– У тебя, наверное, хороший слух, раз ты так уверен в том, что я сказал, находясь так далеко.

– Ну, не так уж далеко. Я довольно хорошо расслышал ваши слова.

– Ты был обижен, что я не разбудил тебя?

В задних рядах публики раздались смешки.

– Мне без разницы, – угрюмо заявил Вайгас. – Я-то всё равно в этом участия не принимал.

– Но ты провел целый день на берегу?

– Ну, в общем, туда-сюда пробежался. Сходил вниз, глянуть, что там и как.

– А разве ты не принимал никакого участия в разграблении предметов, смытых на берег?

– Нет. Я не такой.

– Никогда?

– Никогда.

– То есть ты живешь на берегу и ни разу не подбирал предметов, которые прибивает к берегу после крушений?

– Ну... иногда. Но не в тот раз. Только не когда и вправду настоящее крушение с утопленниками и всё такое.

– Ты помогал тем, кто тонул?

– Неа.

– Почему же?

– Не видал никого.

– Но ты видел, как я плыл к первому кораблю?

– Ага.

– У меня был с собой канат?

– Может и был. Не помню.

– И что это означает?

– Без понятия. Ничего это для меня не означает.

Росс взглянул на мистера Клаймера, который тут же помотал головой в парике. Нику Вайгасу позволили уйти. Привели еще трех свидетелей, чтобы подтвердить определенные детали истории и слова Ника Вайгаса.

– Вызывается Джуд Пэйнтер, – провозгласил судебный клерк.

Демельза смотрела, как их бывший слуга медленно и бочком пробирается к свидетельскому месту, словно надеется, что его никто не заметит. Она не могла поверить, что Джуд затесался в эту компанию и собирается давать показания против Росса перед лицом закона. Верити предупреждающе положила ладонь на ее руку, поскольку Демельза готова была вскочить. Джуд промямлил присягу и огляделся, чтобы куда-нибудь сплюнуть, но потом призадумался и взглянул на ожидающего мистера Генри Булла.

– Ваше имя Джуд Пэйнтер, и вы живете вместе с женой в деревне Грамблер?

– Ага.

– Расскажите, что произошло утром седьмого января.

– Ну... – Джуд откашлялся. – Я спал со своей старушкой, ну с Пруди, в общем.

– То есть с вашей женой?

– В общем, да, сэр, можно и так сказать, – сконфуженно улыбнулся Джуд, – мы с Пруди спали, когда явился капитан Росс, а он нечасто это делал, а потом я вскочил и отворил дверь, а он как ворвется и говорит, мол, корабль на мель сел на пляже Хендрона. Так что давай, мол, пошевеливайся, так он сказал. Мы всегда были хорошими друзьями с капитаном Россом. Много лет, покуда из мухи не сделали слона и...

– Да-да. Ближе к делу. И что потом?
Джуд обвел налитыми кровью глазами зал, тщательно избегая взглядов публики.
– Так что же было потом?

– Потом он говорит: «Беги и разбуди всех, кого сможешь, на корабле-то наверняка женщины и дети, – так он сказал, – их нужно спасти из морской пучины...»

Несколько секунд слуги закона раздраженно совещались друг с другом.

– Давайте же, припомните как следует, – сказал Генри Булл. – Подумайте еще разок.

Джуд уставился на готическую крышу в поисках вдохновения и облизал губы.

– Ну и?

– Ну, так он и сказал, сэр. Как пить дать.

– А я прошу вас подумать еще разок. Ваши слова не соответствуют тому, что записано в вашем заявлении.

– Чего?

– Вы не говорили такого, когда давали показания королевскому поверенному и его служащим.

– Да?

– Повторите то, что вы говорили с самого начала.

– Дык это самое я и сказал, ни прибавить, ни убавить.

– Вздор. Разрешите, ваша честь? Вы сказали... позвольте зачитать. «Когда капитан Полдарк пришел ко мне в хижину, то велел спешить вниз и разбудить друзей, потому что там кораблекрушение, и чем скорее мы разграбим корабль, тем лучше, пока не появились люди закона». Вот что вы сказали.

Джуд на секунду наморщился, а потом изобразил вид оскорбленной невинности.
– Нет-нет, сэр, отродясь не слыхал, чтоб я произносил такие слова. Ваша милость, даже и не думал ни о чем подобном. Это несправедливо, нечестно, неправильно.

– Напомню вам, Пэйнтер, это заявление вы сделали в присутствии свидетелей и подписались под ним, а перед этим вам его зачитали.

– Я плоховато слышу, – заявил Джуд, простодушно глядя на обвинителя, – так что, видать, они недопоняли, чего я сказал, а я недопонял, чего они пробубнили. Кажись так, да уж наверняка.

Мистер Булл сердито откинул свою мантию и склонился над записями. Он начал опрашивать Джуда по событиям того дня, но вскоре снова начались разногласия и возник еще один сердитый спор.

– Свидетель, а вы знаете, что за наказание полагается за лжесвидетельство? – ледяным тоном поинтересовался судья Листер в ходе этой перепалки.

– Лжесвидетельство? – переспросил Джуд. – Отродясь не делал ничего подобного, ваша милость. Даже не могу написать свое имечко, что уж говорить об остальном. И отродясь не был рядом с теми кораблями, только разок и то, только чтоб протянуть руку помощи тем, кто борется с волнами. Все пытались помочь и...

Судья впился в Пэйнтера долгим пристальным взглядом.
– Не думаю, что этот свидетель поможет вашему делу, мистер Булл.

Мистер Клаймер устало поднялся.
– Могу ли я привлечь внимание вашей милости к тому, что в первый раз, на предварительном допросе, Пэйнтер не предоставлял таких свидетельств, какие дал позже. Он, кажется, отрицает, что знаком с событиями, которые мы рассматриваем.

Последовал сердитый спор, зашелестели бумаги. Но Генри Булл не сдавался.
– Есть еще некоторые важные показания, сделанные позднее, ваша милость. Могу ли я озвучить это свидетелю?

– Хорошо.

– Так, Пэйнтер, – сказал Булл, сверля его взглядом, – припомните события в ночь на седьмое января. Вы присутствовали, когда таможенники и солдаты появились на берегу. В своем заявлении вы утверждали, что обвиняемый, капитан Полдарк, возглавлял нападение на таможенников, и вы видели, как он ударил Джона Коппарда, который упал с тяжелым ранением. Это верно, не так ли? Помните о предупреждении его милости: вы находитесь под присягой. Вас самого могут отправить за решетку!

Джуд облизнул передние зубы и заколебался.
– Нее, – внезапно произнес он чуть слышно, – ничегошеньки об этом не знаю.

– Что? Что такое? – переспросил судья.

– Впервые это слышу, ваша милость. Никогда не произносил ничего подобного. Это неправда. Это выдумки.

Генри Булл глубоко вздохнул и резко повернулся к судье.
– Милорд, прошу разрешить вызвать мистера Танкарда и мистера Бленкоу.

Судья Листер помахал перед лицом душистой веточкой.

– Я напомню вам, мистер Булл, дело Нэирна и Огилви, вы не можете о нем не знать, когда суд без перерыва заседал сорок три часа. Я не намерен такое повторять и здесь, а у вас еще осталась куча свидетелей.

Булл раздраженно запахнул мантию. 
– Милорд, это дело имеет весьма серьезное значение. Этот человек только что выдвинул очень серьезное обвинение против двух младших должностных лиц короны. Мне это кажется важным.

– Мне кажется, мистер Булл, – устало произнес Листер, – что ситуация ясна даже слабоумному. Совершенно понятно, что этот свидетель совершил клятвопреступление в каком-то периоде судебного разбирательства. На ранней ли стадии или сейчас, в вашем деле это не имеет большого значения, так как свидетельства клятвопреступника вряд ли имеют вес. Пожелает ли корона выдвинуть в отношении него обвинения по этому поводу – решат соответствующие должностные лица. Я, разумеется, не стану возражать. Но также совершенно ясно, что этот человек обладает настолько низким интеллектом и ограниченной дееспособностью, что в любом случае будет трудно провести границу между умышленной и врожденной глупостью. Если вы прислушаетесь к моему совету, то удалите его со свидетельской скамьи и продолжите разбирательство.

– Разумеется, как угодно вашей милости, – угрюмо сказал Булл, и Джуда бесцеремонно выпроводили из зала суда.

Глава одиннадцатая

Пока давал показания следующий свидетель, Верити наблюдала за присяжными со своего места. Все они выглядели прилично одетыми, трезвыми на вид мужчинами, большинство среднего возраста, выходцы из мелкого дворянства и торговцы. В общем и целом, в Корнуолле мало кто обвинял Росса в том, что он сделал, или в чем его обвиняли. Кораблекрушения рассматривались как законная добыча, а таможенников презирали и ненавидели. Но Генри Булл слукавил в своем последнем выступлении, и в рядах собственников сейчас царил страх приближающегося шахтерского бунта.

Якобинские клубы, открывшиеся в Англии в поддержку французских революционеров, страшные события в Редрате прошлой осенью, повторяющиеся хлебные бунты, возрастающее недовольство, все эти события усиливали предчувствие надвигающейся беды. Люди копили по двадцать фунтов в год, строили сараи или покупали новые телеги на ферму с чувством неуверенности в будущем. Все это вызывало тревогу, и если мятеж, о котором говоря на суде, сойдет с рук без тяжкого наказания для главаря...

Капитан Кларк занял место свидетеля и описал происходившее на берегу той ночью, прямо как Данте описывал свой ад: пылают огромные костры, сотни пьяных мужчин и женщин скачут и дерутся, мулы нагружены добычей с корабля, так что аж шатаются, на бедных жертв кораблекрушения нападают, а он вместе с двумя другими мужчинами, обнажив саблю и нож, охраняет пассажиров, чтобы уберечь их не разорвали на куски.

Когда он закончил, в суде наступила непривычная тишина. Моряк очень ярко живописал сцену, и казалось, что присутствующие так и представили её себе, некоторые, похоже, поразились, что сельские жители способны зайти так далеко.

– Капитан Кларк, – в конце концов нарушил молчание Росс, – вы можете вспомнить, как я подошел к вам на берегу и предложил приютить вас и ваш экипаж на ночь в моем доме?

– Конечно, помню, сэр, – ответил Кларк, – это был первый акт милосердия, оказанный нам в ту ужасную ночь.

– Вы воспользовались им?

– Да, разумеется. Нас было девятнадцать, и все мы провели ночь в вашем доме.

– С вами хорошо обращались?

– Превосходно.

– А когда вы были на берегу, вы видели или слышали, чтобы я подстрекал кого-нибудь разгромить ваш корабль?

– Нет, сэр. Могу сказать, что везде было темно, кроме как вокруг костров, но я не видел вас, пока вы не подошли и не предложили нам кров.

– Благодарю вас, – Росс перегнулся и шепотом посоветовался с мистером Клаймером. – Капитан Кларк, вы видели, как я встречался с сержантом драгун?

– Да.

– Мы повздорили?

– Насколько я помню, вы предупредили его не спускаться на берег, и он услышал ваше предупреждение.

– Как вы думаете, я предупредил по-дружески, чтобы предотвратить кровопролитие, или...?

– Может, и так. Да. Думаю, так и было.

– Так мы не дрались?

– Нет, при мне – точно нет.

– Я сопроводил вас до дома?

– Да.

– Благодарю вас.

– Капитан, минутку, – заявил Генри Булл, подскочив, когда моряк уже собирался уходить, – как долго обвиняемый находился с вами, когда вы вошли в дом?

– Хм, около десяти минут.

– А когда вы его увидели в следующий раз?

– Часом позже.

– Когда вы видели драгун, были ли с ними таможенники?

– Нет, я не заметил.

– Значит, насколько вам известно, ничто не мешало обвиняемому сразу после вашего обустройства уйти из дома и вступить в стычку с солдатами?

– Нет, сэр.

– Благодарю вас, вызовите капитана Эфраима Тревейла.

Невысокий худой человек занял место свидетеля и заявил, что видел драку с таможенниками и солдатами, подтвердил, что именно Росс возглавлял нападавших, и опознал его как человека, сразившего Джона Коппарда. Насколько Росс знал, он никогда не видел этого человека раньше, но не мог повлиять на его показания. Мистер Джеффри Клаймер передал ему записку с просьбой не давить на враждебно настроенных свидетелей. Затем вызвали Илая Клеммоу, который рассказал ту же самую историю. Росс видел его больше трех лет назад. Он почувствовал, как внутри нарастает гнев.

– Где вы живете, Клеммоу? – спросил Росс, когда настала его очередь задавать вопросы.

Губы мужчины разжались, явив выступающие зубы. Они походили на скрываемые до поры клыки ядовитой гадюки. 
– В Труро.

– Как же вы оказались на пляже Хендрона во время кораблекрушения?

– Я там и не был. Я услышал о первом крушении и пошел посмотреть на забаву.

– Когда-то вы жили на моей земле, не так ли?

– Так.

– Но я выгнал вас, как вы помните, потому что вы являлись источником непрекращающегося беспокойства для своих соседей.

– Вы о том, что выгнали моего брата из его же дома ни за что, ни про что!

– Вы ненавидите меня за это, правда?

Илай осекся.
– Нет-нет. Вовсе нет.

Мистер Клаймер передал Россу записку: «Можете вытрясти из него детали?».

– Скажите, Клеммоу, какой из кораблей потерпел крушение ближе к моему дому? – медленно спросил Росс.

Свидетель нервно облизнул губы, но ничего не ответил.

– Вы слышали вопрос?

– Было темно, когда я туда пришел.

– Какой из кораблей был больше?

– «Гордость Мадраса», – ответил он после долгой паузы.

– Сколько у него было мачт?

– Две или три.

– Откуда вы знаете?

– Мне сказали.

– И больший корабль находился ближе к моему дому или дальше?

Последовала еще одна пауза.

– Полагаю, вы видели костры у Дамсель-Пойнт?

– Да.

– Никаких костров у Дамсель-Пойнт или поблизости не было. Вы ведь не были той ночью на пляже Хендрона, так? Вы не покидали Труро.

– Нет, был. Вы пытаетесь сбить меня с толку!
Лицо Илая Клеммоу побелело от напряжения.

Он собирался продолжить объяснения, но мистер Генри Булл снова встал и прервал его.
– Вы когда-нибудь бывали в море, мистер Клеммоу?

– Ну... это... нет, как говорится, если именно в море, то нет. Но...

– Значит, если вы увидели в темноте на берегу два кораблекрушения на некотором расстоянии друг от друга, то вам было бы сложно сказать, какой корабль больше, раз вы не эксперт в этих вопросах?

– Это точно!

– Без сомнений, гораздо труднее, чем если бы вы активно помогали грабить корабли и нападали на команду?
Илай благодарно кивнул.

– Вы заметили, где именно были костры?

– Нет. Там и сям.

– Как далеко вы находились от места драки между обвиняемым и таможенниками?

– Это голословное утверждение, – заявил Джеффри Клаймер, встав и снова сев одним движением.

– Что именно является голословным утверждением?

– О, прям так же близко, как сейчас к вам.

– И то, что вы рассказали под присягой – это правдивое свидетельство о том, что там произошло?

– Это такая же правда, как то, что я стою на этом месте.

Слабость накатывалась на Демельзу волнами, охватывала ее и исчезала, оставляя после себя дрожь и тошноту. Вызвали таможенника Коппарда, он подтвердил историю обвинителя, но надо отдать ему должное, достаточно туманно рассказал о том, нападал ли на него подсудимый, да и был ли он там вообще. Дал показания сержант драгун. День уже близился к вечеру, и до сих пор не было ни перерыва, ни возможности перекусить. Через полуприкрытые двери с улицы зашли разносчики, и по-быстрому из-под полы приторговывали в задних рядах. Жара и вонь удушали.

Последним свидетелем обвинения оказался Хик, судья, принимавший все письменные показания, включая и заявление Росса. В Труро возникли некоторые затруднения, когда стало известно, что закон ждет от городского совета участия в деле. Некоторые члены городского совета были настроены в пользу обвиняемого и считали, что с их стороны будет несправедливо выступать против него. Другие, такие как преподобный доктор Холс, наоборот, были слишком предвзяты. В конце концов, в качестве представителя выбрали пустое место – Эфраима Хика. Главным образом Хика интересовали бутылки с бренди, но он собрал показания со всей возможной беспристрастностью.

Теперь Хик огласил их, и эти показания оказались чрезвычайно опасными.

Из ответов, которые обвиняемый дал на допросе, следовало, что он полностью признавался в том, что разбудил соседей, когда произошло первое крушение. На вопрос «С какой целью?» он ответил: «В округе было много голодающих семей». 
Вопрос: Вы отвели этих людей к месту крушения? 
Ответ: В этом не было необходимости. Они знали местность не хуже меня.
Вопрос: Вы поощряли их напасть на команду «Королевы Шарлотты»?
Ответ: На команду «Королевы Шарлотты» не нападали.
Допрос продолжился следующим образом:
– Вы были первым, кто ступил на ее борт, и если так, то с какой целью вы это сделали?

– Я хотел посмотреть, какой груз на борту.
– Кто-нибудь из команды был в это время на борту?
– Нет, только один пассажир, мертвый.
– Он был мертв, когда вы оказались на корабле?
– Разумеется. Вы что, обвиняете меня в убийстве?
– Вы помогли вашим друзьям забраться на борт, кинув им веревку?
– Да.
– Вы сделали какие-либо попытки доставить тело погибшего на берег?
– Нет.
– Вы помогали разграбить судно и снести на берег груз?
– Нет.
– Вы присутствовали при этом?
– Да.
– Вы делали какие-либо попытки этому воспрепятствовать?
– Никаких. Я не судья.
– Но вы были единственным присутствующим джентльменом, единственным достаточно авторитетным человеком, который мог остановить мародерство на ранней стадии?.
– Вы переоцениваете мое влияние.

– Вы были среди первых, кто заметил второе крушение?
– Полагаю, что да.
– Вы поощряли своих друзей напасть на команду «Гордости Мадраса»?
– Разумеется, нет.
– Вы стояли рядом и не возражали, когда на нее напали?
– На них никто не нападал, насколько мне известно. По крайней мере, никто из знакомых мне. К тому времени на берегу было множество шахтеров из отдаленных деревень.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Это тот ответ, который я могу дать. Я не способен находиться повсюду одновременно.
– Но вы поднимались на борт «Гордости Мадраса»?
– Да.
– Задолго до того, как предложить помощь морякам?
– За некоторое время до этого.
– Вы одобряли этот мятеж с самого начала?
– Я не считаю это мятежом.
– Так вы одобряли или нет?
– А вы одобряете то, что многие семьи остались без достаточного пропитания, чтобы выжить?

Под конец обвиняемый отрицал, что ему было известно о нападении на солдат и таможенников.

На этом выступления со стороны обвинения завершились.

Со стороны защиты выступили пять свидетелей. Первым были Джон и Джейн Гимлетты, их призвали засвидетельствовать, что обвиняемый не покидал дом после того, как вошел туда вместе с командой потерпевшего крушение корабля. Первый час, пока они разносили потерпевшим бедствие горячие напитки, Полдарк провел у постели спящей жены, которая была серьезно больна. Генри Булл попытался их запугать, но ничего не вышло. Если обвиняемый и покидал дом, то только совсем поздно, гораздо позже нападения. Затем вышел Заки Мартин и Седовласый Скобл, они засвидетельствовали аналогичное поведение Росса в более раннее время. Последним свидетелем выступил Дуайт Энис.

Он не знал, как до сего времени развивалось дело. Солнце вышло из-за туч, проникая через высокие окна. Среди зрителей он заметил огненно-рыжую голову. Значит, она все-таки здесь, как и намеревалась.

Энис чувствовал себя странно – стоять перед Россом и говорить о нем. Через пару секунд он повернулся в сторону судьи.

– Ваша честь, я доктор и лечил жену и ребенка капитана Полдарка, когда они болели тяжелой гнойной ангиной (morbus strangulatorius). В этот период я очень часто находился в доме и знаю, что капитан Полдарк не спал почти неделю. Его единственный ребенок умер, девочку похоронили накануне кораблекрушения. Жена еще была в тяжелом состоянии. Накануне вечером я осматривал его и пришел к выводу, что он находится на грани нервного срыва. Который и имел место, как я полагаю, и все странности его поведения в последующие два дня всецело объясняются этим состоянием.

Наступила тишина. Все превратились в слух. Генри Булл взглянул на Росса, отряхнул мантию и встал. Заявление свидетеля было опасным для обвинения.

– Вы аптекарь, доктор Энис?

– Нет, доктор.

– Как я понимаю, особой разницы между ними нет, особенно в провинции.

– Не могу сказать обо всех провинциях, но разница очень существенная.

– Разве не каждый может назвать себя доктором, если пожелает?

– Нет, он не имеет такого права.

– А какое право есть у вас?

– Я выпускник лондонского медицинского колледжа.

Мистер Булл уставился в окно. Такого ответа он не ожидал.

– Вы довольно далеко уехали, чтобы практиковать, доктор Энис.

– Я корнуолец по рождению.

– Могу я поинтересоваться, сколько вам лет?

– Двадцать шесть.

– И как давно вы получили квалификацию?

– Почти три года назад.

– Три года... И кто обучал вас в Лондоне?

– Я изучал теорию и практику у доктора Фордайса на Эссекс-стрит, акушерство у доктора Лика на Крейвен-стрит и хирургию у мистера Персиваля Потта в больнице святого Варфоломея.

– О, и хирургию! Весьма интересно. А под чьим руководством вы изучали умственные расстройства?

– Ни под чьим.

– Значит, вашу точку зрения на сей счет нельзя рассматривать как весомую, не так ли?

Дуайт пристально посмотрел на обвинителя.
– Как вам должно быть известно, сэр, по этому поводу нет определенных медицинских указаний. Такие знания можно приобрести лишь в результате клинического опыта...

– Которого вам, разумеется, хватает в избытке.

– У меня есть кое-какой опыт. Не могу сказать, что в избытке.

– Безусловно, вы обучались в Бедламе [7]7
  Бедлам (англ. Bedlam, от англ. Bethlehem – Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница), первоначальное название – госпиталь святой Марии Вифлеемской, психиатрическая больница в Лондоне (с 1547). Теперь это название стало именем нарицательным.


[Закрыть].

– Нет.

– Нет? Вы там не были?

– Не был.

– Так значит...

– Я не утверждаю, что капитан Полдарк был нездоров. Я лишь говорю, что, с моей точки зрения, он кратковременно был не в себе из-за горя и недостатка сна.

– И вы готовы оправдать его на таком основании?

– Безусловно. Да.

– Вы считаете, что любого, потерявшего дитя, можно оправдать в подстрекательстве к мятежу прихожан трех приходов, повлекшему за собой потерю собственности и жизней?

– Не думаю, что капитан Полдарк подстрекал к мятежу. Но если он и вел себя несколько странно, то я считаю, это по причине временного помешательства. Он не из тех, кто склонен нарушать закон.

– После вердикта это прояснится, – туманно заявил Булл. – А пока предлагаю вам не прибегать к описанию его характера.

– Я лишь могу дать свое заключение как его доктор.

– Это мы уже слышали. Благодарю вас, доктор Энис.

Дуайт помедлил.
– Я готов подтвердить это заключение всей своей репутацией.

– Мы не знаем, какова ваша репутация, доктор Энис. Но все равно благодарю.

– Минуточку, – вмешался достопочтенный судья Листер.
Дуайт остановился.
– Вы сказали, что сделали это заключение об обвиняемом накануне ночью. На чем основывалось ваше заключение?

– На его поведении, ваша честь. Его замечания были не вполне связными. Когда умерла его дочь, на похороны пришло много людей. Всех сословий, от низших до высших. Видите ли, он пользуется большим уважением. Но из-за болезни жены мистер Полдарк не смог предложить угощение, как это принято на похоронах в Корнуолле, ваша честь. Это сильно сказалось на состоянии духа капитана Полдарка. Он всё повторял и повторял, как сожалеет, что не смог их накормить. Он не был пьян, в то время он пил очень мало. На мой взгляд, дело было лишь в состоянии его рассудка.

– Благодарю, – сказал судья, и Дуайт покинул свидетельское место.

В зале опять поднялась какая-то суета. Люди вставали, потягивали ноги, сплевывали и шелестели бумагами. Но никто не двинулся к выходу, а желающие войти не могли этого сделать. Теперь для подсудимого настала последняя возможность предстать перед судом и присяжными и со всем красноречием – или без оного, как обычно бывало – произнести речь в свою защиту, которую Росс подготовил вместе с адвокатом, и надеяться на то, что она возымеет действие.