Текст книги "Этюд в золотистых тонах"

Автор книги: Уинифред Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Грег заметил, как задрожали руки Сандры. Он дернулся было к ней, но усилием воли заставил себя остаться на месте.

– Когда и где? – спросил Барнс.

– Они позвонят в два двадцать ночи и уточнят место.

– Осталось только выяснить, откуда в этом деле взялся Марч.

– Кассета. Мы нашли кассету, – пояснила Сандра. – Пойдемте, я покажу вам.

Но кассеты в видеомагнитофоне не оказалось. Дискета тоже исчезла. Сандра перетряхнула весь стол, но исключительно для очистки совести, поскольку уже догадалась, на кого списать пропажу. Она медленно выпрямилась и, глядя на Грега глазами разъяренной кошки, опасными глазами, с расстановкой произнесла:

– Зачем весь этот спектакль? Я ведь обещала отдать тебе досье в обмен на жизнь Марго.

– Не понял.

– Пока ты там внизу разыгрывал из себя Ромео, Барнс выкрал документы.

– Сандра, боюсь, у тебя окончательно поехала крыша.

– Но это подло, подло! – твердила она. – Мы же договорились. Я… я поверила тебе.

Слезы злости, отчаяния, разочарования текли по ее щекам. Грег участливо протянул Сандре платок, но она оттолкнула его руку.

– И что же нам делать, Барнс, чтобы заставить эту упрямую ослицу поверить в очевидное? – спросил Грег, пряча платок в карман. – Давай разденемся, что ли, чтобы она могла осмотреть нашу одежду.

И он как ни в чем не бывало принялся расстегивать рубашку. Сандра, остолбенев, следила за его движениями. Барнс, тяжело вздохнув, последовал примеру своего господина.

– Постойте, джентльмены. В этом нет необходимости.

В дверях, ухмыляясь во весь рот, стоял Бад.

– Я, кажется, как всегда поторопился. Немного терпения – и застал бы занимательную сцену. Но увы! Кассета у меня.

Сандра только рукой махнула. Утомленный мозг наотрез отказывался соображать.

– Я ездил в редакцию, чтобы переписать кассету, – продолжал Бад. – Так что теперь она в надежном месте на случай всяких неожиданностей. А я узнал вас, – обратился он к Грегу. – Вы – Грегори Мортимер. Хорошенькие же у вас друзья, нечего сказать.

– Воздержусь от комментариев, – отозвался тот. – Хотелось бы для начала ознакомиться с содержанием таинственной кассеты.

– Прошу. – Бад сунул кассету в видеомагнитофон. – Не будем вам мешать. Пойдем, Финч.

Он отвел ее в гостиную, где принялся опекать, как тяжелобольную. Уложил на диван, подсунул подушку под голову, приволок из кухни пузырь со льдом и водрузил Сандре на лоб.

– Хочешь, чаю заварю? Или, может, виски? Но от его заботы Сандре стало совсем худо.

Комок, застрявший где-то в груди, мешал дышать, теснил сердце.

– А ты поплачь, – шепнул Бад, – легче станет. Вон сколько на тебя всего свалилось, на десятерых хватит. Поплачь, поплачь.

И, словно повинуясь команде, из уголков ее глаз потекли спасительные слезы, побежали, змеясь, по вискам, оставляя за собой блестящие полоски. Они исчезали в волосах, а за ними тут же набегали новые, и, казалось, не будет им конца.

– Не западай так на него, Финч, не надо. – Бад ласково гладил ее пальцы. – Он слишком красив и прекрасно это знает. Заметь, я не сказал – слишком хорош. А красивые, они думают, что всегда правы и всегда терзают. И растерзают, если не остеречься.

Бад перевернул ее руку и нежно поцеловал узкую ладонь. Сандра прижала к себе его кудлатую голову и прошептала:

– Я так люблю тебя, Бад. Только ты не уходи. Не оставляй меня одну.

– Никуда не уйду, Финч. Буду с тобой, сколько ты захочешь.

– Гхм!

Бад вскочил, словно подкинутый невидимой пружиной. Сандра быстро пригладила волосы и вытерла опухшие глаза. Грег, покусывая губу, наблюдал идиллию с верхней ступеньки лестницы. Руки в карманах, на лице непроницаемая маска.

– Извините, что помешал. Оставил старину Барнса зализывать раны. Его здорово задело.

– Но не тебя! – выпалила Сандра, мгновенно воспламеняясь. Определенно, он действовал на нее как красная тряпка на быка.

– Конечно нет, ведь для этого надо иметь сердце. Это ты хотела сказать?

– Именно!

Но Грег явно не собирался принимать вызов. Брошенная Сандрой перчатка так и осталась не поднятой. Он заговорил, обращаясь исключительно к Баду, будто Сандры в комнате и не было.

– Да, это, безусловно, тот самый Марч, который здорово нагрел моего отца на реставрации Египетского зала в Лайм-Парке. Мы знакомы уже не первый год, но похищения людей и шантажа я от него не ожидал. – На лице Грега появилась презрительная гримаса. – Думаю, что смогу уладить это дело, – добавил он, коротко взглянув на Сандру.

Она ответила ему пронзительным, испытующим взглядом.

– Значит, ты все же их знаешь?

Грег поморщился, как от зубной боли или от чрезмерного внимания надоедливой осы.

– Дело вовсе не в этом. Мне кажется, что, кроме Марча, нам никто не угрожает.

Бад подметил словечко «нам» и усмехнулся. Шустрый молодой человек, уже кует команду. Сам же ее возглавит, не иначе. Неужели все это ради Сандры или просто развлекается от нечего делать?

– Вы заметили, как легко этот Скунс сдал Марча? – продолжал между тем Грег. – Если бы Марч представлял для них хоть какую-то ценность, Скунс не уступил бы так легко. И эти его слова: «Сдал вам одну крысу, так еще с десяток набежит. Нон олет!» – Он поднес к носу сложенные щепоткой пальцы. – «Не пахнет!» В смысле – деньги не смердят, на чем бы их ни заработали.

– Он этого не говорил! – воскликнула Сандра.

– Говорил. Внимательнее надо было слушать.

– Не говорил! Я же прекрасно помню…

Бад положил ей руку на плечо, призывая к молчанию, и Сандра тут же прикусила язык. Грег наблюдал за ними, мрачнея лицом. Его жутко раздражал этот тощий патлатый парень; который, похоже, имел большое влияние на Сандру.

– И какой же вывод вы делаете из всего этого? – спросил Бад, продолжая удерживать Сандру за плечо.

– Что за Марчем никто не стоит. Он в одиночку спасает свою шкуру. И это дает нам шанс на благополучный исход. Я могу использовать свое знакомство с ним и…

– А если бы его прикрывали ирландские террористы, ты бы, конечно, побоялся сунуться! – Сандра раздраженно стряхнула руку Бада.

– Прекрати, Финч! Это же глупо в конце концов.

– Это было бы бессмысленно, мисс Финчли, – процедил сквозь зубы Грег. – Вам должно быть известно, что боевики ИРА не отпускают заложников. То, что вы все еще живы, – яркое доказательство моей правоты.

В комнате повисло тягостное молчание. Бад внимательно разглядывал Грега, очевидно взвешивая все «за» и «против». Сандра отошла к окну и принялась выстукивать пальцами на подоконнике какой-то синкопирующий ритм. Бад шагнул к Грегу и протянул ему руку со словами:

– Вы можете поступать по своему усмотрению. И знайте, что мы благодарны вам за помощь.

– Я могу взять кассету? – спросил Грег, игнорируя дружеский жест Бада.

– Пожалуйста.

– Могу ли я обещать Марчу, что это дело не будет иметь продолжения?

– Да, – отозвалась от окна Сандра.

Бад промолчал.

Грег вышел из комнаты, даже не попрощавшись. Сандра уткнулась лбом в стекло.

– Он ушел? – глухо проговорила она.

– Да.

– Что со мной происходит, Бад? – Голос ее звучал жалобно, будто у растерянного ребенка. – Веду себя, как последняя дура.

– Да уж, – печально констатировал он. – Ты просто втрескалась в него, как кошка.

– И это любовь?! – вскричала Сандра. – Да я готова царапаться и кусаться, стоит ему только открыть рот.

– Бывает и такое, – философски заметил Бад.

Марго появилась через три часа, когда они уже извелись в ожидании. Она неслышно возникла на пороге кухни, где Бад, Сандра и Барнс наскоро перекусывали, просто стояла и смотрела на них. Лицо слегка осунулось и побледнело, под глазами притаились усталые тени, а в остальном это была прежняя Марго, прекрасная даже в изрядно помятом платье.

– Привет! – сказала она и улыбнулась одними глазами, как только она одна и умела делать.

Сандра издала торжествующий вопль, который мог бы соперничать с боевым кличем команчей, в два прыжка преодолела расстояние до двери и повисла на шее Марго.

– Осторожно, чертенок, ты меня уронишь! – шутливо отбивалась та.

Но Сандра не слушала и целовала, целовала ее куда придется: в щеки, в губы, в уши, в нос.

– Бад, посмотри, это она! Барнс, познакомьтесь с моей Марго!

Старик поднялся со стула и отвесил церемонный поклон.

– Глазам своим не верю! – кричала Сандра, захлебываясь от восторга. – Он все-таки сделал это! Он… А где?..

Она вгляделась в дверной проем, надеясь увидеть…

– Грег подвез меня и уехал, – пояснила Марго.

– Уехал? Но почему?

Сандра, не дожидаясь ответа, бросилась вон из кухни. Он здесь, он не мог просто так уехать. Он ждет ее, и на этот раз она не обманет его ожиданий.

Но улица была пуста. Сандра метнулась направо, налево, понимая, впрочем, что все напрасно. Грег не вернется. Она перегнула палку, и та с треском переломилась.

– Он не вернется, – сказала она вслух и удивилась обреченности, прозвучавшей в голосе. – Он не вернется никогда.

Когда она вошла в кухню, Марго уже рассказывала о своих злоключениях. Щеки ее раскраснелись, тон повествования, внешне спокойный, изредка звенел натянутой струной. Тогда Бад, восторженно ловивший каждое слово, касался ее руки, словно хотел сказать: «Я здесь, и ничего дурного больше не может случиться». И Марго отвечала ему благодарным пожатием.

На Сандру никто не обратил ни малейшего внимания. И слава Богу, подумала она. Если меня сейчас о чем-нибудь спросят, я закричу.

– Они с упоением расписывали, как расправятся со мной, – рассказывала Марго. – Предлагали столько экзотических способов, что это звучало немного по-опереточному. Впрочем… – Она запнулась, нахмурившись. Бад судорожно стиснул ее руку. – У человека, который сторожил меня, был вид настоящего бандита. Как знать, чем бы все закончилось, если бы не Грег.

– Вам надо отдохнуть, – сказал Барнс, вставая. – Я и так уже слишком задержался.

– Я вызову такси, – предложил Бад.

– Не стоит, сам доберусь. Вам и так сегодня досталось. – Старик склонился над рукой Марго. – Дорогая мисс Сомерсет, надеюсь, это не последняя наша встреча. Сандра, до свидания. – Он вышел в сопровождении Бада.

– Чудесный старикан, – улыбнулась Марго, сжимая ладонями виски. – Исчезающая порода. И Грег мне очень понравился.

Сандра пробормотала что-то нечленораздельное.

– А знаешь, – сдавленным голосом продолжала Марго, – это Марч «заказал» Алека. Он сам признался. И пообещал с тобой сделать то же самое. А мы ничего не можем предпринять. Страшно, правда?

– Правда, – отозвалась эхом Сандра. – Но мы обещали Грегу…

– Чепуха! – раздался у них за спиной голос Бада. – Я ничего подобного не обещал.

Глава четвертая
Потери

Тонкая струйка дыма поднималась, змеясь, к потолку, свивалась в кольца, медленно раскручивалась спиралью и таяла. Грег забавлялся, наблюдая за ее причудливой игрой, напоминающей чувственный восточный танец.

– Сколько в ней эротики, с ума сойти!

Он уже был изрядно пьян, да еще, кажется, накурился какой-то дряни, которую ему подносила женщина в струящемся прозрачном одеянии. Грег осторожно брал косячок губами и глубоко вдыхал. От этого или просто сама по себе комната приобретала четвертое измерение: стены раздвигались, потолок улетал в запредельные дали, во все стороны разбегались бесконечные лабиринты. Он будет блуждать по этим призрачным лабиринтам, пока не превратится в призрак и не исчезнет в их зыбкой глубине…

Из углов скалились хищные бархатные морды орхидей. Грег ощерил зубы и зарычал.

– Волчище! Неуемный волчище! – пропел над ухом женский голос.

Эта женщина была ему смутно знакома. Они когда-то занимались любовью, он не помнил толком почему, ведь она совсем не возбуждала его. Длинная, тощая, с выпирающими косточками и пунцовыми пятнами сосков на несуществующей груди. На лысой голове татуировка – змейка разевает жаркую пасть, вот-вот проглотит. Шалишь, милая, я тебе не по зубам.

Женщина завозилась с застежкой его брюк, Грег без интереса наблюдал за ее манипуляциями.

– Уау! – простонала она и с шумом втянула в себя воздух.

Ему показалось, что между тонких губ мелькнул узкий раздвоенный язычок. В памяти тут же всплыло ее имя, чумовое, как и она сама. Снуки. Подиум, самолет, Италия. Он, что, сейчас тоже в Италии?

В ее руке неизвестно откуда появилась крошечная коробочка. Белый порошок полился тоненькой струйкой на возбужденное естество Грега, и он брезгливо сморщился.

– Ненавижу кокаин. Меня от него пучит.

– Противный! Так и норовишь кайф сломать.

Она принялась шумно снюхивать порошок. Звук был омерзительный, хлюпающий, жадный. Гадость какая, мелькнуло в мутящемся сознании Грега. Пользуется мною, как каким-то дешевым жиголо.

– Слизывай немедленно всю эту дрянь! – заорал он. – Всю, до последней крошки!

Потолок стремительно полетел на него с запредельной высоты. Грег увидел в нем отражение своего искаженного лица с бешено выпученными белками глаз и… Больше он ничего не помнил. Неимоверной силы взрыв разнес его тело на тысячи бесформенных кусков.

Бад припарковал машину у серого многоквартирного дома на Мидлсекс-стрит и сверился с адресом. Все точно. Сейчас здесь было тихо и уныло, как это обычно бывает на окраине большого города. Трудно было представить себе, что по воскресеньям эта и еще несколько прилегающих улочек взрываются красками и шумом самой большой в Лондоне толкучки – рынка Петтикоут-Лейн.

С раннего утра сюда подъезжают колонны грузовичков, груженных всякой всячиной, торговцы раскидывают свои палатки и выкладывают самый разнообразный товар. Торгуют в основном пакистанцы и индусы, приехавшие в Англию в поисках лучшей жизни, но много и аборигенов. Часам к десяти утра яблоку негде упасть – на Петтикоут-Лейн приезжает отовариться весь Лондон. Цены раза в три ниже, чем в магазинах, а выбор куда богаче. Говорят, здесь можно купить все, от наперстка до паровоза.

Бад помедлил у машины, пытаясь сосредоточиться на деле. Его мысли были устремлены к Марго, и он ничего не мог с этим поделать. Бад уехал из Кенсингтона, унося на губах ее поцелуй, нежданный и оттого еще более пьянящий. Они проговорили всю ночь, причем Марго и Сандра по очереди и вместе пытались отговорить его от дальнейшей «раскрутки» Марча. Бад упирался. Наконец Сандра не выдержала и ушла спать.

Оставшись одни, Марго и Бад вдруг замолчали. Как-то стало нечего сказать друг другу. Все аргументы исчерпаны. Бад смотрел на тонкий профиль Марго, на ее рассыпавшиеся по плечам волосы и мечтал только об одном: зарыться в них лицом, вдохнуть их нежный аромат и шепнуть ей… Что? Она ведь и так все знает.

Марго повернулась к нему. Ее волшебные синие глаза смотрели прямо в душу, абсолютно беззащитную сейчас. Узкая теплая ладонь накрыла его руку, Бад не выдержал и прикоснулся к ней губами.

– Ты знаешь, что помогло мне выдержать? – тихо спросила Марго. – Я вдруг почувствовала твою любовь. Это было как вспышка, как озарение. Они угрожали мне, пугали чудовищными пытками, но я уже знала, что неуязвима. Они ничего не могли сделать со мной, понимаешь? Ты вправду так сильно меня любишь?

– Еще больше.

– Тогда обещай мне… – она сжала его руку, – обещай, что ничего не будешь предпринимать. Я прошу тебя, я требую. Алека все равно уже не вернешь.

– Ты очень любила его?

– Очень. Он был мужчиной моей жизни – муж, друг, любовник, поразительный собеседник. Когда его не стало, мне казалось, что я своими руками убью мерзавца, который отнял у меня Алека. Я ведь уже тогда знала, что никакой аварии не было, было убийство. Слава Богу, я быстро поняла, что месть лишь иссушает душу. Убив Алека, этот человек подписал себе приговор. А судить – не наше дело. Ты понимаешь?

– Не уверен.

– Ты вынуждаешь меня сказать больше, чем я хотела. Ты мне нужен. Я не хочу тебя потерять.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди и затрепыхалось где-то у горла. Бад рванулся было к ней, но Марго удержала его решительным жестом.

– Уходи сейчас, пожалуйста, а то я наговорю лишнего, и мы оба будем потом жалеть об этом.

Она проводила его до двери, став вдруг отстраненно сдержанной, почти чужой. Будто и не было этих слов, вернее, были лишь слова, звук, за которым пустота. Раздавленный, ошарашенный, Бад вышел на улицу.

– Бад!

Он с надеждой обернулся. Лицо Марго было непроницаемо, как белый лист бумаги, на котором можно написать все, что угодно: безразличие, нежность, холодность…

– Тогда мне показалось, что ты поцеловал меня, – донесся до него голос Марго. – Я хочу вернуть тебе поцелуй.

Одним прыжком он очутился рядом с ней, заглянул в глаза и понял, что не ослышался, что все – правда. Ее губы приоткрылись, будто лепестки распускающейся розы. Какая-то мощная сила бросила их навстречу друг другу, слила воедино в объятии. Бад чувствовал, что шалеет, задыхается, теряет голову. Он целовал Марго, как безумный, как подросток, свихнувшийся от первой любви, и она отвечала ему.

Все кончилось так же неожиданно, как началось. Марго еле заметно отстранилась, облизнув припухшие от его безумств губы. Господи, как он любил ее в эту минуту! Все бы отдал, чтобы остаться рядом, но по взгляду понял – нельзя.

– Не торопи меня. Пожалуйста, – попросила она и подтолкнула его. – Ну иди уже, иди…

И сейчас, когда Бад стоял на заплеванном тротуаре Мидлсекс-стрит, голос Марго еще звучал в его ушах, поцелуи горели на губах, а сердце стучало в висках, мешая думать. Он обещал Марго забыть про Марча, а сам первым делом разыскал адрес Скунса и примчался сюда.

Бад толком не знал, зачем это делает, вернее, не хотел знать. И гнал от себя свербящую мыслишку, что если раскрутит до конца дело Марча, то окончательно похоронит Алека Финчли. Какой же я все-таки червяк, брезгливо подумал Бад. Борюсь с человеком, который уже два года как умер. И ведь он мне даже нравится, по крайней мере то, что я знаю о нем, вызывает уважение. Все дело в том, как Марго говорит об этом человеке: будто о живом, словно неприкаянный призрак Алека не отпускает ее.

Бад ничуть не заблуждался насчет Марго. Сегодняшний всплеск был всего лишь следствием стресса, жаждой участия и тепла, не более. И он вовсе не собирался пользоваться ее минутной слабостью, ему нужно совсем другое: ее любовь, ее душа, ее сердце. А они до сих пор принадлежат Алеку. Прояви он сегодня немного настойчивости, и мог бы остаться у нее, насладиться ее великолепным телом и доставить удовольствие ей. Но уже наутро Марго пожалела бы о своей слабости, и для Бада все было бы кончено. Такую женщину, как Марго, надо завоевывать медленно, настойчиво и осторожно. Так берут в осаду неприступную крепость или приручают тигрицу.

Бад взбежал на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки – лифт почему-то не работал, – и нажал кнопку звонка. Через некоторое время за дверью раздались шаркающие шаги, и надтреснутый женский голос спросил:

– Кто?

– Я к мистеру Пирсу.

– Кто? – повторили из-за двери на той же ноте.

– Алек Финчли, – выпалил Бад, даже не успев удивиться собственному неожиданному ходу. – Ищу Скунса.

Дверь открылась, но только на длину цепочки. В образовавшуюся щель Бад мог лицезреть мутно-серый глаз, окруженный мелкими морщинками, довольно объемистую отвислую грудь и кусок засаленного фартука. Редкостное чучело.

– Мистер Пирс здесь давно не живет, – сообщила обладательница всех вышеуказанных прелестей.

– А где?

– Не знаю. Он звонит иногда. Могу передать, что вы заходили.

– Так передайте.

Выражение ее лица не изменилось. Бад сунул ей в руку десять фунтов. Никакого эффекта. Еще десять. Мутный глаз ожил.

– Как, говорите, вас зовут?

Бад чуть не сунул ей свою визитку, но вовремя опомнился и, вырвав листок из блокнота, написал на нем фамилию Алека и два, уже своих, телефона: домашний и редакционный.

– А нельзя ли сделать так, чтобы он позвонил вам сегодня? – на всякий случай осведомился Бад.

Глаз уставился на него с уже знакомым «никаким» выражением. Правда, на этот раз хватило десяти фунтов, чтобы вернуть его к жизни.

Хорош я буду, думал Бад, сбегая по лестнице, если леди таким образом просто-напросто заработала себе на масло к хлебу. Ну да ладно, к непредвиденным издержкам профессии надо относиться философски.

Бад запрыгнул в машину и рванул с места. Надо еще успеть предупредить секретаршу редакции, сдобную пышечку Пэм, чтобы переадресовывала ему все звонки на имя Алека Финчли. И купить три дюжины алых роз, послать их Марго.

Марго! У него сладко заныло под ложечкой. Погруженный в мечты, Бад не заметил, как от тротуара отчалил незаметный серенький автомобильчик и, крадучись, последовал за ним.

– Надо же, ты так и не ложилась! – воскликнула Сандра, спустившись утром к завтраку. – Чем занималась?

– Целовалась с Бадом. – Голос Марго звучал вполне беззаботно, хотя на самом деле на душе кошки скребли.

– И все?

– Пока все.

Глаза их встретились, сцепились и разошлись. Сандра пожала плечами и принялась намазывать тост маслом.

– Только не надо так на меня смотреть, – попросила Марго. – Думаешь, я слишком стара для подобных романов?

– Я ничего такого не думаю. Ты не старая и очень красивая, куда красивее меня. Меня не это беспокоит.

– А что? То, что он на двенадцать лет меня моложе? Так я же замуж за него не собираюсь.

– Бад тебя любит.

– Ничего. Полюбит-полюбит и перестанет.

Синие глаза Марго потемнели и стали почти черными. Меж бровей появилась жесткая складка, но Сандра не заметила этих перемен.

– Вот видишь, какая ты эгоистка! Совсем о нем не думаешь.

– О нем? Лихо! Я думаю обо всех: о тебе, об Алеке, теперь вот должна думать о Баде – это нормально. Но стоило мне подумать о себе… А ты знаешь, что у меня два года уже не было мужчины, что я выматываю себя работой, чтобы не думать ни о чем, а на досуге снимаю стресс с помощью душа, а сама представляю, что со мной Алек. После этаких медитаций очень хочется повеситься.

Марго замолчала, глядя перед собой сухими глазами. Сандра быстро подошла к ней, опустилась на колени и обхватила руками, крепко-крепко. Спрятала лицо куда-то под локоть Марго и забормотала:

– Прости, прости, прости… Делай, что хочешь. Ты все равно самая лучшая.

А Марго, улыбаясь, гладила ее по волосам и думала, что девочка во всем права и не надо ничего начинать с Бадом. И еще думала, что все равно начнет, потому что любовь, как наркотик, нюхнул раз, другой – и увяз. Вот и она не может уже обойтись без его восторженных глаз, которые видят ее одну, не может и не хочет. Она не любит Бада и, наверное, никогда не полюбит, так хоть погреется у его огня.

Лежать в траве было жестко и щекотно. И, что самое досадное, почесаться никак нельзя, потому что тело его было разорвано на куски и каждый кусочек жил своей отдельной потаенной жизнью.

А на лужайке, где он так неосмотрительно растерял себя, буйствовало лето, купаясь в теплых солнечных лучах и медвяном запахе клевера. Порхали разноцветные бабочки, трепеща волшебными крылышками; раскатисто гудя, сновали деловитые шмели; зигзагами носились прозрачные стрекозы. И среди всего этого великолепия бродила Сандра, почему-то одетая в белое кисейное платье времен королевы Виктории и белую же широкополую шляпу с лентами. Черт побери, совсем не в ее стиле, а красиво! Она прижимала к груди руки, скорбно качая головой, и лицо Сандры было сосредоточенно и печально.

– Ах-ах, – говорила она, хмуря бархатные брови. – Он совсем распался. Боюсь, его уже не собрать.

Она легко, как бабочка, присела около его головы и взяла ее в руки, туго затянутые в перчатки. Прикосновение было шелковистым и прохладным, но бездушным. Так берут вещь.

– Бедный, бедный Йорик! – произнесла она, и в голосе ее прозвучала окончательность приговора.

– Нет, Сандра, нет! – закричал он. – Оживи меня поцелуем настоящей любви, и я снова стану прежним. Сандра! Сандра!

Но из разинутого рта не донеслось ни звука. Этот отчаянный крик, призыв о помощи, прозвенел только в нем самом. Сандра ничего не услышала. Она разжала руки, и голова покатилась по траве. Сияющее небо завертелось перед глазами, все быстрее, быстрее, быстрее…

Грег с трудом разлепил тяжелые веки. Перед ним качалась бритая голова на длинной тонкой шее. Глаза, подведенные до самых висков белым, навевали мысли о балагане. Не хватало только шапки с бубенчиками.

– А-а… Это опять ты, Снуки… – Грег с трудом ворочал языком, который лежал во рту сухой и плоский, как прерия, вытоптанная бизонами.

– Узнал-таки, любовничек, – глумливо улыбнулась она. – И на том спасибо. Это ж надо! Трахает меня всю ночь и при этом зовет какую-то Сандру. Первый раз в моей многолетней практике. Кто такая?

– Не знаю, – быстро ответил он.

– Значит, глюки. Хоть не так обидно.

– Чем это ты напичкала меня? – спросил Грег, приподнимаясь на локтях.

Голова еще кружилась, но не так бешено, как раньше. Сердце заходилось в неистовой джиге, прыгало и трепыхалось. Даже пара-тройка сетов в сквош не приводили его в такое состояние.

– Да так, всем понемножку, – уклончиво ответила Снуки. – Хотела устроить тебе сеанс экстаза.

– Хоть бы спросила разрешения для приличия. – Он заметил на тумбочке у кровати запотевший стакан с какой-то бесцветной жидкостью и подозрительно спросил: – Что там?

– Минералка.

– И все?

– Все, подозрительный ты мой.

– С тобой станешь. – Он залпом осушил стакан, чувствуя, как оживает гортань от прикосновения влаги. – Ненавижу всю эту дрянь. Искусственные возбудители не для меня. Это все равно что надевать чужую шляпу. На вид вроде ничего, но уже приняла форму не твоей головы и полна чужими мыслями. – Он поморщился. – Ты бы хоть проветрила немного. До сих пор смердит.

– Мы же в Лондоне, котик, – проворковала Снуки. – Здесь не открывают окон. Задохнемся от смога.

– Уж лучше от смога, – пробормотал Грег.

– Успокойся, я уже включила кондиционер.

– Который час?

– У меня всегда ночь.

Острые ноготки побежали по его животу и ниже, ниже… Грег перехватил ее руку.

– Беру тайм-аут. Горячая хвойная ванна с гидромассажем и ледяной грейпфрутовый сок. А там посмотрим.

Он сказал это, только чтобы отвязаться. Никогда больше в здравом уме он не прикоснется к Снуки. И дело здесь вовсе не в ней. Она неплохая девчонка, чумовая только. Вся загвоздка в Сандре. Застряла как кость в горле, не продохнуть. Из-за нее он и попал в лапы Снуки, хотел сорвать свою обиду и злость, доказать себе и Сандре, что она для него ничего не значит. А в результате…

Грега не покидало ощущение нечистоты, словно он весь покрылся бородавками. Нет, не то! Он сам, по доброй воле, привил себе бородавки и теперь бережно взращивает их.

Весь остаток дня Сандра прослонялась без дела из комнаты в комнату. По дому табунами ходили рабочие, которые, по меткому выражению вызвавшей их Марго, «выводили скверну»: стучали, пилили, красили. Сандра только путалась у них под ногами и ругательски ругала себя за никчемность. Все, за что бы она ни взялась, валилось из рук.

Все привычные движения и слова враз потеряли смысл. Мир стал двухмерным, черно-белым, без звуков и запахов. И все оттого, что Грег покинул ее. А что покинул, в этом Сандра не сомневалась. Только теперь она поняла: он приезжал к ней, именно к ней, чтобы сказать что-то важное для них обоих. И даже Барнса приволок как группу поддержки. А она устроила форменную истерику, поизмывалась и выставила вон. Теперь вот кусает локти.

– Кончай изводить себя, – решительно сказала Марго, выволакивая ее в очередной раз из укромного уголка, где Сандра сидела, вперив неподвижный взгляд в пространство. – Все к лучшему в этом лучшем из миров. Твой Люцифер, – она имела в виду Грега, – совсем неплохо устроен. Он богат, вот-вот должен жениться и стать еще богаче. Для таких, как он, богатство и власть – главное, чувства вторичны. Он не виноват, его так воспитали. – Она погладила Сандру по волосам. – Ну мелькнуло между вами что-то красивое, задело, как чайка крылом, и исчезло. Неужели ты думаешь, что он бросил бы все ради летучего мгновения? Химера! Поразвлекался бы, поиграл в любовь и вернулся к своей Бэби, как и полагается наследнику Рэдклифов. И, заметь, с полным осознанием своей правоты, а ты бы осталась зализывать раны. Так уж лучше сразу, как обрубают хвост собаке, сразу, а не по частям.

– Но ведь больно! – простонала Сандра. – Он у меня в крови, в мыслях, везде во мне. Что мне делать, Марго?

– Напиши о нем. Тебе ведь заказали статью. Это самый лучший способ вывести Люцифера из своего организма.

Сандра заперлась в кабинете наедине с компьютером. О графе Рэдклифе писалось как по маслу. Одинокий надменный человек в огромном фамильном особняке. Затаился в его недрах, снедаемый гордыней, и безучастно наблюдает, как утекает сквозь пальцы жизнь, словно песок в старинных песочных часах. Обломок викторианской эпохи, каким-то чудом удерживающийся на плаву.

Грег ускользал, не давался, вспоминалось не то, что нужно для статьи. Кружащаяся под неслышные звуки вальса по сверкающему паркету бального зала пара, вереница мерцающих свеч в темном коридоре, его глаза, губы, руки…

Стоп! Так не пойдет. Для бульварной газеты нужно что-то скандальное, а не сироп пополам с восторгами. Итак, что есть в активе? История со Снуки. Уже неплохо, только надо будет заручиться ее согласием, а то, может, передумала. А гвоздь статьи, безусловно, рассказ соблазненной журналисточки, то бишь ее самой. Наш неотразимый плейбой, хоть и помолвлен с известной светской красавицей, не может пропустить ни одной юбки. Нежное и трепетное создание приехало брать интервью и в тот же вечер очутилось в постели нашего героя. Не смогла девонька устоять перед ломовым обаянием и истинно кавалерийским наскоком. Упоительная ночь, пинок пониже спины наутро и воспоминания на всю жизнь, коими и хочется поделиться с читателями. Ну, право, не таить же все в себе.

Совет Марго оказался хорош. Пальцы так и летали по клавишам. Сандра даже хихикала над особенно удачными пассажами, с каким-то мазохистским удовольствием выставляя и себя, и Грега в нелепом, гротескном виде. Кажется, ей удалось найти верный тон. Она не успела опомниться, как статья была готова. Быстренько распечатав ее, Сандра набрала номер Снуки.

– Хорошо, что ты дома, – выпалила она в трубку. – Я тут написала статью про Мортимера.

– Про кого-о-о?

Сандра живо представила себе, как округлились клоунские глаза Снуки.

– Про Грегори Мортимера. Твоя история там тоже есть. Прежде чем отдавать в набор, я хочу, чтобы ты ее прочла. Как у тебя завтра со временем?

– А чего тянуть? – хохотнула Снуки. – Приезжай прямо сейчас. Жду.

Снуки открыла после первого же звонка, будто ждала под дверью. На этот раз она была в красном прозрачном пеньюаре, вырезанном спереди почти до пупа. Нимало не смущаясь своей наготы, она провела Сандру в комнату, которая как нельзя лучше соответствовала облику хозяйки. Стены были сплошь расписаны обнаженными фигурами, замершими в не самых пристойных позах. Ошарашенная Сандра плюхнулась в круглое красное кресло, похожее на пасть какого-то мифического зверя. Ей показалось, что она находится в эпицентре оголтелой вакханалии.