Текст книги "Не бойся полюбить"

Автор книги: Уинифред Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Она взяла газету и принялась обмахивать ею свое разгоряченное лицо.

– Вам жарко?

Кэрри взглянула на соседа и встретилась с его серыми глазами, цвета облаков за иллюминатором. Они смотрели на нее с любопытством, и еще в них было явное беспокойство.

– Если вам жарко, как и мне, советую покрутить вот эту штучку.

Он поднял руку и повернул черную ручку на панели над головой Кэрри.

– Спасибо, – поблагодарила Кэрри, чувствуя, как струя прохладного воздуха ударила в лицо.

Мужчина улыбнулся.

– Да не за что. – Он откинулся на спинку кресла. – Я уже и без того поджарился. В Ираке проторчал полгода. Потом в Саудовской Аравии. Жду не дождусь, когда доберусь до родной Шотландии. Надеюсь, там не будет этого пекла.

– О, вы шотландец? Такая замечательная страна.

Кэрри подчеркнула последнее слово, зная, что это ему будет приятно. Известное дело, шотландцы спят и видят себя отдельной страной.

– Да, и горжусь этим.

– Так что же вас заставило расстаться с ней?

– Служба, дорогуша. Я человек военный. Но скоро выйду в отставку и займусь своим домиком в горах. – Он улыбнулся. – Замечательное место, скажу я вам. Другого такого нет. Взойдешь на гору – только орлы да небо. Но чтобы обустроить домик так, как я хочу, а я хочу сделать из него горную гостиницу – моя жена Салли потрясающе готовит, между прочим, – на это нужны деньги, которые Я добываю в поте лица в полном смысле слова. А как только выйду в отставку, сразу заведу свое маленькое дельце.

– И что это за дельце, если не секрет? – спросила Кэрри, чувствуя, что ее попутчику очень хочется поделиться планами.

– Мельницу. Мои предки держали свою мельницу. Отменная была мука, в деревне до сих пор вспоминают.

– А я… – Кэрри нахмурилась, пытаясь сообразить, стоит ли откровенничать. А почему бы и нет? Она решила вести себя так, как хочет. И тот поступок, который она уже совершила, стал оч-чень широким шагом в этом направлении. – А я рассталась с мужчиной, который звал меня замуж. Американец. – Она вскинула на соседа голубые глаза в ожидании реакции.

– Гм. Ничего удивительного. Мужья из этих янки… – Он поморщился и покачал головой. Потом запустил пятерню в густые седые волосы и ненадолго умолк. – А чем он занимается?

– Он… пастор.

Мужчина присвистнул.

– Вы уж меня простите, милочка, но на пасторскую жену вы ничуть не похожи. – Он засмеялся и еще раз окинул Кэрри пристальным взглядом, взглядом опытного мужчины. – Хотите, как на духу? В дороге хорошо говорить откровенно – не зная имени, адреса собеседника, с которым жизнь вряд ли сведет снова. Так вот, любой священник – человек отстраненный. Он стоит на обочине и делает вид, что вместе со всеми движется по шоссе. А вы, насколько я вижу, полны энергии, вы не из тех, кто решает проблемы, избегая их, вы, напротив, готовы создать себе проблему, чтобы решить ее.

Кэрри улыбнулась.

– Я прав?

– Отчасти. Но скажите мне тогда, почему мне постоянно попадаются мужчины…

– Слабые?

– Нет. Этого мужчину я не назвала бы слабым. До него были знакомые… какие-то мелкие.

– Слабые обычно липнут к сильной личности, как ракушки к кораблю.

– А почему вы думаете, что я личность сильная?

– Слабая вышла бы замуж за пастора, а не летела бы обратно в Британию.

Кэрри засмеялась.

– Понятно.

– Что же вы намерены делать? Распотрошить счет в банке? Простите за вопрос, конечно, но я вам в отцы гожусь.

– Да там нечего особенно потрошить… – Кэрри пожала плечами. – Вернусь к прежнему занятию, пока не найду что-то новое. Буду водить экскурсии по Лондону. – Она помолчала. – Я подрабатывала этим еще в студенческие времена… Вообще-то я хочу завести свое дело. Фирму, специализирующуюся на охотничьем туризме.

– Ого, так мы с вами коллеги.

– То есть?

– Вы наверняка умеете стрелять?

– Конечно, мой отец профессиональный охотник.

– Я профессиональный военный. Слушайте, юная леди, почему бы вам не наняться на службу в армию? Заработаете денег и откроете свою фирму.

Кэрри недоуменно посмотрела на соседа.

– Вы шутите?

– Ничуть. Я не призываю вас топать в тяжелых ботинках, вы можете сидеть за компьютером в штабе. У вас наверняка есть образование.

– Я химик.

– Тогда вы, можно сказать, нанюхались пороха.

Она засмеялась.

– Пудры [1]1
  Игра слов: powder – порох, порошок, пудра. – Прим. переводчика.


[Закрыть], вы имеете в виду.

Он энергично закивал.

– И ее тоже, вы такая милая девушка. Знаете что, я напишу вам рекомендательное письмецо, если захотите дальнейших перемен, армия покажет вам совершено другую жизнь.

Кэрри внимательно посмотрела на соседа. Вот это поворот – из пасторских объятий перенестись в казарму?

– А как же там… чувствуют себя женщины?

– Все зависит от женщины. Как она хочет, так и чувствует. Я думаю, вы хорошо это знаете по себе. – И он подмигнул Кэрри.

– Пишите письмецо!

Глава восьмая
Кое-что о пробном браке

– Ну и как? – Джулия вышла из кухни с подносом, на котором стояли две рюмки, от содержимого которых исходил характерный запах жженой пробки.

– И не стыдно предавать свой скотч и пить виски? – привычно пошутил Джордж. – Ты все-таки англичанка.

– В вашей грубой стране можно пить только это, – так же привычно ответила Джулия, опрокидывая в рот свои двадцать пять граммов, «один дринк» – порцию выпивки.

– По-моему, сегодня можно и повторить, – заметил Джордж. – Девочка уже у него.

– Ух. – Джулия закрыла глаза и откинулась на спинку кресла, обтянутого дорогим гобеленом. – Ну слава Богу, что она согласилась поехать в Миннеаполис.

– Разве можно устоять перед обаянием моего внука? Он конечно же уговорил девчонку. Помнишь, как я уговорил тебя?

Джулия всплеснула руками.

– О-ох, когда память слабеет, это уже конец истории.

– Прости, я забыл, что тебя даже не пришлось уговаривать. – Джордж ехидно усмехнулся.

– Ну конечно, тебе не пришлось. Ты и говорить не мог. Ты вообще ничего не мог…

– Вот этого не надо. – Лицо Джорджа приняло оскорбленное выражение. – Мог, и даже очень мог.

Джулия досадливо отмахнулась.

– Да я не об этом.

– А я об этом, потому я ничуть не волновался насчет талантов внука. В нашем роду всегда были сильные мужчины, что, как известно, нравится женщинам.

– Ты самый настоящий хвастун. – Джулия засмеялась. – Но ты ничуть не преувеличил свои достоинства. Ты прекрасный мужчина, Джордж.

– Был, есть и буду.

– Я молчу, я просто счастлива. Должна сказать, что семейное счастье зависит от этой сферы напрямую. Потому-то я и надеюсь, что Люк и Кэрри оценят друг друга.

– Знаешь, Джулия, скажу тебе откровенно и честно: мне по душе современные нравы. Пусть это звучит крамольно, но пробный брак, назовем это так, идет на пользу молодым.

– Согласна, меньше совершается серьезных ошибок. И хорошо, что наше общество не принимает это в штыки, как прежде.

– Я думаю, Люк и Кэрри тоже с одобрением к этому относятся, – заметил Джордж.

– Полагаю, они даже не задумываются об этом, – со смешком отозвалась Джулия. – Обычно думают о том, что совсем ново или непривычно. Но сейчас мало кто вступает в брак, я бы сказала, в состоянии девственности.

– Звучит высокопарно.

– Можно принизить. Сейчас грешат до свадьбы – так тебе больше нравится?

Джордж хмыкнул.

– Да, и тогда понравилось.

– Но, если ты помнишь, мы сделали это только раз, и то потому, что не успели добежать до священника.

– Ха-ха. Хорошая формулировка. Надо будет поделиться ею с Люком… Знаешь что, теперь я, кажется, могу отойти в мир иной без чувства вины.

– Что ты имеешь в виду? Неужели оно мучило тебя до сих пор? – Джулия посмотрела на мужа пристально, изучающе. – Но ведь не ты бросил жену, а она оставила тебя, когда ты ушел на фронт?

– Да, но от этого больше всех пострадал мой сын. И мог бы пострадать мой внук.

– Но почему? Твой сын нашел себя в церкви. А как утверждают святые отцы, без страданий нет счастья. Так что твой сын прожил короткую, но вполне счастливую жизнь. Почему бы тебе не взглянуть на это так?

Джордж покачал головой, не соглашаясь.

– Знаешь, Джулия, я вывел одну интересную формулу.

– Не замечала в тебе таланта математика, – ехидно заметила она.

Они всегда говорили в шутливом тоне, но на сей раз Джордж не стал ловить мячик, привычно брошенный Джулией.

– Это формула жизни, не математики, дорогая. Если человек умирает рано, не использовав весь срок, отпущенный природой, значит, на то есть причина.

– Пастор Мэттью сказал бы тебе, что так распорядился Господь. Бог дал и Бог взял.

– А я бы сказал иначе. Человек уходит из жизни раньше времени, когда ему нечего в ней делать. А это случается, когда он берется не за свое дело, оно ему не по характеру, не по натуре, и тогда жизненный путь краток. Он не длится во времени, нет развития, и человеку больше нечего делать, вот почему он угасает.

– Ты считаешь, твой сын не был рожден для роли священника?

– Посмотри на меня, вспомни меня… О жене я тебе рассказывал. Мы с ней могли родить священника?

Джулия засмеялась.

– Если бы мы с тобой кого-то родили, то тоже наверняка не священника. Но Люк…

– Он сын своего отца и своей матери. После смерти мужа она стала тем, кем хотела быть, вероятно, всегда, – актрисой, и ею покинула этот мир.

– Стало быть, все они встали на неверный путь, ты так считаешь? – спросила Джулия.

– Да. Поэтому я и захотел переставить Люка на другие рельсы.

– Ну что ж, мы уже начали переписывать сценарий его жизни, – заметила Джулия. – И, по-моему, весьма успешно.

– Надеюсь, новый сценарий станет для него более естественным и увлекательным.

– Что ж, будем надеяться. Сценарии пишутся и исправляются. Слушай, ты мне напомнил еще об одном сценарии. Помнишь наши с Пипой съемки на Маврикии?

– Еще бы не помнить! Никогда не думал, что моя жена способна бежать быстрее гепарда!

– Ох, как же я тогда испугалась, теперь-то могу признаться. Наверное, того оленя испугала камера, она слишком громко стрекотала, и олень пошел прямо на меня.

– У тебя безотказное чувство самосохранения, стоит заметить, – заявил Джордж.

Джулия кивнула.

– У оленя «руса» тоже. Мы бежали с ним нос в нос. Я – от него, а он – от камеры.

– А за вами во весь опор неслась Пипа.

– Да уж, по-моему, она выжимала все шестьдесят миль в час, на которые способна. Хорошая была поездка. – Джулия улыбнулась, вспоминая и охоту и съемки документального фильма для телевидения. – А сценарий-то мы с оленем и Пипой весь поломали.

– Но, заметь, фильм получился отличный и принес «Джокер-паудер» удачу, – подхватил Джордж. – Так что видишь, какая польза – поломать сценарий, а?

– Да, тогда мы заплатили только за поездку съемочной группы, а за сами съемки платил телеканал. Но если бы ехать снова на Маврикий, я снова все сделала бы не так. – Джулия покачала головой. – Я изменила бы место действия. Мне, конечно, больше нравится охота в центральной части острова, там такие густые, влажные, таинственные леса…

– Ты права, я тоже нигде не видел, чтобы рядом росли сосны, эвкалипты, пальмы и гуавы. Но Пипе нужны открытые пространства.

– Верно, при ее-то скорости.

– Свои мили она может развить только на побережье. Да, тогда ты здорово удивила Пипу. Она, бедняжка, не знала, за кем из вас бежать…

– Но вернемся к тому, с чего начали, – решительно прервала праздные воспоминания Джулия. – Переписать сценарий человека – не то же самое, что переписать сценарий фильма, чтоб ты знал.

– Однако у нас есть опыт и из другой жизни, – напомнил Джордж, – моей, например. Ты заставила меня жить, ты меня вытащила с того света.

– Экстремальная ситуация здорово помогает… – задумчиво проронила Джулия.

– Только не говори, что и Люка надо довести до нее, чтоб выдернуть его из старой жизни, – испугался Джордж.

– Не буду ничего говорить.

– Знаешь, он и не подозревает о своем счастье. Ему светит владеть процветающей фирмой…

– Но она ему была не нужна, и, если бы не Кэрри, я просто не знаю, как мы могли бы завлечь его. Привязать к нему патроны, порох и взрывчатку, которые выпускает «Джокер-паудер», и объявить: вот теперь все это твое! – пошутила Джулия. – Не выйдет, Джордж. Люка надо подвести к мысли, что он горит желанием работать в этой фирме, полюбить ее на всю жизнь. А для этого ему надо все, все изменить – даже свой облик, вкусы, пристрастия. Но самое главное – изменить взгляд на мир.

– Ничего сложного, – беспечно бросил Джордж. – Так и будет.

Джулия осуждающе покачала головой.

– Какая самоуверенность, мистер Бартон.

– Дорогуша, в Люке мои гены, я прожил втрое больше лет, чем его отец, значит, я не ошибся и выбрал верный путь. Мои гены первичны, а его отца – вторичны.

– Ох, можно подумать, ты что-то смыслишь в генетике.

– Знаешь, если бы из моего рода кого-то и стоило бы клонировать, то это меня. – Джордж выпятил живот и зашевелил нафабренными усами.

– Ты хочешь сказать, что при клонировании надо было бы повторить и эти усы? – поддела мужа Джулия.

– Это моя гордость. Я посоветую Люку отпустить такие же с годами.

– Не уверена, что Кэрри Холт окажется такой же терпеливой, как и я.

Джордж подкрутил усы и вызывающе взглянул на жену.

– Если ты уверена, что не ошиблась в выборе девочки, то она с ним справится.

– Не ошиблась. Если бы не она, то у нас не было бы Пипы…

– У нас не было бы двух Пип, – проворчал Джордж.

– Не стоит об этом. – Джулия накрыла своей ладонью его руку.

– Ладно, обе Пипы остались живы, обе счастливы. Хочешь, я позову ее?

– Не трудись, она уже давно здесь. – И Джулия провела ногой по спине лежащей под столом Пипы.

– А еще говорят, что животные не мыслят, – восхитился Джордж.

– Я бы сказала, что это люди не дают себе труда мыслить, они живут по инерции, потакая собственной лени, – ответила Джулия. – Ты вспомни, даже наши хорошие знакомые никак не могут поверить, что Пипа научилась быть собакой!

– Ты только Пипе не говори, что она собака. – Джордж понизил голос до шепота. – А то она обидится.

– Итак, подведем итоги наших усилий на данный момент. Сейчас Люк и Кэрри в Миннеаполисе. – Джулия посмотрела на часы. – Не знаю, как у них дальше сложатся отношения, но сейчас, я думаю, они в постели.

– Какая ты все-таки… циничная, – с улыбкой попенял ей Джордж.

– Я прагматичная, дорогой. Конечно, физическое влечение – не для всех повод выходить замуж, но без него не бывает счастливого брака.

– Ты исходишь из собственного опыта? – прищурившись, осведомился Джордж.

– Да, и из своего в первую очередь. Но должна сказать тебе, ты меня привлек не только телом…

– Которое ты сама восстановила, да? Я привлек тебя как твое творение, ты почувствовала себя Всевышним!

– Перестань молоть ерунду. Я оценила тебя по всем параметрам и поняла, что справлюсь и с тобой, и с твоим «Джокер-паудер».

– Как же я мудро поступил, не рассиропился и не уступил тебе ту акцию, единственную, которую ты хотела у меня выцарапать!

– Я хотела не единственную акцию, великий экономист, а пятьдесят первую.

– Ха-ха! Но я-то не дал ее тебе! Иначе ты бы стала владелицей контрольного пакета! Ты бы взяла надо мной верх!

– Перестань, твоя мужская натура так и лезет на передний план.

– Верно подмечено. Она всегда лезет на передний…

– Джордж Бартон, прекрати ёрничать. Скажи, как ты думаешь, ты, мужчина, уже пора дать команду готовить акции к передаче Люку и Кэрри? И сколько процентов мы при жизни отдадим им?

– Основываясь на собственном опыте, я уверен, что для счастливого брака мужу и жене нужны равные доли. Ведь мухе и жена – половинки единого целого.

– Что ж, пока мы живы, я думаю…

– Согласен, давай на каждого по двадцать пять процентов, – предложил Джордж.

– Значит, у нас у всех окажется поровну, – торжествующе подытожила Джулия. – Это поможет нам всем сблизиться вокруг «Джокер-паудер».

– Но это будет свадебный подарок, ты согласна? – на всякий случай решил уточнить Джордж. – Свою любовь они должны взрастить сами.

– У них будет любовь, поверь мне. – Джулия улыбнулась. – Просто мы будем издали следить за ними, как на охоте за добычей, и направлять в нужную сторону.

– Что ж, тебе виднее. Когда ты хочешь передать акции?

– Я велю Стоксу начать готовить документы.

– Согласен, но…

– Тебя все-таки что-то смущает?

– А ты уверена, что мы действительно вправе вмешаться в жизнь Люка и кардинально изменить ее?

– Но ведь он своими проповедями вмешивается в жизнь других людей? А чем мы хуже?

Джордж засмеялся.

– Но он слышит голос Творца.

– Я тоже слышу, не глухая, – заявила Джулия. – Или у меня проблемы со слухом? Если да, то скажи.

– Пока не жалуюсь, – хмыкнул Джордж. – Что же тебе говорит Творец?

– Тебе сказать правду?

– Ты думаешь, я глухой?

– Ну-ну, интересно узнать, как ты трактуешь его слова.

– Хорошо, слушай внимательно, – важно изрек Джордж. – Мы оба, ты и я, Джордж и Джулия Бартон уверены, что должны вмешаться в жизнь этих молодых людей, потому что беспокоимся об их долгой жизни и о долгой жизни нашего детища – «Джокер-паудер».

Глаза Джулии сверкнули.

– Плесни-ка еще одну порцию, – попросила она. – Давай выпьем за успех нашего дела!

– И за химическую реакцию, возникающую между мужчиной и женщиной.

Глава девятая
Любовь и булочки

Люк даже предположить не мог, что Кэрри способна на подобную выходку. Он мотал головой, меряя шагами свою гостиную, окна которой выходили в церковный сад. Люк копал в нем землю вчера весь день и сегодня полдня, чтобы унять свои взвинченные нервы.

Нет, конечно, он не мог предположить подобное, это было противоестественно для женщины-прихожанки, а других женщин Люк видел мало. Тильда и те немногие, с которыми ему доводилось встречаться ради плотских утех, не в счет. А поспешный отъезд? Кэрри повела себя как птица небесная – посидела на ветке, почирикала, потом вспорхнула – и нет ее. Улетела.

Люк посмотрел в окно и усмехнулся – именно это только что проделал зяблик. Раз – и нет его. Вон, даже ветка еще качается.

А у него? Дрожит душа?

Да, конечно, но только от желания погнаться за Кэрри. Теперь-то совершенно ясно, не быть ему проповедником, разве пастор Мэттью простит ему такое?

Люк покачал головой и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Внутри было тихо, Люку казалось, что его душа затаилась, опасаясь подать ему знак. Он вспомнил разгоряченное и очень искреннее лицо Кэрри, когда она вышла в церковный проход и высказала все, что хотела. Она была хороша, эта смелая, яркая девушка. Ее рыжеватые волосы блестели в лучах солнца, проникающих в окна. На секунду Люку померещилось, что вокруг головы Кэрри он видит сияние, но стоило ему шевельнуться, как он увидел другой огонь – в глазах пастора Мэттью.

Едва подумав о Мэттью, Люк увидел пастора, который направлялся к его дому решительными шагами, не глядя по сторонам. На преподобном был твидовый пиджак и темно-синие джинсы, маленькая ухоженная бородка торчала вперед, во всем облике сквозила решительность.

Люк замер, первой мыслью было: как же Мэттью поведет себя? Прикажет тотчас убираться отсюда подальше? Станет уговаривать просить прощения у прихожан за то, что возбудил их разум, привезя сюда эту женщину? Уговаривать немедленно обвенчаться с Мэрион и уехать в другой город, в другой приход? Люк не знал, но ожидал разговора с интересом, поскольку ответ своей души уже услышал.

Он вспомнил, что в тот миг, когда Кэрри вышла из церкви, небо за окнами потемнело, а золотистый диск солнца нырнул в густое облако, угрожающее бурей. Люк почувствовал, что Небо закрылось для него, и он услышал неведомый голос, который произнес: «Ты артист, Люк. Ты сам это знаешь».

Он обвел глазами прихожан, увидел их горящие взоры, по которым ясно понял, как они относятся к тому, что только что произошло в церкви.

«Ты артист, Люк». Но это вовсе не означает, что ему нужно срочно лететь в Голливуд или наниматься в труппу бродячих актеров. Это означало лишь одно: ему надо перестать лгать себе, будто он не сможет жить без церковной кафедры. Или точнее сказать, что он не переживет без церковной кафедры.

Входная дверь открылась, на пороге появился Мэттью. Люк поймал себя на том, что хотел бы увидеть на пороге Кэрри, впрочем, это было бы чем-то из области инфернального. Что могло появиться на его пороге? Ее тень? Ее дух? Сама она давно улетела из Штатов, о чем сообщила ему по электронной почте в ту же ночь.

« Люк, нам надо расстаться. Мы еще не готовы. Не ищи меня. Кэрри».

– Здравствуй, Люк. – Мэттью положил шляпу на кресло возле двери и прошел к столу. – Думаю, ты меня уже заждался. – Он усмехнулся. – Я намеренно дал тебе двое суток на молитву и на размышление.

– Спасибо, Мэттью, – тихо сказал Люк. – Я это оценил.

– Но я и себе отвел двое суток на выяснение истины, Люк.

– Какого рода истины, Мэттью?

– Я узнал, кто звонил твоей женщине. – Мэттью покачал головой. – Верно говорят, чужая душа потемки, а уж разум… – Он хмыкнул. – Как насчет глотка виски?

Глаза Мэттью блеснули, и Люк почувствовал, как от сердца отлегло. Сейчас перед ним сидел мужчина, с которым можно говорить просто и без затей. Пастор Мэттью остался за дверью дома.

– Конечно, Мэттью. С содовой? С соком?

– Чистого, пожалуйста. То, что я узнал, не проглотить с разбавленным.

Мэттью открыл мини-бар и налил выпивку. Себе он тоже плеснул в ожидании новых потрясений. И не ошибся.

– Вот скажи мне, Люк, где логика? Если ты хочешь заполучить женщину, а она сохнет по другому, ты будешь помогать ей завлечь того, по которому она сохнет?

Люк вскинул брови.

– Зависит от характера.

– Мы с тобой только то и делали, что занимались людскими характерами. И кое в чем преуспели, безусловно. Так объясни мне, зачем стараться помочь женщине, которую ты хочешь, не упустить того, кого она хочет? Тебе-то какой от этого прок?

Внезапно Люк расхохотался.

– Мэттью, а это не такой уж неверный подход. Возбуждая своего противника, можно толкнуть его на поступки, которые отвратят влюбленную женщину.

– Да?.. – Мэттью приложился к рюмке, но, судя по всему, не испытал облегчения от первого глотка и повторил. Крякнул, выдохнул и сказал: – Кэрри звонил вечерами и ночами Рик Таунхэд, он защеплял нос бельевой прищепкой и говорил ей все то, что она вывалила на голову потрясенным прихожанам.

– Рик Таунхэд? Владелец пекарни, которая поставляет хлеб нашему приходу?

– Вот именно.

– Но откуда ты узнал? Зачем он это делал?

– Узнал я это от собственной дочери, хорошо тебе известной Мэрион. А делал он это из любви к ней. Безумной и давней любви. – Мэттью пожал плечами. Допил виски. – Хочешь подробности? Тогда слушай.

Вернувшись домой вечером в воскресенье, Мэттью позвал к себе в кабинет Мэрион. Он ожидал увидеть ее в слезах, потому что дочь понимала – после случившегося скандала Люк уже не займет церковную кафедру и, если она выйдет замуж за Люка, им придется уехать из Миннеаполиса. Мэттью уже прикидывал, куда бы отправить молодых, и выбрал Сан-Франциско. Он мог похлопотать об этом, и хлопоты были бы успешными. Совсем недавно он венчал одну важную пару, которая не отказала бы ему в просьбе поспособствовать счастью его дочери.

Но, на удивление пастора, глаза Мэрион не были опечалены.

– Ну, что скажешь? Каковы твои мысли? – спросил Мэттью, отодвигая кресло от стола и разваливаясь в нем, предлагая тем самым и дочери расслабиться.

– Отец, я должна сделать признание.

– Только не говори, что это ты звонила Кэрри и пугала ее всеми чертями ада.

– Нет, это не я, отец.

– Я также не верю, что ты кого-то уговорила пойти на этот шаг.

– Конечно нет, отец.

– Уже хорошо. Ну давай, выкладывай свое признание.

Мэрион сложила руки на коленях, потупила взор, светлые волосы были собраны на затылке и перехвачены лентой. Во всем ее облике была благостность, и Мэттью залюбовался дочерью. Образцовая жена пастора.

– Отец, он любит меня.

– Гм, – буркнул Мэттью. – Для меня это не новость. Я этого и желал. Но…

– Отец, а я люблю его.

– И это тоже не новость. Я и этого желал.

– Но не его, – бестолково уточнила Мэрион.

– Не понял. – Мэттью вопросительно взглянул на дочь.

– Не того, кого ты думаешь. И он не тот, о ком ты думаешь.

– А о ком я думаю, по-твоему?

– Ты думаешь о Люкс.

– Естественно. – Мэттью самодовольно ухмыльнулся. – А ты о ком?

– А я… а я о Рике Таунхэде.

– Что?! – выдохнул Мэттью и даже привстал с кресла.

Перед его мысленным взором возник дородный белобрысый пекарь, всегда улыбающийся ловкий малый. От него всегда пахло чем-то сладким, словно лакрица, вокруг него всегда вились детишки, а когда Рик появлялся в церкви, то все женщины и их дети окружали его и наперебой хвалили булочки и пирожки. Особенно все любили его маффинз, небольшие кексы с изюмом и с корицей.

– Дочь моя, я не верю собственным ушам.

– Отец, это он звонил Кэрри. Рик хотел помочь мне, он думал, что я люблю Люка, а его любовь ко мне безответна.

– Ага, а это, стало быть, не так, да?

– Нет, отец. – Мэрион вздохнула, потом подняла глаза на отца. – Мне нравился Люк, я знаю, ты хотел, чтобы я вышла за него замуж. Я старалась, он на самом деле красивый, он хорошо выглядит на кафедре. На него так приятно смотреть, слушать… Но ты знаешь, когда он привез Кэрри, я обрадовалась, что наконец могу не заставлять себя любить его. – Девушка вздохнула. – Но я все равно делала вид, что отношусь к нему по-прежнему, потому что думала: это Господь послал мне испытание и я должна пройти, выдержать, а потом он меня вознаградит. Как видишь, Он вознаградил меня. Я смогла открыть свою любовь к Рику. И перед ним, и перед тобой.

– Открыть? А как ты открыла ее Рику?

Мэрион посмотрела на отца в упор.

– Так, как это делает женщина, отец.

Мэттью оторопело уставился на дочь.

– Мне было видение, отец, вечером, в церковном саду. Я увидела себя в окружении маленьких мальчиков и девочек. Из темноты вышел мужчина, я всматривалась в него, он подходил все ближе, ближе, пока не стал узнаваем. А когда я узнала его, дети бросились к нему. Они кричали: «Папа, папочка! Это наш папа! Мамочка, смотри, кто идет!» Я рассказала об этом Рику. А он признался мне, что звонил Кэрри. Он сказал, что готов для меня на все, только чтобы мне было хорошо. Он защищал меня, полагая, что любовь к Люку для меня – все.

Мэттью во все глаза смотрел на дочь. Он ничего, ничего не знал, он выстраивал для дочери совершенно иную жизнь! Он готовил ее на роль жены булочника.

Сказать ей об этом? Но… у нее такие счастливые глаза. Нет, он не станет ей говорить этого.

– Значит, ты утешила его, Мэрион.

– Да, как могла.

– И что теперь?

– Ты обвенчаешь нас, папа? – спросила дочь.

В ее глазах не было и тени сомнения, что, если отец откажется совершить обряд, найдется другой, более сговорчивый священник.

– Почту за честь, моя девочка, – ответил Мэттью, потом протянул к ней руки, привлек к себе и поцеловал в обе щеки.

Мэттью закончил рассказ и посмотрел на Люка.

– Знаешь что, сын мой, я должен тебе признаться: мы, мужчины, совершенно не знаем женщин. Они смотрят на жизнь под другим углом. Я бы вывел такую формулу: стоит мужчине подумать, что он постиг, в каких случаях женщина говорит «да», и уже ждет, что сейчас услышит от нее это «да», как она открывает рот и говорит «нет».

Люк усмехнулся.

– Согласен, Мэттью.

– Ну а теперь, сын мой, я хотел бы услышать и от тебя, что ты намерен делать.

Люк свел брови на переносице.

– Тебе, Мэттью, выдалось трудное время – присутствовать при моментах истины. Мэрион тебе сказала все, а теперь выслушай меня. Кэрри Холт оказалась первой, кто увидел во мне второго человека и выманил его на свет Божий. Я и сам не ожидал, что этот тип настолько разросся во мне и рванул на передний план, заталкивая подальше своего двойника. Во мне нет пастора, Мэттью. Я теперь просто мужчина, который жаждет получить свою единственную женщину. Ты видел ее. – Он перевел дыхание. – Да, она улетела от меня, но я готов гоняться за ней по свету, чтобы настичь и поймать. Она моя, Мэттью.

– Что ж, Люк, во все времена Господь испытывал верующих в Него. Бог тем самым учит надеяться на Него, учит верить, что Он всегда рядом и обязательно протянет руку помощи. Может быть, сейчас Он и делает это.

Люк рассуждал примерно так же и решил не мешкая отправиться к Джорджу Бартону, рассказать обо всем, что произошло.

– Я завтра уеду, Мэттью, к Джорджу в Калифорнию. Сейчас он на ранчо. И спасибо, Мэттью. Я рад, что все закончилось на дружеской ноте. – Люк тепло улыбнулся. – Я очень, очень рад, что Мэрион будет счастлива. Она прекрасная девушка.

– Люк, когда ты захочешь обвенчаться с Кэрри Холт, я готов совершить это таинство. Я говорю от чистого сердца.

Мэттью встал, прошел к двери и взял шляпу. На сей раз он надел ее на голову, приложил к ней два пальца и сказал:

– Счастливого пути.