Текст книги "Не бойся полюбить"

Автор книги: Уинифред Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Считается, что служитель Господа не может быть ущербным, – с притворной строгостью изрек Люк.

– Наверное, так должно быть, но к тому пастору это не имеет никакого отношения.

Кэрри энергично покачала головой, и несколько капель сорвалось с капюшона и упало Люку на лицо. Эти капли, казалось, зашипели и испарились, таким разгоряченным он себя чувствовал.

– Пастор колотил кулаком по кафедре, и я испугалась. Я подумала, что если он дотянется до моей головы, то примется колотить и по ней точно так же.

Люк затаил дыхание, ожидая продолжения.

– От страха я схватила папу за руку, он взял меня к себе на колени. Я закрыла глаза, но пастор еще раз стукнул по кафедре кулаком. Гром, решила я и соскользнула с отцовских колен на пол так быстро, что он не успел меня поймать. Я ужасно боялась грома.

Люк засмеялся, живо представив ситуацию.

– Я проползла среди ног прихожан и выкатилась в проход. И там, испытав облегчение от обретенной свободы, встала на цыпочки, чтобы разглядеть отца, и во весь голос спросила: «Пап, а если бы дядя пастор оттуда вылез, он бы нас всех убил?»

Люк расхохотался.

– А что пастор? Какое у него было при этом лицо?

– Я не помню. Потому что меня кто-то схватил и вытащил за дверь. Отец помчался за мной, и мы, почти освистанные, едва унесли ноги.

– Тебе просто не повезло с пастором.

– Может быть, Люк. Но, если честно, я больше люблю все мирское.

– Понимаю. – Он вздохнул.

– А ты… ты с детства мечтал о карьере пастора?

– Нет, так вышло. Знаешь, если бы мой дед отыскал меня раньше, то моя жизнь наверняка сложилась бы иначе.

Кэрри молчала, ожидая, что он скажет еще, но Люк не произнес ни слова.

– А ты сам себе не кажешься человеком, в котором живут двое? – неожиданно сорвался с ее губ вопрос, однако Кэрри тотчас спохватилась: – Если не хочешь, не отвечай.

– Ты уже разглядела второго?

Она не раздумывала ни секунды.

– Да.

– Ну и как он тебе?

– Нравится.

Люк засмеялся.

– Ему ты тоже нравишься.

Кэрри вспыхнула.

– Более того, он готов позвать тебя в гости… В Миннеаполис.

– К… пастору?

– Нет, к себе… – Люк пристально посмотрел на Кэрри, пытаясь понять, какое впечатление на нее произвело его предложение.

– Я подумаю. – Она кивнула и свела рыжеватые брови на переносице. – Но у меня были другие планы на ближайшее время. Ну что, прощаемся до завтрашнего утра? Во сколько ты улетаешь? – спросила Кэрри, делая вид, будто не запомнила время вылета Люка из Хитроу.

– В двенадцать сорок.

Кэрри встала со скамейки, дернула молнию желтого анорака и, нацепив рюкзачок цвета «британский зеленый» на одно плечо, двинулась по аллее. Впереди резво бежала белая болонка, лапы ее были запачканы песком, и, казалось, она в коричневых ботиночках. Кэрри засмеялась. Хозяин собаки оглянулся, но, когда увидел желтое облачко, строгость на его лице сменилась улыбкой. Желтый цвет всегда поднимает настроение, особенно в пасмурный день.

Люк смотрел, как пружинисто ступает Кэрри по дорожке… Какая она вся… настоящая, живая. Как же хочется ее!.. – простонало его тело.

Люк потянулся и упал на диван, в который раз спрашивая себя: ну как Кэрри могла разглядеть в нем двоих? Он знал, точно знал о существовании второго человека в самом себе, но гнал эту мысль, полагая, что тем самым ему посылается искушение.

В обществе Мэттью, Мэрион и прихожан Люку не слишком трудно было бороться с этим, но при встречах с Тильдой тот, второй, отталкивал первого и сам руководил свиданиями. То был просто мужчина.

Тильда не из тех, кому хочется копаться в чьей-то душе. Ее интересовало лишь тело, сила этого тела, его огонь, умение рук, ног, жаждущей плоти. Она, искушенная в любовных играх, твердила Люку, что такого мужчины у нее еще не было. Интересно, а что бы сказала… она? О, он заставил бы ее сказать, он заставил бы ее вопить и кричать, что такого мужчины у нее не было.

Но Кэрри Холт в своей жизни знала мужчин, он видел это по тому, как отзывается ее тело на прикосновение, по движению бедер, обтянутых джинсами, по глазам, которые отвечают на вопросы, заданные только взглядом.

Да, она тоже хочет меня, пришел к выводу Люк. Значит, я должен ей предложить? Попросить?

Люк повернулся на живот и привстал на локтях. Ему стало жарко, темные волосы упали на лоб и прилипли. У нее красивая грудь, наверняка крупные розовые соски, похожие на переспелую малину в церковном саду. У нее плоский живот, а под ним – золотой кустик волос. А чуть ниже… Люк со стоном повернулся на спину, потому что затвердевшая плоть мешала лежать на животе, она выпирала, требовала радости от прикосновения к телу той, единственной…

Я не сразу вошел бы в Кэрри, а играл бы с ней долго, нежно до тех пор, пока она не завопила бы, не потребовала взять ее, мечтал Люк. Она это может, конечно, она уже в детстве была самостоятельной и решительной, и еще малышкой пыталась поставить на место пастора. Так что у нее большой и давний опыт общения со священниками. Люк засмеялся.

А потом мы лежали бы и говорили. О чем? О том, что может сделать каждый из нас ради того, чтобы прожить жизнь вместе.

Вместе? Но Кэрри ясно сказала, что не видит себя женой пастора, стало быть, это мне надо думать, как поступить с собой.

Прихожане ко мне относятся неплохо, я знаю, что с годами стану достаточно умелым оратором… Люк хмыкнул, вспомнив назидательный рассказ Мэттью.

Однажды известного актера попросили в церкви прочесть двадцать второй псалом. Он проделал это с большим успехом. Прекрасно поставленный голос, отменная дикция ласкали слух и стекали елеем, и, когда он закончил, ему устроили овацию. Потом актер заметил среди прихожан пастора и попросил его прочесть тот же псалом. Проповедник согласился. Прихожане погрузились в задумчивое созерцание, глаза многих были полны слез. Актер поднялся к проповеднику, встал рядом с ним и обратился к слушателям: «Вы заметили, в чем разница между нашим чтением? Я знаю псалом, а святой отец знает Пастыря».

Люк, услышав эту историю, похолодел. Не о нем ли речь? Может быть, и он знает только псалмы? Но не может уловить голос Пастыря?

Он вспомнил сейчас об этом не случайно, потому что готов был иначе отнестись к этому примеру, чем прежде. Тогда он запретил себе размышлять над этим, полагая, что искушающие мысли – тоже соблазн, которого стоит опасаться, он будет совершенствоваться не только как оратор, но и как личность. А когда он женится на Мэрион, то она, как настоящая жена пастора, поможет ему измениться и стать истинным поводырем чужих душ.

– Ты хорош собой, Люк, – говорил ему Мэттью, – пастор должен быть таким. Иначе кто станет слушать того, кто сутул и шаркает ногами, у кого язык заплетается и губы шамкают, словно рот набит горячей кашей? Запомни, сын мой, впечатление от произнесенной речи складывается из разных составляющих: семь процентов – только семь! – приходится на долю слов, тридцать восемь процентов – на голос, а пятьдесят пять – на выражение лица.

– И еще, – поучал Мэттью во время другой беседы со своим помощником, – когда ты стоишь на кафедре, очень важна поза. Твой позвоночник – не костыль, мой мальчик, а опора. Кафедру не следует воспринимать как пьедестал, на который взгромоздилась твоя фигура. – Он придвинулся к лицу Люка и почти прошептал – Мэттью прекрасно владел интонацией: – Кафедру иногда называют жертвенником, но имей в виду, она вовсе не предназначена для того, чтобы на ней приносить в жертву твое физическое естество. – Он засмеялся, и Люк тоже позволил себе улыбнуться. – На нее следует класть Библию, твои заметки, иногда – руки для отдыха. Взгляни на себя глазами твоих прихожан, не кажется ли им, что если убрать кафедру, то ты тотчас рухнешь на пол?

Мэттью горел желанием помочь ему, вероятному и желанному зятю, достичь высот в мастерстве. Заботясь о нем, он заботился о своей единственной дочери Мэрион. Но может ли Люк сравнивать себя с Мэттью? У Мэттью дар от Бога, это чувствуют все, не только Люк, прихожан не обманешь.

Когда Люк смотрел на своего наставника, то поражался, насколько умело тот владел языком жестов. Удивительно, но даже легкий поворот головы мог заставить всех, в том числе и Люка, затаить дыхание в ожидании следующего слова самого Творца.

Люк сел на диване и устремил взгляд в окно. В маленьком гостиничном дворике пусто. Внезапно он ощутил неизъяснимое одиночество. Скоро наступит завтра, и он улетит отсюда, где ни одного дня не чувствовал себя пастором, а каждую минуту, каждое мгновение – просто мужчиной.

Мужчиной? Но был ли он до конца мужчиной? Если да, то почему нет сейчас рядом с ним женщины, которую все дни, проведенные в Лондоне, хотел больше всего на свете? За каждым шагом которой он следил с самого момента приезда, за каждым движением бровей, ресниц, губ. Он улавливал едва заметный аромат свежести, исходивший от нее даже в самые жаркие дни, выпавшие на этот сентябрь. Что это было – туалетная вода, шампунь, которым она моет свои пышные волосы, или дезодорант? Люк не знал, но очень хотел узнать.

Он перехватывал взгляды мужчин группы и злился, когда Кэрри улыбалась им в ответ. Люк терпеть не мог те экскурсии, которые вела не она, а ее напарник Тим. Слизняк, как окрестил его Люк. Мелочный тип. Даже странно, почему вообще они знакомы. И это он должен узнать.

Его плоть снова укоряюще дернулась, мол, ну сколько можно рассуждать, в конце-то концов?

Кэрри должна прийти сюда, он должен как-то заманить ее.

Внезапно из глубин памяти выплыли строки: « Волосы твои, как стадо коз, сходящих с Галаада; зубы твои, как стадо овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними;

Как половинки гранатового яблока – ланиты твои, под кудрями твоими;

Уста твои, как отличное вино…»

Строки Песни Песней из Библии толклись в голове, опережая друг друга, предлагая себя наперегонки, уверяя, что каждая следующая строка точнее и слаще предыдущей.

Люк знал, что сейчас сделает. Если это получится, загадал он, то он и Кэрри Холт будут вместе до конца дней своих. Он подошел к столу и снял трубку. У него осталась целая ночь в Лондоне.

Кэрри ответила после первого гудка, будто ждала звонка. Но моего ли звонка она ждала? – вспыхнула ревнивая мысль в голове Люка, однако лишь на секунду, потому что, услышав голос Кэрри, он вообще лишился способности думать.

– Кэрри… – выдохнул он. – Это я, Люк. – Он стиснул трубку так сильно, что еще чуть надавить, и она хрустнет. – Кэрри, я хочу тебя… видеть.

Это был зов мужчины, не пастора. В тихом голосе звучала такая потребность в женщине, что женщина едва ли в ответ на этот голос способна сказать «нет».

Глава шестая
Спасительный выстрел

А в это время на ранчо в Северной Калифорнии Джулия и Джордж мысленно следили за происходящим в Лондоне.

– Как ты думаешь, он увлечется ею? – неутомимо спрашивал Джордж жену.

– Не сомневаюсь ни единой секунды. Только монах от рождения…

– Этот случай называется иначе… – перебил ее Джордж.

– Неважно, как это называется, но твой внук – это твой внук.

– Спасибо за комплимент.

– Это не комплимент, а чистая правда. – Джулия прищурилась. – А как твой радикулит? Он еще не прошел?

– Я понимаю, на что ты намекаешь и чего хочешь, дорогая, но доктор не велел мне делать резких движений еще целую неделю.

– Ну хорошо, правда, он не доктор, а костоправ. Но кем бы он ни был, я хочу, чтобы тебя хватило на как можно больший срок.

– Ага, чтобы ты мною еще попользовалась.

– Конечно! – Джулия рассмеялась, наклонилась к нему и поцеловала в сверкающую макушку. – Знаешь, я все-таки думаю прогуляться в Индию. Возьмем с собой Пипу, она наверняка соскучилась по родным просторам.

– Ты вправду хочешь в Индию? – Джордж передернул плечами. – Стоит мне вспомнить об этой стране, как на меня наваливается ужас, который я пережил там в прошлый раз.

– Полно, дорогой, что прошло, то прошло. Я тоже тогда переволновалась. Ох, если бы не дочь Холта… Теперь ты понимаешь, что Кэрри совершенно необыкновенная девочка?

– Знаешь, я так и не понял, почему у нее оказался в ружье заряд со снотворным?

– Да потому, что ты не вник в ситуацию до конца, ты просто испугался за меня. – Джулия погладила мужа по руке. – Ты очень за меня испугался.

– Очень, – подтвердил Джордж и накрыл своей ладонью ее узкую кисть. – Я ведь тебя очень люблю, Джулия, ты просто не представляешь как.

– Представляю, потому что я тебя люблю так же сильно. – Она улыбнулась ласково, нежно. – Нам обоим повезло. – Джулия помолчала, а потом принялась объяснять: – Кэрри помогала отцу выполнять заказ французского зоопарка. Они хотели заполучить пару гепардов. Отец Кэрри уже поймал самца, а самка гуляла с малышом. На малышку Пипу я и наткнулась в кустах. – Джулия передернула плечами. – Мамашу я не видела, я уже схватила Пипу, а гепардиха приготовилась к прыжку. У Кэрри, слава Богу, оказалась великолепная реакция. Она всадила в нее дозу снотворного. Они потом рассказывали, что я так стиснула Пипу, что они не сразу смогли ее отнять у меня.

– Значит, мамаша Пипы живет в Париже?

– Да, она парижанка. Надо сказать, ее там просто обожают. И потомство, которое она принесла уже в неволе.

– А тебе никогда не хотелось свозить Пипу в Париж, – спросил Джордж насмешливо, – к мамочке?

– Я заменила ей мамочку, – гордо сказала Джулия. – Я выкормила ее из бутылочки, я научила ее охотиться, так что ей незачем ехать в Париж.

– Не зря кое-кто тебя называет Пипой, – заметил он.

– Пожалуй, когда я обыгрываю «кое-кого» в покер, приятнее объяснить мои успехи чем-то нечеловеческим. Мол, у Джулии звериный нюх.

– Это они от зависти. Так ты на самом деле хочешь в Индию?

– Не просто хочу, а нам необходимо туда поехать. Я тебе уже говорила. Я созванивалась со Стивеном Холтом, он согласен поработать на рекламу «Джокер-паудер». Сезон охотничьих туров начался, дорогой, а мы сидим и говорим об этом в который раз, вместо того чтобы сесть в самолет и полететь. Успокойся, Пипу мы не возьмем с собой, пусть останется на хозяйстве, а сами поедем. Этого настоятельно требует «Джокер-паудер».

Это был коронный довод для Джорджа. После этого он никогда не возражал.

«Джокер-паудер» была небольшой, но вполне прибыльной фирмой. Она досталась Джорджу Бартону от отца и до начала Второй мировой войны представляла собой небольшой патронный цех, полукустарный, где трое работников вручную заряжали патроны, иногда к ним присоединялся хозяин. Как и прежде, фирма располагалась в Северной Калифорнии, неподалеку от местечка Форт Росс. Тамошние охотники покупали патроны сотнями, отправляясь на утиную охоту на озера или в гористую местность – на жирных уларов.

Во время войны отцу Джорджа удалось купить солидный пакет акций одного заводика, выпускавшего целлюлозу, – он сообразил, что теперь у него появится возможность наладить производство бездымного пороха. Дальше – больше, и когда Джордж и Джулия соединились, то оказалось, что они оба вполне приличные бизнесмены.

– Что ж, если «Джокер-паудер» требует ехать, – повторил Джордж, – я готов. Собираемся.

Горячий ветер обдувал лицо, терпкие влажные запахи хлынули потоком, когда Стивен Холт, встретивший Бартонов в аэропорту на своем джипе, свернул на лесную дорогу, ведущую к его дому. Сердце Джулии наполнилось неизъяснимым счастьем. В таких поездках она забывала о своем возрасте, о котором окружающие то и дело напоминали ей, стремясь сделать приятное: уступить место, пропустить вперед, поддержать за локоток. Она не вспоминала о бренности собственной жизни и жизни Джорджа, с которым они за полвека стали единым целым, Джулия уже почти не помнила, что когда-то жила без него. Но эта соединенность с другим человеком вовсе не означала утрату самостоятельности, или точнее сказать «самости», применительно к Джулии Бартон. Если бы она хотела упрощенно объяснить свое единение с мужем, Джулия объяснила бы это так: моя вторая голова, мои третья и четвертая руки, мое второе сердце.

Она искоса взглянула на Джорджа и засмеялась. По его лицу она поняла, что и он испытывает сейчас подобные чувства. Ничего удивительного в том, что супруги становятся похожими, они ведь смотрятся друг в друга десятилетиями, а если верить, что человек произошел от обезьяны, то кто способен гримасничать лучше, чем какая-нибудь мартышка?

Стивен Холт оглянулся, притормаживая, и Джулия вопросительно посмотрела на него.

– Коровы, – усмехнувшись, пояснил он. – Видите, разлеглись на дороге? Ни проехать, ни пройти.

– Это ваши, коровы, Стивен?

– Нет, соседа. Но они считают себя полными хозяевами в любом месте, где бы ни оказались.

– Да, даже на улицах Дели, – подал голос Джордж. – Когда я увидел впервые, удивился, а потом привык. Местные жители так ловко их объезжают…

– Вот и мы сейчас их объедем, – сказал Стивен и резко взял вправо. Открытый джип устремился по едва заметной лесной тропинке. – Прошу прощения, Джулия, но другого выхода нет. Я не имею права даже посигналить, потому что тем самым нарушу их покой.

– Все в порядке, Стивен, – успокоила его Джулия, вытаскивая из волос запутавшиеся сухие веточки. – Законы веры.

– Ты еще не обратился в индуизм? – поинтересовался Джордж, которого зацепило слово «вера», поскольку в последнее время эта тема не давала ему покою.

– О нет, – засмеялся Стивен. – Каждому свое. Я христианин по рождению, хотя никогда не вникал в религиозные тонкости.

– Как и я, – признался Джордж.

– Да и я тоже, – улыбнувшись, подхватила Джулия. – Для меня это было как нечто само собой разумеющееся. Иногда я что-то делаю для общины, но скорее из дружеских чувств. Джордж, ты снова думаешь о Люке? Я угадала?

– Скорее о «Джокер-паудер», дорогая.

Она кивнула.

– Но мы и приехали сюда, чтобы позаботиться о нашем малыше.

– Это уже не малыш, это настоящий сильный мужик. И он должен оставаться таким как можно дольше. Вот о чем я думаю. Чтобы его не настигла немощь с годами.

– Да, кстати, а как твой малыш, Стивен? – спросила Джулия.

– О, он уже здоровенный парень. Вовсю стреляет из винчестера.

– Ты хочешь, чтобы он пошел по твоим стопам?

– Нет, мэм. Работа профессионального охотника дело тяжелое. Клиенты разные, звери разные. Хозяева фирмы – тоже. Я хочу заработать достаточно, чтобы Тони занялся компьютерами, у него к этому есть способности. – Он помолчал и потеплевшим голосом добавил: – На днях может объявиться Кэрри. Она прислала письмо, что, возможно, приедет.

– Замечательно! – воодушевилась Джулия. – Я давно не видела свою спасительницу. Чем она сейчас занимается? По-прежнему водит экскурсии?

– Да, с тех пор, как обанкротилась фирма, в которой она работала. Она за лето собрала денег на поездку к нам. Поживет здесь, а потом видно будет. У нее какой-то собственный план в голове. Она девушка своенравная, всегда поступает только так, как сама хочет. Мы с женой уважаем ее право на свободу выбора.

Стивен затормозил перед воротами. Домик, в котором он жил с семьей, принадлежал фирме, которая устраивала охоту для членов международного Сафари-клуба и для всех желающих, кто готов заплатить несколько тысяч долларов за удовольствие добыть антилопу, медведя и даже тигра по особой лицензии.

Домик небольшой, но аккуратный, выстроенный в европейском стиле, с крышей, крытой красной черепицей. Аккуратный газон перед домом и цветник напоминали об Англии, как и увитое глицинией крыльцо. Глаза Джулии, повторявшие цвет распустившихся бутонов этого растения, потеплели.

– Какая красота. – Она кивнула на цветы.

– Эмма старается. Говорит, без цветов жизнь не в радость. Вы зайдете в дом или мне сразу подвезти вас к гостевому домику? Эмма, я уверен, уже накрыла стол в гостиной.

– Мы все равно зашли бы в дом, даже если бы ты не пригласил нас, – заявил Джордж. – Разве я могу не поздороваться с моей любимой Эммой?

Эмма оказалась легка на помине и вышла на крыльцо. Одетая в желто-коричневое сари – цвета земли и леса, стройная и высокая, она была бы похожа на индианку, если бы не пепельные волосы и сметанно-белое лицо.

– Джулия! Джордж! Добро пожаловать!

Поцелуи, объятия… Обед, приготовленный по случаю приезда Бартонов, был, как всегда, изысканный и вегетарианский.

– Ох, Стивен, если бы все это не было так вкусно, я бы заподозрил, что хозяин дома – не настоящий охотник. Но эта спаржа с орехами и артишоки в оливковом масле… – Джордж закатил глаза. – Нечто божественное.

Джулия, наслаждавшаяся острыми приправами, кивками выразила свое абсолютное согласие с мужем.

– Вы знаете, – смущенно сказала Эмма, – в Англии, как ни стараешься, не удается добиться такого вкуса.

– Здесь все другое – даже воздух. Он полон ароматов, а аромат уже приправа, – тоном шеф-повара со стажем уверенно заявила Джулия. – Но в этом-то и заключается прелесть перемены мест – все другое. – Она отпила из бокала минеральной воды и повернулась к Стивену, намереваясь направить беседу в нужное русло. – Ну так как? Мы продолжим приумножать поклонников «Джокер-паудер»?

– А как же. – Стивен усмехнулся. – Сафари в этом сезоне обещает быть бурным. Несколько немцев горят желанием увидеться с гепардами. Кстати, они ваши поклонники, Джулия.

Она улыбнулась.

– Еще бы, мы с Пипой стали настоящими кинозвездами.

– Да. Между прочим, я нашел гнездо, щенкам уже месяца по три, можно отнять их от матери. В этом возрасте они хорошо поддаются дрессировке.

– Ты слышишь, Джордж? ~ Джулия ткнула мужа локтем в бок. – Популярность гепардов может теперь сравниться только с моей. И еще я ассоциируюсь у охотников с порохом «Джокер-паудер»!

– Ты права. Мне жаль, что мой отец не дождался расцвета фирмы. Да мог ли он предположить, что женщина, которая вытащила его сына с того света, оказалась не просто девушкой, вырядившейся простым матросом тогда в Сохо, а настоящей рекламной акулой!

Джулия и Джордж пестовали свое дело словно общего ребенка. Они выводили свою компанию «в люди» вместе с собой – яркая пара, заражающая других энергией собственного успеха, вызвала желание подражать им. Для членов Сафари-клуба стало хорошим тоном закупать порох только у «Джокер-паудер». Это порох обеспечивал успех! По крайней мере, у Стивена Холта в Индии, у Борга Джинга на Маврикии, у Лео Фрея в Кении так и было, поскольку профессиональные охотники работали «с процента» у «Джокер-паудер».

Еще Джулия и Джордж держали зверинец на ранчо в Северной Калифорнии, он открыт для всех желающих. Посмотреть на животных, привезенных из разных стран мира, стало тоже хорошим тоном, а участие четвероногих питомцев в рекламных съемках фирм, организующих охоту в разных странах мира, приносило дополнительный доход, что позволяло делать для посетителей вход в зверинец бесплатным.

– Как Кэрри? – поинтересовалась Джулия у Эммы. – Я слышала, она собирается приехать?

– Да, наконец-то. Я уже начала волноваться, сумеет ли она собрать денег на поездку. Мы предлагали ей хотя бы купить билет, но надо знать нашу самостоятельную дочь. Знаете, что она мне заявила в ответ? Не пытайтесь прожить за меня жизнь.

– Резонно, – одобрительно проронила Джулия. – Мне нравится такая позиция. Это по мне. – Она засмеялась, и сеточка морщин облепила щеки.

– Кэрри прислала свежие фотографии. Она с самой последней группой туристов. Взгляните, Джулия, если интересно. Между прочим, там и ваши соотечественники. – Эмма протянула пачку фотографий.

– Да она стала просто красоткой! – восхитилась Джулия, рассматривая снимки. – Какие роскошные рыжие волосы.

– У моей матери были в точности такие, – заметила Эмма. – Моя мать была наполовину ирландка.

– А рост, фигура… Пожалуй, она могла бы стать моделью.

– Это не для нее. Она слишком самостоятельная, и заставить ее принять позу, замереть перед камерой или надеть что-то, чего она не хочет, – невозможно.

Джулия взяла следующую фотографию и… Отлично! То, что она и хотела увидеть. Ее сердце дернулось, губы уже раскрылись, но она в буквальном смысле прикусила язык, не позволяя выскочить словам, которые сейчас были бы не к месту. Все идет так, как надо. И Люк тоже неплохо выглядит. Он, кстати, на лондонских фотографиях гораздо моложе, чем на тех, где запечатлен в роли помощника пастора.

– Очень пестрая группа, – фыркнула Джулия. – Как только Кэрри удалось с этими туристами справиться?

– О, она это умеет! – вмешался Стивен, который, оказывается, прислушивался к разговору женщин. – У нее дар верховодить всем живым.

– И отличная реакция. Именно Кэрри я обязана жизнью, об этом я никогда не забываю. Я ее должница, – добавила Джулия.

– А мне можно взглянуть? – Джордж протянул руку, но Джулия вложила в нее бокал с водой.

– После меня, а сейчас выпей, прекрасная вода.

Она не хотела, чтобы ее бесхитростный муж увидел фотографии прямо сейчас, потому что он наверняка что-то ляпнул бы. Пока все идет по плану, и это уже хорошо. Как смотрит на Кэрри Люк! Джулия не удержалась и покачала головой. Она безошибочно расшифровала этот взгляд: я так тебя хочу, прямо сейчас.

– Вы заметили что-то особенное? – заинтересовалась Эмма, поймав еле заметное движение головы Джулии. Как гордящаяся дочерью мать, она не желала пропустить ни единого нюанса в оценке Кэрри.

– Только то, что твоя дочь просто красотка, – повторила Джулия уже высказанную похвалу. – А… у нее много поклонников?

– О, Джулия, с этим вопросом к ней подходи! – Эмма засмеялась. – Но, по-моему, один есть.

– Она собирается за него замуж?

– Не думаю. Она как-то бросила фразу насчет того, что ей попадаются одни слабаки.

– Что ж, сильная женщина всегда притягивает к себе слабого мужчину, – изрекла Джулия.

– Или одинаково сильного, – вмешался в разговор Джордж.

– Да ты подслушиваешь?! – деланно возмутилась Джулия.

– А разве за столом могут быть секреты?

– О, ты прав. И мы, заметь, не шепчемся. – Джулия засмеялась.

– Как насчет кофе? – поинтересовалась Эмма.

– Я бы лучше выпила зеленого чаю. У меня до сих пор сохранился во рту вкус твоего чая, Эмма, которым ты меня отпаивала после свидания с мамашей Пипы.

Эмма засмеялась.

– Да, как поживает малышка?

– Великолепное животное. – Заметив, что Джордж и Стивен поднялись из-за стола, Джулия окликнула их: – А вы куда, господа? Кто-то говорил о неприличном поведении, о секретах за столом, а сами…

– Во-первых, из-за стола мы уже вышли, а во-вторых, у нас мужской разговор, – осадил жену Джордж. – Кое-что об интимном… – Он подмигнул ей, и мужчины скрылись в кабинете Стивена.

– Пока я завариваю чай, не хотите отдохнуть в гамаке? – спросила Эмма.

– С превеликой радостью, – отозвалась гостья и направилась в тенистый уголок сада, где качался под слабым ветерком зеленый гамак.

Джулия закрыла глаза и почувствовала, как улыбка расплывается на губах. Что ж, ждать осталось недолго. Но не Эмме, и не приезда Кэрри сюда. Это Кэрри осталось недолго ждать – скоро она полетит, однако не в Индию к родителям в гости, а в Миннеаполис к Люку.

Наверняка. Потому что тот взгляд на фотографии… Ах, да о чем тут говорить?

Гамак мерно раскачивался, и столь же ритмично в голове Джулии всплывали слова: Кер-ри, Пи-па, Сти-вен, Люк. Они соединялись в полудреме, как тогда…

Возле дивана в доме Холтов стояла корзинка, и, окончательно придя в себя, Джулия отчетливо услышала тихий писк. Она повертела головой, проверяя, на самом ли деле слышит это или у нее слуховые галлюцинации.

С сильно бьющимся сердцем она наклонилась и заглянула в корзинку. Пестрый котенок посапывал на клетчатой подстилке. Джулия протянула руку и дотронулась до нежной шерстки.

– Пи… – пропищал гепарденок и вздрогнул.

– Ну что ты, Пипа, – прошептала Джулия. – Ты тоже испугалась, как и я…

Стивен заметил, что Джулия проснулась, и быстро подошел к ней.

– Ох, Джулия, слава Богу! Ну как вы, в порядке? Вы меня здорово напугали.

– Подойди ко мне, Холт…

– О, вы не можете встать?

– Подойди ко мне, Холт.

Он подошел.

– Наклонись.

Стивен наклонился, Джулия ощутила запах мужского тела, молодого и сильного. Она всегда любила этот запах, сейчас он не волновал ее, но она помнила, как такой запах волновал ее прежде. С возрастом, усвоила Джулия, ощущения замещаются воспоминаниями.

– Дайте руку, Холт.

Стивен протянул ее, а Джулия быстро наклонилась и поцеловала.

– Спасибо за мою жизнь.

Он отдернул руку, смущенный. Его веснушчатое лицо залилось краской.

– Не смущайтесь, Холт. Я гожусь вам в матери. Я, старая дура, вошла в раж и готова была сунуть голову в пасть зверю, исполняя свою прихоть. Я все понимаю. – Джулия прикусила губу, потом подняла на него внезапно повлажневшие глаза. – Стивен, вынь ее из корзинки, пожалуйста, и дай мне.

Стивен поднял корзинку и вытащил пестрого котенка.

– Вот ваше сокровище, Джулия.

Она протянула руки, и лицо ее осветилось умильной улыбкой.

– Вон она, моя Пипа. Моя будущая компаньонка на охоте.

– Джулия, можно, я вас поцелую?

Она тихонько засмеялась.

– Можно.

Стивен прикоснулся губами к ее щеке.

– Спасибо, Джулия, что вы остались живы.

– Это твоей дочери спасибо, Стивен. Какая потрясающая реакция.

Джулия закрыла глаза и снова увидела большое пестрое гибкое животное, которое летело на нее со скоростью шестьдесят миль в час. А потом внезапно замерло в воздухе, перевернулось и упало на бок.

– Между прочим, моя дочь химик, и фирма, в которой она работала, делала этот препарат.

– Вместо пули патрон был заряжен лекарством?

– Да, в него закладывается пуля, похожая на маленький шприц. От введенного таким образом лекарства животное быстро засыпает, и его можно перевозить без всякой опаски.

Джулия кивнула.

– Хорошо, что все хорошо закончилось. Но тогда, мне кажется, адреналин вытеснил всю мою кровь. Говорят, такой стресс бывает при родах. Так что Пипа – мой самый настоящий детеныш. – Джулия засмеялась, теперь уже почти весело. – Знаешь, Стивен, я уже давно поняла, что любое приключение полезно, если не трагично. Да, а где Кэрри?

– Уехала в город прогуляться.

– Я хочу увидеться с ней до отъезда. Это возможно?

– Не знаю, Джулия. Наша дочь отличается чрезмерной самостоятельностью. Ничего удивительного не будет, если она вдруг позвонит и объявит, что улетает в Британию прямо оттуда.

– Мне это нравится. Я сама такая. Но я, наверное, увижусь с ней, я еще не собираюсь уезжать в Штаты.

Однако Джулия переценила себя, полагая, что потрясение прошло совершенно бесследно. Им с Джорджем пришлось вернуться в Штаты, на свое ранчо.

Джулия стала плохо спать, ей мерещились кошмары, ей казалось, что мать Пипы, гигантская гепардиха, обмотала ее длинным хвостом и душит. Джулия просыпалась в горячем поту.

Джордж втайне от жены встретился с психотерапевтом, совершенно точно зная, что Джулию к нему не вытащить. Врач дал ему точные указания, которые Джордж начал исполнять тотчас.

Однажды на закате он усадил Джулию в кресло-качалку на веранде их ранчо в Калифорнии. Он налил ей двойную порцию скотча, потому что врач посоветовал дать ей выпить не просто что-то расслабляющее, но того напитка, с которым у Джулии связано чувство абсолютной уверенности, что он безупречен.