Текст книги "Последнее пророчество"

Автор книги: Уильям Николсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5
Слушай, смотри, запоминай

Озох Мудрый вытащил священного цыпленка из корзины и тщательно припудрил его лапки мелом. Его царственный хозяин Йоханна из Гэнга, Правитель Миллиона Подданных и отец Йодиллы Сихараси, вышел из кареты, опустил свое грузное тело в кресло и издал громкий стон.

– Тихо, Фу фи, ты вспугнешь цыпленка, – подала голос его жена, Йоди из Гэнга, Мать Народов. Хотя подданные нежно называли ее Мама-крошка, Йоди размерами не уступала мужу, а пышное, богато украшенное одеяние делало ее формы еще внушительнее.

Йоханна стонал от голода. В дороге он плохо спал, а когда правитель не спал, то обычно думал о еде. Дома, если бы ему пришлось проснуться ночью (впрочем, дома с ним ничего подобного не случалось), Йоханна мог послать за любой едой, какую только пожелает. Однако в путешествии, просыпаясь (а это случалось с ним теперь еженощно), он вынужден был терпеть голод. Жена установила жесткое правило: завтрак не подают, пока предсказатель не истолкует знамения. «Только подумай, – говорила Йоди, – вдруг выяснится, что в этот день надлежит держать пост, а мы уже позавтракали? Кто знает, каковы будут последствия?»

Королевский предсказатель положил священного цыпленка на коврик, расстеленный на ровном участке земли. Цыпленок был откормленным, белым и пушистым, липкие перышки торчали вокруг безумных розовых глаз. Озох же был худ, лыс и обнажен до пояса. Все должны видеть замысловатый сине-зеленый узор, который вился по его телу, – доказательство того, что бабушка предсказателя, как утверждал он сам, была змеей. Ниже пояса на Озохе красовались традиционные для Гэнга шаровары. Никто точно не знал, продолжается ли узор по всему туловищу Озоха, но многие сомневались.

– Ох! Ха! – бормотал предсказатель, кладя цыпленка на коврик.

Весь двор напряженно застыл, пытаясь разглядеть, что сделает птенец. Двое мужчин наблюдали за этим зрелищем с особым вниманием. Барзан, мрачно ссутулившийся великий визирь, стоящий по правую руку Йоханны, не отрывал глаз от Движений птицы. Другой, высокий, красивый воин, смотрел на королевского предсказателя. Звали воина Зохон, он был командиром гвардии Йохьян.

Несколько мгновений цыпленок глядел на них. Затем резко дернул головой и с важным видом соскочил с коврика, засеменив к миске с зерном.

– А-а-ах! – пронесся вздох среди придворных. Короткая цепочка белых следов осталась на коврике. Предсказатель внимательно рассматривал их.

– Превосходно.

Все расслабились. Это означало, что придворных вскоре ожидает завтрак.

– Как мой повелитель изволит видеть, знаки вошли в Фанг и вышли через Янг.

– Знаки достаточно ясны для меня, – произнес Йоханна.

– Естественно. Ничего скверного сегодня не произойдет.

– Тогда все прекрасно.

Йоханна приготовился встать.

– До тех пор, – прибавил предсказатель, – пока члены королевской семьи с радостью в сердце исполняют свой долг.

– А-а-а, – произнес Йоханна, посмотрев на жену.

– А если нет? – спросила Йоди, вспомнив о дочери, Йодилле Сихараси, все еще спящей в карете. Неизвестно, исполняла ли Сирей свой долг, с радостью или без оной.

– Если нет, – с серьезным видом промолвил предсказатель, – то могут быть последствия.

– Ох, – заволновалась Йоди. – Я боюсь.

К счастью, Озох Мудрый хорошо знал Йоди.

– Конечно, у Йодиллы обязанностей нет, – сказал он. – В прямом смысле слова. Пока она не выйдет замуж.

– А-а, ну если в прямом… – совершенно успокоившись, повторила Йоди.

– В том же, что касается знаков, как мой повелитель, конечно, понимает, важно лишь прямое значение слов.

– Тогда все прекрасно, – вновь начал Йоханна. – Подайте-ка мне горячих блинчиков с маслом.

Йодилла Сихараси не завтракала в общем шатре. Завтрак приносили в ее личный экипаж двое слуг с повязками на глазах. Слуги боялись уронить тяжело нагруженные подносы, поэтому двигались от кухни до кареты Йодиллы очень медленно. И пока они несли еду, масло на блинах успевало застыть жесткой желтой корочкой. Это случалось каждое утро, но никто об этом не догадывался, потому что Йодилла не жаловалась. А не жаловалась принцесса потому, что никогда не завтракала. Позднее вся еда втайне уничтожалась служанкой принцессы, Ланки. Согласно правилам двора, слуги не должны есть раньше господ, а так как Йодилла иногда целыми днями не притрагивалась к пище, то Ланки научилась использовать любую возможность, которую дарила ей судьба.

Слуги остановились перед экипажем, где у Кестрель теперь стояла своя кровать – рядом с кроватью Ланки, поставили подносы и, спотыкаясь, удалились. Они и не думали подглядывать из-под повязок. Любому осмелившемуся взглянуть в лицо Йодиллы, не закрытое вуалью, выкололи бы глаза раскаленными вертелами.

– Завтрак, моя сладкая, – проворковала Ланки сквозь задвинутые занавески.

– Согрей мне стакан воды, милочка.

Кесс не принимала участия в утреннем ритуале Йодиллы. Вслед за слугами она выбралась из кареты, отыскала уединенный пятачок земли между экипажами и распласталась на земле. Топот копыт пасущихся лошадей и грохот оружия проходивших мимо солдат мешали девушке, но Кестрель лежала тихо, приникнув к земле, пока не почувствовала отголоски воспоминаний дороги. Да, дорожная пыль помнила о нем. Бомен прошел этим путем. Брат, сестра, родители, ее народ – все они прошли здесь.

Кесс услышала шаги. Человек остановился. Кто-то стоял рядом с ней и разглядывал девушку.

Кестрель приподнялась. Очень высокий, красивый воин с любопытством глазел на нее. Он носил ладно скроенную форму темно-фиолетового цвета, богато отделанную золотой тесьмой. Одеяние плотно облегало стройную талию и мускулистую грудь. В одной руке воин держал серебряный молот на тонкой Рукояти; ленивым движением мужчина покачивал молот так, что тот касался ладони другой руки.

– Так это ты видела Йодиллу без вуали? – произнес воин.

– Да, – отвечала Кестрель.

– Она красива?

– Да, – вновь сказала Кесс.

– Ты понимаешь, что по закону тебе должны выколоть глаза?

– Глупый закон.

Воин приподнял темную бровь и улыбнулся.

– Может быть, – промолвил он. – К счастью, кажется, ты ей понравилась.

Кестрель ничего не ответила. Девушка решила, что лучше вернуться в экипаж. Однако красавец вытянул серебряный молот и преградил девушке путь. Кесс заметила, что древко молота заканчивается остро заточенным лезвием.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Нет.

– Я Зохон, командир гвардии Йохьян. После Йоханны я самый могущественный человек во всем государстве Гэнг.

Воин обернулся, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает их, и понизил голос:

– Если ты поможешь мне, я помогу тебе.

– Чем тебе помочь?

– Йодиллу везут в страну, называемую Доминат. Она должна выйти замуж за сына тамошнего правителя. – Губы Зохона скривились в усмешке. – Это благородный воин, промышляющий грабежом, поджогами и обращающий своих пленных в рабов. Сын его будет превосходным мужем для дочери Йоханны из Гэнга, не правда ли?

– Они захватывают людей в рабство?

– Могущество Домината держится на рабах.

Перед внутренним взором Кестрель снова промелькнули всадники, врывающиеся на арену Араманта, люди, с криками убегающие от мечей убийц. Девушка вздрогнула.

– Как можно отдавать Йодиллу такому человеку?

– Действительно, как? – Зохон заметил страх на лице Кесс и остался доволен. – Мы не должны допустить этой свадьбы.

Вокруг поднялась суматоха. Караван собирался двигаться дальше. Рядом прошел слуга, в руках у него была клетка со священным цыпленком. По пятам за слугой следовал придворный предсказатель, и от его цепкого взгляда не укрылось, что Зохон разговаривает с девушкой.

– Поговорим позже, – прошипел воин Кестрель и с беспечным видом направился к своим солдатам.

Вернувшись в экипаж Йодиллы, Кестрель застала Сирей сидящей перед зеркальным столиком. Шесть зеркал были установлены так, чтобы принцесса могла видеть себя со всех сторон. Ланки стояла рядом с госпожой, вдвоем они устраняли беспорядок, причиненный внешности Услады Миллионов Глаз ночным сном.

– Где ты была? – спросила Сирей, поймав взгляд отражения Кесс в одном из зеркал.

– Так, прогуливалась, – отвечала Кестрель.

– Прогуливалась? На открытом воздухе? Он же сушит кожу!

Йодилла посмотрела на собственную кожу: роскошную, безупречного кремового цвета.

– Как несправедливо, – пожаловалась принцесса, – что мне приходится класть голову на подушку во время сна. Если ночью я ворочаюсь, то на лице образуются морщины. Смотри, милочка! Вот этой линии вчера не было.

– Разгладь ее, моя сладкая. Ланки поможет своей детке.

Казалось, Ланки не меньше госпожи волнуется о поддержании безупречной внешности принцессы, словно красота Сирей принадлежала им обеим. Хотя, конечно, в более широком смысле красота принцессы была собственностью всего государства Гэнг, как следовало из ее титула Жемчужины Совершенства, Сияния Востока и Услады Миллионов Глаз.

– Моя шея стала толще. Я уверена.

– Да нет же, сладкая. Это просто тень. – Ланки втирала нежное масло в кожу своей госпожи. – Почему бы моей девочке не выпить крошечный стаканчик молока?

– Не дразни меня, милочка. Я чувствую, что сегодня потолстею.

Йодилла была столь тонка и изящна, что Кестрель с трудом верилось, что принцесса – дочь своих родителей. Сирей уверила подругу, что до замужества ее мать была столь же совершенна.

– Женитьба делает нас толстыми. А еще дети. Не думаю, что когда-нибудь у меня будут дети. Ланки справится с этим за меня. Правда, Ланки, милочка?

– Тебе не следует тревожиться об этом, бесценная моя. Сначала нужно выйти замуж.

– Знаю.

– А за кого ты выходишь замуж? – спросила Кесс, желая выяснить, что известно Йодилле.

– А, за того или за другого… – Мысли Сирей приняли другое направление. – Так что на самом деле делают замужние женщины, Ланки?

– Делают, дорогая? Что ты имеешь в виду?

– Ну, они же делают что-то такое, что заставляет их толстеть.

– Ах, детка, не то чтобы они что-то делают. Скорее они кое-чего не делают. Вот смотри, сколько забот нужно, чтобы сохранить твою красоту. А когда ты выйдешь замуж, тебе она больше не понадобится, не так ли?

– Вероятно, нет.

– Ну вот, ты и перестанешь о ней заботиться. Не успеешь оглянуться, а уже растолстела, как барсук.

– А каково это – быть толстой?

– Не так уж плохо, когда-нибудь сама поймешь. Например, не холодно. К тому же ты удивишься, сколько свободного времени у тебя появится.

Тщательный утренний туалет наконец-то был завершен, длинные волосы Сирей заплели в косы и уложили в узел. Ланки и Йодилла бросили последний взгляд на совместное творение, восхищенно вздохнули, и на лицо принцессы пала вуаль. Все это время экипаж вместе с прочим караваном медленно двигался вперед. Как только Йодилла оделась, Ланки дернула за веревку с колокольчиком, и колонна повозок с грохотом остановилась. Пришло время танцевального урока Сирей.

Палатку для танцев установили рядом с дорогой. Учитель танцев Лазарим почтительно постучал в дверь экипажа принцессы. Йодилла появилась с головы до пят закутанная в голубые и серебряные шелка тончайшей работы, которые таинственно струились вокруг нее, словно дымок. Кестрель пошла с ней, выступая в роли служанки и неофициальной подружки. Лазарим сопроводил их в палатку для танцев. В палатке не было окон, но сверху она была открыта полуденному солнцу. Здесь под мелодию, которую тихонько наигрывали на свирели и барабане музыканты с завязанными глазами, Лазарим стал учить Йодиллу танцу, называемому тантарацца.

Кестрель сразу же поняла, что Сирей не была прирожденной танцовщицей. Тантарацца оказалась танцем сложным. Требовалось сосредоточиться, чтобы запомнить замысловатую последовательность движений, а затем перейти от механического повторения к летящему ритму. Сирей никогда в жизни не приходилось сосредотачиваться на чем-либо, а если что-нибудь не получалось у принцессы с первого раза, она начинала скучать и вешала нос.

Лазариму страшно хотелось отшлепать королевскую дочь или хотя бы ущипнуть так, чтобы Йодилла запищала, заплакала или издала какой-нибудь другой звук – что угодно, кроме этого непрекращающегося вялого нытья.

– Почему я должна-а-а-а это делать? Сегодня я та-а-а-к устала. Будь лапочкой, отста-а-а-а-а-а-нь от меня!

– Вы должны научиться танцевать, сиятельная. Ваш отец хочет, чтобы вы вышли замуж, а когда вы будете выходить замуж, вам придется танцевать.

– Я знаю, дорогуша. Не приставай ко мне. Только я ведь не должна танцевать много, верно? Достаточно одного танца, разве нет?

– Достаточно, моя госпожа. Но этот танец должен быть совершенен. Знатные господа и дамы Домината должны говорить, что на свете нет никого прекрасной и грациозной принцессы Йодиллы из Гэнга.

– Но ведь так оно и есть, дорогой Лазарим. Поэтому какая разница, умею я танцевать или нет!

– Если вы не хотите танцевать, моя госпожа, я не буду спорить. А если хотите – вы должны научиться танцевать хорошо.

– Ну, так и быть. Разучим еще несколько движений. Только не запутывай меня.

Пока Кестрель сидела в сторонке и с растущим интересом наблюдала за зрелищем, Лазарим вновь начал повторять движения танца с Йодиллой: шаги в сторону, поклон, три поворота, остановка, призывный перестук с пятки на мысок, столкновение и вращение. Тантарацца – танец возвышенный. Для Лазарима тантарацца была искусством и страстью, любовью и религией, жизнью и смертью. Этот крошечный, но изысканный человечек оказался настоящим мастером танца. Поэтому он страстно хотел, чтобы его освободили от муки преподавания и позволили улететь в экстазе танца. Вместо этого Лазариму приходилось тупо повторять одно движение за другим, как какому-нибудь калеке.

– Нет, сиятельная, не так! Поворот делается быстрее, очень быстро; вы должны вертеться, словно юла, запоминаете? А останавливаться следует внезапно. Вот так! Смотрите, как взлетают мои юбки!

– Юбки, Лазарим? – Принцесса хихикнула. – Не смеши меня, лапочка. Каждая улыбка оставляет на лице морщинку.

– Еще раз, пожалуйста.

Когда танцевальный урок завершился, Сирей вместе с Кестрель направилась к королевскому экипажу на второй завтрак с отцом и матерью принцессы.

– Повезло же тебе, Кесс, – тебя не заставляют танцевать.

– А по-моему, танцевать – очень весело.

– Весело? Почему ты так говоришь? Это тяжело, нудно и совсем не весело.

Королевский экипаж охранялся гвардией Йохьян. Подойдя к балдахину, защищавшему ступеньки от солнца, Кестрель увидела, что сегодня сам Зохон, командир гвардейцев, находится среди солдат. Зохон оглянулся, и на мгновение их глаза встретились. Взгляд воина говорил Кесс: «Мы с тобой понимаем друг друга». Затем Зохон бросил взор на Йодиллу, лицо которой скрывала вуаль. Командир что-то сказал одному из своих людей, хлопнул его по плечу, громко и беззаботно рассмеялся и неторопливо направился восвояси. Слишком громкий смех и преувеличенно небрежная походка поведали Кестрель о многом. Всем своим видом Зохон хотел показать, будто его ничто не волнует.

Девушки забрались в королевский экипаж. Второй завтрак уже был подан, и Йоханна с трудом удерживался от того, чтобы не приступить к нему немедленно. Никто не обратил на Кестрель никакого внимания. Йоханна с супругой не одобряли ее присутствия – они оба считали, что Кесс выглядит странно, и к тому же считали, что принцессе ни к чему заводить друзей. Когда они высказали свои сомнения дочери, Сирей резко ответила: «Кестрель – моя подруга и будет со мной везде».

Сошлись на том, что Кесс не позволят сидеть за общим столом – для нее накрывали отдельный маленький столик. Кестрель это вполне устраивало – очень скоро все забыли о ее присутствии и разговаривали между собой так, словно девушки здесь и не было.

– Как себя чувствует сегодня моя драгоценная дочь? – спросил Йоханна, поднимая вуаль и с гордостью разглядывая лицо Йодиллы.

– Ах, папа, – отвечала Сирей. – Я хочу домой.

Йоханна вздохнул. Правитель Гэнга ненавидел путешествия.

Больше всего на свете ему хотелось сейчас очутиться в родном городе Обагэнге, в своем дворце, со своими собаками и лошадьми, чтобы уснуть в собственной постели, вдыхая ее такой привычный и приятный запах.

– Таков наш долг, бесценная моя. – И правитель меланхолично потянулся за пирогом.

– Не понимаю, почему ты должен делать то, чего не хочешь, папа.

– Кушай, Сирей, – сказала мать. – Ты чахнешь на глазах.

– Это мой долг перед подданными… – начал Йоханна, однако осекся и принялся поедать пирог.

Да, не так-то просто все объяснить. В былые времена далекая страна Доминат могла только ловить отблески сияния могущественного Гэнга. Однако со временем Гэнг, словно стареющий великан, становился все слабее, а Доминат наращивал свою мощь и захватывал земли, в старину находившиеся под влиянием Гэнга.

Раздался стук в дверь. Йоханна нахмурился и знаком велел дочери опустить вуаль.

– Войдите!

В комнату с поклоном вошел великий визирь. Из всех подданных Йоханны только Барзану разрешалось прерывать королевскую трапезу. Вторжения великого визиря были частыми, внезапными, и он всегда приносил дурные вести, сообщая их почтительным замогильным голосом.

– Наши надежды улетели с ветром, о величайший, – нараспев начал великий визирь. – Караванный мастер сообщает, что завершил вычисления: если мы будем двигаться в прежнем темпе, то прибудем на месяц позже.

– Целый месяц! Мы не можем опоздать на месяц! Это будет воспринято как оскорбление. Кто виноват? Я накажу виновных!

– Разумеется, о могущественный. Я лично прослежу за этим. В то же время, возможно, вы подумаете о том, чтобы не останавливать караван во время танцевальных уроков, во время второго завтрака, отдыха после второго завтрака, а также во время обеда?

– Ты прав, Барзан. Нам следует поторопиться.

– Но мы должны останавливаться во время моего отдыха, – возразила Йоди. – Я не могу отдыхать, когда карета двигается.

– Само собой, дорогая.

– И разве ты не знаешь, что есть во время езды вредно для пищеварения?

– Да-да, конечно же, мы должны останавливаться на время еды. Что остается? Танцевальные уроки? Да, нельзя останавливаться во время уроков…

– Йодилла будет танцевать в трясущейся карете, о могущественный?

– Ах да!

– Танцевальные уроки должны продолжаться. Свадьба единственное, что может спасти нас от войны. А если начнется война…

– Да-да, – перебил Йоханна, смутившись. – Итак, что же нам делать?

Великий визирь вздохнул.

– Эскорт, о могущественный…

– Я не позволю вам отослать мою гвардию, Барзан. Вы говорите это назло Зохону, я знаю. Прибыть в чужой город с несколькими домашними слугами?! Посрамить предков?!

– Но, мой повелитель, три тысячи человек, все тяжело вооружены, большинство из них пешие – неудивительно, что мы продвигаемся столь медленно.

– Йоханну из Гэнга всегда сопровождает гвардия Иохьян. Такова традиция. Нет, Барзан, это не подлежит обсуждению. Мы движемся слишком медленно. Так найди тех, кто виноват в этом. Накажи их. И все разрешится.

– Как пожелаете, о могущественный. Великий визирь мрачно поклонился и ушел.

– Когда же наконец Барзан и Зохон прекратят свои раздоры, – пожаловался Йоханна. – Они завидуют друг другу, словно парочка школьниц.

– Папа, – спросила Сирей, поднимая вуаль, – почему моя свадьба может остановить войну?

– Я объясню, бесценная моя. Если ты выйдешь замуж, твой муж станет моим сыном и наследником. Его отец не начнет с нами войну, если его собственный сын окажется одновременно нашим сыном и наследником.

– То есть он и без войны получит все, что захочет?

Несколько мгновений Йоханна, задумавшись, пристально глядел на дочь.

– Да, так обстоят дела, Сирей. Тебе не понять.

Оставаясь незаметной за маленьким столиком, Кестрель внимательно прислушивалась, добавляя все новые сведения в свою копилку. Из подслушанных фрагментов, осколков наблюдений и догадок в голове Кесс начал рождаться план. И главную роль в этом плане должен был сыграть командир гвардии Йохьян.

Глава 6
Молот Гэнга

Обычно после второго завтрака Сирей и ее родители отдыхали. Кестрель использовала это время, чтобы прогуляться и осмотреть караван. Сначала девушка пыталась считать повозки и фургоны, но их было так много, что на четвертом десятке Кесс сбилась. В стороне от огромных позолоченных экипажей придворных стояли более скромные фургоны солдат и совсем бедные повозки для слуг. Были телеги с кухонными трубами, боевые повозки с амбразурами для лучников, фургоны квартирмейстера, фургоны с фуражом для лошадей, повозки-палатки и повозки-спальни и много-много других для транспортировки всего, что требовалось огромному городу, отправившемуся в путешествие. У привязанных лошадей гвардии Йохьян в тени деревьев сгрудились обеденные столы. У дальней кромки деревьев гвардейцы – почти три тысячи человек, выстроившихся в длинные шеренги, – выполняли ежедневные упражнения.

Кестрель остановилась и, прячась за спинами пасущихся лошадей, стала наблюдать за солдатами. Гвардейцы были великолепны. Обнаженные по пояс, в обтягивающих черных шортах, все они были высоки ростом, хорошо сложены, покрыты бронзовым загаром. Волосы гвардейцы зачесывали назад и завязывали в маленький пучок на затылке. Солдаты двигались слаженно: все одновременно бросались на землю, а затем пружинисто и ловко поднимались на ноги. Казалось, муштра дается гвардейцам без особых усилий, хотя литые торсы и блестели от пота. Во главе шеренги, тоже обнаженный по пояс, самый высокий и мускулистый из всех, стоял Зохон, командир гвардии. Он не отдавал команд, а сам выполнял упражнения. Зохон был спокоен, все его воины тоже были совершенно невозмутимы. Кестрель понимала, что столь хорошо организованное войско нельзя даже сравнивать с разрозненными отрядами Домината.

Когда упражнения завершились, Кесс решила выйти из укрытия, чтобы поговорить с Зохоном, но внезапно увидела Барзана, появившегося с другой стороны. К ярости великого визиря, часовой потребовал предъявить спрятанное оружие.

– Ну, знаешь, командир, – накинулся на Зохона Барзан, – если бы я хотел убить тебя, то сделал бы это не в присутствии твоих воинов.

Полководец остался поразительно спокойным, широкая грудь вздымалась и опадала, глаза пристально взирали на визиря.

– Интересно, и как бы ты это проделал?

– Что ж, ну, например, с помощью лука и стрелы.

– И где бы ты встал, чтобы прицелиться?

Барзан оглянулся. Он не предполагал в деталях обсуждать этот вопрос.

– Например, здесь, между повозками.

Зохон улыбнулся и хлопнул в ладоши. Со всех сторон – из промежутков между повозками, с деревьев, из высокой травы – появились затаившиеся воины. К счастью для Кесс, все они смотрели на своего командира, и потому девушка так и осталась незамеченной.

– Ты даже не успел бы натянуть тетиву, друг мой, – произнес Зохон, – как был бы мертв.

Барзан глубоко вздохнул, пытаясь унять растущее раздражение.

– Любопытно, командир, кто бы мог напасть на тебя здесь, в нашей собственной стране, в окружении наших воинов?

– Вот в этом-то и заключается разница между нами, друг мой. Ты не хочешь верить в возможность нападения, пока оно не случится. Только тогда ты признаешь, что такое возможно. Но к тому времени, скорее всего, будешь уже мертв. Я же предвижу нападение до того, как оно произойдет. Я предвижу даже угрозу нападения. И больше всего я ожидаю нападения там, где для него нет никакой причины. Поэтому-то я до сих пор Жив.

– Впрочем, и я тоже.

– Ах, друг мой, будь осторожен. – Зохон улыбнулся и жестом велел денщику принести ведро воды.

Взяв ведро в одну руку, командир гвардии опрокинул его себе на голову, забрызгав при этом великого визиря. Денщик подал Зохону шершавое полотенце, и тот начал растираться.

Барзан раздраженно стряхнул капли с позолоченной мантии.

– Ты хотел со мной поговорить? Имей в виду, я очень занят.

– Слишком занят, чтобы беспокоиться о безопасности Йоханны?

– Йоханна находится в полной безопасности.

– Сейчас – да. А потом?

– Когда? О чем ты толкуешь?

– О том городе, – произнес Зохон с невозмутимостью, которая могла кого угодно вывести из себя, – о знаменитом Высшем Уделе. Мне говорили, что в этом городе есть только вход.

– Ну и?

– А где еще есть только вход?

– Понятия не имею.

– В западне! – промолвил командир. – Если мы позволим заманить себя в этот город, то им достаточно будет закрыть ворота – и мы окажемся в ловушке!

Великий визирь поднес руку ко лбу.

– Зачем кому бы то ни было заманивать нас в ловушку?

– Для того чтобы заставить Йоханну расстаться с властью.

– Командир, Йоханна собирается отдать свою единственную дочь в жены единственному сыну правителя города, в который ты так боишься сунуть нос. Зачем правителю использовать силу, чтобы получить то, что ему отдают добровольно?

– Для настоящего правителя, – сказал Зохон, натягивая великолепный мундир, – использование силы – самый главный аргумент. Я настаиваю, чтобы в этот город королевскую семью сопровождала гвардия в полном составе!

– В полном составе!.. Три тысячи вооруженных солдат на свадьбе! Немыслимо!

Облачившись в шитый золотом фиолетовый мундир, Зохон протянул руку, и денщик вложил в нее серебряный молот. Великий визирь посмотрел на оружие с нескрываемым отвращением.

– Я не могу оскорбить принимающую сторону столь отвратительным подозрением! – сказал Барзан.

Зохон покачивал молотом взад и вперед.

– Мой долг предупредить Йоханну об опасности.

– Изволь, командир, – любыми доступными тебе средствами. Я же, в свою очередь, предупрежу Йоханну об опасности, которую представляет для изысканного и прекрасного города наших гостеприимных друзей сборище полоумных солдафонов!

Великий визирь повернулся и зашагал прочь. Зохон с улыбкой глядел ему вслед.

– Посмотрим, друг мой, – пробормотал он про себя. – Посмотрим.

Кестрель выступила из-за лошадиных спин и позволила часовому обнаружить себя.

– Эй ты! Не двигаться! Стой, где стоишь!

Девушка подчинилась. Зохон, услышав крик часового, обернулся и поманил стражника, жестом показав, чтобы тот привел с собой Кестрель.

– Отпусти людей, – приказал командир гвардии офицеру.

Шеренга солдат, до этого мгновения сохранявшая неподвижность, рассыпалась. Солдаты устремились к столам, предвкушая запоздалый второй завтрак. Зохон со стороны наблюдал за ними, разговаривая с Кесс и в то же время не глядя на нее.

– Что тебе надо?

– Вы говорили, что можете помочь мне, – ответила Кестрель.

– Зачем тебе моя помощь?

– Я одинока здесь. Меня некому защитить.

Зохон кивнул, все еще избегая смотреть на девушку.

– Делай, как я скажу, – сказал он, – и ты окажешься под защитой Молота Гэнга!

Зохон ударил оружием по стволу ближайшего дерева.

– Я говорю не об этом, – показал он на молот, – а о себе. Меня называют Молотом Гэнга. Если я буду твоим защитником, никто не осмелится даже коснуться тебя.

– Спасибо, – ответила Кестрель.

– Но если я помогу тебе, ты должна помочь мне.

Зохон обернулся и сурово уставился на Кесс.

– Я считаю, что эта свадьба – ошибка. Хуже того, просто катастрофа. Почему Йодилла должна выходить замуж за человека, которого никогда не видела? Кто он такой? Какой-то низкорослый пигмей с толстым брюхом и гнилыми зубами? Древняя развалина с лысой головой и врожденным косоглазием? Все может быть. Мы ведь ничего о нем не знаем. Почему прекраснейшее, милейшее, совершеннейшее создание на свете должно быть продано чудовищу? Потому что ее отцу не хватает мужества противостоять ничтожному диктатору?

Зохон почти кричал. Поняв, что производит слишком много шума, командир одернул себя и перешел на зловещий шепот.

– Она должна выйти замуж за равного. Должна стать женой молодого и здорового мужчины, пользующегося уважением среди подданных и достаточно могущественного, чтобы защитить ее. Неужели она не заслужила этого? Разве она не самая прекрасная девушка на свете?

Вопрос, судя по всему, не требовал ответа.

– Она действительно очень красива, – сказала Кестрель.

– Ах… – Зохон вздохнул, и лицо его словно озарилось далеким светом. – В самой глубине моего сердца я всегда знал это. Пусть я никогда не видел лица принцессы, но ее красота – как бы объяснить? – ее красота взывает ко мне.

Говоря о красоте Йодиллы, Зохон думал и о собственной привлекательности. Два образа были тесно связаны в мыслях воина.

– У меня дома, – продолжил командир гвардии, – есть уединенный лесной пруд, где я плаваю. Поныряв, я выхожу на берег и жду, пока поверхность пруда успокоится. Потом смотрю вниз на свое отражение.

Он замолчал, погрузившись в мысленное созерцание. Затем обернулся к Кестрель.

– Каким я кажусь тебе? Низким? Высоким? Некрасивым? Красивым? Скажи честно, не лукавь.

– Высоким, – ответила Кесс – И красивым.

– Ты ведь понимаешь, я не напрашивался на комплимент. Я хочу знать правду. Простую неоспоримую правду. Я считаю, что хорошо сложен. Мне двадцать девять лет. Я – командир гвардии Йохьян. Вот голые факты. Разве, учитывая все это, можно сказать, что я не достоин стать супругом Йодиллы?

– Конечно достойны.

– Она когда-нибудь говорила тебе об этом?

– Нет.

– А могла бы. Если бы ты спросила ее. Если бы завела разговор о свадьбе, о мужьях, о том, кого бы она выбрала, о молодых людях из ее окружения… Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – ответила Кестрель. – Я должна выяснить, не хотела бы принцесса выйти замуж за вас?

– Тише! – Зохон слегка оторопел от того, как прямо Кесс выразила свою мысль. – О некоторых вещах не следует говорить вслух. Это очень опасно.

– Слишком поздно беспокоиться об этом.

– Посмотрим. – Зохон задумчиво расхаживал взад-вперед, покачивая молотом. – Прежде всего я хочу знать, что у нее на сердце. Вот здесь ты в силах мне помочь.

– Что же я могу сделать? – На самом деле Кестрель очень хорошо понимала командира гвардейцев. Но ей хотелось, чтобы Зохон думал, что лишь у него есть свои скрытые планы.

– Поговори с ней. Выясни, боится ли она предстоящей свадьбы. Упомяни обо мне. Затем придешь и все расскажешь.

Впереди раздались звуки рогов. Вскоре караван должен был отправиться в путь.

– Ступай. Храни мой секрет. И если ты предашь меня… – Зохон поднял молот и качнул им, сбив несколько листьев с низко висящей ветки. – Я не знаю жалости.

В миг, когда листья, кружась, упали на землю, подозрительные глаза Зохона уловили движение у дальней кромки деревьев. Озох, королевский предсказатель, глядя на землю перед собой, спешил к своей карете.

– И ни за что не доверяй этому змею, – добавил Зохон.

Озох Мудрый торопился. Он умел замечать все, что происходит вокруг, даже самые незначительные детали, и поэтому конечно же увидел, что новая служанка Йодиллы непонятно о чем беседует с Зохоном.

Предсказатель решил, что стоит поделиться своим наблюдением с Барзаном. Великий визирь, друг и покровитель, обещал Озоху поместье в горах у южных озер с собственным виноградником, если королевская свадьба состоится.