Текст книги "Последнее пророчество"

Автор книги: Уильям Николсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Бомен знал это, хотя отец рассказывал о вещах, о которых он никогда раньше не слышал. Разве его самого не коснулась Морах?

Один из многих, частица всех. Нет больше страха. Пусть другие страшатся.

– Аира Мантх говорит о трех временах, – продолжал Анно. – О времени доброты. Времени действия. И времени жестокости. В конце жизни третьего поколения сила Морах будет находиться на пике. Ужас породит ужас, так как люди забудут о любви и возжелают властвовать или подчиняться власти, убивать или быть убитыми. И вот тогда Певцы вернутся.

– И умрут.

Анно кивнул. Бомен понял.

– Мы живем в такое время, верно?

– Я так считаю, – отвечал Анно.

– А я знаю это, – произнесла Аира, вздрогнув, – Ветер крепчает. Мы должны добраться до своей родины. Ветер сдувает все на своем пути.

Бомен ничего не сказал. Как мог он объяснить родителям, что сильнее прочих чувств глубоко в душе он ощущал радостное облегчение? Бомен осознал, что все необычное в нем, все, что делало его одиноким и отчужденным, было частью истинного предназначения. Он должен быть тем, что есть, и делать то, что предначертано. Даже поражение в чертогах Морах несколько лет назад, когда им овладела эта сладостная смертоносная сила – то, за что Бомен так долго проклинал себя, – отныне влияло на его судьбу. В страхе он позволил Морах прикоснуться и завладеть его душой. Сегодня Бомен стал старше – приближалось время искупления.

Юноша еще раз перечитал первую строку перевода.

«Дитя моих детей будет с вами во времена завершения».

Анно пытливо вгляделся в Бомена.

– Я буду с ними, папа.

– Нет! – вскричала Аира. – Ты мой!

– Не кричи, мама. Я счастлив. Это то, чего я ждал.

– Что они сделают с тобой, дорогой мой? Что это за огненный ветер?

– Не знаю. Мне нужно время. Дайте прочесть еще раз. Дайте подумать.

– Хорошо, дорогой.

Мать позволила ему уйти. Когда Бомен покидал комнату, Аира смотрела на него с благоговением, словно это был уже не ее сын.

– Что же будет, Анно? Что нам делать?

– Дорогая моя, мы должны подготовить людей, – сказал муж. – Им следует знать, что эта могущественная, богатая и прекрасная страна – не их дом.

– Они больше не слушают меня.

– Все равно мы должны предупредить их. Грядет время Жестокости. Тогда они прислушаются к нам.

«Пусть они живут в покое, зная о пламени. Им предстоит потерять все и все обрести».

Бомен прочел все, что отец переписал из Утерянного Завета, а затем долго перечитывал, пока на небе не погас последний луч света. После юноша вернул листок отцу.

– Я должен встретиться с Кесс, – сказал Бомен.

– Будь осторожен, – произнес Анно. – Если кто-нибудь увидит тебя…

Рабам было приказано на ночь оставаться в казармах. Каждый знал, каким будет наказание за неповиновение.

– Никто не увидит меня.

Бомен говорил с такой уверенностью, что Анно не сказал больше ни слова. Юноша быстро менялся. Когда Бомен узнал о том, что ему предстоит, словно что-то раскрылось в нем, внезапно он почувствовал, что для него нет невозможного. Разве тот одноглазый Певец не сказал Бо, что он обладает силой? Великая миссия ждала Бомена – придет время, когда он все утратит и все обретет. А до той поры разве что-нибудь могло повредить ему?

Бомен дождался, пока фонари в Высшем Уделе погасли и тишина упала на землю. Он поднялся на ноги и пошел по дороге к холмам, затем миновал деревья и направился к лагерю на границе Домината. Бомен шел быстро, ступая легко и почти беззвучно. Мысли его были обращены к Кестрель. Он думал о том, как она встретит его, как они обнимут друг друга…

– Стой, где стоишь!

Бомен замер. Высокий гвардеец шагнул к нему с обнаженным мечом в руке. Бомен выругался про себя. И почему он не сообразил, что здесь могут быть часовые?

Стражник пристально глядел на Бомена.

– Идем со мной! – рявкнул он, протянув левую руку, чтобы схватить юношу.

Бомен отступил на шаг, поднял глаза на стражника и сконцентрировал силу на его лбу. Затем ударил. Тело Бомена оставалось неподвижным, но удар был так силен, что стражник повалился навзничь и остался лежать на земле, оглушенный. Бомен почувствовал легкое головокружение. Он ведь даже пальцем не пошевелил. Он не задумывался над тем, как и что делает. В решающее мгновение он ударил единственно возможным способом. Как там говорил одноглазый? «Просто немного желания».

Все тело Бомена ликовало. Его сила возросла! Это не то что поднять в воздух карандаш – Бомен оглушил человека вдвое больше его. И если захочет, то сможет сделать это снова – Бомен чувствовал себя будто молодой волк, впервые попробовавший свежей крови. Он может причинять боль. Он может убивать.

Что это со мной?

Бомен заставил себя вернуться к действительности. Перед ним лежал огромный лагерь, солдаты и придворные спали в палатках и повозках. Кестрель была там. Он должен найти ее.

Опасаясь часовых, Бомен осторожно крался между палатками, стараясь не задеть за шнуры. Он чувствовал сестру, слышал ровное биение ее сердца во сне.

И вот он добрался до королевских экипажей. В темноте ночи трудно было отличить одну карету от другой, но Бомен нашел бы дорогу даже с закрытыми глазами. Он остановился перед каретой Йодиллы и нежно потянулся к разуму Кестрель, пытаясь разбудить сестру.

Кесс…

Бомен почувствовал ее волнение и то, как она борется со сном.

Это ты, Бо?

Кестрель окончательно проснулась. Бомен не мог видеть ее, но он следил за каждым шагом сестры. Вот она села на кровати. Вот посмотрела на спящую Йодиллу.

Я снаружи.

Кестрель натянула халат поверх ночной рубашки и пошарила под кроватью в поисках тапочек. Легко ступая, девушка приблизилась к двери. Вот дверь приоткрылась.

Кесс слетела по ступенькам кареты и упала в объятия брата. Бомен крепко прижал ее к себе, чувствуя, как бьется сердце сестры рядом с его сердцем, коснулся щекой одной щеки Кестрель, потом – другой. Затем прижался лбом к ее лбу. Долгие минуты стояли они так в молчании, тесно сплетя руки.

Словно раньше Кестрель и Бомен были разрезаны пополам, а теперь снова обрели цельность.

Наконец они отстранились и, не разнимая рук, глубоко вгляделись в глаза друг друга.

Ты изменился, брат.

В ответ Бомен позволил ей ощутить силу, растущую в нем. Он сдавил разум сестры. Кестрель отпрянула.

– Как ты это делаешь?

– Т-ш-ш. Говори тише. Я не знаю.

Бомен повел Кестрель к деревьям, где они могли поговорить, не опасаясь разбудить кого-нибудь. Однако даже здесь они не должны были оставаться долго. Поблизости могут оказаться другие часовые. Если Бомен вернется под стражей, пойманный как шпион, под обезьяньим фургоном вновь запылает огонь.

Кестрель со страхом услышала о том, как в Доминате принято добиваться повиновения.

– Они просто чудовища! Я бы убила их всех!

– Так и будет, Кесс. Мы уничтожим их.

Кестрель изумилась тому, что ее мягкий брат говорит подобные вещи. Что так изменило его? Ей так о многом нужно спросить его, так много рассказать, а у них так мало времени!

– Я знаю, как мы сделаем это, – сказала Кестрель. Она быстро рассказала Бомену о Зохоне и его честолюбивых планах. – Он не хочет, чтобы эта свадьба состоялась. Он готов использовать солдат, чтобы остановить ее. Он сам хочет жениться на Йодилле.

– Все боятся Доминатора. Ты уверена, что Зохон готов сражаться с ним?

– Я знаю, как придать ему уверенности.

– Мы должны собрать наших людей и увести их отсюда. Если кто-нибудь останется здесь, их убьют.

– Если начнется битва, мы сможем использовать свой шанс. Но люди должны быть готовы.

– Они будут готовы.

Бомен взял руки Кестрель и сжал их. Теперь он твердо знал: вместе они смогут что-нибудь сделать.

– Кесс, ты должна знать еще кое-что…

Неожиданно они услышали тоненький голосок со стороны лагеря.

– Кестрель! Где ты, Кесс?

– Это Йодилла! Ты должен уходить! Ей нельзя видеться с тобой!

Брат быстро обнял Кестрель и скользнул между деревьями. Йодилла появилась с другой стороны и успела увидеть только ускользающую тень Бомена.

– Это он, так ведь?

– Т-ш-ш! – прошипела Кестрель. – Ты же должна спать.

– Позови его, Кесс. Я хочу его увидеть.

– Не сейчас. Никто не должен знать. Это наша тайна.

– Зачем он приходил? Чего он хотел? Увидеть меня? Он спрашивал обо мне?

Кестрель повела Йодиллу обратно к карете, пытаясь успокоить принцессу.

– Он приходил, чтобы увидеть меня. Нам тяжело друг без друга.

– Я так понимаю тебя, дорогая. Но он уже видел тебя сотни раз, а меня ни разу. Я считаю, что пришла моя очередь, ты же понимаешь.

– Может, это скоро и произойдет. А сейчас мы должны выспаться. Кто знает, что принесет завтрашний день…

Глава 16
Доминатор! Отец!

Ранним утром Бомен предстал перед своим хозяином, Мариусом Симеоном Ортизом. Улицы Высшего Удела в преддверии наступающего дня полили водой из шлангов и чисто вымели. Да и сам Ортиз казался радостным и нетерпеливым, он был охвачен нервным возбуждением.

– Доминатор сам послал за мной! Мы идем прямо сейчас. Для меня это такой… такой необыкновенный день! Ты никому не расскажешь о моей вчерашней фантазии, хорошо?

– Да, господин.

– Конечно, все это глупости. Минутная прихоть. Я едва ли успел подумать о ней с тех пор, как проснулся сегодня утром. Первое правило – подчиняться Доминатору. Тогда все получится. Вот увидишь.

Ортиз вывел Бомена на сверкающие улицы.

– Кстати, – сказал он, – если ты не согласен с чем-нибудь из того, что я говорю, – не молчи. Доминатор учит, что человек, обладающий властью, быстро теряет правильное представление об окружающем мире, потому что никто не осмеливается сказать ему правду. Все говорят только то, что ему хочется слышать.

Ортиз повернул красивое улыбающееся лицо к Бомену.

– Я ведь еще не говорил тебе, в чем будут заключаться твои особые обязанности, не так ли? Ты станешь моим правдивым собеседником. Я выбрал тебя еще в путешествии. Мне показалось, у тебя есть собственное мнение. Разве я не прав?

Бомен очень удивился и немного оторопел. «А этот нетерпеливый юный воитель совсем не так прост…»

– Например, – продолжал Ортиз, – когда я заявил, что с тех пор, как проснулся, ни разу не вспомнил о паре темных глаз, ты, как правдивый собеседник, мог бы возразить, что я говорю о них сейчас. Понимаешь? Это всего лишь пример.

– А что, если правда окажется болезненной или опасной?

– Как это – опасной?

– Представьте себе, если я скажу, что собираюсь убить вас.

– Собираешься меня убить? – Ортиз был слегка поражен. Однако верный своему слову, он призадумался. – Не думаю, что это слова правдивого собеседника, – произнес он несколько секунд спустя. – Скорее – предсказателя будущего. А я не прошу тебя предсказывать будущее, потому что никто не знает грядущего, даже ты. Если же ты скажешь, что хочешь убить меня прямо сейчас, – вот это будет правда. Ты говоришь о твоем собственном желании, которое остается реальным, даже если ты и не собираешься его исполнять. Улавливаешь разницу?

– Да, господин, – отвечал Бомен, невольно развеселившись.

– Тогда давай. Скажи мне правду.

Юноша подумал.

– Вам не стать настоящим правителем до тех пор, пока вашим высшим желанием остается служба вашему собственному господину.

– Небо и звезды! Ты так считаешь?

Они достигли лестницы, ведущей на верхние уровни.

– Замечательно! Об этом я должен поразмыслить. Однако мы пришли. Не удивляйся, если Доминатор не обратит на тебя внимания. Сейчас он занят важным делом.

Спутники поднялись по ступенькам и вошли на широкие и светлые верхние уровни. Доминатор расхаживал здесь взад и вперед с биноклем, прижатым к глазам. Он рассматривал улицы Высшего Удела и подавал странные сигналы свободной рукой. Слуга Спалиан стоял рядом, держа скрипку правителя.

– Вот здесь! Нет, он не видит меня! Здесь!

– Сейчас он заметил вас, Доминатор.

Мирон Графф стоял неподалеку, тоже с биноклем. Доминатор взмахнул левой рукой над его головой. Крошечная фигура, стоящая на высокой крыше через несколько улиц, махнула в ответ.

– Готово! Отметь!

Ортиз и Бомен смотрели и ждали. Казалось, что Доминатор определяет количество точек наблюдения с помощью людей, выставленных в окнах, на террасах, на крышах домов вдоль главной улицы Высшего Удела. Верхние уровни спускались на главную улицу, хоть и не все. Некоторые из наиболее дальних наблюдателей были вооружены телескопами, так что и они могли следить за сигналами правителя. Бомен тут же решил, что готовится грандиозная ловушка для свадебного каравана и его вооруженной охраны.

Юноша сосредоточился на разуме Доминатора и принялся прощупывать его. Он чувствовал, как сила этого человека распространяется в стороны, будто тепло от огня, а под поверхностью пламени таится глубокий внутренний холод. Бомена удивили вибрации энергии – беспокойство, быстро вспыхивающая ярость, столь же быстро переходящая в неустойчивое веселье, – все указывало на то, что Доминатор сильно встревожен. Этот громадный человек в развевающемся темно-красном плаще, с огромным животом, опоясанным золотым поясом, и взлохмаченными седыми волосами был снедаем тайным страхом.

– Сюда, Графф! Вот их места. Убедись, что они запомнили их.

– Да, Доминатор.

– Итак, решающий момент настал. По моему сигналу они начнут.

– Да, Доминатор.

Правитель опустил бинокль и обернулся к ждущему Ортизу. Доминатор не обратил никакого внимания на Бомена, стоявшего сзади.

– А! Вот и ты.

Ортиз простерся на полу перед ним.

– Ты видел ее?

– Да, Доминатор.

– Поднимайся-поднимайся! И как она? Хороша?

– Я буду счастлив жениться на Йодилле, если такова ваша воля.

– Я спрашивал тебя о том, хороша ли она, а не о том, чего ты хочешь.

– Она была скрыта под вуалью.

– Под вуалью! – Доминатор рассмеялся рокочущим смехом. – Превосходно! Стало быть, ты не знаешь! Должен сказать, это грандиозно. Подарок с сюрпризом. Есть повод для спора. Держу пари – она красива, по крайней мере довольно привлекательна. Я ставлю… Королевство Гэнг! Ну, как?

– Доминатор?

– Если она хорошенькая, ты получишь красавицу жену. Если уродина – станешь хозяином целой империи. Ну, как пари?

– Это более чем щедро, Доминатор.

– Я собираюсь устроить свадьбу на все времена, Мариус! Эти простаки из Обагэнга за всю свою жалкую жизнь не видели такого великолепия! Живое произведение искусства! Еду сюда!

Последнюю фразу Доминатор проревел. Откуда-то вынырнул раб с подносом, нагруженным маленькими пирожными. Правитель взял одно пирожное, целиком положил его в рот и после двух-трех движений челюстями проглотил.

– Объедение! – провозгласил он. – Этот новый кондитер – просто гений! Возьми одно.

Ортиз съел пирожное, но гораздо медленнее. Доминатор взял второе и поглотил его с той же свирепостью, что и первое. Бомен наблюдал за правителем Домината с растущим удивлением. У этого человека был чудовищный аппетит, который он даже не пытался сдерживать.

– Стало быть, вы хотите, чтобы я женился на Йодилле, Доминатор?

– Конечно, мальчик. Почему нет? Кто-то же должен.

– И тогда я… – Ортиз побоялся завершить фразу.

– И что ты? Что?

Ортиз скромно опустил голову.

– Стану вашим названым сыном, Доминатор.

– Да уж, вот это скорость! В мои годы обрести сына! Дай-ка поглядеть на тебя.

Ортиз понял, что это значит. Весь трепеща, он поднял глаза на правителя. Ортиз чувствовал, что Доминатор проникает в его мозг все глубже и глубже. Сердце забилось быстрее, но молодой полководец не отступал.

Неожиданно Доминатор угрожающе прорычал:

– Что это, Мариус? Что за тайну ты скрываешь от меня?

– Тайну, Доминатор? У меня нет от вас тайн.

– Ты лжешь!

В глазах Доминатора вспыхнул гнев. Бородатая щека дернулась, и Ортиз с криком боли повалился на пол. Там он корчился и извивался, пока правитель словно подкидывал его невидимыми вилами. Бомен в ужасе смотрел на это, отлично понимая, что делает Доминатор. Он держал Ортиза в мысленных тисках, терзая его сокрушающей болью. Это была та самая сила, которой научил Бомена отшельник, хотя энергия правителя оказалась куда мощнее. Бо понимал, что должен выяснить, насколько велика эта сила, – приближалось время, когда ему предстоит сразиться с ней. Осторожно, не желая привлечь внимание Доминатора, юноша мысленно потянулся к потрескивающей энергии, что схватила Ортиза.

– Что это за грязный секретишко? – громыхал Доминатор, а Ортиз дергался и скулил у его ног. – Ты принадлежишь мне, слышишь? Все твои мысли и желания принадлежат мне!

– Да, Доминатор! – всхлипывал поверженный Ортиз.

– Говори!

– Всего лишь хорошенькое личико, Доминатор! Служанка, заинтересовавшая меня… а-а-а…

– Девица, что ли?

Так же внезапно, как схватил Ортиза, правитель отпустил его. Полководец издал долгий вздох, боль все еще сотрясала измученное тело.

– В том нет ничего плохого, – произнес Доминатор. – Ты молод. Этого следовало ожидать. Ну-ка, посмотри на меня еще раз.

Исполненный страха, но покорный воле правителя, Ортиз поднял глаза. Теперь Доминатор улыбался ему; улыбкой он исцелял боль, которую сам же и причинил, наполняя Ортиза сладостным ощущением радости. Юный военачальник почувствовал, что его тело расслабилось. Он купался в теплых волнах любви Доминатора, слезы радости выступили на глазах и покатились по щекам.

– Я люблю вас, Доминатор. Все, что я делаю, я делаю ради вас. Я всегда буду любить вас.

– Ну-ну, – произнес Доминатор мягко. – Ты женишься и станешь моим сыном. Устраивает?

Ортиз подполз на четвереньках и вновь простерся ниц перед правителем, распластавшись у его ног.

– Доминатор! – вскричал он. – Отец!

Бомен тщательно скрывал свои чувства. Не желая привлекать внимание, он стал смотреть в пол. Ортиз выпрямился, глаза его сияли от радости. Его так переполняла любовью к Доминатору, что Ортиз не удержался и, обернувшись к Бомену, произнес:

– Вот теперь ты видишь – все люди Доминатора любят его!

– Да, господин, – пробормотал Бомен.

– Доминатор, – воскликнул Ортиз, – я сделал этого юношу своим правдивым собеседником.

– Правдивым собеседником? – Правитель впервые поглядел на Бомена. – Слишком он юн для правдивого собеседника.

– Он из племени мантхов, Доминатор.

– Неужели? – Владыка не сводил с Бомена глаз, однако юноша упрямо уставился в пол. – Ты слышал что-нибудь о пророке по имени Аира Мантх?

– Да, господин.

– Да, Доминатор! – прогремел правитель.

– Да, Доминатор.

– Посмотри на меня, мальчик. Дай мне взглянуть в твои глаза.

Бомен поднял голову и посмотрел на Доминатора. Он очистил и опустошил свой разум, насколько смог, пока правитель исследовал его. Несколько секунд спустя Доминатор отвернулся и пожал плечами.

– По-моему, он больше простак, чем правдивый собеседник, Мариус. Я не стал бы уделять ему так много внимания.

Я уничтожу тебя.

— Что это было? – Правитель дернулся, его глаза сверкнули. – Что ты сказал?

– Ничего, Доминатор. – Бомен вновь очистил свой разум. Гнев заставил его выдать истинные чувства, но лишь на мгновение.

– Он ничего не говорил, Доминатор, – сказал Ортиз. Правитель не обратил внимания на слова полководца. Он приблизился к Бомену и мысленно схватил его. Бомен решил не сопротивляться. Морщась от боли, он позволил Доминатору встряхнуть себя.

– Берегись, – произнес Доминатор. – Предупреждаю тебя: берегись.

Он отпустил юношу.

– Графф!

Хранитель покоев Доминатора заспешил к хозяину.

– Расскажи Мариусу, что он должен делать. Мариус, ты должен в точности исполнить то, что скажет Графф. Эта свадьба будет настоящей симфонией! Произведением искусства без единого изъяна! Я – художник, мои люди – материал для картины. Я создам неземную красоту! Скрипку мне!

Спалиан выступил вперед и подал правителю скрипку. Бомен с облегчением понял, что про него забыли. В то время как Графф повел Ортиза прочь, а Бомен смиренно поплелся за хозяином, Доминатор поднял скрипку и начал играть.

Когда они оказались на улице, Ортиз нетерпеливо обернулся к своему слуге.

– Он поразителен, не правда ли? Такая сила! Такая любовь! Может быть, он испугал тебя?

– Да, – отвечал Бомен, ничуть не покривив душой. – Еще как.

Правитель обладал огромной силой, и юноша ощущал это. Но когда Доминатор тряхнул его, Бомен почувствовал, что и у этой силы есть предел. «Наступит время, – подумал Бомен, – и придет черед Доминатора испугаться».

До свадьбы оставался всего один день, и Мирон Графф, хранитель покоев Доминатора, и Барзан, великий визирь Йоханны, собрались, чтобы обсудить детали. Затем визирь созвал придворных, чтобы объяснить им, как будет происходить церемония.

– Ты тоже должна пойти, – сказала Кестрель принцессе. У сестры Бомена были на то свои причины.

– Барзан – самый скучный человек во всей империи, – произнесла Сирей. – Сходи ты, дорогая, а потом расскажешь мне все, что нужно.

Гораздо больше Йодиллу интересовала последняя примерка свадебного платья. Несмотря на то, что ей совсем не хотелось выходить замуж, принцесса желала надеть торжественное облачение.

Кестрель старалась держаться незаметно, внимательно слушая объяснения великого визиря о том, как будут происходить основные события церемонии.

Процессия вступит в Высший Удел, причем облаченная в свадебное платье Йодилла будет ехать в открытой коляске на глазах тысяч людей. Она пешком дойдет до огромного зала под куполом. Здесь состоится представление знаменитой манахи. Сразу же за этим жених с невестой станцуют тантараццу. Потом они сделают свои пять шагов и обменяются клятвами, а после, как муж и жена, примут участие в грандиозном банкете, который будет продолжаться до конца дня.

– Грандиозный банкет, неужели? – произнес Йоханна. – Это то, что надо. Что за свадьба без банкета?

– Я так понял, что будет еще и музыка, – сказал Барзан. – Доминатор – большой любитель музыки.

– Музыка – это замечательно, – согласился Йоханна. – Однако банкет – прежде всего.

По окончании встречи Барзан довольно заметил, что Зохон вновь беседовал со служанкой Йодиллы. Все эти разговоры о свадьбе, уверил себя визирь, навели на романтические мысли и командира гвардии Йохьян.

Барзан оказался прав.

– Я дни и ночи думаю о ней, – говорил Зохон Кестрель. – Пусть только прикажет, и я избавлю ее от всего этого. Но я должен знать, что она любит меня.

– Только свободные люди могут любить, – сказала Кесс. Эти слова поразили Зохона.

– Разве Йодилла не свободна?

– Как и ее страна. Я часто слышала, как она вздыхает и тихо говорит: «Ах, где же тот человек, который вновь сделает мою страну сильной, а моих людей – свободными!»

– Так это же я! Кто ж еще?

– Возможно, Доминат слишком силен даже для вас.

– Это мы посмотрим! – Зохон ударил молотом о ладонь левой руки. Затем в глазах воина неожиданно появилось подозрительное выражение.

– Почем мне знать, что все это правда? Может быть, ты водишь меня за нос? – Сомнения быстро укрепились в его разуме. – Ведь сама Йодилла не сказала ничего. Все, что я знаю, исходит от тебя. Кто ты? Что тебе нужно? Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь?

Кестрель быстро соображала.

– Вот поэтому Йодилла и придумала тайный знак.

– Какой? Я не видел его.

Зохон уставился на девушку тяжелым подозрительным взглядом.

– Она очень осмотрительная. Вы должны всегда быть наготове.

– Я готов, но еще не видел никакого знака. Я должен сам увидеть его.

Кестрель оглянулась, словно желая убедиться, что никто не подслушивает их, и прошептала:

– Этим вечером, после ужина. Мы с Йодиллой будем гулять между деревьями. Найдите место среди повозок и наблюдайте. Я скажу Йодилле, что вы смотрите. Тогда все и увидите.

– Надеюсь, – мрачно произнес Зохон. – Ради твоего же блага.

Кестрель не составило большого труда уговорить Йодиллу прогуляться вместе с ней. У Сирей было о чем поговорить по душам с подругой. Кесс почти не слушала ее, ожидая подходящего момента, когда она сможет подать ей тайный дружеский знак. Сирей сделает то же самое, и Зохон, наблюдающий из укрытия, будет удовлетворен.

– Когда я снова увижу твоего брата, Кестрель? Я должна увидеть его до свадьбы. Это очень, очень важно!

– Сирей, тебе следует забыть о моем брате.

Кестрель выбирала путь так, чтобы принцесса повернулась лицом к повозкам.

– Но почему? Он понравился мне. Может быть, я даже люблю его.

– Нет, не любишь. Все это глупости. Ты же ничего не знаешь о нем.

– Не важно. – Сирей оказалась на удивление настойчивой. – Мама говорит, что никто не знает человека, с которым вступает в брак. Человека можно узнать только после свадьбы.

– Ну, хорошо, я думаю, он не подходит тебе.

Пораженная, Сирей остановилась и пристально поглядела на подругу. Кестрель сказала это, почти не задумываясь, и тут же пожалела о своих словах. Она сама недоумевала, почему вдруг у нее вырвалась эта фраза.

– Я не то имела в виду, – произнесла она.

– Нет, то, – сказала Сирей, моргая сквозь слезы. – Ты считаешь, что я глупая, тщеславная и проку от меня никакого.

– Нет, я не…

– И ты права. Ты лишь должна понять, что до того, как я встретила тебя, всем хотелось, чтобы я была именно такой.

– Сирей, прошу тебя…

– И я старалась соответствовать желаниям этих людей. А теперь я решила измениться. И изменюсь, хоть я глупая, тщеславная и проку от меня никакого! Теперь я знаю, какой хочу быть – похожей на тебя. Вот какой я решила стать.

– Ты гораздо лучше меня, – печально произнесла Кесс.

Она знала, что Зохон наблюдает за ними из укрытия. Когда пришло время, Кестрель поняла, что ей будет трудно сделать то, что она должна сделать. Все это слишком походило на предательство.

– Пожалуйста, не лишай меня своей дружбы, Кесс, – сказала Сирей. – Ты даже не представляешь, как это для меня важно.

– Конечно, я останусь твоим другом.

Затем без всякого приглашения Сирей сложила ладони вместе, в знак, который Кестрель называла знаком тайной дружбы. Зохон, спрятавшийся между повозками, тоже увидел знак, Который Кесс представила ему как символ вечной любви. Больше он ничего и не ждал. Убедившись в том, что служанка не обманула его, Зохон проскользнул между повозками и отправился к своим людям.

Кестрель услышала, что он ушел, и сложила ладони в ответном знаке. Слезы выступили на глазах девушки. «Прости меня, Сирей, – произнесла Кестрель про себя. – Я не хотела предавать тебя. Но так вышло».

Этим же вечером среди рабов распространилась весть о том, что у пророчицы Аиры Хаз было еще одно видение и она хочет сообщить его людям. Мало кто еще продолжал верить, что Аира обладает настоящим даром, поэтому большинство людей собралось просто из любопытства.

В вечерних сумерках рабы прибывали по трое-четверо, чтобы не вызвать подозрение своих хозяев. Аира уселась прямо на землю у большого костра, а люди образовали постепенно расширяющийся круг. Как и предполагали Хазы, пришел доктор Грис. Он расположился в первых рядах – там, где мог выразить свое несогласие с пророчицей. Прочие считали высказывания Аиры не более чем развлечением. Джессел Грис уверял, что она опасна.

Когда все устроились, Аира Хаз встала перед ними.

– Спасибо, что пришли выслушать меня, – начала она.

– Не слышно! – раздались выкрики сзади. И другие, из первых рядов:

– Скажи-ка свое «О, пропащий народ»!

– «О, пропащий народ»! – произнесла Аира.

– «О, пропащий народ»! – подхватили обрадованные шутники в толпе.

Эффект от насмешек был предсказуем. Аира рассердилась. Желая стереть улыбки с глупых лиц, она обрушила на их головы видение предстоящей катастрофы:

– Этому городу суждено сгореть!

– Сгореть! – завизжали голоса. – Все мы сгорим!

Чем больше провидица пророчила погибель, тем больше люди смеялись.

– Ветер крепчает! Ветер сметает все на своем пути!

– У-у-у-у-у-у! – вопили люди, махая руками.

– Мы должны искать нашу родину! Грядет время жестокости! Берегитесь!

– О-о-о-о-о-о-о! – притворно дрожа, хихикали люди. – А-а-а-а-а-а!

– Смейтесь-смейтесь! Скоро вы будете плакать!

– Гы-ы-ы-ы-ы-ы! – улюлюкали люди в ответ.

Анно Хаз стоял рядом с женой. Все бессмысленно. Он понимал это, так же как и Аира. Но они должны исполнить свой долг.

– Друзья мои! – проговорил Анно самым убедительным тоном. – Сегодня пророчества моей жены вызывают у вас смех. Только когда вы увидите пылающий город, вспомните ее слова. Собирайтесь здесь, на этом холме. Приносите еду, теплую одежду, все, что можете унести. И вместе мы отправимся искать нашу родину.

Это было не похоже на пророчества Аиры. Никто больше не смеялся. Люди нервно переговаривались друг с другом. Если раньше Джессел Грис был доволен тем, что все насмехаются над Хазами, то теперь он почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля.

– Эта женщина, – произнес он, показывая на Аиру, – говорит вам, что город сожгут. Однако нам известно, кто будет сожжен, если мы и дальше будем обращать внимание на ее дикий бред. Убьют наших близких, как уже убивали раньше.

В толпе закивали и одобрительно зашептались.

– Зачем мы слушаем ее?! – восклицал Грис. – Почему мы позволяем этой безумной семье подвергать нас подобной опасности? Пусть сами исполняют свое пророчество.

Люди начали расходиться. Пинто потянула отца за рукав.

– Посади меня на плечи, папа.

Анно поднял худенькое тельце, и, сидя там, на плечах у отца, где все могли видеть ее в отблесках пламени, Пинто обратилась к толпе.

– Молокососы! – прокричала она. – Вы не племя мантхов, вы – просто рабы и молокососы! Мы уйдем без вас. Мы найдем нашу родину без вас. Мы не нуждаемся в вас. Навозные козючки – вот вы кто! Понго на вас!

В ответ толпа рассмеялась. Люди не понимали, почему они смеются. Возможно, потому, что в устах семилетнего ребенка подобные слова показались им неслыханной дерзостью. А может, людям было приятно вновь услышать древние ругательства.

Интерлюдия третья. Могила

Море штормило. Высокие волны бурлили и перекатывались, вздымаясь все выше и выше, чтобы затем с яростью разбиться о берег. Ветер трепал крылья чаек, с неба доносились их тонкие пронзительные вопли. На жестком песке вскипала пена.

Человек с лицом, напоминающим собачью морду, стоял на берегу и смотрел на остров, лежащий за серыми водами. Мантия хлопала по ногам. Он замерз, устал и проголодался. На побережье виднелись одинокие фигуры, стоявшие в той же позе, что и отшельник. Все они ждали, когда ветер стихнет.

В конце дня море начало успокаиваться. Низкие волны еще перекатывались по воде, но направление ветра изменилось, и отшельник понял, что сегодня ему предстоит переправиться на остров. Он сосредоточился и затянул свою песню, уверенный в том, что и остальные тоже запели.

Отшельник поднялся в воздух и заскользил по бушующей пене. Прочие последовали его примеру. Повсюду низко над водой неслись одинокие фигуры, поднимаясь и опускаясь вместе с волнами, – все они летели к острову Сирин.

Как только отшельник достиг острова, он услышал пение, доносящееся с вершины холма, и понял, что прибыл вовремя.

Они уже начали открывающую песнь – ей предстояло звучать всю ночь. Отшельник ступил на каменистый берег и сразу же начал подниматься по длинной извилистой тропе. Позади он слышал шаги остальных, впереди – все более громкое пение. Ранее отшельнику доводилось исполнять эту песню только во время учебы. Сердце возбужденно забилось, и его голос влился в общий хор. Песня напоминала барабанный бой – ее мощь постепенно возрастала, ритм убыстрялся с каждым циклом до тех пор, пока Певцы не почувствовали, что их ноги медленно движутся – вперед и назад, в такт бессловесному напеву.