Текст книги "Экстренный выпуск"

Автор книги: Уильям Макгиверн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

2

В вестибюле гостиницы Террел нашел в телефонной книге адрес Эден Майлз: Грей Гейтс Дивелопмент, 9. Выйдя в медовую прохладу солнечного дня, он остановил такси.

Грей Гейтс Дивелопмент был новым, элегантным и дорогим сооружением в десяти минутах от центра. Его освинцованные окна и тюдоровские фронтоны выходили на сверкающую излучину реки Элмтри и гряду холмов, сгрудившихся на горизонте словно большие мягкие животные. Главное здание посреди дюжины деревянных арок походило скорее на английский деревенский дом, чем на функциональный улей, оборудованный телевизорами, мусорными контейнерами и целой армией прислуги в ладно сидящей униформе. Крылья главного корпуса обрамляли просторную зеленую лужайку с кружевом посыпных дорожек, а дальше – бассейн, теннисные корты и солярии.

Террел знал, что в Грей Гейтс наверняка было все, что можно купить за деньги. Массажисты и массажистки, лечебные ванны и сауны, уютные бары, комнаты отдыха и самое главное, думал он, входя в вестибюль, – теплое и обволакивающее чувство интимности. Игроки содержали здесь апартаменты для игры в покер по-крупному, бизнесмены заглядывали на коктейли. Здесь хватало всего, помимо апартаментов, конечно: девушки в норковых палантинах и карликовые пудели представляли типичную фауну Грей Гейтс.

Террел легонько постучал в дверь Эден Майлз, девичий голос ответил:

– Минуточку, я не слишком прилично одета.

– Не переживайте, – Террел закурил и бросил спичку в вазу с песком у лифта. Через несколько секунд дверь открыла блондинка в коротких шортах и желтой мужской рубашке. Она улыбнулась ему и слегка затянула рубашку на талии.

– Вам нужна Эден, я полагаю. Меня зовут Конни Блейкер. Я только вчера ночью приехала.

У неё был прекрасный загар, волосы слегка выгорели на солнце. Короткая стрижка ей очень шла. Без грима лицо её казалось обманчиво невинным, как у маленького мальчика.

– А когда вернется Эден? – спросил Террел.

– Не знаю. Она ушла, когда я ещё спала.

Девушка поколебалась, нерешительно ему улыбнулась и спросила:

– Пригласить вас войти?

– Да, это было бы любезно с вашей стороны.

– Эден мне ничего не говорила про гостей. Вы друзья?

– Да, но мы держали это в тайне ради детей, – улыбнулся он. – Меня зовут Террел, Сэм Террел. Я работаю в городской газете.

– Знаете, вы и выглядите, как репортер. Большинство газетчиков, которых я встречала, вполне могут сойти за полицейских. Но у вас – я не знаю – какой-то интересный вид.

– Я всегда надеялся, что кто-нибудь это заметит, – сказал Террел, проходя с ней в комнату.

Вид из комнаты открывался роскошный: сквозь огромное окно проступали унылые клены, за ними – вечнозеленые заросли, дальше – темные склоны холмов. Грей Гейтс гордо отвернулся от города, от рабочих, шумных и грязных кварталов. Мебель в комнате сияла желтым, красным, мягкими коричневым и зеленым тонами.

– Не хотите кофе? Только что сварен.

– Спасибо.

– Только давайте попьем на кухне! Тогда я буду продолжать гладить. Я только вчера с автобуса и все, что у меня есть, нужно приводить в порядок.

– Между прочим, я люблю кухню. Наша семья проводила там половину времени. Обедали по воскресеньям, пили пиво по вечерам в субботу...

Он прошел за ней по коридору и сел за стойку. На кухне все было автоматическим, сверкало реостатами, измерительными приборами и циферблатами. На его неопытный глаз выглядело это внушительно.

– Наша такой не была, – сказал он, – у нас была дровяная печь и насос.

– А, мальчик с фермы!

– Вот именно. Айова. Кукурузная ферма.

– Вы серьезно? – улыбнулась она. – А я из Дэвенпорта.

– Большой город, да? Это там вы познакомились с Эден?

– Ага.

Она поставила перед ним на стойку чашку кофе и вазочки со сливками и сахаром.

– На первом курсе колледжа я победила в прослушивании с оркестром; это дало мне на месяц работу в местном клубе. Эден тоже там работала. Она чудесно ко мне относилась и сказала, чтобы я не теряла с ней связь. Я так и сделала. Эден все настаивала, чтобы я вернулась в колледж, но... – Она передвинулась к узкой гладильной доске и взяла из стопки белья блузку. – И вот я здесь. Держусь за Эден. Она думает, что я могу получить работу в "Мэншен".

– Петь?

– Ну да. Я звезд с неба не хватаю, но пою вполне сносно. И пожилым людям я нравлюсь. Это важно, я думаю.

– Да, действительно, – сдержанно кивнул Террел.

Блондинка занялась глажкой, а он понял, что никогда раньше не видел более красивых ног. Даже в мягких туфлях они выглядели чудесно: стройные, гладкие и загорелые, с тонкими мышцами, грациозно игравшими, когда она переступала с ноги на ногу.

– Вы знаете мистера Селлерса? – спросила она.

– Айка Селлерса? Так, немного.

Она повернулась и посмотрела на него.

– Почему вы так это сказали?

– Голос дрогнул от уважения, только и всего. Вы с ним виделись?

– Нет, но Эден говорит, что она это устроит.

Интуиция Террела заработала.

– А с Фрэнки встречались? – осторожно спросил он.

– Фрэнки Шанс? Только на минутку прошлым вечером. Он заходил выпить было очень поздно.

Террел хмыкнул. Разрыв Эден с Фрэнки, очевидно, завершился примирением. А была ли ссора? Он покосился на часы и встал.

– Спасибо за кофе, Конни, но мне пора идти. Скажите Эден, что я забегал, ладно?

– Ничего не напишете?

– Я ей позвоню.

И тут из прихожей долетел стук высоких каблучков. Конни сказала:

– Вот и она. Хорошо, что вы подождали.

– Сегодня мой день, – кивнул Террел.

Высокие каблучки процокали по коридору и, толкнув дверь, в кухню вошла Эден Майлз.

– Конни, были для меня звонки... – она застыла, глядя на Террела.

– Привет, Эден, – бросил он, – у нас только что был перерыв на кофе. Это то, чего для нас добились профсоюзы.

– Чего ты хочешь, Сэм? – она подозрительно покосилась на Конни. – Что он тут выведывал?

– Он сказал мне, вы друзья, – оправдывалась Конни.

– Очень смешно. Я считаю, газетчики ещё хуже копов. Ладно, чего ты хочешь?

– Кофе, – сказал Террел. – Чашечку, Эден? Он чудесный.

– Что тебе нужно? – Эден все не успокаивалась. Ее плоская фигура манекенщицы эффектно смотрелась в проеме двери. Контраст между двумя девушками был разительный.

Эден была жгучей брюнеткой, с лицом, созданным для обложки журнала, четко прорисованным, сухощавым и эффектным.

На ней был черный костюм с воротником-стойкой и только одно украшение – тяжелый серебряный браслет на левом запястье. Рядом с ней Конни выглядела уличным мальчишкой – чисто вымытым мальчишкой с прекрасными ногами.

Террел вздохнул.

– Зачем ты встречаешься с Колдуэлом, Эден? Вот что я забежал спросить.

Эден восприняла это спокойно; она молча смотрела на него по меньшей мере секунд десять, а затем сказала:

– А теперь ты уйдешь? У меня дела.

– Не поговорим?

– Никаких комментариев.

Террел закурил.

– Сарнак тоже так вначале говорил. А потом все рассказал. Я не буду это использовать, пока он не разрешит. Я просто хотел знать предысторию.

– Убирайся отсюда!

– Ладно, – вздохнул Террел, – ладно, Эден, если ты так хочешь. – Он минутку изучал её, а потом медленно покачал головой. – Не понимаю. Ты красивая женщина, очень элегантная, симпатичная...

– Я не знала, что тебе не безразлична, – сухо отрезала она.

– Когда Айк Селлерс узнает, что ты была неосторожна, больше тебе не захочется смотреть на себя в зеркало. Это тебе в голову не приходило?

– Убирайся, я сказала.

Террел отсалютовал и пошел по коридору в гостиную. Конни побежала за ним и схватила за руку прежде, чем он дошел до двери.

– Пожалуйста не уходите, – шепнула она. – Она чем-то напугана. Я знаю, она хочет с вами поговорить.

– Послушай! – в коридоре слышались шаги Эден. – Психология, – сказал он.

Эден вошла в гостиную; теперь она выглядела усталой и побитой; тело утратило гордую стать, и вся тщательная ухоженность не могла скрыть страха на лице.

– Извини, – сказала она. – Не могли бы мы сыграть эту сцену с меньшим темпераментом?

– Давай попытаемся, – согласился он.

– Я разговаривала с Колдуэлом, – она устало опустилась на огромную желтую софу, положив нога на ногу; ноги были очень стройные. – Хотела отплатить Фрэнки Шансу за то, что он... Ну, не будем вдаваться в подробности. Не надо мне было влезать в это дело. Но поначалу казалось, что я делаю все правильно. Звучит банально? Но это правда. Возможно, ты не знаешь Колдуэла. Он честный человек, великодушный и прямой. Она пожала плечами и улыбнулась. – Это сентиментально, но я так чувствую, Сэм. Он мне очень нравится. До смешного. Я уважаю его, и хочу, чтобы он уважал меня. Что сделает Айк Селлерс? Не знаю. Я не могу сказать, что не боюсь. Но я пойду дальше, Сэм. И ему меня не остановить.

– Может быть, – задумчиво протянул Террел, – но скажи мне, Эден, есть у тебя на него что-нибудь достаточно серьезное? Имена, даты, документы, свидетели – вот что тебе нужно. Сплетен и домыслов и так хватает, но они не вредят ни Селлерсу, ни Тикнору.

– У меня есть, чем их ущучить.

– Чем?

– Это для Колдуэла. Что он с этим сделает – ему решать.

Террел несколько секунд помолчал, потом сказал.

– Ладно, я вам обеим желаю удачи. Ты заслуживаешь медали, Эден. Можешь никогда её не получить, но все равно заслуживаешь.

– Конечно, конечно, – отмахнулась она.

– Могу я когда-нибудь угостить вас чашкой кофе? – улыбнулся он Конни.

– Посмотрим, – холодно ответила она.

– Ну пока, девушки.

Террел спустился в вестибюль, чувствуя себя подавленным и раздраженным. Что-то было не так. Все дело было с душком. Драматические разоблачения, поначалу вызванные желанием отомстить, затем растущее чувство долга и добродетель – нелепо своевременный поступок Эден был безумной мечтой голливудского сценариста.

Но кто станет жертвой обмана? Вот что хотел знать Террел.

Вернувшись на такси в газету, он перекусил за своим столом, одновременно делая первый набросок своей колонки к завтрашнему номеру. Через стеклянные стены виден был Майк Карша, листавший последний выпуск. Майк заметил его, приветствовал и махнул рукой, подзывая к себе.

– Заходи. У меня есть минутка.

– Мне нужно по меньшей мере десять, Майк.

– Что случилось?

– Интересная история. Я хочу увидеть твою реакцию.

– Послушай, Сэм, давай мы с тобой сегодня спокойно поужинаем. Бифштекс, пиво, яблочный пирог. И все обсудим. Ладно?

– Отлично. Где?

– Давай в "Риджеленд", около восьми? Идет?

– Тогда до встречи.

Ужин в "Риджеленд" спокойным не получится, но если Карш решил себя обмануть, Террел не возражал: он чувствовал, что понимает, чего тот хочет.

3

«Риджеленд» – новая гостиница в центре города – обслуживала людей с большими запросами и важными связями. Карш там жил, и Террел удивлялся, как он это выдерживает, и в финансовом отношении, и вообще. Цены были чрезмерно высоки, но Каршу нравилась экстравагантность; ему нравилась мысль, что он остроумно и бесцельно тратит деньги. Он ничего не откладывал, не дрожал над чаевыми и мог спустить за раз два месячных оклада Террела.

Управляющий "Риджеленда" и обслуга относились к нему, как к состоятельной особе королевской крови. Они даже соединили два номера на двенадцатом этаже, чтобы устроить для него четырехкомнатные апартаменты, и установили бар, кухоньку, жаровню для барбекью на балконе и телевизор с экраном от стенки до стенки. Все это, казалось, развлекало Карша. Ему нужно было только оглянуться вокруг, чтобы убедиться, что зря денег он не тратит.

Но терпимость Карша к "Риджеленду" и его клиентам Террела озадачивала. Тот был легкой добычей для любого из болтавшихся там болтунов и сплетников. Приостановился у входа в зал ресторана, Террел увидел, что Карша уже атаковали просители – посредники, игроки и два пресс-агента так и роились возле его обычного столика в углу. Они пресмыкались только ради того, чтобы откусить от все ещё жирной туши Майка Карша.

Метрдотель Джордж провел его через танцевальную площадку, Карш встретил их легкой улыбкой.

– Располагайся, Сэм. Наш тихий скромный ужин превратился в настоящее собрание.

На Карше был прекрасного кроя темно-синий костюм, белая льняная рубашка и красиво повязанный шелковый галстук. Он смотрелся очень представительно, хотя был слегка выпивши; густые седые волосы эффектно оттеняли загорелое лицо, но улыбка казалась скучающей и циничной. А лицо, разрумянившееся от спиртного, казалось чем-то озадаченным.

Террел сел рядом и метрдотель спросил:

– Вы хотите сделать заказ, мистер Карш? Или подождать еще?

– Идите, разбавляйте водой ваше виски, – я свистну, когда мы будем готовы.

Отличительным признаком "Риджеленда" и его клиентов было умение сострить в ответ и улыбкой скрыть обиду. Джордж пожал плечами и улыбнулся Каршу:

– В чем дело? Язва?

– Как правило, официанты здесь поют, – а теперь они ещё и разговаривают. Беги оформляй мой счет, Джордж. Я сказал, я свистну.

Джордж поклонился и, улыбаясь, ушел.

– Так он будет улыбаться годами, – сказал Террел, – а потом перережет кому-нибудь глотку за просьбу налить стакан воды.

– Что я слышу, песни о социальном неравенстве, да? Ты всех знаешь? спросил Карш. – Майер, Карразерс, – он пристально разглядывал пресс агентов, качая головой. – Этих я не знаю. Не иначе шпионы, путешествующие по марсианскому паспорту.

Возле Террела присела рыжеволосая девица, Карш кивнул ей.

– Сэм, Билли. Это имя дал ей пресс-агент, а не родная мать.

Рыжеволосая миленько надула губки, обращаясь к Террелу.

– Не помещайте это в свою колонку, мистер Террел.

– Хорошо, не буду.

Один из пресс-агентов наклонился и коснулся его руки:

– Я, конечно, не настаиваю, Сэм. Но мы готовим эту девушку для телестудии. Видишь ли, Карш сказал о ней несколько приятных слов. Они будут неплохо выглядеть в прессе, тем более из уст босса.

– Я попрошу Майка повторить их, когда мы останемся одни.

Карш улыбнулся через стол.

– Мы с Сэмом сегодня вечером заняты. Надеюсь, вы нас извините?

– Мы можем сесть за другой столик, – сказал Террел. – Нет резона их торопить.

Уязвленные агенты быстро встали, на прощание улыбнулись Каршу и плотной группой удалились в вестибюль, не заплатив за выпивку, но с известным самоуважением.

– Та ещё публика, – Карш покачал головой. – Из моего бывшего полка. Они звали меня стариком. Пойдут за мной в ад и обратно.

Он следил, как они поднялись по ступенькам в вестибюль.

– Давай закажем ужин. Джорджа можно и не звать.

Карш бросил на него быстрый взгляд.

– Тебе не нравится наша пикировка? Это вместо разговора о погоде. Если мы не станем язвить, нам придется разговаривать. Давай выпьем и обсудим твою историю. Поесть мы всегда успеем.

Террел видел, что Карш снова стал проницательным интеллигентным человеком, увлеченным своей работой. Другие роли были больше от скуки: безжалостный циник, снисходительный покровитель, яростный бунтарь – все это разыгрывалось ради собственной забавы.

Он рассказал все, что узнал от Сарнака и Эден Майлз, и подождал реакции. Через минуту Карш сказал:

– Что-то тут не так. В чем интерес Эден Майлз? Я не верю в месть и уж, конечно, не беру за чистую монету вдруг проснувшуюся сознательность. Я так думаю, ей платят.

– Сарнак это отрицает.

– Давай проверим. Если она берет деньги, увидим ставку.

Подошел, зевая, Джордж.

– Кончай сачковать.

Кухня в "Риджеленде" была превосходной, но Карш заказал овощи и яйца в смятку.

– Вино? – спросил Джордж, подмигивая. – Настоящее французское вино.

– Подай скотч к овощам и двойной скотч – к яйцам. Ты, Сэм?

– Бифштекс.

– Счет потом, да? Как предпочитаете – со счетом или без?

– Без разговоров, – буркнул Террел и тут же пожалел.

Карш засмеялся и поднял фужер.

– Очень хорошо. На этот раз коленом в пах.

Улыбка на лице Джорджа мелькнула только на секунду.

– Честных людей больше не осталось, – вздохнул он, захлопывая громадное меню. – Бифштекс будет сию минуту, босс.

– Что ты думаешь о Колдуэле? – спросил Террел Карша.

– Ты сегодня с ним виделся?

– Нет, я говорил с Сарнаком.

– Колдуэл – пустой номер, – со скучающим видом заметил Карш. Идеалист – реформатор, смахивающий на вдову средних лет с взрослыми детьми и хорошей страховкой. Ноль без палочки. Никакой сексуальной жизни, нет детей, чтобы на них сорвать злость, никаких счетов, чтобы беспокоиться. Дом в порядке. Невыносимое положение для любого человеческого существа, и тогда они начинают лезть в чужие дела. Возьми, например, Колдуэла. Сорок восемь лет. Колледж Айви Лиг, процветающий юридический бизнес. Играет по вторникам в сквош в деловом клубе, играет в гольф в Фэйрхил, куда могут попасть только парни с восемнадцатью миллионами баксов в кармане.

– Ты там состоишь, верно? – улыбнулся Террел.

– Но я классный парень. Я рассказываю в раздевалке сальные анекдоты на латыни. Но вернемся к Колдуэлу, к его жизни. Он с головой ушел в высокие материи, но приближается срок мужской менопаузе. Так что ему делать? Пить? Я бы решил – да, но это требует воображения. Увлечения? Как раз то, что нужно. Колдуэл выбрал для хобби выбрал чистоту. Сначала он вылизал свой дом и участок, повозился, скручивая в кольца шланги и сжигая листья. Потом огляделся – и к своему удовольствию увидел грязный город, непочатое море работы.

Карш бросил сигарету в то, что осталось от выпивки.

– Он настроен на подвиги. Тысячи грязных аллей, вонючих коллекторов и невежественных политиков, чтобы продезинфицировать их и сжечь.

– Не только это, – заметил Террел.

– Возможно. Благо общества, верно или неверно понятый долг, мораль может быть, Сэм, – Карш слегка пожал плечами. Но я этого не вижу.

После ужина их разговор вдвоем прервался; вернулся игрок, чтобы предложить Каршу поставить в баскетбольном матче на колледж Св. Франциска. Шансы были неравные, Террел знал, но Карш принял пари на такую сумму, которая заставило забиться его сердце. Со второй волной вернулись представители по связи с прессой и торговцы.

– Где Билли? – спросил Террел, ни капли этим не интересуясь.

– Прихорашивается. Не беспокойся, придет.

– Я не беспокоюсь.

Пресс-агент придвинулся так близко к Каршу, что практически сидел у того на коленях.

– Майк, я только хочу прощупать почву. Тим О'Мара – он делает колонку по этим шикарным парням-матадорам – помешался на боях быков в Испании и который год толкает идею вести еженедельный репортаж о корриде. Он считает, что американцы захотят читать истории про матадоров. Ну, ты знаешь рассказы про великих матадоров, истории о крупных корридах в Мадриде и Памплоне. В общем, я хочу сказать, он считает, что достаточно и материала и интереса, чтобы вести еженедельный репортаж. Как ты думаешь? Я сказал Тиму, что узнаю твое мнение.

– Насчет колонки?

– Ну да, а то там все больше сплетни и всякая чушь...

– А как он хочет это повернуть? – спросил Террел, видевший, что Карш прячет за скептической улыбкой свое раздражение. Карш ненавидел кровавый спорт. Сейчас он кивнул.

– Да, это идея. Можно ещё развернуть кампанию по травле медведей. А для детей – раздел самоделок: сделай себе тиски для больших пальцев.

– И позорный столб на каждом заднем дворе, – хмыкнул Террел.

– Тим не имел в виду останавливаться на текущей крови и всем таком... – наблюдая за лицом Карша, агент нервно улыбнулся и сказал: – Я скажу ему, чтобы он забыл об этом.

– Скажи ему заодно, что я подумываю, не выкинуть ли к черту из газеты его мохнатую колонку.

Пресс-агент хихикнул.

– Это его встряхнет. Этой новостью я его убью.

– Только передай так, как я тебе сказал.

Второй пресс-агент вернулся с рыжеволосой Билли и разговор завертелся, как щепки в водовороте.

Террел не хотел уходить. Карш поражал его, как слепой Самсон или безумный Лир, оказавшийся на обочине жизни, окруженный дураками, жуликами и пьяницами. Пресс-агент пересказывал глазастой Билли последнюю сцену "Алисы в стране чудес":

– Это, вероятно, величайший текст из всего, написанного человеком, говорил он мягко, но воинственно. – Каждый человек должен хоть раз в жизни прочитать это своей маленькой дочке, но не тогда, когда он пьян, имей в виду.

Если это не заденет его сердца, можешь списать этого никуда не годного сукина сына в расход. Я могу тебе все рассказать о парне только по тому, как он читает отрывок, который начинается так... – он взял девушку за руку и уставился в потолок. – Вот. Она многословно лжет, и лоза роняет на неё свой лист, и она просыпается и начинает говорить со своей матерью – скорее сестрой.

– Мило, – сказала Билли.

– Льюис Кэррол на бое быков, – вздохнул Карш и махнул рукой, чтобы принесли ещё выпить, – вот что я хотел бы видеть в чертовой газете.

Террел поднялся и встретился взглядом с Каршем.

– Я убегаю, Майк. Спасибо за ужин.

– Не стоит, дружище.

Карш улыбнулся и похлопал его по руке.

– Действуй, ты на верном пути.

Террел вышел, очень жалея Карша. Кажется только на работе тот становился сам собой. Там он действовал с блистательной точностью, держа каждый отдел газеты под своим дотошным наблюдением. Но в остальном в его жизни царил хаос. Брак его распался несколько лет назад и адвокаты жены обобрали его до нитки. Карш завел любовницу, которая только добавила хлопот, а одиночества не скрасила. Он никогда не был близок с детьми сыном и дочерью – и очень редко теперь их видел. Дочь вышла замуж и уехала на западное побережье, а сын – транжира забегал периодически в офис только чтобы уладить свои финансовые проблемы.

Все это Террел знал из недосказанного, по намекам, сам Карш никогда не обсуждал с ним личные проблемы. Неудивительно, что он циничен, – думал Террел, возвращаясь в такси в по темным улицам. Он хотел бы как-то помочь Каршу. Но как? Сказать ему: расслабься, брось курить? Террел все ещё относился к боссу с почтительным благоговением, и сегодня, уходя от него, чувствовал себя предателем.

В половине одиннадцатого в вестибюле "Кол Бюлетин" света не было, и Террелу пришлось стучать, чтобы поднять вахтера.

Убийственная тягомотина пошла по новой; следующий выпуск "найт экстра" (ночной дополнительный) не выйдет раньше часу ночи. Ничего важного в нем не было: просто перепечатка дневных новостей, да первая страница обновлена сообщениями с телетайпа.

Уменьшенный состав газетчиков сидел за длинным столом с чашками кофе и дымящимися сигаретами в пепельницах. Остальная часть этажа оставалась темной: в спортивном и женском отделах никто не работал. Плафон над часами очерчивал круг света вокруг людей за столом городских новостей и возле полицейского радио.

Билл Муни, старейший репортер городской хроники, был за главного. Кивнул Террелу, он спросил:

– Хочешь кофе, Сэм? Принс заваривал. Я полагаю, его для этого и наняли.

Принс был крепким темноволосым молодым человеком, весьма прилично одетым и успевшим получить степень бакалавра в университете Айовы. Муни не имел ничего против его приятной внешности или модного костюма, но не мог простить ученой степени.

– Сейчас налью, мистер Террел, – засуетился Принс.

– Не беспокойся. Я пропускаю.

– Хороший кофе, – заверил Принс.

– Сдобренный научной мудростью, – съязвил Муни.

Террел видел, что вне круга света сидел Олли Уиллер. На нем было пальто, а ноги возлежали на корзине для бумаги.

– Человеку из общества невозможно найти места.

– А как насчет тебя?

– У меня есть работа.

– Тебе везет, – заметил Уиллер, вынимая из внутреннего кармана пальто плоскую бутылку виски. – Мне стало скучно дома. Чрезмерная снисходительность – мать пресыщения. Поэтому я спустился послушать с Муни полицейские вызовы. Это подобно контрапункту в симфонии, – очень освежает слух. Час с Муни – и я буду рад вернуться в мой закуток.

Террел знал, что с Уиллера нужно стряхнуть такое настроения, когда слова сочувствия могли растрогать его до слез.

– Старик, ты как рабочая лошадь на овес всхрапываешь на дешевые рассказы и слащавые картинки, терпеть не можешь безвкусных и серых материалов. И вечно собираешься бросить писать. Но только день без каторги, и ты уже тоскуешь.

– Господи, я все слышал, – вздохнул Уиллер, с грохотом опуская ноги. Из всей фарисейской болтовни, которую я когда-либо слышал, твоя – на первом месте, Сэм.

Террел взял у Уиллера бутылку и налил себе в пустой бумажный стакан из под кофе.

– Не возражаешь? Знаешь, Олли, ты же на самом деле пить не любишь, верно? Просто насмотрелся в кино, что все репортеры так делают...

– Когда советуют выпускающему редактору снять передовую, – усмехнулся Уиллер.

– В кино всегда останавливают печатные станки и переделывают первую страницу; удивительно, что газета вообще выходит.

Муни сказал Принсу:

– Следи пока за радио, и чтобы ничего не пропустить. Пожары выдаются звоном колокола и сильным запахом дыма. Я пока выйду.

Когда он ушел и исчез в темноте, Террел спросил Принса:

– Как ночь?

– Все спокойно, кроме него, – ответил тот, печально улыбаясь вслед Муни.

– Это часть образа. Старые репортеры носят маски циников, чтобы спрятать тот факт, что в душе они сентиментальные романтики. Пусть это тебя на беспокоит.

Затрещало полицейское радио. Безразличный голос диктора направлял патрульного сержанта из шестнадцатого участка по адресу на Мэнор Лэйн.. Через несколько секунд он направил по тому же адресу "скорую помощь".

– Но это же глупо...

Террел придержал руку Принса.

– Минуточку.

Уиллер встал и подошел к столу, недовольно хмуря худое старое лицо. Надвинув шляпу на лоб, он склонился ухом к громкоговорителю.

– Он сказал – два – двадцать четыре Мэнор Лэйн?

– Вроде бы, – кивнул Террел.

В последовавшей паузе Принс пожаловался:

– Муни считает, что неприлично начинать выше чем курьером. Думает, что колледж...

– Ради Бога, помолчи, – цыкнул Уиллер. – Они отправили "скорую" на два-двадцать четыре, Мэнор Лэйн. Там живет Ричард Колдуэл.

– Пойди, приведи Муни, – велел Террел Принсу. – Олли, ты лучше позвони в шестнадцатый и узнай, могут ли они что – нибудь сказать.

Он взял телефонный справочник, потом вспомнил, что дом на Мэнор Лэйн принадлежит одному из друзей Колдуэла, который сейчас в Европе. Колдуэл жил в пригороде и пользовался домом, когда поздние выступления или собрания задерживали его в городе. Он ночевал там со своим шофером, пожилым человеком, бывшим с ним уже многие годы.

– Олли, как зовут друга Колдуэла, того, что владеет домом на Мэнор Лэйн?

– Минутку... – Олли жестом просил тишины, он связался с шестнадцатым.

– Сержант, это Олли Уиллер из "Кол Бюлетин"; скажи, что происходит? Мы только что слышали, что вы отправили "скорую" к дому Рича Колдуэла. Подожди, не бросай трубку, только намекни. Сержант, ну ради старой дружбы. Господи, у всех нас есть что делать! Не отфутболивай меня, прошу!

Он прикрыл трубку рукой и взглянул на Террела:

– Испуганный маленький шельмец, но корчит большого человека. Что тебе, Сэм? Ах, да, парень, у которого дом на Мэнор Лэйн... Сейчас...Дж. Беллами Симс.

– Вот, – Террел полистал справочник, нашел номер и быстро набрал номер. Зуммер жужжал, как пчела над ухом. Затем в трубке щелкнуло и чей-то голос осторожно произнес:

– Алло?

– Кто это? – спросил Террел. – Я хочу поговорить с Ричем Колдуэлом.

– Это невозможно...

Последовала пауза, потом голос спросил:

– Кто это?

– Сэм Террел из "Кол Бюлетин". Где Колдуэл?

– Я не могу с вами говорить. Придется обратиться к детективам.

– Подождите! – завопил Террел. – Вы полицейский?

– Пэдди Колан из шестнадцатого.

– Не вешайте трубку! Не вешайте. Вы там один? Хоть намекните, Пэдди. Что случилось?

– Я шел по Лэйн, когда увидел, как парень выбежал из парадного...

Голос Колана был низким и напряженным.

– Я не догнал его и потерял, поэтому вернулся к Колдуэлу. Дверь была открыта, в прихожей горел свет. Он... – Колан тяжело вздохнул. – Здесь капитан, Сэм. Лучше не надо...

Связь прервалась.

Террел положил трубку и взглянул на Олли, который все ещё разговаривал с сержантом из шестнадцатого.

– Спасибо, большое спасибо, сержант, – сказал он, поднимаясь. Конечно – конечно. Спасибо.

Повесив трубку, он взглянул на Террела

– Муни, лучше бы позвонить Каршу, взять по пути репортеров и фотографов. Сегодня мы действительно сорвем первую страницу. У Колдуэла мертвая девица, сам Колдуэл мертвецки пьян...

– Кто девушка? Эден Майлз?

– Да, Эден Майлз. Классная девица. Была... Колдуэл её просто задушил.