Текст книги "Экстренный выпуск"

Автор книги: Уильям Макгиверн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Нет, так не будет, – он нажал на ручку и чуть приоткрыл дверь. – Ты заработал адрес. Частная лечебница Бэнкрофт на Мэдден бульвар.

– Что это?

– Место, где Айк держит твою маленькую блондинку. Сам разберись, что делать. А теперь – пока.

Он открыл дверь и выскользнул в коридор. Террел послушал, как его каблуки застучали по коридору к лифтам, потом снял трубку и дал телефонистке домашний номер суперинтенданта Дагана.

Ответила жена, сказала, что Даган ушел в офис. Чувствовалось, что она расстроена.

– Он просто сорвался посреди своей любимой телепрограммы. Той, где...

Террел отключился и сказал телефонистке, что хочет говорить с полицейским управлением. Потребовалось пять минут, чтобы услышать голос Дагана.

– Да? Кто это?

– Сэм Террел. У меня есть адрес, и я хочу, чтобы ты принял меры.

– Сэм, ты словно с Луны свалился. Разве не знаешь, что весь чертов город стоит на ушах? Мы поймали бандита по фамилии Раммерски, и он сознался, что задушил Эден Майлз. Колдуэл чист.

– Бэнкрофт, частная лечебница, – перебил Террел. – Девушку держат там. Конни Блейкер.

– Подожди минутку. У нас уже есть этот адрес. Бэнкрофт, лечебница, не вешай трубку...

– О чем ты говоришь? – взорвался Террел, но Даган уже отошел.

Он вернулся через минуту и сказал:

– Я проверял по радио. Пара машин уже едет туда, чтобы её забрать.

– Откуда информация?

– Десять минут назад звонил Майк Карш. Сказал, что её держат там против её воли, что она важный свидетель против Айка Селлерса.

– Когда станет известно, что с ней?

– Когда машины сообщат по радио. Сэм, я занят, как черт.

– Я позвоню ещё раз.

Террел медленно положил трубку, сел на кровать и закурил. Майк Карш... Он покачал головой, совершенно сбитый с толку.

Время шло медленно. Он мерил шагами комнату, считал костюмы Фрэнки, читал ярлыки на флаконах с лекарствами, рассматривал обложку журнала, валявшегося у кровати. На ней котенок выглядывал из-за горшка с геранью. Он изучал её целую минуту, уверенный, что эта картинка осточертеет ему на всю жизнь.

Прошло пять минут. Он снова позвонил Дагану, прошла ещё пара минут, пока их соединили, и Террел спросил:

– Девушку нашли?

Голос его едва заглушал неровные удары сердца.

– Да. Ее отправили в больницу на Сент-Анн де Бопр, в лечебнице троих арестовали. Там оказался тайный притон.

Рука Террела до боли сжала трубку.

– Что с девушкой?

– Господи, я не знаю, – нетерпеливо бросил Даган. – Состояние неважное – это все, что мне сказали.

19

На дорожке перед отделением скорой помощи больницы Сент-Анн де Бопр стояли две полицейские машины. Над широким входом крутилась мигалка, в стороне с опущенной наклонной рампой стояла белая «скорая».

Патрульные разговаривали с санитарами, сестра заполняла бланки у регистрационной стойки. Обычная атмосфера привычного, но неспешного напряжения. Яркий свет, покрытый резиной пол, запах антисептиков – арена, где жесточайшие трагедии разыгрывались перед медсестрами, практикантками и полицейскими – аудиторией, которую трудно чем-нибудь удивить. Они могли наблюдать за драмой, сострадать, и все-таки находить время думать о выходных и перерывах на кофе.

Террел кивнул полицейскими и спросил сестру:

– Конни Блейкер...как она?

Та взглянула на него и улыбнулась.

– Привет, Сэм. Я думаю, она под кислородом. Были проблемы с дыханием. В чем дело? Ты и сам неважно выглядишь.

– Ничего, где она?

– Внизу в зале. В неотложной.

– Спасибо.

Террел повернул в широкий белый коридор. Он знал все больницы в городе, и во всех ему случалось пить кофе и шутить с медсестрами, ожидая, когда умрет пострадавший в аварии или несчастном случае, а когда все кончалось, звонить, чтобы напечатать краткую заметку с сожалением, что чья-то жизнь оборвалась.

Сейчас все было иначе. Высокий лысеющий врач вышел из отделения интенсивной терапии, и Террел схватил его за руку.

– Девушка, которую только что привезли... Как она?

– Неважно. Вы её друг?

– Да, друг.

Доктор снял очки и протер их полой белого халата. Без очков он выглядел гораздо моложе, глаза были добрые, ясные и умные.

– Ее вкололи довольно большую дозу морфина. Полагаю, сегодня утром. Потом она провела день в палате для буйных. В мокрых простынях с головы до пят. Сейчас она совершенно не в себе. Я бы сказал, до смерти напугана. А морфин подействовал на дыхательные центры.

– С ней все будет в порядке?

– Я не знаю. Сказал бы – да, но с некоторыми оговорками. Мы даем ей кислород и нейтрализатор морфина. А сырость ей будет теперь сниться в кошмарах. Ей понадобится помощь.

– Да, конечно.

– Почему полиция не обращает внимания на места вроде этой больницы? Там работают мошенники от медицины, у которых не больше права лечить больных, чем у двухлетнего младенца. Впрочем, тот хотя бы не навредит. Это не так бессердечно и жестоко. Почему их не прикроют?

– Я не знаю.

– На футбольных матчах полно полицейских, приветствующих местную команду и разгоняющих драчунов. Почему их не пошлют туда, где они нужнее?

– Может, и такой день придет.

– Я удивлюсь.

– Не сомневаюсь. Когда я могу её увидеть?

– Во всяком случае, не раньше, чем через два часа. Если хотите, можете оставить записку.

– Спасибо, я оставлю номер телефона у дежурного.

– Ей нелегко пришлось; будьте с ней помягче.

– Не беспокойтесь.

Когда Террел вошел в приемную, открылась дверь напротив и вошел фотограф из "Кол Бюлетин" – Рики Карбони. Положив большой фотоаппарат на пол, он заметил Террела.

– Сэм, дружище, как дела?

Рики, газетчик – ветеран, был крупным мужчиной с темными глазами и широкой теплой улыбкой.

– Где девушка?

– Ты имеешь в виду Конни Блейкер?

– Да, как она? Готова стать звездой?

– Она не в форме, ещё пару часов съемка не получится.

– Тогда придется подождать. Карш велел сделать снимок любой ценой.

– Карш? Какого черта ему нужно, Рики?

– Не спрашивай меня. Или спрашивай, если хочешь, но не жди вразумительного ответа. Карш изорвал экстренный выпуск на мелкие кусочки. Пропало все, за исключением каких-то ему нужных данных. И весь народ сидит за новым выпуском, собирает все вместе. Я удивился, увидев тебя – думал, ты тоже работаешь. Там все в сборе – Уиьямс, Такерман, все фотографы. Разве ты не рад повариться в этом котле? Подумай о жалких маленьких людишках, просыпающих свою жизнь, когда есть шанс посуетиться в темноте. А я пока что поищу, чем бы развлечься. Не волнуйся.

– Конечно.

Сэм вышел, к нему повернулся один из полицейских.

– Мы едем, Сэм, тебя подбросить?

– Спасибо, я возвращаюсь в редакцию.

– Это по пути. Ты спешишь? Смит так и рвется прокатиться с сиреной, уж больно он это любит.

– Нет, я не спешу.

Террел сел в патрульную машину и закурил. Он выразился точно: увидеть Карша он совсем не спешил. Но придется. Еще один раз...

В отделе городских новостей горел свет, атмосферу там можно было охарактеризовать как истерическое напряжение; люди кишели у столов и копировального аппарата, рядом редактор инструктировал фотографов, которых явно только что выдернули из постели.

Террел остановился на пороге и оглядел людей, готовивших номер. Обычно вечерний экстренный выпуск сдавался в запуск к трем, когда все расходились. Но сегодня все были здесь: Уильям восседал за столом городских новостей; Такерман горбился у приемника полицейского радио, в углу курили основные репортеры дневной смены.

Карш стоял сразу за Уильямсом, поставив ногу на стул, и настойчиво убеждал в чем-то Олли Уиллера. Время от времени он поглядывал на часы над головой. Майк выглядел прекрасно в элегантном темно-синем костюме с цветком в петлице. Лицо и глаза его горели напряжением, хорошим возбуждением. Террелу было ясно, что он заражал бодростью весь коллектив редакции. Он ухватывал каждую фразу; несмотря на кажущийся хаос, ничто не ускользало от его внимания.

Террел бросил пальто на стул и пошел к Каршу и Уиллеру. Сквозь огромное окно за их спинами был виден город, сиявший редкими огнями высоких зданий. Большая часть горожан давно мирно спала.

Уиллер, первым увидевший его, воскликнул:

– В вот и Сэм! Где ты был, Сэм?

Карш обернулся, быстрая легкая улыбка осветила его лицо.

– Ты как раз вовремя. Я хочу, чтобы ты дал главный материал – со всеми подробностями в хронологическом порядке. Не трать сил на Совет по парковкам, просто упомяни о нем, как будто читатели все знают. Они узнают, когда прочтут заметку Олли. Он делает по этой грязной истории специальный сюжет.

– Я начинаю, Майк, – поправил Олли.

– Ну, давай, – сказал Карш, глядя на Террела и держась сугубо по-деловому. – Брайдуэл час назад сделал заявление; признал все преступления, включая то, когда несколько лет назад выпустил пса без поводка. Мэр не продержится дольше того момента, когда начнется сессия муниципалитета. Они разбиты, Сэм. Вчистую.

– И от меня ты ждешь большой и горячей истории? – Террел закурил и щелчком отбросил спичку. – Все откровенно и беспощадно, все до конца?

– Конечно. Коррупция в верхах вздувает наш тираж куда сильнее, чем преданные песики и добренькие старые учителя.

Карш говорил в прежней язвительной манере, не подавая виду, что было что-то сверх громкой, но обычной рутинной истории, способной украсить текущий номер.

– Начни сейчас же, – сказал он. – У нас есть полчаса до запуска.

– А как мне это излагать? – холодно поинтересовался Террел. – Как подать образ Майка Карша? Или убрать его в тень? Как прикажешь живописать тебя, одной рукой обнимающего Айка Селлерса, а другой тянущегося к общественному корыту?

Карш вздрогнул.

– Без метафор, пожалуйста. Не порти удачную историю. А мою роль подай так, как есть. Никакого камуфляжа – но и не зарывайся. Строго придерживайся темы. Эден Майлз убил громила по фамилии Раммерски, – слова Карша падали с монотонностью метронома, – Раммерски нанял Айк Селлерс. Колдуэла подставили. Все как и почему. Возьмись за дело и забудь о литературных красивостях.

Такерман поднял голову, потом прикрыл трубку огромной ладонью:

– Майк!

Тон его говорил, что дело серьезно. Когда Карш повернулся к нему, в отделе воцарилась тишина.

– Что случилось?

– Тебя Айк Селлерс.

Карш самодовольно ухмыльнулся и начал вставлять сигарету в мундштук. Потом взглянул на часы над головой.

– Я ждал, что он позвонит раньше, – он коснулся руки Террела. – Теперь смотри; здесь есть параллельный аппарат, послушай наш разговор. Это будет полезно.

Он махнул телефонистке на коммутаторе.

– Нелл, подключи его сюда, и на параллельный тоже. Готово, Сэм?

– Да, поехали.

Террел сел и взял трубку. Карш здорово натаскал его, и он почти машинально отреагировал на возбуждение в его голосе.

Карш склонился над столом.

– Что стряслось, Айк?

Тон его был почти уважительным, но лукавая улыбка скользила по губам. Отвечая, он смотрел на Террела. Казалось, он абсолютно уверен в себе. Его лысая голова красиво рисовалась на фоне ночного пейзажа.

– Что-то не так?

– Я думаю, ты поступаешь глупо, – Террел слышал сдерживаемую ярость в голосе Селлерса, слышал его сиплое дыхание. Фотографы из газеты кружат возле дома, говорят, это ты их послал.

– Правильно, – кивнул Карш, – ты будешь здорово смотреться на первой странице.

– Я плачу тебе не за то, чтобы меня печатали в газете. Ты пошел против меня – значит тебе конец.

– А что ты хочешь, чтобы напечатали? Что ты заплатил убийце за Эден Майлз? Что ты подставил Колдуэла, чтобы по-прежнему держать город в руках?

– Я с тобой рассчитаюсь, не беспокойся, – прошипел Селлерс.

Карш расхохотался.

– Ты будешь украшением первой страницы экстренного выпуска. Убийца, лжесвидетель, вор и сводник – я ни о чем не забыл?

– Только о здравом смысле, Майк.

И Селлерс положил трубку.

– Ладно-ладно, давайте продолжать, – Карш положил трубку захлопал в ладоши, как инспектор манежа.

Темп восстановился, и, ещё раз покосившись на часы, Карш подошел к Террелу и просмотрел его заметки.

– Это – на первую страницу. А теперь приступай к главной истории.

Террел не мог с ним согласиться.

– Ты плохо будешь там смотреться, Майк.

– Ладно, это часть истории. Я договорился с издателем. Ничего не утаиваем. Режем правду в глаза. И он согласился сделать по-моему. Я хочу всю историю – я уже говорил. И у нас она есть.

– Ладно, – резко оборвал его Террел, закусил сигарету и вставил в машинку лист бумаги. Спектакль начинается, – подумал он, потирая руки нервным ритуальным жестом. Задача поставлена, нужна большая история – и он её расскажет. Карш полагал, что он сможет гнуться в любом направлении. И снова воспрянуть, когда давление кончится. Но он не мой герой, подумал Террел. – Не такой человек, каким я его представлял.

Сначала он работал медленно, пока писал вступление. Потом для основной части сюжета ему понадобились точные имена, даты и адреса. У него были подшивки на Эден Майлз, на Селлерса и Колдуэла, у него были данные из морга, чуть позже он звонил в отдел расследования убийств за данными по аресту Раммерски и насчет его признания. Детектив, которого он хорошо знал, сказал:

– Ну и ночка, Сэм! У нас ещё один труп; представляешь, Фрэнки Шанс!

Террел вынул сигарету изо рта.

– Что с ним случилось?

Необъяснимая печаль шевельнулась в душе. Фрэнки Шанс ушел умирать за свою девушку. И тревожился за свою душу. Был ли Иисус из Назарета истинным Христом? Фрэнки этого не знал.

– Да возле дома Селлерса, – вздохнул детектив. – Нарвался на телохранителей Айка. Еще есть кое-что, но пока тебе дать не могу. Может, через полчасика...

– Конечно.

Он сказал Каршу о Фрэнки, но тот отмахнулся.

– Не обращай внимание. О нем мы поместим заметку на шестой странице. Не загромождай свою статью мелким жульем.

– Хорошо, тогда вот тебе начало.

Карш поспешно схватил материал, легкая улыбка мелькнула у него на губах.

– Это хорошо. Просто прекрасно, – он отдал первую страницу Уильямсу и посоветовал:

– Добавь-ка тему выборов, тут – в заголовке и подзаголовках. Колдуэла подставили. Он не виновен. Как и почему – позже.

Террел продолжал работать, Карш брал страницу за страницей и передавал Уильямсу, который тут же все переправлял на ксерокс. К нему на стол ложились десятки материалов: биографические справки, заявления Сарнака и других высокопоставленных лиц из партии Колдуэла, полное опровержение официальной версии с артистическим описанием вероятного маршрута бегства Раммерски с места убийства. Все это ужималось, чтобы влезть на полосу, затем делалась пробная верстка, давались заголовки – и все уходило наверх, в печать.

Время шло..

Террел закончил последний абзац и вытащил лист из машинки. Он не был удовлетворен, но на шлифовку времени не оставалось; до нужной формы можно довести для следующего выпуска. Пока сойдет, – сказал он себе. Уильямс уже ждал. Террел поискал глазами Карша, но не нашел его, закурил последнюю сигарету и подошел к столу.

– Тебе звонили из больницы, – сообщил Такерман. – Доктор сказал, что ты можешь прийти её повидать. Она тебя спрашивала. – Такерман дружелюбно улыбнулся. – Конни Блейкер, длинноногая блондинка. Пальчики оближешь. Тебе везет.

– Да, конечно. – Террел оглядел шумный зал. – Где Карш?

Такерман резко повернулся на стуле, взглянул на Олли Уилера, заканчивавшего свой материал, потом на часы. И нахмурился.

– Должно быть, ушел отдохнуть, – он перехватил взгляд Уильямса, – Майк что-нибудь сказал тебе, уходя?

– Черт, нет. Он не должен уйти. Не один. И не сегодня ночью.

Мальчик-курьер задумчиво заметил:

– Я несколько минут назад видел мистера Карша у лифта.

Все повернулись к мальчику; Такерман спросил:

– Он был одет?

– Да, в пальто и шляпе. Я его встретил, когда поднимался с кофе.

Такерман вполголоса ругнулся:

– Сумасшедший дурак!

И потянулся к телефону, который зазвонил. Послушав несколько секунд, он выдохнул:

– Конечно, Майк.

Такерман повернулся и передал трубку Террелу:

– Карш. Хочет говорить с тобой.

Террел взял трубку.

– Где тебя черти носят?

– Как раз напротив. У Линды. Это круглосуточная забегаловка, которая поставляет нам кофе и сигареты с марихуаной. Я здесь впервые. Господи! Отвратительный запах, пончики, посыпанные сахаром, и эта официантка... Клянусь, Сэм, она может прочитать целую страницу комиксов меньше, чем за пять минут. Почему мы даем ей тут чахнуть? Почему не возьмем к себе?

– Майк, вызови такси и езжай домой, – сказал Террел. – Или возвращайся сюда, выпьем. Все в настроении выпить. – Террел оглянулся. – Даже Уильямс готов пропустить по одной. Ну что?

– Хорошо звучит. Большая бутылка выпивки и ночь бесстыдного вранья... Но не сегодня, Сэм. У меня свидание.

– Где? С кем?

– Не знаю. Лицо за ветровым стеклом – все, что я видел. Попозже я узнаю больше.

– Дурак чертов, – выругался Террел, закрыл трубку рукой и торопливо шепнул Такерману:

– Карш у Линды. Вызови туда патруль. Я постараюсь затянуть разговор.

Такерман схватил трубку, а Уильямс стоял и смотрел на часы над головой. Оставалось четыре минуты до запуска.

– Майк? Ты ещё слушаешь? – спросил Террел.

– Конечно, – тон Карша изменился, стал грустным и усталым. – Я не уйду, не попрощавшись, сын мой. Ты должен это знать.

– Не выходи. Сиди в будке. Ты слышишь?

– Сэм, я сегодня вел себя жестко. Все пошло не так. Но делать было нечего. Пытаться реабилитировать себя, ну, это не пойдет. Но, Сэм...

– Слушай меня, – резко бросил Террел. – Не корчи из себя героя. Замри на месте. Слышишь?

– Конечно, ты орешь, как торговка рыбой. Но ты меня послушай. Мне жаль, что я позволил измениться нашим отношениям. Следовало просто и спокойно сказать это тебе в лицо. Но не было времени.

– Теперь есть время. – Террел слышал, как Такерман разговаривал с дежурным сержантом. – Время есть для всего, что ты хочешь сказать. Давай выпьем и обо всем поговорим.

– Мы всегда думаем, что время есть, – голос в трубке опять стал жестким, значит сейчас он опять станет насмешничать. – Легче смотри на жизнь, дитя мое. Перед тобой весь мир, и ты продукт Майка Карша, гениальный и неподдельный. Помни, чему я учил тебя в газетном деле. – Голос Карша слегка дрожал, потом он торопливо бросил: – Ты сделаешь это? Помни, чему я тебя учил. А все остальное забудешь? Все, что я сделал?

– Конечно, Майк. Конечно. Посиди спокойно. Мы сейчас...

Террел уставился на трубку. Связь прервалась.

– Патруль выехал, – сказал Такерман.

– Сэм, иди сюда! – позвал Уиллер. Он стоял у большого окна на улицу, дождь прорезал стекло длинными серебряными полосами. Террел подошел сбоку, захваченный тревогой в его голосе. Такерман остановился сзади, и Уиллер горьким безжизненным голосом пошутил:

– Ваши билеты, пожалуйста.

На улице внизу было темно, только полоска света падала на мостовую перед ночным баром.

Террел увидел Карша, стоявшего в этом пятне света, его квадратную фигуру, лицо скрывала тень от шляпы. Даже на таком расстоянии Террел видел мундштук во рту Карша и блеск белого шарфа вокруг шеи.

Машина вывернула на улицу в полуквартале от Карша и двинулась к нему с погашенными огнями; она тихо катила в темноте, сворачивая к нему. Как тень, Карш повернулся ей навстречу, сигарета залихватски торчала в зубах.

Они наблюдали эту немую сцену – толстые стены "Кол Бюлетин" укутывали их коконом тишины.

Машина вдруг набрала скорость и проскочила мимо Карша. Когда она исчезла, Карш лежал в канаве, маленький и нереальный, как сломанная игрушка в выдуманной детской жизни. Тишина делала картину жуткой до невероятия.

Мгновение Террел не осознавал, что случилось; он думал, что Карш успел отскочить. И только увидев осколки стекла на тротуаре, он понял, что Карш мертв. Пули, убившие его, разбили витрину.

Уиллер взвыл и ударил по стеклу перед собой.

– Уборка мусора будет улучшена. Налоги снижены на одну десятую тысячной доли доллара. Вот вам реформа и прогресс, голос его дрожал.

– Селлерсу конец, – сказал кто-то. – И Тикнору тоже.

Неуместное замечание почему-то задело Террела.

Он повернулся и опустился на стул. Карш не должен был.. Эта мысль стучала у него в голове. Только чтобы доказать – доказать что? Что он Майк Карш. Что он способен на шикарный жест. Никаких сожалений и покаяния. Никаких стенаний о невиновности. Он получил свою сенсацию – и конец.

Экстренный выпуск стал предписанием на освобождение Колдуэла – и эпитафией Майку Каршу.

Он стал таким, каким я хотел его видеть, – думал Террел. Запутанным и противоречивым путем он пришел к своей славе.

Такерман пнул его в плечо, когда он шел назад к столу, а Олли сказал:

– Сегодня я хочу надраться. Кто со мной?

В глазах Террела стояли слезы. Никогда в жизни ему не было так плохо. Он чувствовал себя потерянным, страдающим и одиноким.

Потом он пойдет в больницу, там все будет в порядке. Доктор велел быть с ней помягче, и он это сумеет. Тогда исчезнет чувство одиночества. Но сейчас он страдал, как никогда.

Светящаяся секундная стрелка над ним сделала последний круг – и резко, громко зазвенел предупреждающий звонок. Все посмотрели на часы. Матрицы были сданы, машины готовы к запуску.

Террел сложил руки на машинке и устало уронил на них голову. Когда звонок умолк, его эхо ещё долго гуляло по залу, пока медленно не затихло.