Текст книги "Искатель. 1993. Выпуск №4"

Автор книги: Уильям Голдэм

Соавторы: Э. Уайт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– О, так это совсем другое дело, – сказала негритянка. – Если он только болен, то конечно вам можно зайти. – Она быстро оформила ему пропуск и велела охраннику: – Джордж, проводи молодого мистера Гессе к его сейфу. – Сцелю она сказала: – Дайте Джорджу ваш ключ, мистер Гессе, что же вы.

– Спасипо, – отчеканил Сцель, протянув сквозь решетку ключ. После многочисленных замочных щелчков ворота наконец открылись, и Сцель прошел вслед за охранником в зону сейфов.

– Желаете отдельную комнату? – спросил охранник.

– Пошалуста.

Охранник вставил ключ в замок, достал другой, вставил его во второй замок, повернул их по очереди, вытащил большую коробку. Потом Сцель прошел за охранником в комнату. Охранник поставил коробку на пол. Сцель поблагодарил его. Тот кивнул и вышел.

Как ребенок на Рождество, Сцель осторожно поднял и встряхнул коробку в предвкушении приятной тяжести.

Коробка оказалась легкой как пушинка.

Сцель откинул крышку.

В коробке ничего не было, кроме кофейной банки. Одна большая банка кофе «Мелитта», и все. В ярости Сцель рванул крышку с этой чертовой банки.

И посыпались бриллианты.

Сцель решил, что ему лучше сесть. Банка была заполнена доверху. Сколько их там? Сцель высыпал содержимое банки на дно коробки.

Звук получился громче, чем он рассчитывал, поэтому Сцель быстро закрыл коробку крышкой, на случай, если вбежит охранник. Успокоившись, он открыл коробку и стал разбирать бриллианты. Меньшие были размером с резинку на карандаше, и Сцель задумался, по сколько же они карат. Видимо, каждый больше трех. Еще несколько дюжин камней были размером с ноготь большого пальца.

Потом шли большие камни.

Много – размеры с орех-пекан, несколько – с грецкий орех. А этот, размером с кулачок ребенка, – Сцель не мог выпустить их из рук. Он вдруг вспомнил лицо давно умершей хорошенькой женщины, хрупкой и молодой, кузины, как она сказала, Ротшильдов. «А этого хватит, – спросила она, – этого достаточно?»

Да, моя дорогая, конечно. Больше чем достаточно.

Сердце Сцеля опять сильно забилось. Он осознал, что перед глазами – сокровище, о котором он и не мечтал. Я могу купить весь Парагвай, если захочу…

Сцель принялся собирать бриллианты, оставив замыслы о покупке страны. Он – владелец одного из величайших состояний, но какая от него польза, если приходится прятаться по всяким тропическим джунглям. Говорят, в Турции есть врачи, искусные хирурги, которые творят чудеса: и лицо изменить могут, а если выдержишь боль, даже укоротят тебя. Видимо, ничего иного не остается, как отдать себя этим людям. Пусть грабят. Если они основательно изменят внешность, тогда можно попивать шампанское на континенте, пока подагра не свалит с ног в семьдесят пять лет. Руки Сцеля дрожали, но он смог всыпать бриллианты обратно в банку и засунуть банку в саквояж. Потом позвал охранника и вручил ему пустую коробку.

Сцель проследил за процедурой запирания, прошел за охранником к главным воротам, где негритянка сказала:

– Передайте привет вашему отцу, скажите массе Гессе, что мисс Барстоу передает ему привет.

Сцель улыбнулся ей и пошел вверх по ступенькам из здания, на солнечный свет, где он понял, что неприятности приходят по четыре, а по три – это просто ерунда: по тротуару шел совершенный безумец, лунатик в кроссовках и плаще.

– Это опасно, – сказал Бэйб.

Сцель замер. Если этот жив, то, вероятно, его люди уже мертвы, а это значило, что псих вооружен. Сцель заметил, как оттопыривается карман плаща.

Конечно, он тоже вооружен. Резак у него при себе, так что сдаваться он не собирался. А победить – это максимально сблизиться, подойти к врагу плотнее. Как только окажешься рядом с ним – шах и мат.

Сцель посмотрел вокруг, подыскивая подходящее для сближения место.

– Что такое? – спросил Сцель.

– Скажите мне только, где вы хотите умереть? – проговорил Бэйб.

– Ну что ты… – начал было Сцель, но тут увидел, как из кармана плаща появляется рукоятка пистолета, и понял, что костлявое существо, которое всего несколько часов назад плакало у него в кресле, нужно принимать всерьез. Всех сумасшедших нужно принимать всерьез. – Спрячь эту штуку. Я не смеюсь над тобой. Я обладаю кое-чем интересным, возможно, придем к соглашению.

– Где вы хотите умереть? – повторил Бэйб очень мягко. Его голос исходил из какого-то другого мира, уже нечеловеческого.

Сцель не мог поверить своим ушам. Он хочет убить меня, я несметно богат, а тут на пути встает слабоумный ребенок, который будет упиваться моей смертью.

– Парк, – выдавил Сцель. – В парке спокойно, и мы сможем поговорить. «Подойти друг к другу, – не досказал Сцель, – вплотную друг к другу».

Бэйб показал в сторону парка.

Сцель зашагал впереди.

– Ты должен выслушать меня, я хочу сказать тебе кое-что, – вкрадчиво говорил он. – Ты очень молод, но позволь заверить тебя: жизнь длинна, и лучше прожить ее с комфортом.

Бэйб молчал.

– Вы очень молоды, – повторил Сцель. Теперь в его голосе появилась умоляющая нотка. – Очень умны, но пока еще не мудры.

– Вы убили моего брата, – сказал Бэйб.

– Нет, это неправда, меня там не было, клянусь.

– Мне сказал Джанеуэй. И Эльза.

– Это было необходимо, – вздохнул Сцель. – Я не хотел, клянусь.

– Джанеуэй не говорил мне ничего. И Эльза тоже. Так что не волнуйтесь за меня. Я жутко мудрый.

Они уже подходили к парку.

– Убив меня, ты не добьешься ничего.

– Вам-то что.

– Ничего.

– Быстрее! – торопил Бэйб.

Они пересекли Пятую авеню и оказались в парке.

– Иди к резервуару! – приказал Бэйб.

Они поднялись по ступенькам и пошли вокруг водоема. Было пустынно, любителей бега оказалось совсем немного. По правой стороне беговой дорожки густо росли кусты.

– Здесь! – скомандовал Бэйб.

– Я покажу тебе! Ты должен это увидеть!

– Идите в кусты.

Сцель попятился в кусты.

– Кофейная банка, взгляни на нее, прошу тебя, взгляни на нее, и все.

Бэйб вытащил пистолет Гомера Вергилия.

– Господи! – воскликнул Сцель. – Последняя просьба, все ее исполняют.

– Даже вы?

– Освенцим был экспериментальным, а не концентрационным лагерем, они не должны были выздоравливать.

Бэйб поднял пистолет.

Сцель упал на колени. На ощупь открывая саквояж и доставая банку, он повторил:

– Взгляни, ты должен увидеть! Я больше ни о чем не прошу. Ради Бога!..

– Не надо мне ваших бриллиантов, – мягко сказал Бэйб. – Я даже не хочу смотреть, как вы пресмыкаетесь, просто хочу вас убить. – И тут Бэйб прошептал: – Иисусе! – Потому что в этот момент Сцель сорвал крышку с банки.

– Ты видишь? Миллионы, много миллионов для нас с тобой.

Бэйб поколебался, покачал головой.

– Хотя бы взгляни на то, что я предлагаю тебе! – «Наклонись, взгляни, подумай, прошу тебя, иди, присядь рядом, наклонись ближе и решай, то моя последняя просьба, ты должен исполнить ее!»

Бэйб посомневался в последний раз, затем двинулся к тени от кустов, где сидел Сцель, и, когда Бэйб оказался рядом с ним, резак начал свой путь.

Задумал Сцель здорово.

Бэйб нажал спусковой крючок, пуля попала с близкого расстояния Сцелю в грудь. Сцель откинулся назад, как от резкого удара, упал лицом в грязь, попытался встать.

Бэйб с удобством устроился на земле, наставив на него пистолет, и спокойно заговорил:

– Я не знаю, поймете вы или нет, но когда-то, очень давно, я был студентом и марафонцем, но того парня уже нет, он умер, но я помню кое-какие его мысли, например: если не научишься находить ошибки в прошлом, то ты обречен повторять их в будущем. Да, мы сделали ошибку с такими людьми, как вы, потому что публичные суды – это дерьмо, а казни – игры для победителей. Мы должны были возвращать вам боль, которую вы причинили кому-то. Это был бы настоящий урок. Участь побежденного – просто боль, боль и муки, и не надо никаких юристов. По-моему, земля была бы тихим и мирным местом, если бы все любители войн, знали: лучше не затевать ничего, потому что в случае поражения мучения непременно обрушатся на вас. Вот что я хотел бы устроить для вас. Мучения. Не то, что вы испытываете сейчас. Понимаете, чтобы на всю жизнь… Это единственная мера справедливости для вас. Я знаю, ни один гуманист не согласится со мной, но вы-то поймете, потому что вы многому меня научили, я теперь такой же, как вы, только более удачливый, ибо вы сейчас умрете, а мне еще долго жить.

Сцель предпринял атаку. Он попытался схватить Бэйба, а тот даже не шевельнулся, просто выстрелил еще раз ему в живот. Сцель снова упал в грязь.

– Вы знаете, убивать мне становится все легче и легче. Вы уже пятый, кого я убил сегодня. Карл был первым – шмяк прямо в глаз. Я даже и не поблевал. А теперь смерть дается все легче. Мне даже начинает нравиться. Что, дальше будет еще лучше? Скажите, я очень хочу знать…

Сцель был крепкий мужчина и упрямый – с упорством быка он пошел в последнюю атаку.

Бэйб дождался, когда Сцель приблизится к нему, и выстрелил три или четыре раза.

Сцель закричал и рухнул, он был весь в крови.

Бэйб заговорил очень быстро, потому что заметил: Сцель умирает.

– Вы не читали в газетах? Сделано теологическое открытие. Знаете, что обнаружили? Люди не попадают сразу в рай или в ад, сначала они все доставляются в одно место, типа промежуточной станции. Там-то все и происходит. Некоторые люди на этой земле делали дурное другим людям, невинным; так вот, на этой станции невинные ждут, и когда приходят их мучители, те получают точно такое же количество страданий. Бог говорит, что мщение полезно душе человеческой. Знаете, что вас ждет, мистер Сцель? Все евреи. Они все там. У всех у них есть сверла, как то, которое вы применяли на мне. Помните, вы говорили, что они такие чудесные, эти ваши сверла, кто угодно может научиться ими работать? Да, у них есть дрели, и они ждут. Думаю, вам там будет ужасно.

Сцель уже почти умер, и Бэйб закончил:

– Полнокровной вам загробной жизни…

Послесловие

30

По берегу прудка несся полицейский, огромный и с револьвером. У него был грозный вид.

А в душе он весь дрожал.

Ему еще не было двадцати четырех, на службе он состоял меньше года. Он находился на углу Пятой и Девяносто первой, когда раздались выстрелы. Он надеялся, что не выстрелы, просто хлопушки, ничего такого, что может причинить беспокойство в жару, да еще когда на тебе такая липкая тяжелая форма. Но после третьего хлопка он понял, что слышит именно выстрелы.

Он сразу же рванул в парк, ему показалось, что заваруха где-то рядом с прудком, и он направился туда.

– Эй! – крикнул он какому-то ребенку. – Слышал тут выстрелы?

Ребенок кивнул, указал в кусты.

– Оттуда.

Молодой полицейский украдкой взглянул в ту сторону.

– Эй, – сказал он ребенку, – там тип какой-то в кустах лежит. Похоже, готов уже.

– Я думаю, он мертвый.

Полицейский вдруг осознал, что ребенок вовсе не ребенок, ему уже лет двадцать, он в кроссовках и плаще, что рядом с ним на земле лежит пистолет, что он находится за оградой, а это запрещено.

– Эй, там нельзя находиться.

– Сейчас, выхожу.

Молодой полицейский осторожно подошел к забору.

– Хорошенький пистолет, – сказал он, стараясь говорить как можно равнодушнее. – Твой?

– Раньше был моего отца, – ответил Бэйб. Молодой полицейский сильно разволновался: он никогда еще не сталкивался с убийством. Проститутки там всякие, наркоманы, но настоящего серьезного дела ему еще не пере падало.

– А может, ты стрелял в него?

– Спрашиваете, не я ли убил его?

– Да.

Бэйб кивнул.

Полицейский стремительно выхватил револьвер. – Не дергаться.

– Можно, я закончу свое занятие?

– А что ты там делаешь?

Парень стоял за забором, держа в руках кофейную банку, и пускал камешки по поверхности воды.

– У меня еще несколько осталось, – сказал Бэйб. – А один четыре раза подпрыгнул.

Он бросил оставшиеся два камешка в воду, гадая, позволит ли ему полицейский пробежать вокруг прудка, прежде чем уведет: бег здорово проясняет мозги. Нет, наверное, откажет, да и не поможет это тебе, ты устал, сон – вот что тебе надо, но, видимо, не удастся поспать в ближайшее время, пока все это не кончится. Он либо умрет, отсиживая в тюрьме лет эдак пятьсот, либо станет знаменитым преступником.

Бэйб бросил еще несколько камешков, глядя, как по воде разбегаются круги.

– Эй, тут жарко, пошли, – сказал полицейский.

Бэйб кивнул, отшвырнул пустую банку, избавился от последней пригоршни бриллиантов…

…Шлеп… шлеп… шлеп…

…Шлеп… шлеп…

…Шлеп…

Перевел с английского

Л. ДЫМОВ

Э. Б. Уайт
«ПРИЯТЕЛЬ»

Когда этот посетитель вошел в бар, держа в руках свой аппарат, большинство из нас перестали пить п уставились на него, потому что раньше мы не видели ничего подобного. Он поставил аппарат прямо на стоик;. Это, очевидно, не очень-то понравилось бармену.

– Два виски с водой, – заказал посетитель.

Бармен продолжал протирать стаканы, но заказ все-таки услышал, так как немного погодя спросил:

– Двойное виски?

– Нет. Два виски с водой. – Посетитель смотрел бармену прямо в глаза.

За много лет работы бармен привык к разным типам людей. Но этот посетитель ему не понравился, особенно раздражал его аппарат. Бармен налил виски и воду и пододвинул рюмку посетителю. Тот, не обращая ни малейшего внимания на любопытство окружающих, положил на стойку пятидолларовую бумажку, выпил одну порцию виски, запил водой. Затем взял вторую рюмку, открыл в своем аппарате какой-то клапан и влил туда сначала виски, а потом воду.

Бармен наблюдал за ним с мрачным видом.

– Не смешно, – проговорил он спокойно, – к тому же ваш «приятель» занимает слишком много места. Почему бы не поставить его на скамейку у двери?

– Здесь всем хватит места, – ответил посетитель.

– Мне не до шуток. Поставьте свой чертов аппарат у двери, я вам говорю. Никто его не тронет.

Посетитель заулыбался.

– Видели бы вы его сегодня днем. Три дня шахматного турнира, да к тому же против сильнейших игроков страны. Он был великолепен. В дебюте добился небольшого преимущества, в середине игры блестяще развил его, а в эндшпиле запер короля противника в угол, неожиданно выиграл коня, нейтрализовал слона – партия была сделана. А знаете, сколько денег он выиграл за эти три дня?

– Сколько? – спросил бармен.

– Пять тысяч. И сейчас ему необходимо расслабиться, немного выпить.

– Несите его в другое место, и пусть он пьет там, – сказал бармен решительно, – у меня своих проблем по горло.

– Нет, нам здесь нравится, – посетитель показал на пустые рюмки. – Повторите, пожалуйста.

– Уберите эту штуковину, – приказал бармен. – Я не продаю виски смехачам.

– Шутникам, – произнес аппарат. – Надо говорить – шутникам.

Недалеко от стойки один из посетителей, допивавший четвертую порцию виски, решил оказать поддержку владельцу аппарата.

– Если эта машина хочет выпить еще, то пусть пьет, – сказал он бармену. – И нечего спорить.

Посетитель с аппаратом повернулся к неожиданно объявившемуся другу и с серьезным видом поднес руку к виску, выражая этим жестом благодарность и дружеские чувства. Затем он проговорил, будто нарочно дразня бармена:

– Сами понимаете, как это тяжело. Три дня умственной работы. Так хочется расслабиться.

– Конечно, – ответил новоявленный друг. – Я прекрасно понимаю.

Среди посетителей бара прокатилось оживление. Казалось, симпатии разделились: одни поддерживали бармена, другие – владельца аппарата.

Высокий, мрачного вида мужчина, стоявший рядом со мной, сказал бармену:

– Еще одно виски с лимонным соком, Билл. Только соку поменьше.

– Пикриновая кислота, – проговорил аппарат. – В таких случаях лимонный сок вообще не рекомендуется.

– Ну хватит! – Бармен стукнул рукой по стойке. – Уберите эту штуковину или лучше выбросьте ее на улицу. Я не намерен выслушивать замечания от механического мозга, или как там называется ваша чертова машина.

Посетитель проигнорировал и это. Он вновь обратился к другу, чья рюмка была уже пуста:

– Он не просто ужасно утомился. Есть еще одна причина, из-за которой ему хочется выпить. Знаешь какая?

– Нет, – ответил друг.

– Он жульничал во время игры.

При этих словах аппарат хихикнул. Одна из его рук слегка дрогнула, а на щитке вспыхнула лампочка.

Друг нахмурился.

– В шахматах нельзя жульничать, – проговорил он. – Это невозможно. Там все открыто. Все на доске.

– Я тоже так считал. Но оказалось, что можно.

– Меня это ничуть не удивляет, – вставил бармен. – Как только я увидел эту штуковину, то сразу понял, что она нечиста на руку.

– Два виски с водой, – сказал посетитель.

– Я не могу дать виски, – ответил бармен. – Откуда мне знать, может быть, она… он уже пьян.

– Это легко проверить. Спросите его что-нибудь.

Посетители притихли. Теперь уже все следили за развитием событий у стойки.

– Что спросить?

– Не имеет значения. Можно попросить умножить пару больших чисел. – Аппарат слегка задрожал, будто готовился к проверке.

– Десять тысяч восемьсот шестьдесят два умножить на девяносто девять, – произнес бармен со злорадством.

Аппарат загудел, засверкал огоньками. Одна из его трубок как будто сплюнула, а рука слегка задергалась.

– Один миллион семьдесят пять тысяч триста тридцать восемь, – ответил аппарат.

Посетители начали удивленно переглядываться. Какой-то завсегдатай схватил карандаш и начал считать. Через несколько минут он воскликнул:

– Все верно. Машина не пьяна.

Теперь все смотрели на бармена. Тот нехотя налил виски и воду. Посетитель снова выпил сам и влил порцию аппарату. Огонек на щитке заметно потускнел, маленькая металлическая рука безвольно повисла.

Тот, что заступился за посетителя, обнял аппарат и его владельца и предложил:

– Пойдем отсюда в другое место.

Аппарат мигнул лампочкой. По всей видимости, он был навеселе.

– Отлично. Моя машина на улице.

Посетитель рассчитался за виски, спокойно, но немного неуверенно подхватил одной рукой аппарат и вместе со своим ночным другом вышел из бара.

Бармен молча наблюдал за ними. Когда они уже были на улице, он заметил с сарказмом:

– У него еще и машина. Скажите, как интересно.

Один из посетителей, сидевший недалеко от двери, перестал пить, подошел к окну, отодвинул штору и посмотрел на улицу. Немного постояв у окна, он вернулся за свой столик и сказал бармену:

– Интересней, чем вы думаете. У него «кадиллак». И попробуйте угадать, кто сел за руль…

Перевел с английского

А. ПАХОТИН