Текст книги "Борьба за трон"
Автор книги: Уильям Гаррисон Эйнсворт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Уильям Эйнсворт Борьба за трон
Уильям ЭйнсвортБорьба за трон
Пролог
I. Агенты сверженного короля
В четверг 13‑го июня 1689 года ранним утром в устье реки Луны недалеко от Кокергама бросил якорь большой тяжелый корабль с узкой кормою. С него немедленно спустили шлюпку, и два пассажира поспешно сошли на берег в Корке, расположенном на южном берегу реки возле самой гавани. В обоих пассажирах заметна была военная выправка. Они несли с собой два ящика с пистолетами, две шпаги и большой дорожный мешок.
Выходя из лодки, один из них вспомнил, что он забыл взять с собою свои седельные вьюки, и хотел было вернуться за ними. Но товарищ удержал его, заметив, что теперь таможенные чиновники уже наверно явились на корабль, и, несомненно, арестуют его.
Чтобы понять значение этого предостережения, необходимо иметь в виду, что весною этого года бывший английский король Иаков II, поддерживаемый Людовиком XIV, высадился в Кингселе в Ирландии и торжественно вступил в Дублин, где был восторженно принят народом. Скоро он оказался во главе значительной армии и принялся осаждать город Лондондерри на севере Ирландии.
Чтобы поднять восстание среди приверженцев Иакова в Ланкашире и северных графствах, из Дублина и других портовых городов беспрестанно шныряли тайные агенты короля. Вот почему были приняты все меры, чтобы их арестовывать и предупреждать их преступные замыслы. Но меры эти не всегда удавались.
Судя по тому, как высадились на берег наши незнакомцы и, принимая во внимание ранний час, было естественно заключить, что они принадлежали к числу агентов Иакова II. Так оно, действительно, и было.
Незнакомцы, по‑видимому, не боялись погони за собою, так как один из них, тот самый, который забыл свои седельные вьюки, приказал матросам принести их потом к нему в маленькую гостиницу Тома Твистона в Кокергаме, в которой он намерен ныл позавтракать.
Не успели матросы сделать несколько шагов, как чиновники местной таможни Лейланд и Гольт явились на борт корабля.
Они стали опрашивать судовладельца Чарльза Каусона относительно груза и получили ответ, что на корабле нет ничего, кроме тонны‑другой железных горшков, тонны‑другой железных брусьев и девяти бочонков с мясом. Хозяин заявил еще, что он привез из Дублина двух пассажиров, которые только что высадились.
– Почему же они обнаружили такую поспешность? – подозрительно спросил Лейланд. – Вы обязаны были, как вам, наверно, небезызвестно, задержать их до нашего прибытия.
– Они настаивали на том, чтобы их немедленно спустили на берег, и я не мог помешать им, – отвечал Каусон.
– Мы этого так не оставим, – сердито вскричал Гольт. – Был у них какой‑нибудь багаж?
– Багажа было немного, сэр. Они оставили здесь пару седельных вьюков.
– Седельные вьюки! Ага! Где же они?
– В трюме, сэр, – отвечал Каусон.
– Вам, конечно, известны имена и род занятий этих людей? – спросил Лейланд.
– Что касается рода их занятий, то на этот счет я ничего не могу сказать, – возразил Каусон. – Но имена их я вам могу назвать. Одного из них зовут Трельфолль, другого Лент. Последний, как я полагаю, ирландец. Оба, как я уже сказал, прибыли из Дублина.
– Все это очень подозрительно, – заметил Гольт. – Осмотрим‑ка их багаж.
В сопровождении судовладельца оба чиновника спустились в трюм и скоро отыскали там забытые вьюки. Они оказались набитыми разными бумагами весьма компрометирующего содержания – бланками короля Иакова, списками дворян‑католиков, воззваниями к этим дворянам с приглашением поднять войска, захватить командование милицией и быть готовыми к восстанию по данному сигналу. Все это доказывало, что в северных областях ожидалось восстание.
Оба чиновника с изумлением смотрели друг на друга. Они не могли понять, каким образом могли быть забыты столь важные документы.
– Ну, мистер Каусон, – воскликнул Гольт, – что вы на это скажете? Можно ли теперь отрицать, что вы втянуты в заговор якобитов? Оба эти заговорщика, которых вы привезли из Дублина, конечно, будут повешены, как изменники. Надо только их захватить. Но, конечно, в то же самое время будете повешены и вы за их укрывательство.
– С нами крестная сила! – воскликнул Каусон, боязливо смотревший, как таможенные вскрывали вьюки. – Ведь я не имею никакого отношения к революции и никогда не участвовал в ней ни здесь, ни в Ирландии. Я верный подданный короля Вильгельма и королевы Марии. Я не знаю ничего об этих людях, но не могу не похвалить их: за переезд они заплатили мне десять фунтов. Провизия и вино у них были свои. К экипажу они были также очень щедры. Но они требовали, чтобы, кроме них, других пассажиров не было.
– И это обстоятельство не возбудило у вас подозрения? – спросил Лейланд.
– Они хорошо платили, и я их не расспрашивал. Но если бы я подозревал в них агентов короля Иакова, которые стараются поднять восстание и возвести его на трон, то я, конечно, выдал бы их.
– Вам и надо было бы это сделать, мистер Каусон, – сказал Лейланд. – Но так как вы не исполнили вашей обязанности, то вам и придется отвечать за это. Вас будут считать их сообщником.
– Что же я должен сделать, чтобы оправдаться? – воскликнул Каусон.
– Съехать с нами на берег и помочь нам задержать их. Если мы их арестуем, вы будете свободны от обвинения.
– Если так, то я готов ехать с вами, – отвечал судохозяин.
Чиновников ждала таможенная лодка. Все втроем они спустились в нее, захватив и седельные вьюки.
Пристав к берегу, таможенные вместе с гребцами, которые были вооружены пистолетами и тесаками, быстро двинулись к маленькой гостинице, рассчитывая захватить там якобитских агентов.
Совсем уже рассвело. Когда они подошли к гостинице, служившей также и почтовой станцией, они увидели Тома Твистона, который стоял у притолоки открытой двери.
На расспросы таможенных он отвечал, что два джентльмена, которых они ищут, часа полтора тому назад наняли лошадей и уехали в Гарстанг.
– Черт возьми! – вскричал Гольт. – Уж не вы ли дали им лошадей?
– Да, я, – возразил Твистон. – Я отправил с ними почтальона. Все как следует.
– Вы ошибаетесь, Том, – возразил Гольт. – Вовсе не все как следует. Вы впутались в очень серьезное дело. Эти люди – тайные агенты якобитов.
– Каким образом, черт возьми, я мог это знать? – воскликнул хозяин. – Я их принял за офицеров милиции.
– Говорят вам, что это изменники, которые пытаются поднять восстание, – сказал Гольт. – Был у них какой‑нибудь багаж?
– Хорошенько не помню, – уклончиво отвечал хозяин гостиницы. – Ах, да! с ними был большой сверток, который они поручили везти почтальону.
– Вы наверно знаете, что они поехали в Гарстанг?
– В этом я уверен, сэр, – отвечал Твистон. – Они отправились в этом направлении. Вот все, что я о них знаю. Самое лучшее для вас – отправиться поскорее вслед за ними.
– Они от нас не уйдут, – воскликнул Лейланд. – Мы живо нападем на их след. Дайте нам лошадей, – приказал он своим людям. – Постарайтесь, если можете, добыть экипаж для мистера Каусона.
– Если они не найдут, то я могу дать свой, – прибавил Твистон. – Войдите, господа. Стаканчик вина выгонит холод из желудка.
Ни таможенные, ни судохозяин не возражали против предложения и вошли в главную комнату гостиницы. Хозяин принес бутылку вина и поставил стаканы.
Вино было испробовано, как следует, когда привели, наконец, лошадей, и трое преследователей, значительно повеселевшие, пустились на поиски.
Том Твистон предложил было сохранить у себя в целости столь важные седельные вьюки, пока они не возвратятся обратно, но они отказались оставить их у него.
По дороге пришлось объезжать обширное и опасное болото, лежащее около Гарстанга. Добравшись до этого небольшого городка, лежащего на правом берегу Вайры, они не могли получить никаких сведений о всадниках; очевидно, якобитские агенты и не думали останавливаться в Гарстанге. Тем не менее преследователи переправились через реку повыше моста и быстро двинулись к городу.
Здесь их постигла новая неудача.
И на мосту они не могли получить нужных сведений. Беглецы, по всей вероятности, направились в Престон, а может быть, они укрылись в Майерскофе, резиденции полковника Тильдеслея, видного члена партии Иакова и папы. Он‑то, вероятно, и приютил их у себя.
Обсудив положение, чиновники решили ехать дальше в Майерскоф. Пустив лошадей крупной рысью, они скоро увидели перед собою красивое старинное здание, обсаженное со всех сторон рощей старых деревьев.
Добравшись до въезда в парк, они заметили, что ворота его заперты. Привратник в одежде с гербами Тильдеслеев отказался впустить их в парк, говоря, что в такой ранний час никого нельзя впустить в Майерскоф, не известив хозяина.
– Ты уверен, что никто еще не приезжал сюда сегодня? – недоверчиво спросил его Лейланд.
– Через эти ворота никто не проезжал, – отвечал привратник.
– Ты лжешь, негодяй! – гневно воскликнул Гольт. – Но с нами шутки плохи. Ты знаешь, что мы чиновники и явились в Майерскоф по долгу службы. Ты поплатишься, отказываясь впустить нас!
– Я не имею права открывать ворота без позволения полковника Тильдеслея, – упрямо твердил привратник.
– Приказываем тебе отворить! – кричали оба таможенника.
– Если вам угодно будет подождать здесь несколько минут, я сбегаю в дом. Впрочем, нечего кричать – вот едут сюда сам полковник и его родственница мисс Тильдеслей.
Пока он говорил, на узкой дороге, ведущей к воротам, показалась кавалькада: красивый мужчина в расцвете молодости и прелестная девушка лет восемнадцати, сопровождаемые двумя грумами в таких же ливреях, какая была на привратнике.
Полковник, очевидно, не считал нужным подогнать лошадей, хотя и видел чиновников, стоявших за воротами.
Полковнику Тильдеслею, внуку знаменитого сэра Томаса Тильдеслея, который так отличился во время междоусобной войны и был убит в битве при Виган‑Лэне, было года тридцать два. Он был женат на молодой и красивой женщине, от которой у него не было детей.
В то время, к которому относится наш рассказ, миссис Тильдеслей жила у своего дяди в Престоне и, полковник, очевидно, ехал к ней со своей родственницей.
Высокого роста и крепкого сложения, полковник красиво сидел на лошади, которая как будто и не чувствовала его тяжести. Его красивый камзол, вышитый золотом, с целым рядом пуговиц спереди заканчивался на руках широкими отворотами. Жилет того же цвета и так же вышитый спускался до колен, почти касаясь огромных сапог с раструбами.
Пышный парик из светло‑каштановых волос, длинный кисейный галстук, белая шляпа с широкими полями, приподнятыми с боков, украшенная страусовыми перьями, довершали его костюм. В руках он держал тяжелый хлыст, хотя его крепкий гнедой конь обнаруживал такой ум, что для него не нужно было ни хлыста, ни шпор.
Полковник Тильдеслей отличался правильными, красивыми чертами лица и приветливым, благородным обращением, свойственным дворянам этой местности.
Беатриса Тильдеслей представляла полную противоположность своему дюжему родственнику. Ее тонкая изящная фигура красиво обрисовывалась в амазонке из голубого вышитого серебром камлота. Небольшая бархатная шляпа, сдерживавшая ее черные кудри, была украшена лишь одним желтым пером.
Беатриса была брюнетка, с чудными черными глазами и длинными ресницами. Ее лицо отличалось тонкими чертами, а ее зубы блестели, как жемчужины.
– Что вы будете делать с этими людьми, кузен? – спросила она полковника.
– Предложу им отправиться по своим делам, если они пойдут.
– Ну, а если не пойдут, тогда что?
– Тогда я должен впустить их в дом и так или иначе от них отделаться. Я спокоен. Они, конечно, ничего не откроют. Отец Джонсон уж позаботится о наших гостях.
– Но ведь они могут заметить почтовых лошадей на конюшне. Ведь не могли же они прискакать сюда без всадников. Как же вы объясните это обстоятельство?
– Почтовые лошади уже отправлены. Чтобы выиграть время, я и приказал задержать насколько возможно таможенных досмотрщиков у ворот.
– При виде их я не могу удержаться от смеха, хотя и должна была бы держать себя серьезно. Какое смешное положение!
– Ну, если наших тайных агентов поймают, положение будет далеко не смешное, – заметил полковник.
– Но ведь, по вашим словам, их не поймают?
– Думаю, что так, ибо отец Джонсон не даст им совершить ни малейшей неосторожности. Но едем дальше.
Минуты через две полковник Тильдеслей приказал привратнику открыть ворота.
Досмотрщики вместе с мистером Каусоном ринулись в парк. Завязались переговоры.
– Вы имеете ко мне какое‑нибудь дело, джентльмены? – спросил полковник, вежливо отвешивая поклон.
– Весьма важное дело, сэр, – отвечал Лейланд. – Мы ищем двух якобитских агентов, которые, по нашим соображениям, укрылись здесь. Отказ вашего привратника отворить ворота еще более усилил наши подозрения.
– Жалею о том, что вас задержали, – возразил полковник. – Но мой служитель совершенно прав. Ему строго‑настрого приказано держать ворота на запоре ранним утром.
– Необыкновенная предосторожность, полковник, – заметил Гольт. – Но мы вынуждены просить нас возвратиться вместе с нами назад, к дому. Мы намерены обыскать его, если заговорщики не будут нам выданы. Мы имеем убедительные доказательства их измены в этих вьюках, которые они забыли на корабле, доставившем их из Дублина в Кокергам. Владелец корабля Чарльз Каусон здесь и может опознать изменников.
–: Пожалуйста, обыщите весь дом, джентльмены, – отвечал полковник. – Тут вы не найдете никаких якобитских агентов. Но я самым решительным образом должен протестовать против незаконного вторжения в мой дом.
– Может быть, вы не верите, джентльмены, и тому, что полковник Тильдеслей и я едем в Престон к моему отцу? – спросила Беатриса.
– К великому сожалению, нам приходится расстроить ваши планы, – возразил Лейланд. – Мы не можем разрешить полковнику продолжать путь дальше.
Всякие возражения были излишни, и полковник Тильдеслей и его прекрасная родственница вернулись домой в сопровождении таможенных чиновников и Каусона.
Майерскоф, содержавшийся в период, к которому относится наш рассказ, в полном порядке, был построен в начале XVI века. С того времени часть его была срыта, часть обращена в ферму. Построенное исключительно из дуба, старое здание было украшено множеством островерхих башенок. По его фасаду тянулась длинная галерея, освещавшаяся целым рядом окон с частым переплетом; по другую сторону от главного входа находилось большое окно с разноцветными стеклами.
Вокруг дома шел крепостной ров. Каменный мост вел через него к подъезду.
Просторный зал с дубовым потолком, который поддерживался толстыми балками, славился своим огромным камином, над которым развешаны были родовые гербы и оружие Тильдеслеев.
По стенам висели портреты предков хозяина, из которых самым известным был сэр Томас Тильдеслей, дед теперешнего владельца имения.
Широкая дубовая лестница с резной дубовой решеткой вела в верхние покои, уставленные старинной мебелью.
На южной стороне дома находилась очень красивая небольшая домовая церковь, которая, по‑видимому, была построена ранее дома. В ней висел образ Святой Девы, которому народная молва приписывала чудотворную силу.
С тех пор, как отец Джонсон, о котором нам приходилось уже упоминать, появился в доме, в церкви каждый день служилась обедня.
Майерскоф удостоился посещения Иакова I в 1617 г. и Иакова II в 1651 г. незадолго до того, как его храбрый хозяин погиб в битве при Виган‑Лэне.
Прежде, чем полковник Тильдеслей успел въехать на каменный мост, ведущий к подъезду, его возвращение было замечено обитателями дома и трое или четверо слуг, во главе с дворецким, мистером Горнби, вышли ему навстречу.
– С вами что‑нибудь случилось, г‑н полковник? – спросил Горнби.
– Да, вот эти господа не позволяют мне ехать в Престон. Они ищут двух якобитских агентов, которые, по их словам, укрылись в нашем доме.
– Я знаю этих господ, – сказал дворецкий, пристально взглянув на чиновников. – Они из таможни в Кокергаме.
– Совершенно верно, – отвечал Лейланд. – Мы тоже знаем вас, мистер Горнби и не думаем, чтобы вы злостным образом стали нас обманывать. Здесь ли те два человека, которых мы ищем?
– Ничего не могу вам сказать на этот счет, – отвечал дворецкий.
– Проводи господ таможенных чиновников в дом и пусть они сами удовлетворят свое любопытство, – сказал полковник. – Они найдут меня в столовой, когда окончат свой обыск.
Беатриса, сдерживавшая до сих пор свою веселость, входя в дом за полковником, вдруг громко расхохоталась.
– Удивляюсь, как вежливы вы были с этими таможенными, – вскричала она. – Я бы не позволила им войти в дом.
– Но они вооружены властью, которой нельзя безнаказанно сопротивляться, – возразил ее спутник. – К тому же, как я только что сказал, нам нечего здесь бояться. Тут они ничего не найдут.
– Они не найдут того, кого ищут, но зато тщательно осмотрят весь дом. Поверьте мне, после этого они вскоре явятся сюда вторично.
– Ну нет. Я надеюсь, что это будет их последний визит. Вскоре мы совсем освободимся от этих неприятных посещений.
– Да, конечно, если вскоре разразится восстание, но только в этом случае.
– Не говорите так громко, – сказал полковник. – Нас могут подслушать.
– А мне даже хочется, чтобы эти наглые посетители услышали меня. Может быть, они сделают что‑нибудь такое, что заставит и вас, мой долготерпеливый кузен, перейти к действию.
– Они уж и так для этого много сделали. Но мы должны действовать осторожно. Не настало еще наше время.
– Не следует ли мне сходить к отцу Джонсону и рассказать ему о всем, что случилось?
– Пожалуйста, – сказал полковник, – но только будьте осторожны.
Выйдя из зала, Беатриса поднялась по главной лестнице и быстро пустилась по коридору, пока не достигла двери в самом его конце, в которую она и постучала.
Отец Джонсон сейчас же сам открыл ей дверь.
Высокая худая фигура священника была облечена в длинное черное одеяние. На голове у него была черная шапочка. На смуглом лице блистали острые проницательные глаза.
Он, видимо, удивился, увидев перед собою Беатрису, и с тревогой спросил, зачем она вернулась. Беатриса в двух словах рассказала ему о всем, что произошло и предупредила его, чтобы он держался настороже, так как досмотрщики начали уже обыскивать дом. Исполнив поручение, она быстро пустилась обратно.
Оба незнакомца сидели в комнате священника.
Оставшись один, отец Джонсон открыл потайную дверь в дубовой панели, за которой оказался глубокий коридор. Оба незнакомца быстро скрылись в него, после чего панель была приведена в прежний вид.
Между тем таможенные, сопровождаемые Каусоном, которому все происходившее, видимо, было не по душе, безуспешно обыскивали нижнюю половину дома.
Затем они направились в конюшню, где конюхи дали все требовавшиеся ими объяснения относительно лошадей. Вернувшись в дом, они пожелали осмотреть церковь.
Горнби поспешил исполнить их желание. Он рассчитывал, что Лейланд как‑нибудь расстанется со своими седельными вьюками, но осторожный досмотрщик всюду таскал их за собою. Однако, войдя в церковь, он сложил их на пол, полагая, что они здесь в полной безопасности, и принялся за поиски.
На одной стороне церкви высился белый мраморный памятник знаменитому сэру Томасу Тильдеслею, привлекший к себе особенное внимание таможенных. Пока они рассматривали его, Горнби незаметным образом скрылся из церкви.
Видя, что он не возвращается, таможенные хотели было позвать его, но дверь из церкви оказалась запертой, а вьюки исчезли.
Попавшись в ловушку, таможенные подняли шум, стали браниться, но никто не отвечал на их угрозы. Им даже показалось, что снаружи послышался смех, и это обстоятельство еще более усилило их ярость.
Что касается судовладельца, то он быстро примирился со своим положением, и, усевшись поудобнее на скамью, погрузился в глубокий сон.
Так прошло более часа. Таможенным начинало уже казаться, что их никогда не выпустят отсюда, как вдруг дверь церкви отворилась и вошли полковник Тильдеслей с Беатрисой и отцом Джонсоном.
Сзади них следовали Горнби и несколько слуг.
– Известно ли вам, полковник, что вьюки, которые мы привезли с собою, исчезли? – вскричал угрожающим тоном Лейланд.
– Я не вполне понимаю вас, сэр, – ответил полковник, делая вид, что он очень удивлен.
– Говоря прямо, ваш дворецкий Горнби обокрал нас и насильственным образом задержал нас здесь.
– Так ли это, Горнби?
– Совершенно не так, г‑н полковник. Я не брал вьюков. А запер я их в церкви совершенно нечаянно.
– Но ведь мы пробыли здесь более часа? – в ярости вскричали оба таможенника.
– Чрезвычайно сожалею об этом, – сказал полковник, еле удерживаясь от смеха. – Но прошу позавтракать с нами. Мы только что получили свежую провизию.
Чиновники, пораздумав немного, сочли за лучшее принять приглашение.
Между тем Каусон продолжал себе спать на скамье. Горнби разбудил его и, сказав ему на ухо несколько слов, повел его в зал, где уже готов был весьма обильный завтрак из холодных блюд, жареных птиц, ветчины и пирога с голубями.
Когда таможенные вошли в комнату, там уже сидели два человека. Оба привстали и сделали легкий поклон.
Одного из них звали Арчером, другого Фоулером. Первому было лет тридцать; его лицо носило отпечаток бесстыдства и хитрости, которые еще более подчеркивали острые серые глаза.
Фоулер был несколько старше. Лицо его было приятнее, манеры лучше: видно было, что это джентльмен.
Оба были одеты в красные камзолы, высокие сапоги; длинные галстуки и парики довершали их костюм. Их треуголки висели тут же в зале, на рогах оленя.
При первом взгляде на них таможенные почувствовали, что это и есть якобитские агенты, которых они ищут. Решив действовать безотлагательно, они обратились к Каусону, который держался за ними.
– Посмотрите на этих людей. Не признаете ли вы их?
Владелец корабля отрицательно покачал головой.
– Вы утверждаете, что никогда не видали их? Посмотрите хорошенько!
– Нечего мне смотреть, – возразил Каусон. – Я все равно их не признаю, хотя бы пришлось смотреть на них полчаса.
– Вы привезли с собою мистера Каусона в качестве понятого, – вмешался полковник, – и стараетесь подорвать доверие к его словам и уверить его, что это те самые люди, которых вы ищете. Вы ошибаетесь, однако. Капитан Арчер и капитан Фоулер прибыли сюда не из Ирландии, как вы думаете, и не были на борту корабля. Они приехали из Престона. Я сказал вам все, что вам нужно знать и не желаю отвечать на дальнейшие расспросы. А теперь не угодно ли вам, господа, садиться.
Священник прочитал по‑латыни краткую молитву, и завтрак начался.
Полковник Тильдеслей сидел во главе длинного дубового стола. Направо от него занимал место Джонсон, налево Беатриса.
Недавно прибывшие гости и таможенные досмотрщики сидели друг против друга. Владелец корабля, видимо, перешел на их сторону и мирно беседовал с ними, что еще более усиливало подозрение досмотрщиков, которые в конце концов решили привлечь его к ответственности по обвинению в измене. Но Каусону, весело уничтожавшему завтрак, казалось, и дела ни до чего не было.
За столом то и дело слышался смех Беатрисы, которая, казалось, забавлялась происходившим и время от времени что‑то говорила полковнику и отцу Джонсону.
Капитан Арчер говорил громко и не стесняясь. Никто его не останавливал. Все отлично понимали, что таможенные считали его и Фоулера врагами правительства и не прочь были бы арестовать их.
– По‑моему, лучше было бы прекратить эти разговоры, – тихо сказал полковнику отец Джонсон.
– Я охотно сделал бы это, но ведь капитан Арчер не послушает меня, – так же тихо отвечал полковник.
– Может быть, он послушает меня, – сказала Беатриса.
– Готов повиноваться всем приказаниям вашим, мисс, – вмешался Арчер, услышавший ее слова.
– В таком случае попросите прощения у этих господ, – рассмеялась она.
– Просить у них прощения! – воскликнул Арчер. – Извините меня, мисс Тильдеслей, но этого я не могу сделать. Я могу только не оскорблять их в вашем присутствии, иначе я бы…
– Что же вы намеревались бы сделать, сэр? – спросил Гольт.
– Выплеснуть вам в лицо остатки моего стакана.
– Не советую вам делать подобную вещь, – продолжал Гольт, схватывая свою шпагу.
Но Арчер, без сомнения, привел бы свою угрозу в исполнение, если бы его не удержал его товарищ. Кроме того, поднялась и Беатриса с явным намерением оставить комнату, и капитан Арчер бросился ее упрашивать остаться, обещая держать себя спокойнее.
– Прошу вас, – отвечала ему молодая девушка, снова занимая свое место.
– Считаю нужным заявить вам, полковник Тильдеслей, – вскричал Гольт, – что мы немедленно будем просить распоряжения лорда Джерарда Брандона, лорда‑лейтенанта этой местности, об аресте этих двух лиц.
– В таком случае я вынужден буду задержать ваш отъезд, – отвечал полковник.
– Но вы поплатитесь жизнью за наш арест, – вскричали таможенные.
– Прикажи хорошенько сторожить мост, – отнесся полковник к Горнби. – Никто не смеет выехать отсюда без особого моего разрешения.
– Слушаю, г‑н полковник, – отвечал дворецкий.
Как ни неприятно было чиновникам, но приходилось повиноваться. Они поняли, что их лошади уведены и ясно видели, что Каусон не расположен помогать им.
– Эти чиновники вели себя довольно дерзко, – прошептала Беатриса полковнику. – Не выпускайте их на свободу, пока не обезопасите себя от них.
Пока полковник размышлял, как ему поступить при данных обстоятельствах, Горнби быстро вернулся и доложил, что прибыли капитан Вальтер Кросби и один джентльмен‑квакер.
Хотя имя Вальтера Кросби было произнесено шепотом, Беатриса точно уловила его, и на щеках ее выступила легкая краска.
– Капитан Кросби прибыл один? – спросила она.
– Никак нет, – отвечал дворецкий. – С ним доктор Бромфильд, квакер.
Услышав это, полковник Тильдеслей и отец Джонсон в изумлении переглянулись между собою. Не успели они, однако, вымолвить слово, как оба новоприбывшие вошли в зал. Полковник поднялся им навстречу.
Вальтер Кросби принадлежал к хорошей семье католиков, которая имела постоянное место жительства в Ланкашире. Пятнадцати лет отроду он остался сиротою. Его отец лишился всех своих имений во время междоусобной войны и умер в бедности.
Хотя молодой человек не имел состояния, зато он обладал красивой внешностью и изящными манерами. Кроме того, у него было несколько влиятельных друзей, и один из них представил его Карлу II. Добродушный король был так поражен его внешностью, что тотчас сделал его своим пажом.
Счастливая внешность молодого человека сослужила ему хорошую службу при дворе. Он пользовался большим успехом у дам и вел довольно веселый образ жизни.
Так же милостиво относился к нему и Иаков II, переведший его в свою гвардию. Поскольку дело шло о наружности, Кросби вполне оправдывал выбор короля и считался красивейшим мужчиной в полку. Но он был в то же время и лучшим офицером в полку, отличаясь умом и храбростью.
Мы не будем следить здесь за его карьерой и ограничимся лишь упоминанием о том, что после изгнания его августейшего покровителя Вальтер сопровождал его во Францию и не раз исполнял тайные поручения сверженного короля, передавая его распоряжения ланкастерским якобитам, и принимал участие в заговоре, имевшем целью снова посадить Иакова на престол.
Великим его желанием было сопровождать Иакова в Ирландию, чтобы принять участие в осаде Лондондерри, но король не разрешил ему следовать за собою, полагая, что он будет гораздо полезнее в Ланкашире.
Капитан Кросби отличался огромным ростом и прекрасным сложением. Он был одет в темное дорожное платье, высокие сапоги и широкополую шляпу с пером.
Спутник его был гораздо ниже и коренастее его и казался старше его лет на двадцать. Сюртук из темного драпа с высоким стоячим воротником обличал в нем квакера.
На нем был скромный парик, простая шляпа и длинный белый галстук. Так как ехать ему приходилось верхом, то ему нельзя было отказаться от некоторого комфорта в виде больших сапог и хлыста, которым он владел так же легко, как и полковник.
Лицо доктора Бромфильда носило отпечаток доброты и кротости. Хотя он, очевидно, принадлежал к мирным людям, но натура у него была боевая и его легко было вовлечь в мятежное восстание. Он немало изъездил на своем веку и – странное дело – всюду находил прекрасный прием у католического дворянства северной Англии, у которого чувствовал себя, как дома.
Некоторые утверждали, что одеяние квакера было простым маскарадом, но слухи эти оставались голословными. Достоверно было только одно, – что он был в дружбе со знаменитым Вильямом Пенном.
Доктор Бромфильд впервые появился в Майерскофе, хотя его давно уже приглашали приехать сюда. Он прибыл прямо из Престона, где встретился с Вальтером Кросби, который и привез его с собою.
Пока полковник приветливо здоровался с новоприбывшими, доктор Бромфильд быстро осмотрел зал и заметил таможенных досмотрщиков, о которых его успел предупредить Горнби.
Он узнал также Арчера и Фоулера и припомнил Каусона, на судне которого ему однажды пришлось совершать переход.
– У вас здесь, как я вижу, не совсем приятные посетители, друг мой, – сказал он полковнику.
– Да. Не знаю, что мне с ними делать. Если отпустить их, то они, очевидно, добьются приказа о моем аресте.
– Кроме того, они легко могут получить помощь от капитана Бриджа, который рыщет в окрестностях с отрядом голландских драгун, – сказал Вальтер Кросби.
– Не лучше ли было бы подкупить их? – спросил доктор Бромфильд. – Я мог бы попробовать спасти вас от ланкастерской тюрьмы.
– Как вы думаете, возьмут они взятку или нет? – спросил полковник.
– Ручаюсь вам, что возьмут, только дайте побольше, – продолжал Бромфильд.
– Капитана Бриджа и его гвардейцев также можно подкупить, – заметил Кросби.
– Отлично, я дам этим молодцам на дорогу, – сказал полковник. – Но нужно иметь какое‑нибудь ручательство в том, что они не явятся сюда вторично.
– Тогда застрелите их обоих, – засмеялся Вальтер.
– Нет. Это вызовет волнение. Уведете их в другую комнату, а я устрою дело к вашему удовольствию, – промолвил доктор Бромфильд.
Послушавшись его, полковник увел таможенных в свой кабинет, куда за ними последовал и доктор.
Полковник отпер бюро и вынул оттуда мешок с золотом.
– Сколько у вас здесь? – спросил Бромфильд.
– Двести гиней. Довольно этого?
– Даже слишком. Лучше будет действовать прямо.
По его знаку ввели обоих таможенных.
– Пусть подадут лошадей этих джентльменов, – сказал полковник.
– Стало быть, вы хотите отпустить нас, полковник, – воскликнули досмотрщики.
– Доктор Бромфильд объяснит вам мои намерения.
– Полковник Тильдеслей полагает, что некоторые неприятности, которые здесь произошли, нужно предать забвению, – сказал Бромфильд. – Он надеется, что мы можем лучше столковаться между собой. В доказательство своего доброго расположения к вам он просит вас принять от него этот мешок с деньгами, в котором, как мне известно, двести гиней.
