Текст книги "Борьба за трон"

Автор книги: Уильям Гаррисон Эйнсворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ваше величество совершенно правы. Нам нужно выжидать, – заметил лорд Мельфорд, стоявший возле короля. – Может случиться нечто такое, что сразу перевернет современное положение. Тогда вторжение может скорее рассчитывать на успех.

– Это общее мнение, – отвечал Вальтер. – Прежде чем поднимать восстание, нужно устранить узурпатора.

– На это я не согласен, – возразил Иаков. – Я не желаю вернуть себе королевство посредством убийства.

– Об убийстве никто не думает, клянусь вам, – сказал Вальтер.

– Что же тогда имеется в виду? – спросил король, пристально глядя на него.

– Плен и заключение, – отвечал Вальтер.

– Но каким же образом осуществить это?

– Для этого выработано несколько планов, которые я, с разрешения вашего величества, и изложу сейчас.

– Нет, я не желаю слышать о них, – возразил бывший король.

– Но если вашему величеству не угодно будет одобрить тот или другой план, то я боюсь, что мысль о вторжении придется оставить! – воскликнул Вальтер.

– А хотя бы и так, – холодно возразил король.

– Нет, нет, – воскликнула королева. – Ваше величество не должны разочаровывать ваших верных сторонников. Вы должны одобрить этот план.

– Я не могу сделать этого по совести, – отвечал король.

– Посоветуйтесь с отцом Петром, – тихо промолвила королева. – Он положит конец вашим колебаниям.

Иаков не отвечал.

Королева дала Беатрисе знать, чтобы она подвела принца Уэльского. Король поцеловал сына.

– Ваше величество должны вернуть себе королевство ради вашего сына, – шепнула королева. – А для этого нет другого пути. Хочешь ехать в Англию? – спросила она у принца.

– Очень, очень хочу! – воскликнул мальчик. – Капитан Кросби говорил, что весь народ ждет меня.

– Не верю я этому, – сказал король. – Лучше оставаться на своем месте. Здесь мы в безопасности.

– Стало быть, я не буду королем Англии? – спросил мальчик.

– Надеюсь, что будешь, – промолвил Иаков. – Но не могу поручиться тебе за это. Может быть, события и помешают этому.

– Но вы должны сами оставить мне корону, – продолжал принц.

– Постараюсь, – сказал удивленный Иаков с неудовольствием, – но ты не должен рассчитывать на нее.

С этими словами он поднялся. Королева не смела противоречить ему из страха увеличить его неудовольствие и тоже встала. Королевская чета направилась к террасе, а принц Уэльский шел между ними. По знаку королевы лорд Мельфорд подошел к ней с левой стороны.

Беатриса и капитан Кросби шли сзади и беседовали.

– Я надеюсь, дорогая Беатриса, что вы вспоминали меня во время моего отсутствия? – спросил он.

– Я постоянно помнила о вас, – отвечала она, – и сильно беспокоилась за вашу безопасность.

– Я не раз был близок к гибели, но меня как будто защищал ангел‑хранитель.

– Надеюсь, что так всегда будет. Но скажите мне откровенно, действительно ли наша партия имеет шансы на успех?

– Без всякого сомнения! – воскликнул он. – Мы теперь сильнее и сплоченнее, чем когда‑либо. Но для нас есть одно затруднение: пока Вильгельм жив, восстание осуждено на неудачу. Благодаря протестантской партии, которая готова биться за него на жизнь и на смерть, он всемогущ. Нечего думать о битве, ибо, если мы ее проиграем, якобиты будут разбиты наголову и сокрушены окончательно. Пока Вильгельм действует против нас, мы не можем мечтать об успехе. Нужно сознаться, что как полководец он гораздо лучше нашего короля.

– Вы хотите сказать: гораздо счастливее, – возразила Беатриса.

– Нет. Я не беру назад своих слов. Повторяю, необходимо устранить Вильгельма.

– Но не убивать, Вальтер!

– Достаточно лишь помешать ему командовать армией. Поговорим лучше о своих собственных делах. Они так же неважны, как и раньше. До брака нам так же далеко, как и прежде. Мы ждем уже почти пять лет и, кажется, придется ждать еще столько же.

– Увы! Это верно. Но королева милостива ко мне, и я надеюсь хорошо здесь устроиться. Больше всего беспокоюсь я о вас, Вальтер.

– Я не могу, конечно, перемениться! – воскликнул он. – Я по‑прежнему буду рисковать всем для короля Иакова и делать все, что он прикажет.

– Хвалю вашу решимость, Вальтер, и, надеюсь, что ваша преданность будет когда‑нибудь вознаграждена.

На этом и кончился их разговор.

Их величества дошли уже до террасы, где их ожидала свита. Иаков хотел было направиться прямо во дворец, но королева упросила его продолжить прогулку.

Король предпочитал гулять по уединенным местам парка, но открывшийся с террасы прелестный вид понравился ему. К тому же он был польщен выражением почтительной преданности, которую ему выказывала толпа, уже успевшая собраться около террасы. В ней было немало его бывших подданных, которые последовали за ним в изгнание и теперь жили с ним в Сен‑Жерменском замке. Было тут немало и французов, которые приветствовали его так же демонстративно, как и англичане.

По мере того как Иаков шел дальше по террасе, народу становилось все меньше и меньше: присутствовавшие не решались следовать за королем, так что королевская чета осталась, наконец, одна.

Королю надоело уже смотреть вниз, на долину Сены. Взяв сына на руки, он начал показывать ему извилины реки и некоторые понравившиеся ему места.

Когда он обратил его внимание на собор в С.‑Дени, принц спросил:

– Здесь погребены короли Франции? Не так ли?

Иаков отвечал утвердительно.

– А где же хоронят королей Англии?

– Твой дед Карл I погребен в церкви святого Георгия в Виндзорском дворце, – угрюмо отвечал Иаков.

Королева, боясь еще каких‑нибудь каверзных вопросов со стороны мальчика, вмешалась в разговор и приказала увести принца вниз.

Иаков возобновил свою прогулку, как вдруг какой‑то человек в полувоенном костюме, с виду крепкий и коренастый, выждав приближение короля, быстро приблизился к нему и, несмотря на сопротивление лорда Мельфорда, подал ему какую‑то бумагу.

Предполагая, что тот хочет о чем‑то его спросить, Иаков не принял его прошения и отстранил его рукою. Тогда незнакомец вдруг выхватил кинжал и хотел вонзить его королю в сердце.

Но прежде чем он успел привести в исполнение свой злодейский умысел, Вальтер Кросби, стоявший возле короля, схватил его за руку и вырвал занесенное уже оружие.

Все это произошло в несколько секунд, и Иаков сообразил, что на него готовилось покушение лишь тогда, когда он убедился в том, что он невредим. Он не потерял самообладания, но королева, на глазах которой произошло это покушение, была страшно испугана и закричала, как и Беатриса, также бывшая свидетельницей покушения.

Произошло смятение. Придворные бросились было вперед, но их оттеснили. Лорд Мельфорд обнажил шпагу, желая воспрепятствовать убийце бежать. Увидев, что попытка не удалась, он, впрочем, и не пытался бежать и, по‑видимому, покорился своей судьбе.

– Небо против меня! – воскликнул он.

– Кто ты такой, злодей? Что побудило тебя так дерзко покуситься на мою жизнь? – спросил Иаков преступника, которого крепко держал Вальтер Кросби.

– Кто тебя подучил? – спросил лорд Мельфорд. – Пытка заставит тебя говорить.

– Пытайте меня, попробуйте, – был ответ.

– Сознаешься ли ты, если я прощу тебя? – спросил Иаков. Незнакомец недоверчиво взглянул на него.

– Ваше величество не отдаете отчета в своих словах, – сказал он.

– Если я обещаю тебе прощение, то я сдержу свое слово, – возразил король.

– Ты подкуплен узурпатором Вильгельмом Оранским? – спросила королева.

– Мне пощадят жизнь, если я все расскажу? – спросил арестованный.

– Да, – сказала королева.

– Тогда я сознаюсь, что меня нанял английский король, – отвечал незнакомец.

Все были поражены этим ответом.

– Ты наверно это знаешь? – воскликнул Иаков.

– Я могу доказать то, что я утверждаю, – отвечал преступник.

– Как твое имя?

– Гендрик Вандаален, – отвечал тот.

– Ты голландец? – спросил король.

– Я из Роттердама.

Король был поражен.

– Вот необыкновенное открытие, – промолвила королева.

– Я должен допросить его наедине, – сказал Иаков. – Возьмите его с собою в замок, – приказал он лорду Мельфорду.

Явилась гвардия. Пленника со связанными за спиною руками поместили между солдатами, и все двинулись вперед. Вальтер, по приказанию лорда Мельфорда, отправился вместе с отрядом.

Если бы солдаты не охраняли Вандаалена от яростной толпы, то народ убил бы его на месте.

Король с семейством медленно шел за ними, приветствуемый толпою. В Версаль лордом Мельфордом немедленно был отправлен курьер – уведомить Людовика XIV о всем происшедшем.

По дороге во дворец Иаков зашел в домовую церковь, чтобы возблагодарить Бога за свое спасение. С ним отправились королева, Беатриса, лорд Мельфорд и еще несколько человек. Молебен служил капелан, достопочтенный Эдуард Скарисбрик.

Вернувшись в большую залу дворца, где бывали приемы придворных, король нашел здесь Эльсбери, лорда Монгомери и множество других, которые собрались для поздравления его с избавлением, от угрожавшей опасности. Среди них был и сэр Джон Фенвик.

Когда Иаков сел на свое кресло, все преклонили колена и стали по очереди целовать его руку, давая клятву отомстить за него.

Иаков, видимо, был сильно тронут их привязанностью.

– После этого гнусного покушения ни под каким видом не следует вступать в сношения с узурпатором, – сказал граф Эльсбери.

– И я того же мнения теперь, – промолвил лорд Монгомери.

– Покушение удалось предотвратить, и потому я нисколько не жалею о нем, – сказал сэр Джон Фенвик. – Оно должно прекратить колебания вашего величества.

– Не совсем, – ответствовал Иаков.

– Надеюсь, что оно сделает еще больше, – сказал Вильям Перкинс. – Теперь мы имеем право действовать, как находим нужным.

– Ваше величество изволили уже допросить преступника? – спросил другой лорд.

– Нет еще, – отвечал король. – Но он уже сознался, что был подкуплен принцем Оранским.

– Довольно! Больше и говорить нечего! – воскликнул капитан Чарнок.

– Если принц Оранский оказался способным на такой поступок, то это не причина и мне быть таким же, – сказал король, – скорее как раз наоборот. Я простил преступника, чтобы открыть истину.

– А открыв ее, ваше величество, теперь уже знаете, как вам поступать, – сказал Фенвик.

– Но прежде, чем решиться действовать, я должен знать, что это действительно правда, – заметил Иаков.

Тут как раз вошли в зал лорд Мельфорд и Кросби.

На вопрос короля лорд отвечал, что преступника тщательно обыскали, но ничего не нашли при нем. Денег при нем не оказалось, и он заявил только, что прибыл из Парижа.

– Приведите его ко мне, – сказал король. – Я допрошу его сам.

Вальтер Кросби бросился исполнять приказание, и через минуту Вандаален был введен в зал под конвоем двух алебардистов.

Он успел уже совершенно овладеть собою и имел самый решительный вид.

Около него с обнаженной шпагой встал Вальтер.

– Подтверждаешь ли ты то, в чем ты сознался? – спросил король.

– Да, ваше величество. Я все сказал и ничего не могу переменить в моих словах.

– Принц Оранский лично поручил тебе это ужасное дело?

– Я видался с ним в Кенсингтонском дворце, и он сказал мне, что если я хочу оказать ему услугу, то должен ехать в Сен‑Жермен и освободить его от врага. Если бы я успешно исполнил поручение, меня ожидала бы хорошая награда.

Окружавшие короля не могли воздержаться от выражения негодования.

– Какое же есть у тебя доказательство, что ты говоришь правду? – спросил Иаков.

– Доказательств нет никаких. Я уничтожил свои бумаги, кроме той, которую я подал вашему величеству, но она была написана специально для этого случая.

– Не знаю, насколько всему этому можно верить, – заметил Иаков, обращаясь к графу Эльсбери и лорду Мельфорду, которые стояли около него.

– Не выпускайте его на свободу, государь, – сказал лорд. – Прежде чем отпустить его, посоветуйтесь с королем Людовиком!

– Я так и сделаю, – отвечал Иаков. – Стерегите его, но обращайтесь с ним мягко.

Преступника увели.

Граф Эльсбери и некоторые другие также выразили сомнение в правдивости его слов, но большинство присутствующих были уверены, что он сказал правду.

Вскоре возвратился офицер, посланный в Версаль, и доложил, что он встретил Людовика на дороге и что король едет сам в Сен‑Жермен. Его величеству уже известно, что здесь произошло. Кроме того, офицер прибавил, что король приказал ему ехать назад и предупредить, что он сейчас будет в Сен‑Жермене.

– Его величество едет один? – спросил король.

– Никак нет. С ним m‑me Ментон и две другие дамы. Кроме того, сзади едут еще две кареты.

– Пусть дадут знать об этом королеве, – сказал король дежурному камергеру и в сопровождении лорда Мельфорда направился в свой кабинет.

II. Людовик XIV и его супруга

Вскоре послышался тяжелый грохот экипажей, заиграли трубы, забили барабаны, гвардия выстроилась во фронт, множество придворных, пажей и лакеев выбежали из дворца навстречу великолепной карете, запряженной четверкой белоснежных лошадей в красивой сбруе, украшенной золотом.

Из этой кареты вышел сам великий монарх, богато одетый в белый шелковый камзол, шитый золотом, в огромном парике, кудри которого падали ему на плечи. На голове красовалась шляпа с пером.

Людовику в это время было пятьдесят шесть лет, но он держал себя с таким подавляющим величием, что казалось, он и в молодые годы имел такой же самый вид.

Он еще не испытал несчастий, которые омрачили конец его долгого и блестящего царствования. Хотя его и постигали иногда кое‑какие невзгоды, но и эти невзгоды обратились во славу Франции больше, чем при каком бы то ни было короле.

Правду говорили, что слово «Величество» было создано именно для него, ибо не было ни одного монарха, который среди самых тяжелых обстоятельств умел бы сохранять такую величавость.

Он справедливо заслужил эпитет «Великого», ибо в его царствование Франция стала одной из величайших европейских стран.

Наука, литература, поэзия, искусство – все находило себе поощрение со стороны короля. То был век Боссюэ, Паскаля, Бурдалю, Лабрюйера, Мальбранша. Тогда же действовали Масильон, Фенелон, Буало, Расин, Мольер, Лафонтен, Кино, m‑me де Севинье. Можно ли найти такое созвездие в какую‑нибудь другую эпоху? Сколько тут красноречивых проповедников, сколько философов, поэтов, три несравненных драматурга – Корнель, Расин и Мольер! То был век скульпторов Жирардена и Пюже, живописцев Лебрена и Лезюера и создателя садов Ленотра!

Среди великих людей эпохи нужно вспомнить Конде, герцога дё Ларошфуко, маршала де Вивонна, герцога Монтозье.

Людовик XIV придал новый блеск французской академии, которую он осыпал почетными наградами. В течение двадцати лет он основал академию художеств, академию надписей и наук, устроил в Париже обсерваторию и ботанический сад.

Он давал пенсию многим иностранным ученым, продолжал достраивать Лувр и создал чудный фасад лучшего в мире дворца.

Доказательством его королевской щедрости служило его отношение к Иакову II, которому он остался верен до последнего своего дня.

Говоря о дворцах, не нужно забывать о Версале, с которым не сравнится ни один дворец. Кроме него, Людовик предложил грандиозный Южный канал, соединяющий Средиземное море с Атлантическим океаном.

Воистину, он был великий король и заслужил большую благодарность народа, над которым он царствовал.

Выйдя из кареты, король подал руку мадам Ментенон и между двумя рядами придворных повел ее в вестибюль, где их встретили граф Эльсбери, лорд Монгомери, сэр Джон Фенвик, отец Петр и другие английские вельможи, жившие в Сен‑Жермене.

Хотя мадам Ментенон в это время было уже около шестидесяти лет, она с успехом сопротивлялась разрушительному действию времени и еще сохраняла свою красоту и изящество. На ней было белое шелковое платье почти без всяких украшений. На голове у ней были туго накрахмаленные кружева с длинными концами, ниспадавшими ей на плечи. Этот убор назывался тогда «башней».

Всем было хорошо известно, что король сочетался с нею тайным браком. Он обращался с нею с величайшею почтительностью и требовал того же и от других. Впрочем, мадам де Ментенон довольствовалась перед публикой ролью простой статс‑дамы.

Ее всегда сопровождали две молодые особы – воспитанницы Сен‑Сирской школы, основанной ею для дочерей бедных дворян и щедро обеспеченной королем.

В качестве супруги короля (хотя публично она никогда не титуловалась королевой) мадам де Ментенон знала все государственные тайны, нередко присутствовала на заседаниях совета министров и высказывала свое мнение по самым сложным делам. Ее взгляд считался обыкновенно самым верным, и наиболее важные должности замещались по ее рекомендации.

Насколько мы можем проверить, советы, которые она давала королю, обыкновенно были удачны, хотя им и не всегда можно было следовать.

Как истая католичка, она была очень набожна. Гугеноты рассказывали, что именно она добилась отмены Нантского эдикта и стремилась к тому, чтобы заставить всю Францию исповедывать единую религию.

«Нет ни малейших признаков, чтобы мадам де Ментенон старалась стать признанной королевой, – писала начальница Сен‑Сирской школы. – Внешние знаки королевского достоинства не имеют цены в ее глазах, а зависть и недоброжелательность принцев были бы для нее постоянной пыткой».

«Разве вы не видите, – писала она сама мадам де Мезонфор: – что я умираю со скуки среди своего благополучия, которое больше, чем я могла рассчитывать, и что только благодаря помощи Неба я не пала духом! Я была молода и красива. Я веселилась. Став постарше, я везде находила себе поклонников. Я снискала себе благоволение короля, но все это, – скажу вам откровенно – оставило пустоту в моей душе. Я завидую вашему одиночеству и спокойствию и не удивляюсь тому, что королева Христина отказалась от престола, чтобы жить с большею свободой».

Мадам де Ментенон была в большой дружбе с Марией Моденской, которая обращалась с нею, как с королевой.

Кроме Людовика и мадам де Ментенон, в карете сидели еще аббат Гобелен и мадам де Мезонфор.

Во второй карете ехали Барбезье, маркиз де Телье, министр внутренних дел и две придворные дамы.

После небольшой остановки мадам де Ментенон и ее дамы были введены с установленными церемониями к королеве Марии, а Людовик и Барбезье направились в кабинет короля, сопровождаемые лордом Мельфордом и Вальтером Кросби.

Когда дверь кабинета отворилась, Иаков двинулся навстречу гостю и облобызался с ним.

Оба монарха, посмотрев некоторое время друг на друга с чувством истинной приязни, сели рядом, а маркиз де Телье, лорд Мельфорд и Вальтер Кросби стали поодаль.

– Вашему величеству едва удалось избегнуть смерти, – сказал Людовик. – Я никогда не был хорошего мнения о принце Оранском, но все‑таки я не считал его способным на такое дело.

– Я обязан спасением моей жизни вот этому молодому человеку, – сказал Иаков, глядя на Вальтера. – Не будь его кинжал, по всей вероятности, пронзил бы мое сердце.

– Но ваше величество знаете наверное, что убийца был подкуплен принцем Оранским?

– Негодяй сам сознался в этом.

– Да, с условием, что его простят. Но представил ли он какое‑нибудь доказательство того, что он говорит правду?

– Нет.

– В таком случае я не могу ему верить, – сказал Людовик. – Я чувствую, что убийца обманывает вас и что причины, которые побудили его на такое дело, должны быть иные. Достоверно только одно: он покушался на жизнь вашего величества.

– Я почти жалею теперь, что простил его.

– Вы поступили чересчур поспешно. Но обещание, которое вырвалось у вас, не может вас связывать. Убийцу нужно было бы казнить. Но, сообразно обстоятельствам, мы несколько изменим наказание и сошлем его на галеры. Прикажите исполнить приговор, – добавил он, обращаясь к Барбезье.

– Убийца будет отправлен в Диепп, ваше величество, – ответил тот.

– Какие новости привез капитан Кросби из Англии? – спросил Людовик. – Готовы ли якобиты к восстанию на севере?

– Есть еще, по‑видимому, некоторые затруднения, – отвечал Иаков.

– В чем же дело? – вторично спросил Людовик, обращаясь прямо к Вальтеру.

– Партия протестантов еще слишком сильна, ваше величество, – отвечал тот. – Наши друзья не хотят затевать дело, которое может окончиться неудачею. Чтобы обеспечить себе успех, они хотят дождаться того момента, когда принца Оранского не будет.

– Но ведь нельзя поручиться за то, что его не будет. Разве только захватить его как‑нибудь, – заметил Людовик.

– Это они и имеют в виду, – отвечал Вальтер. – Они хотят устранить его.

– А! – воскликнул Людовик. – Я не могу принимать участие в таком замысле. Не могу даже позволить, чтобы об этом говорили в моем присутствии. Вернувшись в Англию, вы можете передать вашим друзьям мои слова. Я еще не оставил мысли о вторжении в Англию с целью восстановить короля на престол, но они должны действовать честными средствами.

– Вполне разделяю ваше мнение, – промолвил Иаков.

– Могут наступить события, которые обеспечат успех вторжению, нам нужно ждать.

– Благоприятный случай, конечно, представится, – подтвердил Иаков.

– Мы должны быть готовы всегда воспользоваться им. А теперь пойдем к королеве, – прибавил Людовик, вставая.

Иаков тоже встал, и оба короля со свитою направились в большой зал, где была Мария Моденская. Рядом с нею на кресле сидела мадам де Ментенон.

Тем временем сюда собрались все знатные лица, жившие в Сен‑Жермене. Людовик милостиво отвечал на их приветствия. Королева поднялась ему навстречу и просила садиться на кресло рядом с нею. Мадам Ментенон проделала ту же церемонию с Иаковом.

Она была страшно поражена святотатственным, по ее словам, покушением на жизнь Иакова и питала твердую уверенность, что оно было подготовлено Вильгельмом. Она уже успела переговорить об этом с Марией, которая держалась того же мнения. Обе пришли к заключению, что Вильгельму, который не поколебался поднять возмущение против своего тестя, ничего не стоило одобрить и убийство короля. Обе полагали, что король сделал большую ошибку, простив убийцу, ибо своей мягкостью он только поощряет к повторению таких покушений.

– Боюсь, что среди нас есть шпионы, – сказал Иаков. – К несчастью, мне не удается открыть их.

– Вы должны искать их среди наиболее важных из ваших гостей, – заметила мадам де Ментенон многозначительно. – Если вы не имеете против них прямых улик, то, по крайней мере, сделайте вид, что вы подозреваете их.

– Я буду действовать, как вы советуете, мадам, – ответил Иаков, – и если я что‑нибудь обнаружу, сейчас же сообщу вам.

Между тем Людовик беседовал с королевой.

– Должен сказать вашему величеству то, чего не мог сказать вашему супругу. Я был бы крайне опечален, если бы удался этот гнусный замысел на его жизнь. Небо хранило его и, будем надеяться, сохранит и на будущее время, а, назло врагам его, мне удастся вернуть ему престол. Я знаю, что партия протестантов сильнее и многочисленнее в Англии, чем партия католическая, но при помощи строгих репрессивных мер за нею можно установить строгий надзор и сделать ее совершенно безопасной.

– Молю Бога, чтобы скорее наступил этот день, – сказала королева. – Если король мой супруг опять взойдет на трон, то этим он будет обязан только вашему величеству.

– Не стоит говорить об этом, – возразил Людовик. – Я люблю короля Иакова как брата и буду поступать с ним по‑братски.

Заметив юного принца, который стоял тут же и пристально смотрел на него, Людовик поманил его к себе. Мальчик бросился к нему и поклонился.

– Подойдите поближе, принц, – сказал Людовик, милостиво протягивая ему руку. – Мне нужно спросить вас кое о чем. Вы видели, что произошло на террасе?

– Да, ваше величество, – отвечал принц. – Я был сильно испуган.

– Но вам нечего тревожиться. Королю еще рано умирать. Его дело еще не кончено. Ему нужно вернуться в Англию – наказать своих мятежных подданных и наградить тех, которые остались ему верны.

– Подданные моего отца не так верны ему, как подданные вашего величества.

– Ими не управляли так строго, – заметил Людовик, – Если бы с ними держались строже, они не смели бы поступать таким образом.

– Я запомню то, что вы изволили сказать, и буду поступать сообразно с этим, если когда‑нибудь мне придется царствовать.

Людовик остался очень доволен его ответами и одобрительно улыбнулся. Затем он простился с королевой. Несмотря на то, что каждое движение было предусмотрено церемониалом, видно было, что он питал к ней большое уважение.

Возвращаясь из зала в сопровождении лорда Мельфорда и графа Эльсбери, он несколько раз останавливался и удостаивал разговором то того, то другого из английских вельмож, которые были собраны в зале.

Между лицами, удостоенными такого отличия, находились, между прочим, сэр Джон Фенвик и полковник Темпест. Все трое, видимо, были чрезвычайно польщены вниманием его величества.

Иаков лично проводил мадам де Ментенон до кареты. Аббат Гобелен и мадам де Мезонфор стояли возле экипажа, Людовик сердечно простился со сверженным королем и сказал, садясь в карету: – Надеюсь скоро увидеть ваше величество и королеву в Версале.

Опять затрубили трубы, забили барабаны, и среди всех этих возбуждающих звуков королевский экипаж тронулся в обратный путь.

III. Дуэль

Вальтер Кросби рассчитывал, что в этот вечер ему удастся обстоятельно переговорить обо всем с Беатрисой, но обманулся в своих расчетах.

Королева не выходила никуда из своих покоев, кроме церкви, и Беатриса не могла ее оставить. Вальтер видел их обеих в церкви, и это было для него единственным утешением. На другой день он был, однако, вознагражден. Рано утром он вышел в сад в смутной надежде встретить здесь Беатрису. И, действительно, не долго пришлось ему ждать.

– Мне очень досадно, что я не могла повидаться с вами вчера вечером, – промолвила она. – Но это было решительно невозможно. Чтобы избежать помех днем, я нарочно решилась прийти сюда рано утром. Я догадывалась, что вы будете искать встречи со мною на том же месте, где вы виделись со мной раньше. Мне нужно кое‑что сказать вам, – продолжала она, принимая важный вид. – Вчера вечером королева сообщила мне нечто такое, чего я не могу скрыть от вас. Дело вот в чем: некий якобитский дворянин, живущий здесь, в замке, влюбился в меня и просил у королевы разрешения предложить мне руку и сердце. Я не скажу вам пока, кто он.

– Да и не к чему говорить, – отвечал Вальтер. – Лицо, на которое вы намекаете, есть никто иной, как лорд Монгомери. Я заметил это по его обращению с вами вчера.

– В таком случае вы отличаетесь более острой наблюдательностью, чем я, – сказала Беатриса. – Что касается меня, то я не замечала каких‑либо проявлений его нежных чувств ко мне.

– Не очень‑то я этому верю, – промолвил Вальтер. – Я инстинктивно чувствовал, что у меня есть соперник.

– Я не хочу подстрекать вашей ревности, но вы не можете не сознаться, что лорд Монгомери – красивый и храбрый джентльмен.

– И обладает всем, чем можно пленить сердце молодой девушки, – проворчал Вальтер. – Я все это вижу. Я понимаю, что этот лорд превосходит меня во всех отношениях, кроме одного: он не может любить вас так, как я.

– А королева уверяет, что может.

– Ее величество ошибается. Но если вы предпочитаете лорда Монгомери, если вас соблазняет его титул, то я устраняюсь.

– Вы это серьезно говорите, Вальтер? – спросила Беатриса, задетая за живое.

– Совершенно серьезно.

– Прежде, чем дать вам окончательный ответ, я должна посоветоваться с ее величеством.

– Нет. Вы должны решить дело теперь же. Я не могу позволить, чтобы со мной играли. Если вы изберете этого молодого лорда, то не услышите от меня ни одного упрека.

– Я начинаю думать, что вы никогда и не любили меня, как следует. Иначе вы не согласились бы так спокойно уступить меня другому.

– Я любил вас, но сумел победить свою страсть. Повторяю, вы свободны.

– Тогда я ловлю вас на слове, – воскликнула она с раздражением. – Не удивляйтесь, если я последую советам королевы.

– Я ничему не удивляюсь более, – произнес он горько. – Теперь между нами все кончено.

– Довольно! – вскричала она и, не взглянув на него, пошла прочь.

Не успела она удалиться, как Вальтер уже стал упрекать себя за свое поведение. Ревнивое чувство, которое толкало его на резкости, теперь вдруг пропало.

Беатриса еще шла по направлению к дворцу. Он бросился за ней вслед, но уже не мог догнать ее. Он окликнул ее, но она продолжала идти вперед, не отзываясь на его зов.

Иаков II чрезвычайно любил Сен‑Жерменский лес и почти каждый день совершал туда прогулку верхом, иногда один, иногда с королевой и важнейшими лицами своего двора.

Этот великолепный лес, один из самых больших во Франции, в те времена кишел оленями. Внутри его встречалось немало чудных мест для прогулок верхом или в экипаже.

Несмотря на то, что там обыкновенно гуляло немало народу, в глубине лес был совершенно пустынен; в чащу даже охотники редко проникали, а гуляющие, рискнув свернуть с тропинки, попадали на нее обратно, обыкновенно, с большим трудом.

В самой середине леса стоял охотничий домик, построенный Франциском I и охотно посещавшийся Генрихом IV. Назывался он «Pavilion de la Muette». Здесь держали собак и жили несколько охотников.

Этот павильон всегда служил местом сбора, когда Иаков выезжал на охоту. Сен‑Жерменский лес имел для него какую‑то особенную притягательную силу, и прогулки среди его чащи почти примиряли его с изгнанием.

В одно прекрасное утро блестящая кавалькада, состоявшая из короля, королевы и главных лиц их свиты, двинулась из замка по направлению к лесу.

День был прекрасный и очень подходящий для прогулки, Королева умелой рукой сдерживала своего коня. Возле нее ехал молодой принц на чрезвычайно красивом пони. За ними ехали фрейлины в красивых одеяниях. Больше всех из них блистала красотою Беатриса Тильдеслей.

Рядом с ними ехали состоявшие при королеве дамы во главе с Марией Фенвик.

Иаков ехал впереди, сопровождаемый лордом Мельфордом и сэром Джоном Фенвиком, с которыми он вел разговор.

Кавалькада двинулась вперед. Вскоре участвовавшие в ней лорд Монгомери и граф Эльсбери отделились от своих и примкнули к той части, где ехала королева. Один хотел быть к услугам ее величества, другой искал близости Беатрисы.

В арьергарде двигалась целая толпа дворцовых служителей, одетых в одинаковые ливреи.

Кавалькада въехала в лес и некоторое время двигалась по дороге, прорубленной между двумя стенами огромных и старых деревьев. В некоторых местах эти почтенные громадные леса протягивали поперек дороги свои гигантские ветви и образовывали свод над головами пестро одетых охотников. Все это вместе представляло чудную картину. По сторонам, то там, то здесь открывались красивые поляны, на которых виднелись стада оленей.

Поднявшись на самый гребень холма, всадники увидели направо Сену, извивавшуюся по долине. Но дальше великолепный вид исчезал, скрытый деревьями.