Текст книги "Слепое правосудие"

Автор книги: Уильям Бернхардт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Бен и Кристина подошли к небольшой будке у входа в зоопарк. Над входной дверью висел плакат, гласивший, что зоопарк принадлежит Обществу защиты животных штата Оклахома.

– Чем могу быть полезна? – спросила женщина, сидевшая за конторкой.

– Мы хотели бы встретиться с Клейтоном Лангделлом. Мы с ним договорились, – сказал Бен.

– Он в вольере для птиц. Разрешите вручить вам две самоклеющиеся этикетки...

На столе перед ней лежали наклейки двух видов: на одной было написано "Берегите чаек", на другой – "Мех вышел из моды". При этом плечи привратницы украшал мех енота. Бен взял одну из лежавших на столе брошюр и стал ее просматривать.

"В 1980 году на космическом корабле Земля биологическая популяция составляла 4,4 миллиарда особей. В 1990-м – 5,2 миллиарда. Человек ежедневно нарушает экологию лесов, океанов, ледников, прерий..."

Так, понятно, подумал Бен и перешел к последней странице брошюры.

"На космическом корабле Земля каждый день исчезают по три вида живых существ. К 1995 году мы, вероятно, будем терять уже по три биологических вида в час. К 2000 году 20 процентов всех живущих в настоящее время видов могут исчезнуть".

– У вас нет чего-нибудь попроще? – спросил Бен.

– Не понимаю, что вы имеете в виду? – насторожилась женщина. – Брошюры раздаются бесплатно. Можете взять столько, сколько вам нужно.

– Спасибо, не надо. Покажите нам, как пройти в птичник.

Птичник представлял собой залитое солнцем строение с прозрачными стеклянными стенами. Внутри был воссоздан девственный лес с высокими деревьями и кустарниками. Птицы всех видов и всех мыслимых расцветок летали под сводами здания, вили гнезда в ветвях деревьев, ворковали.

– Ты смотрел фильмы Хичкока? – спросила Кристина.

– Который из них? "К северу от северо-запада"?

– Нет, глупый. "Птицы". – Она огляделась. – У меня от всего этого мурашки по спине пробегают.

– Не будь смешной. Мы с тобой в зоопарке. Что может быть безобиднее.

И тут Бен заметил низенького толстячка, на каждом плече которого сидело по птице.

– Это, должно быть, и есть Лангделл.

– Пойди поговори с ним, – сказала Кристина. – Боюсь, он замкнется и при мне ничего тебе не скажет. Лучше я подожду тебя здесь.

Бен приблизился к человеку с птицами, протянул ему руку и представился.

– Спасибо, что нашли время со мной встретиться.

– Не стоит благодарности.

У Лангделла были ярко-рыжие волосы и похожий на репу нос. Его неулыбчивое лицо избороздили глубокие морщины.

– Ваш секретарь сообщил мне, что у вас есть для меня важная информация. Он сказал, что речь идет о жестокости в обращении с животными, – сказал Лангделл.

Для начала неплохо, подумал Бен.

– Видите ли, он не в курсе...

– Значит, вы пришли по другому делу? Не по поводу жестокого обращения с животными?

– Собственно, о жестокости я и хотел с вами поговорить.

Правда, в данном случае речь идет о жестокости по отношению к виду хомо сапиенс. Я здесь в связи с убийством Тони Ломбард и.

Лангделл слегка пожал плечами, и птицы взмыли в воздух.

– Я представляю женщину, которую обвиняют в убийстве, – продолжал Бен.

В глазах Лангделла зажглись огоньки.

– Ее вина не ставится под сомнение?

– Напротив, я уверен, что она не убивала Тони Ломбарди, и поэтому пытаюсь найти убийцу.

– Очень хорошо. Так что же вы хотите узнать?

– Зачем вы приходили к Ломбарди в тот день, когда он был убит?

Лангделл, к счастью, не стал запираться.

– Я хотел поговорить с ним.

– О чем, если не секрет.

– Месяцами я писал ему, пытался дозвониться, но тщетно.

Поэтому я и решил с ним встретиться.

– О чем вы хотели с ним поговорить?

– О преступной торговле попугаями.

– О преступной? Вы хотите сказать, что он использовал попугаев как прикрытие для торговли наркотиками?

– Это правда?.. Я об этом ничего не знал, хотя вы меня нисколько не удивили. Нет, я хотел, чтобы Ломбарди перестал так жестоко обращаться с пернатыми.

– Что значит жестоко?

– Должен сказать, что сама практика обращения с импортируемыми птицами ужасна и жестока по сути. Подобный импорт должен быть категорически запрещен. Вы знаете, как их ловят?

Люди Ломбарди, как и все прочие охотники за птицами, идут на все, главное для них – быстро отловить пернатых, и делают они это безжалостно. Ловцы или рубят деревья, чтобы ограбить птичьи гнезда, или ставят силки, в которых птицы беспомощно бьются по нескольку дней. Используется еще один варварский способ: поджигается сера, чтобы создать густое облако дыма, и птицы замертво падают с деревьев, после чего их просто подбирают с земли, как перезревшие фрукты...

– Простите, мистер Лангделл, я и сам люблю животных, но сейчас я хотел бы поговорить о другом.

– Мистер Кинкейд, в мире ежегодно отлавливается в общей сложности тридцать миллионов птиц...

– Сколько? Тридцать миллионов?

– Совершенно верно.

– Но куда же смотрит таможня?

– Они проходят рутинный контроль, а затем тридцатидневный карантин. Это, как правило, ничего не дает. Но много птиц ввозят в страну нелегально.

– Нелегально?

– Совершенно верно, мистер Кинкейд. Ежегодно около четверти миллиона попугаев и других экзотических птиц нелегально ввозится в Соединенные Штаты.

– Каким же образом их привозят?

– Существует множество способов: их зашивают в подкладку пальто, заталкивают в чемоданы с двойным дном, иногда сотни птиц упаковывают в корзины, оставляя надолго без воды и пищи. При этом им накрепко перевязывают клювы, ведь клюв рассерженного попугая опасное оружие.

– Понятно, почему они бывают такими злобными...

– Вы еще и половины не знаете. Из тридцати миллионов отловленных птиц только семь с половиной миллионов выживают после транспортировки и девяносто процентов всех выживших умирают в течение двух лет.

– Действительно, огромные потери...

– Мистер Кинкейд, а известны ли вам результаты исследований? Последние исследования показали, что попугаи обладают интеллектом. До известной степени попугаи понимают значение тех фраз, которые их учат произносить. Возможно, они способны рассуждать и делать соответствующие выводы. Более того: самцы попугаев выбирают себе подругу на всю жизнь. А значит, при потере партнера страдают больше, чем другие пернатые.

– Удивительно. И что, контрабандный провоз попугаев приносит большую прибыль?

– Приносит огромную прибыль. Редкие виды баснословно дороги. Цена на некоторые экземпляры поднимается до нескольких сотен тысяч долларов.

Бен присвистнул.

– Сколько можно получить за императорского амазонского попугая?

– Похоже, вы посетили Квина Рейнольдса, – горько улыбнулся Лангделл.

– Да. Прекрасная птица.

– Ситуация просто ужасная... Он держит эту прекрасную птицу в маленькой клетке, никогда не выпуская. Таких птиц нужно содержать в специальных вольерах.

– Но ведь это очень накладно?

– Рейнольдс может себе это позволить. А если не может, то обязан передать птицу нам.

– Вы считаете, что у вас ей будет не хуже, чем на воле?

– Я считаю, что ее по крайней мере надо забрать у Рейнольдса, который о ней не заботится. Попугаи требуют к себе внимания, любви, ухода. А у Рейнольдса несчастная птица ежедневно получает одни и те же масличные семена. Когда я в последний раз был в его кабинете, то увидел, что бедняжка уже начала выдергивать у себя перья.

– Выдергивать перья?

– Ужасно, не правда ли? Обычно подобные отклонения в поведении возникают у попугаев от однообразной пиши, из-за отсутствия дружеского общения, невозможности купаться... В тропиках попугаи купаются в струях дождя. В полуметровой клетке в кабинете Рейнольдса это, разумеется, невозможно. Поэтому птица, стараясь почиститься, начинает выщипывать свои перья.

И если в жизни птицы не происходит изменений к лучшему, она выдергивает у себя все перья и в итоге погибает.

– Неужели нет закона, регулирующего ввоз редких видов птиц? – спросил Бен.

– Конечно есть. И тем не менее императорские амазонские попугаи находятся под угрозой вымирания. Мы даже не знаем, существуют ли они еще в естественных условиях.

– Нельзя ли напустить на Рейнольдса власти?

– Он утверждает, что не совершил ничего противозаконного. Ваш брат адвокат... Вы ведь находите лазейку в любом законе. "Международная конвенция по торговле животными, поставленными на грань вымирания", заключенная в 1973 году, запрещает торговлю определенными видами, включая и императорских амазонских попугаев. Но Рейнольдс заявил, что он не покупал попугая, что птица – подарок Ломбарди. Чертовски дорогой подарок!

– Но если именно с этим видом такие сложности, почему Рейнольдс держит попугая в офисе?

– Амбиции... Знаменитый адвокат – обладатель редчайшей птицы!

Внезапно раздался крик Кристины:

– На меня напали!

Бен с Лангделлом бросились к ней. Над ее головой кружила огромная птица, норовившая вцепиться в длинные Кристинины волосы.

– Прямо как в хичкоковском фильме, – сказала Кристина. – Что это за монстр?

– Это птица канюк, – улыбнулся Лангделл. – Он на вас не нападал. Просто он вьет себе гнездо, а ваши рыжие волосы похожи на нужный ему материал.

Лангделл, подобрав прутик, отогнал назойливую птицу.

– Благодарю вас. Возможно, вы спасли мне жизнь.

– Сомневаюсь, – ответил Лангделл. – Я всего лишь сохранил вам волосы. У вас еще есть ко мне вопросы, мистер Кинкейд?

– Да. Что произошло, когда вы пришли в квартиру Ломбарди?

– Ничего. Меня впустил охранник. Я поднялся наверх и постучал в дверь квартиры. Ломбарди дома не оказалось. Во всяком случае, мне не открыли. Через несколько минут я ушел, а на следующее утро прочел в газете "Уорлд", что Ломбарди убили. – Немного помолчав, он добавил: – Боже мой!

А что, если он был мертв уже в тот момент, когда я стоял за дверью? Если убийца находился в квартире?

– Скажите, мистер Лангделл, вы ведь очень хотели положить конец торговле попугаями, которой занимался Ломбарди?

– Прошу прощения, адвокат. Если вы собираетесь мою заботу о животных представить как мотив убийства...

– Я просто задаю вопросы. Мне нужно знать все.

– Так вот, я действительно хотел положить конец незаконной деятельности Ломбарди, но я ни за что не пошел бы на убийство. Хотя бы потому, что его смерть ничего не изменила.

У Ломбарди имелись помощники... Какой смысл убивать Ломбарди?

– Что ж, полагаю, я узнал все, что хотел, – сказал Бен. – Возможно, мне придется еще раз с вами встретиться.

– У меня имеется еще много всевозможной информации о попугаях, – сказал Лангделл, запуская руки во внутренний карман плаща. – Вот несколько брошюр...

– Нет, нет, благодарю вас... – Взглянув на обложку одной из брошюр, Бен увидел цветное фото амазонского красавца.

Лангделл был прав: казалось, что это существо действительно обладает интеллектом. – Впрочем, дайте несколько штук, – пробормотал Бен.

Глава 18

Несмотря на то что Джонс был никудышным секретарем, он время от времени удивлял Бена своими способностями.

– Как тебе удалось добиться для меня свидания с Декарло? – спросил Бен.

– Я сделал ему предложение, от которого он не в силах был отказаться, – рассмеялся Джонс.

Бен, безусловно, нервничал, входя в здание "Международного импорта". Он представился очаровательной секретарше, и та направила его на двадцатый этаж, где он увидел миловидную женщину, назвавшуюся личной секретаршей Декарло.

– Я Бен...

– Я знаю, кто вы, – перебила она его. – Пожалуйста, проходите, мистер Декарло только что приехал.

Она нажала кнопку, и двойные двери, обитые деревянными панелями, разъехались в стороны.

Бен вступил во внутренний офис с огромным окном, выходившим на залив. Собственно, почти вся дальняя стена являлась сплошным окном. На стенах, от пола до потолка, висели уставленные книгами полки. Мебель была современной, универсальной, и только тяжелый дубовый стол, стоявший посередине комнаты, являлся исключением. Альберт Декарло, шагнув навстречу Бену, протянул руку:

– Здравствуйте, я Альберт Декарло. Друзья зовут меня Трай.

Надеюсь, вы тоже будете меня так называть.

Бен сдержанно пожал протянутую руку. Декарло был совсем не таким, каким он его представлял. Молодой человек одних лет с Беном, возможно, на несколько лет старше, высокий и стройный, с блестящими черными волосами, зачесанными назад и завязанными сзади в "конский хвост". Декарло был в темных солнцезащитных очках, темном кашне и белом длинном пальто.

Он снял с себя пальто и шарф.

– Присаживайтесь, мистер Кинкейд.

Бен сел на подставленный ему стул. Декарло же вернулся к столу, и Бен сразу понял почему: по обеим его сторонам немедленно возникли два высоких темноволосых охранника, у которых подозрительно оттопыривались карманы пиджаков.

– Это мои вице-президенты, – сказал Декарло. – Джонни и Антонио. Они отвечают за мою безопасность.

И тут Бен увидел в углу комнаты еще одного человека – высокого мужчину с длинными светлыми волосами.

– Еще один из ваших вице-президентов? – кивнул Бен в сторону светловолосого.

– Нет, нет, Винни – мой специалист по особым поручениям.

Бен еще раз взглянул на Винни.

– В тот день, когда Кристину Макколл выпустили из тюрьмы, у меня произошла стычка с блондином такой же комплекции.

– Уверен, что это был не Винни.

– Тот человек был в черном мотоциклетном шлеме, поэтому я не совсем уверен... Но все-таки удивительное сходство.

– Удивительно скорее то, что в Тулсе всего лишь двое высоких мужчин с длинными светлыми волосами. – Декарло положил руку на зеленое сукно письменного стола. – Но как бы то ни было, вы ведь пришли по другому поводу. Ваш секретарь сообщил мне, что у вас ко мне деловое предложение. Он выражался в том смысле, что ваше предложение кардинально изменит вашу деятельность.

Бен мысленно поклялся, что по возвращении серьезно поговорит с Джонсом.

– Это не совсем точно сказано, мистер Декарло.

– Трай. Называйте меня Трай. Так чем же я могу помочь вам, Бен? – Он взглянул на лежавший на столе листок бумаги: – Итак, вы адвокат, кончили юридическую школу при университете в Оклахоме. Ваш офис расположен на Северной Абелин-Драйв, 462, живете вы на Северной Одиннадцатой улице, 2080, на втором этаже. Хозяйка вашего дома – миссис Харриет Мармелстейн. Ваша мать живет в Николс-Хиллз, а сестра в Эдмунде. Я прав, не так ли?

Бен кивнул.

– Вы ездите на "хонде-аккорд", модель 1982 года, номер машины XAU-208. У вас секретарь-мужчина по фамилии Джонс. В прошлом году вас уволили из фирмы "Рейвен, Такер и Табб" при скандальных обстоятельствах. В качестве юриста-одиночки вы не очень-то преуспеваете.

– Все верно, – сдержанно кивнул Бен. – Можете не продолжать.

– Почему же? Вы просто неправильно меня поняли. Я стараюсь побыстрее перейти к делу. В настоящее время вы представляете Кристину Макколл, женщину, которую, насколько я знаю, обвиняют в убийстве моего друга и делового партнера Тони Ломбарди. Полагаю, вы явились сюда в связи с его убийством?

– Вы правильно полагаете.

– Вы знаете, что я уже беседовал с агентами ФБР?

– ФБР в настоящее время не делится со мной информацией.

– Я вам сочувствую. Временами мне тоже кажется, что с представителями властей трудно находить точки соприкосновения. Скажите, мистер Кинкейд, что бы вы хотели узнать? – спросил он, сплетая пальцы рук.

Бен понял, что нет смысла увиливать, что этот человек держит в руках все нити.

– Зачем вы приходили к Ломбарди в день его убийства?

Декарло невозмутимо посмотрел на Бена:

– Я не приходил к нему.

– Мистер Декарло... простите, Трай. Так вот, вахтер утверждает, что впустил вас в тот вечер.

– Спад – симпатичный старикан. Однако, находясь на дежурстве, он частенько злоупотребляет спиртным. Так что я бы не удивился, если бы ему привиделся Альберт Декарло сразу в нескольких экземплярах.

– Спад убежден, что видел вас.

– И все же, Бен, он ошибается. Я действительно не раз бывал у Тони, но в тот вечер я к нему не заходил. Спад просто перепутал дни.

– Я так не думаю.

– Бен, у меня есть множество свидетелей, которые подтвердят, что в тот вечер я находился здесь и никуда не выходил.

– Вот как? Сколько же у вас свидетелей?

– А сколько бы вы хотели? – улыбнулся Декарло.

* * *

Бен надолго задумался. Не было никакого смысла давить на Декарло.

– Ладно, Трай... Вы говорите, что до этого не раз бывали у Ломбарди. Зачем вы к нему приходили?

Декарло посмотрел на него так, как смотрят на несмышленыша, которому приходится объяснять самые элементарные вещи.

– Мы с Тони были деловыми партнерами.

– То есть вы вместе торговали попугаями?

– Верно. Тони доставлял в страну попугаев, а "Международный импорт" занимался их продажей в розницу.

– Довольно странный для вас бизнес.

– Почему же? Дело как раз очень прибыльное...

– Я беседовал с Клейтоном Лангделлом о торговле попугаями...

– Я знаю мистера Лангделла. В прошлом году я пожертвовал десять тысяч долларов его организации.

Бен ошалело уставился на Декарло:

– Я... удивлен. Чтобы Лангделл принял от вас деньги... Он же считает вас гангстером. Кстати, мне говорили, что попугаев часто используют для прикрытия контрабандных операций с наркотиками.

С лица Декарло тотчас же исчезло любезное выражение.

– Что вы этим хотите сказать, Бен?

– Вряд ли я первый человек, который соединяет имя Декарло с торговлей наркотиками.

– Подобные обвинения не доказаны.

– Однако ваше имя неоднократно упоминалось во время процесса над Абелло.

– Это был мой отец, – сухо ответил Декарло.

Ну конечно... Бен прекрасно понимал, что этот парень слишком молод, чтобы быть крестным отцом местной мафии.

– Мой отец, да хранит Господь его душу, был Альберт Декарло Второй. Я же Альберт Декарло Третий. Этот бизнес я унаследовал от него, так же, как он наследовал его от своего отца.

– Династия, – заметил Бен.

– Да, верно. Но я уже не такой, как мой отец. Времена изменились. Я получил свой диплом в Принстоне. У меня совсем другой подход к делу. Я перестроил все традиционные семейные операции, попытался связать активность нашей компании с более законными видами сделок. Хотя нельзя сказать, что они прежде были незаконными...

Похоже, что старая мафия нашла новое прикрытие.

– Все изменяется. Это неизбежно происходит. Организация, которую вы назвали мафией, была вначале тайным обществом, которое было создано для защиты нищих и угнетенных сицилийцев от французских завоевателей... вы об этом знали?

– Нет, не знал.

– Так вот, теперь все изменяется. Старый бизнес умирает.

Нужны новые источники доходов. В нашем либеральном обществе проституция становится ненужной и неприбыльной профессией. Игровой бизнес тоже начинает приносить меньше доходов.

Да и торговля наркотиками, насколько я знаю, уже не приносит прежних доходов. Началось соперничество между японской якудзой, китайской триадой, поссе с Ямайки и колумбийским картелем Кали, которые борются за одни рынки сбыта. Однако эта борьба лишь ухудшает ситуацию.

– Похоже, самое логичное, что может сделать выпускник Принстона, – это создать совместное коммерческое предприятие с южноамериканскими картелями, – заметил Бен.

– А вы неглупый человек, Бен.

С этими словами Декарло вынул из ящика письменного стола несколько папок.

– Поверьте мне, я собираюсь заняться совершенно легальным бизнесом, пересмотрю все наши портфели, всю нашу деятельность. Ведь времена сейчас уже совсем другие...

– Ну что ж, если так, желаю вам удачи.

– Спасибо. – Глаза Декарло сузились. – Однако я по-прежнему очень серьезно отношусь ко всякой угрозе моему бизнесу и личной свободе. Это наша семейная традиция.

Бен почувствовал, как по спине его пробежали мурашки.

Декарло поднялся со своего места.

– Но вы мне нравитесь, Бен, и я уверен, что между нами не возникнет никаких недоразумений.

Он обошел вокруг стола:

– Вы знаете, моя сестра скоро выходит замуж. Прошу вас принять мое приглашение на прием по случаю этого события.

– Нет, спасибо, я уже видел "Крестного отца".

– Бен, это будет потрясающая свадьба, – улыбнулся Декарло. – В загородном клубе "Двенадцать дубов". Музыка, танцы, напитки – ведь не каждый день выходит замуж младшая сестренка. Так что я на всякий случай пришлю вам приглашение.

Декарло проводил Бена до дверей.

– Если хотите, я пришлю приглашение также и для вашей подруги.

– Нет, у меня нет... – Бен замялся. – Вы говорите, что прием состоится в загородном клубе?

– Совершенно верно. Мы его зарезервировали на весь день.

– Шикарное мероприятие?

– В Тулсе ничего подобного еще не было.

– Тогда пошлите, пожалуйста, приглашение на имя Харриет Мармелстейн. Полагаю, адрес у вас имеется, – улыбнулся Бен.

Глава 19

Джонс оставил на автоответчике сообщение: Александер Мольтке потребовал собрать всех на совещание до начала предварительного слушания. Явиться ровно в 8.30 утра, в библиотеку здания суда.

"Если Мольтке созывает совещание, значит, он готов предложить сделку, – размышлял Бен. – И следовательно, Мольтке сознает некоторую слабость своей позиции. Допускает возможность неудачи..."

В 8.35 Бен вошел в зал библиотеки. Ослепленный ярким светом, он услышал громкий голос Мольтке, вибрировавший в микрофоне:

...еще меньше я уверен, леди и джентльмены, в том, что в этом доме правосудия, где смертным порой удается достичь известной степени земной справедливости, виновные будут наказаны.

Бен заморгал, ослепленный ярким светом юпитеров. Наконец он смог рассмотреть присутствующих. Оказалось, что его окружают репортеры, вооруженные микрофонами и мини-камерами. Постепенно до него стало доходить, что же происходит в зале библиотеки.

Они хотели обвести его вокруг пальца. Это же настоящая пресс-конференция, черт бы их побрал! Пресс-конференция!..

– Вижу, наконец-то прибыл мой уважаемый оппонент, – произнес Мольтке своим могучим голосом. – Должен заметить, что временами я прихожу в отчаяние, глядя на нашу молодежь. Затрачивается уйма энергии для достижения ничтожных целей. Мой уважаемый оппонент недавно работал в очень известной юридической фирме, но после того, как его оттуда уволили, мистеру Кинкейду в связи с финансовыми трудностями пришлось взяться за сомнительные дела. Он помогает некоторым излишне либеральным судьям возвращать преступников на улицы города.

– Я возражаю! – резко заявил Бен.

Репортеры расступились, давая ему возможность выйти вперед.

– Согласно конституции, каждому обвиняемому гарантируется право иметь адвоката!

– Я вовсе не подвергаю сомнению права ваших подзащитных. Однако я безмерно рад, что не являюсь одним из них.

Будь я вашим подзащитным, не знаю, как бы я спал по ночам...

Щеки Бена вспыхнули от гнева.

– Как суд может быть эффективным механизмом и добиваться справедливости, если такие дешевые политики, как вы, убеждают адвокатов отказаться от защиты своих клиентов?

Засуетились репортеры, засверкали вспышки мини-камер.

Кто-то из телевизионщиков сунул микрофон под нос Бену – готовилась сенсация для шестичасовых новостей.

Спокойно глядя в камеру, Мольтке произнес:

– Сынок, не мути воду. Вы делаете свою работу, а я свою! – Он наклонился вперед. – Но здоровая часть общества уверена, что в Тулсе восторжествует правосудие! Пагубная зараза из Южной Америки, отравляющая наше общество, будет уничтожена.

Я вам обещаю! – Мольтке улыбнулся. – На сегодня все. Я отвечу на ваши вопросы, леди и джентльмены, после окончания слушания дела.

Бен не страдал клаустрофобией, но сейчас он мог поклясться, что стены и потолок зала в магистрате, где проходило слушание, давят на него, грозят раздавить.

Начать с того, что зал был действительно очень невелик, а масса набившегося сюда народа делала это помещение еще меньше. Все старались протолкнуться поближе! Все говорили одновременно! От этой какофонии у Бена сразу разболелась голова. Он нервничал, тошнота подступила к горлу, вспотели ладони.

А Кристина опаздывала. Опять!

Команда обвинения состояла из Мольтке и еще двух человек. Все трое казались очень уверенными в себе. Майры среди них не было.

К удивлению Бена, Мольтке неожиданно подошел к его столу:

– Доброе утро, мистер Кинкейд.

– Сукин сын, вы меня подставили!

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы ведь пригласили меня на переговоры. А оказалось – заманили в ловушку.

– Моя пресс-конференция продолжалась дольше, чем я предполагал.

– Вы все заранее спланировали, решили набрать за мой счет несколько лишних очков в шестичасовых новостях.

– Мне жаль, что вы так к этому относитесь, молодой человек. Люди имеют право на информацию.

– Профессиональная этика запрещает проведение пресс-конференций и любых заявлений для прессы до предъявления обвинений в убийстве.

– Попытайтесь это объяснить прессе.

– Где Майра?

– Майра? Майра – прекрасная девушка, немного молода, конечно, по подает надежды. Под моим руководством она добьется успеха.

– Мольтке, я требую, чтобы вы прислали Майру.

– Майра будет на заседании в восемь тридцать, во время слушания ходатайства о выпуске подсудимой на поруки. Сейчас же – другое заседание.

– Значит, это заседание будет снова освещаться в прессе?

Поэтому вы и избавились от своей помощницы – чтобы одному купаться в лучах славы?

– Если хочешь чего-нибудь добиться в этой жизни, научись извлекать выгоду из всех возможных ситуаций. Уверен, что с годами вы это поймете.

– Послушайте, Мольтке, нам нельзя так долго говорить.

Журналисты могут подумать, что вы предлагаете мне сделку.

– Сын мой, я действительно хочу вам ее предложить. – С этими словами он обнял Бена за плечи и увлек его в коридор. – Хочу сделать вам предложение, которое и вас и меня избавит от серьезнейших затруднений.

Бен подозрительно на него посмотрел:

– Предлагаете вступить с вами в переговоры о признании вины моей клиентки?

– Нет, сын мой, это не переговоры о признании вины. Попытайся я предложить вам подобную сделку, пресса тотчас бы повесила сушиться мой скелет! Я всего лишь предлагаю вам упростить процессуальную волокиту.

– Упростить?

– Давайте сделаем следующее: вы не будете требовать отклонения предъявленных нами доказательств вины, а я, в свою очередь, избавлю вашу клиентку от необходимости выслушивать неприятные для нее обвинения.

– Не уверен, что понял вас, – сказал Бен.

– Вкратце я имею в виду следующее: если после того, как мы выложим на стол часть наших доказательств, вы потребуете процессуального отвода, тогда мы предъявим все, что имеем против нее. Но зачем нам устраивать спектакль. Соглашайтесь не выдвигать встречного ходатайства, и тогда мы избавим вашу даму от ненужной нервотрепки. Это гуманный подход. Так вы согласны?

– Послушайте, – сказал Бен, снимая со своего плеча его руку. – Не так уж я зелен, как вам кажется.

– Что вы имеете в виду? – отпрянул Мольтке.

– Проваливайте подальше со своим предложением.

– Мне казалось, это было бы гуманно...

– А по-моему, вам кажется, что меня легко надуть. Просто вы не хотите открыть все ваши карты, выложить на стол доказательства ее вины. Отклонить обвинения – моя единственная возможность заглянуть в ваши карты, если учесть, что до сих пор ваши люди отказывались от всякого сотрудничества со мной.

– Я просто пытался оградить вашу клиентку от...

– Я знаю, чего вы добиваетесь, Мольтке. Ваши планы не имеют ничего общего с поисками правды.

Мольтке помрачнел.

– Молодой человек, вы совершаете серьезную ошибку. Обвинение располагает неопровержимыми доказательствами...

– Поживем – увидим. А теперь мне надо просмотреть мои записи, прошу меня извинить.

Мольтке удалился, сокрушенно покачивая головой. Через несколько минут бейлиф открыл дверь и попросил всех встать.

В зал вошел магистрат Гулд, еще сравнительно молодой человек, лет тридцати пяти. Бен прежде с ним не сталкивался. Он был назначен на эту должность месяцев восемь назад. О нем говорили, что он являет собой худший образец судьи: нудный, сварливый, грубый и чрезмерно строгий.

Прежде чем взять в руки папку с делом, Гулд спросил у бейлифа, где обвиняемая.

– Я уверен, она сейчас появится, – сказал Бен.

– Но слушание должно было начаться еще десять минут назад. Она опаздывает.

Бен решил, что лучше не упоминать о том, что его честь тоже изволил опоздать.

– Сэр, я уверен, и раньше случалось, что участники слушания опаздывали.

– Да, верно. Вчера обвиняемый опоздал на десять минут на слушание о его заключении под стражу.

– Ну, вот видите.

– Я отклонил его ходатайство о выплате залога и применил санкции в отношении его адвоката.

Бен нервно повел шеей и поправил галстук. Внезапно Гулд наклонился над столом и громко произнес:

– Что это вы надели?

Бен глянул через плечо, затем осмотрел свой пиджак, брюки...

– Кто – я? – спросил он наконец.

– Конечно вы.

Что случилось? Рубашка, туфли, "молния" на брюках?.. Бен не понимал, в чем, собственно, дело.

– Я говорю о вашем галстуке, адвокат, – пояснил Гулд. – Он что... розовый?

Бен посмотрел на свой галстук.

– Да, сэр, розовый. В голубую полоску...

– Адвокат, это же заседание суда, а не дискотека.

– Разумеется, ваша честь.

– Видимо, для вас столь неуважительное отношение к судье в порядке вещей?

– Что вы, сэр!

– Я не хочу, чтобы вы в дальнейшем появлялись в этом галстуке в зале заседаний. Вы меня поняли?

– Но этот галстук мне подарила моя мама...

Гулд указал пальцем в сторону Бена:

– Вы... – Он запнулся, отыскивая в отдаленном уголке своего мозга нужные слова. – Это ведь вы заявили о невиновности вашей подзащитной. – Судья принялся перелистывать лежавшие перед ним бумаги.

– Да, ваша честь. Это наше ходатайство, поданное до начала судебного разбирательства.

– Оно написано на бумаге требуемого законом формата?

– Да, ваша честь.

– Формат листа восемь на четырнадцать дюймов?

– Полагаю, что так.

– Адвокат, это же заседание федерального суда. В наш суд мы посылаем ходатайства такого рода на листах размером восемь на одиннадцать дюймов!

Извините, ваша честь, должно быть, мой секретарь ошибся.

– Это не оправдание.

– Нет, конечно нет. Я надеюсь, ваша честь, что вы примете наше прошение к рассмотрению, несмотря на то, что мы допустили эту непростительную ошибку...

– Конечно приму. – С этими словами Гулд полез в ящик стола и вытащил оттуда ножницы. Двумя быстрыми движениями он обрезал три лишних дюйма от представленного Беном прошения. – Вот в этом виде его уже может рассматривать суд! Надеюсь, мы не потеряли ничего важного!

– Я тоже надеюсь, сэр.

У Бена возникло ощущение, что он уже проиграл это дело, хотя слушание еще не началось.

Гулд потянулся за судейским молотком.

– Итак, при обстоятельствах, когда отсутствует обвиняемая...

Бен услыхал у себя за спиной какой-то шум. Это была Кристина. Слава Богу!

– Ваша честь, могу я попросить минуту на переговоры с моим клиентом?

Гулд посмотрел на часы:

– Даю минуту.

Бен вышел с Кристиной на галерею.

– Я что-то пропустила? – спросила она.

– Ничего важного. Так где же ты была?

– Утром ко мне заявилась полиция по поводу взлома моей квартиры.

– Обнаружили они хоть что-нибудь?