Текст книги "Соблазни меня однажды (ЛП)"
Автор книги: Уиллоу Уинтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 12
Брейлинн
Дни проходят в изнуряющей дымке.
Мне никогда в жизни не было так восхитительно больно. Мне больно из-за Деклана.
Это, так сказать, с девяти до пяти; технически мой рабочий день начинается в 6 вечера и длится почти до 3 утра. Я много работаю с бухгалтерией и записями, но каждую минуту я на грани и жду. Быть его личным питомцем, его игрушкой – это бодрит.
В один момент я заполняю бумаги, как он мне сказал, в следующий его рука обхватывает мою шею сзади, и проходят часы, теряясь в его прикосновениях. Меня используют, трахают, а затем целуют, как будто ему нужно целовать меня, чтобы продолжать дышать.
Поправляясь на диване, мне снова жарко и тошно. Несмотря на то, что я одна, я не могу выкинуть из головы воспоминания последних нескольких дней, и не уверена, что хочу этого. Его пальцы между моих ног. Присутствие Нейта по другую сторону стола, наблюдающего. Это гораздо грязнее, чем я себе представляла, когда Скарлет объясняла, для чего используются комнаты на нижнем этаже.
Ухмылка растягивает мои губы, и я прячу ее за одеялом в руке, подтягивая колени к себе, что вызывает легкую боль из-за того, насколько они у меня болят.
Я уверена, что знаю, что больше всего затягивает. Как будто он не может мной насытиться.
Я думаю, что он насытился, но затем его глаза темнеют, и я снова растягиваюсь на его столе. Или наклоняюсь над ним. Я делаю глоток своего ромашкового чая и устраиваюсь поудобнее, накрывшись одеялом. Потирая усталые глаза, я замечаю, что день уже прошел, и большую его часть я провела во сне, распаковывая вещи тут и там, но наверстывая упущенное. С унылым гудением телевизора, служащим фоновым шумом, что-то на экране, но я не могу сказать вам, что.
Это не настоящий приоритет, когда Деклан у меня на уме. Ничто не является приоритетом, когда я думаю о нем.
Меня никогда не трахали так, как он трахает меня. Он жесткий и собственнический в этом, и ненасытный. Я не чувствую себя хрупкой с ним. Его интенсивность не похожа ни на что, с чем я когда-либо сталкивалась, и некоторые ее части действительно пугают меня, но в то же время…
Мне кажется, я в него немного влюбляюсь. В Деклана Кросса.
Нервные бабочки создают бурю в моем животе, и я борюсь с ней глотком чая. Человек, которым он вырос, совсем не похож на того мальчика с пустыми глазами на уроке физкультуры. Теперь у него больше секретов, и у него и его братьев есть власть. Люди боятся их, и они должны, потому что братья Кросс не должны связываться.
Я знаю это. Я слишком хорошо знаю эту истину. Если уж на то пошло, мне нравится то, что мы делаем вместе. Мне нравится то, что он делает со мной, и то, как он заставляет меня себя чувствовать. Я жажду этого. Я хочу, чтобы этот мужчина хотел меня.
Я так боялась нижнего этажа в «The Club», но я никогда не чувствовала себя лучше, чем когда я была в его офисе. Мой телефон скользит по журнальному столику, вибрируя.
Деклан: Заходи в одежде, которую я принес ранее.
Румянец согревает мои щеки, хотя никто не видит, как я получаю это сообщение. Тепло от моего лица следует между ног. Хорошо, что я уже сидела. То, что я чувствую к нему, так же сильно, как и то, как он смотрит на меня. Нижнее белье, которое он прислал, является идеальным примером его силы.
Закусив губу, я думаю о посылке, которая пришла сегодня. Комплект нижнего белья, который я получила, был из кроваво-красного шелка и кружева и, должно быть, стоил целое состояние. Он был в толстой коробке, такой, какие бывают только в дорогих бутиках, где за прилавком сидят дамы, которые никогда не краснеют. Вероятно, его где-то сшили вручную.
Вот что он хочет, чтобы я носила, и он хочет, чтобы я носила это для него. Не так давно Деклан приказал мне носить черное в клубе и никогда больше не носить красное. Носить это для него сейчас кажется еще более греховным.
Вчера он прислал цветы вместе с моим первым чеком. Смешно, сколько он мне платит. Я чуть не упала в обморок при виде десяти тысяч долларов, выписанных на бумаге. Тяжесть вазы держала меня в вертикальном положении.
Легко сказать себе, что я могла бы сделать это, если бы продолжила работать официанткой, и поэтому я заслуживаю оплаты. Но правду гораздо труднее проглотить.
А еще потому, что все эти вещи, вроде подарков, денег и нижнего белья. Они почти заставляют меня чувствовать себя шлюхой. Вот что делают шлюхи. Они берут деньги и подарки от мужчин в обмен на секс. Когда я росла, я думала, что это единственная черта, которую я не перейду. У меня может быть ужасная работа, работа на жарких кухнях и терпение подлых клиентов в качестве официантки, но я не буду продавать свое тело, чтобы платить по счетам.
Потом ты взрослеешь. Ты понимаешь, что секс… желателен. Не трахаться с незнакомцами – это больше вопрос безопасности, чем чего-либо еще. И выбор мужчины, которого ты хочешь. Потом эмоции. Это запутанно и сложно, и о Боже. Я стону, запрокидывая голову назад. Прикрыв лицо рукой, я признаю правду.
Я шлюха Деклана Кросса. Все просто и понятно.
Это правда, в которой я никогда не признаюсь своей матери.
Теперь я понимаю, о чем говорила Скарлет раньше, когда рассказывала мне о красных платьях. Когда поздно, и выпивка льется рекой, и эти мужчины смотрят на тебя так, будто они никогда ничего не хотели больше… иногда это заманчиво. Теперь я это понимаю.
Нет ничего более соблазнительного, чем то, как Деклан смотрит на меня, когда я открываю дверь его кабинета. Нет ничего более захватывающего, чем получить от него посылку и открыть ее, чтобы найти что-то красивое и дорогое. Мужчины не дарят вам такие подарки, если они думают, что они вам не подойдут. Деклан считает, что я достойна этих подарков, и не только это, он хочет увидеть меня в этом великолепном нижнем белье. Он хочет больше, чем знать, что я его получила, он хочет увидеть доказательство на моем теле. Он хочет сам приложить к этому свои руки.
Вот что имела в виду Скарлет, но я чувствую это все время, не только когда поздно, и не только когда ликер льется рекой. Я чувствую это все время, даже когда я ничего не пила, кроме ромашкового чая.
Это отличается от того, чтобы спускать случайных людей на нижний этаж для пьяного траха. Этого было бы недостаточно для Деклана, как и для него недостаточно отправить мне нижнее белье. Этого также недостаточно для меня.
Потягиваясь, я возвращаюсь на кухню и мою чашку из-под чая в раковине, затем ставлю ее на небольшую полку, чтобы она высохла. Я проверяю засов на двери. Проверяю телефон на наличие сообщений и убеждаюсь, что он подключен. Я еще раз задергиваю шторы, чтобы убедиться, что никто не видит, что внутри. Хотя я спала большую часть дня, сейчас я чувствую, что могла бы спать целую неделю.
Затем я возвращаюсь к телефону и отвечаю на сообщение Деклана.
Брейлинн: Я надену его, сэр.
Я все это распечатала и была готова к отправке, когда что-то привлекло мое внимание на телевизоре. Это было слово «Кросс». Пульт упал между подушками дивана, но я вытащила его и с силой нажала на кнопку, чтобы увеличить громкость. Даже если он громче, трудно понять, что говорит ведущая новостей. Ее голос спокойный и ровный, а ее серый пиджак настолько идеален, что она не может говорить об одном из братьев Кросс, но это так.
Она также говорит о человеке по имени Маркус.
Меня снова и снова поражает, что они замешаны в вещах, о которых даже женщина в новостях не скажет вслух. Темные дела. Незаконные дела. Такие дела, из-за которых люди на ночь запирают дверь на дополнительный засов. Братья Кросс никогда не чурались городских недр, а теперь они там заправляют.
Все это знают, но никто не может доказать. Мне требуется некоторое время, чтобы понять, что она говорит. Ряд нераскрытых дел связаны как с таинственным жнецом, который раньше терроризировал этот район, так и с преступной семьей, известной как братья Кросс.
Кровь, отливающая от моего лица, пробирает до костей.
Страх заставляет мое сердце биться быстрее, несмотря на все ромашки и то, как я устала. Теперь я не просто часть Клуба. Разговоры, которые я подслушала, пока была с Декланом… Я знаю район, о котором говорил ведущий новостей. Я знаю железнодорожные пути, и я знаю, что Нейт не раз их упоминал.
Подавляя тревогу, я закрываю глаза, и мои мысли мгновенно возвращаются к ощущению, когда я завернута в то мягкое черное одеяло, которое он хранит в нижнем ящике стола, чтобы укутать меня, когда закончит со мной.
Он сильный, крепко обнимает меня, целует мои волосы.
Я сказала ему, что ничего не слышала, и я говорю серьезно. Щелчком кнопки телевизор выключается.
Даже эта ложь пробирает до костей, леденит мои вены. Это неправильно. Это реальная черта, которую я никогда не переступлю: закрою глаза. Я влипла в это. Я игнорировала это, потому что так проще. Я не хочу конфронтации с Декланом. Я вообще не хочу конфронтации.
Но как мне это сделать? Одно дело быть игрушкой и любимцем. Другое дело, если мужчина, которому ты принадлежишь, – убийца.
Дрожа, я смотрю на черный экран телевизора, а затем на лестницу. Если бы мне пришлось, я бы могла прямо сейчас собрать вещи и уехать. Я могла бы выехать из города и продолжать ехать, пока не увижу привлекательный съезд с шоссе. О Боже, что бы я сделала? Сменила прическу и попыталась устроиться на работу, где меня нечасто видят? Даже если бы я это сделала, сколько времени ему потребовалось бы, чтобы найти меня? Я помню вопрос Нейта, и мысль о том, что я могу дать Деклану повод заподозрить, что я работаю под прикрытием или информатор, вселяет в меня настоящий страх. Я не сомневаюсь, что у Деклана есть влияние за пределами города. Держу пари, что люди согласятся со всем, что он скажет, в любой точке мира. Они чувствуют его силу и опасную энергию.
Вернувшись в спальню, я сажусь на кровать. Мне нужно узнать о нем больше. Скарлет знала бы больше, чем я. Я открываю свои тексты и начинаю печатать один, но ничего не получается. Печатаю. Удаляю. Печатаю. Удаляю. Мне кажется, что я делаю это слишком часто в последнее время. Но, возможно, я не хочу, чтобы эти вопросы были в тексте.
Падая назад, дешевый матрас подпрыгивает вместе со мной, и я закрываю лицо обеими руками. Хотела бы я не видеть новости.
Не из-за страха или конфликта. А потому что я влюбляюсь в него.
Уже. Я в полном дерьме.
Глава 13
Деклан
Ее киска имеет самый красивый оттенок красного после того, как она взяла мой член. Набухшая, использованная. Ее правая ягодица красиво покраснела от моей хватки, пока я ее брал.
Она идеальное отвлечение. Я начинаю слишком увлекаться этой рутиной.
– Вытолкни его, – шепчу я, положив руку на каждый изгиб ее задницы. Стоя на коленях на моем столе, ее пятки свисают со стола, а щека прижимается к столу вместе с ее грудью. Я начал день с того, что заставил ее кончить, посасывая ее клитор, а затем обнаружил, что мое собственное освобождение похоронено внутри нее. Сон не давался легко прошлой ночью. Все, чего я хотел, это похоронить себя внутри нее. Думаю, ее выходные должны закончиться. Я слишком жаден для этого.
– Я хочу увидеть, как моя сперма стекает по этой красивой маленькой киске, – говорю я ей, и она издает сладкий, сдавленный звук, когда ее вход сжимается, и моя сперма медленно вытекает из ее щели, а затем стекает по ее голому бедру.
Мое удовлетворение выражается в глубоком стоне, когда я откидываюсь на спинку стула.
– Ты можешь начать войну, ты знаешь это? – делаю ей комплимент, переводя взгляд с ее задницы на ее ухмылку, когда она оглядывается на меня через плечо.
Румянец, который она мне дарит, – это всё. Как будто она не совсем осознаёт, что делает со мной.
Это было несколько дней назад. Я думал, что смогу выебать из нее свой интерес к этому, но каждый день я хочу большего. Проверять ее, играть с ней, трахать ее, пока не кончусь.
Зажимы для сосков лежали тяжелым грузом на моем столе. Когда она их снимала во время оргазма, на ее груди оставались ярко-розовые следы, и, что еще важнее, она кричала мое имя от удовольствия. С ними она кончила сильнее, чем с чем-либо еще.
Даже вибратор не сделал этого для нее так, как зажимы. Хотя, немного окантовки, возможно, помогло.
Пока я встаю, открывая верхний ящик стола, чтобы вернуть зажимы на место, она двигается. Поднять верхнюю часть тела до того, как я ей это разрешил, – значит навлечь на нее неприятности.
Ее покорность не заканчивается, когда мы оба кончим. Она чертовски хорошо это знает.
Не глядя, я засовываю в нее зажимы и отчитываю ее с легкостью Доминанта.
– Я говорил тебе… – начинаю я, и моя рука поднимается, чтобы опуститься на ее задницу. Но мне не удается закончить. Слова заглушаются, когда Брейлинн отступает назад. Примечательно, что ее руки поднимаются, как будто я собираюсь ударить ее по лицу.
Что за фигня? Все падает. Как будто все падает в этот момент. Только так можно описать ее мгновенную реакцию.
Рухнув на спину, она чуть не падает со стола, и мне приходится поддерживать ее туловище, чтобы этого не произошло. Шипя, я едва ее ловлю.
– Что ты делаешь?
Напряжение пронзает каждую мышцу, Брейлинн застывает. Она сглатывает и только тогда поднимает на меня взгляд.
Что, черт возьми, только что произошло?
– Брейлинн. – Я произношу ее имя мягче, прежде чем сказать ей вернуться в исходное положение. Мое сердце колотится в груди.
Кивнув, она делает это, с нетерпением, но страх отчетливо виден в ее взгляде. Мой пульс не перестает стучать в ушах, хотя. Она кладет голову вниз, другой щекой опираясь на стол. Возвращается в положение, как хорошая девочка.
Я, не торопясь, застегиваю молнию на брюках и пуговицы на рубашке, предварительно вытерев ее и убрав беспорядок, который она устроила.
Все это время она молчит, изредка оглядываясь на меня и задавая вопросы.
О, мой маленький любимчик, определенно будут вопросы.
Засучив рукава, один за другим, я обхожу стол.
– Ты думала, что я тебя ударю, – говорю я, сосредоточившись на рубашке.
Она только поворачивает голову.
– Я просто… – она замолкает и громко сглатывает.
– Да. Ты это сделала, не так ли?
– Да, – шепчет она.
По коже ползет онемение. Больно и холодно, эти два слова мне уже не раз и не два называли.
Я думал, что она наслаждается этим. Мой разум возвращается к мысли, которую я решил проигнорировать: она могла делать это из скрытых мотивов.
– Почему ты так думаешь?
– Я не знаю, – бормочет она и отказывается смотреть на меня. Мне приходится наклониться, чтобы схватить ее за подбородок, а другой рукой я обхватываю себя. Ее широкие темные глаза смотрят на меня, умоляя о чем-то, и я не знаю о чем.
– Это из-за той первой ночи? Когда я ударил того ублюдка, который пытался переспать с тобой? – Связки на моей шее напрягаются. Это было чертовски глупо. – Я не…
– Дело не в тебе, – торопливо выкрикивает она, прерывая меня.
Отпустив ее, она откинулась назад, как ей и положено, и я делаю предположение.
– Кто-то другой тебя ударил?
Она только кивает, а затем шмыгает носом, словно вот-вот заплачет.
Мне ни черта не нравится во всем этом. Все будильники звонят, мое тело напряжено.
– Вот так? Как будто я наказываю тебя…
– Нет, не так.
– Тебе это не нравится? Ты хочешь остановиться?
Ее слова торопливы:
– Я не знаю, почему я… – Слезы наворачиваются на глаза, и я это чертовски ненавижу. – Я не знаю, почему я так отреагировала.
– Ты собираешься плакать? – Я не знаю, что заставляет меня спросить ее. Конечно, она собирается. Она уже плачет.
Я поднимаю руку к затылку и поднимаю ее, пока она качает головой так сильно, как только может, прежде чем сказать:
– Мне просто неловко.
Ее лицо краснеет еще сильнее, когда она пытается сдержать слезы.
Решив, что мне нужно сделать, я двигаюсь целеустремленно, обхватив ее талию рукой.
– Иди сюда. Ты можешь встать.
С ее маленьким телом, убаюканным на руках, я переношу ее в кресло. Она делает то, что делает всегда, прижимается ко мне, прячет голову, чтобы я не мог ее видеть. И я делаю то, что делаю, я держу ее.
Я готовлюсь к тому, что она заплачет, но она этого не делает.
– Расскажи мне, что случилось. – Я тихонько шепчу ей. Терпение не дается легко. Все время, пока мы сидим, я целую ее волосы и смотрю вперед на книжную полку, уставленную множеством тяжелых безделушек, которые я мог бы с легкостью разбить о череп мужчины.
– Я вышла замуж, когда мне было восемнадцать и не знала ничего лучшего. Мы развелись.
Каждое утверждение произносится тихо и осторожно.
Я уже знал, что она была замужем, но я предполагал, что это уже сделано и закончено. Мне не приходило в голову, что он испортил моего маленького питомца реакциями, которые я не могу контролировать.
– И он тебя ударил? – Это не столько вопрос, сколько утверждение.
Маневрируя у меня на коленях, она садится прямее, ни слезинки в поле зрения. Ее темные глаза ищут мои, и я ничего ей не даю. Мое выражение лица бесстрастно.
Она шепчет:
– Пару раз.
– Его имя? – спрашиваю я, желая убедиться, что это именно тот мужчина, который прикоснулся к ней так, что вселил в нее страх там, где я жажду лишь желания.
– Трэвис, – коротко кивнув, я завершаю разговор.
Прижавшись носом к ее волосам, я на мгновение вдыхаю ее, глядя вперед, чтобы успокоиться. С ровным и устойчивым дыханием я заставляю свое тело расслабиться, пока мой маленький питомец снова легко не ложится на меня, освобождаясь от тяжелого груза ее признания.
– Тебе нравится то, что мы делаем? – шепчу я, и она тут же отвечает:
– Да.
Это успокаивающий бальзам, но он может покрыть лишь часть проблем.
Когда я целую ее висок, она расслабляется еще больше. Я не уверен, что она уже осознает это, поэтому я говорю ей просто:
– Любая боль, которую я тебе причиню, будет усилена удовольствием в десять раз, и никогда из-за гнева, никогда, чтобы причинить тебе вред.
Мой взгляд все еще направлен прямо вперед, ее голова прижата к моей груди. Она шепчет мне понимание, ее теплое дыхание щекочет мое горло.
Хотя может показаться, что ситуация решена, это утверждение крайне далеко от истины.
Мой тон становится тверже, когда я говорю ей:
– Я должен наказать тебя, если ты будешь плохо себя вести. Ясно ли выражаюсь?
Ее тело слегка напрягается, но она достаточно быстро понимает, что я сказал.
– Да.
– Я не говорил тебе двигаться, но ты двигалась.
– Я знаю, – отвечает она теперь уже легче и более терпимо.
– Я позволю тебе самой выбрать наказание, – предлагаю я ей, пытаясь успокоить ее беспокойство.
– Мне жаль, – говорит она, когда я помогаю ей подняться на ноги.
– Не извиняйся, мне даже нравится наказывать тебя, – начинаю я говорить ей, но она меня перебивает.
– Нет, нет, – говорит она и смотрит на меня, но быстро отводит взгляд, прикусывая нижнюю губу, чтобы заставить себя замолчать. Я не скучаю по тому, как ее пальцы нервно переплетаются друг с другом, или как она нисколько не смотрит на меня, когда я веду ее к скрытой двери в книжной полке. Она открывается одним толчком.
Глава 14
Брейлинн
Ой, бля.
Передо мной висят кнуты и всевозможные орудия для траха. Дверца в книжной полке скрывает столько игрушек и инструментов, что я не знаю, куда смотреть в первую очередь. Свет отражается от металлических ручек, а приглушенная черная кожа приносит запах греха, который поглощает меня.
По крайней мере, дюжина кнутов. Чертова дюжина. Некоторые длиннее, некоторые с более тонкими полосками кожи, а некоторые вообще не кожаные. Я бы протянула руку и потрогала их, но это слишком шокирует.
Дрожь пробегает по моей спине. Некоторые из них пугающие. Более чем пугающие – они, честно говоря, выглядят как оружие, предназначенное для нанесения серьезного ущерба.
– Тебе кто-нибудь из них нравится? – спрашивает Деклан. Его глубокий баритон пугает меня, и я делаю шаг назад, прижимая руку к груди.
Я поворачиваюсь к нему лицом, мое сердце колотится в горле.
– Ты уже пользовался всем этим раньше?
Он прищурился, опустил взгляд на мою грудь, прежде чем ответить.
– Они новые.
– Нет, как… ты… – поправляюсь я. – Ты знаешь, как ими пользоваться.
– Да.
Между нами сохраняется напряжение. Это неловко и совсем не так, как обычно. Или, может быть, это только я. Не знаю. Я не могу выкинуть это из головы. Я искренне думала, что он может ударить меня на мгновение, не то чтобы он ударил. Не то чтобы Деклан ударил бы меня… но, когда я лежала, Трэвис обычно бил меня; он всегда ждал, пока я лягу. Я не могу избавиться от этого чувства. Это было слишком похоже на воспоминание.
– Тебе нравится кто-нибудь из них? – снова спрашивает Деклан. Глядя на него, я хотела бы сказать ему, но не хочу возвращаться назад. Вместо этого я сосредотачиваюсь на коллекции игрушек… если их вообще можно так назвать.
Я прижимаю руки к груди и согреваюсь, проводя руками вверх и вниз по открытой коже. Немного холодно. Или, может быть, это мои нервы.
– Некоторые из них меня пугают, – признаюсь я. Прямо на уровне глаз висит ремень с заклепками. – Это будет больно.
– Очень, – соглашается Деклан, – но это не повредит твоей коже.
Он всегда такой прозаичный? Это ощущается по-другому.
– Ты хочешь использовать это на мне.
Он кивает.
– Я использую это на тебе, и тебе это чертовски понравится.
Мое сердце начинает биться быстрее, и мысль о том, что все эти вещи будут использованы на мне, вызывает головокружение. Я знаю, что могу ему доверять. Я уверена в этом. Но мое тело ощущает тревогу, и все, чего мне хочется, – это сбежать. Раздается стук в дверь. Спасает меня, говорит, что мне пора идти. Что я не в том настроении для этого. Я не могу избавиться от ощущения рук Трэвиса на себе и не хочу делать этого прямо сейчас.
Черт, я думала, что я уже давно с этим покончила. Мне нужно собрать все силы, чтобы не заплакать. От разочарования в себе, от стыда, от того, что Трэвис так со мной поступил.
Я просто хочу, чтобы все было хорошо.
– Одну минуту, – зовет Деклан. Затем его глаза снова смотрят на меня. – У меня назначена встреча, так что тебе придется подождать. Ты еще не выбрала себе наказание, так что это может засчитаться, если ты справишься. – Его тон звучит обнадеживающе. Его губы даже растягиваются в ухмылке, когда он откидывает мои волосы назад. Я могла бы прижаться к этому прикосновению, к его силе и теплу, но он слишком быстро отстраняется.
– Ты сядешь так, как я тебя поставлю, и останешься в таком положении. Это называется ментальное рабство.
Моргая, я спрашиваю:
– Ментальное?
– Потому что ограничения носят психологический характер. – Деклан ведет меня обратно к своему столу и ставит на пол, так что мне приходится встать на колени.
– Я просто… останусь в таком состоянии?
– Да.
– Как долго?
– Столько, сколько захочу. – Спокойствие приходит с этим так называемым наказанием. Черт, я думаю, оно мне нужно. Просто минутка, чтобы посидеть и подумать. Выкинуть эти мысли из головы, а не позволять им вариться.
Опустившись на колени, я взглянула на него со всей его властью. Его рука скользнула по моим волосам, как будто он погладил меня, и я смогла прижаться к ней всего на мгновение. Я не должна была бы чувствовать себя такой успокоенной, но чувствую. Это Деклан. Деклан взял мои волосы в кулак, наклонил мою голову и наклонился, чтобы прошептать мне на ухо.
– Ты моя, не так ли?
Мне не больно, когда он хватает меня и двигает, словно я кукла.
– Да, – шепчу я.
Он достает плюшевую подушку и говорит мне сесть. Она из черного бархата и размером не менее двух на два фута. Это просто. На коленях. Сидя. Но я голая. Он кладет мои руки мне на бедра и приподнимает подбородок так, чтобы я смотрела прямо перед собой.
– Не смотри в пол, – приказывает он.
– Да, сэр.
Мой взгляд перемещается на мое платье, образующее лужу перед его столом. Он не накрывает меня, не делает никаких движений, чтобы схватить мою одежду, когда он зовет того, кто стоит у двери, войти. Мое лицо горит от смущения, когда дверь открывается и входит мужчина. Он видит меня на полу, мельком бросив взгляд.
Я понятия не имею, кто он.
Деклан махнул рукой в сторону стола, как будто меня там вообще нет.
– Присаживайся.
– Мне нравится мебель, – комментирует другой мужчина с тихим смехом. Деклан не смеется. Взгляд, который он бросает на мужчину, смертелен.
Другой мужчина садится напротив Деклана, и начинается разговор. Что-то о доках и о том, когда прибудет груз.
На ум приходит ведущий новостей.
Каждый грязный слух мелькает в моей голове. Я не могу его остановить, а когда останавливаюсь, то жалею об этом.
Мне не нужно много времени, чтобы вспомнить, как я была с Трэвисом. Я мечтаю перестать думать о нем и о том, что он делал, ведь он смущал меня намеренно. Воспоминания и так терзают меня, а сейчас я лежу голая на подушке, с кожей, горящей от жара, и бешено колотящимся сердцем. Я тяжело сглатываю, но Деклан и незнакомец, кажется, не замечают моего смятения. Кем бы он ни был, он постоянно бросает взгляды в мою сторону.
– Что ты думаешь? – говорит Деклан, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что он не обращается ко мне. Оба мужчины выжидающе смотрят на меня.
– У нее проблемы? – спрашивает он.
– Небольшое наказание, да. – Мужчина поправляется на своем месте и кивает с ухмылкой. – Она прекрасно справляется, если ты меня спросишь.
Ненавижу, что они говорят обо мне при мне. Это отличается от того, что было раньше. Я почти заговариваю, меняя позу, пока рука Деклана не обхватывает мой затылок, и он не говорит:
– Она хорошая девочка. Просто была минута раньше.
Странно чувствовать такое облегчение, такое тепло, и в то же время гнев. Мгновение. Для него это был всего лишь момент. Для меня это не один момент. Мое горло сжимается, мои эмоции воюют друг с другом.
Незнакомец спрашивает:
– Это новый питомец?
– Она моя. – Тон Деклана суров, когда он убирает руку. Мне нравится его собственническое отношение, но этого недостаточно.
Разговор продолжается без моего участия.
Снова на ум приходит Трэвис, и это слишком. Это вызывает старые эмоции в буре, которая не утихает. Я чувствую себя в ловушке на этой подушке, такой же в ловушке, как если бы он связал меня, и я не могу этого вынести. Это как будто я не могу дышать. Я должна была уйти. Я не хочу этого. Я не могу этого сделать.
– Я хочу уйти, – говорю я, прерывая их.
Деклан поворачивается ко мне, его лицо ничего не выражает.
– Если хочешь выйти наружу, тебе придется вместо этого рассказать мне о своем наказании.
Меня охватывает гнев, слезы щиплют глаза.
– Иди на хер.
– Убирайся, – говорит он так быстро, что это меня шокирует. Но он мне не говорит. Он обращается к другому мужчине. Глаза незнакомца расширяются. – Убирайся нахер.
