Текст книги "Старые капитаны (рассказы)"

Автор книги: У. У. Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Валяй, Билл, – сказал он. – Поглядим, что выйдет у тебя.

Билл взял колоду и перетасовал ее.

– Мне нужно взять не меньше семерки, – медленно проговорил он.

Он вручил колоду Неду, вытянул карту, и остальные трое залились громким хохотом.

– Тройка! – сказал Симпсон. – Браво, Билл! Письмо за тебя напишу я, иначе он узнает твой почерк. Что в нем написать?

– Пиши что хочешь, – резко ответил Билл, у которого дух занимался при мысли о трюме.

Горько и насмешливо улыбаясь, он отодвинулся от стола, а остальные трое весело уселись за сочинение, и, когда Симпсон спросил его, не желает ли он присовокупить к письму поцелуи, он ответил презрительным молчанием. Письмо передали ему на освидетельствование, и он сделал только одно замечание.

– Я-то думал, что ты пишешь грамотнее, Джордж, – заявил он высокомерно.

– Да я же писал за тебя, – сказал Джордж. Тут надменность Билла куда-то пропала, и он снова стал самим собой.

– Если ты хочешь получить в глаз, Джордж, – сказал он с чувством, – то ты так и скажи, понял?

Настроение у него было настолько скверное, что половина удовольствия от вечера была испорчена, и церемония препровождения его в убежище не сопровождалась ни колкими словечками, ни жизнерадостным смехом, а больше всего походила на похороны. Последние штрихи добавил Томми, который, совсем сомлел от ужаса, узнав, кто теперь будет его сожителем.

– Для вас еще одно письмо, – сказал утром помощник, когда капитан, застегивая жилет, вышел из своей каюты.

– Что такое? – проговорил тот, бледнея.

– Оно у старика Неда, – продолжал помощник, ткнув большим пальцем в сторону трапа на палубу. – Не понимаю, что это на них нашло.

Капитан ринулся на палубу и механическим движением принял из рук Неда письмо. Прочитав его от начала до конца, он некоторое время постоял словно во сне, затем спустился, пошатываясь, в кубрик и обшарил все койки, не преминув заглянуть даже под стол, после чего вернулся на палубу и, склонив голову набок, остановился возле люка. Матросы затаили дыхание.

– Что все это значит? – проговорил он наконец, не поднимая глаз, и безвольно опустился на крышку люка.

– Плохая еда, сэр, – сказал Симпсон, ободренный видом капитана. – Так нам и придется рассказывать, когда мы сойдем на берег.

– Об этом вы должны молчать! – сказал капитан, моментально вспылив.

– Таков наш долг, сэр, – возразил Нед с выражением.

– Послушайте меня, – сказал капитан и поглядел умоляюще на остатки своего экипажа. – Довольно с нас самоубийств. Старая солонина уже кончилась, и вы можете приняться за свежую, а когда мы придем в порт, я возьму на борт свежего масла и овощей. Только не надо никому говорить о том, что пища была плохая, или об этих письмах. В порту я просто скажу, что эти двое исчезли, пропали куда-то, и вас я прошу говорить то же самое.

– Это невозможно, сэр, – строго сказал Симпсон. Капитан поднялся и подошел к борту.

– А как насчет суммы в пять фунтов? – спросил он тихонько.

– Это несколько меняет дело, – осторожно сказал Нед. Капитан взглянул на Симпсона. Лицо Симпсона выражало готовность принять самое добродетельное решение. Капитан снова взглянул себе под ноги.

– Или по пяти фунтов каждому? – все так же тихо сказал он. – Больше я дать никак не могу.

– Пусть будет двадцать фунтов на всех – и по рукам. Как вы считаете, ребята? – осведомился Симпсон у приятелей.

Нед сказал, что это дело, и даже кок забыл о своих нервах и объявил, что раз уж капитан захотел их облагодетельствовать, они, само собой, будут на его стороне.

– А чьи это будут деньги? – спросил помощник, когда капитан спустился к завтраку и изложил ему, как было дело. – От меня, к примеру, они ничего не получат.

Светлый люк был открыт; капитан взглянул на него, затем нагнулся к помощнику и что-то прошептал ему на ухо.

– Что?! – проговорил помощник.

Он сделал попытку подавить хохот горячим кофе и беконом; в результате ему пришлось выскочить из-за стола и терпеливо вынести увесистые тумаки, которые капитан нанес ему по спине.

Имея в перспективе целое богатство, матросы взялись за дополнительную работу дружно и весело; кок работал за юнгу, а Нед и Симпсон поделили между собой долю Билла. Когда же наступила ночь, они снова подняли крышку люка и стали не без любопытства ждать, что скажут их жертвы.

– Где мой обед? – прорычал алчно Билл, выбравшись на палубу.

– Обед? – удивленно сказал Нед. – Нет для тебя никакого обеда.

– Что? – произнес Билл с яростью.

– Понимаешь, капитан выдает теперь еду только на троих, – сказал кок.

– Почему же вы не оставили немного для нас?

– Нам самим ее не хватает, Билл, – сказал Нед. – Нам теперь приходится работать больше, и нам не хватает даже самим. У вас же есть сухари и вода, чего вам еще?

Билл выругался.

– Хватит с меня, – сказал он злобно. – Я выхожу, и пусть старик делает со мной что хочет. Мне наплевать.

– Не стоит, Билл, не надо, – сказал Нед успокаивающе. – Ведь все идет прекрасно. Ты был прав насчет старика, а мы были неправы. Он ужасно напугался, и он дает нам двадцать фунтов, чтобы мы ничего не разболтали, когда будем на берегу.

– Десять фунтов из них мои, – сказал Билл, несколько просветлев. – И оно того стоит. Поди-ка попробуй просидеть целый день там, внизу. У меня из-за этого уже черти в глазах мерещатся.

– Да-да, конечно, – согласился Нед, незаметно пнув кока, который уже раскрыл было рот, чтобы высказаться по поводу такого способа дележки.

– Старик проглотил все и не поморщился, – произнес кок. – Он совсем обалдел. Забрал все твои вещи и одежду и Тома тоже и собирается передать их твоим друзьям. В жизни не слыхал такой забавной шутки!

– Дурак ты, – коротко сказал Билл. Он раскурил трубку, отошел и присел на корточки на носу, отчаянно борясь с дурным расположением духа.

В течение следующих четырех дней все шло как по маслу. Погода стояла прекрасная, и потому ночную вахту несли матросы, и каждую ночь им приходилось переживать пренеприятные минуты, когда они поднимали крышку люка и из трюма, подобно чертику из коробочки, выскакивал Билл. Выслушивать его бесчисленные жалобы и обвинения в бессердечии было поистине тяжким испытанием, а убедить его вернуться на рассвете в свое логово можно было только столь же бесконечными воззваниями к его здравому смыслу и напоминаниями о его доле в деньгах.

Так без всяких происшествий они обогнули Лэндс-Энд. День выдался сырой и душный, но к ночи подул свежий ветер, и шхуна стала набирать хороший ход. С облегчением покинув спертую атмосферу трюма, узники сидели на юте и страдали от аппетита, который еще сильнее давал себя чувствовать на ночной прохладе.

Нед стоял на штурвале, остальные двое спустились в кубрик и улеглись спать, и тихие жалобы голодных слушать было некому.

– Глупая получилась игра, Томми, – сказал Билл, качая головой.

– Игра? – Томми презрительно фыркнул. – Ты мне лучше скажи, как мы выберемся отсюда, когда придем в Нортси.

– Предоставь это мне, – сказал Билл. – А старый Нед, кажется, здорово простыл, – добавил он.

– Он прямо задыхается от кашля, – сказал Томми, наклоняясь вперед. Гляди, он машет нам рукой!

Они торопливо вскочили, но удрать им не удалось: капитан и помощник, поднявшись на палубу, уже направлялись в их сторону.

– Вы только посмотрите, – произнес капитан, поворачиваясь к помощнику и указывая рукой на преступников. – Вы и теперь не будете верить снам?

– Невероятно! – отозвался помощник, протирая глаза. Билл стоял в мрачном молчании, ожидая дальнейших событий, а несчастный Томми прятался за его спиной.

– Мне приходилось слышать о чем-то подобном, – продолжал капитан с выражением, – но я никогда не думал, что мне доведется увидеть это своими глазами. Теперь уже вы не скажете, Боб, что не верите в привидения.

– Невероятно! – повторил помощник, покачав головой. – Совсем как живые.

– На борту привидения, Нед! – воскликнул капитан глухим голосом. – Вон они, души Билла и юнги, стоят против брашпиля!

Старый матрос от смущения промолчал; меньший из призраков засопел и вытер нос рукавом, а тот, что был крупнее, принялся тихонько насвистывать.

– Бедные души, – проговорил капитан, обсудив с помощником это невероятное происшествие. – Вы видите брашпиль сквозь юнгу, Боб?

– Я вижу их обоих насквозь, – насмешливо сказал помощник.

Они достояли на палубе еще немного, а затем пришли к заключению, что их присутствие здесь ничем не поможет и даже, кажется, смущает ночных гостей, и вернулись в свои каюты.

– Что это он затеял? – спросил Симпсон, осторожно выбираясь на палубу.

– Не знаю, будь он неладен! – свирепо сказал Билл.

– Может, он и впрямь решил, что вы привидения? – неуверенно предположил кок.

– Держи карман! – сказал Билл с презрением. – Он что-то такое затеял. Ладно, я иду к себе на койку. Ты тоже ступай, Томми. Завтра все выяснится, можешь быть уверен,

Утром кое-что действительно выяснилось, ибо после завтрака кок испуганно прибежал на ют и сообщил, что мяса и овощей выдано только на троих. Все погрузились в оцепенение.

– Пойду поговорю с ним, – произнес Билл, проглотив слюну.

Капитан и помощник над чем-то от души хохотали, но, когда матрос к ним приблизился, капитан замолчал, отступив на шаг, и принялся холодно его разглядывать.

– Доброе утро, сэр, – сказал Билл, шаркая ногой. – Нам хотелось бы знать, мне и Томми, будут ли теперь выдаваться на нас обеденные пайки, как раньше?

– Обеденные пайки? – сказал капитан с изумлением. – А зачем вам нужны обеды?

– Чтобы есть, – сказал Билл, глядя на него с упреком.

– Чтобы есть? – сказал капитан. – Да какой же смысл кормить привидения обедами? Вам же некуда их поместить.

Огромным усилием воли Билл заставил себя улыбнуться призрачной улыбкой и похлопал себя по животу.

– Это все один сплошной воздух, – сказал капитан и отвернулся.

– Тогда позвольте хоть получить наши вещи и одежду, – сказал Билл, скрипнув зубами. – Нед сказал, что вы их забрали.

– Ничего вы не получите, – сказал капитан. – Я доставлю их домой и передам вашим ближайшим родственникам. По закону ведь так следует, Боб?

– Так, – отозвался помощник.

– Они получат ваши вещи, – а также ваше жалованье по ту ночь, когда вы совершили самоубийство, – сказал капитан.

– Не совершали мы никакого самоубийства, – сказал Билл. – Мы же на борту живые и здоровые.

– Ничего подобного, – возразил капитан. – В доказательство у меня в кармане ваши письма: ну, а если вы действительно живы и здоровы, мне придется по прибытии в порт немедленно отдать вас под стражу за дезертирство.

Он переглянулся с помощником, и Билл, постояв сначала на одной ноге, потом на другой, побрел прочь. Остаток утра он провел в кубрике, где показывал младшему привидению дурной пример безудержным сквернословием и угрожал своим собратьям самыми ужасными карами.

До обеда капитана никто не беспокоил, но едва он поел и раскурил трубку, как на палубе послышался топот, и через секунду в каюту вломился старый Нед, красный и рассерженный.

– Билл отнял у нас обед, сэр! – выпалил он, не переводя дыхания.

– Кто? – холодно спросил капитан.

– Билл, сэр. Билл Смит, – ответил Нед.

– Кто? – спросил капитан еще более холодно.

– Призрак Билла Смита! – рявкнул Нед. – Он отнял у нас обед, и теперь он сидит в кубрике с призраком Томми Брауна, и они жрут наш обед, не разжевывая, с ужасной скоростью!

– Гм, право, не знаю, чем я тут могу помочь, – лениво проговорил капитан. – Как же вы это ему разрешили?

– Вы же знаете Билла, сэр, – сказал Нед. – Я уже стар, кок ни на что не годится, а Симпсону теперь нужен кусок сырого мяса, чтобы приложить к глазам, иначе он неделю не будет видеть.

– Чепуха! – весело сказал капитан. – Вот еще новости – трое взрослых мужчин испугались одного привидения! Нет, я вмешиваться не стану. Но ты знаешь, что нужно сделать?

– Нет, сэр! – живо сказал Нед.

– Ступай наверх и почитай ему молитвенник, и он сразу исчезнет, как клуб дыма, – сказал капитан.

Секунду Нед безмолвно взирал на него, затем вышел на палубу, перегнулся через борт и принялся ругаться. Кок и Симпсон, тоже выйдя наверх, почтительно слушали и лишь время от времени оказывали ему поддержку, когда стариковская память подводила его.

Весь остаток плавания два преступника претерпевали разнообразные неудобства, связанные с утратой гражданства. Капитан нарочито не замечал их, а в двух или трех случаях вел себя прямо-таки вызывающе, пытаясь пройти сквозь Билла, когда тот появлялся на палубе. Много предположений было высказано в кубрике относительно судьбы привидений, когда они прибудут в порт, и, только когда на горизонте показался Нортси, капитан раскрыл свои карты. Он появился на палубе с их вещами, аккуратно упакованными в два узелка, и бросил эти узелки на крышку люка. Команда выжидательно смотрела на него.

– Нед! – резко сказал капитан.

– Сэр? – откликнулся старик.

– Как только мы ошвартуемся, – сказал капитан, – ступайте на берег и пригласите сюда управляющего и полисмена. Я пока не решил, кто из них нам понадобится.

– Слушаюсь, сэр, – пробормотал старик.

Капитан отвернулся и, переняв у помощника штурвал, повел судно в гавань. Он был так погружен в свое дело, что, по-видимому, не замечал, как Билл и Томми украдкой пробирались поближе к своим узелкам и как нетерпеливо они ждали, пока шхуна приближалась к причалу. Затем капитан повернулся к помощнику и разразился громовым хохотом, когда преступники, подхватив узелки, перевалились через борт, спрыгнули на берег и пустились наутек. Помощник тоже расхохотался, и слабое, но совсем невеселое эхо донеслось с другого конца шхуны.

РОМАНТИЧЕСКОЕ ПЛАВАНИЕ

Облокотившись на борт шхуны, помощник капитана лениво разглядывал солдат в красных куртках, слонявшихся по Тауэрской набережной. Осторожные моряки вывешивали отличительные огни, а бесшабашные лихтеры пробирались вверх по реке, отталкиваясь от судов, стоявших на дороге. Зарываясь в пенистые "усы", с пыхтением прошмыгнул мимо буксир, и слабый испуганный вскрик донесся с приближающегося ялика, который подбросило на волне.

– Эй, на "Джессике"! – проревел голос на ялике, когда он подошел к шхуне.

Помощник, очнувшись от задумчивости, механически подхватил чалку; в одном из пассажиров ялика он узнал дочь своего капитана, и, прежде чем он успел оправиться от изумления, она была уже на палубе со своим багажом, а капитан расплачивался с перевозчиком.

– Это моя дочь Хетти, вы уже, кажется, знакомы, – сказал капитан. – В это плавание она пойдет с нами. Ступайте вниз, Джек, и постелите ей на свободной койке в чулане.

– Есть! – послушно отозвался помощник и повернулся, чтобы идти.

– Спасибо, я сама постелю! – сказала шокированная Хетти, поспешно заступая ему дорогу.

– Как хочешь, – сказал капитан и направился к трапу. – Зажгите-ка свет, Джек.

Помощник чиркнул спичку о подошву и зажег лампу.

– Кое-что отсюда придется убрать, – заметил капитан, открывая дверь. Куда нам деть этот лук, Джек?

– Для лука место найдется, – уверенно сказал помощник, стаскивая с койки мешок и водружая его на стол.

– Я не желаю здесь спать, – решительно объявила гостья, заглядывая в каморку. – Фу, вон какой-то жук! Фу!

– Так он же дохлый, – успокоил ее помощник. – Живых жуков у нас на борту я сроду не видел.

– Я хочу домой, – сказала девушка. – Ты не смеешь принуждать меня, раз я не хочу!

– Надо было вести себя как следует, – наставительно сказал ее отец. Как насчет простыней, Джек, и насчет подушек?

Помощник уселся на стол и задумался, ухватив себя за подбородок. Затем его взгляд упал на хорошенькое негодующее лицо пассажирки, и он моментально потерял нить размышлений.

– Придется ей обойтись моими вещами, – сказал капитан.

– А почему, – спросил помощник, снова взглянув на девушку, – почему бы не устроить ее прямо в вашей каюте?

– Моя каюта нужна мне самому, – холодно ответствовал капитан.

Помощник покраснел за него; девушка оставила их решать эту проблему, как им заблагорассудится, и они с грехом пополам устроили ей постель. Когда они поднялись на палубу, девушка, объект любопытства и почтительного восхищения всей команды, которая к этому времени возвратилась на борт, стояла у камбуза. Она оставалась на палубе до тех пор, пока шхуна не вышла на более широкие водные просторы, где задул свежий ветер, а затем, коротко пожелав отцу спокойной ночи, скрылась внизу.

– Как видно, она надумала идти с нами совсем неожиданно, – сказал помощник, когда она удалилась.

– Ничего она не надумала, – сказал капитан. – Это мы с женой надумали за нее. Весь замысел наш.

Для укрепления здоровья? – предположил помощник.

– Здесь вот какое дело, – произнес капитан. – Видите ли, Джек, есть у меня один друг, крупный торговец провиантом; так вот, он задумал жениться на нашей девчонке. Мы с женой тоже хотим, чтобы он на ней женился, а она, конечно, хочет выйти за другого. Ну, мы с женой пораскинули умом и решили, что дома ей сейчас быть ни к чему. Видеть Таусона она все равно не желает и, чуть мать отвернется, удирает гулять с этим сопляком клерком...

– Красивый парень, наверное? – несколько встревоженно осведомился помощник.

– Ни капельки, – уверенно сказал капитан. – У него такой вид, словно он сроду не ел досыта. Вот мой друг Таусон совсем другое дело – фигура у него почти как у меня самого.

– Она выйдет за клерка, – объявил помощник.

– Спорим, что нет, – сказал капитан. – Я ведь человек страшный, Джек, и если чего-нибудь задумаю, то добьюсь непременно. Разве смог бы я ужиться в мире и согласии со своей женой, если бы не управлялся с нею по-своему?

Было уже темно, и помощник позволил себе ухмыльнуться:

все управление капитана в семейном кругу состояло в рабском повиновении.

– У меня с собой его большой фортиграфический патрет, – продолжал коварный отец. – Таусон мне дал его с целью. Я поставлю его на полку в каюте. Хетти будет все время видеть его, а не этого клерка и помаленьку начнет думать по-нашему. Иначе я ее отсюда не выпущу.

– Хитро вы это придумали, капитан, – произнес помощник в притворном восхищении.

Капитан приставил палец к носу и заговорщицки подмигнул грот-мачте.

– Я кого угодно перехитрю, Джек, – тихо отозвался он. – Кого угодно. Но вы тоже должны помочь мне. Надо, чтобы вы как можно больше разговаривали с нею...

– Есть, сэр, – сказал помощник, подмигивая грот-мачте в свою очередь.

– Все время расхваливали бы патрет на полке, – продолжал капитан.

– Непременно, – сказал помощник.

– Рассказывали бы ей, как все ваши знакомые девушки повыходили замуж за молодых людей в годах и с каждым днем влюблялись в них все больше и больше, – продолжал капитан.

– Достаточно, – сказал помощник. – Я понял, чего вы хотите. Насколько это будет зависеть от меня, за клерка она не выйдет.

Капитан крепко пожал ему руку.

– Если вы когда-нибудь сами будете отцом, – проговорил он с чувством, – пусть возле вас окажется человек, который встанет за вас горой, как вы встали за меня!

Увидев на следующее утро портрет Таусона на полке, помощник с облегчением вздохнул. Он пригладил усики и сразу почувствовал, что с каждым новым взглядом на эту образину будет казаться себе все красивее.

После завтрака капитан, простоявший у штурвала всю ночь, отправился к себе в каюту. Помощник вышел на палубу, принял вахту и стал с большим интересом следить за действиями пассажирки, которая заглянула на камбуз и учинила коку разнос за его способ мытья посуды. Потом она подошла и присела на светлый люк каюты.

– Вы любите море? – вежливо осведомился помощник.

– А что мне остается делать? – проговорила она, уныло покачав головой.

– Ваш отец кое-что рассказал мне об этом, – осторожно сказал помощник.

– Коку и юнге он заодно не рассказал? – спросила мисс Олсен, вспыхнув. – Что он вам говорил?

– Ну, говорил о человеке по имени Таусон, – сказал помощник, оглядывая паруса, – и о... еще об одном человеке.

– Я морочила голову одному, чтобы отделаться от другого, – сказала девушка. – Вовсе он мне не нужен. Я не понимаю девушек, которым нравятся мужчины. Громадные неуклюжие уроды! – Значит, вы его не любите? – спросил помощник.

– Разумеется, нет! – Девушка вскинула голову.

– – И все же вас отправили в море, чтобы разлучить с ним, – сказал помощник раздумчиво. – Ну что ж, вам, остается только...

В этот критический момент смелость покинула его.

– Продолжайте, – сказала девушка.

– Я ведь вот что подумал, – сказал помощник, кашлянув. – Они отправили вас в море, чтобы разлучить с этим парнем... ну, а если вы влюбитесь в кого-нибудь здесь, на корабле, вас немедленно отправят домой.

– Правильно! – живо воскликнула девушка. – Я притворюсь, что влюбилась в этого красивого матроса, которого зовут Гарри! Вот будет здорово!

– Я бы не стал этого делать, – сказал помощник сурово.

– Почему? – удивилась девушка.

– Это нарушение дисциплины, – очень строго произнес помощник. – Никуда не годится. Его место на носу, в кубрике.

– А, понятно, – сказала мисс Олсен презрительно.

– Да нет, вы меня не так поняли, – сказал помощник, заливаясь краской. – Нужно только делать вид. Я хотел только помочь вам...

– Ну да, разумеется, – сказала спокойно девушка. – Ладно, а как мы должны будем вести себя?

Помощник сделался совсем багровым.

– Не очень-то я разбираюсь в таких вещах, – проговорил он наконец. Нужно будет бросать друг на друга взгляды и все такое прочее...

– Что ж, я не возражаю, – сказала девушка.

– Мы будем действовать постепенно, – сказал помощник. – Я думаю, помаленьку мы привыкнем, и дальше нам будет легче...

– Все что угодно, лишь бы вернуться домой, – сказала девушка, поднялась и медленно пошла прочь.

Помощник взялся за роль влюбленного, не теряя ни минуты, и больше уже не спускал глаз с предмета своих чувств, так что едва не налетел на какой-то шлюп. Как он и предполагал, дальше ему стало легче, и в течение дня у него появились и расцвели пышным цветом новые симптомы влюбленности, как-то: потеря аппетита и пристрастие к ярким расцветкам в одежде. Он пять раз умывался между завтраком и чаем и едва не довел капитана до точки кипения, пытаясь удалить с пальцев смолу сливочным маслом из судовых запасов.

К десяти часам вечера помощник впал в глубочайшую меланхолию. Девушка до сих пор не удосужилась бросить на него ни единого взгляда, и, стоя у штурвала, он искренне сочувствовал несчастному Таусону. Его горестные размышления были прерваны появлением на палубе легкой фигурки; секунду поколебавшись, девушка подошла и заняла прежнее место на светлом люке.

– Тихо и спокойно на палубе, – сказал он, несколько обеспокоенный ее молчанием. – И звезды нынче какие яркие и красивые.

– Не смейте разговаривать со мной! – резко произнесла мисс Олсен. Почему это несчастное суденышко все время подпрыгивает? Вы это нарочно с ним проделываете!

– Я? – изумился помощник.

– Да, вы! Вот этим колесом...

– Уверяю вас... – начал помощник.

– Я так и знала, что вы станете оправдываться, – сказала девушка.

– А вы бы попробовали сами встать за штурвал, – сказал помощник. – Вы бы тогда увидели...

К его несказанному удивлению, она подошла к нему и, мягко опершись о штурвал, взялась за рукоятки. Помощник принялся объяснять ей тайны компаса. Воодушевившись, он отважился положить ладони на те же рукоятки, а затем, совершенно уже осмелев, стал поддерживать ее за талию всякий раз, когда шхуна давала крен.

– Благодарю вас, – холодно произнесла вдруг мисс Олсен, отстраняясь. Спокойной ночи.

С легким смешком она удалилась в каюту, и перед помощником возникла громадная темная фигура, мужественно выскребающая из глаз остатки сна костяшками пальцев.

– Ясная ночь, – прогудел матрос, берясь за штурвал тяжелыми лапами.

– Ужасная, – невпопад отозвался помощник и, подавив вздох, спустился вниз и улегся.

Некоторое время он лежал с раскрытыми глазами, затем, удовлетворенный ходом дел за день, повернулся на бок и заснул. Проснувшись утром, он с радостью обнаружил, что за ночь волнение улеглось и что на шхуне не слышно никакого движения. Пассажирка была уже за столом с завтраком.

– Капитан на палубе, я полагаю? – начал помощник, намереваясь возобновить беседу с того места, на котором она была прервана прошлой ночью. – Надеюсь, теперь вы чувствуете себя лучше.

– Да, спасибо, – сказала она.

– Со временем из вас вышел бы хороший моряк, – сказал помощник.

– Ну уж нет, – сказала мисс Олсен, которая решила, что сейчас самое время загасить искорки нежности, отчетливо сияющие в глазах помощника. – Я не стала бы моряком, даже если бы была мужчиной.

– Почему? – спросил помощник.

– Не знаю, – задумчиво произнесла девушка. – Но почти все моряки такой ничтожный малорослый народец...

– Ничтожный? – ошеломленно повторил помощник.

– Я бы уж скорее стала солдатом, – продолжала она. – Мне нравятся солдаты – они такие мужественные. Хотелось бы мне, чтобы здесь сейчас был хоть один солдат.

– Это зачем же? – спросил помощник, надувшись, словно обиженный школьник.

– Если бы сейчас здесь был такой человек, – задумчиво сказала мисс Олсен, – я бы подговорила его намазать горчицей нос старику Таусону.

Что сделать? – спросил пораженный помощник.

– Намазать горчицей нос Таусону, – повторила мисс Олсен, переводя взгляд с судка с горчицей на портрет.

Только секунду колебался влюбленный по уши помощник, а затем потянулся к судку, выхватил из горчичницы ложку и мстительно ткнул ее в классические черты торговца провиантом. Поведение подстрекательницы не принесло ему облегчения: вместо того чтобы вознаградить его за проявленную храбрость, она только захихикала с самым глупым видом, прижав к губам платок.

– Отец! – вдруг сказала она: наверху застучали каблуки. – Ну, сейчас вам достанется!

Она вскочила из-за стола, посторонилась, чтобы пропустить отца, и выбежала на палубу. Капитан грузно опустился на рундук, взял чайник и налил себе чашку чая, после чего отлил чаю в блюдце. Подняв блюдце к губам, он вдруг тупо уставился на портрет и снова поставил блюдце на стол.

– Кто... что... кто, черт подери, это сделал? – осведомился он внезапно охрипшим голосом.

– Я, – сказал помощник.

– Вы? – проревел капитан, – Вы? Зачем?

– Не знаю... – смущенно сказал помощник. – Что-то на меня вроде бы накатило, и я вдруг почувствовал, что мне надо это сделать.

– Но для чего? Зачем это? – спросил капитан. Помощник только покачал головой.

Что это за глупая выходка? – заорал капитан.

– Не знаю я, – упрямо сказал помощник. – Ну сделал и сделал, и нечего об этом больше разговаривать. Онемев от бешенства, капитан глядел на него.

– Вот вам мой совет, Джек, – проговорил он наконец. – Я давно уже замечаю, что с вами что-то неладно. Так вот, когда мы придем в порт, пойдите и покажите вашу голову доктору.

Помощник промычал что-то нечленораздельное и отправился утешаться на палубу, но там выяснилось, что мисс Олсен вовсе и не собирается благодарить его, и он отошел от нее, тихонько посвистывая. И тут появился капитан, вытирая ладонью рот.

– Вот что, Джек, – сказал он грозно. – Я там поставил, на полку другой патрет! Он у меня последний, и потому зарубите себе на носу: если он хотя бы запахнет горчицей, я устрою вам такой разнос, что вы сами себя за шумом слышать не будете. Он с достоинством удалился, и тогда его дочь, которая слышала каждое слово, бочком приблизилась к помощнику и очень мило ему улыбнулась.

– Он поставил там другой портрет, – тихонько сказала она.

– Горчица в судке, – холодно отозвался помощник. Мисс Олсен поглядела вслед отцу, а затем, к удивлению помощника, без единого слова отправилась вниз. Помощник сгорал от любопытства, но он был слишком горд, чтобы вступить в переговоры, и потому удовлетворился тем, что подошел к трапу.

– Послушайте! – послышался снизу тихий шепот. Помощник равнодушно озирал морские просторы.

– Джек! – позвала девушка еще более тихим шепотом. Его бросило в жар, и он немедленно спустился в каюту. И он увидел, что мисс Олсен со сверкающими глазами, с горчичницей в одной руке и с ложкой – в другой, исполняет воинственный танец перед новым портретом.

– Не надо! – встревоженно произнес помощник.

– Почему? – спросила она, приближаясь к портрету вплотную.. – Он подумает, что это сделал я, – сказал помощник.

– Для этого я вас и позвала, – сказала она. – Уж не думаете ли вы, что мне захотелось вас видеть?

– Положите ложку! – сказал помощник, которому нисколько не улыбалось еще одно интервью с капитаном.

– А вот не положу! – сказала мисс Олсен. Помощник подскочил к ней, но она увернулась и обежала вокруг стола. Он перегнулся через стол, схватил ее за руку и притянул к себе; ее раскрасневшееся смеющееся лицо оказалось совсем близко, он забыл обо всем и поцеловал ее.

– О! – негодующе сказала Хетта.

– Теперь вы отдадите мне ложку? – произнес помощник, обмирая от собственной храбрости.

– Берите, – сказала она.

Помощник снова потянулся к ней, и тут она злорадно шлепнула его ложкой – раз, другой и еще раз. Затем она бросила ложку и горчичницу на стол, а помощник, испуганный шагами за дверью, повернул к вошедшему капитану пылающую физиономию, украшенную тремя мазками горчицы. Ошарашенный капитан не сразу обрел дар речи.

– Великий боже! – произнес он. – Теперь он мажет горчицей уже собственную личность! Сроду я не слыхивал о таких штуках. Не подходи к нему близко, Хетти. Джек!

– Что? – отозвался помощник, вытирая саднящую физиономию носовым платком.

– Вас раньше никогда так не разбирало?

– Конечно, нет, – сказал уязвленный помощник.

– Он еще отвечает мне "конечно, нет"! – взревел капитан. – Да на вас впору смирительную рубаху надеть! Нет, я пойду и поговорю с Биллом, как быть. У него родной дядя в сумасшедшем доме. И ты тоже ступай отсюда, красавица!

Он отправился искать Билла и не заметил, что дочь его не последовала за ним, а только дошла до дверей и там остановилась, с состраданием разглядывая свою жертву.

– Вы уж простите меня, – сказала она. – Очень жжет?

– Немного, – сказал помощник. – Вы не беспокойтесь обо мне.

– Это вам за то, что вы плохо себя вели, – рассудительно сказала мисс Олсен.

– Так ведь это того стоило, – произнес помощник, просияв.

– Боюсь, как бы не распухло. – Она подошла к нему и, склонив голову, с видом знатока обозрела поврежденные места. – Три отметины, – сказала она.

– А пострадал я только за один, – напомнил помощник.

– За какой такой один? – спросила Хетти.

– А вот за такой, – сказал помощник.

И он снова поцеловал ее – прямо на виду у капитана, который в этот момент осторожно заглянул в светлый люк, чтобы удостовериться, что предполагаемый сумасшедший все еще находится в каюте.

– Ты можешь идти, Билл, – сказал капитан эксперту охрипшим голосом. Ты слышишь? Убирайся отсюда и смотри, никому об этом ни слова!