Текст книги "Судьба-гадалка"

Автор книги: Трэйси Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Неслышно ступая, он направился к ней.

– Так что же все-таки происходит между тобой и Родериком?

Оливия, услышав вопрос, отшатнулась. В иной обстановке Кларка, вероятно, позабавила ее реакция, но испуг Оливии был чересчур явным. Кларк решил, что, какова бы ни была их тайна, тайна эта очень серьезная. И еще он был почти уверен, что добровольно Оливия ему эту тайну не откроет.

– О чем это ты? – спросила она, с неудовольствием отметив, что голос от волнения сел.

– Именно об этом и говорится во второй части анонимного письма. Что вас связывает вовсе не любовь. – Кларк сделал паузу, мысленно дав Оливии минуту на размышления и ответ, но она молчала и лишь нервно теребила край футболки. – Если ты не хочешь поведать мне свои тайны, – продолжил он, – тогда хоть объясни, почему Родерик заставил тебя тащиться ночью за мной и Эриком?

О, на этот вопрос Оливия могла ответить!

– Эрик стал очень ранимым после смерти Глории. Нас с Родериком волнует, что он привяжется к тебе, станет питать бесплодные надежды, а ты, как всегда, уедешь, и Эрик не справится с этим...

– То есть твоя задача сделать так, чтобы он не слишком привязывался ко мне, – сказал Кларк.

Оливия утвердительно кивнула. Она заметила разочарование и обиду на лице Кларка, и сердце ее дрогнуло. Но уже в следующую минуту Кларк справился с собой и обида исчезла с его лица.

– Что ж, так тому и быть. Меня это не трогает, – заявил он.

Кларк солгал. Но факт оставался фактом: Оливия сама кое-что скрывает от него и, пожалуй, не имеет права оспаривать его утверждения, даже заведомо ложные.

Достав из кармана пару монеток, Оливия протянула ему одну.

– Помнишь нашу игру?

– Кто дальше бросит монетку, желание того будет исполнено.

– Да. Обещаешь?

– Разумеется.

Размахнувшись, они почти одновременно швырнули свои монетки, но в неярком свете луны было трудно определить, кто оказался победителем.

– Ты, кажется, делаешь успехи, – сказал Кларк.

– Нет. Я просто стала сильнее.

– Пожалуй. В жизни такое происходит.

– В жизни... Да, конечно, а еще я ежедневно тренирую мышцы при замесе теста, помогая Фредерике в ее чайной, – пояснила Оливия. – Раз уж речь зашла о Фредерике, знаешь ли ты, какое первое доброе дело тебе предстоит сделать завтра?

– Какое же?

– Помочь мне в чайной, чтобы у Фредерики был выходной.

Кларк недовольно скривился. Торчать в чайной не входило в его планы – он хотел попытаться освободиться от настойчивой опеки своего брата и Оливии, чтобы без помех выяснить правду о них.

– Родерик наверняка не стал бы работать в чайной в свой медовый месяц, – проворчал он.

– А вот и стал бы. Ты же обещал заменить его, Кларк, – напомнила Оливия. – Не стоит теперь отпираться.

Кларк подумал, что чайная – столь же подходящее место для встречи с таинственным корреспондентом, как и любое другое, но мысль о нудной работе на протяжении всего утра вовсе не отвечала его представлениям об отпуске. Он почувствовал сильнейшее желание забыть о счастье Родерика и Оливии, упаковать чемодан и отправиться в путь, пока скучная жизнь провинциального городка не отравила ему жизнь окончательно.

Возможно, Кларк и поддался бы этому своему желанию, если бы не осознал вдруг, что Родерик, по всей видимости, и добивается его отъезда. И Оливия тоже в этом участвует. И Родерик, и Оливия хотят заставить его уехать, а единственная причина этого – их тайна, которая каким-то образом связана с ним, Кларком.

Кларк пристально взглянул на Оливию, которая внимательно наблюдала за ним – она словно догадывалась, что он готов послать все к черту и уехать.

– Конечно. Давай подарим Фредерике выходной. Почему бы нет?

Кларку доставило удовольствие промелькнувшее на лице Оливии разочарование. А она была разочарована, и еще как! Они с Родериком, разрабатывая свой коварный план, не рассчитывали, что Кларк окажется таким покладистым.

– Если завтра мы проснемся часов в семь, то нам хватит времени добраться до дома, принять душ и позавтракать. Давай-ка ложиться, Оливия.

Кларк первым пошел к палатке, Оливии ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Ты уверена, что не хочешь спать в палатке? – не оборачиваясь, спросил Кларк. – Будет довольно уютно.

Оливия почувствовала, как краска прилила к щекам.

– Уверена. Я прекрасно высплюсь в машине.

– Ладно, как хочешь, но мое предложение остается в силе. Если тебе станет страшно, приходи к нам.

– Мне не станет страшно.

– Почему?

– Потому что я тебя больше не знаю, Кларк. Мы чужие, и я не стану спать с тобой в палатке.

Кларку пришлось признать, что это правда. Раньше Оливия ничего не скрывала от него. Но правда заключалась и в том, что он отчаянно хотел Оливию, точно так же, как много лет назад. Даже больше, ибо со временем его желание не только не исчезло, а, наоборот, окрепло.

6

Когда Кларк скрылся в палатке, Оливия ощутила уже знакомое ей чувство одиночества. Ощутила очень остро – возможно оттого, что с неба на нее взирала равнодушная луна, холодно мерцали далекие звезды. Космос. Пустота. Как и у нее в душе.

Именно так Оливия чувствовала себя, когда умерла ее мать и она осталась одна. И никого не было рядом, кто мог бы ее утешить.

Именно так Оливия чувствовала себя, когда Кларк уехал и она осознала, что никогда не выйдет за него замуж. И никого не было рядом, кто мог бы ее утешить.

Именно так Оливия чувствовала себя, когда родила ребенка от Кларка. От ребенка ей пришлось отказаться. И никого не было рядом, кто мог бы разделить с ней тяжесть этого решения.

Узнав о своей беременности, Оливия поначалу хотела сообщить о ней Кларку, но, взвесив хорошенько все «за» и «против», передумала. Кларк поступит, как должно – женится на ней и, возможно, станет работать у отца на ферме. Но Оливия не хотела, чтобы Кларк женился на ней по принуждению, не хотела, чтобы из чувства долга он жертвовал сокровенной мечтой. Для него это стало бы катастрофой. Оливия почти не сомневалась, что вскоре Кларк возненавидел бы и свою жизнь, и ее, Оливию, и ребенка.

И Кларк ничего не узнал. Более того, Оливия задалась целью сделать так, чтобы он ничего не узнал и в дальнейшем. Взяв с Фредерики клятву сохранить в тайне ее беременность, Оливия сообщила всем знакомым, что хочет сменить обстановку после разрыва с Кларком, и уехала из Черч-Уэстри. Перед отъездом она заручилась согласием своей лучшей подруги Глории, жены Родерика, усыновить ее ребенка. Они мечтали о ребенке, но Глория была бесплодна. Заручившись поддержкой Фредерики, подруги сумели уговорить скептически настроенного Родерика. Договорились, что Оливия, после того как ребенок будет усыновлен, вернется в Черч-Уэстри и в качестве друга семьи сможет быть рядом со своим сыном или дочерью. Кроме них четверых, ни одна живая душа, даже родители Родерика и Кларка, не узнает, что это не ребенок Родерика и Глории.

Этот план был с блеском претворен в жизнь, все прошло без сучка, без задоринки. Единственным щекотливым моментом оказалась необходимость получения согласия отца ребенка на усыновление, но и здесь заговорщикам удалось избежать неприятностей – они просто наняли опытного адвоката.

Когда подруги вернулись в Черч-Уэстри, ни у кого не возникло сомнений, что Эрик – сын Родерика и Глории. Фредерика, не теряя даром времени, рассказывала всем, что Глория якобы лежит в клинике на сохранении, и была так убедительна, что в ее баснях не усомнились даже самые недоверчивые.

Словом, все устроилось самым лучшим образом. Однако Оливия, рассчитав буквально все, не учла одного – материнского инстинкта. Ей было невыносимо тяжело знать, что Эрик ее сын, и при этом оставаться для него всего лишь тетей Оливией, хорошей подругой его родителей.

Но теперь Глория умерла. Оливия и Родерик объявили о своей свадьбе, ничто больше не помешает Оливии быть вместе с сыном. Она якобы усыновит его, и он будет называть ее мамой. Возможно, когда-нибудь, когда он повзрослеет, она расскажет ему правду. А может, не расскажет.

Оливия ощутила болезненный укол, чувствуя свою вину перед Кларком. Он имеет право знать правду, но открыть ему тайну рождения Эрика выше ее сил. Да и нужна ли она ему, эта правда? Оливия успела убедиться, что сердце Кларка по-прежнему принадлежит любому другому месту, но не родному дому, и вряд ли у него больше оснований остаться здесь ради сына, чем ради женщины, которую он, по его собственным утверждениям, любил.

Лучше ему вообще ничего не знать. Пусть ищет свое счастье в чужих краях. Оливия приняла решение и испытала даже облегчение, хотя и знала, что в ее сердце навсегда останется незаживающая рана.

Под чьей-то ногой хрустнула ветка. Оливия замерла. Звук не повторился. Показалось? Сердце гулко колотилось где-то у горла, Оливия пыталась справиться с охватившим ее страхом. Ей пришло в голову, что, возможно, за ней и Кларком все это время наблюдали.

Взяв из машины фонарик, Оливия, крадучись, направилась к зарослям кустарника. Вскоре она услышала голоса и с облегчением перевела дух.

– Дорогая, я же предлагала оставить эту проклятую кошку в машине! Теперь мы никогда не узнаем, собиралась ли она спать в палатке.

– Я не собиралась, Фредерика! – крикнула Оливия.

– Я не могла оставить кошку! – запротестовала миссис Эшли, подруга Фредерики. – Вдруг в лесу волки? Надо было взять с собой пистолет.

– Фредерика! – громко окликнула Оливия, раздвигая кусты.

Миссис Эшли держала на руках огромного пушистого кота, а Фредерика... бинокль.

– Ты шпионила за мной, Фредерика!

Миссис Эшли оказалась настолько деликатной, что изобразила смущение, но Фредерика гордо вскинула голову.

– А как еще я могла бы выяснить, спала ли ты в одной палатке с Кларком?

– Я приехала сюда вовсе не за этим, Фредерика.

Оливия вдруг почувствовала себя очень, очень усталой. Измотанной. Единственное, что еще кое-как поддерживало ее, так это то, что Фредерика не могла видеть, как они с Кларком целовались, иначе она непременно бы вспылила и обнаружила себя.

– Я просто присматриваю за Эриком.

– Откуда мне это знать? Ты так долго смотрела на палатку, что мне подумалось, будто ты собираешься залезть туда. И вообще, все происходящее между тобой и Кларком кажется мне довольно странным.

– Фредерика, я уже взрослая и могу постоять за себя.

– Ты просто взрослый ребенок, – не сдавалась Фредерика.

Только одно может остановить этот спор, подумала Оливия, – смена темы разговора.

– Раз уж ты здесь, Фредерика, мне надо тебе кое-что сказать.

Кот в руках миссис Эшли издал протяжный стон, напомнив Оливии, что они с Фредерикой здесь не одни и ей следует тщательно подбирать слова.

Фредерика выжидающе смотрела на нее.

– Завтра мы с Кларком будем работать в чайной, так что можешь взять выходной.

– Мне не нужен выходной, – возразила Фредерика. – Мне нравится моя чайная.

– Поверь мне, тебе нужен выходной, – настаивала Оливия.

Фредерика о чем-то задумалась, медленно покачала головой и наконец проронила:

– Я понимаю.

– Что понимаешь? – спросила миссис Эшли.

– Я объясню тебе потом, дорогая, – пообещала Фредерика и повернулась к Оливии. – Что ж, будь по-твоему, но помяни мои слова: тебе это еще отольется, милочка.

– Не волнуйся, я держу ситуацию под контролем, – сказала Оливия, хотя сердцем чувствовала, что Фредерика права.

Проклятье! Даже если бы Кларк хотел научиться печь пирожки – а он вовсе не хотел этого, – он все равно не смог бы сосредоточиться на том, что Оливия ему демонстрировала. Ее руки ловко раскатывали тесто, отрезали от него куски, клали на них начинку, молниеносно слепляли затейливой формы пирожки. Кларк стоял рядом с разделочным столом и честно пытался следить за движениями Оливии, но все время отвлекался – он представлял себе, как те же самые пальцы точно так же двигались по его телу, когда они занимались любовью...

– Готов попробовать сделать пирожок? – спросила Оливия, поднимая на него глаза.

Кларк отрицательно покачал головой.

Оливия презрительно скривила губы и снова принялась за работу. Наконец, выложив готовые пирожки ровными рядами на противень, она выпрямилась и посмотрела на Кларка. Он по-прежнему молчал, не пытался заговорить с ней, а Оливии необходимо было знать о чем он думает.

– По-моему, это тебе кажется довольно скучным, да?

– Довольно скучным – не те слова, – отозвался он с пренебрежительной ухмылкой.

Оливия погрузила пальцы в муку и, встряхнув ими, запорошила рубашку Кларка, поверх которой он отказался надеть фартук.

– Возможно, если ты проникнешься духом пекарни, тебе это не будет казаться таким ужасным.

– Ладно, я попытаюсь, – без энтузиазма сказал Кларк.

Он погрузил обе руки в муку, а Оливия на всякий случай отошла от стола на шаг. Но Кларк не стал пачкать ее мукой – он взял из плошки остатки теста, разделил его на три разновеликие порции и быстро скатал три шарика. Положил их один на другой, увенчал третьим, на который прилепил разноцветные кусочки цукатов, – получилась смешная рожица. Полюбовавшись делом рук своих, Кларк с видом победителя улыбнулся Оливии.

– Снеговик.

– Точно.

Кларк попытался перенести свое изделие на противень, но верхний шарик съехал набок, придав фигурке забавный вид.

– Снеговик с особым взглядом на окружающий мир, – объявил он.

Они рассмеялись. Оливия забыла, каким милым может быть Кларк, когда шутит. Забыла, что непосредственность и любовь к жизни, которые забрали его у нее, больше всего и влекли ее к Кларку. Она забыла, как здорово целоваться с ним.

И лучше бы ей это не вспоминать. Оливия глубоко вздохнула.

– Мне надо заканчивать с пирожками. Кларк, пойди протри столы, пожалуйста.

Кларк решил, что за те полтора часа, пока они работали, надоел Оливии. Вообще-то, по правде говоря, работала она, а он лишь наблюдал. Наверное, даже его пассивное присутствие начало раздражать Оливию. Впрочем, Кларку поручение, данное Оливией, было на руку – возможно, автор анонимного письма пришел в чайную и готов вступить в ним в контакт.

Взяв несколько тряпок, Кларк вышел в небольшой, на десять столиков, зал. В этот час в чайной была всего одна посетительница, она улыбнулась ему и продолжила пить свой утренний шоколад из изящной белой чашки. Кларк знал, что вся посуда и интерьер чайной выполнены по эскизам Фредерики, чем Фредерика очень гордилась. Ребенком Кларк часто приходил сюда по воскресеньям за лимонным кексом и ягодными пирожными. С тех пор много воды утекло, он изменился, изменилась и Оливия, только над чайной время было не властно. Все та же плетеная мебель, те же голубенькие занавесочки на окнах, те же вазочки с цветами на столиках.

Он помнил, как раздражали его эти цветочки-занавесочки, этот подчеркнуто женский уют, но сейчас они вызвали у него умиление. По правде говоря, Кларку было даже приятно вспомнить прошлое.

Насвистывая, он принялся протирать столы, приближаясь к посетительнице в надежде, что та могла прийти сюда для разговора с ним, но она не обратила на него внимания. Когда она ушла, он подошел к ее столику, чтобы убрать посуду, и нашел под блюдцем шестипенсовик.

– Разве она с тобой не расплатилась?! – крикнул он Оливии.

Она выглянула из кухни.

– Это чаевые. – И сразу вернулась к своим пирожкам.

– Довольно щедрые, – проворчал Кларк, входя в кухню.

– В нашем городке все любят Фредерику, – пояснила Оливия. – И всем известно, что они получат здесь многое за свои деньги.

– Так вот почему в ваших пирожках больше начинки, чем теста!

– Фредерику не волнует прибыль. У нее самое доброе сердце в мире. Я никогда не покину ее.

– Не покинешь, как я покинул свою семью? – с вызовом уточнил Кларк. – В тяге к перемене мест нет ничего плохого, Оливия.

– Согласна, но и в желании остаться с людьми, которых любишь, тоже ничего плохого нет. Но ты непонятно почему вдруг стал смотреть на свою семью, как на нечто такое, с чем обязательно надо расстаться, а не любить. А это неправильно.

Кларк, пожалуй, был согласен с ней. Но не имел понятия, как преодолеть отчуждение, возникшее между ним, его родителями и братом, хотя навести мосты было бы совсем неплохо. Они слишком долго прожили врозь и при встрече вели себя друг с другом как вежливые незнакомцы.

Звонок колокольчика над входной дверью отвлек Кларка от его грустных размышлений.

– О Боже... – простонала Оливия, возводя глаза к потолку. – Сейчас начнется заседание кофейного клуба Фредерики.

И действительно, колокольчик все звонил и звонил. Кларк выглянул в зал – в чайную один за другим входили люди, всех их он видел вчера в ресторане Марты. Вскоре все столики были заняты.

– Ты думаешь, они вернулись, чтобы шпионить за нами? – шепотом спросил он у Оливии.

Она фыркнула.

– Они всегда приходят днем выпить кофе. Просто сегодня пришли немного раньше.

– Я займусь ими.

Радуясь возможности расстроить планы Оливии по предотвращению его беседы с посторонними, Кларк поспешил к выходу в зал.

– Кларк...

Он бросил на нее взгляд через плечо.

– Уверен, что справишься с приемом заказов? – Уголки губ Оливии растянулись в улыбке.

– В летние каникулы я подрабатывал в бистро, так что у меня богатая практика, – гордо сообщил Кларк.

Оливия только усмехнулась.

– Эй, парень, ты собираешься торчать здесь столбом или принесешь нам кофе?! – крикнул кто-то.

Кларк схватил с плиты кофейники, составил их на поднос и быстро обошел столики, ставя на каждый по кофейнику. Покончив с этим, он вооружился блокнотом и карандашом и вновь вернулся к столикам, чтобы записать заказы.

– А что насчет сахара и сливок? – спросил пожилой джентльмен в аккуратном твидовом пиджаке.

– Сахар и сливки. Конечно, сэр.

Кларк метнулся к стойке, составил на поднос молочники и сахарницы, разнес их по столикам, после чего снова приготовил блокнот и карандаш. Присутствующие таращились на него и словно чего-то ждали.

– Ложки? – произнес наконец кто-то.

Проклятье! Эта работа отнюдь не такая легкая, как описывала Оливия! Кларк бросился к буфету, вытащил из ящика ложки и молниеносно разложил их на столики.

– Прошу прощения, леди и джентльмены. Сервировка стола никогда не была моим коньком.

Кларк снова достал блокнот и обвел взглядом присутствующих, большинство которых знал с детства.

– Вы же знаете, что это не основная моя работа.

– Прекрасно! – воскликнул Нейл Смит.

Кларк отметил, что Нейл, кажется, в этой компании заводила.

– Я просто помогаю Оливии, а Фредерику мы уговорили сегодня отдохнуть.

– А где она сегодня? – спросил мужчина, сидящий рядом с Нейлом.

Кларк внимательно посмотрел на него. Хоть убей, но он не помнил этого человека! Наверное, он приехал в Черч-Уэстри уже после отъезда Кларка. Кларку оставалось только удивляться, неужели находятся люди, готовые провести остаток своих дней в такой дыре, как Черч-Уэстри. А этот незнакомец в тщательно отглаженных брюках и дорогом свитере явно жил в большом городе – у Кларка был наметанный глаз.

– Думаю, она отправилась в Лондон, сэр, – любезно сообщил Кларк. – Завтра вернется.

– Итак, ты помогаешь нашей Фредерике тем, что способствуешь закрытию ее заведения? – спросил Нейл, вызвав новый взрыв смеха у всех, кроме незнакомца, спросившего о Фредерике.

– Я приму у вас заказы, – вмешалась в разговор появившаяся в зале Оливия. – Пожалуйста, Кларк, пройди в кухню и присмотри за выпечкой.

– Но тебе понадобится помощь...

– Я знаю, – сказала Оливия и подчеркнуто горестно вздохнула. – В крайнем случае я подожду Фредерику.

Оливия едва сдерживала смех, и Кларк невольно залюбовался ею, заметив, как блестят ее глаза.

– Следует понимать, что я уволен? Пожалуйста, уволь меня! – вторя шутливому тону Оливии, попросил он.

– Нет... – Глаза у Оливии округлились, когда она увидела, что Кларк направился к двери. – Кларк, куда ты?!

– Хочу пойти с Эриком на рыбалку.

О Господи, только не это! Бросив на ближайший столик блокнот и карандаш, Оливия бросилась вслед за Кларком. На улице она схватила его за руку.

– Вернись, пожалуйста, Кларк. Обещаю, что разрешу тебе грубить посетителям.

– Тебе было смешно, да? – с обидой спросил он.

– Ты оказал нам услугу. Теперь завсегдатаи чайной Фредерики поняли, что значит хорошее обслуживание. Раньше им просто не с чем было сравнивать, понимаешь? Они воспринимали это как само собой разумеющееся. Спорю, что даже Нейл Смит станет давать чаевые.

Кларк перестал дуться и рассмеялся. Оливия поспешила закрепить достигнутый успех.

– Не уходи. Я хочу пойти на рыбалку с тобой и Эриком, но не могу закрыть заведение до часу дня.

– Оливия, ты напрасно волнуешься. Оставлять Эрика со мной наедине вполне безопасно, уверяю тебя, – сказал Кларк. – Я не стану давать ему обещаний остаться. Я даже постараюсь не слишком привязываться к нему.

Оливия проглотила появившийся в горле комок и выпустила руку Кларка. Все идет не так, как они с Родериком задумали.

– О, Кларк, мне очень жаль, – прошептала она, не отдавая себе отчета в том, что говорит, пока не заметила изумленного взгляда Кларка, устремленного на нее.

– Жаль чего?

Несколько секунд Оливия колебалась. Правды ему она сказать не могла, поэтому судорожно искала предлог, за что ей его можно пожалеть. Поразмыслив, она пришла к выводу, что если дело касается Кларка, то пожалеть его можно за многое.

– Мне жаль, что у тебя все так нелепо сложилось с твоими родными. Думаю, ты сможешь наладить отношения с ними.

– Отнюдь не факт. Слишком много воды утекло. Возьми, например, нас с тобой...

– Мне и этого жаль, – призналась Оливия, отступая на шаг и чувствуя, как у нее сжимается сердце.

Она не в силах поправить того, что случилось между ней и Кларком, да и это уже не имеет смысла. Они по-прежнему слишком разные люди, и существует тайна, ее тайна, которую надо сохранить от Кларка во что бы то ни стало. Но еще Оливия знала, что должна помочь Кларку наладить отношения с родственниками прежде, чем он уедет. Но как это сделать? Придется поговорить с Родериком. Возможно, он что-то придумает.

– Очень жаль, – повторила она тихо.

– Да, и мне тоже. Говорят, что, однажды покинув отчий дом, вернуться в него нельзя. Думаю, так оно и есть.

Кларк с безразличным видом пожал плечами, но Оливия заметила в его глазах печаль.

Ему было небезразлично. Отнюдь небезразлично.

7

Рыбалка не доставила Кларку ни малейшего удовольствия. Оливии, впрочем, кажется, тоже. Один Эрик был в восторге. Кларк был рассеян, его занимал не возможный улов, а то, что у Оливии на уме. В какой-то момент Кларк заметил, как пристально она смотрит на него и Эрика, когда он помогал мальчику насадить наживку на крючок. Когда Кларк заговорил с Эриком, Оливия подошла и села между ними, она словно старалась отделить одного от другого. Кларк хотел сказать ей, что она напрасно старается, он уже сказал Эрику, что уезжает в субботу вечером.

По правде говоря, Оливия начинала докучать Кларку своим стремлением разлучить его с племянником, а терпения ему было не занимать. Чтобы не сказать того, о чем он потом стал бы сожалеть, Кларк объявил, что пора возвращаться.

В машине Оливия хранила молчание, Эрик же, наоборот, без умолку болтал, комментируя буквально все, что попадалось ему на глаза. Заметив огромный трейлер, Эрик заявил, что станет водителем грузовых автомобилей, и Оливию словно прорвало. Она заявила, что тогда Эрику часто придется уезжать из дома, а последовавший далее ожесточенный спор между ней и Кларком о выборе мальчиком профессии свелся к обсуждению вопроса, должен ли человек покидать отчий дом ради карьеры или должен провести жизнь на одном месте. Эрику явно импонировало мнение Кларка, и к концу поездки Оливия просто кипела от злости, ибо ей не удалось одержать верх.

У дома Оливии Кларк увидел автомобиль, которого не было, когда они уезжали на рыбалку.

– Думаю, Фредерика вернулась.

– Вот и отлично! – воскликнула Оливия. – Эрик, беги-ка в дом и поздоровайся с Фредерикой, она будет рада тебя видеть.

С присущей мальчишкам энергией Эрик распахнул дверцу машины и стремглав понесся к дому. Оливия вышла из машины, обошла капот и склонилась над дверцей со стороны водителя.

– Ба! Выражение твоего лица, когда ты злишься, осталось таким же, как и много лет назад, – сказал Кларк.

На самом деле такой злой Оливию ему еще не приходилось видеть.

– Выходи, – процедила она сквозь зубы.

– Может быть, устроим скандал где попрохладнее? – ёрничал Кларк.

Оливия, даже не улыбнувшись, угрюмо смотрела на него.

– Ты несколько часов провел на открытом воздухе, и жара тебя не беспокоила.

– Разве это жара! Оливия, у тебя такой вид, словно ты собираешься зажарить меня живьем в печи чайной Фредерики.

– Если тебя беспокоит жара, Кларк, то можешь уехать из города. Тебе не привыкать, и только это ты умеешь делать блестяще.

Кларк вышел из машины и направился к гамаку, натянутому между двух старых деревьев с густыми кронами. Развалившись в гамаке, он внимательно наблюдал за Оливией.

– Весь день ты была готова укусить меня, Оливия. Валяй, не стесняйся.

– Вовсе нет.

– Отнюдь не присущее тебе ледяное спокойствие, долгие взгляды... – перечислил Кларк. – Похоже, я сделал что-то не так сегодня утром. Скажи-ка мне, что именно.

Отвернувшись, Оливия оглядела двор. Да, она весь день следила за Кларком, но делала она это вовсе не потому, что злилась на него.

Наблюдая, как Кларк общается с Эриком, она вдруг подумала о несбыточном. Они трое – семья. Кларк, она и Эрик.

Но это невозможно. Эрик принадлежит Родерику, а Кларк принадлежит своим мечтам. Оливия давно смирилась с этими двумя печальными фактами, и лучшее, что она может сделать, – это выйти замуж за Родерика и частично заполнить пустоту внутри себя.

– Единственная проблема, которую я вижу, – переводя взгляд на Кларка, сказала Оливия, – это то, что ты поощряешь мечты Эрика о профессии, которая заставит его покинуть родной дом. Это неправильно.

– А правильно, что ты стараешься отучить его мечтать?

– Я этого не делаю. Я просто стараюсь направить его фантазии, хочу, чтобы он сделал правильный выбор. Ему лучше остаться здесь, а не гоняться по всему миру за призрачными мечтами, которые, возможно, никогда не сделают его счастливым.

– Как твоего отца? – тихо спросил Кларк.

– Да, как моего отца. – Оливия присела на плетеное кресло рядом с гамаком и, опустив глаза, уставилась себе под ноги. – И как тебя, – добавила она, посчитав, что Кларк не понял ее.

– Ты полагаешь, что я несчастлив?

– А разве ты счастлив?

Оливия спросила это не просто так. Она хотела знать точно. Она желала Кларку счастья. Если он счастлив, ей будет намного легче...

– Нет, – твердо ответил Кларк и покачал головой. – И не стану, пока буду думать, что, выходя замуж за Родерика, ты лишаешь себя возможности обрести настоящую любовь. Разве тебе не хочется большего?

– Когда-то хотелось. Но я отказалась от любви, позволив тебе следовать за твоей мечтой. А как ты сам, Кларк? Ты когда-нибудь думал, что тебе нужна любовь и семья?

– Разумеется.

Его признание насторожило Оливию. Кларку не чужды мысли о любви и семье? Возможно, он наконец-то опомнился. От этой мысли Оливии стало не по себе, она задумалась, не пересмотреть ли ей...

– Но я не уверен, что буду счастлив, если откажусь от всего, чего достиг тяжелым трудом, – добавил Кларк, и надежда Оливии угасла так же внезапно, как появилась.

– А что такое у тебя есть, Кларк, от чего ты не хочешь отказываться? – стараясь не выказать разочарования, спросила Оливия.

– Уверенность. Свобода. Уважение. – Он ловко выбрался из гамака и подошел к Оливии. – Сомневаюсь, что способен сделать женщину счастливой, не пожертвовав чем-то одним из вышеперечисленного.

Стремясь доказать, что никогда и не думала иначе, Оливия выдавила из себя улыбку.

– Значит, я поступила правильно, когда отказалась от глупой надежды, что нам вдвоем может быть хорошо?

Кларк угрюмо кивнул, избегая смотреть Оливии в глаза.

– Итак, все сводится к тому, что погоня за призрачной мечтой о свободе лишает тебя любви и возможности иметь семью. Неужели ты хочешь того же для Эрика? – спросила Оливия.

Кларк не успел ответить, потому что из дома выглянула Фредерика и крикнула:

– Оливия, Кларк, идите в дом! Какого черта вы торчите на такой жаре?!

Они покорно пошли в дом. Фредерика жестом пригласила их в гостиную, где, кроме Эрика, находился и незнакомец, которого они сегодня утром видели в чайной. По тому, как он держался – свободно, раскованно – Оливия предположила, что он хорошо знаком с Фредерикой. И она с ним тоже.

– Это Майк Форман, – сказала Фредерика.

Оливия с интересом взглянула на гостя, легко поднявшегося с дивана и кивком головы поприветствовавшего ее.

– Кажется, мы встречались в чайной, – сказал он с улыбкой.

– Понравилась ли вам наша выпечка, мистер Форман? – светским тоном спросила Оливия. Однако повести беседу дальше в том же духе ей помешал довольно ощутимый тычок в бок. – Что? – поворачиваясь к Кларку, прошипела она.

Фредерика ухмыльнулась. Ухмыльнулась! Оливия не верила своим глазам.

– Майк приехал навестить меня. Он мой друг, – сообщила Фредерика.

– Но раньше у тебя были одни подруги, – пробормотала растерявшаяся Оливия.

– Давай выйдем на улицу. – Кларк взял ее за руку и потянул к двери.

Оливия сопротивлялась.

– Я могу вынести тебя, – пригрозил Кларк.

Фредерика опять ухмыльнулась, и этого Оливия уже вынести не могла. Она быстро вышла из гостиной, распахнула дверь и, не сбавляя шага, направилась в сад, мало заботясь о том, поспевает ли за ней Кларк. Оливия остановилась, когда решила, что отошла от дома на довольно приличное расстояние и уж здесь-то ничьи любопытные уши не услышат того, что она собирается сказать Кларку.

– Запомни, – ткнув пальцем в грудь подошедшего Кларка, сказала она, – никогда больше не угрожай унести меня на руках куда бы то ни было.

– Мне показалось, что тебе необходимо исчезнуть, пока Фредерика не смутилась окончательно. Уверен, что происходящее между ней и мистером Форманом совершенно безобидно.

– Мы этого не знаем, – возразила Оливия. – А судить по внешности о характере человека – дело неблагодарное.

– Думаю, Фредерика достаточно хорошо разбирается в людях, и старому франту не удастся ее надуть, – видимо пропустив ее замечание мимо ушей, сказал Кларк.

Оливия хотела улыбнуться, но не смогла.

– Это не смешно. Я люблю Фредерику. И желаю ей счастья. Я не хочу, чтобы кто-то вошел в ее жизнь, а потом исчез, разбив ей сердце.

Кларку показалось, что Оливия имеет в виду не только мистера Формана, но и его тоже. Ему была неприятна мысль о том, что он уедет в субботу, а Оливия будет дурно думать о нем. Гордость Кларка требовала, чтобы Оливия думала о нем только хорошо, пусть она и не любит его больше.

И он поклялся, что постарается оставить по себе добрую память. Но прежде ему нужно пошептаться с Нейлом Смитом и выяснить, что тому известно о новоявленном друге Фредерики Майке Формане.