Текст книги "Любит, не любит…"

Автор книги: Трэйси Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

11

Значит, эта девушка делила с ним постель? Она улыбалась ему, соблазняла поцелуями, увлекала за собой в мир своих сексуальных фантазий. А, может, она там была даже не одна…

Аманда хотела порвать фотографию, но сдержалась и вместо этого положила ее в папку. Сверху легла записка.

Эдвин в столовой не появился. Но спустя часа полтора Аманда услышала шаги, приближающиеся к ее кабинету. Она взяла в руки конверт, перевернувший всю ее душу, и перешла в другую комнату.

Дверь была приоткрыта, и она легонько толкнула ее.

– Эдвин?

Он стоял посреди кабинета, но, услышав ее голос, резко обернулся.

Аманда вручила ему конверт. Стараясь сохранять тон голоса спокойным и безучастным, она произнесла:

– Извини, я открыла его по ошибке. Не прочитала, что оно адресовано тебе.

Эдвин взял письмо, заглянул внутрь, извлек листок бумаги, улыбнулся и небрежно сунул в карман.

По спине молодой женщины пробежала мелкая дрожь. Она повернулась, собираясь уходить, но Феннесси остановил ее:

– Постой, Аманда. Это письмо от звукорежиссера, о котором я тебе говорил. Она прислала свое резюме.

– У меня сейчас нет времени.

Эдвин подошел чуть ближе.

– У тебя нет времени или ты не выносишь быть со мной в одной комнате?

Аманда обернулась. Прежде чем она успела что-либо спросить, он добавил:

– Что? Сама себе не доверяешь? Опасаешься слететь с пьедестала святой вдовы и обнаружить в себе живого человека? Еще бы! Разве ты можешь желать кого-то, рангом ниже Николаса?!

Он не мог подбирать выражения, чтобы как-то потактичнее выразить боль, копившуюся целый день.

Аманда взглянула на него.

– Я, должно быть, совершила ошибку прошлой ночью, но больше этого не сделаю. Секс – приятное развлечение, если больше нечем заняться. Полагаю, все женщины для тебя одинаковы. А тут подвернулась страдающая от одиночества вдова. Так вот, найди себе другую игрушку. Я не свободна.

Она повернулась к нему спиной и уже собралась выйти из комнаты, но Эдвин схватил ее за руку и втянул обратно.

– Здорово! – воскликнул он, сводя брови на переносице. – И откуда что берется?

Она попыталась оттолкнуть его, но ничего из этого не вышло.

– Успокойся и объясни в чем дело!

– Я тебе ничего не должна объяснять! – Она вырвалась, но Эдвин закрыл собой дверной проем.

– Нет, должна! – Он тоже разозлился, и, как ни странно, ее это обрадовало. Адреналин бил фонтаном, и Аманда почувствовала неожиданный прилив наслаждения.

Он подался вперед.

– Нехорошо разбрасывать обвинения просто так, ни с того ни с сего! Ты разве не слышала, что я сказал?

Аманда вздохнула. Конечно, слышала и верила ему. Пока не открыла злосчастный конверт и… ревность не охватила ее. Слепая, непонятная, разъедающая ревность!

Она ощутила головокружение оттого, что кровь отлила от головы.

– Я… – начала она, – как тебе верить, если ты встречаешься с другими женщинами? Ты и им мог то же самое говорить!

Оставаясь абсолютно непоколебимым, он запустил пальцы в волосы.

– Но ты же была замужем за Николасом, – напомнил он нервно. – Что мне оставалось делать? Ждать у моря погоды? Конечно, у меня были женщины – немного, но были, потому что я делал все, чтобы забыться и найти хоть какую-то замену. Но никто не смог тебя заменить. Они все тебе в подметки не годились.

Аманда задрожала, услышав в его голосе нотки гнева.

– Даже Речел? – спросила она, глупо уставившись на Эдвина и закусывая губу.

– Речел? – Эдвин выглядел озадаченным.

Она взглянула на конверт, который выпал из его кармана, когда он схватил ее за руку.

– Я же сказала, что открыла его, хоть и без умысла. Не знала, что оно адресовано тебе. Случайно прочла ее записку…

– И что? – Он произнес это так, словно сей факт ровным счетом ничего не значил. Эдвин поднял конверт и потряс им. – Ты приняла ее всерьез? – Его тон был невозмутим. – Речел… просто друг. Хороший друг. И тот, с кем она живет, тоже. Она от него без ума. Это все глупости… – Он помахал конвертом. – Просто она такая: экстравагантная, дразнящая. Любит дикие выходки. Но все к этому привыкли. Все любят ее, даже я. Но я не влюблен в нее, никогда не был и никогда не буду! – Он смял письмо и швырнул в корзину для бумаг. Когда его взгляд вернулся к Аманде, он сощурил глаза. – А ты заревновала, – укорил Эдвин мягко.

Отрицать очевидное не было смысла. Она слишком выдала себя.

– Речел красивая.

Он пожал плечами, и этот жест означал, мол, ну и что с того?

– А та девушка, которая оказалась с тобой в номере, когда ты звонил мне, была такой же симпатичной? – спросила Аманда. Она и так тонула, так что же ей бояться еще одного промаха.

– Какая девушка? – спросил Эдвин недоуменно.

– Неужели ты уже забыл? Или сбился со счета?

Он снова принял хмурый вид.

– Тебе что, предоставить подробный отчет?

– Нет, – сказала она резко, жалея о том, что проявила излишнее любопытство. – Неважно, забудь.

Она попыталась пройти мимо него, но он не позволил ей.

– Никого там не было.

– Но я слышала ее.

– Нет. – Эдвин снова покачал головой.

– Неважно, – повторила она. – Это все равно меня не касается.

– Нет, касается! – воскликнул он. – Я тебе не звонил из номера.

– Значит, из ее дома. – Неожиданно для себя она взвизгнула, произнеся это. Чем дальше в лес, тем больше дров… – Какая разница – короче, она была там. Ты с ней разговаривал.

– Да? И что я говорил?

– Я не помню. – Сердце зашлось, к щекам вернулся цвет. Каждое слово, которое она слышала, каленым железом было выжжено в ее мыслях. – Ты назвал ее дорогая.

Эдвин вскинул брови, глаза просветлели.

– Я был в офисе, – произнес он. – И перестроился на манеру общения, принятую в Канаде. Там все милочки, дорогуши, лапочки и так далее.

Он взглянул на нее, потом засмеялся.

– Секретарша принесла мне кофе, – сказал он. – Теперь я помню. Наверное, я просто поблагодарил ее.

А она-то постоянно мучила себя придуманной картинкой, которую нарисовало ее разыгравшееся воображение!

Эдвин работал, а кто-то принес ему кофе. Немедленно ее разум заполнил пустоты недостающей информацией.

Ну конечно!

– Прости. – Аманда чувствовала себя ужасно.

– Не стоит. Мне понравилось, что ты ревнуешь меня. Это что-то значит, дорогая. Тебе не все равно, что происходит со мной.

Аманда закусила губу.

– Это разыгрались инстинкты.

Его глаза потемнели, на лице напряглись мускулы.

– Я учту.

Ее дыхание перехватывало. Аманда почти не могла дышать. Это было сумасшествие, она ощущала его тепло, его притягательность и чувствовала, как ее тело отвечает.

Пытаясь привести мысли в порядок, Аманда сказала:

– Нет, Эдвин, мы не можем ничего себе позволить. Ученики… Они скоро все узнают. – Бедняжка представила себе, как они с Эдвином встречаются украдкой после заката и расстаются до восхода, боясь каждого шороха и каждого звука.

– Мне наплевать, они уже не дети. Если мы будем играть в открытую, они нас поймут.

Может быть, но скорее всего стоит ждать грязных насмешек и подковырок. Или даже еще хуже – подростки очень жестоки.

– Что будем делать? – спросила Аманда. – Сделаем официальное заявление, что спим вместе? Они решат, что я предала Николаса. – И правильно сделают. Вступая в связь под крышей дома, который она делила с мужем, Аманда поступала именно так.

Эдвин хотел поспорить, но не решался. Ее рассуждения были вполне логичны, им трудно что-либо противопоставить.

– Ничего не выйдет, – печально вздохнула она.

– Все получится, если мы поженимся.

Она открыла рот, но звука не последовало. В течение нескольких секунд Аманда стояла, не дыша.

– Что? – выдавила наконец она.

– Такой поворот событий мальчишки примут. Может, возникнет небольшое подозрение, поскольку немного времени прошло с момента смерти Николаса. Но мы объявим о нашем решении. Для большинства из них идея брака заменяет идею секса. Это институт для старых знакомых, интеллигентных людей. Они решат, что мы захотели связать деловые отношения брачными узами. Так… ты выйдешь за меня?

Аманда растерялась.

– Но нельзя жениться только ради того, чтобы… узаконить секс.

Он вскинул брови.

– А разве не в этом все дело?

– Нет! Кроме этого есть еще и уважение, и понимание. И любовь. Любовь и секс – не одно и то же.

Улыбка спала с губ Эдвина. Его взгляд стал напряженным.

– Я люблю тебя, – сказал он спокойно. – И ты меня. Это неплохое начало.

Любит? Любит ее?

– Я… я не знаю, что сказать.

– Скажи «да». – Он подошел ближе к ней и обнял ладонями ее лицо. Его взгляд был нежным и настойчивым одновременно. – Просто согласись!

Он целовал ее пухлые губы сначала нежно, затем все требовательнее, пока не добился ответа. Комната словно закружилась, и Аманде пришлось крепко ухватиться за Эдвина, чтобы не упасть. Его руки обняли ее за талию и почти насильно притянули к себе.

Где-то в глубине души Аманде было не по себе. Это нечестно! Эдвин играет с нею, используя свою сексуальность как беспощадное оружие, а ей остается лишь сдаться на милость победителя. Молодая женщина решительно оттолкнула его от себя, но не слишком сильно, чтобы он не подумал, что ей неприятны его поцелуи.

– Скажи, Аманда! – почти приказывал он. – Ты не пожалеешь, я обещаю. Скажи мне «да»!

Его слова подавляли сопротивление ее воли и работу здравой мысли в измученной сомнениями голове. Аманда словно таяла. Зачем отказываться от своего счастья, зачем отсылать его и оскорблять отказом? Ведь все в ней кричало, молило, призывало сказать то, что он хотел услышать…

Конечно, брак не решит всех проблем, но что ей было терять?

Это решение вполне обоснованно и рационально, сказала она себе. Эдвин больше не держал ее в объятиях, значит, теперь ей легко было себя контролировать.

– Хорошо, – как издалека услышала Аманда свои же слова: – Да!

На секунду Эдвин закрыл глаза. Ей показалось, что он вот-вот взлетит.

– Слава Богу, – вздохнул он облегченно.

В голове у Аманды просветлело, она сама не верила, что совершила такое. Но пути назад не было.

Она думала, что он опять обнимет ее. Но Эдвин протянул руки, взял ее ладони в свои и по очереди поднес их к губам, обжигая поцелуем каждую. Затем прижал их к своей груди и произнес:

– Я не чаял, что это когда-нибудь произойдет.

– Я тоже.

Он опустил взгляд на их сложенные вместе ладони, потом взглянул на ее левую руку, на среднем пальце которой блестело золотое кольцо вдовы. Аманда хотела снять его, но Эдвин остановил ее и снял сам. Затем развернул ладонь ее правой руки, поцеловал и вложил кольцо.

– Убери его, – попросил он.

Через несколько дней у Эдвина уже лежал брачный договор и приглашение на бракосочетание в регистрационный зал.

– Может, ты хочешь венчаться в церкви?

Аманда покачала головой. Николас не был особенно верующим человеком, поэтому в последнее время она посещала церковь нечасто. К тому же венчание выглядело бы в данной ситуации как-то лицемерно.

– Я решил, что нам надо переехать, – сказал Эдвин. – Поэтому отдал кое-какие распоряжения архитектору и сделал наброски.

– Уже?

– Это нас ни к чему не обязывает. Я не хочу жить в твоем прежнем доме, Аманда.

Понятно. Все в нем связано с его основателем. Дрожь неуверенности пробежала по ее спине.

– Нам не избежать памяти о Николасе, – предупредила она.

– Знаю. Но я не собираюсь заниматься с тобой любовью на той же постели.

Плотники уже вовсю работали еще до дня свадьбы. Ей понравился план с большой кухней и спальней, окна которой выходят в уютный дворик. Когда она справилась о расходах, Эдвин успокоил:

– Я плачу за все сам. Считай, что это свадебный подарок.

Свадьба состоялась через две недели. Были только Чед, Софи и их дети. Ученики занимались в классах как обычно.

Когда мальчики гуртом ввалились в столовую, для них уже накрыли праздничный обед. Софи поставила перед молодоженами огромный квадратный белый торт, украшенный серебряными колокольчиками и бантами.

Чед сказал торжественную речь, в конце которой все дружно пожелали молодым счастья. Аманда чуть не плакала от радости.

Эдвин обнял жену, и Чед предложил тост за их здоровье. Бокалы взметнулись ввысь, даже мальчикам разрешили выпить немного игристого вина, которое принесли с собой молодожены.

Он горячо поблагодарил всех за чудесный стол и обед, и, когда ученики вновь разошлись по аудиториям, жених с невестой укатили на побережье, оставив Чеда и Софи хозяйничать в колледже.

Эдвин забронировал номер в гостинице неподалеку от залива. Он сам занес их вещи в номер, и его взгляд приковала огромного размера кровать, занимавшая добрую половину комнаты.

Обвив руки вокруг ее талии, он страстно заглянул ей в глаза, и его губы коснулись ее шеи. Аманда дрожала.

– Пойдем прогуляемся по пляжу. Если, конечно, ты не хочешь остаться здесь и заняться чем-нибудь другим. – Он поднял бровь.

– Да, пойдем, – ответила она коротко.

– Странно, я словно знал, что ты так ответишь. – Эдвин вздохнул. – Чего ты боишься? – спросил он нежно.

– Я не боюсь!

– Ну, если ты так говоришь…

Взяв жену за руку, он вывел ее из гостиницы.

– Идем.

Они шли, и он не выпускал ее теплой ладошки. Пляж был длинным, и здесь прогуливались еще несколько человек. Аманда с Эдвином поднялись по скалистой тропке и взглянули вниз на бледную полоску песка.

Затем он отыскал заросший травой луг у подножия раскидистого огромного дуба, сел позади нее, зажав ее бедрами.

– Расслабься, – попросил он, – я только хочу обнять тебя.

Она откинула голову ему на плечо, и напряжение мгновенно спало. В воде проплывал косяк рыб, в небе кружила чайка. Увидев внизу добычу, птица расправила крылья и спикировала в воду. Мгновение спустя она уже взвилась ввысь, держа в клюве увесистую добычу.

Аманду передернуло.

– Бедная рыба.

– Чайкам тоже надо что-то есть. Кстати, ты не голодна?

– Нет пока. А ты?

Тихий смех сотряс его грудь. Она почувствовала это спиной.

– Не искушай меня!

Аманда подняла лицо, и он поцеловал ее лоб, нежно потерся губами о ее переносицу.

Прежде, чем она успела что-то сказать, он перестал целовать ее.

– Но я могу подождать столько, сколько хочешь.

Когда ее сердце пришло в нормальный ритм и голос стал спокойным, Аманда сказала:

– Давай вернемся.

Ей показалось, что он не слышал, и хотела повторить вопрос, но тут Эдвин хрипло спросил:

– Ты уверена?

– Да, уверена. – Незачем было тянуть. Теперь они уже все равно женаты, хорошо это или плохо. И в любом случае от их первой брачной ночи следовало ожидать только чего-то хорошего.

Они шли, не торопясь, его рука покоилась на ее плече, как будто по привычке. Но большой палец, гладивший ее, говорил об обратном, а лицо, потемневшее в предзакатном солнце, светилось нежностью и нетерпением.

Когда он закрыл дверь, Аманда, почти уже не владеющая собой, тихо сказала:

– Я вся в песке. Мне надо в душ.

Она заторопилась в ванную, открыла воду и сполоснулась. Затем вытерлась и быстро вернулась в спальню.

Эдвин закрыл шторы и расстегнул рубашку. У этого мужчины было тело, за обладание которым можно было умереть. Неудивительно, что она так жаждала его.

– Ты хочешь меня?

Его ответ был стремительным и молчаливым. Он так быстро накрыл ее своим огромным горячим телом, а его дыхание настолько обожгло ее, что в ней мгновенно вспыхнул пожар, и откуда-то из самой глубины ее существа вырвался крик, который не смог заглушить даже его упоительный поцелуй.

Они растворялись друг в друге, Аманда уже почти не осознавала, что находится в его объятиях и что они все еще на Земле, на кровати роскошного номера прибрежной гостиницы. Его голос, такой близкий и такой далекий, что-то шептал ей в ухо, и это было удивительно, красиво, невероятно! Его тело все больше и больше познавало ее… И она откликалась с восторгом.

12

В течение трех дней для них не существовало ничего больше. Они были погружены в себя и друг в друга. Плавали, гуляли по пляжу, занимались любовью в уютном гроте, который разыскали между деревьями, на одеяле, расстеленном на песке. Кровать не знала устали ни днем, ни ночью.

Однако настала пора возвращаться в Кресроуд, привыкать к обычному течению жизни.

Они консультировались с бухгалтерами и юристами, выясняя, как лучше распределить фонды и трасты Николаса, чтобы обеспечить Дому Максфилда более надежный доход.

Попечительский комитет из бывших учеников занимался финансовыми вопросами даже в большей мере, чем Аманда и Эдвин. Они организовали фонд памяти Николаса Максфилда, и туда стали поступать пожертвования.

По негласному соглашению супруги не смешивали семью и работу. В течение дня они старались не касаться друг друга, чтобы не завестись с полоборота. Зато по ночам они давали полную свободу своей страсти. Не так часто они достигали пика удовольствия вместе, но после этого каждый из них заводил особую любовную игру, стараясь перевести партнера через границу реальности.

Как-то перед сном Эдвин сказал ей:

– Знаешь, мы могли бы… пожить где-нибудь еще, поработать управляющими.

– Но… – Такой радикальный план никогда не приходил ей в голову.

– Можно поселиться в Торонто или в другом месте. Где хочешь. Только ты и я.

Не мог же он говорить серьезно!

Напуганная, Аманда воскликнула:

– Но Николас никогда бы не позволил!..

Она замолчала, когда Эдвин внезапно вскочил и взял ее за плечи, заставляя смотреть прямо ему в лицо.

– Николас умер! Ради Бога, Аманда, оставь его в покое!

Рыдающая боль в его голосе заставила ее сердце вздрогнуть.

– Прости, Эдвин, – прошептала она, – но…

– Только подумай об этом! – произнес он настойчиво. Его пальцы впились в ее плечи. Одеяло соскочило, и холодный ночной воздух стал пробирать до костей. – Это ведь возможно, Аманда! Все, что мы совершили за последний год, сделало это возможным. Нам не надо быть постоянно привязанными к Кресроуду, жить в тени Николаса. Пожалуйста, милая! Дай шанс нашему браку.

Внезапный страх обдал ее горячей волной. Эдвин просил ее подумать и принять немыслимое доселе решение.

– Мы можем проводить здесь какое-то время, столько, сколько понадобится. Можем жить в пристройке какую-то часть года. Но нам нужно уехать отсюда. У нас ведь так и не было нормального медового месяца.

Это правда. Аманда ощутила странное звенящее чувство. Возможно, это было предчувствие свободы.

– Ты прав, – услышала она свой голос как бы издалека. – Конечно, нам надо пожить где-нибудь еще.

Эдвин радостно и облегченно вздохнул.

– Спасибо, – сказал он, руки его скользили вдоль ее тела. – Спасибо, любимая!

Одеяло слетело на пол и приняло их обоих. Было что-то непривычное в том, как они занимались любовью на этот раз. А может быть, перемена произошла в ней самой – новое ощущение возможного свободного полета…

Впервые Эдвин не использовал защиту. Он наклонился к ней, поцеловал и вопросительно взглянул в ее глаза. Аманда кивнула, и они счастливо улыбнулись друг другу.

Месяц спустя они шли по пляжу, обнявшись.

Аманда остановилась и подняла красивую перламутровую раковинку и стерла с нее песок. Эдвин поднял плоский камень, прицелился и бросил его в гладь воды. Он проскакал пять раз и утонул.

Он обернулся в ответ на звонкий смех Аманды.

– Практика – великая вещь, – произнесла она. – Хотя ты тренировался только неделю.

– И у меня есть еще неделя, чтобы продолжать практиковаться, – сказал он, заводя руку ей за талию. – Может, у меня получится лучше.

Она бросила на него хитрый взгляд.

– Сомневаюсь.

Ответная улыбка была неожиданностью.

– Испытай меня.

Аманда покачала головой, снова засмеявшись.

– Даже у тебя есть пределы, супермен!

Волна нагнала их голые ступни. Больше никого видно на пляже не было, только темный песок грелся на скупом шотландском солнце.

– Как хорошо, что ты нашел этот пляж, – сказала Аманда. – Иногда мне кажется, что это еще один сон.

– Нет, – сказал он, – не сон. Это было совсем не сложно. Хотя я был бы не прочь сделать реальностью все твои сны и мечты, Аманда.

– И мы заложили неплохой старт, – сказала она мягко. – Мне теперь не нужны никакие мечты. Думаю, что я беременна.

Эдвин внезапно остановился.

– Ты удивлен? – спросила Аманда. – Мне казалось, что это не так уж неожиданно. Мы сами напрашивались.

– Я… не был уверен, – произнес он, – хотела ли ты этого… Или знала, что такое не произойдет.

Аманда была поражена. Неужели он думал, что она сделала стерилизацию? Конечно, ей довелось быть замужем за Николасом в течение шести лет, и у них не появилось ни одного младенца. Но Эдвин никогда и не спрашивал о причинах этого. Иначе она бы объяснила, что Николас считал себя слишком старым и не стремился к продолжению рода. Она же очень любила детей, но не думала, что страстно мечтает стать матерью, тогда еще в ней это чувство спало.

– Я бы не вышла за тебя, – сказала она, – если бы не могла родить ребенка. По крайней мере, я бы тебя предупредила.

– Это не так важно, – ответил он. – Ты рада?

– За всю свою жизнь я никогда еще не была так счастлива!

Эдвин сумел затронуть ту часть ее души и сердца, которой Николас никогда не замечал. Сегодня она чувствовала, что ее жизнь заполнена и не о чем тосковать и горевать.

Он схватил ее руку и сжал ее.

– Я люблю тебя. – Она смотрела в его глаза, желая, чтобы он четко услышал каждое слово, каждый звук. Осознание сбывшегося счастья входило в нее и становилось все ощутимее для нее самой. Аманда чувствовала это каждой косточкой, каждой веной, каждым сосудиком своего тела. – Я говорила когда-то, что ты был не из лучших. Ерунда! Ты ведь не слабак – я в этом убедилась. Но ты и не совершенство – мне это тоже известно. И я не совершенство. И Николас никогда им не был. Моя вина в том, что я возвела его на пьедестал. А он был просто человеком, существом, которое я боготворила. Теперь он часть прошлого. А ты – мое настоящее. Мое будущее – ты и наш ребенок. Я твоя!

– Моя?

– О, Эдвин!

Он просил столь мало и давал так много. Его безграничная любовь – ее свобода. Чувство защищенности обволакивало изнутри, тающей нежностью давала о себе знать новая жизнь в ее утробе. Их дитя.

– Ты плачешь! – Эдвин взял ее лицо в свои ладони, вытирая слезы губами. – Почему?

– Будущие матери становятся чересчур эмоциональными, – ответила она.

Эдвин заглянул в ее глаза и вспомнил, какой однажды застал в них холод. Теперь они блестели и были полны слез радости и смотрели на него с любовью.