Текст книги "По ту сторону тьмы (СИ)"

Автор книги: Тори Халимендис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Берегите себя, тетушка, – сказал Мартин, обнимая ту женщину, что повыше. – И присматривайте за Севериной.

– Не беспокойся, дорогой, – откликнулась Корделия. – Дорога нам предстоит не столь уж и долгая, ее в состоянии выдержать и такая дряхлая развалина, как я.

Ее спутница негромко запротестовала, уверяя, что тетушка Корделия далека от старческой немощи.

– Будь осторожна, Рина, – попросил Мартин. – В обители вы должны быть в безопасности, но все-таки…

– Все будет хорошо, – громко перебила его Корделия. – Не переживай из-за ерунды, мальчик мой.

И она жестом подозвала горничную. Вскоре путницы забрались в экипаж, кучер тронул вожжи, и карета медленно выехала из широко распахнутых ворот.

А спустя час и сам Мартин дель Ровье покинул свой столичный особняк. В отличие от своих родственниц, в путь он тронулся верхом, налегке и в сопровождении одного лишь слуги. Вскоре всадники покинули столицу через северные ворота и поскакали во весь опор по широкому тракту.

До «Разбойничьего логова» мы добрались еще засветло. Фиоре не солгал – хозяин постоялого двора без всяких вопросов выделил нам две комнаты и не выказал ни малейшего удивления, заметив, что слуга держится с хозяином как с равным. И когда я спустилась к ужину пусть и в мужской одежде, но больше подобающей небогатому аристократу, нежели простолюдину, удивления это ни у кого не вызвало. Мне в голову даже закралась мысль, что здешние обитатели вполне могли догадаться, что я – девушка, но и до этого им не было дела.

– Могла бы и не обрезать волосы, – с сожалением произнесла я.

– Не глупи, Рина, – оборвал меня Мартин. – Нам предстоит еще неблизкий путь, а на других постоялых дворах хозяева могут оказаться и повнимательнее к своим постояльцам.

Я вздохнула и притронулась к непривычно коротким локонам. После долгих споров Мартин позволил мне оставить волосы почти до лопаток и собирать их на затылке черной лентой в хвост.

– Несколько старомодно, – заметил он, – но кое-кто из провинциалов еще носит такую прическу. Столичные модники давно уже стригутся короче.

Это было правдой. Мода на почти неприличные мужские прически, когда волосы могут даже не прикрывать шею, охватила королевство стремительно. Из всех встреченных мною столичных жителей локоны ниже плеч имел только слащавый поэт Арамеус. И еще Благодатный, но он не был подвержен влиянию моды, одеваясь и укладывая волосы так, как полагалось ему по сану. Даже у Пабло Фиоре перехваченный лентой хвост был совсем коротким, не чета моему нынешнему. А многие мужчины и от лент давно отказались, поскольку стягивать на затылке им было толком нечего. Правда, столь радикальные стрижки позволяли себе в основном студенты.

Когда мы спустились в зал, Пабло еще не было. Мартин подозвал слугу:

– У вас должен был остановиться наш друг.

– Возможно, господин.

Я усмехнулась: сведения о постояльцах здесь действительно не разглашались.

– Если он вдруг спросит о нас, передайте, что мы уже прибыли и ожидаем встречи.

– Как скажете, господин. Что желаете заказать на ужин? У нас сегодня кролик в сметане и цыплята на вертеле.

– Две порции кролика и пиво, – распорядился Мартин.

– И воды, – добавила я.

Подавальщик отправился на кухню за нашим заказом, а вскоре в дверях зала возникла знакомая фигура. Мартин помахал рукой, привлекая внимание вошедшего, и Пабло подошел к нам.

– Я бы не узнал вас, госпожа Лерой, – тихо произнес он.

– Лучше называйте меня по имени, – предложила я. – Боюсь, что в нынешних обстоятельствах будет не до церемоний.

Пабло кивнул.

– Хорошо, Северина. Полагаете, вам удалось ускользнуть от ищеек?

Я пожала плечами.

– Наблюдатели видели двух женщин, направляющихся в Стримен в сопровождении слуг. Поверили ли они в то, что я одна из них – не знаю. Но за нами сегодня слежки вроде бы не было.

– Стримен? И о чем вы намереваетесь просить Искру Света, если не секрет?

– О том, чтобы ниспослала мне подходящего супруга, разумеется. Какие еще у меня могут быть желания?

Пабло расхохотался.

– Представляю себе лицо Благодатного, когда он услышал эти слова.

Но я не могла разделить веселье своего собеседника, поскольку прекрасно помнила не только выражение лица, но и слова, и действия Франца. От воспоминаний я поежилась, но, к счастью, мои спутники этого не заметили.

– А вы, Пабло? – спросил Мартин. – За вами следили?

– У моего дома вертелась парочка ищеек, – беспечно отозвался Фиоре, – но мне удалось от них оторваться.

– Уверены? – я встревожилась.

– Не зря я столько времени провел в странствиях, кое-чему научился. О, а вот и еда! Любезный, – обратился Пабло уже к подавальщику, – принесите-ка мне то же самое, что и этим господам. Выглядит на редкость аппетитно.

– Кролик в сметане, – сообщил прислужник, составляя на стол миски и кружки.

– Да, и мне тоже этого чудесного кролика.

Помимо основного блюда на столе оказался еще свежий ноздреватый хлеб, покрытый мелкими капельками кусок холодного желтоватого масла, плошка с солеными грибами и огромное блюдо с отварным картофелем. Пабло, еще не получивший свою порцию, мигом подтянул к себе кусок хлеба и принялся намазывать его маслом, а мы с Мартином приступили к кролику, показавшемуся после целого дня пути необыкновенно вкусным. А когда горячее стояло уже и перед Фиоре, дверь распахнулась в очередной раз, пропуская мужчину, показавшегося мне смутно знакомым. Я попыталась припомнить, где я могла бы его видеть прежде, и тут сидевший рядом Мартин удивленно произнес:

– А он-то что здесь позабыл?

Пабло повернулся ко входу и присвистнул:

– Да, вот уж кого никак не ожидал увидеть.

– Да кто это такой? – прошипела я.

– Мой однокурсник, – пояснил Мартин. – Анри дель Соррей.

Это имя мне ничего не говорило.

– Он же поэт Арамеус, – хмыкнув, добавил Пабло.

Арамеус? Я поперхнулась водой, которую как раз отхлебнула из кружки. Вот этот сурового вида блондин в темной поношенной дорожной одежде со стянутыми на затылке волосами – поэт Арамеус, любитель воланов и кружев, шелков и завитых локонов? Впрочем, неудивительно, что я его не узнала – меньше всего стремительно шагавший по залу путник был похож на изнеженное восторженное самолюбивое существо, которым я его запомнила во время нашей единственной встречи.

– Анри пришлось нелегко, – сочувственно заметил Мартин. – Его отец оставил сыну в наследство одни долги, вот бедолаге и оказался вынужден… О нет! Сумрак его побери, он узнал меня!

Действительно, Арамеус – или Анри дель Соррей – целенаправленно шел в нашу сторону. Он не сводил взгляда с Мартина и приветливо улыбался.

– Дружище! – произнес он, остановившись у стола. – Рад встрече! Как ты здесь оказался?

– Проездом, – буркнул мой друг.

Что бы там ни говорили Матильда и Изольда, но глупцом поэт точно не был. Улыбка сошла с его лица, и он обвел нашу небольшую компанию внимательным взглядом.

– Простите, что помешал. Приятного вам вечера, господа.

Он уже повернулся, чтобы отойти, но тут вмешалась я.

– Присоединяйтесь к нам.

Мартин и Пабло устремили на меня изумленные взгляды, а Анри внимательно посмотрел мне в лицо и кивнул.

– Это мой друг, – неуверенно произнес Мартин, – э… Север…

– Северина, – представилась я.

– Я знаю, – спокойно сказал Анри. – Мы были представлены друг другу на пятничном вечере у принцессы Каролины. Я вас прекрасно помню.

– А вот я вас не сразу узнала, – вырвалось у меня.

Анри усмехнулся.

– Должно быть, это потому, что я выглядел несколько иначе.

Я поняла, на что он намекал, и вспыхнула.

– Не смущайтесь, – утешил он меня. – В конце концов, это доказывает только, что из меня получился неплохой лицедей.

– Непревзойденный, – с жаром заверила я. – Вам удалось провести не только меня, но и всех прочих дам.

– Которые, – самодовольно заметил Анри, – видели меня не единожды.

– Воздаю честь твоему мастерству, – ехидно вставил Мартин. – Но все-таки я желал бы знать, как ты здесь очутился.

– Кажется, я задавал тебе этот вопрос, – с самым безмятежным видом напомнил ему поэт. – И получил исчерпывающий ответ. Но я не отличаюсь злопамятностью, потому согласен удовлетворить ваше любопытство.

– Уж будь любезен, – буркнул мой друг.

Я как следует пнула его под столом, сохраняя на лице самое дружелюбное выражение. Мартин скривился, но промолчал.

Анри подозвал подавальщика, заказал себе ужин и вновь повернулся к нам.

– Собственно, здесь и рассказывать толком нечего. Просто мне потребовалось временно покинуть столицу и отсидеться где-нибудь в глуши. Дело в том, что я имел неосторожность повздорить с неким довольно обеспеченным человеком.

Я припомнила рассказ Изольды о том, что поэта застали в постели замужней дамы, и воскликнула:

– Но ведь за вас заступилась ее высочество!

– Боюсь, что в данном случае ее заступничество особой роли не играет, – вздохнул Анри. – Да, передо мной не захлопнулись двери приличных домов. Но не мог ведь я объяснять вчерашним вечером двум напавшим на меня головорезам, что ко мне благоволит сама принцесса? Тем более, что у них была вполне определенная цель: им заплатили, чтобы они изуродовали «одну смазливую физиономию».

На лице поэта не было ни малейших повреждений, из чего я сделала вывод, что свой гонорар наемники не отработали.

– Бедолаги! – фыркнул Мартин, подтверждая мои догадки. – Они не знали, с кем связались.

– Да, они были несколько удивлены, – удовлетворенно хмыкнул Анри. – Но я понял, что в следующий раз так легко не отделаюсь. Рогоносец может нанять более опытных людей или даже целую шайку – денег у него хватит. А у меня нет никаких доказательств, чтобы упрятать его за решетку.

– И ты решил скрыться на время, пока обманутый супруг не успокоится?

– Вот именно. Через месяц-другой до этого недоумка дойдет, что он сам выставляет себя на посмешище и что чем быстрее все позабудут о приключившейся досадной случайности, тем для него же лучше.

– И куда вы направляетесь? – спросила я.

– Да куда глаза глядят, определенной цели у меня нет.

– Быть может, тогда вы захотите присоединиться к нам?

Мартин судорожно втянул сквозь зубы воздух, Пабло потрясенно молчал. Между тем ход моих рассуждений был прост: Анри видел нашу компанию и узнал меня. Пусть он и не походил на пустого болтуна, но доверять бы ему я не стала. Учитывая ту легкость, с которой он перевоплощался, я не могла быть уверена, что вижу его настоящее лицо, а не маску. К тому же изменения в моей внешности он никак не прокомментировал, хотя не заметить не мог. Кто знает, что пришло ему в голову в этот момент? Ясно одно: Анри, он же Арамеус – человек непростой. Следовательно, поэта лучше держать при себе, под присмотром. А вот брать его с собой в замок никто не обещал. Доберемся до Лероя – и распростимся.

– Что-то мне подсказывает, что вы тоже не на увеселительную прогулку собрались, – заметил Анри.

– Нам тоже есть от кого скрываться, – не стала я отрицать очевидное. – Но не думаю, что наши преследователи – если они будут – станут разыскивать компанию из четырех молодых людей. Так что вы можете принести нам пользу.

Раздумывал Анри недолго.

– А вы мне нравитесь, – со смешком заявил он. – И я готов сопровождать вас даже за Черту.

Не стоило ему так шутить – но кому дано предвидеть будущее?

***

Падает снег, такой густой, что ничего толком не видно за белым занавесом. Я силюсь разглядеть лицо того, кто стоит совсем недалеко от меня, но вижу только темную фигуру. Сумерки сгущаются все сильнее, и я разочарованно вздыхаю. Самое простое решение – подойти поближе, но я отчего-то не могу даже пальцем пошевелить. А незнакомец внезапно оказывается у меня за спиной – и когда успел переместиться?

– Ты обрезала волосы. Зачем?

Теплое дыхание щекочет мне шею. Он близко, совсем близко, но еще не прикасается, просто стоит вплотную, почти прижавшись – почти, но между нашими телами все-таки остается крохотный зазор. Мне хочется качнуться назад, совсем чуть-чуть – и тогда я прильну к его груди спиной. Но я по-прежнему неподвижна.

На мгновение я удивляюсь тому, что совсем не ощущаю холода, несмотря на легкую одежду, но вскоре эта мысль перестает занимать меня, поскольку рука незнакомца наконец-то обхватывает мою талию.

– Так зачем? – тихий шепот у моего уха.

Его губы прикасаются к завитку на виске, и я вновь обретаю способность двигаться. Откидываю голову ему на плечо и прикрываю глаза – мне хорошо, уютно и спокойно.

– Чтобы меня не узнали, – выдыхаю я.

– От кого ты скрываешься?

Рука поднимается чуть выше, замирает почти у груди, и мне нестерпимо хочется, чтобы она продолжила свой путь, погладила, сжала. Желание кажется таким естественным, что я даже не смущаюсь.

– От ищеек, – я прижимаюсь к нему теснее. – Скажи мне, кто ты?

– Твой друг?

Я слегка качаю головой.

– Я совсем тебя не знаю, как ты можешь быть моим другом?

– Тогда твой враг?

Я смеюсь – это предположение кажется мне нелепым.

– А кем ты хочешь меня видеть?

– Моим… – я задумываюсь. – Просто моим. Так можно?

– Нельзя брать, ничего не отдавая взамен, – замечает он.

– Но чего ты хочешь? – спрашиваю я, согласная на все, лишь бы волшебство его прикосновений продолжалось.

– Тебя, Северина. Согласна стать моей?

Я бездумно киваю.

И просыпаюсь.

***

– Значит, в Лерой?

Я смотрела на Анри и недоумевала: как он мог показаться мне недалеким напыщенным фатом? Сейчас я видела перед собой человека умного, собранного и решительного.

– Ваши мысли написаны у вас на лице, Северина, – хмыкнул он. – Поэт Арамеус – личность придуманная целиком и полностью. Да, вжиться в роль было нелегко, особенно если учесть, что играть ее приходилось едва ли не круглосуточно. Но меня это даже забавляло.

– Вам это нравилось? – не поверила я.

– Забавляло, Северина, – повторил Анри. – Это далеко не то же самое, что «нравилось». Поверьте, я просчитал многие варианты. Романтические стихи действительно принесли мне доход в кратчайшее время. Но для того, чтобы они стали популярны, их сочинитель должен был соответствовать представлениям прекрасных дам о поэте как о восторженном существе, далеком от грубой реальности. К счастью, в Университете обучаются только юноши, так что мои поклонницы не имели ни малейшего представления о том, каким я был не столь давно.

Мне очень хотелось спросить о том, правдивы ли слухи о богатых любовницах Арамеуса, осыпавших его дорогими подарками, но я понимала, что подобные вопросы даже не бестактны, а попросту неприличны.

– Хватит болтать, – вмешался подошедший Мартин, все еще с подозрением поглядывая на своего университетского приятеля. – Пора отправляться в путь.

Вскоре наша четверка покинула «Разбойничье логово» и направилась на север. Туда, где находились земли рода Лерой, за которыми проходила Черта.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЛЕРОЙ

Погода в Лерое разительно отличалась от столичной: ни затяжных дождей, ни унылой слякоти, ни хмурого с самого утра низкого неба, из-за которого сутки кажутся состоящими лишь из длинного-длинного вечера и ночи. Зима уже обосновалась в моих родных краях всерьез, занеся сверкающими на солнце сугробами поля и скрыв под снегом наготу лесных деревьев.

– Скоро будет развилка, – предупредила я. – Свернем налево.

Пабло и Анри молча кивнули, а Мартин взглянул на меня с изумлением.

– Налево? Но ведь к замку надо брать направо, а слева – лес, где…

– Вот именно, – твердо перебила я его.

Друг понятливо замолчал, но тут Анри натянул поводья и остановился, благо, что ехали мы неспешным шагом – дорога не располагала ни к галопу, ни даже к рыси.

– Что за секреты? – подозрительно осведомился поэт. – Куда вы нас заманиваете?

Я вздохнула. Меньше всего мне хотелось тратить время на объяснения.

– Я хочу навестить старую знакомую. Вас я сопровождать меня не заставляю – вы вольны подождать у развилки. А заманивать кого бы то ни было смысла не вижу. Вы действительно полагаете, что мы не смогли бы разделаться с вами по дороге либо в замке, будь у нас такая цель? А, господин поэт?

– Простите, – покаянно произнес Анри. – За последние годы я разучился верить людям.

– Так вы остаетесь здесь или едете со мной? – не удостоив его ответом, нетерпеливо спросила я.

– Лучше не будем разделяться, – заметил Пабло. – Но вы уверены, Северина, что следует заезжать к этой вашей знакомой? Мне кажется, что сейчас неподходящее время для нанесения дружеских визитов.

– Уверена, – бросила я. – И это далеко не визит вежливости. Словом, я сворачиваю налево, а вы – как пожелаете.

Разумеется, все мои спутники последовали за мной.

Вскоре пришлось спешиться и взять лошадей под уздцы.

– Идти осталось недолго, – пояснила я. – Но мы можем привязать лошадей и здесь: ничего с ними не случится.

Мужчины переглянулись и дружно отказались.

Тропинка, утоптанная в снегу, резко свернула и вывела на на поляну, где стояла крепкая бревенчатая изба.

– Надо же, – ахнул Анри, – настоящее жилище лесной ведьмы. И даже обитаемое. А я думал, что ведьмы давно уже остались только в сказках и легендах.

– Похоже, что в Лерое легенды оживают, – горько сказала я. – Я так же думала о Сумеречных.

Над трубой поднимался в чистое блекло-голубое небо дымок, на одном из окон чуть качнулась занавеска – Вельма была дома. Впрочем, где еще ей быть? Недужные обычно приходили к ней сами, свое жилище Вельма покидала лишь в особых случаях.

Я поднялась на крыльцо. Мужчины остановились в нескольких шагах от дома и поглядывали на него с опаской, смешанной с изрядной долей любопытства. Даже Мартин, никогда прежде не видевший Вельму, но наслышанный о ней, вытянул шею. Кого ожидали увидеть Пабло и Анри – не знаю, должно быть, согбенную старуху с бородавками на носу. Усмехнувшись, я подняла руку, но постучать не успела – дверь сама распахнулась мне навстречу.

Сзади раздалось три дружных восхищенных восклицания. Даже не оборачиваясь, я могла себе представить то одинаковое выражение восторженного изумления, что появилось сейчас на лицах моих спутников. Так на Вельму смотрели все мужчины – исключений я не припоминала. Даже влюбленный до беспамятства в Инесс Арман при первой встрече с Вельмой застыл, будто завороженный, не отрывая взгляда от гибкой белокожей красавицы с черными косами и удивительными темно-синими глазами.

– Твои? – спросила Вельма, чуть поведя подбородком в сторону оробевших мужчин.

– Мои, – согласилась я.

– Хороши, – одобрила колдунья. – Поделишься?

Я хмыкнула.

– Выбирай любого, мне не жалко.

Я знала, что взгляды Вельмы на отношения мужчины и женщины отличаются удивительной свободой. Она не видела ничего дурного в том, чтобы не просто пустить в свою постель приглянувшегося ей парня – что было, надо признать (и история поэта тому подтверждение) делом обычным в наше время и в столице, и в провинции – но и не скрывать своего поступка. И именно за отсутствие лицемерия ее непременно бы осудили, будь она обычной горожанкой или деревенской жительницей. Но Вельма была живущей в лесу колдуньей – и открыто злословить о ней никто не решался. Даже имя ее принято было упоминать шепотом.

Пока я размышляла, Вельма схватила меня за руку, втянула в дом и захлопнула дверь, оставляя моих ошеломленных попутчиков во дворе.

– Вернулась? Надолго? – тревожно спросила она и крепко обняла меня.

– Не знаю, – честно ответила я. – Благодатный пообещал помощь в восстановлении замка, но…

– Но я оказалась права, и служители Света далеко не так добры и бескорыстны, как ты о них думала, – закончила Вельма. – Чего он хочет?

– Если бы я знала. Похоже, он ищет некий артефакт, принадлежавший моим предкам. И желает контролировать северные земли.

– Артефакт, – задумчиво повторила колдунья. – Да, в сокровищнице древнего рода могут прятаться неожиданные вещи. А тебя ведь разыскивали, Северина. Всего через пару дней после твоего отъезда.

– Мартин? – вспомнила я рассказ друга о том, как мы разминулись.

– Если у твоего приятеля имеется привычка кутаться в черный плащ и запугивать деревенских жителей, то это он. Но, думаю, искавший далеко не так безобиден. Вроде бы поиски длились пару недель, а потом прекратились, но я бы на твоем месте была поосторожнее.

– Тебе просто будет обидно, если меня убьют, – поддела ее я. – Не для того ты меня так долго выхаживала.

– Глупая девчонка, – фыркнула Вельма. – Все бы тебе шутить. Ладно, я за тобой присмотрю. А теперь давай позовем твоих дружков, пока они не замерзли. Представь, какой урон для моей репутации – трое околевших от холода мужиков на подворье старой ведьмы.

И она сама рассмеялась над своей незамысловатой шуткой. Старой Вельму, выглядевшую от силы на тридцать лет, никто бы не назвал.

– Вельма, – мне в голову пришел неожиданный вопрос, – а сколько тебе лет? Выглядишь ты едва ли старше меня, но здесь живешь уже давно. Так сколько?

– О некоторых вещах лучше не спрашивать, – ответила колдунья. – И вопрос о возрасте женщины не всегда столь уж безобиден, как может показаться. Ступай, зови своих приятелей. Потом поговорим.

Но я уже поняла, что этот мой вопрос так и останется без ответа.

– Крестьяне по-прежнему не рискуют подходить к замку, – говорила Вельма, ловко выставляя на стол угощение. – Некоторые даже называют его проклятым. Но если в замке снова поселятся хозяева края – об этих разговорах быстро позабудут.

– Не уверена, что захочу там жить, – поежилась я.

Перед глазами вновь встали разбитые витражи, содранные гобелены, покореженная мебель, разбросанные по полу вещи. Для меня Лерой навсегда останется населенным призраками.

– Не зарекайся, – тихо сказала колдунья и потрепала меня по плечу. – Твои раны еще слишком свежи. Не скажу, что однажды они совсем перестанут болеть, нет. Но столь острой боли уже не будет.

– В любом случае нам придется провести в замке некоторое время, – вставил Мартин.

– Пожалуй, я поеду с вами, – будничным тоном сказала Вельма, нарезая острым ножом мягкий белый хлеб с хрустящей золотистой корочкой. – Помощь вам не помешает. Вот только объявлять на всю округу, что Северина вернулась домой, пожалуй, не стоит. Так что предстоит нам ночная прогулка.

– Все равно заметят, – с сомнением произнесла я.

Колдунья пожала плечами.

– Если и заметят, то нескоро. К самому замку, как я уже сказала, подходить не отваживаются. А если кто увидит ночью огни – решит, что призраки расшалились. Да, Северина, и такое уже рассказывают. Только вот кажется мне, что вовсе не привидения бродили по Лерою.

– Гвардейцы точно были, – вспомнила я. – Ищейки тоже. И я побывала перед отъездом.

– А уже после того, как ты уехала, видели сыновья мельника в окнах замка странный свет. Мальчишки расхрабрились, на спор подошли к воротам – к тому, что от них осталось – и дали деру. Рассказывали, будто загорелось в окнах Лероя зеленое пламя. Больше желающих своими глазами взглянуть на опустевший замок не нашлось.

– Это к лучшему, – сказал Пабло, не сводивший с Вельмы восхищенного взгляда. – Нам любопытствующие не нужны.

Анри бросил на него быстрый взгляд, но вопросов задавать не стал: привык к скрытности Фиоре за время пути. Хоть мы и не посвящали поэта в наши планы, но он явно догадывался, что в Лерой мы едем неспроста. И держал свои догадки при себе, иногда лишь задумчиво смотрел в мою сторону. Во взгляде его в такие моменты не было мужского интереса, только любопытство и толика печали. И мне очень хотелось узнать, о чем Анри думает в такие моменты.

Я смотрела, как Вельма ухватом достает из печи горшок с тушеным мясом, и думала о том, что из недавних событий я могу выложить ей, а о чем лучше умолчать. Я верила, что колдунья не желает мне зла и не выдаст меня недоброжелателям, но о незнакомце из снов, например, рассказывать никому не желала. С другой стороны, Вельма гораздо мудрее и опытнее меня – быть может, она догадается, что значат мои сны?

Случай побеседовать наедине нам представился после обеда. Под предлогом сборов мы ускользнули от мужчин в небольшую комнату, где Вельма занималась изготовлением зелий и настоек. Открыв шкаф, колдунья сгребла в дорожную сумку несколько флаконов, с сомнением посмотрела на пучки сухой травы, покачала головой и прихватила широкую банку с притертой крышкой. Банка до середины была наполнена буроватым порошком.

– Скажи, Вельма, – спросила я, тщательно подбирая слова, – бывает ли так, что нам снятся реально существующие места, в которых мы никогда не бывали?

– Бывает, – спокойно ответила колдунья. – Иногда снятся вещие сны или сны, в которых видишь события давно ушедших дней. Что тебе приснилось?

Мое сердце будто оборвалось. Действительно, с чего я решила, будто непременно встречу незнакомца? Быть может, во снах я проживаю чью-то чужую жизнь, вижу то, что давно уже случилось? Хотя нет, ведь в последний раз незнакомец спросил меня, почему я остригла волосы. Значит, к прошлому мои сны никакого отношения не имеют.

– Мне снился замок, темный и неприступный. Лес и сад. И человек, чьего лица я так и не разглядела. А еще мне снился медальон с рубинами.

– И ты полагаешь, то были не пустые сновидения? – Вельма проницательно взглянула на меня. – Почему?

– У меня такое чувство, будто все это происходило в действительности. Но объяснить я не могу.

Колдунья задумалась, а потом спросила:

– А ты видела какие-нибудь символы, которые можно истолковать, как дурные предсказания или предупреждения? Бурлящую мутную воду, низко летящие птичьи стаи, поваленные ураганом деревья?

Я покачала головой.

– Нет, ничего подобного.

Вельма выглядела разочарованной.

– Тогда, боюсь, я ничего не смогу тебе растолковать. Но если тебе приснится что-либо необычное – скажи.

– Постой, – я ухватила ее за руку, – я кое-что вспомнила. В последнем сне потребовал от меня обещание, что я буду принадлежать ему. Это плохо?

– Что плохого в том, чтобы провести время с привлекательным мужчиной? – с усмешкой ответила Вельма. – Или ты пообещала ему не только ночь любви?

Я вспыхнула. Все-таки подобная прямота была мне непривычна.

– Я просто согласилась с тем, что он будет моим, а я – его.

Улыбка исчезла с разом побледневшего лица приятельницы.

– Что? – забеспокоилась я. – Все так плохо?

– Не знаю, – растерянно произнесла Вельма. – Это зависит от того, кто он на самом деле, твой незнакомец. Сама ведь понимаешь – твое обещание можно трактовать по-разному. И тебе сильно повезет, если привидевшийся тебе действительно согласится удовлетвориться одной ночью. Подобными словами разбрасываться нельзя. Если твои сны действительно что-то значат, то, скорее всего, тебя ждут неприятности.

– Утешила, нечего сказать, – пробормотала я. – Сама знаешь, я не любитель давать несбыточные обещания, но во сне как прикажешь себя контролировать? Там от моего желания ничего не зависит.

О том, что от прикосновений незнакомца я всякий раз теряла волю и находилась будто в дурмане, я умолчала.

– Может быть и так, – добавила колдунья, приводя меня в окончательное смятение, – что твой незнакомец как раз бодрствует. Вот в этом и таится опасность.

– Не понимаю, как это возможно? Я ведь не переношусь в тот замок? Просыпаюсь-то я всегда в своей постели. Вельма, ты меня совсем запутала.

– Я сама пока плохо представляю, что происходит, Северина. Могу сказать только одно – мне это совсем не нравится.

А я припомнила еще одну важную деталь – утверждение неизвестного помощника Благодатного Эриха, что в потомках Алексии Лерой течет кровь Сумеречных. Его слова казались мне то забавным вымыслом, то пугающей правдой. Быть может, хоть в этом вопросе Вельма поможет мне разобраться? Хотя… если бы я действительно была наделена силой Сумеречных, колдунья давно учуяла бы это. Стало быть, бояться мне нечего. И я решила отложить разговор на потом, тем более, что наши спутники уже начали окликать нас из-за закрытой двери, проявляя признаки нетерпения.

В темноте Лерой производил пугающее впечатление. Огромное мрачное строение, казалось, подавляло моих спутников – во всяком случае, по мере приближения к сорванным воротам и без того негромкие голоса умолкли окончательно. И во двор мы вступили в тишине, нарушаемой лишь цокотом копыт ведомых под уздцы лошадей.

– Конюшня цела, – заметила я. – Только кони все разбежались – кто-то открыл стойла.

– Я могу заняться обустройством лошадей, – предложил Анри.

Мартин вызвался помочь ему, подозреваю, исключительно из нежелания оставлять поэта без присмотра.

– Северное крыло почти не пострадало, – сообщила я. – Пожалуй, мы расположимся там. Закончите – присоединяйтесь.

На сей раз дверь подалась не сразу. Пабло пришлось приложить немалые усилия, чтобы отворить ее, но вскоре мы все же вступили в темный холл. На нас пахнуло затхлостью и сыростью, так, словно замок опустел много лет назад. Я поежилась. Вельма уловила мое состояние своим непостижимым колдовским чутьем и крепко сжала мою руку.

– Пойдем, Северина, – успокаивающе проговорила она. – Нам нужно отыскать пригодные для жилья комнаты.

И я послушно стала подниматься вслед за ней по лестнице, отрешенно повторяя про себя: «Кошмар уже закончился, теперь все будет хорошо». Но вот поверить в эти слова у меня никак не получалось.

К счастью, в северном крыле, куда мы направились, располагались гостевые спальни и малая библиотека, предназначенная для тех же гостей. Войти сейчас в комнаты, принадлежавшие погибшим близким, у меня не было сил. Достаточно и того, что мне на каждом шагу мерещились родные лица. Лукаво выглядывала из-за криво висящей шторы Инесс, мелькал за поворотом силуэт Армана, строго смотрел из зеркала отец… Я подавила рвущийся из груди всхлип и стиснула зубы.

– Неплохо, – произнесла Вельма, распахивая одну из дверей. – Надо только немного прибрать разгром и можно будет устраиваться на ночь. Северина, хочешь остаться со мной?

Я обрадовано кивнула. Ночевать в одиночестве мне не хотелось.

Пабло скрылся за соседней дверью, а мы с Вельмой, сбросив теплые плащи, принялись собирать с пола разбросанные неизвестной рукой вещи, благо, что их было немного. С кровати содрали покрывало и даже стащили матрас.

– Что-то искали, – заметила колдунья. – Но не слишком тщательно. И верно: кто будет хранить ценную вещь там, где ее могут обнаружить посторонние?

В процессе уборки мы выяснили, что постельные принадлежности отсырели.

– Надо бы их просушить, – озадаченно сказала я. – Только, боюсь, в одиночку мне отопление не запустить, даже если похозяйничавшие в замке отряды и оставили нам запасы кристаллов. И проверить воду: если трубы замерзли, то нам придется туго.

– Не замерзли, – успокоила меня Вельма. – Сильных морозов еще не было. А тепло… Сейчас разведем огонь в камине.

Камины были во всех спальнях, хотя вот уже два поколения ими почти не пользовались: мой дедушка, любитель новшеств, снабдил замок центральным отоплением, работавшим на тепловых кристаллах. Кристаллы незадолго до того обнаружили на территории Лероя, их свойства до конца изучены еще не были, и все знакомые отнеслись к дедовой задумке, как к опасному чудачеству. А еще через пару лет переоборудовали подобным образом и свои жилища. Но камины, само собой, остались, только вот огонь в них разводили совсем уж редко.