Текст книги "По ту сторону тьмы (СИ)"
Автор книги: Тори Халимендис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Ты пришла.
Негромкий голос за спиной заставляет меня вздрогнуть и обернуться. В темноте я могу разглядеть лишь силуэт – мужской, судя по росту и ширине плеч.
– Кто ты? – мой голос дрожит.
Пальцы с силой сжимаются на камне, но холода я не чувствую. Я и боюсь, что незнакомец шагнет ко мне, и хочу этого.
– Кто ты? – повторяю и понимаю, что вот-вот сорвусь на крик.
Я не вижу его лица, но чувствую, что он усмехается. Я забавляю его – одинокая, беззащитная, из последних сил старающаяся сохранять спокойствие. Злость поднимается во мне темной волной, сметает настойчивые возражения здравого смысла, и я спрашиваю в третий раз:
– Да кто ты, Сумрак тебя подери, такой?
Он смеется низким хрипловатым смехом.
– А ты смелая. Смелая, но безрассудная.
Его голос звучит почти нежно. Опасная нежность, предостерегающая, подобная мягкой кошачьей лапе, в которой прячутся острые когти. И хищник передо мной явно крупнее домашней кошки. Я вскидываю голову, гордо задираю подбородок, крепко сжимаю зубы. Я не боюсь тебя, видишь?
– Подойдешь?
Он играет со мной. В его голосе проскальзывают бархатистые нотки, такие завораживающие, такие соблазнительные. Желание шагнуть к незнакомцу, увидеть наконец его лицо становится почти нестерпимым.
– Иди ко мне, – зовет он.
Пальцы медленно, нехотя разжимаются, оставляя нагревшийся от тепла моей руки камень. Я напряженно всматриваюсь в полумрак и делаю первый осторожный шаг… И просыпаюсь.
***
Этот сон не напугал меня так, как первый. Теперь я уже твердо считала странные сновидения связанными с манускриптом и утром испытывала даже небольшую досаду: очень уж мне хотелось рассмотреть лицо незнакомца. А еще меня не покидала уверенность, что приснившиеся мне места существуют в действительности. Вот только где? И отчего они показались мне знакомыми? И я не была уверена, что Пабло Фиоре знает ответы на эти вопросы.
Помимо воли мысли мои то и дело возвращались к незнакомцу из сна, оттого-то я и проглядела опасность, подкравшуюся ко мне наяву. Посетив банк, я решила немного пройтись и выпить горячего шоколада в кондитерской. Будь я более внимательна, то смогла бы через витрину рассмотреть недавно вошедшую в модное заведение пару: Изабеллу и ее сына. Но я в который раз вспоминала диалог с незнакомцем, потому толкнула дверь и вошла, не заглядывая. И тут же оказалась вырвана из грез знакомым голоском:
– Дорогая, дорогая Северина! Я как чувствовала, что мы непременно встретим вас! Фернан собирался уже уходить, но я уговорила его задержаться. Присоединяйтесь к нам, прошу!
Я бросила взгляд на заставленный тарелочками с пирожными столик. Что-то сомнительно, чтобы Фернан собирался покинуть свою родительницу: Изабелла тщательно блюла фигуру, справедливо полагая, что хрупкость и изящество ей к лицу. Значит, угощение предназначалось для молодого человека.
Изабелла ткнула острым локтем сына в бок.
– Фернан! Поприветствуй же нашу дорогую Северину!
Флегматичный рыхлый блондин с крупным носом и близко посаженными небольшими светло-голубыми глазами нехотя процедил:
– Счастлив вас видеть, госпожа дель Лерой.
– Взаимно, – фальшиво улыбнулась я. – Простите, но я заглянула ненадолго – хотела заказать меренги к ужину.
Изабелла не поверила в мою ложь. На розовых губах появилась куда более радостная – и более фальшивая – улыбка, нежели у меня, и дама нежно пропела:
– Ах, дорогая, куда вам спешить? Прошу вас, присаживайтесь, составьте нам компанию. А мы развлечем вас новостями. Слышали, что произошло с тем неприятным молодым человеком?
– Простите, вы о ком?
– Ну как же! О недавнем госте ее высочества.
Заинтригованная, я опустилась на стул, который придвинул мне с кислым выражением лица Фернан.
– Так что же случилось с господином Фиоре?
– Ничего, – удивленно ответила Изабелла. – А почему с ним должно что-то случиться?
Я растерялась.
– Но вы ведь сами только что сказали, что знаете некие новости о нем.
Моя собеседница досадливо поморщилась.
– Ах, нет же! Я говорила о поэте, помните такого? Он еще читал на редкость глупые стишата. Я еще тогда сказала вам, что давненько мне не приходилось слышать этакой ерунды.
Я бросила на Изабеллу изумленный взгляд. Неужели память столь сильно подводит ее? О бездарности поэта упомянула Матильда, а заклятая подруга тут же обвинила ее в вульгарности. Но красивое лицо Изабеллы было столь безмятежно, что я даже усомнилась в том, что правильно запомнила события.
Арамеус был мне неинтересен, так что рассказ о его похождениях и о том, что поэта застал некий богатый старикашка в пикантной ситуации со своей супругой, я слушала невнимательно. Фернан все то время, что его маменька пыталась втянуть меня в разговор, флегматично поглощал пирожные. Очень скоро все тарелочки на нашем столе опустели, причем сладкоежка умудрился незаметно слопать и мой заказ.
– Но самое поразительное, – завершила повествование о злоключениях Арамеуса Изабелла, – что ее высочество только посмеялась над этой историей. Представляете, Северина? Каролина осудила бы кого угодно, но своему любимцу готова все спустить с рук. Хотя надо признать, что он – весьма привлекательный мужчина. Многие молодые женщины без ума от него, что уж говорить об увядающей даме?
У меня не было ни малейшего желания обсуждать отношение принцессы к поэту, и я принялась спешно придумывать предлог, чтобы покинуть кондитерскую – тем более, что десерта меня все равно лишили. На мое счастье, дверь распахнулась, впуская нового посетителя. Мартин сдержанно поприветствовал Изабеллу и ее сына и уже хотел устроиться за нашим столиком, как я вскочила.
– Как хорошо, что ты пришел! – преувеличенно радостно воскликнула я. – Я как раз обнаружила чудесную ткань для обивки тетушкиных кресел. Как раз такую, как она хотела. Вот только не помню, тетушка предпочитает розовые или сиреневые оттенки? Давай ты тоже взглянешь?
К чести Мартина, он не стал удивленно спрашивать, к чему тетушке менять обивку на купленных совсем недавно креслах. Равно как и недоумевать по поводу того, что я именно у него интересовала любимыми цветами тетушки. Напротив, он кивнул и абсолютно серьезно сказал:
– Конечно, данный вопрос требует основательного подхода. Пойдем, я хочу сам оценить ткань.
И мы покинули раздосадованную Изабеллу. Фернан, по-моему, не обратил на наш уход ни малейшего внимания. Перед ним еще красовались остатки пирожного.
***
Я иду по длинному коридору, освещенному лишь призрачным лунным светом. Я знаю, что на стенах висят светильники, которые должны ярко гореть всю ночь, но сегодня чья-то рука так кстати загасила их. Это хорошо – в полутьме у меня больше шансов остаться незамеченной.
Я стараюсь ступать как можно осторожнее, чтобы звук моих шагов не потревожил тишину. Поравнявшись с окном, приподнимаюсь на цыпочки и, ухватившись за узкий подоконник, выглядываю наружу.
Сегодня полнолуние, время зловещих духов и призраков. Я и сама себе кажусь почти бесплотной тенью. Наверное, если я заберусь на подоконник, распахну окно и шагну наружу, раскинув руки, то смогу полететь черной тенью над белым заснеженным садом, над крепостной стеной и дальше, над полями, к темнеющему под снегом лесу вдали. Звездное небо зовет и манит меня, ветер приглашает поиграть с ним в вышине, и я, вздрогнув, отступаю от окна, борюсь с искушением. Нет-нет, у меня иная задача.
Коридор поворачивает, и я отсчитываю двери. Одна, вторая, третья. Я останавливаюсь и осторожно поворачиваю ручку. Сердце колотится так сильно, что его стук, кажется, разносится по всему замку. Больше всего я боюсь, что дверь окажется заперта, но нет – ручка легко поворачивается, тяжелая дверь бесшумно приотворяется и я тенью скольжу в комнату.
На мгновение мне приходится зажмуриться, потому что здесь светлее, чем в коридоре. В камине горит огонь, а на прикроватном столе – неяркий светильник, но даже столь слабый свет ослепляет привыкшие к темноте глаза. Когда зрение возвращается ко мне, я стараюсь оглядеться. По счастью, комната пуста, но хозяин, похоже, покинул ее ненадолго. Постель – огромная, на такой и пять человек свободно поместятся – разобрана, а под лампой на столике посверкивает крупными гранеными рубинами медальон. Словно завороженная, я делаю шаг, другой, протягиваю руку…
– Ты хочешь его украсть? – спрашивает за моей спиной голос незнакомца из сада. – Не боишься?
Я боюсь, сильно боюсь, но не прикасаться к древнему амулету с неизвестными свойствами, а оборачиваться – я не знаю, кого увижу за спиной. Откуда он появился и как смог подобраться ко мне незамеченным?
– Опасная вещица, – вкрадчиво говорит незнакомец. – Очень, очень опасная. Ты уверена, что она нужна тебе?
– Она принадлежит мне, – тихо, едва слышно, но упрямо настаиваю я.
Сильные теплые ладони ложатся мне на плечи, сжимают. Меня пробирает неожиданная дрожь.
– Или ты пришла вовсе не за медальоном? – дразнящий шепот раздается возле самого уха.
Я понимаю, на что намекает незнакомец. Разобранная постель приковывает к себе мой взгляд, не желает отпускать.
– Закрой глаза, – теперь в его голосе явственно слышатся повелительные нотки. – Закрой глаза покрепче.
Я не хочу, не собираюсь подчиняться, но глаза закрываются сами собой. И тогда незнакомец медленно поворачивает меня к себе и кладет ладонь на мой затылок, заставляя запрокинуть голову. Вторая рука лежит у меня на спине, прижимает к сильному мужскому телу. Даже через одежду я ощущаю его жар и непроизвольно облизываю губы.
Я и сама уже не знаю, страшусь ли я поцелуя или хочу его. Сердце сладко замирает, разум предпринимает последнюю попытку вернуть контроль над телом, но сдается. Мне уже все равно, что я даже никогда не видела лица держащего меня в объятиях мужчины. Сухие горячие губы осторожно прикасаются к моим. Первый поцелуй получается почти невесомым – лишь легкое касание. Но уже через мгновение незнакомец сминает мои губы своими, властно проникает языком мне в рот, вжимает меня в свое тело. В ушах шумит, голова кружится, ноги подкашиваются, и я изо всех сил цепляюсь за свою единственную опору в шатающемся и рушащемся мире – крепкие мужские плечи. Кровь вскипает в жилах, и я подаюсь навстречу, сама льну теснее, жадно отвечаю на поцелуй. В нем нет нежности, только грубая, какая-то болезненная страсть. Пальцы сжимаются все крепче, впиваясь в тело через одежду. Мужская ладонь на моем затылке оттягивает волосы так, что мне становится даже больно – но боль эта сейчас сладка и желанна. Мне не хватает воздуха, сердце бешено колотится в груди, но я не в силах разорвать поцелуй. Рука незнакомца спускается с моей талии ниже, подхватывает меня, приподнимет и прижимает еще крепче – хотя, казалось бы, крепче уже просто невозможно. Я чувствую возбуждение целующего меня мужчины, но оно не пугает меня, а отдается жаром желания в моем теле. Мне уже безразличны имя и внешность незнакомца, я знаю одно – я хочу этого мужчину. Нет страха, нет стыда, есть лишь безумное наслаждение от его рук и губ. Я всхлипываю, когда поцелуй наконец-то прерывается… и просыпаюсь.
***
Я прижала ладони к пылающим щекам. Сон был таким ярким, таким правдоподобным, словно все случилось наяву. Губы горели, будто от страстных поцелуев, а тело сводило сладкой судорогой желания. Я даже почувствовала досаду из-за того, что не смогла досмотреть сон до конца. Интересно, увидела бы я лицо незнакомца? Позволил бы он мне открыть глаза и посмотреть на него? Мысль о том, что я была готова отдаться неизвестному, заставила меня вспыхнуть снова – теперь уже от стыда.
– Все равно это только сон, – громко сказала я, успокаивая саму себя. – Наяву ничего подобного никогда бы не произошло.
И все равно сон пугал меня. Ранее ни одному мужчине не удавалось вызвать во мне столь сильную волну возбуждения, начисто сметавшую все возражения рассудка. Я даже немного гордилась тем, что способна контролировать себя в любой ситуации. А за последнее время по моей самоуверенности были нанесены сокрушающие удары: сначала Благодатным, который без особых усилий смог повергнуть меня в панику, а теперь незнакомцем из снов.
– Это ничего не означает, – твердо произнесла я. – Никто не может контролировать свой сон. Мне все это только приснилось.
Звук собственного голоса немного отрезвил меня, и я вспомнила еще одну деталь, полустертую из памяти жарким поцелуем. То, с чего все началось. Медальон на прикроватном столике.
Я закрыла глаза в попытке вспомнить в деталях, как выглядел амулет. Нарочито грубо сработанный золотой овал из переплетающихся нешироких полос украшали неправдоподобно огромные рубины. У меня не было возможности рассмотреть медальон как следует, но я была уверена, что камни в нем – настоящие. Там, во сне, я была твердо убеждена, что пришла за своей вещью, что амулет принадлежит мне. И пусть незнакомец упомянул, что медальон опасен, я знала, что своей настоящей хозяйке он не причинит вреда.
«Настоящая хозяйка». Что-то в этих словах царапало меня, заставляя повторять их снова и снова. Непроизвольно я сжала правую руку в кулак и потрясенно охнула, вспомнив сон об осенней ночи на холме у леса – самый первый особый сон, привидевшийся мне. Тогда я крепко сжимала в ладони некую вещь, царапавшую острыми гранями кожу. Что, если это и был медальон? Медальон, принадлежавший мне как наследнице рода дель Лерой? Медальон – внезапно осенило меня – отнятый у Алексии Благодатным Эрихом, но вернувшийся к хозяйке?
В волнении я вскочила с кровати и зашагала по комнате. Неожиданно пришедшая в голову мысль казалась мне единственно правильной, и только один вопрос беспокоил меня – где находится таинственный артефакт сейчас? Я не припоминала, чтобы видела его в тайнике, среди старинных артефактов и просто очень дорогих вещей. Нет, ничего похожего там не имелось. На подобную вещицу я бы точно обратила внимание, уж очень необычный вид у нее был. Грубая работа определенно выделала бы медальон среди изящных драгоценностей.
– Сегодня, – пробормотала я, – я непременно вытяну из Пабло Фиоре все, что он знает. И о медальоне, и о Черте, и о том, как может быть моя семья связана с Сумеречными. А самое главное – зачем он дал мне манускрипт и чего добивается.
Встреча с путешественником была назначена на обеденное время, но я уже к завтраку спустилась в простом платье, в котором меня можно было принять за небогатую горожанку. Волосы я заплела в косу и стянула ее в узел на затылке.
– Не терпится побеседовать с Фиоре? – понимающе хмыкнул Мартин.
Другу я о своих снах не рассказывала: первому не придала особого значения сама, после второго опасалась, что Мартин поднимет меня на смех, а третий, при воспоминании о котором меня окатывало жаркой волной, и вовсе должен был навсегда остаться моей тайной.
– У меня есть к нему вопросы, – пожав плечами, ответила я.
– У меня тоже, – угрожающе протянул Мартин. – Главный из которых звучит так: в какую сомнительную историю тебя собирается втянуть этот, Мрак его побери, путешественник?
– Ты уверен, что история обязательно будет сомнительной? – скептически осведомилась я. – Быть может, Фиоре просто хотел показаться более значимым, нежели он есть на самом деле. Таинственный манускрипт, невесть где раздобытый отважным исследователем – звучит привлекательно, не так ли? Любопытство – острый крючок, на него можно поймать почти любую особу женского пола.
– Вот увидишь, Фиоре втравит нас в неприятности, – упрямо проворчал мой друг.
– Нас?
– А ты думала, будто я теперь выпущу тебя из виду? Нет, Рина, оберегать тебя – мой долг. Если бы Арману было дано предвидеть будущее, он непременно попросил бы меня об этом. И я буду заботиться о тебе в память о нем.
Голос Мартина подозрительно прервался. У меня тоже сжалось сердце при упоминании имени брата. Казалось бы, я уже смирилась с потерей, но временами меня все равно охватывала тоска, а иной раз – как сейчас – сбивалось внезапно дыхание и глаза щипало от непролитых слез.
– Завтракай побыстрее, – сказала я, отгоняя нахлынувшие тягостные воспоминания. – Я хочу успеть перед встречей с Фиоре заглянуть на рынок.
Мы бесцельно слонялись по рыночной площади, подходили то к одному прилавку, то к другому, рассматривали товары, приценивались, но ничего не покупали. Небо затянуло низкими темными тучами, сеял противный мелкий дождь, под ногами хлюпало грязное месиво, а лица торговцев и покупателей были мрачными и неулыбчивыми: в такую погоду лучше сидеть дома у огня и неспешно потягивать горячий напиток из кружки, а не мокнуть под холодной моросью.
– А в Лерое уже зима, – мечтательно произнесла я. – И снег лежит.
Мартин хмуро посмотрел на меня.
– Это тебе захотелось прогуляться по рынку, – напомнил он.
– Мне, – покаянно согласилась я.
– Не могла спокойно дождаться назначенного часа? – догадался друг. – Дома усидеть оказалось трудно? Решила, что отвлечешься от мыслей о прочитанном в людном месте?
Я кивнула. Мы как раз проходили мимо толстой торговки пирогами, и в сыром воздухе повис запах сдобы. Если бы уже ударил мороз, то ароматы выпечки и специй разносились бы по всей рыночной площади, но сейчас нас отчего-то преследовал везде запах мокрой шерсти.
– Пойдем в трактир, – предложила я. – Закажем вина с медом и специями, что ли. Хоть согреемся, а то очень уж промозгло.
В «Трех гусях» было жарко натоплено, шумно и душно. К моему удивлению, Пабло Фиоре уже дожидался нас за столом у стены, а перед ним исходила паром большая глиняная кружка.
– А вы рано, – произнес он вместо приветствия.
– Вы еще раньше, – отрезала я.
Пабло поднял кружку, но пить не стал, а просто обхватил ее ладонями, согревая руки. Пальцы его были покрасневшими от холода – значит, пришел он незадолго до нас.
– Я хотел бы задать вам один вопрос, – негромко произнес Фиоре, наклонившись через стол ко мне. – За мной следят ищейки Благодатного. У вас есть какие-либо догадки, что им от меня нужно?
За соседним столом шумная компания отмечала удачную сделку, в подробности которой, видимо, желала посвятить весь трактир. Во всяком случае, их радостные возгласы и тосты почти заглушили слова Пабло, и я подалась вперед, чтобы мы могли лучше слышать друг друга.
– Боюсь, это моя вина. Я сказала Благодатному, что вас интересуют артефакты из сокровищницы Лерой.
Краски разом схлынули с лица Фиоре. Мне еще не доводилось видеть, чтобы человек так бледнел – почти до синевы. Я испугалась, не стало ли ему дурно, и тут Пабло грохнул кружку об стол с такой силой, что она разлетелась на куски. Я едва успела отпрянуть, чтобы горячее вино с медом и специями не окатило меня, но несколько сладковато-пряных брызг все-таки попали мне на лицо – я ощутила их вкус, облизнув губы. Компания по соседству примолкла, а затем зашушукалась. К нашему столу мигом подлетела подавальщица и принялась собирать осколки и вытирать багровую лужу.
– Простите, – ровным тоном произнес Фиоре, обращаясь к служанке. – Обжегся и не удержал кружку. Я заплачу, только принесите мне еще порцию.
– Три порции, – подал голос Мартин. – И пирогов с печенью и луком. Дюжину.
Когда подавальщица принесла заказ и оставила нас, мой друг зло спросил у Фиоре:
– Это что за представление было?
Пабло снова подался вперед, и я разглядела у него на виске бешено пульсирующую жилку, так ярко выделяющуюся на бледной коже. А когда он устремил на меня взгляд, мне стало страшно – в его глазах горела ненависть.
– Чем вы думали, когда рассказывали Благодатному свою историю? – игнорируя вопрос Мартина, презрительно процедил он. – Дура безмозглая!
Я отшатнулась. Голос Фиоре сочился ядом, и я не сомневалась: будь у него возможность, он с удовольствием сломал бы мне шею.
– Все, хватит, – решительно вмешался Мартин. – Мы уходим. Рина!
Я помотала головой и вцепилась в край скамьи, опасаясь, что Мартин может попробовать вытащить меня силой. А потом посмотрела Пабло прямо в глаза и спросила холодным спокойным тоном:
– Что именно находится в моей сокровищнице?
И видит Свет, это спокойствие далось мне нелегко, но Пабло оно привело в себя. Краски вновь вернулись на его лицо, он слегка откинулся назад и ухмыльнулся.
– Вам лучше знать. Я-то никогда там не был.
– Либо вы говорите правду, либо мы действительно уходим, – все тем же безразличным тоном пригрозила я.
Честно говоря, я вовсе не была уверена, что мне удалось бы исполнить свою угрозу: руки и ноги дрожали так, что я не в силах была подняться со скамьи. Руки мне пришлось сложить на коленях, накрепко сцепив пальцы в замок, а ногами я обвила ножки скамьи, чтобы не постукивать каблуками по полу.
Фиоре раздумывал несколько мгновений, затем кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями, и наконец сказал:
– Полагаю, что там спрятан амулет Алексии Лерой.
– Тот самый, что у нее отобрал Благодатный Эрих?
– Да, именно он. Вы ведь читали манускрипт и должны знать, что амулет покинул нового владельца.
– Утонул в озере.
– Не думаю. Видите ли, госпожа дель Лерой, ищейки – мастера своего дела. Они нашли бы даже самый крохотный бриллиант в неглубоком прозрачном озере – пусть даже камень и становится невидим в воде. А тут довольно массивный медальон. Висевший, прошу заметить, на прочной толстой цепи. Ее, кстати, как раз обнаружили. Весьма надежный замок оказался расстегнут.
– Постойте, – прервала его я. – Об этой находке в манускрипте не сказано ни слова. Откуда же вам известен этот факт?
Фиоре снисходительно усмехнулся.
– Госпожа дель Лерой, уж не полагаете ли вы, что манускрипт – единственный источник, из которого я почерпнул сведения?
– Но о других источниках вы умолчите, не так ли?
– Пока умолчу, с вашего позволения. Вот если мы договоримся о сотрудничестве – взаимовыгодном сотрудничестве – тогда я расскажу вам все, что вы пожелаете узнать.
– Но вы ведь можете сказать сразу, что хотите получить в результате? Амулет?
– Полагаю, – насмешливо сказал Фиоре, – что вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос. Из прочитанного в манускрипте и из моих слов вы должны были понять, что медальоном может владеть только потомок Алексии. Мне не нужен амулет, который ускользнет от меня при первой же возможности. Но я хочу, чтобы вы помогли мне воспользоваться им.
– С какой целью?
Пабло только развел руками, давая понять, что о предназначении артефакта пока рассказывать не собирается.
– Хорошо, – не стала настаивать я. – Спрошу иначе: что именно потребуется от меня? Я ведь зачем-то вам нужна, и явно не затем, чтобы проникнуть в Лерой. Замок опустел, и вам прекрасно об этом известно. Так в чем заключается моя роль?
– Только вы сможете активировать артефакт, – нехотя ответил Фиоре. – Он отзывается на кровь Лерой. Только не спрашивайте, каким образом я выяснил это. Просто поверьте: никто, кроме потомков Алексии, владеть им не может. Не бойтесь, вам ничего не грозит. Достаточно будет одной лишь капли вашей крови.
– Погодите-ка, – вмешался Мартин. – То, что Рине ничего не грозит – это хорошо. Но вот что она получит от вашей сделки?
– Медальон, – несколько удивленно ответил Пабло. – Он останется у госпожи Лерой.
– Амулет и без того принадлежит ей! – рявкнул мой друг. – А теперь назовите хоть одну причину, по которой Рина должна предоставить вам возможность воспользоваться им.
– Без меня вам его не обнаружить, – уверенно произнес Фиоре. – И вы не знаете, для чего он предназначен. Друг без друга нам не справиться.
Я прижала пальцы к вискам, силясь утихомирить невесть откуда появившуюся головную боль. Празднующие за соседним столом давно уже не обращали на нас внимания, позабыв о выходке Пабло. Уже изрядно приняв на грудь, они перестали обсуждать подробности удачной сделки и затянули хриплыми голосами развеселую песенку. В трактире было жарко натоплено, душно, да еще парочка пожилых мужчин вздумала раскурить трубки. И пусть к ним почти сразу же подлетела подавальщица и громко пояснила, что в данном почтенном заведении курить не принято, но едкий дым уже повис в спертом воздухе и драл мне горло.
– Значит, – устало произнесла я, – вы хотите отправиться со мной в Лерой и найти артефакт?
– Да, вот только не хотелось бы тащить за собой свору ищеек Благодатного.
И тут я вспомнила и даже схватила Пабло за руку, пораженная пришедшей мне в голову догадкой. Фиоре удивленно посмотрел на меня.
– Благодатный пообещал выделить людей, которые помогут восстановить замок! Он что, тоже надеется разыскать амулет?
– Я бы не удивился, будь это так, – ответил Пабло. – В библиотеке Храма хранится немало книг из тех, чье содержание не разглашается. Возможно, он знает о медальоне гораздо больше, чем я. Вы приняли его предложение?
– Можно подумать, его интересовало мое мнение, – огрызнулась я. – Но я выговорила себе месяц отсрочки, причем десять дней уже прошли.
Фиоре помрачнел.
– Значит, времени у нас осталось мало. Максимум через две недели ищейки будут в Лерое, причем с позволения хозяйки замка. Благодатный мотивирует их появление заботой о вашем же благополучии. Скажет, что послал их проверить, не грозит ли вам опасность в стенах родного замка. Нам надо отправляться в путь как можно скорее, чтобы опередить их в поисках.
– И еще придумать для Благодатного правдоподобную ложь, объясняющую, почему я уехала раньше назначенного срока, – уныло проговорила я. – И я сильно сомневаюсь, что он мне поверит и совсем ничего не заподозрит.
– Мы выедем из столицы порознь, – предложил Пабло. – Встретимся уже в пути. Я могу уехать уже завтра с утра и дождаться вас в условленном месте. Например, есть неплохой постоялый двор «Разбойничье логово» в одном дне пути от столицы.
– Неплохой – с таким-то названием? – усмехнулась я.
– Он вполне подходит для наших целей. Ни хозяину, ни прислуге нет никакого дела до постояльцев – платили бы деньги. Сразу же после нашего отбытия о нас позабудут. Да, нам придется слегка отклониться с пути, чтобы попасть туда, но тем лучше – собьем со следа всех любопытствующих.
Я собиралась сказать, что сбить со следа ищеек вряд ли будет так легко, но Мартин опередил меня.
– Глупейший план! – взорвался он. – Северине придется тащить с собой тетушку и служанок.
– Зачем? – удивилась я.
– А ты подумала о своей репутации? Что от нее останется после путешествия с двумя мужчинами, ни один из которых не является твоим родственником?
– Мартин, эта поездка нанесет моей репутации не больший урон, нежели путь в одиночестве из Лероя в столицу. Насколько ты знаешь, никому даже в голову не пришло осудить меня. Более того – этот вопрос попросту не обсуждался.
– А знаешь, почему? Да потому, что никто из придворных дам на тот момент не был с тобой знаком. Они и представления не имели о том, как именно ты добиралась до столицы. А расспрашивать об этом потерявшую в результате мятежа семью сироту посчитали бестактным. Если у кого и возникли дурные мысли на твой счет, то озвучить их никто не решился. Но большинство даже представить себе не в состоянии, что можно путешествовать иначе, нежели со всем мыслимым комфортом: в экипаже и с парочкой служанок.
– Вот и сейчас никто ничего не заподозрит. Я объявлю на очередном чаепитии у Каролины, что собираюсь заняться восстановлением разрушенных храмов Лероя при помощи Благодатного. И постараюсь сделать это так, чтобы никто из дам не осмелился задать ненужные вопросы. Впрочем, упоминания о главе Храма должно для этого хватить. А называться своим именем по дороге в Лерой я не собираюсь. Кажется, мы собирались сбить со следа ищеек? Так вот, пусть думают, будто я отправилась совсем в ином направлении. И вот здесь мне очень пригодится помощь тетушки.
– Рина, что ты задумала? – встревоженно спросил Мартин.
– Потом узнаешь. Мне еще надо как следует продумать детали. Господин Фиоре, ждите нас в «Разбойничьем логове» через три дня. Если мы не появимся, значит, мой план провалился.
– Итак, вы собираетесь в Стрименскую обитель? – Благодатный, прищурившись, внимательно смотрел мне в лицо.
– Да, помолиться и испросить благословения Света на восстановление замка. Полагаю, я пробуду там около двух недель, а уже оттуда направлюсь в Лерой, где и буду ждать ваших людей.
Благодатный слегка прикусил нижнюю губу. Даже если он и хотел бы запретить мне поездку в Стримен, у него не было для этого оснований. Стрименская женская обитель славилась благочестием сестер, а еще – живым источником Света, крохотной искоркой, к которой допускались только женщины. Поговаривали, что особенно хорошо помогает Искра тем, у кого никак не получалось зачать ребенка. Я похлопала ресницами и сказала:
– Признаюсь вам честно – я хочу попросить помощи в выборе достойного супруга. Пусть Искра Света вразумит меня, ведь я сейчас осталась одна, а одинокая девушка всегда беззащитна.
– Не говорите так, милая моя Рина, – добродушно произнес Франц, привлекая меня к себе. – Вы вовсе не одиноки, ведь у вас есть я.
Обняв меня за плечи, он замер на несколько мгновений, решая, целовать меня или нет, а потом все же склонил голову и прикоснулся губами к моим губам. Поцелуй был недолгий и неглубокий, но я все равно ответила на него, в который раз подумав, что при иных обстоятельствах сочла бы Франца вполне привлекательным мужчиной. Весьма опытным и умелым, надо заметить.
– Я так благодарна вам за поддержку, – прошептала я, когда Благодатный оторвался от моих губ.
Он не выпустил меня из объятий, но прижимал к себе не слишком сильно, во всяком случае, Мартин и то обнимал меня иной раз покрепче. Да и легкие поглаживания по плечам вполне могли бы сойти за дружеские. И в поцелуе не было страсти, только обманчивая нежность. Я вспомнила незнакомца из снов и почувствовала знакомое тепло в низу живота, непроизвольно прильнув к Францу. Поскольку он не подозревал о том, чем именно вызвана моя реакция, то явно остался доволен.
– Вы больше не боитесь меня, моя милая?
– Боюсь, – подумав, призналась я. – Немного.
Он обвел пальцем контур моих губ.
– Но иногда опасность бывает притягательна, не так ли? И страх только усиливает желание.
Я несколько раз повторила про себя самые крепкие ругательства, что слышала некогда от наших конюхов, пожелав, чтобы Благодатного утащили Сумеречные и воплотили с ним в жизнь свои самые извращенные фантазии. Попыталась представить картинку – получилось плохо, но на моих губах все равно заиграла мечтательная полуулыбка, которую Франц, разумеется, истолковал неверно. Он снова легко прикоснулся к моим губам.
– Мы вернемся к этому разговору, – негромко сказал он. – Позже, когда Лерой будет восстановлен. Когда вы будете готовы окончательно. Счастливой дороги, милая моя.
Предрассветный полумрак во дворе дома дель Ровье был разогнан ярким светом фонарей. Суетились слуги, спуская по широкой лестнице тяжелые дорожные сундуки, тревожно ржали кони. Когда же небо на востоке окрасилось наконец в золотисто-алый, из дома вышли хозяева. Женщины – одна высокая и статная, вторая чуть пониже и поизящнее – были закутаны в теплые плащи, капюшоны которых скрывали лица.
