Текст книги "Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами]"

Автор книги: Тони Хоукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Тони Хоукс
Теннис на футбольном поле
Молдавский навес, английский удар
[Играя в теннис с молдаванами]

Григору, Дине, Адриану и Елене посвящается

Пролог

– Знаешь, твоя проблема в том, что ты все отрицаешь!

– Неправда.

– Вопрос закрыт.

Вот бы всегда было так просто доказать свою правоту. Чаще это требует гораздо больших усилий.

Глава 1
Молдавский Бетховен

В теннис я играл много. Мой отец пристрастился к этому виду спорта в 45 лет. Долгие годы это приносило ему огромное удовольствие, которое омрачал лишь тот факт, что другие играли гораздо лучше него. А точнее, миллионы людей – и это только в графстве Сассекс. Однако, как все гордые отцы, он решил, что раз ему самому не удалось преуспеть, он научит этому своих детей. И потому он поручил Рону Барстону, тренеру на полставки на городском корте в парке Дайк-роуд в Брайтоне, сделать из меня и моего брата лучших в мире теннисистов, номер один и номер два соответственно (а папа был бы нашим менеджером).

К сожалению, нам оказалось это не по силам, чего, естественно, нельзя сказать о папе, который явно обладал всеми навыками, чтобы путешествовать по миру, останавливаться в дорогих отелях и смотреть матчи за боковой линией. Когда мне стукнуло тридцать пять, мой отец в конце концов был вынужден признать, что его мечтам не суждено сбыться, если только из тюрьмы не выпустят того психа, который воткнул нож в спину Монике Селеш, и не прикажут ему прирезать всех игроков мужской лиги. Отцу пришлось довольствоваться моими скромными достижениями – серебряной медалью в турнире для мальчиков до 12 лет в Сассексе (меня засудили, мяч был на линии – но решение вынесли не в мою пользу) и медалью за победу в теннисном чемпионате Британского профсоюза актеров. (Большинство участников были неважными игроками и даже не скрывали этого.)

Тем не менее я считал, что играю неплохо, и потому отношение Артура вывело меня из себя.

– Не думаю, что ты так уж хорошо играешь, Хоукс, – сказал он, не сводя глаз с футболистов на телеэкране, – по крайней мере, сейчас. Брось это дело.

Мы с Артуром были довольно хорошими друзьями и могли позволить себе немного попререкаться. Мы познакомились, когда выступали с юмористическими номерами в «альтернативных» лондонских кабаре, и до сих пор сохранили соревновательный дух, который подпитывал тот мир. И проявилось это именно, сейчас, перед телевизором.

– Слушай, Артур, – ответил я, испытав облегчение от того, что молдавский футболист упустил хороший шанс ударить по воротам, заработав лишь право ввести мяч из-за боковой. – Я считаю, что все еще играю неплохо – в основном, благодаря тому, что в молодости как следует обучился азам.

Я уже не помню, как разговор перешел на тему тенниса. Может, потому, что при счете 3:0 в пользу Англии смотреть футбол было уже неинтересно: молдавская команда, похоже, была не способна хоть как-то напугать нашего вратаря или воскресить свои шансы на участие в отборочном турнире чемпионата мира.

– Чушь собачья, – заметил Артур.

Подобные ссоры у нас с ним бывали и раньше. Я высказывал разумные доводы, а в ответ слышал грубую ругань. Уверен, он делал это нарочно, чтобы меня взбесить.

– В теннисе, – продолжал я, что было слегка глупо с моей стороны, – не важно, насколько хорош ты от природы – без тренировок нельзя. Ты должен овладеть техникой резаных ударов, чтобы контролировать мяч.

– Чушь собачья, – снова заспорил Артур. – В этом мире спортсмены от природы могут преуспеть в любом виде спорта. Скажем, крикетист Иэн Ботэм профессионально играл в футбол за «Сканторп». Гари Линекер – великолепный игрок в снукер, Тим Хенмэн – отличный гольфист.

А потом Артур показал на телеэкран:

– Взять хотя бы этих футболистов. Многие из них хороши от природы, и, спорим, тебе не обыграть их в теннис.

– Конечно, обыграю. Но это тупой спор, я же никогда не смогу этого доказать.

– Почему не сможешь? Сыграй с ними.

– Что? Со всеми? Кончай! Я никогда не смогу с ними сыграть. Для начала, английские футболисты – как королевские особы. Их все время окружает свита менеджеров и агентов. Да они даже не ответят, если я позвоню и предложу сыграть с ними в теннис.

– Ладно, тогда спорим, что ты не сможешь обыграть и молдавских игроков. Не думаю, что у кого-то из них есть такая свита.

– Артур, я не спорю с тобой, но я честно считаю, что могу их всех обыграть.

– Пустая болтовня, Хоукс, только и умеешь языком трепать.

– Гол! – закричали мы хором, когда нашу детскую перебранку прервал четвертый забитый англичанами мяч.

4:0 в пользу Англии. Неплохой результат, но, по-моему, это событие не заслуживало выпивки в свою честь. Артур был иного мнения.

– Давай, Хоукс, пошли, дерябнем по стаканчику, ты, легковес!

Иногда он бывал довольно убедителен.

– Ладно, но только по одному, мне утром рано вставать.

Пускай сам он по сей день отрицает это, я утверждаю, что Артур отлично осознавал, что делает. Он знал, что я легко ведусь на подобные споры и что в мае 2007 года я объехал всю Ирландию с холодильником, чтобы выиграть пари на сто фунтов. Поэтому, когда был поднят четвертый бокал пива, он вернулся к своему озорству.

– Я и не думаю, что ты примешь пари, потому что знаешь, что ты неважный игрок.

– А я вот думаю, что хороший.

– Ладно, давай поспорим. Если тебе удастся разыскать одиннадцать молдавских футболистов, которые только что продули Англии, и побить их в теннис, то я… э-э… выйду в Бэлхэме на шоссе и спою молдавский национальный гимн. Абсолютно голым.

– И ты правда это сделаешь?

– Да. Если не учитывать, что делать этого мне не придется, потому что хоть одному из них ты наверняка проиграешь.

– Не проиграю.

– Да точно проиграешь. Один из них непременно окажется хорошим игроком.

– Возможно. Но я все равно не проиграю. Я использую весь свой опыт юниорских турниров, найду слабое место в их арсенале и выиграю.

– Да, да, конечно. Не грузи меня техническим фуфлом. Если ты так уверен в себе, почему бы тебе не согласиться тоже раздеться догола и спеть национальный гимн в случае, если проиграешь?

– Слушай, Артур, я вижу, что происходит. Ты подстрекаешь меня на спор, который потребует неимоверных усилий с моей стороны, а ты просто будешь сидеть на заднице ровно. Так нечестно.

Тем не менее через полчаса за виски дома у Артура я принял это пари. Я знал, что меня развели, но, если честно, не возражал. В глубине души я знал, что готов к очередному глупому приключению.

Я даже не знал, где находится Молдова, но потом подумал, что в этом есть своя прелесть. Пока я, стоя на стуле, доставал атлас с верхней полки, меня переполнили эмоции. Больше, чем кого-либо, кто когда-нибудь искал Молдавию на карте. У меня было сильное предчувствие, что – вот оно! Наконец-то пустота в моей жизни, которая образовалась из-за отсутствия сложных и, что самое важное, бессмысленных задач, грозит заполниться.

Я снял увесистый том, который всегда пригождался при планировании отпусков и приведении доводов, и страница за страницей добрался до Восточной Европы.

– А, вот она где, – сказал я. – На северо-восточной границе Румынии.

– Я все равно думаю, что ты их не обыграешь, – ответил Артур. – Ни одного из них.

– Обыграю. Я обыграю их всех.

В фильме «Энни Холл» есть сцена, где Вуди Аллен заводит спор с мужчиной, стоящим перед ним в очереди в кинотеатр, по поводу трактовки некоторых идей Маршалла Маклюэна, знаменитого теоретика масс-медиа. И как только спор начинает разгораться, откуда ни возьмись появляется сам Маклюэн, вмешивается в беседу и подтверждает, что Вуди Аллен прав. Тогда Вуди поворачивается к камере, пожимает плечами и сетует:

– Если бы и в жизни все было так же.

К несчастью, в моем случае доказательство того, что я прав, а Артур нет, обещало немало затруднений. Я не знал ровным счетом ничего ни о Молдове, ни о ее теннисных кортах, ни о политической обстановке, ни о требованиях для получения визы, ни о валюте, ни о языке, ни об этническом составе, ни о том, хорошо ли примет местный народ декадентского буржуя с Запада, размахивающего теннисной ракеткой перед футболистами. Все, что я знал о Молдове, – имена одиннадцати человек, напечатанные на предпоследней странице моей газеты:

Романенко

Фистикан

Спыну

Тестимициану

Кулибаба

Строенко

Ребежа

Куртиян

Шишкин

Митерев

Рогачев

«Да проще простого», – додумал я.

Судя по именам, никто из них не был хорошим теннисистом.

На следующий день в местном читальном зале я узнал, что Молдова – маленькая страна, со всех сторон окруженная сушей, зажатая между Румынией и Украиной. Плотность населения – 129,1 человек на квадратный километр, что казалось вполне допустимым, если 129 человек равномерно распределились по этому километру, и я не стал тратить слишком много времени на 0,1 человека. Что важнее, я узнал, что в Молдове два официальных языка – румынский и русский, так что я решил потратить средства на самоучитель румынского. Я подумал, что мне понадобятся азы, по крайней мере, одного из местных языков, так как, по моему предположению, во владении английским молдаване слегка отставали от голландцев. Причина, почему я выбрал румынский вместо русского, была несложной. Выбор между русским с его кириллицей и румынским с нормальным алфавитом оказался очевидным. Я не против попытаться выучить новый язык, но новый алфавит? Да ни за что! Простите, но приходит время, когда человек уже не в состоянии учить новый алфавит. (Этот момент, кстати, наступает лет в шесть.)

В самоучителе румынского нашлись приятные аномалии всех самоучителей. В разделе «Cuvinte cheie» («Ключевые слова») первым в списке было слово «акробат». Я бы поспорил, что «акробат» – ключевое слово. Те читатели, которые не ищут работу в румынских бродячих цирках, безусловно, могут обойтись без него. Это слово лично я определенно использую не часто. Мне даже кажется, что лет пять подряд я не произносил его ни разу, и, насколько я помню, это были счастливые и интересные годы. Однако я собирался в Восточную Европу, а там жизнь непременно должна отличаться от нашей. И кто я такой, чтобы утверждать, какое слово ключевое, а какое нет?

Я тут же решил выучить слово «акробат». Последующий текст свидетельствовал о том, что это не должно стать трудной задачей.

Acrobat, acrobaţi (мн.) – акробат.

Выучив и обрадовавшись прогрессу, я перешел к «Dialog» (диалогу). Мое внимание привлекли два предложения. Первое:

Mai aveţi timp să reparati şi liftul? -

означало: «У вас не найдется время, чтобы отремонтировать еще и лифт?», а второе

Ai cărui vecin sunt aceşti câini? -

переводилось: «Каким соседям принадлежат эти собаки?»

Я понял, что только законченный глупец осмелится вторгнуться на молдавскую землю, не зная, как задать эти два вопроса, поэтому незамедлительно приступил к их изучению. К концу первого часа я овладел ими в совершенстве и успокоился, осознавая, что, если на меня нападут какие-нибудь собаки, пока я буду стоять у квартиры футболиста, то выяснить, чьи это собаки, или спросить у соседа, не починит ли он неисправные лифты, не составит для меня большого труда.

Конечно же, того ключевого выражения, которое вы всегда ищете в самоучителе, там никогда нет; я подразумеваю перевод на соответствующий язык следующей тирады:

– Слушай, если я выучил на вашем языке одно предложение, то это не значит, что мне можно отвечать с такой скоростью. Помедленнее или заткнись. Понял, приятель?

Согласен, грубовато, но у вас ведь такой ужасный акцент, что никто все равно не поймет.

Вдохновленный прогрессом в области изучения языков, я уже рвался заказывать билеты в Молдавию и начинать путешествие. Однако столкнулся с трудностью, которую было необходимо устранить. Чтобы съездить в Молдавию, требовалась виза, а как было написано в «Уорлд трэвел гайд», чтобы ее получить, я должен предоставить в посольство Молдовы приглашение от гражданина Молдовы на специальной форме министерства внутренних дел.

Насколько я знал, в Великобритании не наблюдалось бурного потока иммигрантов из Молдовы. Лично я не знал ни одного. Признаю, что для большинства британцев отсутствие молдаван в их стране не является причиной для беспокойств, но для меня это было большой проблемой. Мне сильнее, чем когда-либо, был нужен молдаванин, и я просто не знал, где его найти – естественно, не считая Молдовы, но поехать туда я не мог, потому что эти сволочи не пустят никого в страну, пока один из них не пригласит.

Одним из возможных решений этой проблемы был план, согласно которому я бы околачивался у ворот посольства Молдовы в надежде случайно завести непринужденный разговор с выходящим чиновником. Я бы пригласил этого госслужащего из Восточной Европы выпить и получил бы приглашение после четырнадцатой стопки водки – как раз до того, как мы оба беспричинно оголимся и приступим к взаимному выражению бессмертной любви. Единственным недостатком этой стратегии было то, что в Лондоне ни одного посольства Молдовы не имелось, ближайшее находилось в Брюсселе. Помимо расходов на дорогу и счетов за отель, мои ограниченные знания фламандского вряд ли придадут мне необходимое обаяние, а со своим румынским я провалюсь, едва разговор переключится с акробатики и гимнастики на другие темы.

Все, что я мог, – мимоходом затронуть этот вопрос среди друзей и коллег по работе.

– Вы случайно не знаете кого-нибудь из Молдовы? – интересовался я на праздничных ужинах, спортивных соревнованиях и на еженедельных собраниях Анонимных оптимистов. И всюду получал отрицательный ответ.

Это продолжалось до тех пор, пока – невероятно – через несколько месяцев попыток эта тактика наконец не сработала. От одной знакомой в Ливерпуле я узнал, что та почти уверена – в Ливерпульском институте исполнительского искусства учился парень из Молдовы. Телефонный звонок – и университетский казначей подтвердил хорошие новости.

– Да, у нас есть молдаванин, – сказал он, не посчитав мой вопрос странным. – Его зовут Андрей, славный парень.

– Как думаете, он достаточно славный, чтобы пригласить меня в Молдавию, если я соберусь его навестить? – довольно бесцеремонно поинтересовался я.

– Не вижу причин, почему бы нет, – ответил казначей, все еще не находя ничего необычного в нашем разговоре. – Почему бы вам не приехать и не посмотреть на его группу?

– Группу?

– Да, у него группа, играет в стиле «Битлз», под названием «Флайинг поустмен», и на следующей неделе они будут играть на съезде фанатов «Битлз».

Это был невероятный прогресс, который полностью соответствовал дальнейшему ходу событий.

– До чего здорово, – сказал я. – Ни за что не пропущу.

Итак, Ливерпуль стал отправной точкой моего приключения, как для тысяч эмигрантов в поисках новой жизни в Новом Свете около века назад. Моя цель была гораздо скромнее. Мне требовалась лишь легендарная молдавская четверка.

Холл ливерпульского отеля «Адельфи» был забит косматыми клонами стиляг шестидесятых, от прыщавых подростков до пенсионеров. Поклонниками «Битлз», которых было немало. Я ожидал чего-то в этом роде, но все равно был ошеломлен. В одежде, в которой не был похож на придурка, я чувствовал себя неуютно, выделяясь из толпы, поэтому быстро зарегистрировался и бросился в укрытие своего номера.

Я лег на кровать и внимательно изучил программу. «Международная неделя «Битлз» – с выступлениями лучших в мире групп в стиле "Битлз"». И очень скоро я отметил, что, похоже, объединяло лучших в мире «битлов» – неспособность придумать нормальное название для группы. «Бутлег Битлз» – единственное подходящее название, остальные решили заползти в трясину изобретательности, в которой и погрязли. Среди неудачников были «Эппл Скрафс» из Италии, «Хард найтс дэй» из США, «Клуб Биг Битлз» из Бразилии и, конечно же, японские «Уишинг». Я внимательно рассмотрел фотографию «Уишинг». У них были великолепные аутентичные костюмы битлов и отличные прически, но что-то японское в чертах отличало их от истинных ливерпульцев. В обществе это вряд ли доставляло неудобства, но в данном случае это был своего рода провал. Трудно верить легендарной четверке, которая выглядит так, будто они перезнакомились в салоне «Мицубиси моторз». Я решил, что их полное название должно звучать как «Мечтая чуть больше походить на "Битлз"».

«Флайинг поустмен» было, несомненно, самым удачным названием, так как, похоже, не имело ничего общего с «Битлз». К несчастью, в программе съезда их тоже не было. Не очень хорошие новости, учитывая, что они являлись единственной причиной моего приезда сюда. Моей задачей, с которой я уже был готов смириться, было познакомиться с ними и каким-то образом добыть приглашение в их страну. На информационной стойке съезда я узнал, что отсутствие группы в списке связано с запоздавшей заявкой на участие, но, похоже, никто точно не знал, когда и где на самом деле они будут выступать. Мне пришлось попросту опрашивать всех вокруг. Я чувствовал себя сыщиком. Или копом – в отличие от тех охранников, которые без дела слонялись по вестибюлю отеля.

Главным событием того вечера был концерт в театре «Ройал Корт», сенсация из Швеции – «Ленни Пейн». Да-да, именно так – «Ленни Пейн»! Я понял, как они составили свое название – эти умники поменяли местами первые буквы хита «Битлз» «Пенни Лейн». Используя тот же метод, они легко могли взять песню «Дэй триппер» и придумать гораздо более удачное название – «Трей Диппер». (Финал их концертов могла бы знаменовать церемония «пожирания всего, что попадется под руку» под радостные крики толпы.) Однако, расстроившись от того, что им не пришло в голову такое отличное название, я все же решил сходить и посмотреть на концерт и заодно поспрашивать суррогатное братство «Битлз» о возможном местонахождении «Флайинг поустмен».

Чтобы поприветствовать своих скандинавских героев на сцене, в темноте собралась толпа из холла отеля плюс еще несколько личностей. Звук был живым, и я нехотя признал, что «Ленни Пейн» были на удивление хороши. И довольно милы. Их обращение к публике было чуть вежливее выступления Леннона, насколько я его помнил:

– Спасибо, мы рады быть здесь, на этом съезде в Ливерпуле, – произнес с прелестно мелодичным скандинавским акцентом блондинистый солист, – и мы хотели бы поблагодарить вас и, конечно же, всех остальных жителей города.

Эй, въезжаете в этот рок-н-рольный призыв? А потом нас попросят выносить за собой мусор, уходя со сборища.

Я пошел спать, немного обеспокоенный тем, что с молдаванами встретиться пока не удалось, но с приподнятым настроением от мелодий «Битлз», которые продолжали звучать в ушах. Я начал восхищаться тем, насколько же хороши были оригинальные «Битлз». Каждая песня казалась классикой. Что слегка тревожило, я начал понимать фанатичных поклонников, с которыми провел вечер. Можно представить и более нехорошие увлечения. Если вы собираетесь на чем-то помешаться, уж лучше сделать объектом вашего помешательства именно это, чем зависнуть на станции Кру, записывая номера проезжающих поездов. И я заснул, успокоенный тем, что если когда-нибудь я решу стать помешанным энтузиастом, то теперь точно знаю, на чем именно я помешаюсь.

«Строуберри филд» – больше, чем песня. Так назывался и называется по сей день действующий детский приют Армии спасения, ворота которого для поклонников «Битлз» словно открывали доступ в святилище. Обычно они не открыты для фанатов, но в этом году агентство «Каверн-сити туре» устроило своего рода переворот, когда уговорило солдат-христиан отправить своих детей на целый день на крупную вечеринку на открытом воздухе, на которой играли группы в стиле «Битлз». Редкое удовольствие. И как бывает со множеством редких удовольствий – огромное разочарование. Пройти через врата на «Клубничное поле» – значит развеять все иллюзии, какие только могут быть, относительно волшебства этого места. Оригинальные здания, которые были построены одновременно с воротами, давно снесли и заменили новыми, спроектированными человеком с линейкой и желанием установить множество дешевых и уродливых окон.

Слова Леннона («Нет ничего реального») больше сюда не подходили. На современном «Клубничном поле» реальным было все, и, если провести там слишком много времени, есть большая вероятность помешаться. Это место и в лучшие времена не особо вдохновляло, а если добавить к тому сухой закон в Армии спасения и ее настояния на том, чтобы концерт проходил полностью без употребления алкоголя, оно оказалось действительно отвратным местом для вечеринки.

Такая атмосфера не давала расслабиться. Я был слишком мал, чтобы посещать дикие рок-фестивали шестидесятых, но могу предположить, что там не было младших сержантов и майоров из Армии спасения, патрулирующих площадку и извещающих о том, что в буфете есть клубничный чай. На Вудстоке отсутствие этой религиозной полиции, вероятно, больше располагало к тому, чтобы скинуть с себя одежду, разрисовать титьки и задницу зеленой краской и заняться любовью с тем, на кого наткнешься. Я осмотрелся вокруг, и все, что увидел, – это людей, сидящих со скрещенными ногами на одеялах в клеточку и потягивающих из пластиковых стаканчиков чай. Вместо «любви ко всему человечеству» здесь царило «чувство легкой неловкости». Вместо дилеров, продающих разные наркотики, здесь были ярмарочные киоски, собирающие деньги для детских домов.

Вовлекшись в это дикое безумие, я вдруг страшно возжелал попытать удачу в киоске, где надо набрасывать кольца на картонные фигуры битлов.

– Ну же, четыре кольца за фунт! – кричала искусительница в твидовой юбке за стойкой.

Просто скажи «нет», подумал я.

– Хорошо, дайте мне четыре, – мгновенно капитулировав, сказал я.

Все закончилось слишком быстро, и я не попал ни на одного битла, зато, когда сделал высокий бросок, последнее кольцо приземлилось на пару, легкомысленно сидевшую слишком близко к Полу Маккартни.

В буфете я попросил клубничного чая, и, пока семидесятилетний солдат-христианин усердно наполнял мою чашку голубым средством для полоскания рта, я услышал объявление ведущего церемонии, которое заставило меня бросить клубнику со сливками недопитой.

– Дамы и господа, эти ребята напоминают мне «Битлз» в ранние годы, мрачные и голодные годы в клубе «Пещера» – дамы и господа, «Флайинг поустмен» из Молдовы!

Я бросился туда, чтобы ничего не пропустить. Четверо молодых ребят легкой походкой вышли на сцену и принялись настраивать свои инструменты и усилители, почти не обращая внимания на аудиторию, как умеют только музыканты. На них были костюмы шестидесятых, но, по всей видимости, они и не пытались походить на «Битлз». Самый высокий из них горделиво подошел к микрофону.

– Сегодня мы выступаем не как ранние «Битлз» – а как «Флайинг поустмен»! – довольно самонадеянно объявил он перед ошеломленной толпой. – И я Андрей, а не Пол.

И не без иронии хочу заметить, что в каком-то отношении он был самым подлинным Полом из всех, что я видел за время, проведенное здесь, так как единственный был левшой. Когда он стоял на середине сцены, а гриф его гитары смотрел совсем не в ту сторону, куда смотрели гитары других участников группы, на какое-то мгновение для меня они показались настоящими «Битлз». И этим парням не надо было подгонять прически, одежду или манеры. Они были устроены так же.

Ведущий был прав. Из них ключом била энергия. Сырая энергия настоящего, молодого азарта, которого опыт еще не лишил. Они начали с песни «Деньги» с проникновенными словами «Дайте мне денег – вот что я хочу», и мне пришло в голову, что она вполне могла стать молдавским национальным гимном. В конце выступления их проводили громкими аплодисментами, несмотря на то, что они совершили вероломный акт измены, спев две песни «Кинкс» и одну из репертуара «Ху».

Пока «летучие почтальоны» отдыхали за кулисами, в окружении бразильских «Битлз», которые готовились к выходу, я с волнением бочком подобрался к ним. Мне было неловко, как ребенку на детской площадке, который никак не может решиться подойти к другим детям и сказать: «А можно с вами дружить?» Моих навыков общения хватало для того, чтобы периодически добывать приглашения на вечеринки, но я впервые собирался выудить приглашение в страну.

– Привет, ребята, отличный концерт, – вкрадчиво произнес я. – Э… мм… слушайте, я скоро собираюсь в Молдавию и хотел расспросить вас о вашей стране – вы не против?

– Нет, конечно! Валяйте! – радостно ответил Андрей.

И все действительно оказалось просто. Через два часа мы встретились в пабе в центре города, и после пары кружек пива я почувствовал себя достаточно раскованно, чтобы рассказать о том, что на самом деле собираюсь делать в их стране. Они рассмеялись. От души. А когда успокоились, то сказали именно то, что я хотел услышать. Да, моя идея была безумной, но, нет, в Молдове меня никто не обидит. Андрей даже считал, что большинство жителей будут рады, что иностранец проявил интерес к их относительно неизвестной стране, и постараются продемонстрировать традиционное молдавское гостеприимство. Нет, там нет проблем с продовольствием, и да, там есть теннисные корты. Эмиль, он же Джордж Харрисон, раньше много играл в теннис и сказал, что корты построены у республиканского футбольного стадиона. Он даже видел, как некоторые футболисты там играли. Это меня немного обеспокоило. Как часто они там играли и насколько хорошо? А вдруг Артур прав – и один из одиннадцати футболистов окажется хорошим теннисистом?

Я узнал, что после фестиваля «Флайинг поустмен» не собирались возвращаться в Молдавию, у них было разрешение на работу, и они могли остаться в Великобритании и играть в клубе «Пещера». Я старался улыбаться, но думал лишь о том, что новое приобретение Ливерпуля стало моей потерей. Я-то думал, что эти четверо будут моими потенциальными союзниками и помощниками в чужой стране, ни одного языка которой я не знал, но, похоже, придется справляться без них. Однако кое-какие хорошие новости были. Андрей сказал, что у него есть подруга Коринна, директор Международного центра журналистики в столице Молдовы Кишиневе, и он уверен, что она вышлет мне официальное приглашение в страну. Я убедился в этом после телефонного звонка, настояв, чтобы мы тут же ей позвонили. Я вручил Андрею телефон, и через секунду он уже участвовал в разговоре, который звучал подтверждением того, что я никогда не овладею румынским в совершенстве. Наконец он передал мне маленькое черное чудесное изобретение, и я поднес трубку к уху.

– Привет, Тони, – произнес тихий женский голос из далекого и загадочного места. – Я Коринна. Все это звучит безумно, но мы будем очень рады принять в Центре журналистики такого гостя, как вы. Вы можете работать над своим проектом в нашем офисе.

– Ух ты, спасибо, – только и произнес я, все еще поражаясь технологиям, позволяющим мне разговаривать с молдаванкой из Молдовы, находясь в ливерпульском пабе.

Коринна также сказала, что, если я ей перезвоню через неделю, она сможет подобрать для меня гостиницу, что было просто фантастической новостью. Однако возможности еще раз ее поблагодарить меня лишили, так как пропал сигнал.

Но это и не важно. Все складывалось довольно неплохо.

– Как бы мне хотелось поехать с тобой, – с ностальгией в голосе сказал Андрей, который не был в Молдове уже больше года.