Текст книги "Капитал в XXI веке"
Автор книги: Томас Пикетти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
Также следует уточнить, что сбережения, которые принимаются в расчет в динамическом законе β = s/g, представляют собой сбережения, очищенные от обесценения капитала, т. е. новые сбережения, полученные после вычета той части валовых сбережений, за счет которой компенсируется износ зданий или оборудования (починка дыр в крыше и канализации, замена изношенной техники: автомобилей, компьютеров, станков и т. д.). Разница получается значительной, поскольку в развитых экономиках обесценение капитала ежегодно достигает от 10 до 15 % национального дохода и поглощает около половины валовых накоплений, что составляет 25–30 % национального дохода; в результате чистые сбережения также составляют 10–15 % национального дохода (см. таблицу 5.3). Основная доля нераспределенной валовой прибыли используется прежде всего для поддержания в рабочем состоянии зданий и оборудования, и часто бывает так, что на инвестиции остается очень небольшая сумма – всего несколько процентов национального дохода – или же этот остаток измеряется отрицательными значениями, если нераспределенная валовая прибыль оказывается ниже обесценения капитала. Разумеется, лишь чистые сбережения увеличивают объем капитала: компенсация обесценения позволяет лишь избежать его уменьшения[155]155
В законе β = s/g за s можно принять норму валовых сбережений (а не чистых). В этом случае закон будет выглядеть так: 3=s/(g + δ) (где δ – это норма обесценения капитала, выраженная в процентах к объему капитала). Например, если норма валовых сбережений составляет s = 24 %, а норма обесценения капитала δ = 2 % от объема капитала, то при темпах роста g = 2 % мы получает соотношение между капиталом и доходом, равное β = s/(g + δ) = 600 %. См. техническое приложение.
[Закрыть].
| Таблица 5.3 | |||
|---|---|---|---|
| - | Валовые частные сбережения В % к национальному доходу | Минус, обесценение капитала | Равно: чистые частные сбережения |
| США | 18.8% | 11.1% | 7,7% |
| Япония | 33,4% | 18,9% | 14,6% |
| Германия | 28,5% | 16,2% | 12,2% |
| Франция | 22,0% | 10,9% | 11,1% |
| Великобритания | 19,7% | 12,3% | 7,3% |
| Италия | 30,1% | 15,1% | 15,0% |
| Канада | 24,5% | 12.4% | 12.1% |
| Австралия | 25.1% | 15,2% | 9,9% |
Примечание. Значительная часть валовых сбережений (как правило, около половины) соответствует обесценению капитала и используется лишь для того, чтобы отремонтировать или заменить изношенный капитал.
Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
Предметы длительного пользования и ценности
Уточним также, что в частных сбережениях – и, как следствие, в частном имуществе – мы не учитывали приобретение домохозяйствами предметов длительного пользования: мебели, бытовой техники, автомобилей и т. д. В этом мы следуем международным нормам национальной статистики, которые рассматривают используемые домохозяйствами предметы длительного пользования как относящиеся к немедленному потреблению (когда те же предметы приобретаются компаниями, их считают инвестициями с высокой степенью ежегодного обесценения). Однако это оказывает лишь ограниченное влияние на предмет нашего исследования, поскольку предметы длительного пользования всегда составляли относительно небольшую часть от общего объема имущества, которая не менялась с течением времени. Имеющиеся расчеты показывают, что во всех богатых странах общая стоимость предметов длительного пользования, которыми владели домохозяйства, как правило, составляла от 30 до 50 % национального дохода на протяжении всего периода с 1970 по 2010 год, при этом никакой тенденции к ее снижению или увеличению не прослеживалось.
Иными словами, в начале 2010-х годов каждый владеет мебелью, холодильниками, автомобилями и другими подобными вещами на сумму, составляющую от трети до половины его дохода, т. е. от 10 до 15 тысяч евро при доходе в 30 тысяч евро на душу населения. Это немало, и в третьей части книги мы увидим, что эти предметы составляют основную часть богатства значительной части населения. Однако это очень немного в сравнении с общим объемом частного имущества, достигающего пяти-шести лет национального дохода, или 150–200 тысяч евро надушу населения, из которых примерно одна половина приходится на недвижимость, а другая – на чистые финансовые активы (банковские вклады, акции, облигации, различные вложения и т. д., очищенные от долгов) и на профессиональное имущество. Если бы мы включили предметы длительного потребления в частное имущество, то это привело бы к повышению на 30–50 % уровня кривых на графике 5.3, но не оказало бы заметного влияния на процесс в целом[156]156
При росте g = 2 % чистые расходы на предметы длительного пользования должны составлять s = 1 % национального дохода в год для накопления предметов длительного пользования в объеме, равном
β = s/g = 50 % национального дохода. Тем не менее эти предметы часто приходится заменять, в результате чего валовые расходы оказываются заметно выше. Например, при замещении раз в пять лет валовые расходы на предметы длительного пользования должны составлять 10 % национального дохода для простой замены изношенных предметов и 11 % для получения чистых расходов в размере 1 % и капитала в виде предметов длительного пользования в размере 50 % национального дохода (опятъ-таки при росте g = 2 %). См. техническое приложение.
[Закрыть].
Попутно отметим, что, помимо недвижимого и профессионального имущества, единственными нефинансовыми активами, которые учитываются в международных нормах национальной статистики, – мы их изучили для того, чтобы обеспечить логичность сравнений частного и национального имущества между странами, – являются «ценности», т. е. ценные предметы и драгоценные металлы (золото, серебро, украшения, произведения искусства и т. д.), которыми домохозяйства владеют как чистым средством накопления (или из-за их эстетической ценности) и которые в принципе не портятся – или портятся очень мало – с течением времени. Тем не менее ценные предметы стоят меньше, чем предметы длительного пользования (от 5 до 10 % национального дохода в зависимости от страны или от 1 500 до 3 000 евро на душу населения при среднем национальном доходе в 30 тысяч евро), и оказывают второстепенное воздействие на общий объем частного имущества, в том числе и после недавнего повышения котировок золота[157]157
Общая стоимость золота в мире в долгосрочном плане снизилась (2–3 % частного имущества в XIX веке, менее 0,5 % в конце XX века), однако она растет во время кризисов (золото служит валютой-убежищем) и в настоящее время составляет 1,5 % частного имущества, из которых около пятой части приходится на центральные банки. Эти колебания впечатляют. однако они играют второстепенную роль по сравнению с общим объемом капитала.
См. техническое приложение.
[Закрыть].
Интересно, что, согласно историческим расчетам, имеющимся в нашем распоряжении, эти соотношения не сильно изменились в долгосрочном плане. Стоимость предметов длительного потребления, как правило, оценивалась в 30–50 % национального дохода как в XIX, так и в XX веке.
То же обнаруживается при обращении к расчетам национального богатства Великобритании, проведенным около 1700 года Грегори Кингом. По его мнению, общая стоимость мебели, посуды и т. д. равнялась примерно 30 % национального дохода. Что касается ценных вещей и драгоценностей, то в долгосрочной перспективе наблюдается тенденция к снижению их стоимости с 10–15 % национального дохода на рубеже XIX–XX веков до 5-10 % сегодня. Согласно Грегори Кингу, их общая стоимость – включая металлические деньги – достигала 25–30 % национального дохода около 1700 года.
В любом случае речь идет о довольно ограниченных суммах по сравнению с имуществом, накопленным в королевстве: около семи лет национального дохода, в основном в виде сельскохозяйственных земель, жилых домов и других видов основного капитала (складов, фабрик, амбаров, скота, судов и т. д.), что, впрочем, Кинга обрадовало и удивило[158]158
Пусть это не имеет особого значения, однако из соображений логики мы использовали один и тот же подход для исторических данных, представленных в третьей и четвертой главе, и данных, относящихся к 1970–2010 годам: предметы длительного пользования исключены из имущества, а ценные предметы включены в категорию «другие виды внутреннего капитала».
[Закрыть].
Частный капитал, выраженный в годах располагаемого дохода
Следует также подчеркнуть, что в богатых странах соотношение между капиталом и доходом в 2000-2010-е годы достигло бы еще более высокого уровня – бесспорно, максимального за всю историю, – если бы мы считали общий объем имущества в годах располагаемого, а не национального дохода, как мы делали до настоящего момента. Этот вопрос, на первый взгляд технический, требует некоторых разъяснений.
Располагаемый доход домохозяйств, или просто располагаемый доход, измеряет, как следует из названия, денежный доход, которым непосредственно располагают домохозяйства в данной стране. Для того чтобы перейти от национального дохода к располагаемому, нужно вычесть все налоги, сборы и отчисления и прибавить все денежные начисления (пенсии по возрасту, пособия по безработице, пособия на детей, социальные выплаты и т. д.). Вплоть до начала XX века государство и различные государственные органы играли ограниченную роль в экономической и социальной жизни (общий объем отчислений составлял около 10 % национального дохода, которые в основном шли на финансирование ключевых функций государства: содержание полиции, армии, системы правосудия, дорог и т. д.), в результате чего располагаемый доход составлял порядка 90 % национального дохода. Роль государства значительно возросла в течение XX века, и сегодня располагаемый доход достигает лишь 70–90 % национального дохода в различных богатых странах. Из этого автоматически следует, что если мы выразим стоимость частного имущества в годах располагаемого (а не национального) дохода, как это иногда делается, то мы получим намного более высокие показатели. Например, в 2000-2010-е годы частный капитал в богатых странах составляет примерно от четырех до семи лет национального дохода и от пяти до девяти лет дохода располагаемого (см. график 5.4).
График 5.4
Частный капитал, выраженный в годах располагаемого дохода.
ордината: Стоимость частного капитала (в % к национальному доходу).
Примечание. Соотношение между капиталом и доходом оказывается более высоким, когда выражается в годах располагаемого дохода, составляющего 70–80 % от национального дохода. ИСТОЧНИКИ: piketty.p5e.enS.fr/capital21c.
Оба способа измерения соотношения между капиталом и доходом можно оправдать в зависимости от той точки зрения, которую мы хотим занять. Соотношение, выраженное в годах располагаемого дохода, подчеркивает чисто монетарные аспекты и позволяет показать достигнутые сегодня масштабы частного имущества в сравнении с ежегодными доходами, которыми домохозяйства распоряжаются непосредственно (например, накапливают благодаря им сбережения). Это в некотором смысле отражает конкретную ситуацию, складывающуюся на банковских счетах домохозяйств, поэтому данные цифры важно иметь в виду. Однако, следует подчеркнуть, что разница между располагаемым и национальным доходами по определению измеряет стоимость государственных услуг, которыми домохозяйства пользуются бесплатно, прежде всего услуг в области здравоохранения и образования, непосредственно финансируемых государством. Эти «натуральные трансферты» имеют такую же стоимость, что и денежные трансферты, учитываемые при расчете располагаемого дохода: они избавляют людей от необходимости платить схожие суммы – а иногда и заметно более высокие – частным производителям услуг в области образования и здравоохранения. Если их не учитывать, это может привести к искажению определенных процессов или сравнений между странами. Именно поэтому, на наш взгляд, предпочтительнее выражать имущество в годах национального дохода: это позволяет подходить к понятию дохода с экономической, а не с чисто монетарной точки зрения. Когда в этой книге мы говорим о соотношении между капиталом и доходом без дополнительных уточнений, мы всегда имеем в виду соотношение между объемом капитала и национальным доходом[159]159
В четвертой части книги мы вернемся к вопросу о налогах, трансфертах и перераспределении. осуществляемом государством, и особенно к вопросу об их воздействии на неравенство и на накопление и перераспределение капитала.
[Закрыть].
Фонды и другие собственники капитала
Для полноты картины также важно отметить, что мы включили в частное имущество активы и пассивы, принадлежащие не только частным лицам («домохозяйствам», согласно терминологии национальной статистики), но и фондам и другим некоммерческим ассоциациям («некоммерческим организациям», согласно терминологии национальной статистики). Уточним, что в данную категорию входят лишь те фонды и ассоциации, которые финансируются в основном за счет пожертвований частных лиц или доходов с собственности последних. Организации, существующие за счет государственных субсидий, включены в категорию государственных органов, а те, что зависят прежде всего от доходов с продаж, – в категорию компаний.
На практике эти границы размыты и подвижны, и есть определенная доля произвольности в отнесении имущества фондов в раздел частного, а не государственного имущества или в выделении его в отдельную категорию. На самом деле речь идет о довольно оригинальной форме собственности, которая является промежуточным звеном между исключительно частной и сугубо государственной собственностью. Рассматриваем ли мы собственность, принадлежавшую Церкви в различные столетия, или собственность, которой владеют «Врачи без границ» или фонд Билла и Мелинды Гейтсов, очевидно, что перед нами предстают разнообразные юридические лица, преследующие специфические цели.
Тем не менее следует подчеркнуть, что этот вопрос имеет довольно ограниченное значение, поскольку размер имущества, принадлежащего этим юридическим лицам, как правило, невелик по сравнению с тем, чем располагают физические лица. Если проанализировать расчеты, касающиеся различных богатых стран в период с1970 по 2010 год, то обнаруживается, что доля фондов и других некоммерческих ассоциаций в частном имуществе всегда была ниже 10 % и, как правило, ниже 5 %, хотя показатели по странам отличались друг от друга: всего 1 % во Франции, около 3–4 % в Японии и вплоть до 6–7 % от общего объема частного имущества в Соединенных Штатах. Исторические источники показывают, что общая стоимость церковной собственности во Франции XVIII века составляла примерно 7–8 % от стоимости частного имущества, т. е. около 50–60 % национального дохода той эпохи (эта собственность была частично конфискована и распродана во время Французской революции для погашения государственного долга, накопленного при Старом режиме[160]160
См. техническое приложение.
[Закрыть]). Иными словами, до революции Церковь владела большей собственностью – в соотношении к общему объему имущества, – чем состоятельные американские фонды в начале двадцать первого столетия. Интересно отметить, что при этом показатели в обоих случаях близки.
Речь идет о весомых имущественных позициях, особенно если их сравнить со слабоположительными – а иногда и отрицательными – позициями государства в различные эпохи. Однако по сравнению с частным имуществом эти цифры выглядят скромно. Присоединение фондов к домохозяйствам никак не влияет на общую эволюцию соотношения между частным капиталом и национальным доходом в долгосрочной перспективе. Это присоединение оправдано еще и потому, что зачастую нелегко провести границу между, с одной стороны, различными юридическими структурами: фондами, траст-фондами и т. д., которые сегодня используются состоятельными людьми для управления активами и продвижения их частных интересов (и которые в национальных счетах напрямую включаются в категорию физических лиц, если их удается выявить), и, с другой стороны, фондами и ассоциациями, представляющими общественный интерес. Мы вернемся к этому тонкому вопросу в третьей части книги, когда обратимся к изучению динамики имущественного неравенства, особенно в том, что касается очень крупных состояний, в мировом масштабе в XXI веке.
Приватизация имущества в богатых странах
Быстрое увеличение объемов частного имущества, наблюдавшееся с 1970 по 2010 год в богатых странах, особенно в Европе и Японии, объясняется прежде всего замедлением роста и сохранением высокой нормы накоплений согласно закону
β = s/g. Однако феномен возвращения частного капитала принял такие масштабы еще и потому, что этот основной механизм усиливается двумя дополнительными факторами: во-первых, тенденцией к приватизации и постепенному перетеканию государственного богатства в частные руки; во-вторых, долгосрочным феноменом восстановления цен активов.
Начнем с приватизации. Мы уже отмечали в предыдущей главе сильное падение доли государственного капитала в капитале национальном в течение последних десятилетий, прежде всего во Франции и Германии, где чистое государственное имущество достигало четверти – а то и трети – национального имущества в 1950-1970-е годы, а сегодня составляет всего несколько процентов (государственные активы позволяют лишь уравновесить долги). На самом деле этот процесс затронул все богатые страны: в восьми ключевых развитых экономиках планеты с 1970 по 2010 год наблюдалось постепенное сокращение соотношения между государственным капиталом и национальным доходом и одновременно повышение соотношения между частным капиталом и национальным доходом (см. график 5.5). Иными словами, возвращение частного имущества отчасти отражает тенденцию к приватизации национального имущества. Конечно, рост частного капитала во всех странах заметно превышал снижение капитала государственного, в результате чего национальный капитал, измеренный в годах национального дохода, существенно возрос. Однако он вырос меньше, чем частный капитал, что было обусловлено тенденцией к приватизации.
Пример Италии особенно показателен. Чистое государственное имущество было слабоположительным в 1970-е годы, а затем стало существенно отрицательным в 1980-1990-е годы в результате огромного бюджетного дефицита. В целом с 1970 по 2010 год государственное богатство уменьшилось примерно на один год национального дохода. В то же время частное имущество увеличилось с двух с половиной лет национального дохода в 1970 году до почти семи лет в 2010 году, т. е. рост составил четыре с половиной года. Иными словами, снижение государственного имущества составило от одной пятой до четверти увеличения имущества частного, что довольно существенно. Итальянское национальное имущество, конечно, заметно выросло: с двух с половиной лет национального дохода в 1970 году до примерно шести лет в 2010 году, однако не так сильно, как частное имущество, чей поразительный рост был отчасти искусственным, поскольку примерно четверть его пришлась на увеличение долга одной части Италии перед другой. Вместо того чтобы платить налоги для обеспечения сбалансированности государственного бюджета, итальянцы, по крайней мере те из них, которые располагают средствами, одалживали деньги правительству, покупая казначейские облигации или государственные активы. Это позволило им увеличить свое частное имущество, тогда как национальное имущество от этого ничего не получило.
График 5.5
Частный и государственный капитал в богатых странах в 1970–2010 годах
ордината: Стоимость капитала (в % к национальному доходу).
Примечание. В Италии частный капитал увеличился с 240 до 680 % национального дохода с 1970 по 2010 год, тогда как государственный капитал уменьшился с 20 до -70 %.
Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21c.
Можно констатировать, что, несмотря на высокую норму частных сбережений (около 15 % национального дохода), национальные сбережения в Италии в период с 1970 по 2010 год не достигали 10 % национального дохода. Иными словами, более трети частных сбережений поглощалось дефицитом государственного бюджета. Эту схему мы обнаруживаем во всех богатых странах, но, как правило, она принимала не столь крайние формы, как в Италии. В большинстве стран государственные сбережения были отрицательными, а это означает, что государственные инвестиции были ниже государственного дефицита, т. е. государство вкладывало денег меньше, чем занимало, – иными словами, текущие расходы финансировались за счет займов. Во Франции, Германии, Великобритании, Соединенных Штатах дефицит государственного бюджета превосходил государственные капиталовложения в среднем на 2–3 % национального дохода в период с 1970 по 2010 год, а не на 6 %, как в Италии (см. таблицу 5.4)[161]161
Чистые государственные капиталовложения обычно невелики (как правило, они составляют от 0.5 до 1 % национального дохода, причем на валовые государственные инвестиции приходится 1,5–2 %, а на обесценение капитала – 0,5–1 %). В результате отрицательные государственные сбережения зачастую не сильно отличаются от дефицита государственного бюджета. Хотя есть и исключения: государственные капиталовложения выше в Японии, где государственные сбережения слабоположительны, несмотря на существенный дефицит бюджета. См. техническое приложение.
[Закрыть].
| Таблица 5.4 | |||
|---|---|---|---|
| - | Национальные сбережения (частные + государственные) (очищенные от обесценения). В % к национальному доходу | в том числе: частные сбережения | в том числе: государственные сбережения |
| США | 5,2% | 7.6% | – 2.4 % |
| Япония | 14.6% | 14,5% | 0.1% |
| Германия | 10,2% | 12,2% | – 2.0% |
| Франция | 9,2% | 11,1% | – 1,9% |
| Великобритания | 5,3% | 7.3% | – 2,0% |
| Италия | 8.5% | 15.0% | – 6,5% |
| Канада | 10,1% | 12,1% | – 2,0% |
| Австралия | 8,9% | 9,8% | – 0.9% |
| Примечание. Значительная (и отличающаяся от страны к стране) часть частных сбережений поглощается бюджетным дефицитом, вследствие чего национальные сбережения (частные + государственные) оказываются ниже, чем частные. Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с. | |||
Наконец, во всех богатых странах снижение государственных сбережений и, как следствие, сокращение государственного имущества в значительной степени обеспечивает рост частного имущества (от десятой части до четверти, в зависимости от страны). Это не главное объяснение, однако это нужно учитывать.
Кроме того, вероятно, что имеющиеся расчеты недооценивают стоимость государственных активов в 1970-е годы, особенно в Великобритании (возможно, также в Италии и Франции), а значит, не дают нам в полной мере оценить масштабы перетекания государственного богатства в частные руки[162]162
Эта вероятная недооценка обусловлена незначительным количеством сделок по государственным активам в этот период. См. техническое приложение.
[Закрыть]. Это могло бы служить ответом на вопрос, почему британское частное имущество так сильно выросло в период с 1970 по 2010 год несмотря на явно недостаточные частные сбережения, особенно во время волн приватизации государственных предприятий в 1980-1990-е годы, которая зачастую проводилась по заниженным ценам ради привлечения покупателей.
Важно уточнить, что перетекание собственности из государственного сектора в частный начиная с 1970-х годов имело место не только в богатых странах. Тот же процесс можно обнаружить на всех континентах. В мировом масштабе самая масштабная приватизация последних десятилетий и вообще во всей истории капитала, разумеется, имела место в странах бывшего советского блока.
Расчеты, которыми мы располагаем, очень несовершенны, однако они указывают, что частное имущество в России и в странах бывшей Восточной Европы на рубеже 2000-2010-х годов составляло около четырех лет национального дохода, а государственное имущество, как и в богатых странах, было очень небольшим. Расчеты, касающиеся 1970-1980-х годов, т. е. эпохи, предшествовавшей падению Берлинской стены и краху коммунистических режимов, еще менее совершенны. Однако все указывает на то, что распределение было прямо противоположным: частное имущество было незначительным (маленькие личные участки земли, часть жилой недвижимости в тех коммунистических странах, которые терпимее относились к частной собственности, но их стоимость в любом случае была ниже одного года национального имущества), а государственный капитал включал в себя весь промышленный капитал и большую часть национального капитала, т. е. по приблизительным оценкам от трех до четырех лет национального дохода. Иными словами, уровень национального капитала не изменился: просто распределение между государственным и частным капиталом стало ровно противоположным.
Резюмируя, можно сказать, что быстрый рост частного имущества в России и в Восточной Европе в период с конца 1980-х по 2000-е годы, который в случае отдельных личностей принял форму чрезвычайно быстрого обогащения (здесь можно вспомнить о российских «олигархах»), разумеется, никак не связан со сбережениями и с динамическим законом
β = s/g. Речь идет о прямом перетекании прав собственности на капитал от государства к частным лицам. Приватизация национального имущества, наблюдавшаяся в развитых странах с 1970-1980-х годов, может рассматриваться как очень смягченная форма этого экстремального процесса.
Исторический рост цен на активы
Последним фактором, объясняющим рост соотношения между капиталом и доходом в течение последних десятилетий, является историческое повышение цен на активы. Иными словами, период 1970–2010 годов невозможно анализировать корректно, не обращаясь к более длительному историческому контексту, охватывающему период с 1910 по 2010 год. Мы не располагаем полными историческими данными по всем развитым странам, однако ряды данных, установленные нами для Великобритании, Франции, Германии и Соединенных Штатов, дают близкие результаты, которые мы здесь приводим.
Если обратиться к периоду с 1910 по 2010 год или даже с 1870 по 2010 год в целом, то можно констатировать, что общая эволюция соотношения между капиталом и доходом отлично объясняется динамическим законом β = s/g. Прежде всего, тот факт, что в долгосрочной перспективе соотношение между капиталом и доходом в Европе выше, чем в Америке, полностью коррелирует с разницей в норме накопления и особенно в темпах роста на протяжении минувшего столетия[163]163
С 1870 по 2010 год средние темпы роста национального дохода составляли в среднем 2–2,2 % в Европе (из них 0,4–0,5 % приходились на рост населения) и 3,4 % в Соединенных Штатах (из них 1,5 % приходились на население). См. техническое приложение.
[Закрыть]. Падение в период с 1910 пo 1950 год коррелирует с низкими национальными сбережениями и разрушениями, имевшими место в эту эпоху, а тот факт, что повышение соотношения между капиталом и доходом в 1980–2010 годах происходило быстрее, чем в 1950–1980 годах, коррелирует со снижением темпов роста.
Тем не менее нижняя точка, достигнутая в 1950 году, оказалась ниже, чем можно было бы предположить исходя из простой логики накопления, выраженной в законе β = s/g Для понимания глубины падения в середине XX века необходимо учесть тот факт, что после Второй мировой войны цены на недвижимые и биржевые активы находились на исторически низком уровне по многим причинам, изложенным в двух предыдущих главах (политика замораживания арендной платы и финансовое регулирование, неблагоприятный для частного капитализма политический климат), а затем, с 1950-х годов, начали постепенно восстанавливаться и ускорились с 1980-х годов.
По нашим расчетам, исторический процесс восстановления цен активов к сегодняшнему дню завершился: оставляя за рамками краткосрочные скачки и колебания, можно сказать, что подъем 1950–2010 годов более или менее компенсировал снижение 1910–1950 годов. Однако было бы слишком смелым утверждать, что фаза структурного повышения относительной цены активов полностью закончилась и что в ближайшие десятилетия цена активов будет расти в том же темпе, что и потребительские цены.
С одной стороны, исторические источники неполны и несовершенны, поэтому сравнение цен в течение столь длительных периодов может быть лишь приблизительным. С другой стороны, есть множество теоретических причин, по которым цена активов может меняться иначе, чем другие долгосрочные цены: например, потому что для некоторых видов активов – зданий, оборудования – технический прогресс предопределяет темпы развития, отличающиеся от средних темпов роста экономики, или же вследствие значения определенных исчерпаемых природных ресурсов (к этому мы еще вернемся).
Наконец, оставляя за рамками вопрос о кратко– и среднесрочных пузырях, которыми всегда сопровождается эволюция цены капитала, и о возможных долгосрочных структурных различиях, мы должны еще раз подчеркнуть тот факт, что цена капитала до определенной степени является политическим и социальным конструктом: она отражает понятие собственности, которое преобладает в данном обществе, и зависит от проводимой политики и институтов, регулирующих отношения между различными социальными группами, прежде всего между теми, кто владеет капиталом, и теми, кто им не располагает. Это справедливо, например, для цен на недвижимость, которые зависят от действующего регулирования отношений между собственниками и квартиросъемщиками и от повышения стоимости арендной платы. Это также касается биржевых котировок, как мы видели в предыдущей главе, когда речь шла об относительно низкой рыночной стоимости немецких компаний.
С этой точки зрения интересно исследовать эволюцию соотношения между рыночной и балансовой стоимостью компаний в странах, данными по которым мы располагаем, в период с 1970 по 2010 год (см. график 5.6). Читатели, считающие эти вопросы сугубо техническими, могут сразу перейти к следующему разделу.
График 5.6
Рыночная и балансовая стоимости компаний
ордината: Соотношение рыночной и балансовой стоимостями кампаний.
Примечание. Коэффициент Q Тобина (соотношение между рыночной и балансовой стоимостями компаний) повышался в богатых странах начиная с 1970-1980-х годов.
Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
Рыночная стоимость котируемых компаний соответствует биржевой капитализации. Рыночная стоимость компаний, не выходящих на биржу либо потому, что они слишком мелкие, либо из-за нежелания обращаться к биржевому рынку (например, для того, чтобы сохранить семейный характер, что может происходить даже в случае очень крупных фирм), в национальных счетах рассчитывается на основе биржевых котировок компаний, котируемых на бирже и имеющих максимально схожие характеристики (сфера деятельности, размеры и т. д.), с учетом «ликвидности» данного рынка[164]164
Стоимость некотируемой компании, доли которой очень сложно продать, поскольку сделки немногочисленны, в результате чего на поиски заинтересованного покупателя, возможно, уйдет немало времени, может оцениваться на 10 или 20 % ниже, чем стоимость подобной компании, которая присутствует на бирже и для которой всегда можно найти заинтересованного покупателя или продавца в течение рабочего дня.
[Закрыть]. Это и есть та рыночная стоимость, которую мы использовали до сих пор для измерения объемов частного и национального имущества. Балансовая стоимость, которую также называют стоимостью на бухгалтерском балансе (book value), или чистым балансовым активом, или собственными фондами, равна совокупной стоимости всех активов: недвижимости, оборудования, станков, патентов, мажоритарных или миноритарных пакетов акций в филиалах и других компаниях, денежных средств и т. д., учтенных в балансе компании, за вычетом всех долгов.
В принципе в отсутствие какой-либо неопределенности рыночная и балансовая стоимости компаний должны были бы совпадать и соотношение между ними должно было бы быть равным единице (или 100 %).
При создании компании так обычно и бывает. Если акционеры подписываются на акции на сумму 100 миллионов евро, которые компания пускает на приобретение служебных помещений и оборудования стоимостью 100 миллионов евро, то и рыночная, и балансовая стоимости будут равны 100 миллионам. То же происходит, когда компания занимает 50 миллионов на покупку новых станков стоимостью 50 миллионов: чистый балансовый актив, равно как и биржевая капитализация, по-прежнему будет составлять 100 миллионов (150 миллионов активов минус 50 миллионов долгов). Ничего не изменится и тогда, когда компания получит прибыль в размере 50 миллионов евро и решит отложить их для финансирования новых инвестиций на сумму 50 миллионов: биржевые котировки будут составлять столько же (потому что все знают, что компания обладает новыми активами), в результате чего и рыночная, и балансовая стоимости вырастут до 150 миллионов.
Трудность заключается в том, что жизнь компании очень быстро становится намного более сложной и неопределенной: например, по истечении некоторого времени никто уже не понимает, были ли инвестиции в 50 миллионов, осуществленные несколькими годами ранее, так уж полезны для экономической деятельности компании.
В этот момент балансовая и рыночная стоимости уже могут различаться. Компания по-прежнему записывает на свой баланс осуществленные инвестиции – приобретение служебных помещений, станков, оборудования, патентов и т. д. – по их рыночной стоимости, вследствие чего ее балансовая стоимость остается неизменной[165]165
Согласованные международные нормы, которые используются в национальных счетах и которые применяем и мы, указывают, что активы, как и пассивы, всегда оцениваются по их рыночной стоимости на момент составления баланса (т. е. по стоимости, которая могла бы быть получена, если бы компания решила ликвидировать и распродать свои активы; в случае необходимости эта стоимость рассчитывается на основе недавних сделок). Частные бухгалтерские нормы, используемые компаниями при публикации своего баланса, не всегда совпадают с нормами, применяемыми в национальных счетах, и различаются по странам, что создает множество проблем, связанных с финансовым и экономическим регулированием и с вопросами налогообложения. Мы вернемся к этим вопросам в четвертой части книги.
[Закрыть]. Что же касается рыночной стоимости компании, т. е. биржевой капитализации, то она может быть заметно ниже или выше в зависимости от того, насколько пессимистично или оптимистично финансовые рынки оценивают способность компании использовать инвестиции для стимулирования своей деятельности и получения прибыли. Именно поэтому на практике всегда можно наблюдать сильные колебания соотношения между рыночной и балансовой стоимостями на уровне отдельных компаний. Например, в случае французских фирм, входивших в биржевой индекс САС 40 в 2012 году, это соотношение, также называемое коэффициентом Q Тобина (по имени экономиста Джеймса Тобина, впервые его предложившего), варьировалось от всего 20 % до более 340 %[166]166
См„например, «Финансовое лицо САС 40», отчет бухгалтерской экспертной группы агентства Ricol Lasteyrie от 26 июля 2012 года. Те же крайние колебания коэффициента Q Тобина обнаруживаются во всех странах и на всех биржевых рынках.
[Закрыть].
Труднее понять, почему коэффициент Q Тобина, охватывающий всю совокупность компаний данной страны, регулярно оказывается выше или ниже единицы. Как правило, этому дается два объяснения.
Если некоторые нематериальные инвестиции (расходы, осуществленные с целью увеличить стоимость фирмы, или же расходы на исследования и развитие) не учитываются в балансе, то вполне логично, что рыночная стоимость в среднем оказывается выше балансовой. Этим можно объяснить, почему соотношение между ними ненамного превышало единицу в Соединенных Штатах (около 100–120 %) и особенно в Великобритании (около 120–140 %) в конце 1990-х и в течение 2000-х годов. Вместе с тем следует отметить, что соотношение, превышающее единицу, отражает также тот факт, что в обеих странах существовали биржевые пузыри. Коэффициент Q Тобина быстро вернулся к единице после схлопывания пузыря интернет-компаний в 2001–2002 годах и во время финансового кризиса 2008–2009 годов (см. график 5.6).
