Текст книги "Всадник без головы(изд.1955)"

Автор книги: Томас Майн Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава XIIІ
ПИКНИК В ПРЕРИИ

Первые розовые лучи восходящего солнца осветили группу предметов на площади перед офицерскими квартирами форта Индж.

Небольшой фургон, запряженный парой мексиканских мулов, стоял в центре этой группы. Судя по тому, с каким нетерпением мулы били копытом, вертели хвостом и поводили ушами, можно было заключить, что они уже давно стоят на одном месте в упряжке и ждут не дождутся, чтобы двинуться в путь. В то же время поведение мулов предупреждало зевак, чтобы они не подходили близко и не попадались им под копыта.

Но зевак там не было.

В предрассветных сумерках можно было различить только одну фигуру поблизости – человека огромного роста в поярковой шляпе. В нем нетрудно было узнать старого охотника Зеба Стумпа. Он был верхом на своей старой кобыле, которая стояла как вкопанная.

А вокруг все было в лихорадочном движении. Быстро сновали взад и вперед люди – от фургона они спешили к офицерским домикам и затем обратно к фургону.

Там было около десяти человек; они отличались друг от друга своей одеждой и цветом кожи. Большинство из них – это солдаты нестроевой службы. Двое, вероятно, повара, а остальные – денщики местных офицеров.

Среди последних особенно выделялся один негр, важно расхаживавший взад и вперед. Он состоял в лакеях у майора – командира форта. Роль руководителя этой кучки людей исполнял сержант, одетый в соответствующую форму; он был уполномочен нагрузить фургон всякого рода провизией и напитками.

Несмотря на обилие продуктов и вин, не все участники подготовки пикника были удовлетворены достигнутыми результатами. Недоволен был Зеб Стумп.

– Послушай-ка, старшина, – обратился он к сержанту, – я не слышу запаха кукурузы и не заметил, чтобы ты погрузил ее в фургон. А мне кажется, что там, в прерии, найдется кое-кто, предпочитающий ее всяким заграничным штучкам вроде «шампэнь» – так, кажется, вы называете французское вино?

– Предпочитают кукурузу шампанскому? Вы про лошадей говорите, мистер Стумп?

– К чорту твоих лошадей! Никто про лошадиную кукурузу не говорит – я имею в виду мононгахельское виски.

– О-а, теперь все понятно! Вы совершенно правы, мистер Стумп: про виски не следует забывать. Мне кажется, я там видел подходящую бутыль, предназначенную для пикника.

– Точно так, господин сержант, – раздался голос денщика майора, приближавшегося с большой бутылью к фургону.

Считая, что теперь сборы закончены, старый охотник стал торопиться в путь:

– Ну как, старшина, все ли готово? Пора бы и двигаться.

– Не совсем, мистер Стумп. Повар говорит, что нужно еще цыплят дожарить. Он только что перевернул их на сковороде.

– Провались эти цыплята вместе с поваром! Куда они годятся по сравнению с диким индюком наших прерий! Майор в них вкус понимает – недаром у меня от него заказ на хорошего индюка. А как прикажешь подстрелить птицу после того, как солнце пропутешествовало по небу миль десять? А тут еще эта телега будет волочиться по пятам! Вот и делай что хочешь. Не думай, старшина, что птицы такие же дураки, как солдаты форта. Из всех обитателей прерии дикий индюк самый умный, и поверь: чтобы его провести, нужно встать по крайней мере вместе с солнцем, а то и раньше.

– Правильно, мистер Стумп, я знаю, что майор рассчитывает на ваше искусство охотника и надеется закусить индюком.

– Скажу тебе откровенно, дружище, он не только рассчитывает, что я ему подстрелю индюка, но, наверно, ждет, что доставлю язык и окорок бизона, хотя этих животных нет нигде во всем Техасе и не было уже лет двадцать. Правда, я слыхал, что европейские писатели пишут в своих книжках совсем другое, и особенно этим грешат французы, – ну, это уж дело их совести. Сейчас нет бизонов в этих краях, совсем перевелись… Здесь водятся медведи, олени, дикие козлы, здесь много диких индюков, это все так, но чтобы доставить дичь к обеду, надо достаточно рано позавтракать. Так вот, если тебе угодно, старшина, чтобы твои знатные гости жевали индюка за сегодняшним обедом, то давай распоряжение трогаться.

Убедительная речь старого охотника подействовала на сержанта, и вскоре фургон двинулся в путь; следом за ним шествовали белые и черные солдаты.

Во главе этой процессии, верхом на своей старой кобыле, ехал Зеб Стумп. Он прокладывал путь через широкую равнину, которая расстилалась между Леоной и Ореховой рекой.

Не прошло и двадцати минут со времени отъезда фургона с провизией, как на том же месте стала собираться другая компания.

Появились дамы верхом на лошадях, в сопровождении мужчин – друзей и родственников. Почти все, кто был на новоселье у Пойндекстера, собрались здесь.

Приехал и сам плантатор, его сын Генри, племянник Кассий Кольхаун и дочь Луиза. Молодая девушка была верхом на крапчатом мустанге.

Пикник устраивался в честь Пойндекстера. Майор и офицеры были хозяевами, плантатор и его друзья – приглашенными гостями. Для увеселения гостей предполагалось устроить охоту за дикими лошадьми.

Местом для такого спорта могла быть только прерия – в двадцати милях от форта Индж. Поэтому нужно было пораньше отправиться в путь и взять с собой достаточное количество провизии.

Как только солнечные лучи заиграли на зеркальной глади Леоны, экскурсия под охраной двадцати драгун была готова двинуться в путь. Как в отъехавшей ранее группе с фургоном, так и здесь был свой проводник, но не старый лесной охотник в выцветшем кафтане и поношенной поярковой шляпе, а молодой охотник за дикими лошадьми, красавец в живописном костюме мексиканского мустангера.

– Отправимся, Морис! – крикнул майор, увидя, что все уже в сборе. Затем, обратившись к присутствующим, сказал – Леди и джентльмены! Этот молодой человек – прекрасный охотник и знаток диких лошадей. Если в Техасе кто-нибудь может нам показать, как надо охотиться за мустангами, так это именно он, Морис-мустангер.

– Я не заслуживаю таких похвал, майор, – ответил молодой ирландец, вежливо поклонившись обществу. – Я только обещаю показать вам, где водятся мустанги.

«Как он скромен!» – подумала Луиза.

И тут же веселая кавалькада с мустангером во главе тронулась в путь.

Для жителей Техаса проехать двадцать миль по прерии – сущая безделица. Это расстояние было покрыто меньше чем в три часа. Путешествие прошло вполне благополучно, если не считать, что к концу пути участники экскурсии почувствовали сильный голод.

К счастью, фургон с провизией не заставил себя ждать, и еще задолго до полудня веселая компания расположилась в тени большого орехового дерева на берегу Рио-де-Нуэсес.

Глава XIV
МАНАДА

Нельзя было выбрать более удачного места для охоты за дикими лошадьми и одновременно для веселого привала, чем то, к которому привел путешественников Морис Джеральд.

Запенились дорогие немецкие вина из погребов Сан-Антонио. Гул веселого разговора разносился по прерии. Синева неба стала казаться глубже, изумруднее казалась зелень.

– Mustenos! – вдруг раздался крик мексиканского вакеро [29]29
  Вакеро– конный пастух.


[Закрыть].

Морис быстро осушил свой стакан и, вскочив на лошадь, крикнул:

– Cavallada? [30]30
  Cavallada– стадо диких жеребцов.


[Закрыть]

– Нет, – ответил мексиканец, – manada.

– Что это они там болтают? – спросил капитан Кольхаун.

– Mustenos – мексиканское название мустангов, – ответил майор, – а манадой они называют стадо диких кобыл. В эту пору кобылы держатся вместе, отдельно от жеребцов, если только…

– Если что? – нетерпеливо спросил капитан, прерывая объяснение.

– Если только на них не нападают ослы, – с невинным видом ответил майор.

Все засмеялись.

Между тем манада приближалась.

– В седла! – раздались голоса со всех сторон.

Дикий табун направился, повидимому, через гребень возвышенности, на котором стоял дозорный.

Дозорный вскочил в седло; мгновение – и он уже среди табуна, с лассо в руках.

Дико храпя, в бешеном галопе мчались лошади, как бы спасаясь от ненавистного преследователя. Озираясь, они не видели ни фургона, ни всадников.

– За ними погоня, – сказал Морис при виде возбужденных страхом животных. – Что там такое, Креспино? – крикнул он мексиканцу, который со своего поста должен был видеть, кто гнал табун.

В ожидании ответа все притихли. На лицах отразились страх и тревога. Не индейцы ли это в погоне за мустангами?

– Дикий осел, – послышался ответ по-испански.

– Самец, – прибавил Креспино.

– Ну да! Так оно и есть. Надо остановить этого негодяя, иначе он испортит нам всю охоту. До тех пор пока дикий осел гонится за табуном, никакие силы не остановят лошадей… Далеко ли он?

– Совсем близко, дон Морисио. Он бежит прямо на меня.

– Набрось на него лассо. Попробуй. Если не удастся – подстрели. Как-нибудь надо с ним расправиться.

В чем заключалась сила преследователя, было неизвестно почте никому из присутствующих. Только мустангер мог понять настоящее значение этих слов: «дикий осел самец».

– Объясните, Морис, в чем дело, – попросил майор.

– Посмотрите туда, – указал мустангер на вершину горы.

По горному хребту с быстротой крылатой птицы неслось животное, на которое привыкли смотреть как на образец медлительности и глупости.

Дикий осел был почти такой же величины, как мустанги, за которыми он гнался. Если он и не бежал быстрее самого быстрого из мустангов, то, во всяком случае, не отставал от них в своей упорной погоне.

Наблюдавшие не успели обменяться и несколькими словами, как дикие кобылы были уже совсем близко. Тут, точно впервые заметив группу всадников, мустанги забыли о своем ненавистном преследователе и повернули в сторону.

– Оставайтесь на местах, господа! Держите лошадей! – раздался голос Мориса Джеральда. – Я знаю, где они любят пастись. Они бегут теперь туда. Мы отправимся вслед за ними и там хорошо поохотимся. А здесь они разбегутся по роще, и мы их больше не увидим… Ола, сеньор Креспино! Пустите пулю в этого негодяя. Ведь он на расстоянии выстрела!

Мексиканец быстро снял с седла свое коротенькое ружье – эскопету – и, прицелившись, выстрелил в дикого осла.

Осел заревел, услыхав выстрел, но это был только ответ на вызов. Он, по-видимому, остался невредим: Креспино промахнулся.

– Я должен остановить его, – воскликнул мустангер, – иначе он будет продолжать преследование до самой ночи!

Резким движением мустангер пришпорил свою лошадь. Как стрела, помчался Кастро в погоню за ослом.

Несколько прыжков – и скакун доставил своего хозяина на расстояние лассо от осла. Еще момент – и с молниеносной быстротой петля лассо опустилась над его длинными ушами.

Бросив лассо, Морис сделал полуоборот; Кастро круто повернулся; затем с такой же покорностью конь стал на месте, ожидая, когда натянется веревка.

Осел, кинувшись вперед, натянул веревку, потом поднялся на дыбы и тяжело опрокинулся на спину, точно пронзенный пулей в самое сердце.

Однако он был только оглушен, а не задушен.

Мексиканец ударом острого ножа заколол его насмерть.

* * *

Все ждали, что́ теперь предпримет Морис-мустангер. Между тем Морис освободил шею животного и стал свертывать лассо. Но тут в движениях ирландца опять почувствовалась какая-то поспешность.

Внезапно он бросился к коню. Видимо, опять какая-то тревога.

Луиза Пойндекстер неслась галопом на своем крапчатом мустанге, как будто решив перегнать всех в общей погоне за табуном.

Только один охотник за дикими лошадьми правильно угадал поведение крапчатого мустанга. Морис заметил, что промчавшийся табун был тот самый, к которому еще недавно принадлежал крапчатый мустанг. Нет сомнения, что, увидя своих товарищей, мустанг помчался со своей всадницей, чтобы присоединиться к ним.

Вскоре все догадались о намерении крапчатого мустанга.

В порыве галантной любезности за девушкой бросились вслед Кольхаун, Генкок и Кроссман, а за ними – около десятка молодых людей: плантаторы, адвокаты, судейские. Каждый мечтал стать героем удачной погони.

Однако почти никто из них не был серьезно встревожен: все знали, что Луиза Пойндекстер – прекрасная наездница.

Перед ней расстилалась огромная равнина, гладкая, как арена цирка. Мустанг будет скакать, пока не устанет. Вряд ли Луизе грозит серьезная опасность.

Только один человек не разделял этого мнения. Это был мустангер. Мустангер последним тронулся с места. Он задержался, свертывая свое лассо. Но вот и он вскочил в седло и помчался в погоню.

Его соперники уже успели отъехать на некоторое расстояние. Впереди мчался Кольхаун; драгун и стрелок несколько поотстали, а сзади скакали остальные участники состязания.

На своем гнедом коне Морис скоро обогнал их всех. Обогнал и капитана. В бессильной злобе Кольхаун послал ему вслед проклятье.

Полуденное солнце осветило совершенно необычную картину. Табун диких лошадей мчался с невероятной быстротой по обширной прерии. Одна лошадь из этого же табуна, с всадницей на спине, следовала за ним на расстоянии пятисот шагов. На таком же расстоянии от нее на гнедом коне скакал всадник в красочном мексиканском наряде, а еще позади – целая вереница всадников.

Позади всех мчался полным галопом эскадрон драгун, только что отделившийся от группы возбужденно жестикулировавших дам и мужчин.

Через двадцать минут картина изменилась. Действующие лица были все те же, но изменилась их группировка: манада выиграла расстояние у крапчатого мустанга, мустанг – у гнедого, а другие соперники уже совсем не были видны, и лишь высоко парящий в сапфировом небе орел мог различить их своим зорким глазом.

Дикие лошади, крапчатый мустанг со своей всадницей, гнедой конь и его всадник остались одни среди простора саванны.

Глава XV
БЕГЛЯНКУ НАСТИГЛИ

На расстоянии еще одной мили скачка продолжалась без особых перемен.

Дикие кобылы по-прежнему мчались быстро, но уже не обуреваемые страхом, без храпа и ржанья. Позади всех слышалось отрывистое ржанье крапчатого мустанга, но старые товарищи как будто не замечали его. Всадница сидела спокойно, без заметной тревоги.

Всадник же на гнедом коне проявлял большое волнение – отчаяние и безнадежность чувствовались в его поведении.

– Пошел, Кастро! – воскликнул Морис с нетерпением в голосе. – Что это с тобой сегодня? Не забывай, что ведь ты же догнал ее в прошлый раз, правда с трудом. Но ведь теперь она с седоком. С седоком, который дороже мне всего на свете, за которого я отдал бы свою и твою жизнь. Ну, быстрей же! Быстрей!..

«Что, если я потеряю ее из виду? Ведь она непременно погибнет!»

И Морис мчался, не отрывая глаз от все удалявшейся всадницы. По временам беспокойным взглядом он измерял разделявшее их пространство.

«Не закричать ли ей вслед? – вдруг мелькнуло у него в голове. – Звуки голоса, может быть, и долетят до нее, но расслышит ли она слова и поймет ли предостережения и советы? На это вряд ли можно рассчитывать».

И Морис отказался от этой мысли, отчасти потому, что в тот момент в нем ожила надежда нагнать беглянку, отчасти же и по другой причине – он знал, что не словом, а действием можно остановить мустанга.

На протяжении всей скачки он лелеял надежду, что вот-вот приблизится настолько, что сможет накинуть лассо на шею мустанга и заставить его повиноваться. Однако эта надежда постепенно угасала.

Манада мелькала сейчас среди рощ, густо покрывавших здесь прерию.

Местами рощи сливались в непрерывный массив зарослей.

Это вызвало новые волнения у мустангера. Всадница может попасть в заросли, каждую минуту она может исчезнуть из виду, скрывшись за деревьями извилистых лесных троп.

Перед его взволнованным воображением вставали страшные картины, одна мрачней другой, – картины гибели и катастрофы.

– Небесные силы! – наконец вырвалось у него. – Что, если сюда забегут жеребцы! Ведь это их излюбленное место. Сейчас как раз то время, когда они бесятся!

Снова шпоры мустангера вонзились в бока гнедого. Кастро, мчавшийся во весь опор, повернул голову назад и с упреком взглянул на хозяина.

В эту напряженную минуту дикие кобылы скрылись в зарослях.

Исчезновение табуна произвело на крапчатого мустанга магическое действие – он вдруг замедлил шаг и через минуту совсем остановился.

И когда Морис примчался на своем взмыленном коне к лесу, он увидел: посреди поляны, спокойная, как мраморная статуя, в седле сидела Луиза.

– Мисс Пойндекстер! – воскликнул он подъезжая. – Как я рад, что лошадь снова покорна вам. Я был очень обеспокоен…

– Чем, сэр? – в недоумении спросила девушка.

– Той опасностью, которая грозила вам, – ответил он, несколько озадаченный.

– О, благодарю вас, мистер Джеральд! Только я не видела в этом ничего страшного. Неужели мне грозила опасность?

– Грозила опасность! – повторил ирландец с возрастающим изумлением. – Верхом на дикой лошади, которая понесла вас среди пустынной прерии!

– Но что же тут особенного? Вы думаете, что она могла сбросить меня? Но ведь я же хорошая наездница и не позволила бы ей этого сделать.

– Да, все это так, но представьте себе, что вы заблудились в зарослях, где и коренной техасец с трудом находит дорогу. Вряд ли в таком случае помогло бы вам искусство наездницы.

– О, так вы думали, что я заблужусь? Вот какая опасность угрожала мне!

– Да мало ли вообще что могло случиться! Предположим, вы могли столкнуться с…

– …с индейцами? – спросила Луиза, не дав мустангеру закончить фразу. – И что, если бы это случилось? Ведь команчи сейчас в мирных отношениях с нами? А в их жестокость я не верю, что бы мне про них ни говорили и как бы меня ни предостерегали даже такие авторитетные лица, как майор. Даю вам слово, что я рада была бы такой встрече и, во всяком случае, не стала бы избегать ее. Как бы мне хотелось видеть этих благородных дикарей, мчащихся верхом на лошадях по родной прерии!

– Все это звучит очень красиво, и я восхищен вашей отвагой, мисс Пойндекстер, но, с своей стороны, тоже считаю своим долгом предостеречь вас – и надеюсь, вы послушаетесь моего дружеского совета: будьте осторожны с краснокожими. И если бы вы повстречались с ними и…

– …и они бы вздумали напасть на меня, я стрелой бы промчалась мимо и вернулась бы к друзьям. На таком быстроногом создании, как моя милая Лу́на, вряд ли кому удастся перегнать меня. Ведь вам, мистер Джеральд, сознайтесь откровенно, нелегко это удалось? Не так ли?

Мустангер смотрел на креолку широко открытыми глазами, полными изумления и восхищения.

– Но, – наконец вымолвил он после длительной паузы, – неужели же вы хотите этим сказать, что могли остановить мустанга по своему желанию? А я был уверен, что он понес вас и вы были совсем беспомощны…

– Нет, нет, – быстро ответила всадница, немного смутившись. – Вначале так и было – мустанг действительно понес меня, а потом я увидела, что могу остановить его, натянув поводья. Я так и поступила на ваших же глазах – вы ведь видели, не правда ли?

– А могли ли вы остановить его раньше?

Этот вопрос у мустангера вырвался невольно, и он с нетерпением ждал ответа.

– Быть может, быть может… Стоило мне покрепче натянуть поводья… Но должна вам признаться, мистер Джеральд, что я очень люблю быструю езду и в особенности по прерии – здесь так хорошо и просторно и нет опасности раздавить чью-нибудь курицу или поросенка… По правде сказать, – продолжала девушка с неподдельной простотой, – я не жалела о том, что лошадь понесла меня. Пустая болтовня утомляет человека. Мне захотелось подышать свежим воздухом и побыть одной. Так что, в конце концов, мистер Джеральд, все вышло очень удачно.

– Вы хотели побыть одна? – спросил мустангер с разочарованным видом. – Я очень жалею, что нарушил ваше уединение. Уверяю вас, мисс Пойндекстер, я следовал за вами только потому, что вам грозила опасность.

– Это очень любезно с вашей стороны, сэр. Я вам очень благодарна. Вы, наверно, боялись нападения индейцев?

– Нет, не об индейцах я думал.

– Какая же другая опасность? Скажите, пожалуйста, – впредь я буду более осторожна.

Морис не сразу ответил. До него долетел звук, который заставил его обернуться.

Креолка поняла, что внимание собеседника чем-то отвлечено. Она тоже стала прислушиваться. Донесся резкий визг, за ним еще и еще. Потом послышался топот копыт.

Для охотника за лошадьми это не было загадкой, и слова, которые сорвались с его уст, были прямым ответом на вопрос креолки.

– Дикие жеребцы! – воскликнул он тревожным голосом. – Я знал, что они бывают в этих местах.

– Это и есть та опасность, о которой вы говорили?

– Да, о ней я и думал.

– Но ведь это только мустанги. Что же в них страшного?

– Обычно их нечего бояться. Но именно теперь, в это время года, они становятся такими же дикими, как тигры, и такими же опасными. Вы даже не подозреваете, что разъяренного дикого жеребца следует больше бояться, чем волка, пантеры или медведя.

– Что же нам делать? – спросила Луиза, с тревогой глядя в глаза человеку, который однажды уже выручил ее из беды.

– Если они нападут, – ответил Морис, – у нас будет только два выхода. Первый – это взобраться на дерево, бросив наших лошадей на растерзание.

– А второй? – спросила креолка с тем спокойствием в голосе, которое говорило о большом присутствии духа, о готовности выдержать любое испытание. – Я согласна на все, но оставлять наших лошадей я не хочу. Это был бы плохой выход из положения.

– Нам и не придется так поступить – ведь здесь, по-видимому, не найдешь ни одного большого дерева. В случае нападения остается лишь одно: положиться на быстроту наших лошадей. К сожалению, – продолжал он, внимательно осматривая крапчатого мустанга, а затем своего коня, – им слишком много досталось за сегодняшний день, и оба сильно устали. В этом наша главная беда. Чем больше мы дадим им отдохнуть, тем лучше. Жеребцы, может быть, еще и не придут сюда. А если даже придут, это еще не значит, что они на нас бросятся. Все зависит, в каком они состоянии. Если они будут грызться между собой, то и мы будем под угрозой. В такие минуты они становятся бешеными и бросаются без разбору на своих же собратьев, даже и в том случае, если у них седоки на спине… Ага! Так оно и есть – между ними борьба. Я сужу по их ржанью. Увы, они направляются сюда!

– Мистер Джеральд, так чего же мы ждем здесь?

– Сейчас нет смысла двигаться. Впереди – открытая равнина, и нам негде скрыться. Они будут там, прежде чем мы успеем отъехать на достаточное расстояние, и быстро догонят нас. Место, куда нам надо бежать, единственное безопасное место, о котором я могу вспомнить, находится в другом направлении. Насколько я могу судить по звукам, они сейчас ринулись прямо туда. Если мы выедем слишком рано, то столкнемся с ними и погибнем. Мы должны выждать и постараться прокрасться позади них. Если нам это удастся и мы сможем проскакать галопом расстояние в две мили, то мы спасены… Уверены ли вы, что справитесь с вашим мустангом?

– Вполне, – быстро ответила креолка.