Текст книги "Соматика: Возрождение контроля ума над движением, гибкостью и здоровьем (ЛП)"

Автор книги: Томас Ханна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3
Луиза (56 лет): синдром «замороженного плеча»

Когда я познакомился с Луизой, у нее был синдром «замороженного плеча». За два года до этого она упала, сломав верхнюю часть плечевой кости, поблизости от плечевого сустава. Хирург ввел в кость фиксирующий стержень, для того чтобы обломки находились рядом. Позже стержень был удален. Структура кости восстановилась, но функция руки осталась нарушенной. Физическая терапия привела к частичному уменьшению послеоперационной малоподвижности, но улучшение все же было незначительным. Луиза не могла поднять правую руку выше горизонтального уровня. Она не могла также завести руку за спину. Рукой можно было двигать вперед, но даже это давалось с трудом из-за сильных хронических болей в плечевом суставе. Луиза, которой недавно исполнилось 56 лет, пришла к выводу, что ее жизнь подходит к концу.

После того как Луиза рассказала мне свою историю, я попросил ее встать, чтобы посмотреть на ее осанку и пропальпировать мышцы – точно так же, как я это делал с Барни и Джеймсом. Глядя на нее спереди, я обратил внимание на то, что ее правое плечо было ниже, чем левое. Казалось, что его тянут вниз. Кисть правой руки по сравнению с левой располагалась ниже на 2 см. Она сказала: «Мне кажется, что моя правая рука весит 20 кг». Луиза стояла передо мной мрачная, одна из сторон ее тела казалась «увядшей».

Когда я ощупал ее мышцы, я сразу понял, почему рука казалась ей такой тяжелой. Она была права: руку тянуло вниз. Широчайшая мышца спины, которая крепится к верхней поверхности плечевой кости, а также к краю лопатки и спускается вниз вдоль всей спины к тазу и нижним отделам позвоночника, была сильно напряжена. Это постоянное напряжение оттягивало руку вниз и не позволяло Луизе поднять её выше горизонтального уровня. Для того чтобы двигать рукой вперед для выполнения простейших действий, таких как прием пищи или управление автомобилем, ей приходилось пускать в ход верхние мышцы плеча, преодолевая значительное сопротивление. Это приводило к возникновению сильных болей в мышцах, которые постоянно находились в действии. Широчайшая мышца спины была как бы «заморожена» и неуправляема.

Мощная грудная мышца Луизы также была непроизвольно сокращенной и жёсткой. Эта мышца, расположенная рядом с широчайшей мышцей спины, прикрепляется к верхней части плечевой кости. Ее волокна покрывают переднюю поверхность грудной клетки от ключицы, через грудину и до пятого, иногда шестого ребра. Грудная клетка в свою очередь была оттянута вниз из-за хронического сокращения мышц живота, идущих от нижней части грудной клетки к лобковой кости. Напряжение грудных и брюшных мышц слегка оттягивало плечо вперед и вниз, сочетаясь с настолько же сильным натяжением широчайшей мышцы спины назад и вниз. Таким образом, плечо было как бы «замороженным» (рис. 6) и выглядело так, будто у Луизы сломано крыло.

Рис. 6. Осанка Луизы

Так как Луизе было уже за пятьдесят, она думала, что все проблемы с восстановлением руки связаны с возрастом. Врач сказал, что ее рука неподвижна из-за рубцов, образовавшихся вокруг перелома недалеко от сустава, и что рубцы можно удалить оперативным путём. Однако после двух перенесенных операций – вначале для установки стержня, а затем для его извлечения – Луиза не соглашалась на новые операции, не веря, что от них будет прок.

Интуитивно Луиза была права. Хирургия, конечно, ничего не дала бы. Никаких изменений структуры кости и образований вроде рубцов, которые мешали движению, не было. Причиной было то, что определенные области мозга без ведома хозяйки постоянно посылали импульсы мышцам, чтобы те сокращались. Это разделение между структурой и функцией является основополагающим для соматического подхода к проблемам человека. Если имеются структурные изменения, то необходимо хирургическое вмешательство или медикаментозное лечение. Если же нарушена функция произвольного управления мышцами, то ее необходимо восстановить.

Луиза должна была переобучиться эффективно управлять своими мышцами, и в этом была суть проблемы. Я знал по опыту, что именно вызывало симптоматику синдрома «замороженного плеча». Однако Луиза лишь ощущала тяжесть в правой руке и боли в переднем отделе плеча. Она не чувствовала, что у нее сокращены мышцы. Она не только не могла расслабить, но и не ощущала их. Она была согласна с мнением врача, что ее неспособность управлять рукой вызвана структурными нарушениями.

Для того чтобы восстановить сознательную способность Луизы управлять «замороженными» мышцами, я постарался помочь ей научиться ощущать сокращение мышц при помощи ее же собственной центральной нервной системы. Когда она легла на левый бок, подложив подушку под голову, правым боком кверху, я положил руку ей на поясницу у края широчайшей мышцы спины, а другую руку – на ее правое плечо. Затем я направил их друг к другу так, чтобы она могла ощутить связь между ними.

Постепенно она осознала, что движения в нижней части спины напрямую связаны с движениями в плече. Тогда я попросил ее выполнить нечто странное: максимально сократить широчайшую мышцу спины до самого таза, вызвав тем самым еще большее сокращение мышц плеча и более сильное ощущение их «замороженности». В то же время я крепко держал ее направленную вперед руку и довольно сильно тянул ее в противоположном направлении. Ее мышцы при этом сократились еще больше. Зачем я это делал? Для того чтобы при помощи системы сенсорной обратной связи Луиза осознала, что она непроизвольно сокращает мышцы плеча и оно замирает в «замороженном» положении.

Луиза поочерёдно произвольно сокращала мышцы плеча, делая их еще тверже, а затем расслабляла «замороженные» мышцы, судорожно державшие ее руку и мешавшие ей двигаться. Она выполняла эти движения все лучше и лучше. Тем самым она вспоминала, как их нужно делать. И чем больше она их запоминала, тем лучше она их выполняла. Вскоре она смогла расслабить ранее сильно сокращенные мышцы настолько, что они стали мягкими и свободными, и она смогла свободно двигать плечом впервые за два года.

Луиза была одновременно обрадована и изумлена. Она даже заплакала от такого волшебного изменения. И ее слезы радости были частично от осознания того, что она вернула утраченный контроль над своими движениями. Волшебство заключалось не в том, что сделал я, а в том, что Луиза добилась этого сама, изнутри себя. Она получила бесценный опыт, вновь открыв свою свободу и умение управлять собой.

Мы проделали те же действия и с другими мышцами плеча Луизы, пока к ней не пришло ощущение того, что она делает, и пока не восстановилась способность управлять мышцами.

Затем я обучил ее специальному соматическому упражнению для того, чтобы она могла тренировать свое новообретенное сенсомоторное умение прямо перед сном и сразу после пробуждения. Уже через две недели, на третьем сеансе, она смогла поднимать правую руку вертикально, а также класть её на правое ухо.

Теперь Луиза ощущала себя свободной, гибкой и активной.

Проблема с плечом больше не возвращалась. Также больше не вернулось и ее удрученное, «предсмертное» настроение. Она забыла, что ей за 50, и начала вести себя, как намного более молодая женщина. Благодаря новому опыту она обнаружила в себе ресурсы для преодоления сложной физической проблемы, а это вернуло ей чувство бодрости и уверенности в себе.

Что означает «соматический»?

Человека можно рассматривать двояко: снаружи вовнутрь или изнутри наружу. Рассматривая людей снаружи, физиолог или врач получает совсем другое представление, чем то, которое сам человек формирует, ощущая себя изнутри.

Когда один человек смотрит на другого, он видит перед собой «тело» определенной формы и размеров. Такое же «тело» представляет собой любая статуя или восковая кукла, обладающая формой и размерами человеческого тела. Однако если человек рассматривает себя изнутри, он или она ощущает нечто совсем иное, чем при взгляде снаружи. Он осознает свои чувства, движения и намерения, недоступные чужому взгляду и составляющие совершенно другое, более полное существо. Взгляд снаружи – это взгляд постороннего. Постороннему человек видится как «он», «она» или же нечто неодушевленное, некое «оно». Но когда человек как бы рассматривает себя изнутри – это особый взгляд, уже от первого лица, который отчетливо ощущает и осознает свое «я».

То, что видит физиолог или любой посторонний наблюдатель, глядя со стороны, – это всегда тело. То, что каждый человек видит сам, рассматривая и ощущая себя изнутри, – это всегда сома. Сома – греческое слово, которое со времен Гесиода обозначает живое или живущее тело. Это восприятие живого тела, которое каждый испытывает в самом себе, радикальным образом отличается от того, как нас воспринимает посторонний наблюдатель. Он смотрит на нас как на некое тело, имеющее форму и размер, которое может принадлежать человеку, но также может быть и статуей, и куклой, и даже трупом. С объективной точки зрения, все это тела.

Любое восприятие человеческого тела, которое не включает в себя обе части, – наружное, физиологическое восприятие стороннего наблюдателя и внутреннее восприятие человеком самого себя – обманчиво. Рассматривать человека только со стороны означает видеть только физическую куклу или манекен, который можно изменить только с помощью внешних воздействий, например, хирургических или химических. Однако это, прежде всего, неверный подход к рассмотрению человеческого существа, он односторонний и неполный.

Поскольку научная медицина построена на представлении о человеке, рассматривающем его со стороны, только как «тело», она представляет собой неполный и потому обманчивый подход к проблемам человеческого здоровья. Она не только игнорирует основные истины о человеческих существах, но и обрекает себя на постоянные неудачи в попытках улучшать состояние человека. Ее представление о человеческом организме является недостаточным, и поэтому предлагаемое научной медициной лечение тоже недостаточно.

Уникальность человека самого по себе состоит в том, что он является одновременно и субъектом, и объектом. Люди – это ощущающие себя и обладающие способностью к движению субъекты. В то же время их можно наблюдать со стороны и на них можно воздействовать.

Для себя вы – сома. Для других вы – тело. Только вы можете ощутить себя как сому. Никто другой не может сделать это. Но любой может видеть вас со стороны как тело. Даже вы сами можете рассматривать себя как тело, глядя в зеркало. Там вы будете видеть «его» или «ее» так же, как вас видят другие. Но только вы способны ощущать свое «я» изнутри.

Основная беда различных наук о человеке состоит в том, что мы будто ополчились против самих себя. Только один человек может видеть и ощущать собственное «я» соматически, от первого лица. Но миллионы людей могут видеть нас как тело, со стороны, от третьего лица. Естественно, эти миллионы людей могут объединиться, наблюдать, измерять и схематически изображать объективное тело человека. Именно этот легкий и очевидный путь был выбран науками.

Но то, что просто и очевидно, далеко не всегда верно или эффективно. Это все прекрасно подходит для изучения миллионами [людей] наших объективных тел. Нужно выяснить несколько основополагающих и очень важных вопросов, а именно: каким образом люди подчиняются таким же физическим и химическим воздействиям, что и любые другие объекты природы, начиная от атомов и заканчивая астероидами. Но если эти явления изучать только исходя из представления о человеке как о некоем теле, а не как о, помимо прочего, чувствующей, субъективной соме, то такой подход будет слепым и опасным. Он слепой потому, что изучает лишь одну сторону сложнейшего организма, игнорируя соматическую. И он опасен потому, что основанные на нем наблюдения, предсказания и практические методы построены на ложном и неполном представлении о человеке.

Причина того, что медицина до сих пор не смогла разобраться в мифе о старении, состоит в следующем. Научная медицина не смогла полностью признать тот неоспоримый факт, что человек – это ощущающее себя, осознающее себя и обладающее способностью к передвижению по собственной воле существо. Это сома, которая несет ответственность за себя и перед собой. Соматическая точка зрения не только признает, что люди – это телесные существа, которые подвергаются действию органических и физических сил. Но также соматическая теория признает и то, что люди – это соматические существа, способные изменять себя. Люди могут научиться осознавать свои внутренние функции и улучшать качество управления своими соматическими функциями.

Это и является основной идеей данной книги. Соматическая точка зрения должна дополнить наши представления об объективном теле, если мы хотим точно понять, что происходит с людьми в процессе старения. Дополнив соматическим знанием уже существующие науки о человеке, мы не только получим возможности для решения важнейших проблем со здоровьем, ошибочно связываемых со старением, но и сможем победить многие другие болезни, которые терзают человечество.

Утверждая подобное, я вовсе не подразумеваю, что физиологическая наука неверна. Наоборот, она дает очень многое для понимания человеческого организма и его функций. Я хочу сказать, что, несмотря на это, ее вклад в диагностику и лечение многих заболеваний неполон и недостаточен. Это явственно следует из постоянной неполноты медицинских диагнозов и недостаточной эффективности медицинского лечения в тех областях медицины, о которых я говорю.

Соматическая теория дополняет научные представления о человеке. Она дает возможность создать полноценное научное направление, основанное на целостном подходе к человеку как к существу, которое осознает себя, а также ответственно перед собой и за себя. Вместе с тем соматическая теория учитывает и представление о человеке, получаемое с помощью телесных ощущений, снаружи. Дополняя друг друга, эти два течения позволят развить истинную науку о человеке. Создав полный образ человеческого существа, который столь долгое время был незавершенным, мы открываем новую широкую перспективу для прогресса человечества и развития научных знаний.

Глава 4
Харли (60 лет): неубирающееся шасси

Легкая, даже изящная походка – одна из главных функций человеческого организма. Мы двуногие создания, и наш способ ходьбы очень отличается от способа передвижения любого другого двуногого животного. Каждая из рук свободно раскачивается, чтобы уравновесить движение противоположной ноги. От определённой точки посередине, на уровне между седьмым и восьмым грудными позвонками, наш позвоночник имеет возможность скручиваться в разных направлениях. В этой точке схождения верхняя часть нашего тела начинает вращаться в одном направлении, а нижняя – в другом.<sup>[7]7
  Kapandji, I. A. The Physiology of the Joints, Vol. III, The Trunk and Vertebral Column. New York: Churchill Livingstone, 1974, pp. 118–119.
  (Капанджи А. И. Позвоночник. Физиология суставов. М.: Эксмо, 2009)


[Закрыть]</sup>

Это происходит при нормальной ходьбе двумя ногами (рис. 7, а и 7, б), при которой необходимо вертикальное положение.

Оно обеспечивает равномерное и беспрепятственное вращение верхней и нижней частей корпуса. Если же туловище наклонено вперед или в сторону, то плавность и уравновешенность движений нарушается, походка становится медленной, неустойчивой. Ходить в таких случаях становится сложно, утомительно и даже болезненно.

Рис. 7. Нормальная походка на двух ногах: а – вид сбоку; б – вид спереди

Харли вошел в мой кабинет, заметно прихрамывая. Его туловище было наклонено влево, и, когда он передвигал левую ногу при ходьбе, то одновременно отодвигал ее от себя в сторону, описывая кривую. Харли был крепким, полным энтузиазма человеком чуть старше 60. Он был похож на фермера с ранчо в Калифорнии, который провел большую часть своей жизни под открытым небом. Примерно год назад Харли выпал из пикапа и приземлился прямо на левое колено. Оно опухло и покраснело. Несколько недель он не мог нормально ходить. Рентгеновское исследование показало, что, к счастью, суставная капсула не повреждена. Хрящи и связки были сильно повреждены и потрепаны, но они также уцелели. Но несмотря на это, когда боль и припухлость прошли, Харли обнаружил, что стал ходить со скованным чуть согнутым левым коленом, с трудом перенося вес тела на левую ногу. Ему стало сложно передвигаться, но больше всего он сожалел, что не может, как прежде, танцевать со своей женой.

Я осмотрел колено Харли и обнаружил, что оно двигается свободно. И когда я выпрямлял ногу, она полностью выпрямлялась.

Не было никаких внутренних препятствий. При движениях в коленном суставе не был слышен хруст. Не было и признаков растяжения капсулы, когда я нажал на коленный сустав сбоку. С коленом все было в порядке, за исключением того, что Харли не мог выпрямить ногу в колене ни стоя, ни при ходьбе. Уже тогда я понял, что его трудности вызваны именно функциональными нарушениями, а не структурными.

Стоя, Харли сильно наклонялся влево. Голова его при этом компенсаторно была отклонена вправо. Я спросил, всегда ли у него болят мышцы с правой стороны шеи. Он ответил утвердительно. Все мышцы с правой стороны его туловища были твердые и напряженные, особенно в левой части талии. Они очень сильно оттягивали его грудную клетку влево и вниз, к тазу. Было похоже, будто его мышцы, сокращаясь, все еще реагировали на падение на колено; именно так оно и было в действительности. Болезненная травма при падении включила в головном мозге рефлекс мышечного сокращения с левой стороны туловища, который остался после падения. Он сохранялся с того времени (рис. 8) и удар, полученный левой стороной его тела и отправленный как сигнал в правое полушарие мозга, как бы остался «замороженным» во времени.

Рис. 8. Осанка Харли

Мышцы в левой части талии и в левом бедре Харли были так сильно сокращены, что он не мог ни нормально двигать ногой, ни выпрямить ее. Его левая сторона таза и левое колено были «заморожены» в согнутом, съеженном положении. Он напоминал самолет, который не может убрать шасси и оно осталось наполовину убранным. Так как медицинская технология позволяет медикам сконцентрировать внимание лишь на небольшом объекте, то и врачи Харли, сосредоточившись на поисках структурных нарушений в колене, упустили из виду куда большую картину того, что происходит во всей левой стороне его тела.

Я начал заново знакомить Харли с движениями мощных мышц с левой стороны его туловища. На тот момент он их не ощущал. Центр его сенсомоторной амнезии в это время находился с левой стороны туловища, в мышцах, соединяющих грудную клетку и таз. Когда он лежал на моем специальном столе на боку, я двигал его тазом точно так же, как он мог бы совершать это самостоятельно. Когда он начал ощущать движения в этой части талии, я попросил его сделать это самостоятельно – произвольно сократить еще сильнее уже напряженные мышцы талии.

Давайте проанализируем это с функциональной точки зрения. Мышцы талии с левой стороны туловища Харли получали постоянный сигнал от части мозга, ведающей непроизвольными движениями, чтобы они сократились на 50 % от возможного. Затем я попросил его сократить эти мышцы уже на 80 %, отправив им еще более сильный сигнал из коры головного мозга, которая ведает произвольными движениями. И этот электрохимический сигнал из коры головного мозга был сильнее, чем сигнал от подкорковой части головного мозга, ведающей непроизвольными движениями. Отсюда ясно, что, говоря на электрохимическом языке, произвольный сигнал «подавил» непроизвольные сигналы и снова восстановил произвольный контроль над мышцами талии. Таким образом, как только Харли научился произвольно управлять мышцами талии, произошло «чудо»: мышцы начали расслабляться и удлиняться впервые за полтора года.

Мы с Харли совместно добивались этого до тех пор, пока он не ощутил улучшение. У него не только восстановилась способность сокращать и расслаблять эти мышцы. Он стал также лучше ощущать эту часть своего тела. Когда мышцы бедра расслабились до нормального состояния, он смог распрямлять ногу в колене во время ходьбы.

«Я чувствую, что левая половина моего тела снова пробуждается», – сказал Харли. Действительно, его головной мозг «пробуждался», т. е. кора головного мозга – колыбель его произвольных действий – начала возвращать себе способность управлять телом. Это замечательное неврологическое явление. Лучшее осознание состояния тела улучшает неврологическое сенсорное осознание; улучшение сенсорного осознания, в свою очередь, способствует произвольному двигательному управлению мышцами. Это объясняется особенностями «петли обратной связи» в сенсомоторной системе. Иными словами, если вы не ощущаете мышцу, то вы не можете двигать ею, но чем больше вы ею двигаете, тем лучше вы будете ее ощущать. Это правило сенсомоторной системы составляет одну из нейрофизиологических основ соматического обучения.

Я не хочу сказать, что со всеми клиентами мне удается добиться успеха за три сеанса. Однако в случае с Харли все произошло именно так. Во время первого сеанса я научил его управлять мышцами талии. Во время второго сеанса мы сосредоточились на мышцах бедра, а во время третьего сеанса он научился координировать движения голени и колена с движениями бедра и талии. В конце третьего сеанса у Харли исчезла хромота. К нему вернулась ровная, уверенная походка, его туловище вновь приняло вертикальное положение. Его руки свободно раскачивались при ходьбе, уравновешивая движения ног. Он свободно мог выпрямить колено и вскоре вернулся к излюбленным танцам.