Текст книги "Карманный рай"

Автор книги: Томас Дью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Спасибо, – просто сказала она, когда все съела.

– Ладно, – кивнул я. – В чем вы нуждаетесь? Что я могу для вас сделать?

– Ничего, – покачала она головой. – У меня все в порядке. Мне пора.

– Если бы все было хорошо, вас бы уже здесь не было. Вы бы давно ушли.

Она подняла свою сумочку и собралась уходить.

– Который час?

– Шесть утра.

Дона открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.

– Вы получили пятьдесят долларов, – заметил я. – За эти деньги могли бы рассказать, что у вас стряслось.

Она посмотрела на деньги, и губы её снова задрожали.

– Ну, ладно... С парнями происходит что-то неладное, – выдавила она. С двумя парнями.

– Что значит – неладное?

– Не знаю... Я в самом деле не знаю, что происходит.

– У них какие-то неприятности? Это связано с политикой?

– Не знаю... возможно... Нет, скорее нет.

– Одного из них зовут Билл?

– Да, он говорил, что собирается покончить...

– Покончить с компанией?

– Да, но... нет... с собой...

– С чем у него проблемы? Марихуана? ЛСД? О чем вы говорите?

– Нет, если бы марихуана, то никаких проблем. Разве что теперь она подорожала...

– Тогда речь идет о других наркотиках? О чем?

Теперь она уже не решалась поднять на меня глаза. Она была на грани того, чтобы совершить предательство. Я вытащил пакетик, который продал мне Зейн Грей, и швырнул на стол. Она взглянула, и лицо исказила болезненная гримаса. Не было нужды что-то выпытывать: она прекрасно понимала, о чем речь.

– Я купил это вчера вечером. На "Улице".

Она кивнула.

– Не пользуйтесь этим.

– Хорошо. Вы любите этих парней?

– Естественно.

– И они любят вас?

– Да.

Я постарался как мог успокоить её, помочь вновь взять себя в руки.

– Вам трудно говорить со мной об этом. Но что-то вас толкает?

– Я боюсь, – вздохнула она. – Мне страшно, я теряю голову.

Теперь она смотрела мне прямо в глаза.

– Вы все ещё боитесь?

– Да, но теперь немного успокоилась.

– Это оттого, что вы поели.

Она снова взглянула на меня. Не успел я досчитать до трех, как она встала, стройная и хрупкая, спокойная и решительная.

– Я пойду. Мне не следует здесь больше оставаться.

Решительными шагами она направилась к двери и распахнула её прежде, чем я успел догнать. В этот ранний час улица была окутана легким туманом, и поблизости никого не было.

– Послушайте, – взмолился я, – я же не сказал ничего такого, чтобы так меня бросать.

– Дело не в этом, просто мне пора идти.

– Что происходит с Биллом, что вам так не нравится?

Ее рука теребила перламутровую сумочку.

– Он какой-то совершенно обалдевший. Вот уже два дня в полной отключке. Не может даже выходить на улицу, он совершенно болен.

– И все два дня не спит?

– Да... Ему плохо.

– Он чего-то боится?

Он долго смотрела на меня, потом покачала головой, правда без особой убежденности.

– Да, мне так кажется. Я не знаю, чего он боится... Если не считать того, что боится выходить на улицу.

– Где он сейчас?

– Сейчас... в надежном месте.

– У себя?

– Как бы это сказать... не совсем у себя... Это такое место...

– Я спросил, где это.

– Я поняла.

– Вы знаете, где это?

– Да.

Мы переглядывались сквозь легкий утренний туман. Ей очень хотелось довериться мне, но она не решалась, а я очень хотел, чтобы она мне поверила, но не знал, как этого добиться. Такой замкнутый круг... Молчание продолжалось уже целую вечность. Потом я повернулся.

– Ну, что же, всего хорошего.

Я вернулся в кафе, начал отсчитывать деньги, чтобы расплатиться, и тут словно призрак рядом возникла она.

– Я вынуждена вам поверить. Так нужно.

– Вовсе нет.

– Вы ведете себя не так, как другие.

– Я совершенно такой же, как и все.

– Квартира, где сейчас Билл, на авеню Ветеранов. Я не знаю, чья она.

– Вы собираетесь туда?

– Да.

– И разрешите мне пойти с вами?

– Да.

Мы вышли вместе.

– Когда вы видели его последний раз? – спросил я.

– Буквально перед тем, как пойти сюда, примерно в половине пятого.

– И он не собирался выходить?

– По крайней мере, мне так показалось. Так он мне сказал.

На улице она терпеливо дождалась, пока я открою машину, глаза её были подернуты легкой дымкой. Мне хотелось сказать что-то ласковое, чтобы её успокоить, но потом я понял, что в этом нет никакой нужды: к ней полностью вернулось самообладание.

– Ладно, – начал я. – Авеню...

– Это в той стороне... за автострадой.

– Номер помните?

– Нет, но я узнаю дом. Поверните направо.

Движение утром было очень редким по сравнению с тем, к которому я привык, и мы добрались быстро. Авеню Ветеранов оказалось узкой грязной улочкой, застроенной как семейными коттеджами, так и доходными домами.

– Мы почти приехали, – сказала Дона.

Я сбросил скорость до двадцати миль в час и ждал, когда она меня остановит. Воздух был липким и влажным. В Чикаго такую погоду называют дождем.

– Вот здесь, – объявила она.

Я притормозил и начал искать место поставить машину. Свободными были только красные зоны; если остановиться там, рискуешь дорого за это заплатить.

Что делать, – подумал я про себя. – Рискнем. Пожалуй, лучше иметь машину под рукой.

Я втиснулся на свободное место, ткнулся в бордюр, сдал немного назад, чтобы стать поточнее, и наконец остановился. Край тротуара был выкрашен в яркий красный цвет.

– Уф-ф...

Глава 4

Похоже, её страх наконец-то рассеялся: когда дверь лифта открылась на четвертом этаже, Дона со мной заговорила.

– Это квартира одной девушки. Из тех девиц, что занимаются только собой.

– И ещё Биллом?

– Нет. Биллом никто не занимается.

– Кроме вас.

– Кроме меня.

Я поднял руку, чтобы постучать в дверь с номером 418. Дона покачала головой.

– Не нужно, там открыто.

– Просто чтобы его предупредить.

– Зачем?

Я предоставил ей возможность повернуть ручку и толкнуть дверь. Та открылась легко, без малейшего скрипа. Китайская ширма отгораживала подобие маленькой прихожей от современно обставленной жилой комнаты. Кроме слабого дневного света, проникавшего сквозь тонкие занавески, освещения в комнате не было.

Спиной к окну в кресле без подлокотников сидел молодой человек. На нем были большие круглые темные очки, майка, заправленная в голубые джинсы, лицо покрывала щетина примерно недельной давности. Весь он был какой-то обрюзгший и сильно смахивал на покойника, хотя ещё продолжал дышать. Руки безвольно висели вдоль тела, длинные густые прямые волосы падали на плечи. Ему было около двадцати, но с тем же успехом можно было дать и сто.

В душном воздухе плавал резкий неприятный запах. Мебель и украшения в комнате выдавали жилище женщины.

Дона медленно подошла к креслу. Я остановился сзади. Парень никак не реагировал на наше появление, пока она не положила руку ему на плечо.

– Билл...

Он издал какой-то звук, который я не смог бы объяснить. Мне он напомнил крик отчаяния. Может быть, он пытался сказать "Привет!", но получилось не очень...

– Билл... Тебе все ещё плохо? – спросила Дона.

Мне показалось, он слегка качнул головой.

– Полиция, – раздалось неразборчивое бормотание.

– Нет, – возразила она. – Это не полицейский. Это друг. Ты можешь ему довериться.

Билл пробормотал ещё что-то и Дона обняла его за шею, явно пытаясь убедить уйти отсюда. Я спрашивал себя, как получилось, что он оказался здесь, и чего это ему стоило. Как уже объяснила Дона, существовала некая девица; возможно, у той была какая-то причина привести его сюда. Но могло оказаться, что это сделано исключительно ради удобства.

Резкий и неожиданный телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Ни Билл, ни Дона не обратили на него внимания. Неловко присев рядом с парнем на корточки, она прижала его к себе и что-то тихо говорила. Время от времени мне удавалось уловить то одно, то другое слово. Телефон прозвенел раз десять, потом умолк. Наконец Билл разжал губы.

– Хорошо, если ты хочешь... я согласен... пошли.

Это было легко сказать, но не так просто сделать. Дона попыталась помочь, но он не мог подняться с кресла. Я очень медленно направился к ним. Но только сделал несколько шагов, как парень знаком показал мне отойти.

– Я справлюсь сам...

– Очень хорошо, – кивнул я. – Справляйся.

Он обнял Дону, прижался лицом к её животу и тихо рассмеялся.

– Пошли, улетаем домой, моя козочка.

– Именно, улетаем, – кивнула она. – Тем более, что внизу нас ждет самолет.

Парень расхохотался, что придало ему немного силы. Дона обхватила его за талию и, крепко в неё вцепившись, он умудрился встать.

– Нужно отсюда что-нибудь забрать?

– Нет, – буркнул Билл. – Чем меньше веса, тем легче будет лететь.

Верно, – подумал я. – Но отсюда следует убираться.

Какое-то время я думал, что нам удастся благополучно уйти, но не сделали мы и десяти шагов, как дверь распахнулась и на пороге появилась девица, остановилась, как вкопанная, и смерила нас взглядом. Она была всего на пару лет старше Доны, но контраст между ними был разительный. В ней все выдавало содержанку – от кончика кожаных туфель за семьдесят пять долларов до тщательно уложенной платиновой шевелюры. Наверняка она жила в этой квартире благодаря благосклонности какого-нибудь денежного мужика. Это мое предположение превратилось в уверенность, когда она раскрыла рот с ярко накрашенными оранжевым губами и гнусаво спросила:

– И что это вы здесь делаете?

Как у всякого настоящего американца, набитого заранее готовыми ответами, у меня не возникло никаких проблем с реакцией. Точно также не возникло проблем и у Билла с Доной.

– Мы уходим, – сказала Дона.

– Собрались полетать, – подхватил Билл.

Рост девицы, стоявшей в дверях, составлял всего каких-то пять футов, объем груди – фута три, объем талии значительно меньше, но она была настроена весьма решительно и не собиралась оставлять этого просто так.

– Грязные хиппи! – заорала она. – Вы мне осточертели!

– Помолчи, – буркнул Билл. – Жизнь так прекрасна...

– Кто тебе разрешил тут ошиваться? – не унималась красотка.

– Сэмми, – ответил Билл. – Сэмми мне сказал, что я могу здесь пожить, потому что ты на несколько дней уехала. Так что успокойся, пока он тебя не прибил. Он очень симпатичный парень, этот Сэмми.

– Ну, ладно, – фыркнула девица. – А теперь выметайтесь поживее!

– Непременно, – кивнул Билл. – Уходим. Всe выше и выше, пока не взлетим под облака!

Неожиданно он покачнулся. Мы с Доной его подхватили, чтобы не дать рухнуть на ковер. Он снова рассмеялся, с трудом восстановил равновесие и мы продефилировали мимо блондинки, которая слегка посторонилась. Так как я шел последним, меня она оглядела внимательнее.

– А вы, кто вы такой?

– Я – врач.

– А-а... Ну ладно, желаю удачи. Если решите вернуться, будьте любезны постучать, прежде чем войти. Ладно?

– Обязательно.

Она вошла в квартиру, потом попятилась и оглянулась.

– Боже, чем там воняет!

– Откройте окна, свежий воздух убивает микробов.

– Спасибо за совет!

Но я уже вышел, так что её ирония пропала понапрасну.

Кто такой Сэмми?

Билла и Дону я догнал возле лифта. Парень медленно повернул голову. Я чувствовал, что он меня разглядывает, но полной уверенности не было: его глаза скрывали темные очки.

Кто такой Сэмми и чем он занимается, – спрашивал я сам себя. Потом спросил Билла:

– Кто такой Сэмми?

Он пожал плечами и перестал меня разглядывать; все легче. Мы вышли из кабины лифта и выбрались на улицу.

Наше трио должно было представлять собой забавную команду. Я как бы составлял её часть, но в тоже время чувствовал, что меня из неё исключают. У меня возникло острое желание подозвать такси, посадить их туда и распрощаться. Но когда мы оказались на тротуаре, Дона бросила на меня один из тех умоляющих женских взглядов, которым так трудно противостоять, и я открыл дверцу машины. Она придержала Билла за локоть, чтобы помочь ему сесть, и втиснулась следом. Я захлопнул дверцу, обошел машину, извлек квитанцию о штрафе за стоянку в неположенном месте, засунутую под стеклоочиститель, и запустил мотор.

– Так куда едем? – спросил я, поворачиваясь к ним.

– На Ферфакс-авеню, – сказала она.

Прогулка была не слишком длинной, но такой же унылой, как предыдущая. За всю дорогу они не сказали ни слова. Днем этот квартал выглядел таким же призрачным и хрупким, как будто магазинчики хиппи были слеплены какими-то безумцами из первых попавшихся под руку материалов.

Пустынность улицы ещё больше подчеркивала эту странную атмосферу старины и новизны, сочетание солидной буржуазности и бесшабашной молодости. В углу на газоне играли дети, во дворе помещалась школа, магазинчик с вывеской "Вещицы Эсфири", и два кирпичных дома, один с вывеской: "Квартиры сдаются на неделю или на месяц". Затем шло кафе "Имаго", потом фотостудия, над входом в которую было написано: "Девушки, девушки, современные девушки, заходите, вас приглашают поклонники Евы".

Я притормозил.

– Так где остановиться?

– Это неважно, – отмахнулась Дона.

– Нет, – перебил её Билл. – Нужно повидать Робби. Бедняга... Я потерял его из виду и понятия не имею, что с ним.

– А где он?

– Не знаю. Давай сначала заедем к нему на квартиру.

– Теперь тебе лучше? – спросила Дона.

– Да, кажется все в порядке, – кивнул Билл.

– Ты не голоден?

– Нет. Просто нужно повидать Робби.

– Вы покажете мне дорогу? – спросил я.

Билл ничего не ответил, но Дона объяснила:

– Он живет не здесь. Нужно проехать прямо и на четвертом перекрестке повернуть направо. Кажется, это Бельфонтейн-авеню.

Бельфонтейн-авеню оказалась небольшой улочкой, отходившей от основной магистрали и кончавшейся тупиком перед небольшим сквером, в центре которого торчал фонтан. Когда-то тот возможно и работал, но трубы давно уже отдали Богу душу, и бетонная чаша превратилась в свалку. В центре бассейна на постаменте застыла русалка, которую трудно было распознать: она слишком давно служила мишенью для местных мальчишек и была вся обломана и оббита.

– Вон тот дом, – показала Дона.

– Дом, где живет Робби, – добавил Билл.

– Почему бы вам не пойти вместе с ним? – предложил я Доне. – А я подожду здесь.

Билл остановился возле машины и некоторое время походил на статую мыслителя.

– Он думает, не поселиться ли в Сан-Франциско или на побережье, сказала Дона. – Но в Сан-Франциско сейчас очень много народа.

Солнце начало постепенно разгонять туман. Это меня несколько приободрило, я уже испугался, что хорошей погоды больше не видать.

– Мне нужно повидаться с Робби, – неожиданно заявил Билл и решительно направился к дому. Я не последовал за ним, но Дона зашагала следом, правда, держась на расстоянии.

Дом был небольшим и квадратным, с темно-коричневыми ставнями, наподобие сельских английских коттеджей, и закрытой верандой. Во дворе разрослась высокая трава, решительно рвавшаяся захватить и бетонную дорожку.

Я остановился в том месте, где дорожка соединялась с тротуаром, и стал наблюдать за компанией мальчишек, балансировавших на постаменте русалки. Билл исчез в глубине дома, а Дона осталась у дверей, словно колебалась, следует ли ей входить.

Вдали раздался слабый, но отчетливый звук полицейской сирены. Я собрался было прогуляться по дорожке, но в этот момент в дверях неожиданно появился Билл. Он распахнул их так резко, что Дона отшатнулась и едва не упала. Словно гонимый каким-то кошмаром, Билл скатился с веранды, перепрыгивая через две ступеньки, проскочил мимо изумленной Доны, поднимавшейся с земли, направился ко мне, потом свернул, бросился на газон и закрыл лицо руками. Его правая нога продолжала конвульсивно дергаться, словно им управлял незримый кукловод.

– Я хочу посмотреть, что там, – сказал я Доне и начал подниматься по лестнице, с которой только что скатился Билл.

Тебе бы лучше помолчать, – прошептал мне мой внутренний голос.

И оказался прав.

Он всегда оказывается прав.

Я вошел в уже открытую дверь, пересек маленькую гостиную, забитую разномастной мебелью и вошел в комнату в глубине дома.

Долго там оставаться я не стал.

То, что ещё недавно было молодым человеком, было распростерто наполовину на узкой постели, наполовину на полу. С ним поступили так дико, что даже мой рассудок, достаточно приученный ко всяким ужасам, отказывался верить в то, что произошло. Желудок поверил немедленно, но рассудок упорно отказывался. Хуже всего обстояло дело с головой. Ее почти полностью отделили от тела. Все в целом выглядело плохо сложенной головоломкой. И в довершение всего с парня сняли скальп. Причем достаточно квалифицированно.

На столике у постели стоял телефон. Я потянулся было к нему, но тут же отдернул руку.

– Сначала отвези ребят домой, – подсказал мой внутренний голос.

Литры крови вылились на поношенный ковер, и приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не вляпаться. Поблизости не было видно никакого орудия, которым мог воспользоваться озверевший изверг.

Я вышел на веранду, и как раз вовремя, чтобы помешать Доне войти в дом.

– Случилось что-то ужасное? – спросила она.

– Да, очень.

– Но что именно?

– Послушайте, у вас действительно есть квартира, где можно укрыться?

– Да, конечно.

– Тогда, я думаю, следует поскорей отправиться туда.

Мы спустились с лестницы и нашли Билла. Я положил руку ему на плечо. Минуту спустя он повернул голову.

– Пойдем, – сказал я. – Нужно идти.

Не знаю, собирался ли он продолжить свое большое путешествие, но никакого сопротивления не оказал. Я помог ему подняться, и мы сели в машину. Дона устроилась рядом. Я сделал круг по скверу и выехал на Ферфакс-авеню. За нашей спиной мальчишки продолжали обстреливать русалку, застывшую в фонтане.

Глава 5

Перед "Имаго" какой-то тип продавал газету "Подпольный мир". На нем был лиловый пиджак и желтая ковбойка. Огромная борода закрывала почти половину груди, глаза были прикрыты темными очками, представлявшими неотъемлимую достопримечательность здешних мест.

– Последний номер! – кричал он, когда мы выходили из машины. – Как спасти мир: самые точные указания. Ваша последняя возможность.

– Привет, Про, – бросила Дона.

Вполне возможно, это было именем. Фактически никто не называл его иначе, как "Пророк Даниэль". Но это я понял только потом. Сейчас моя голова была занята совсем другим.

Мы направились в сторону фотостудии, где целый ряд наружных лестниц вел на второй этаж. По одной неспешно и уверенно спускался какой-то мужчина. Отнюдь не хиппи. Шелковый костюм наверняка обошелся ему в две-три сотни долларов, остроносые туфли были начищены до блеска, а галстук, завязанный немыслимым узлом, был в тон светлой сорочке, приталеной сверх всякой меры. Еще на нем была шляпа, и время от времени он похлопывал себя по бедру газетой, которую держал в руке. Я уже видел его и достаточно часто, но в других местах и под другими именами.

Все его внимание сосредоточилось на Билле.

– Привет, малыш! – бросил он.

– Привет, Сэмми.

– Ну, и как прошло путешествие?

Билл пожал плечами и посмотрел на Дону, что не ускользнуло от внимания Сэмми. Он кивком её приветствовал, а потом пустые зеленоватые глаза остановились на мне.

– Это доктор, – сказал Билл.

– Привет, доктор, – кивнул Сэмми.

Я не ответил. Внизу лестница была узкой, и мне очень хотелось, чтобы Сэмми освободил дорогу и дал нам пройти.

– Кто-то заболел? – поинтересовался он.

– Сейчас уже все в порядке, – ответил Билл, – но у меня было...

Внезапно он согнулся пополам и прижал руки к животу. Дона положила руку ему на спину и глянула на Сэмми так, что тому пришлось освободить проход. Дона начала карабкаться с Биллом по лестнице, а я, проходя мимо Сэмми, слегка его коснулся.

– Все это не опасно, – заверил он. – Амфетамины иногда вызывают небольшое расстройство желудка. Ему просто нужно отоспаться, и все пройдет.

– Тем не менее, я собираюсь его осмотреть.

– Как скажете, доктор.

Он не спеша вышел на улицу, продолжая похлопывать себя по ноге. Я поднялся наверх и вошел в квартиру Доны и Билла.

В верхней части двери красовалась желто-красная открытка с надписью "Будьте с нами". Почти пустую комнату отделяла от коридора занавеска. Никаких ковров. Два деревянных стула, кухонный стол с электроплиткой. Фиолетовые занавески загораживали окно. На полу в глубине комнаты – большой матрас. В углу – разборный пластмассовый шкаф. И больше ничего. Ванная помещалась за занавеской, отделявшей комнату от коридора.

Билл сел на край стола, Дона принялась насыпать молотый кофе в алюминиевую электрическую кофеварку.

– Мне нужно позвонить, – сказал я.

– У нас нет телефона, – покачала она головой. – Только внизу в кафе.

– Ладно.

– Зачем вам звонить?

– Чтобы известить полицию.

Она внимательно взглянула на меня, ложечка с кофе застыла в воздухе.

– Это действительно необходимо?

– Безусловно.

– Робби мертв?

– Да.

Дона опустила глаза и снова занялась коричневым порошком.

– Ну что же... – протянула она.

Я спустился в кафе. Сэмми читал газету, перед ним стояла чашка кофе со взбитыми сливками. Два постоянных посетителя, тех, бородатых, в глубине зала были поглощены шахматной партией. Телефонной кабинки не было, телефон висел прямо на стене.

– Привет, док, – сказал Сэмми.

– Привет.

Я нашел монетку в десять центов, сунул её в щель аппарата и повернулся спиной к Сэмми. Пусть подсматривает, если ему это нравится, – подумал я про себя. – Он должен знать все укромные уголки в этом городе, зачем иначе ему торчать здесь?

Телефонная книга висела на цепочке возле аппарата. Я открыл его и начал разыскивать номер полиции Лос-Анжелеса. Наткнувшись на целую серию номеров, я вспомнил замечание Донована: "У них там строгое разграничение функций". Не знаю, успел ли он поговорить обо мне с лейтенантом Шапиро, но откладывать не следовало.

Дежурная телефонистка ответила тотчас же.

– Могу я поговорить с Лу Шапиро?

– В каком отделе он работает? – спросила девушка.

– Не знаю, я знаю только его имя.

– Это срочно?

– Очень.

– Чем он занимается?

– Видите ли... – я чувствовал, что Сэмми меня слушает – Лу Шапиро работает в отделе...

Если Донован знал его, существовала возможность, что Шапиро работает в отделе по расследованию убийств.

– Я попытаюсь разыскать лейтенанта Шапиро, – заверила телефонистка, но будет лучше, если вы изложите мне факты.

– Хорошо. На Бельфонтейн-авеню в восточной части Ферфакс-авеню, в доме, стоящем в глубине квартала, перед фонтаном, совершено убийство...

– Вы знаете номер дома?

– Нет, но ошибиться невозможно.

– Кто говорит?

– Доктор... Мак Робинсон, отель "Амбассадор", номер 714. Я обнаружил, что там произошло.

– В данный момент вы говорите с Бельфонтейн-авеню?

– Нет, мне пришлось вернуться в отель.

– Вы будете в отеле?

– Через некоторое время.

В трубке раздался щелчок.

– Минутку, прошу вас, – сказала она. Последовала пауза. – Лейтенанта Шапиро нет на месте, – снова прозвучал голос в трубке. – Я передам ему ваше сообщение, как только смогу с ним связаться.

– Очень хорошо, спасибо.

– Спасибо, доктор, – ответила девушка.

Я повесил трубку, немного завидуя тому вниманию, которым пользуются в Лос-Анжелесе медики, и отошел от телефона.

– Какие-то проблемы, доктор?

– Еще не знаю. Извините, но мне нужно вернуться к Биллу.

Сэмми проводил меня тяжелым взглядом. Когда я добрался до лестницы, он уже стоял у двери, все также похлопывая себя газетой по ноге.

По дому растекся аппетитный запах кофе. Была всего четверть девятого утра, но мне казалось, что я уже прожил весьма насыщенный день. Билл расслабленно сидел за столом, опустив подбородок на руки и покачивая головой из стороны в сторону, как медведь.

– Нужно что-нибудь съесть, – сказал я.

– Он говорит, что не голоден, – ответила Дона.

– Робби жил один?

– Да, – сказала она. – Вообще-то у него была подружка, но сейчас она уехала.

– Вы знаете, кому принадлежит дом?

– Нет.

Она посмотрела на Билла, в этот момент заворчала кофеварка. Оставалось надеяться, что она не позволит кофе кипеть слишком долго.

– Когда вы видели Робби последний раз? – спросил я Билла.

Он повернул голову и посмотрел на меня, но ничего не ответил.

Я не отставал.

– Так кто такой Сэмми?

Дона пожала плечами.

– Не знаю. Он постоянно крутится поблизости и ведет себя так, словно все это его очень забавляет...

– Это он устроил Билла в квартире той девицы?

– Да.

Дона выдернула вилку кофеварки из розетки, бульканье постепенно стихло. Потом она взяла с этажерки и поставила на стол три чашки. Когда она наливала кофе, я заметил, что руки у неё дрожат.

– Полиция придет сюда? – спросила она.

– Не сразу; может быть, немного позже.

– Вы им сказали, что он был другом Билла?

– Нет. Я ничего не сказал кроме того, где меня найти. Но раньше или позже придется все рассказать.

– Вы это сделаете?

– Думаю, да.

– Пейте кофе.

– Спасибо.

Кофе был слишком горячим, но я с удовольствием его выпил, хотя обжег рот. Но это был удобный предлог избежать разговора. Я получил уже третий ожог, когда в комнату вошел пророк Даниэль без своих газет.

– Я чувствую приятный запах, – сказал он. – И говорю себе: наверху варят кофе. Да, леди и джентльмены. Спасите мир!

– Что ты сделал со своими газетами? – спросила Дона, протягивая ему чашку.

– Продал! Теперь я богат. Когда куплю это кафе, предложу вам место внизу. Да, я все продал. Сэмми купил все сразу.

Он опустился на пол и прислонился к стене, держа горячую чашку обеими руками и осторожно отхлебывая кофе. Его глаза были похожи на две черные точки за стеклами темных очков. Я посмотрел на Билла и мне пришло в голову, что на нем нет темных очков, в которых мы его нашли.

Должно быть, он потерял их в траве. Неприятно...

– Кто-то хочет доставить Биллу неприятности, – сказал пророк Даниэль.

Дона посмотрела на него и слегка покачала головой. Я собрался сказать, что возвращаюсь в отель. Шапиро наверняка постарается разыскать меня там. И потом, мне начала надоедать атмосфера колонии хиппи, я уже измотался до предела.

Я чувствовал, что самым срочным делом стала необходимость разобраться с Сэмми. Поэтому я сел в машину и отправился на авеню Ветеранов в квартиру, из которой мы забрали Билла. Машину я оставил на том же запрещенном для стоянки месте.

– В конце концов, можно представить, что я спасаю мир. И это мой последний шанс.

На четвертом этаже бушевала гроза. Дверь в квартиру стояла настежь, и голоса разносились по всему дому. Я прибыл на место в самый разгар домашней разборки, и не было никакой нужды прикладывать ухо к замочной скважине, чтобы оказаться в курсе происходящего. Через распахнутую дверь я мог хорошенько разглядеть подружку Сэмми, метавшуюся по комнате в коротеньком розовом пеньюаре. Различал я и некоторые части Сэмми, по крайней мере спину. На нем, как всегда, была его шляпа, и он небрежно опирался на китайскую ширму.

– Я думала, мне никогда не проветрить комнату, – вопила девица. – В следующий раз, когда соберешься поселить в моей квартире кого-нибудь из своих битников, поищи такого, который не будет вонять!

– Когда это ты платила за квартиру, душенька? – голос Сэмми был нежен, как летний дождь.

– Ну, ладно, согласна. Но в обмен я оказываю тебе немало услуг, и когда я живу здесь, это моя квартира. Помни об этом, и между нами все будет в порядке.

– О! Между нами всегда все в полном порядке, как ты говоришь.

– Ну хватит! Если ты и дальше будешь водиться с этими мерзавками и их бородатыми ухажерами, кончится тем, что скоро сам станешь вонять точно как они.

– Дела, душенька.

– Ты это называешь делами? Всю эту мелочь, что они тебе приносят, ты называешь делами? Лучше бы ты хоть раз провернул настоящее дело!

Не знаю, как долго это продолжалось, но Сэмми явно стало надоедать. Легким движением руки он отодвинул ширму в сторону. Несомненно, он был в отличной физической форме. Плечи его развернулись, правая рука плавно поднялась и он хлестнул девицу по физиономии. Удар отшвырнул её назад, и она рухнула, как молодое деревце под ударом топора. Она все ещё лежала на полу, когда Сэмми шагнул к двери. Я бросился назад и постарался как можно быстрее спуститься с лестницы, чтобы избежать нежелательной встречи.

Вернувшись в отель, я снял галстук и пиджак и собрался отправиться в ванную, когда раздался стук в дверь. Удары были сухими и решительными, так что не составило труда догадаться, кто пожаловал.

– Лейтенант Шапиро? – спросил я.

– Добрый день, доктор.

Это был крупный мужчина с меланхоличными глазами, как это часто бывает у евреев. Коротко подстриженные волосы ещё почти не тронула седина. В отличие от Донована он был без шляпы, и лицо его не выглядело изнуренным. Жесты его были решительными, взгляд живым и требовательным, и вообще полицейского в нем можно было угадать с двадцати ярдов.

– Я не медик, как представился по телефону, но меня подслушивали. Некий Сэмми. Может быть, вы его знаете?

Он слегка приподнял брови, но никак не комментировал мои слова.

– Я в курсе, о чем идет речь. Вы приехали из Чикаго и вас зовут Мак. Лейтенант Донован сказал мне, что в девяти случаях из десяти на вас можно положиться.

– Черт бы побрал этого Донована!

– А тип, которого зарезали в квартале хиппи, – как вы его нашли?

– Да оказался там, и все.

– Увидели уединенный дом и решили посмотреть, что там происходит, да?

– Не совсем так.

– Тогда расскажите, как все было. Всем это уже здорово осточертело: шефу, комиссару, мэру, буквально всем. Нужно покончить с этой сволочью.

Я подумал о златокудрой Доне и пророке Даниэле.

– Спасите мир. Это ваш последний шанс.

– Что? – переспросил Шапиро.

– Нет, ничего. Вот как все было...

Шаг за шагом я рассказал ему все. Я должен был это сделать; кроме того, у меня не было никаких причин молчать. Он выслушал, оставаясь все таким же суровым, как свод законов, и ни разу меня не перебил. Между прочим, хороший полицейский никогда не перебивает говорящего. Считается, что если дать возможность человеку говорить достаточно долго, можно будет поймать его на противоречиях. А если не окажется ничего подозрительного, придется поискать другую жертву. Хороший полицейский сомневается всегда и во всем.

Когда я закончил, он сунул в рот жвачку, чтобы иметь время переварить мой рассказ. Глаза его стали ещё печальнее. Потом он поднялся.

– Ладно, пойдемте. Я хотел бы поговорить с остальными. Но прежде мне нужно позвонить.

Пока он разговаривал по телефону, я нашел пиджак и галстук. Пиджак я перебросил через плечо – на улице было жарко. Шапиро время от времени издавал какие-то односложные звуки. Потом закончил и повесил трубку. Я поджидал его у двери.

– Догадываетесь, что мы нашли в том симпатичном маленьком домике?

– Что? Наркотики?

– Да, совершенно верно. Мы нашли там героин и кокаин на десять тысяч долларов, а заодно пакет с деньгами – восемьдесят тысяч долларов.

Я не нашелся что сказать. Не часто удается обнаружить такое количество наркотиков и денег в жилище хиппи.

Глава 6

Я устроился на заднем сидении не слишком мощной черной машины Шапиро, его водитель взял на себя роль проводника и повернул в сторону Ферфакс-авеню. Радио прохрипело что-то насчет дома 502 по авеню Ветеранов.