Текст книги "Заколдовать учителя? Нет проблем!"

Автор книги: Томас Брецина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Проблема Лисси с понедельника имела имя – Вальтер Ваннэ. Носивший это имя господин был прислан в класс на замену госпожи Райнгард.

– Если когда-нибудь объявят конкурс на мистера Сверхосновательного-и Сверхточного, то Ваннэ, без сомнения, выйдет из него победителем, – увидев его, сказала Лисси.

Господин Ваннэ был довольно молод, довольно мал ростом, у него было не очень много волос на голове, и он имел довольно перекошенную – скорее от неуверенности, чем от злобы, – физиономию. Большей частью он ходил, втянув голову в плечи, и постоянно зыркал своими боязливыми заячьими глазками туда-сюда.

Никто ни разу не видел, чтобы он смеялся.

Зато он был знаменит тем, что исполнял все порученные ему дела предельно точно и пунктуально. Так, в понедельник, на первом же уроке математики в их классе, он вытащил красную записную книжку госпожи Райнгард, куда она вносила отметки учеников и где делала записи о выполнении ими домашних заданий и классных работ, и принялся самым тщательным образом ее изучать.

В глубине его глаз постоянно мелькало что-то боязливое и затравленное. Но при этом его взгляд был зорок и пронзителен, как рентгеновские лучи. Стоило ему прочесть что-то о Лисси, и его зрачки начали непрерывно блуждать между девочкой и записной книжкой.

– Твои родители наверняка уже в курсе? – спросил он наконец нерешительно и тихо.

Лисси сразу сообразила, о чем речь, но сочла за лучшее состроить физиономию несчастной сиротки.

Моя мамочка давно на небесах, – еле слышно произнесла она.

Мне очень жаль, но твой отец наверняка знает. Или нет? – На господина Ваннэ ее спектакль, как видно, не произвел впечатления.

Тогда Лисси прибегла к другой уловке.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – сказала она. Затем, невинно вскинув на него глаза, сама задала ему вопрос: – А в чем, собственно, дело?

– В том, что твоя оценка по математике в этом учебном году будет неудовлетворительной. Таков средний результат.

Охотнее всего Лисси рассказала бы ему о соглашении, заключенном между ней и госпожой Райнгард. Учительница дала ей на дом листок с десятью задачами и примерами. Хитро подмигнув, она сказала: «До решающей экзаменационной работы в среду еще две недели, и ты должна научиться легко справляться с такими заданиями. Возможно, будет лучше, если во время экзамена они покажутся тебе хорошо знакомыми». Листок этот учительница передала Лисси с видом заговорщицы, с глазу на глаз. Перед этим она оглянулась, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. «Никому ни слова, даже Тинке! – настойчиво внушала она Лисси. – Заруби это себе на носу!» И, вновь подмигнув, добавила: «Ты ленива, но не глупа. Ты в состоянии решить эти задачи и примеры, и я смогу аттестовать тебя с чистой совестью».

Лисси не должна была провалиться. Госпожа  Райнгард  знала,  что  все  ее  семейство собирается на каникулы на Корсику, где родители хотят провести свой медовый месяц. Учительница решила, что было бы несправедливо испортить праздник неудовлетворительной отметкой.

Сверхкорректный господин Ваннэ ничего об этом не знал, а Лисси, которая дала честное слово и никогда не нарушала обещаний, естественно, не выдала ему их общую с госпожой Райнгард тайну.

Первой раскрыла рот Грета:

– Лисси назначили писать экзаменационную работу через две недели в среду! – выпалила она. – Во всяком случае, так сказала госпожа Райнгард, – В подтверждение своих слов Грета энергично кивнула.

Охотнее всего Лисси заползла бы сейчас под парту. Она была чертовски зла на Грету: неужели эта балда не способна попридержать язык? Когда Лисси смотрела на ее вечно открытый рот, у нее возникало чувство, что туда нужно немедленно запихнуть письмо, словно в щель почтового ящика.

– Этот шанс ты, естественно, получишь, – тотчас заверил Лисси господин Ваннэ. – Материал для экзаменационной работы ясен: все, что вы прошли за год. Так как я не смогу поговорить с коллегой Райнгард, я возьму одну из ваших тетрадей.

«Если пнуть его сейчас в голень, я думаю, он испустил бы всего только слабый писк вроде Казимирова «мяу», – фантазировала Лисси.

Конечно, госпожа Райнгард, как было положено, написала и отослала официальное письмо господину Тедимайеру. Однако письмо это до него не дошло. Лисси первая заметила его в прихожей на столике, где стояла шкатулочка, в которую все складывали ключи. С тех пор письмо хранилось за подкладкой одной из ее шляп. Свою нечистую совесть Лисси успокаивала отговоркой, что не хочет доставлять отцу дополнительных огорчений перед свадьбой и тем более доводить его до стресса.

Нет, без обращения к колдовским силам ей ни за что не выдержать экзамена – в этом Лисси была твердо убеждена.

На втором уроке тишайший учитель математики вновь вошел в класс с опущенной головой и заторопился к своему столу. Коротко взмахнув ладонью, он подал знак ученикам, чтобы они не вставали.

Лисси наклонилась к Тинке и зашептала ей на ухо:

 
Навалилась беда нежданно,
и зовут беду мою – Ваннэ.
На сковородку бы этого Ваннэ —
отбивать до мягкости неустанно,
а затем отмыть его в жбане,
просушить на высоком каштане.
Вот тогда он оставит меня в сметане.
 

В сметане? Что это значит? – удивленно спросила Тинка.

Это значит в покое, – нетерпеливо пояснила Лисси. – Сметана здесь просто для рифмы.

Сметана все равно не к месту, – заключила Тинка, но подруга ее уже не слушала.

Господин Ваннэ, который внес какую-то новую запись в классный журнал, поднял глаза и пристально посмотрел на Лисси.

Пожалуйста, к доске! – сказал он бесцветным, ровным голосом.

Ах ты зеленая куриная какашка! – непроизвольно вырвалось у Лисси.

Учитель поперхнулся, откашлялся и сделал вид, что ничего не расслышал.

Он продиктовал Лисси несколько чисел, которые она энергично, красивым почерком написала на доске. Тинка смотрела на нее полными отчаяния глазами, так как Лисси понятия не имела, что и как ей надо делать с этими числами. Тинка взяла свою тетрадку, раскрыла ее на последней странице, очень крупно переписала туда заданные примеры и готовые решения. Если она высоко поднимет тетрадку, возможно, Лисси удастся списать.

Бесшумно, без единого слова/господин Ваннэ подошел и встал прямо перед Тинкой. Внезапно этот худой господин оказался широким, словно стена. Тинка печально вздохнула и закрыла тетрадь.

Для Лисси минуты у доски были настоящей пыткой. Чтобы хоть что-нибудь делать, она писала все новые числа и сразу же стирала их влажной губкой. При этом она строила зверские гримасы, которые должны были показать, как напряженно она размышляет над заданием.

Из последних рядов вдруг послышалось насмешливое хихиканье.

– Эй, Лисси, ты совсем сдурела? – раздался голос Эльмара. – Это же легкота, примерчики для грудных детей!

Гюнтер и Ролли поощрительно ухмыльнулись, что побудило Эльмара к новому выпаду:

– В который уже раз убеждаешься, какие все-таки неисправимые тупицы девчонки!

Атмосфера в классе становилась все % более беспокойной и шумной. Девочки стали громко переговариваться и выражать свое возмущение.

Господин Ваннэ, слегка растерявшись от этой суматохи, сделал несколько беспомощных движений рукой и, перекрывая шум, обратился к Лисси:

– Мне кажется, Лисси, теперь ты обязана защитить честь женской половины класса.

Вместе с отчаянием девочкой овладела дикая ярость.

– Если уж девчонки такие неисправимые тупицы, почему ты вечно бегаешь за Фридой? – ядовито крикнула она Эльмару, который мгновенно густо покраснел.

«В яблочко!» – возликовала про себя Лисси.

Вовсе я ни за кем не бегаю! – возмутился Эльмар.

Ах, не бегаешь? Нет, бегаешь, чучело гороховое, иначе получается, что все мы видим не тебя, а привидение среди бела дня!

Последовал громкий, одобрительный смех девочек.

– Лисси, перестань! – Заячьи глазки господина Ваннэ смотрели на нее с неимоверной печалью. – Пожалуйста, сядь на место!

С опущенной головой Лисси подошла к парте и протиснулась мимо Тинки на свое место.

Твои родители... – продолжил господин Ваннэ, но сразу же себя поправил, – твой отец не приходил побеседовать с госпожой Райнгард? Я, во всяком случае, не нашел об этом записи в журнале.

Нет, он приходил! – в отчаянии солгала Лисси и крепко прикусила зык. Обманывать она очень не любила.

– Все же я лично еще раз с ним переговорю. И не позже чем сегодня! – принял решение учитель.

Словно отражая нападение, Лисси машинально подняла руки:

Но... у него нет времени. Он врач, и у него сегодня приемные часы.

Ну, для нашего разговора он сумеет выкроить время.

Он женится в субботу на Тинкиной Грит... ах, что я говорю, на Грит Клю-вель... я имею в виду Тинкину маму!

Прекрасно! Как удачно, что ты мне это сказала! Я смогу его поздравить, – ответил господин Ваннэ и кивнул с абсолютно каменным лицом. Он даже сделал короткую запись в книжечке госпожи Райнгард, чтобы ни в коем случае не забыть о поздравлении.

Брошенный на Тинку Лиссин взгляд умолял о помощи: «Скажи что-нибудь!»

У Тедимайера... я имею в виду, у господина Тедимайера сегодня после обеда не будет приема! – громко сообщила Тинка. – Сегодня он будет в нашем доме по адресу Кристальный переулок, дом номер семьдесят семь.

Вот как? – господин Ваннэ даже не поинтересовался, откуда у Тинки и Лисси собственный дом. – Передайте ему, что я приду в половине шестого. Наш разговор не займет много времени, минут пятнадцать – двадцать.

– Мы передадим, – заверила Тинка с сияющей улыбкой, которая прямо-таки застыла у нее на лице.

Когда учитель повернулся к девочкам спиной, Лисси сделала вид, что падает в обморок. Что за дикая идея пришла Тинке в голову? Что это должно означать? Зачем она пригласила учителя в дом колдуньи, где господина Тедимайера уж точно не будет?

Невидимые ламы

Наконец утомительный школьный день подошел к концу. Лисси и Тинка очень торопились поскорее вернуться домой в Кристальный переулок. С болтающимися на спине рюкзаками девочки не шли, а бежали по улицам.

Ну и что ты предполагаешь делать с господином Ваннэ, когда он явится? Может, сделать ему точечный массаж головного мозга? – задыхаясь, спросила Лисси.

Необходимо всеми способами расположить его к себе и смягчить его сердце, – отвечала на бегу Тинка.

Ха-ха! – Лисси коротко рассмеялась и откинула голову назад. – Скорее можно размягчить подошву от сапога и приготовить из нее шницель. Ваннэ – человек несгибаемый, а его упрямство равно ослиному.

Они прибежали к садовым воротам, которые тут же приглашающе распахнулись. Тинка прижала руку к животу, так как от бега у нее началось покалывание в боку.

– Ну, хорошо, если тебе не нравится мое предложение, придумай что-нибудь получше!

Но – увы! – Лисси не знала, что делать, и именно это мучило ее больше всего. У нее не было ни малейшего проблеска хоть какой-нибудь здравой идеи. Еще в школе, во время перемены, она заперлась в туалете и, сидя верхом на захлопнутой крышке унитаза, мучительно пыталась что-то придумать. Она почти дочитала до конца темно-зеленую книжку, но не нашла в ней ни одного волшебства, которое могло бы оказаться полезным.

Девочки вошли в одичавший, разросшийся сад, где деревья кивали им уже распустившейся, низко свисающей листвой. Тинка рассеянно кивнула в ответ.

Сзади вдруг раздались какие-то неприятные, даже отвратительные звуки: словно кто-то с хлюпающим чмоканьем  копил в носу и во рту сопли и слюни, а затем резко все сплевывал. Тинка с омерзением скривила лицо и оглянулась. Но ни перед забором, ни на другой стороне переулка никого не было. И снова девочкой овладело неприятное чувство, которое она испытала утром: ей показалось, что за ними наблюдают.

Лисси едва слышно бормотала что-то себе под нос, видимо рассматривая и оценивая разные варианты. Тинка не стала вслушиваться в ее бормотание, а решительно направилась к воротам. Здесь она наклонилась вперед и с любопытством оглядела улицу: посмотрела направо, посмотрела налево и вновь выпрямила спину.

Кристальный переулок был абсолютно пуст. Никто в это время по нему не прогуливался. Большинство его жителей уходили рано утром на работу и возвращались только к вечеру.

«Может быть, это у Лидофских кто-то плевался», – промелькнуло в голове у Тинки.

Супругам Лидофским принадлежал соседний участок, который был отделен от сада девочек деревянным забором и густой, но не очень высокой живой изгородью. Назвать соседей дружелюбными было невозможно: однажды они пожаловались на Тинку и Лисси в полицию.

Тинка привстала на цыпочки и заглянула в соседский сад. Там все было, как всегда, в идеальном порядке: газон коротко подстрижен, цветочные грядки выровнены, как по линейке, кустарники искусно оформлены в формы шара, куба или прямоугольной колонны. Если в саду Лидофских случайно расцветала хоть одна полевая ромашка или одуванчик, то эти сорняки тотчас же выкапывались с корнями и выбрасывались на свалку.

В данный момент супружеская чета удобно возлежала на полосатых коричнево-оранжевых шезлонгах: господин Лидофски в плавках самого большого размера, который Тинка когда-либо видела, а госпожа Лидофски в необъятном купальном костюме в цветочек, с защитной нашлепкой из зеленого полиэтилена на носу.

Тела обоих были пока еще совсем белыми и рыхлыми, как творог. Но вся беда заключалась в том, что под летним солнышком они обычно не загорали, а сгорали. И даже сейчас, если внимательно приглядеться, можно было заметить, что плечи господина Лидофски уже начали покрываться опасным розовым загаром. Неподвижные, как мумии (только не свитые), они лежали на спинах. Глаза их были закрыты.

– На что ты там смотришь? – спросила Лисси. Она была немного раздосадована, лишь перед входной дверью обнаружив, что Тинки нет рядом и она говорила исключительно для самой себя.

Тинка молча показала рукой на сад Лидофских. Лисси ухватилась за низко свисавшую ветку платана и ловко вскарабкалась на нее. Сначала ветка изгибалась, словно помогая девочке, потом распрямилась, предоставив ей удобное сиденье, с которого открывался прекрасный вид.

– Они выглядят как ощипанные куры, насаженные на гриль, – хихикнула сверху Лисси. – Он скоро покроется хрустящей румяной корочкой, а она, пожалуй, так и останется сухой и жесткой.

Даже дерево, которое знало Лидофских с тех пор, как они более двадцати лет назад построили свой дом, не могло не рассмеяться. По всему стволу сверху донизу прокатилась смешливая дрожь, а листва затрепетала, и это было похоже на сдержанное хихиканье.

Потревоженная посторонними звуками, госпожа Лидофски приоткрыла глаза. Она приподняла чуть удлиненную голову с острым носом и сразу же заметила Лисси, которая, как ей показалось, парила в воздухе над изгородью. Увидев это, госпожа Лидофски издала пронзительный визг.

Эти девчонки! Они за нами подглядывают! – вопила она.

Спроси, – подсказывала стоявшая внизу Тинка, – никто у них недавно не сморкался и не плевался?

Добрый день! – подчеркнуто вежливо поздоровалась Лисси с госпожой Лидофски. – Нет ли у вас случайно каких-либо сопливых и плюющихся существ? Может быть, у вас появились невидимые ламы?

Госпожа Лидофски сжала кулаки и относительно сдержанным, но все же срывающимся от злобы голосом потребовала от разбуженного мужа:

– Муни, сделай что-нибудь! Эти хулиганки должны наконец отсюда убраться! Я этого больше не вынесу!

Лисси чуть не свалилась с ветки – так ее рассмешило обращение «Муни». Что оно могло означать? Может, это ласкательная форма от слова «муж» или «муженек»?

– Вызвать полицию? – с готовностью отозвался господин Лидофски.

Госпожа Лидофски стремительно соскочила с шезлонга, схватила полотенце и, словно только что вышла голой из душа, накинула его себе на грудь.

– Нет, я хочу сегодня же поговорить с их родителями, – сказала она, пытаясь сохранять спокойствие, но время от времени вновь срываясь на визг. – Форменное безобразие разрешать двум несовершеннолетним малявкам жить одним в доме. Мы обратимся в ведомство по делам несовершеннолетних. Вы меня слышите?

Тинка энергично потянула Лисси за штанину.

Спускайся вниз, оставь их в покое!

До скорого! – крикнула Лисси и разжала руки. Она, как кошка, мягко соскользнула в травяные заросли и тут же встала на ноги, будто внезапно распрямившаяся пружина.

– Великолепно, – пробормотала Тинка, – теперь и эти двое желают поговорить с нашими родителями. Нам придется устроить приемный родительский день.

С лица Лисси мгновенно исчезла задорная ухмылка.

Спасибо, что ты напоминаешь мне о проблеме номер один, – грустно сказала она. – Так в какой же сковородке мы будем отбивать и смягчать господина Ваннэ?

При слове «сковородка» я сразу ощущаю голод, – объявила Тинка. – На пустой желудок я просто не способна думать.

Лисси не смогла удержаться и не бросить насмешливого взгляда на затянутый пояс Тинкиных брюк. Ее сводная сестра сделала вид, что ничего не заметила, и гордо удалилась на модных высоких каблучках.

Кстати, – бросила она через плечо, – я прочла в мамином любимом журнале об одной биологически активной точке, которую нужно массировать три раза в день и тогда станешь сбрасывать по четыре килограмма в неделю.

Знаю я, что это за точка, – это ручка холодильника. Если его не открываешь, а только держишься за ручку, то, стественно, не лопаешь столько, сколько обычно, – ответила Лисси.

Свои любимые блюда обе девочки наколдовывали сами, стоя перед «холодильным» отверстием в кухне. Для этого нужно было точно представить себе задуманную еду, лучше всего сладко почмокать при этом языком, вообразить, что ты уже ощущаешь во рту желанный вкус, и – самое главное! – сделать колдовской хлопок.

Для колдовского хлопка нужно было выставить вперед большой палец и мизинец на обеих руках, а остальные пальцы поджать. Затем, как при аплодисментах, хлопать двумя руками, но не ладонями, а лишь кончиками пальцев, причем большой палец должен хлопать по большому пальцу, а мизинец – по мизинцу. При первом же колдовском хлопке колдовство начинало действовать.

В эту среду Лисси наколдовала себе пиццу «Маргарита», а Тинка – порцию запеченных шампиньонов с вишневым мармеладом.

– Тошнотворно, – сказала Лисси. Она никогда не понимала странных Тинкиных комбинаций.

– Тебе это и не должно было понравиться, – бесстрастно заметила Тинка, с жадностью накидываясь на подслащенные грибы.

Девочки были сегодня слишком взволнованы, чтобы накрыть на стол по всем правилам. Они ели стоя, руками. Тинка скосила глаза на свои наручные часы. Стрелка уже прошла половину третьего. Через три часа здесь появится господин Ваннэ... И что тогда?

Лисси внезапно сорвалась с места и ринулась в прихожую. Тинка услышала, как она роется в своем рюкзаке. С наслаждением обмакнув еще один запеченный до золотистой корочки гриб в темно-красный вишневый мармелад, Тинка вдруг ощутила в носу неприятный едкий запах. Когда-то и где-то она его уже вдыхала, но вспомнить, когда и где, не могла.

Она внимательно оглядела сводчатую кухню. Откуда мог исходить этот странный запах?

И тут она увидела их снова.

Серенада у ворот сада

Тоненькие молочно-белые полоски– даже не полоски . а коротенькие штришки – танцевали над самым полом, сливались друг с другом, разделялись и разлетались в разные стороны, извивались, как гусеницы, распрямлялись и вдруг в один миг... исчезли.

Тинка зажмурила глаза и снова широко их открыла.

Ничего, кроме истертых, потрескавшихся плиток пола и светло-серой оштукатуренной стены.

Что же это такое? Может быть, привидения водятся не только в старых замках, но и в домах колдуний?

– Жможет, жето и ежть! – прозвучал возглас от двери. В кухню вернулась Лисси. В одной руке она зажала пиццу, в другой – темно-зеленую книжку, похожую на школьную тетрадь. Рот у нее был полон настолько, что между губами торчал непоместившийся кусок. Лисси бросила раскрытую книжку на массивную каменную плиту, в центре которой была высечена мойка, и ткнула пальцем в одно из заклятий: – Мы во жмем его! Оно прошто шождано для Ваннэ!

– Что-о? – Тинка встревоженно взглянула на сестру.

На открытые страницы изо рта Лисси упало несколько крошек.

После того как Лисси наконец все проглотила, ее речь стала более понятной:

Мы возьмем его! Это как раз то заклинание, что требуется для Ваннэ.

Но ты ведь знаешь, что мы имеем право заниматься только белой магией и можем наколдовать ему лишь что-то хорошее, что улучшит его жизнь! – предостерегла подругу Тинка, взгляд которой непрерывно блуждал между Лисси и тем местом, где она только что видела странные белые полоски.

Да-да, в этом смысле все тоже прекрасно подходит! – Лисси смахнула крошки и подвинула книгу Тинке. На полях остались жирные следы ее пальцев.

«Счастливые учителя с большим, открытым для учеников сердцем и легкой рукой на хорошие оценки...» – читала вслух Тинка, преисполняясь все большим удивлением. – «Ах, сколько досады и тягостных усилий выпадает на долю бедного учителя, который берет на себя труд доступно и интересно объяснить ученикам сухой учебный материал. Начинающие колдуньи способны помочь ему заклятьем, благодаря которому самые глупые и неспособные ученики вдруг покажутся ему примерными мальчиками и девочками, и он охотно будет раздавать направо и налево хорошие оценки, как Дед Мороз – свои подарки».

Тинка скорчила рожицу, ее почему-то вдруг затрясло: то ли от смеха, то ли от отвращения к этому сверхсентиментальному тексту.

– Чур, меня! Книга такая приторная, что мне необходимо срочно съесть кусочек хлеба, иначе меня стошнит! – воскликнула она.

Приторная или нет, мне все равно, – решительно заявила Лисси. – Главное, что заклятье подействует и смягчит сердце Ваннэ.

Что ж, тогда вдвойне удачно, что Ваннэ придет сюда, – подытожила Тинка.

Колдунья-наставница строго-настрого предупреждала девочек, что колдовать они должны лишь в собственных четырех стенах и только в виде исключения, в самых экстренных случаях, им разрешается делать это вне дома.

Пока что сестры решили разделаться с домашними заданиями. Тинка потому, что не хотела ставить под угрозу свои хорошие оценки. Лисси потому, что не стремилась на следующий же день вновь привлекать к себе всеобщее внимание и выслушивать упреки учителей.

Послушай, Лисси, – робко заговорила Тинка, когда они разложили на маленьком столе в удаленной части сада учебники и тетради. – Представляешь, я уже второй раз вижу в кухне... белые полоски.

Ух ты! – Лисси смерила сводную сестру испытующим взглядом. – Белые  полоски? Я слышала, что люди, которые слишком глубоко заглядывают в бутылку со спиртным, видят белых мышей. Сестренка, а ты случайно не прикладываешься к бутылке?

Что за чушь! – Тинка подняла руки, как бы давая клятву. – Нет, тут дело не во мне и не в моих глазах. Это как-то связано с нашей кухней. Возможно, это привидение.

Дух зебры! – прошептала Лисси гробовым голосом и испустила страшный крик призрака: – Ух-ху-хууу!

У тебя нервы не в порядке, – проворчала Тинка и решила никогда больше с ней об этом не говорить.

Спрятавшись в листве, над ними на все голоса распевали птицы. Солнце начало припекать, но девочкам это было только приятно. Лисси обычно выжидала, пока Тинка первая закончит уроки, чтобы затем «проконтролировать, все ли она сделала верно». На самом деле Лисси большую часть заданий у нее списывала.

– Знаешь, – Тинка играла с карандашом, он раскачивался у нее между пальцами, – я все думаю о твоей математике.

Тебе никогда не приходило в голову просто сесть и самой все выучить?

За кого ты меня принимаешь? – вскипела Лисси.

За того, кто вполне способен усвоить несколько элементарных математических правил, – ответила Тинка.

Ну да, конечно, я могу их усвоить. Только не в таком количестве и не все сразу, – жалобно пробормотала Лисси. Она вдруг впала в такое отчаяние, в каком Тинка ее еще никогда не видела. – Дома мне чаще всего это удается. Если я делаю уроки вместе с папой, у меня почти всегда выходит правильный ответ. Но когда я стою одна у доски, моя голова внезапно пустеет, как выдутое пасхальное яйцо. Все числа вдруг начинают ерзать туда-сюда, и я уже понятия не имею, что должна с ними делать и что мне следует писать.

Тинка сочувственно покачала головой:

– Думаю, ты все это только себе воображаешь.

Уф! Это была ошибка, этого ей не стоило говорить!

– Воображаю? Ты что, полагаешь, что я выдумываю? Или ты считаешь, что я просто безумно боюсь экзаменов, как все эти выскочки и карьеристы? Так вот, милочка, ты ошибаешься!

Выкрикнув это, Лисси вскочила с места и стала носиться по траве как безумная туда и сюда. При этом она дико жестикулировала.

– Ладно, пусть я не права, только угомонись! – попыталась успокоить ее испуганная Тинка.

«Аморе мио!»[3]3
  Моя -любовь! (ит.)


[Закрыть] – вдруг явственно донеслось до них в волнах теплого предвечернего воздуха. Где-то неподалеку душераздирающими голосами довольно фальшиво запел какой-то хор.

 
Аморе мио!
Аморе Лисси!
Вам поем серенаду
У заветного сада!
 

Девочки навострили уши. Неужели они ослышались? Или действительно прозвучало имя Лисси?

 
Аморе Тинка,
Ты как картинка!
Наш хор у ворот
Вам «Аморе» поет!
 

 – неистовствовали ломкие мальчишеские голоса.

Как ты думаешь, это поют на улице? – неуверенно спросила Тинка.

Неважно, в любом случае нам следует заткнуть кое-кому глотки.

Энергичными шагами Лисси обогнула дом и вышла на извилистую дорожку из гравия^ которая вела вдоль кустов к воротам. Там стояли Ролли, Ханс-Гюнтер и Эльмар – одноклассники Лисси и Тин-ки – и, приняв необычайно гордый вид, как уличные певцы, заливались во все горло;

 
Аморе Тинка!
Аморе Лисси!
Здесь наша песня
Несется в выси!
 

Лисси посмотрела на них так, словно перед ней были три психа, только что вырвавшиеся из сумасшедшего дома.

Задребезжали садовые ворота Лидофских, и соседи выскочили на улицу.

– Немедленно прекратить это безобразие! Вы нарушаете наш покой! – завизжала госпожа Лидофски, на носу ко

торой с одной стороны болталась зел еная нашлепка. – Еще не прошло время дневного отдыха!

– Тише, тише, тише! – присоединился к ней супруг, и его голос напоминал тявканье маленькой собачки.

Мальчики на время прервали пение и в растерянности уставились на купальные халаты Лидофских.

Ханс-Гюнтер, который обычно задавал тон, дал чувствительный пинок локтем стоящему слева от него младшему годами Ролли, похожему на ежика из-за его оригинальной прически – смазанных гелем и торчащих остроконечными столбиками волос. Затем таким же образом Ханс-Гюнтер пихнул стоящего справа Эльмара с широкой щербинкой в переднем ряду зубов.

Продолжим! – сказал он командирским тоном и снова запел. Мальчики послушно к нему присоединились.

Нет, это уже нестерпимо! – грозно зашипела госпожа Лидофски. – Муни, вперед! – скомандовала она. Поскольку муж, запутавшись в своем похожем на черепаховый панцирь халате, отреагировал с некоторой заминкой, она сильно дернула его сзади за воротник.

Мальчиков, однако, невозможно было остановить. Они продолжали орать во всю глотку свое душещипательное «Аморе».

Как бы заткнуть им рты? – спросила Тинка.

Эй, замолчите! – грозным голосом крикнула Лисси.

Ролли, Эльмар и Ханс-Гюнтер даже бровью не повели.

Краем глаза Тинка заметила, что господин Лидофски, сжав губы и мрачно насупив брови, крадучись выбирается из садовых ворот в переулок и при этом держит одну руку за спиной. Наклонившись вперед, бесшумной походкой он подобрался к поющей троице.

«Что он там прячет за спиной? Пятнистая лента волочится за ним по тротуару! Может быть, он несет змею?»

Молниеносным движением Лидофски выпрямился и высоко поднял в руке то, что до сей поры прятал. Свободной рукой он покрутил на принесенном им оранжевом шланге какую-то деталь, похожую на кран, и из него хлынула мощная холодная водяная струя. Со зловещей усмешкой Лидофски направил ее на непрошеных гостей.

–   Ой, мои волосы! – закричал Роли и попытался прикрыть руками волосяные шипы – последний писк боевой мальчишеской моды.

Ханс-Гюнтер решил выразить протест и повернулся лицом к Лидофски, но тут неукротимая струя попала ему прямо в рот. Крик замер у него в горле, он начал надрывно кашлять и задыхаться. Прижав руки к груди, он нетвердыми шагами двинулся вперед, отплевываясь, откашливаясь и в отчаянии пытаясь глотнуть хоть немного воздуха.

– Прекратите! – громко крикнула Лисси. – Даже если это всего лишь мальчишки, вы не имеете права над ними издеваться!

Рука господина Лидофски дрогнула, и вода хлынула теперь на Тинку и Лисси. Девочки вскрикнули и моментально укрылись в саду за захлопнувшимися воротами.

–   Пустите нас! – взмолились мальчишки.

Тинка уже открыла рот, чтобы попросить ворота отвориться.

–   Никаких мальчишек, даже сейчас! – зашипела Лисси.

Но мы не можем так с ними поступить! – в ужасе возразила Тинка.

Мой глаз, мои очки... я ничего не вижу! – донесся до них отчаянный вопль Эльмара.

Впустите их! – приказала Тинка, и ворота послушно распахнулись.

Насквозь промокшие, как белье, крутящееся в стиральной машине перед включением центрифуги, мальчишки, спотыкаясь, вошли в сад и тут же испуганно спрятались за кустами.

–   Это послужит вам уроком, только

посмейте еще раз здесь появиться и

поднять шум! – насмешливо крикнул

господин Лидофски.

Пригнувшись, девочки отошли от ворот. Лисси не хотела и не могла так это оставить. Чуть привстав, она заглянула в щель между досками забора и увидела сияющее торжеством помятое лицо соседа.

Спасибо за душ, сегодня вечером нам уже не нужно будет его принимать, господин ЛиДООФски! – выкрикнула она. – Глупейший привет госпоже ЛиДООФски!

ЛиДОФски, с кратким «О» и, кроме того, ДОКТОР Лидофски! – Мужчина подскакивал и опускался, как пневматический молот.

Тинка подняла руку, и Лисси хлопнула по ней в воздухе, изображая аплодисменты.

– Спасибо, огромное спасибо за спасение! – с неестественным жаром произнес Ханс-Гюнтер. Вокруг мальчишек на светлом гравии дорожки темнело множество водяных подтеков. – Вы обе и вправду классные девчонки!

Тинка насторожилась. Что замыслила эта троица? Она не поверила ни единому слову Ханса-Гюнтера.

Нападение особого рода

– Вы действительно мировые девчонки, – кивая, вторил другу Ролли. Его пальцы все еще старались выпрямить волосяные шипы на голове, которые уже не стояли торчком, а жалко наклонились в разные стороны.

Эльмар присвистнул сквозь дырку в передних зубах и произнес:

А что, здоровский сад! – Затем наклонился, чтобы получше все разглядеть, и одобрительно добавил: – Да и дом тоже супер!

Выкладывайте, чего вы хотите! – спросила Лисси, прищурив глаза в узкие недоверчивые щелки.

Дело вот в чем... – начал Ханс-Гюнтер и смутился. – Ролли и Эльмар попросили меня сказать вам то, в чем они не решаются признаться даже самим себе. Лисси и Тинка переглянулись. Тихо, чтобы мальчики их не расслышали, Лисси отвернула голову и проговорила одними губами: