Текст книги "Заколдовать учителя? Нет проблем!"

Автор книги: Томас Брецина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Любопытные вопросы

– Доброе утро,  мои милые колдуньи! – воскликнув господин Тедимайер, когда Тинка и Лисси вошли в кухню.

Девочке перемигнулись: «Что бы он сказал если бы узнал что имеет дело с настоящие колдуньями?»

Салют папс! – произнесла Лисси, непринужденно взмахнув рукой.

Здравствуй, Тедик-медведик, наш утренний медведь! – радостно воскликнула Тинка.

Дребезжание доставаемой из буфета посуды прекратилось.  Господин Тедимайер поглянулся и вопросительно поднял брови:

– Что ты сказала?

Тедик-медведик, утренний медведь! – повторила Тинка с сияющими глазами. – Тебе не нравится такое обращение?

Да, но... – По правде говоря, господин Тедимайер просто не знал, что ему на это ответить. Он смущенно пожал плечами и почему-то представил белого медвежонка, из лапок которого выскользнула живая рыбка.

А позже я смогу называть тебя «предобеденный медведь», «послеобеденный медведь» и «вечерний медведь», – весело продолжала девочка. – А перед сном ты снова будешь у нас Тедик-медведик.

Да... но вчера еще я предложил вам, чтобы ты и твои братья называли меня просто папой. А если вам это почему-либо не по вкусу, то можно по имени – Борис.

Тинка аккуратно убрала со лба за уши свои шелковистые светлые локоны.

А обращение «утренний медведь» тебя очень обижает? – огорченно спросила она.

Нет, почему же, – поспешил отвергнуть это предположение господин Тедимайер. – Ничуть не обижает. Если конечно... тебе это и вправду доставляет удовольствие, что ж, я не против.

– Против чего ты «не против»? – Грит Клювель, как всегда, стремительно и шумно влетела в кухню. При этом она лихорадочно шарила в сумке в поисках ключей от машины. – Опять на дорогах пробки! – пожаловалась она, сразу же позабыв про собственный вопрос.

Быстро клюнув в щеку Бориса Тедимайера, своего будущего супруга, что должно было означать короткий, но энергичный поцелуй, она с хрустом развернула и выложила на стол лист бумаги со списком необходимых покупок и хозяйственных поручений, чтобы он ничего не забыл.

Ведь в субботу им предстоит большой день, которого все давно лихорадочно ждут: Борис Тедимайер и Грит Клювель сочетаются браком и станут мужем и женой. А значит, Лиеси, Фрэнк и малыш Дэвид Тедимайеры окажутся сводными сестрой и братьями Тинки, Стэна и Торстена Клювелей.

Будущая семья уже въехала в общий дом, окруженный большим садом. Борису Тедимайеру хватит здесь места, чтобы продолжать свою врачебную практику и принимать пациентов.

Осталось четыре дня! – торжественно возвестила Грит Клювель тоном популярной теледикторши, презентующей новое шоу. – Начинаю обратный счет!

Означает ли это, что вы собираетесь улететь на Марс? – с наигранным восхищением спросила Лисси. – Потрясная идея! Вот уж не думала, что два многодетных родителя на это способны.

Грит сделала движение, словно собираясь отвесить Лисси подзатыльник, но передумала и, смеясь, выбежала из кухни.

На старинных часах с кукушкой, висевших над кухонным столом, отворилась дверца, и оттуда выскочила птичка, семь раз хрипло и надсадно прокричавшая «ку-ку».

– Только семь? А вы уже тут как тут? – Борис Тедимайер смерил девочек подозрительным взглядом. – Что бы это могло значить?

Лисси слегка покраснела, нагнулась и сделала вид, что поправляет шнурки на туфлях. Ущипнув Тинку за ногу, она едва слышно шепнула снизу: «Скажи ему что-нибудь, не молчи!»

Тинка набрала в грудь побольше воздуха, нервно огляделась и, решительно указав на желтую пластмассовую бутылку, стоявшую у раковины, поинтересовалась:

– Скажи, Тедик-медведик, почему на каждом моющем средстве написано: «С натуральным соком лимона», в то время как в лимонаде вообще нет никакого лимона, только искусственные красители и вкусовые добавки?

Борис Тедимайер проследил за ее взглядом, взял в руки бутылку с моющей жидкостью и стал задумчиво рассматривать половинку лимона, изображенную на глянцевой этикетке.

– Гм-м-м... сказать по правде, я ни разу об этом не задумывался.

Шипение на газовой плите внезапно прервало ход его мыслей. Убежало и пригорело молоко, и по всей кухне мгновенно распространился отвратительный чад. Господин Тедимайер быстро сдвинул с конфорки подгоревшую кастрюлю, выключил газ и, что-то ворча себе под нос, начал оттирать плиту.

Лисси осмелилась выпрямиться и благодарно показала Тинке поднятый вверх большой палец. Она торопливо  взяла две глубокие тарелки и насыпала в каждую по горке кукурузных хлопьев.

Их отец уже снова неутомимо трудился, как восьмирукий кальмар: одной рукой намазывал бутерброды, другой размешивал в теплом молоке порошок какао, третьей вытаскивал из горячей воды пакетики с чайной заваркой, четвертой доставал из холодильника баночки с мармеладом. Пятая рука расставляла тарелки, шестая разложила шесть чайных ложечек, а седьмая и восьмая упаковывали школьные завтраки: бутерброды, фрукты и шоколадки.

Лисси нетерпеливо растирала хлопья с молоком и сахарным песком. Она любила, чтобы все у нее перемялось и на тарелке образовалась полужидкая однородная масса.

– Теперь я наконец вспомнил, что хотел у тебя спросить, – донесся до нее голос отца из глубины открытого морозильника, откуда он пытался выудить непочатую пачку масла. Когда он выбрался из ледяных глубин, его голову окружало облачко холодного воздуха. – Лисси, меня беспокоит твоя оценка по математике! Как, собственно, обстоит с ней дело? Первую контрольную за полугодие ты, как известно, провалила. Разве ты не должна была уже написать вторую и третью работу? Ведь через три недели летние каникулы.

Ложка с корнфлексовой кашей мгновенно взлетела к губам Лисси. Обычно она за словом в карман не лезла, но сейчас все было немного иначе: Лисси лихорадочно размышляла, что ответить отцу, и в поисках спасения опять изо всех сил пнула под столом Тинкину ногу.

Лицо ее будущей сводной сестры на миг исказила гримаса боли, но Тинка стерпела и сразу поняла, что от нее требуется.

Послушай-ка... утренний медведь, – затараторила она, – ты не знаешь, почему не бывает кошачьего корма с мышиным вкусом?

О чем ты? – Господин Тедимайер внимательно посмотрел на Тинку, все еще сомневаясь, правильно ли он расслышал и понял ее вопрос. – Кошачий корм? Мышиный вкус? Неплохая идея... Но мы поговорим об этом позже. Лисси, меня беспокоит твоя оценка по математике...

Обстановка накалялась. Лисси уже обдумывала пути бегства. Но если она сейчас просто бросится к двери и уде рет, это будет для отца вполне однозначным ответом. Она допускала, что тогда он сегодня же утром может отправиться в школу, чтобы поговорить с ее учителем математики.

«Этому надо помешать любыми средствами. Но как?..»

Внезапно послышались чьи-то неуверенные шаги, маленькие босые ножки протопали по выложенному плиткой кухонному полу. «Папа!» – раздался писклявый голосок. То был Дэвид, младший братишка Лисси, четырех с половиной лет. Растрепанный и сонный, он предстал перед своим отцом. На нем была надета пижамная курточка с изображением двух играющих тигрят. Но удивительным образом штанишки от пижамы отсутствовали.

Дэвид, где твои штаны? – немедленно спросил встревоженный папа.

В унитазе! Они туда упали! – грустно объявил Дэвид.

Сами? – Отец взглянул на него с упреком.

Сами. – Дэвид поднял серьезную честную мордашку и кивнул.

Тогда пойдем и вытащим их оттуда! – Господин Тедимайер взял Дэвида за руку, но малыш вырвался и горестно засопел:

– Ничего не выйдет. Я спустил воду.

Девочки за столом едва удерживались от смеха. А господин Тедимайер буквально взвыл, как волк на луну:

– Но тогда унитаз опять засорится!

Дэвид, мне придется снова вызывать сантехника!

Оценка по математике была на время забыта. Теперь на повестке дня стоял унитаз, из которого, возможно, еще торчали Дэвидовы штанишки. Борис Тедимайер снял с горячих конфорок все, что могло убежать или пригореть, и семенящей, немного утиной походкой поспешил прочь из кухни.

Лисси выскребла из тарелки остатки хлопьев и запихнула их в рот. Затем вытерла губы тыльной стороной ладони и тихо сказала:

– Я неохотно это признаю, но, видно, братья тоже могут иногда на что-то сгодиться.

Затем она подала знак Тинке, чтобы та поторопилась, и первая выбежала за дверь. Еще до школы им предстояло выполнить нечто очень важное.

Мой папа – медведь гризли

Тинка не была такой проворной, как Лисси. Кроме того, она не любила, когда ее подгоняли. Девочка знала, что задумала Лисси, и была против.

Тинка поспешно выбросила в ведро остатки своего корнфлекса, – она не разминала его, а предпочитала грызть сухим, как печенье к чаю, слегка сбрызнув сливками и украсив нашлепкой из вишневого мармелада. Она никогда не забывала свой школьный завтрак. Борис Тедимайер делал замечательные завтраки, лучшие из всех, которые Тинка когда-либо пробовала. Вот и сейчас она вложила в пластиковую коробку для завтраков два приготовленных им двойных бутерброда с сыром «моцарелла», мелко нарезанными помидорчиками, паприкой и пряностями, которыми обычно посыпают пиццу. Бутерброды были аккуратно завернуты в пищевую фольгу. Поскольку кроме нее в кухне никого не было, девочка втиснула в коробку две шоколадки и всего одно яблоко – больше не поместилось.

Лисси между тем вернулась и просунула голову в дверь кухни. На голове у нее уже красовалась ее любимая черно-зеленая фетровая шляпа.

– Я-то думала, что ты всерьез решила худеть, – ядовито заметила она и добавила подлое словечко «жирняга».

Тинка почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Лисси всегда знала, как побольнее уколоть лучшую подругу. Этот круглый выпуклый животик пониже пупка... Как ненавидела его Тинка и как трудно было от него избавиться! И бедра у нее были не такие стройные, как у фотомодели, которую она считала шикарной. Вместе с тем Тинка не увлекалась голоданием. От этого у нее делалось плохое настроение, и она становилась рассеянной и беспокойной.

– Мне требуется подпитывать свою нервную систему, – досадливо прошептала она через плечо подруге, в то время как пластиковая коробка исчезла в глубине ее ранца. – Иначе мне будет трудно тебя выносить.

– С добрым утром, дамы! – приветствовал их голос, который старался звучать как взрослый, но периодически срывался вверх и становился визгливым. Это был Стэн, средний брат Тинки. На ходу он расчесывал гребнем смазанные гелем волосы и попутно разглядывал себя в висевшей на стене блестящей металлической крышке, которая, естественно, отражала его в весьма искаженном виде.

За ним, спотыкаясь, тащился Фрэнк, старший брат Лисси, учившийся со Станом в одном классе. Черные солнечные очки как будто приросли к его лицу, Лисси ни разу не видела его утром без этих круглых очков. Наушники плейера тоже казались намертво приклеенными к его ушам. Впереди на майке красовалась красноречивая надпись: «Я не лаю, я кусаюсь!» И каждый, кто хоть однажды взглянул на его брюзгливое, недовольное лицо, верил ему на слово.

С неприветливым ворчанием Фрэнк протиснулся мимо Лисси, плюхнулся на стул, стоявший между стеной и круглым кухонным столом, обвел взглядом столешницу и не нашел приготовленной для него тарелки с корнфлексом. Он был слишком ленив, чтобы самому насыпать себе хлопьев и залить их молоком.

– А дамы в такую рань уже на ногах? – прервал молчание болтливый Стэн.

Тинка смерила его недоверчивым взглядом.

Скажи лучше, какую гадость вы приготовили для нас на этот раз? – выпалила она.

Никакой, моя драгоценная, честное слово. Ты опять подозреваешь нас понапрасну.

– Я тебе не верю, – пробурчала Лисси.

Сразу же после переезда в новый дом братья превратили жизнь девочек в сущий ад. Каждый день они подстраивали им какую-нибудь каверзу, одну хуже другой.

Месть Лисси и Тинки однажды свершилась и была ужасной[1]1
  См. книгу Томаса Брецины из этой же серии: «Как братьев превращают в лягушек».


[Закрыть].

Для более подробного допроса времени уже не было: из коридора доносился жалобный голос Бориса Тедимайера, Он горестно выспрашивал Дэвида: «Скажи, сколько раз ты спускал воду? Какая только дрянь не плавает в нашем туалете!» – «Столько!» – Дэвид поднял ладошку с пятью растопыренными пальцами. «Только пять раз? И от этого такой потоп?» – «Я все спускал и спускал без остановки!» – виновато прошептал Дэвид и показал, как он поднимал и опускал свою маленькую ручку.

Идем же наконец! – настаивала Лисси.

Почему такая спешка? – в своей обычной манере, слегка нараспев, поинтересовался Стэн.

Потому что глупость заразна, и мы не хотим ее от вас подхватить! – ядовито парировала Лисси. Ухватив Тинку за рукав пуловера, она потянула ее в прихожую.

Лисси, я же еще хотел... – увидев девочек, продолжил прерванный разговор господин Тедимайер.

Прости, утренний медведь, мы сегодня придем очень поздно! Нам пора! – с наигранной серьезностью заговорила Тинка. – Ты ведь знаешь, от стресса надо освобождаться, ты сам нам это всегда говоришь. Моя бедная мамочка каждый день надрывается на работе, и это не здорово. А мы ведь должны вести здоровый образ жизни.

Выговаривая все это, Тинка постепенно пятилась к входной двери. Лисси не отпускала ее пуловер и тащила ее за собой; сама она была уже у порога и поворачивала ключ в замке. Девочки выскочили наружу, в один голос прокричали: «До послезавтра!» – и захлопнули за собой дверь.

Они еще не прошли и половину пути до садовых ворот, как входная дверь снова отворилась и господин Тедимайер, задыхаясь, побежал за ними.

До послезавтра? Что это значит? – В его голосе странным образом сочетались растерянность и строгость отцовского допроса.

Папочка, нам ведь всегда разрешалось с обеда пятницы до обеда субботы жить в нашем доме. Ты что, забыл?

Господин Тедимайер тяжело вздохнул и еле слышно пробормотал:

– Нет, хотя к этому я никогда не привыкну. – Затем, немного подумав громко продолжил: – Но ведь сегодня только среда!

Да, но поскольку в субботу вы женитесь, мы договорились, что на этой неделе мы можем побыть в нашем доме с обеда среды до пятницы! – Тинка говорила с будущим отчимом, как с ребенком, который чрезвычайно медленно схватывает и которому надо очень четко все объяснять.

Ах да, кажется, так! – Господин Те-димайер неуверенно кивнул и сделал глубокий вдох и выдох. В первый момент то, что на него обрушилось, показалось ему чересчур сложным, и ему понадобилось время для некоторого осмысления. Когда он наконец вспомнил об отметке по математике, было уже слишком поздно: девочки завернули за угол.

Оглянуться в первый раз они рискнули лишь тогда, когда белый дом с высокой темно-серой крышей, похожей на шляпу с изогнутыми полями, полностью исчез из их поля зрения.

Лисси признательно хлопнула Тинку по плечу:

Неплохо, госпожа пройдоха!

Благодарю, госпожа хрю-хрю! – срифмовала в ответ Тинка.

Через несколько шагов она предприняла новую попытку отговорить Лисси от ее намерения:

Ты ведь знаешь, что мы не имеем права. Нам строго-настрого запрещено...

«Строго-настрого запрещено»! – передразнила ее Лисси. – Тиночка, но ведь это и есть тот самый крайний случай! Да, твой будущий отчим порой выглядит безобидным маленьким белым медведиком или плюшевым мишкой Теди, которого так приятно тискать и обнимать. А иногда он смешной, неловкий и косолапый, как настоящий бурый медведь. Но, поверь, он вмиг превращается в свирепо ревущего медведя гризли, когда один из его детей получает по какому-нибудь предмету неудовлетворительную оценку. Два года назад, когда Фрэнк отставал в английском, отец целое лето с утра до вечера зубрил с ним этот язык, как будто им предстояло жить в туманном Альбионе. И поэтому мы все не полетели в Грецию, а провели самые отвратные каникулы столетия в самой отвратной купальне на самом отвратном в мире пруду.

Лисси пришлось глотнуть свежего воздуха, потому что она говорила как заведенная, без единой паузы.

Но Тинку она все еще не убедила.

– Ты не пробовала воздействовать на свой мозг точечным массажем? – заботливо спросила она подругу.

Лисси закатила глаза от удивления:

– Точечный массаж? Что это еще такое?

Тинка показала ей два таких места возле глаз, где кость образует небольшую впадину.

– Эти точки надо массировать три раза в день по одной минуте, – объяснила она. Затем закрыла глаза и продемонстрировала на себе, как это нужно делать.

Едва приоткрыв веки, Тинка вздрогнула, увидев состроенную ей Лисси зверскую гримасу: глаза скошены, губы надуты и вытянуты вперед, ноздри задраны и круто изогнуты.

Что за вздор, Лисси? – с досадой воскликнула Тинка. – Ты что, не можешь и секунды побыть серьезной?

Ах, так выело, потому сто я клепко-клепко надавила мозговую сышечку, – плаксиво пролепетала Лисси, выпячивая губы и высунув язык.

Наконец девочки дошли до нужного им поворота, где висела табличка с надписью «Кристальный переулок». Далее они направились к дому № 77. Это действительно был их собственный дом, который подарила им госпожа Шикетанц. Однако это был не совсем обыкновенный дом, как и госпожа Шикетанц была не совсем обыкновенной женщиной.

Лисси и Тинка познакомились с ней, когда выполняли школьное задание: ребятам было поручено расспросить пожилых людей, которые уже очень давно живут в городе, об их прошлом. Госпожа Шикетанц девочек буквально «приворожила». У обеих очень скоро возникло одинаковое подозрение: госпожа Шикетанц – настоящая колдунья. Когда они прямо высказали ей свою догадку, она даже не стала этого отрицать.

Прошло немного времени, и Лисси с Тинкой, которые тогда еще терпеть друг • друга не могли, были вызваны к адвокату и узнали от него, что госпожа Шикетанц навсегда покинула город. Домом она распорядилась так: решила подарить его обеим девочкам, если они принесут адвокату ключ Фолфония.

Тинка и Лисси занялись упорными поисками и в конце концов отыскали таинственный ключ, который, как выяснилось, оказался всего лишь невидимой половой щеткой для подметания мусора. Они принесли его адвокату, и тот выдал им взамен также невидимый вантуз – палку с резиновым раструбом, который употребляют для чистки засоренных раковин и туалетов. При этом он произнес: «Ваши колдовские силы уже активизированы. Добро пожаловать в Клуб колдуний!»[2]2
  См. об этом подробнее в книге Томаса Брецины из этой же серии: «Заклятые подруги». Чтобы найти в доме колдуньи невидимый предмет, надо было об него споткнуться.


[Закрыть]

С тех пор скука бесследно исчезла из жизни девочек. Особенно захватываю– * щими были, к примеру, мгновения, когда перед ними внезапно, как из-под земли, появлялись контролер Клуба колдуний или колдунья-наставница.

Лисси, находившаяся в данный момент в отчаянном положении из-за грозящей ей неудовлетворительной оценки по математике, видела один-единственный выход: пустить в ход тайные силы и прибегнуть к колдовству!

Можно ли наколдовать отметки?

Наконец девочки подошли к дому № 77. Примыкавший к нему большой запущенный сад был окружен дощатым забором, который выглядел более чем оригинально. Доски на заборе, достаточно крепкие и прочные, были прибиты не вплотную, а с некоторым зазором. У случайного прохожего непременно создавалось впечатление, что обтесывавший их мастер был изрядно пьян. Доски не были прямыми и ровными, и каждая из них заканчивалась сверху неким оригинальным закруглением, из которого торчало два острых треугольника»

При пристальном осмотре в извилистых, волнистых линиях штакетника угадывались силуэты кошек. Собаки, пробегавшие мимо этого забора, никогда не поднимали лапу. Они знали, что это вызовет угрожающее фырканье и шипенье и даже, возможно, сильный когтистый удар деревянной кошачьей лапки.

Рядом с садовыми воротами висела металлическая табличка, прикрепленная еще госпожой Шикетанц:

Звонить не требуется!

Направьте мне мысленно дружеское послание,

и я сразу же к вам выйду!

Над табличкой был прибит продолговатый фанерный щиток, на котором крупными буквами было выведено:

МАЛЬЧИШКАМ ВХОД СТРОГО

ВОСПРЕЩЕН!

ТОЛЬКО ДЛЯ КОЛДУНИЙ!

Лисси и Тинка сами изготовили его и приколотили, чтобы дать понять братьям, что их присутствие здесь нежелательно, У девочек не было ключа от дома, потому что он им не требовался. Достаточно было улыбки, и садовые ворота, а затем и двери дома распахивались сами собой.

Пока Лисси, стоя перед воротами, улыбалась рассеянно и даже небрежно, Тинка непрестанно оглядывалась и бросала через плечо подозрительные взгляды. – В чем дело? – спросила Лисси.

На Тинкиной переносице вдруг обозначилась глубокая морщинка.

У меня такое чувство, что за нами наблюдают, – озабоченно сказала она.

Чепуха! Не смотри по телику так много детективов, тебе это вредно!

Ворота между тем с напевным скрипом отворились, и Лисси вошла в сад. Тинку, которая находилась еще снаружи и обшаривала глазами переулок, она просто-напросто втащила внутрь и потянула за собой. От садовых ворот вела извилистая дорожка, огибавшая густой кустарник, в задачу которого входило защищать дом от любопытных взглядов. До сих пор Тинка не понимала, почему дом каждый раз кажется таким странным. И сегодня ей впервые это открылось: просто ни одна линия в доме не была по-настоящему прямой. Каждый угол, каждое окно со ставнями, украшенными зелеными и белыми полосами неодинаковой ширины и неодинакового наклона, и даже крыша, напоминавшая вязаную шапку с помпоном, – все было немного искривлено.

Однако для Тинки и Лисси этот странный дом был самым уютным домом на свете.

Красная входная дверь была укреплена тремя широкими коваными полосами из железа. Внимательному наблюдателю сразу бросалось в глаза, что на внешней стороне, двери не было никаких ручек и замочных скважин. Кто хотел войти, должен был просто об этом попросить/

Скрип дверных петель прозвучал как протяжное: «Вхо-о-ди-те!»

От стен прихожей исходил искрящийся блеск: на длинных стеллажных полках стояло множество кристаллов различных форм и размеров. Некоторые поглощали и окрашивали свет, проникавший из открытой двери, и тогда на стенах начинали плясать медово-желтые, бледно-голубые и рубиново-красные точки. Другие камни, казалось, пламенели изнутри.

Лисси живо проскочила прихожую и устремилась в боковую комнату. На полу и на полках там стояли и лежали стопками или просто беспорядочными грудами книги разной величины и разного цвета. Все они содержали волшебные заклинания и правила колдовства.

– В какой-нибудь из них непременно должно быть указано, как наколдовать хорошую оценку по математике, – пробурчала Лисси и начала быстро перебирать книги.

Тинка, стоя в дверях, нервно теребила пальцы!

– Ты ведь всего только десять дней назад колдовала над своими домашними заданиями, – строгим тоном напомнила она.

– Ну и что с того? – Две книги в одинаковых переплетах, выглядевших как оперение растрепанных ворон, полетели в сторону.

– Тогда еще приходила эта смешная колдунья-наставница по имени Аврора и предостерегала тебя, что ты можешь колдовать лишь в самых крайних случаях и не чаще чем один раз в год. Иначе твои волшебные силы на месяц тебя покинут.

Но Тинка знала, что если уж Лисси что-то вбила себе в голову, то переубедить ее невозможно. Все доводы, которые она может еще привести, окажутся напрасными и отскочат от Лисси, как теннисные мячики от тренировочной стенки.

Но... нам пора. Сейчас уже почти половина восьмого, – осторожно сказала она.

Я пойду лишь тогда, когда найду нужное заклинание, – твердо объявила Лисси и скрылась за высокой горой книг.

Тинка подошла поближе и заглянула через край книжного завала.

Сидя на полу, Лисси выхватывала одну книгу за другой и быстро смотрела на корешок, прежде чем с презрительным восклицанием отбросить ее в сторону, где уже выросли новые книжные завалы.

– Ага-а! – вдруг протяжно воскликнула Лисси и высоко подняла одну из книг в обложке такого же темно-зеленого цвета, как школьная доска. На ней белыми, словно нарисованными мелом, буквами был выведен заголовок: «Школа без забот и хлопот».

Лисси крепко прижала книгу к груди, как малого ребенка, затем поднесла ее к губам! и громко чмокнула.

Я знала! – ликовала она, не скрывая восторга. – Здесь наверняка отыщется Декрет моего спасения!

ДЬ восьми осталось всего двадцать минут! – все сильнее нервничая, воскликнула Тинка. – Если ты не идешь, я ухожу одна!

– Только без паники, дорогуша! – весело прокричала Лисси и бодро поднялась с колен.

Последовав за Тинкой в прихожую, она на ходу открыла и перелистала заветную книгу, страницы которой выглядели как тетрадные листы. Аккуратным круглым почерком там было написано великое множество колдовских заклинаний.

В прихожей раздалось жалобное «мяу». Что-то мягкое и пушистое потерлось о Тинкины ноги.

– Привет, Казимир! У тебя что, за кончилось молоко?

Невидимый кот отозвался отрывистым, хныкающим мяуканьем.

Рядом с прихожей находилось продолговатое полуподвальное сводчатое помещение, в котором размещалась кухня. В ней не было никаких электрических приборов, зато имелись старинный очаг с подвешенным котелком для нагревания воды, шкаф с посудой и прочей кухонной утварью, полки с расставленными на них банками и склянками, а также отверстие в стене, откуда постоянно струился холодный ледяной туман.

В этом «холодильнике» всегда было припасено молоко для Казимира. Хотя бутылка никогда не менялась, она постоянно оказывалась полной, и молоко в ней было свежайшим.

Тинка отослала погрузившуюся в книгу Лисси назад в прихожую и налила в кошачью миску немного молока.

В гостиной висел большой портрет Казимира, согласно которому кот должен был выглядеть писаным красавцем: зеленоглазый, рыжий с белыми полосками на спинке, с белыми лапками и белым кончиком хвоста.

У ног Тинки послышалось довольное урчание, подошедший Казимир стал шумно лакать из миски. Там, где его невидимый язык погружался в молоко, на поверхности появлялся маленький кратер. Белые брызги разлетались во все стороны, и молока в миске становилось все меньше.

Тинка следила за этим с улыбкой умиления. Затем она подняла голову, и взгляд ее упал на отверстие, из которого струился холодный туман. Еду девочки должны были добывать себе сами с помощью колдовства. С каким удовольствием Тинка наколдовала бы сейчас свежий, намазанный сливочным маслом рогалик.

– Нет! – строго приказала она себе и похлопала по выпуклому животику.

Затем, словно усомнившись в собственном зрении, Тинка зажмурилась, но через секунду открыла глаза и уставилась на каменную кладку под «холодильным» отверстием. Там, перед серым камнем, она уже прежде заметила что-то движущееся. Или ей это почудилось? Нет, она точно видела: секунду назад там двигались маленькие белые полоски, но теперь они бесследно исчезли.

Казимир? – вопросительно окликнула Тинка. Кот у ее ног отозвался коротким резким «мяу», после чего последовал звук сильной отрыжки.

В чем дело? Мы идем наконец? – раздался снаружи голос Лисси. В нем прозвучала насмешливая нотка: ведь это Тинка так ее торопила.

А перед глазами Тинки все еще танцевали тоненькие белые полоски. Когда она сжала веки, полоски словно проникли внутрь нее: они были похожи на зебр, у которых все черное стало прозрачным.

Тинка смущенно тряхнула головой, словно желая освободиться от странного видения.

– Лисси, послушай... – начала она, но ее сводная сестра и подруга сделала знак рукой, чтобы ей не мешали, и опять погрузилась в чтение.

К тому времени, когда девочки наконец добрели до здания школы, Лисси уже успела перелистать добрую полови– . ну книги. По тому, как энергично она переворачивала страницы, Тинка поняла, что Лисси все еще не нашла подходящего заклинания.

– Ну и что ты будешь делать? – осторожно осведомилась Тинка.

Лисси сердито захлопнула книгу и проворчала:

Этой книгой вполне можно подпереть качающийся шкаф. Видно, это единственное, на что она годится.

А что там, собственно, внутри? – Задавая вопрос, Тинка старалась говорить совсем тихо, потому что к школе со всех сторон спешили ученики, толпами устремляясь к входной двери. Никто не должен был слышать, о чем они с Лисси беседуют.

Монотонным голосом примерной ученицы, любимицы учителей, Лисси перечислила напечатанные в книге волшебные рецепты;

Как удалять жирные пятна с тетрадных листов. Как очинить карандаш, не имея точилки. Как, не оставляя следов, стереть ошибки или разгладить загнутые уголки тетрадной страницы. – Она возмущенно фыркнула и вынесла окончательное заключение: – Формен-ная белиберда для зубрилок и выскочек, а для всех остальных – никакого проку!

Умение незаметно стереть ошибки вполне может пригодиться, – перебила ее Тинка и получила в ответ один из знаменитых Лиссиных взглядов, говоривших: «У тебя все же какого-то винтика в голове не хватает».

Поток одноклассников увлек девочек за собой, и они вступили в высокий вестибюль старинной почтенной школы. Их класс находился тут же, на первом этаже, по соседству с внутренним двориком, где ученики в хорошую погоду гуляли на переменах. Тинка и Лисси делили между собой первую парту, стоявшую прямо напротив учительского стола. Приклеенная в качестве разделительной линии блестящая лента оранжевого скотча напоминала о том времени, когда они еще не только не дружили, но даже терпеть друг друга не могли. Хотя это было совсем недавно, девочкам казалось, что прошла целая вечность.

Лисси вдруг непривычно затихла. Она все еще твердо рассчитывала найти волшебное заклинание, которое помогло бы ей решить проблему с математикой.

Пришел господин Ваннэ и спутал все планы

Математику в классе, где учились Лисси и Тинка, преподавала госпожа Райнгард по прозвищу Смерч, которое она получила потому, что никогда не ходила нормальным размеренным шагом, а постоянно куда-то мчалась. Даже во время уроков она вихрем носилась по классу, оказываясь то тут, то там, в процессе объяснений не давала покою ни рукам, ни ногам, в результате чего добивалась, чтобы ученики не отвлекались, не отлынивали и не считали ворон.

Госпожа Райнгард по причине, не до конца понятной ей самой, выделяла среди других детей Лисси. Ей импонировали отвага, прямота и честность этой девочки, которая всегда все осмеливалась говорить прямо и без обиняков. Возможно, Лисси была чуть-чуть несдержанной, но госпоже Райнгард она напоминала ее саму в те далекие времена, когда она была школьницей.

Бурная натура госпожи Райнгард в один из выходных сыграла с ней злую шутку. Учительница прошла краткий курс подготовки по виндсерфингу, однако не учла, что этот опасный спорт требует куда большей осторожности и более тщательной тренировки. Она смело взобралась на доску при сильном ветре, и шквал начал уносить ее все дальше от берега, на середину озера, где у нее произошло лобовое столкновение с парусной лодкой, от которой она не сумела вовремя отклониться.

Следствием аварии было тяжелое ранение головы. Хотя, по заключению врачей, жизнь госпожи Райнгард была вне опасности, она лежала в клинике, где была погружена в искусственный сон, и говорили, что она вряд ли сможет вернуться в школу раньше окончания летних каникул. Весь класс был в шоке, когда госпожа директриса сообщила об этом несчастном случае. Госпожу Смерч любили, несмотря на то что она предъявляла высокие требования к своим ученикам и никому не давала спуску.