Текст книги "Cлово президента"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 107 страниц)

Глава 14 Кровь на воде

Самолет, выделенный Эду Фоули, был большим и неуклюжим «Локхидом С-141В». Это транспортный самолет, который у летчиков-истребителей получил прозвище «мусоровоз». В его огромном транспортном отсеке стоял большой трейлер с весьма примечательной историей. Он был построен компанией «Эйрстрим» для приема астронавтов, вернувшихся на землю после полетов на космических кораблях «Аполлон». Правда, именно вот этот трейлер был запасным и по прямому назначению ни разу не использовался. Зато его отлично приспособили для полетов высокопоставленных чиновников. В этом трейлере они могли путешествовать со всеми домашними удобствами, и потому он использовался почти исключительно руководителями спецслужб. Таким образом они могли летать по всему миру в комфортных условиях, причем никто не знал о том, что на борту этого самолета высокопоставленный руководитель разведывательной службы. У американских ВВС в воздухе постоянно находится множество «старлифтеров», а снаружи самолет Фоули не отличался от других – такой же большой, зеленый и безобразный.

Он совершил посадку на базе ВВС Эндрюз незадолго до полудня после утомительного перелета длиной почти в семь тысяч миль, длившегося семнадцать часов и потребовавшего двух дозаправок в воздухе. Фоули летал в сопровождении двух сотрудников охраны и безопасности, которые назывались СОБ. Возможность принимать душ в полете улучшила настроение каждого из них, а их ночной сон не нарушали донесения, которые начали поступать несколькими часами раньше. К тому моменту, когда грузовой самолет остановился и двери открылись, Фоули успел выспаться и принять душ, так что он выглядел вполне отдохнувшим. Такое случается для помощника заместителя директора ЦРУ настолько редко, что походит на чудо. К тому же его у трапа встретила с поцелуем жена. Все казалось таким странным, что наземный персонал ВВС не мог понять, что за чертовщина происходит. Зато летный экипаж устал до такой степени, что им было все равно.

– Привет, милый.

– Нам нужно как-нибудь слетать в таких условиях вместе, – лукаво улыбнулся муж, но почти тут же вернулся к делу. – Что сообщают из Ирака?

– Там что-то происходит. По крайней мере девять, может быть, даже около двадцати высших чинов иракской армии встречались и провели тайное совещание. Нам не известна его цель, но можно не сомневаться, что они собирались не для того, чтобы согласовать меню для поминок своего бывшего шефа. – Они сели в машину, и Мэри-Пэт вручила ему папку. – Между прочим, ты продвинулся по службе.

– Что? – Эд поднял голову от документов, которые читал.

– Теперь ты стал директором ЦРУ. Мы приступили к осуществлению «Синего плана», и Райан хочет, чтобы ты убедил Конгресс в его необходимости. Я по-прежнему занимаю должность заместителя директора по оперативной работе и буду руководить своим управлением так, как считаю нужным, не правда ли, милый? – Мэри-Пэт улыбнулась. Затем она рассказала ему о другой важной проблеме этого дня.

***

У Кларка был свой кабинет в Лэнгли, окна его благодаря старшинству и выслуге лет владельца выходили на площадку для стоянки автомобилей и деревья позади нее. Это было куда лучше, чем комнатушка без окон. У него была даже секретарша, обслуживающая еще четырех старших оперативников. Во многих отношениях Лэнгли был для него чужим. Официально Кларк был офицером по подготовке молодых специалистов и работал на Ферме. Он приезжал в штаб-квартиру, чтобы доложить о результатах и получить новые инструкции, но в Лэнгли ему не нравилось. В каждом государственном учреждении царит свой особый запах. Бюрократы, протирающие брюки у своих письменных столов, не стремятся ни к чему другому. Они не любят отклонений от раз навсегда заведенной рутины. Им не нравится работать сверхурочно и в результате пропускать свою любимую телевизионную передачу. Они не любят сюрпризов и неожиданностей, из-за которых им приходится заново обдумывать ситуацию. Они представляют собой бюрократический хвост разведывательного управления, вот только в ЦРУ этот хвост стал таким массивным, что он виляет собакой, почти не двигаясь сам. В этом феномене не было вообще-то ничего необычного, но когда дела шли плохо, при выполнении оперативного задания риску подвергалась его жизнь, а в случае смерти самую обычную докладную записку тут же занесут в картотеку и мигом забудут как раз те люди, которые составляют сводки национальной безопасности, большей частью основанные на газетных статьях.

– Ты слышал утренние новости, мистер К.? – беззаботно спросил Чавез, войдя в кабинет.

– Я встал в пять утра. – Он протянул Дингу папку с надписью «Синий план». Кларк ненавидел работу с бумагами, а потому, когда приходилось ею заниматься, старался поскорее от нее избавиться.

– Тогда включи канал Си-эн-эн.

Джон последовал совету, полагая почерпнуть какие-то новости, касающиеся его управления. Но увиденное на экране оказалось вовсе не тем, что он ожидал.

– Дамы и господа, перед вами президент Соединенных Штатов.

Он знал, что ему нужно как можно скорее появиться перед публикой. С этим все были согласны. Райан встал за трибуну и посмотрел в свои записи. Это было проще, чем видеть перед собой помещение для прессы, комнату, выстроенную над бывшим плавательным бассейном, которая была меньше и скромнее многих других в здании. По пути к трибуне Райан заметил, что все восемь рядов по шесть кресел в каждом заполнены.

– Я благодарен вам, что вы пришли сюда в столь ранний час. – Джек старался говорить как можно спокойнее.

– Недавние события в Ираке повлияли на безопасность в регионе, который является жизненно важным для Америки и ее союзников. Узнав о смерти иракского президента, мы не испытали глубокого горя. Как вам известно, на нем лежит ответственность за начало двух агрессивных войн, за жестокое подавление курдского меньшинства у себя в стране и за лишение своих граждан самых элементарных человеческих прав.

Ирак мог бы стать процветающей и богатой страной. В его недрах сосредоточена значительная часть нефтяных запасов мира, он располагает развитой промышленностью и большим населением. Единственное, чего ему не хватало, – это правительства, которое заботилось бы о нуждах своих граждан. Мы надеемся, что уход с политической сцены президента Ирака откроет народу этой страны новые возможности. Вот почему Соединенные Штаты Америки протягивают Ираку руку дружбы. Мы надеемся, что сумеем установить нормальные отношения с этой страной и раз и навсегда положить конец вражде между Ираком и его соседями по Персидскому заливу. Я дал указание мистеру Адлеру, исполняющему обязанности государственного секретаря, вступить в контакт с иракским правительством и провести переговоры по вопросам, затрагивающим интересы обеих стран. В случае, если новый режим согласится урегулировать проблему прав человека, а также провести свободные и справедливые выборы, США пойдут на то, чтобы выдвинуть предложение о снятии экономических санкций и в кратчайший срок восстановить нормальные дипломатические отношения между нашими странами.

Следует положить конец вражде. Не подобает региону, обладающему такими природными богатствами, быть местом раздоров. Америка, со своей стороны, готова сыграть роль посредника и помочь установить в регионе мир и стабильность. Соседи Ирака по Персидскому заливу, наши верные друзья, присоединятся к нам. Мы ждем благоприятного ответа из Багдада, чтобы приступить к переговорам.

Президент Райан сложил свои записки.

– На этом я заканчиваю свое официальное заявление. Есть ли у вас вопросы?

Тишина продолжалась всего долю секунды.

– Сэр, как вам известно, сегодня утром, – успел первым выкрикнуть корреспондент «Нью-Йорк тайме», – вице-президент Эдвард Келти заявил, что президентом является он, а не вы. Что вы скажете по этому поводу?

– Утверждение мистера Келти является голословным и беспочвенным, – холодно ответил Джек. – Следующий вопрос.

Сделав столь резкое отрицание, Райан был вынужден продолжать игру. Его появление не обмануло присутствующих. Такое заявление вполне мог сделать его пресс-секретарь или официальный представитель Госдепартамента. Однако он сам предстал перед корреспондентами. Глядя сквозь ослепительный свет софитов на лица собравшихся журналистов, он чувствовал, каково было одинокому христианину на арене Колизея, полной львов. Ну что ж, по крайней мере меня охраняет Секретная служба, подумал он.

– Позвольте уточнить предыдущий вопрос – что, если он действительно не ушел в отставку? – снова сумел перекричать всех корреспондент «Нью-Йорк тайме».

– Он действительно ушел в отставку. В противном случае меня не назначили бы вице-президентом. Поэтому ваш вопрос не имеет смысла.

– Но, сэр, а если он говорит правду?

– Нет, он говорит не правду. – Райан сделал глубокий вдох, как посоветовал ему Арни, и продолжил:

– Мистер Келти подал прошение об отставке по предложению президента Дарлинга. Вы все знаете причину. ФБР вело расследование его сексуальных домогательств, которыми он преследовал своих сотрудниц, когда был сенатором. Следствие касалось также одного случая, о котором мне не хотелось бы говорить… – Райан сделал паузу и потом неохотно добавил:

– Об изнасиловании его сенатской помощницы. Его отставка была частью…, сделки, договоренности, что ли, которая позволила ему избежать уголовного преследования. – Райан посмотрел в зал и с удивлением увидел побледневшие от напряжения лица. Он только что принял вызов, и брошенная им перчатка с грохотом упала на пол. Падение следующей перчатки потрясло всех еще больше. – Вы отлично знаете, кто президент Соединенных Штатов. А теперь давайте приступим к государственным делам.

– Что вы собираетесь предпринять в этой связи? – спросил корреспондент телевизионной компании Эй-би-си.

– Вы имеете в виду Келти или Ирак? – Голос Райана ясно показывал, какой должна быть тема разговора.

– Вопрос касается Келти, сэр.

– Я обратился к ФБР с просьбой проверить эти домыслы. Полагаю, о результатах мне доложат сегодня вечером. Помимо этого, у нас немало других дел.

– Позвольте уточнить предыдущий вопрос: как относительно того, что вы сказали губернаторам в своей речи вчера вечером и что упомянул вице-президент Келти сегодня утром? Вы действительно хотите, чтобы неопытные люди…

– Да, хочу. Прежде всего, где взять людей, которые имеют опыт в работе Конгресса? Ответ на этот вопрос на поверхности. У нас осталось всего несколько человек, кому повезло, потому что тем вечером они находились где-то в другом месте. Если не считать их, то кого вы хотите выбрать в состав Конгресса? Тех, кто проиграли предыдущие выборы? Хотите вернуть в Конгресс неудачников? Я хочу – и уверен, что стране необходимо именно это, – чтобы в состав Конгресса вошли люди, знающие, что нужно делать, чтобы укрепить страну и улучшить жизнь населения. Суровая правда заключается в том, что правительство по своей природе неэффективно. Мы не можем улучшить его, выбирая людей, которые всю жизнь работали в нем. Отцы-основатели нашей страны выдвинули идею о рядовых гражданах-законодателях, а не о профессиональном правящем классе. Мне кажется, что в этом я разделяю точку зрения создателей нашей Конституции. Следующий вопрос?

– Но кто решит эту проблему? – спросил корреспондент газеты «Лос-Анджелес тайме». О какой проблеме идет речь, говорить не требовалось.

– Проблема уже решена, – твердо сказал Райан. – Спасибо, что пришли. Прошу извинить меня, но мне предстоит сегодня много работы. – Он взял свое вступительное заявление и пошел направо.

– Мистер Райан! Мистер Райан! – раздались голоса вдогонку. Райан миновал двери и повернул за угол, где его ожидал Арни ван Дамм.

– При создавшихся обстоятельствах неплохо, – заметил он.

– За исключением одного. Никто не сказал: «Господин президент».

***

Моуди снял телефонную трубку. Разговор продолжался считанные секунды. Затем он направился к инфекционной палате. Прежде чем войти в нее, доктор облачился в защитный костюм и тщательно проверил, нет ли в нем разрывов. Костюм был изготовлен европейской фирмой по образцу американского «ракала». Толстый пластик костюма был усилен кевларом и окрашен в странный зеленовато-голубой цвет. На спине висели баллоны, из которых в костюм поступал чистый воздух под слегка повышенным давлением, так что даже в случае повреждения пластика наружный воздух не сможет попасть внутрь. Никто не знал, могут ли вирусы Эбола переноситься по воздуху, и никому не хотелось проверить это первым. Моуди открыл дверь и вошел в палату. Там находилась сестра Мария-Магдалена, ухаживающая за своей подругой. Она была в таком же костюме. Оба отлично понимали, что может думать пациентка при виде медиков, одетых подобным образом, – это слишком явно демонстрировало их страх перед тем, что находится в ее теле.

– Доброе утро, сестра, – поздоровался Моуди, снимая температурный листок с задней спинки кровати. Температура 41,4 градуса, несмотря на лед. Ускоренный пульс – 115. Дыхание поверхностное, 24 вдоха в минуту. Кровяное давление падает из-за внутреннего кровотечения. Пациентке было сделано переливание четырех единиц крови – и столько же она, наверно, потеряла, главным образом из-за внутреннего кровотечения. Химический состав крови утратил всякое сходство с нормальным. Моуди прописал ей максимально допустимую дозу морфина – увеличить ее он не боялся, опасаясь остановки дыхания. Сестра Жанна-Батиста находилась в полусознании. Вообще-то ей следовало быть в коме, но боль не отпускала ее.

Мария– Магдалена смотрела на него через прозрачный пластик шлема. Глаза выражали отчаяние, запрещенное ее религией. Вместе с Моуди она была свидетельницей самых разных видов смерти -6т малярии, от рака, от СПИДа. Но еще никогда ей не приходилось видеть ничего столь жестокого. Болезнь развивалась так стремительно, что пациентка не имела времени подготовиться к страданиям, укрепить свой дух молитвами и верой. Это походило на автомобильную катастрофу – страшную, но с достаточно продолжительными последствиями, чтобы жертва ощутила всю тяжесть страданий. Если дьявол действительно существовал, это был его дар миру. Как врач Моуди не мог принять эту мысль. Даже дьявол может быть на что-то годен.

– Самолет вылетел, – сказал он Марии-Магдалене.

– Что будет дальше?

– Профессор Руссо разработал совершенно новый метод лечения. Он основан на полном переливании крови. Сначала больному удаляют зараженную кровь и промывают сердечно-сосудистую систему физиологическим раствором, обогащенным кислородом. А затем вводят кровь, содержащую антитела лихорадки Эбола. Теоретически эти антитела должны одновременно и систематически уничтожать болезнетворные вирусы.

Монахиня задумалась. Такой метод лечения не столь радикален, как это порой кажется. Полное переливание крови производилось с конца шестидесятых годов при лечении менингита. Такой процесс нельзя использовать достаточно широко, потому что для него требуется аппарат искусственного дыхания. Но перед ней умирала ее подруга, и Мария-Магдалена уже давно перестала думать о других пациентах и радикальности лечения.

В этот момент Жанна-Батиста широко открыла глаза. Они ничего не видели, и вялость кожи на лице больной свидетельствовала о приближающейся агонии. Скорее всего монахиня находилась в бессознательном состоянии, просто глаза не могли закрыться от невыносимой боли. Моуди посмотрел на бутылку, из которой в тело больной внутривенно вводился физиологический раствор. Если бы речь шла только об испытываемой ею боли, он мог бы увеличить концентрацию морфия и во имя милосердия умертвить свою пациентку. Но он не мог пойти на такой риск. Он обязан был доставить ее живой, и хотя судьба больной будет жестокой, выбрал эту судьбу не он.

– Я должна лететь вместе с ней, – негромко произнесла Мария-Магдалена.

– Я не могу допустить этого, – покачал головой Моуди.

– Таково правило нашего ордена. Я не должна позволить ей лететь без сопровождения одной из сестер.

– Это опасно, сестра. Сама перевозка ее очень рискованна. В самолете мы будем дышать тем же воздухом, хотя и прошедшим через фильтры. Нет необходимости подвергать себя такой опасности. Ее добродетель не подвергается сомнению.

– У меня нет выбора.

Моуди кивнул. Ведь это не он выбрал судьбу второй монахини, правда?

– Как хотите.

***

Самолет приземлился в международном аэропорту имени Джомо Кеньяты, расположенном в десяти милях от Найроби, и остановился у грузового терминала. Это был старый «Боинг-707», когда-то принадлежавший личному воздушному флоту иранского шаха. Теперь былое роскошное убранство было выдрано из его салона, так что обнажилась металлическая палуба. Грузовики стояли наготове. Один из них подъехал к двери с правой стороны хвостовой части, которая открылась через минуту после того, как под колеса самолета поставили тормозные башмаки.

В грузовике находилось полтораста клеток с африканской зеленой обезьяной в каждой. На руках чернокожих рабочих были надеты защитные рукавицы. Обезьяны, словно предчувствуя, что их ожидает, отчаянно защищались, пользуясь каждой возможностью, чтобы укусить или поцарапать грузчиков. Обитательницы африканских джунглей визжали, мочились и испражнялись на пол, но это им мало помогало.

Летчики наблюдали за происходящим издалека, не выходя из кабины. Они не хотели иметь ничего общего с погрузкой. Эти визгливые, маленькие и неприятные существа, может быть, и не были отнесены в Коране к нечистым, но были явно отвратительны, а по возвращении в Тегеран еще придется мыть и дезинфицировать самолет. Не прошло и получаса, как погрузка была закончена. Клетки установили рядами, один на другой, и надежно закрепили тросами. С грузчиками расплатились наличными, и они уехали, довольные, что быстро справились с работой. Их грузовик сменил низко сидящий заправщик.

– Отлично, – кивнул поставщику покупатель.

– Просто повезло. У моего приятеля оказалось большое количество обезьян, которых он приготовил для другого покупателя: но тот не сумел вовремя расплатиться. В связи с этим…

– Конечно, еще десять процентов?

– Этого достаточно, – согласился поставщик.

– Хорошо. Дополнительный чек вы получите завтра утром Или вы предпочитаете наличные?

Раздался рев двигателей, и оба обернулись. «Боинг» начал выруливать для взлета. Через пару минут он взлетит и на этот раз завершит короткий перелет в Энтеббе, Уганда.

***

– Мне не нравится, что там происходит. – Берт Васко возвратил папку.

– Объясни нам почему? – потребовала Мэри-Пэт.

– Я родился на Кубе. Однажды отец рассказал мне о той ночи: когда Батиста сбежал с острова. Высшие чины собрались вместе: обо всем договорились и начали грузиться в самолеты, быстро в тихо, не привлекая внимания. Они вылетали в те страны, где находились их банковские счета, и оставили расплачиваться остальных за то, что натворили.

Васко был одним из тех сотрудников Государственного департамента, которые с удовольствием сотрудничали с ЦРУ, возможно, потому что родился на Кубе. Он понимал, что разведка и дипломатия действуют более успешно, взаимодействуя друг с другом Далеко не все в «Туманной долине» придерживались такой точки зрения, и понятно почему. Их ведь не изгоняли с родной земли.

– Ты полагаешь, что там происходит то же самое? – спросила Мэри-Пэт, на полсекунды опередив Эда.

– У меня создалось такое впечатление.

– Ты настолько уверен в этом, что считаешь возможным сообщить о происходящем президенту? – Это был вопрос Эда Фоули – Какому? – спросил Васко. – Вы бы только слышали, что говорят у нас в департаменте. ФБР оккупировало весь седьмой этаж так что все потрясены и не знают, кому верить. А в общем – да уверен. Это всего лишь догадка, но догадка, основанная на прошлом опыте. Самое главное сейчас – узнать, кто встречался и говорил с генералами. У нас что, нет никого в Ираке?

Оба Фоули – муж и жена – опустили головы, что явилось достаточно красноречивым ответом на вопрос.

– Голословные утверждения мистера Райана наглядно показывают, что он освоил грязную сторону политики быстрее той, которую следует, – произнес Келти. В его голосе звучала скорее обида, чем гнев. – Откровенно говоря, этого я от него не ожидал.

– Значит, вы отрицаете эти утверждения? – спросил корреспондент Эй-би-си.

– Конечно отрицаю. Нет никакого секрета в том, что в прошлом у меня были проблемы с алкоголем, но я сумел справиться с ними. Равно как нет никакого секрета и в том, что иногда мое поведение не было идеальным, но и с этим я справился, благодаря помощи церкви и любви жены, – добавил он, нежно сжимая ее руку. В ответ она одарила его взглядом, полным сочувствия и поддержки. – Сейчас самое главное – интересы страны. Здесь не должно быть места личной вражде, Сэм. Мы должны подняться выше мелочных дрязг…

– Сукин сын! – выдохнул Райан.

– Я ведь говорил, что эта процедура будет не из приятных, – заметил ван Дамм.

– Неужели он надеется на победу, Арни?

– Это зависит от многих обстоятельств. Я не могу с уверенностью сказать, что за игру он ведет.

– ., тоже мог бы напомнить мистеру Райану о его некоторых грязных делах, но сейчас нам нужно не это. Наша страна нуждается в единстве, а не в разладе. Американскому народу нужен руководитель – опытный и знающий.

– Арни, сколько еще…

– Было время, когда он был готов совокупляться со змеей, если бы кто-то держал ее и не давал вывернуться. Джек, мы не должны уподобляться ему. Вспомни, что говорил Аллен Друри: мы живем в городе,

жители которого не те, кто они на самом деле, а те, какими их считают. Эд нравится средствам массовой информации, нравился всегда. Им нравится его семья. Им нравится его общественное сознание…

– Какого черта! – почти закричал Райан.

– Слушай меня и не прерывай. Ты хочешь быть президентом? В этом случае ты не имеешь права на горячность. Все время думай об этом, Джек. Когда президент теряет самообладание, это ведет к смерти людей. Ты знаешь, как это происходит. Вот почему народ всегда хочет видеть своего президента спокойным и рассудительным, понимаешь?

Райан неохотно кивнул. Иногда так хочется выйти из себя, и президентам это разрешается. Вот только надо знать, когда и при каких обстоятельствах.

– Так что же ты предлагаешь?

– Ты – президент. Веди себя как президент. Занимайся своей работой. То, что ты сказал на пресс-конференции, прозвучало неплохо. Притязания Келти не имеют под собой никаких оснований. Ты поручил ФБР проверить его заявление, но это заявление не имеет никакого значения. Ты принес присягу, живешь в Белом доме, выполняешь обязанности президента. Остальное неважно. Не обращай на него внимания, и он исчезнет. Стоит тебе, однако, вступить с ним в дебаты по поводу законности его притязаний, и этим ты сделаешь их легитимными.

– А как относительно средств массовой информации?

– Предоставь им возможность, и они все поймут.

***

– Летишь сегодня домой, Ральф?

Огастес Лоренц и Ральф Форстер были одного возраста и принадлежали к одной профессии. Оба начали свою медицинскую карьеру в армии Соединенных Штатов – один в медицинском управлении, другой – в качестве терапевта. Оба были приписаны к вспомогательному военному управлению во Вьетнаме еще при президенте Кеннеди, задолго до того, как война там разгорелась по-настоящему, и оба обнаружили реальный мир за пределами того, что они учили. В отдаленных регионах мира властвовали болезни, от которых умирали люди. Выросшие в американских городах, они еще помнили, как медицина победила пневмонию, туберкулез и полиомиелит. Подобно большинству людей их поколения, они считали, что инфекционные заболевания побеждены. Однако в джунглях в то время относительно мирного Вьетнама их мнение изменилось. Иногда они видели, как крепкие здоровые молодые парни, американские и вьетнамские солдаты, умирали прямо на глазах от болезней, о которых они никогда не слышали и не знали, как с ними бороться. Однажды вечером в баре «Каравелла» они пришли к выводу, что так быть не должно, и оба, будучи учеными и идеалистами, вернулись обратно и начали заново овладевать своей профессией. Это положило начало новому процессу, который теперь не закончится в течение всей их жизни. Форстер оказался в медицинском университете Джонса Хопкинса, а Лоренц возглавил отдел инфекционных заболеваний в Центре по контролю над болезнями в Атланте. За время своей работы они налетали многие тысячи миль, больше, чем некоторые пилоты авиалайнеров, и побывали в таких экзотических местах, о которых не могли и мечтать фотографы журнала «Нэшнл джиогрэфик», разыскивая невидимых невооруженному глазу смертельно опасных существ.

– Пора бы уж, иначе эти молодые парни захватят мой факультет.

– Алекс – отличный ученый, – усмехнулся кандидат в лауреаты Нобелевской премии. – Хорошо, что он ушел из армии Мы были с ним в Бразилии, ловили там рыбу, еще когда…

В стерильной лаборатории техник наконец отрегулировал электронный микроскоп.

– Смотри, – сказал Лоренц. – Вот наш друг.

Некоторые называли его «пастушьим посохом». Лоренц считал, что он больше походит на анк, но и это вряд ли было правильно. В любом случае назвать его красивым было нельзя. Оба ученых видели в нем воплощение зла. Вертикальная изогнутая нить называлась РНК – рибонуклеиновой кислотой. В ней находился генетический код вируса. В верхней части виднелись извивающиеся белковые структуры, назначение которых еще не было до конца ясным, но которые, по мнению обоих, определяли ход болезни. Скорее всего определяли. Они достоверно не знали этого, несмотря на двадцать лет напряженных исследований.

Эта проклятая штука не была даже живой, но все равно способна была убивать живых существ. В обычном живом организме присутствуют как РНК, так и ДНК, однако вирус наделен либо тем, либо другим. Каким-то образом он существовал в пассивном состоянии до тех пор, пока не вступал в контакт с живой клеткой. Оказавшись внутри нее, он мгновенно оживал и тут же принимался за свою смертоносную работу, словно какое-то невероятное чудовище, дождавшееся своего шанса, способное жить, расти и размножаться только за счет другого, кого оно уничтожало, чтобы перейти к другой жертве.

Вирус Эбола был элегантно прост и микроскопически мал. Сто тысяч таких вытянувшихся вирусов едва ли закроют один дюйм на линейке. Теоретически один вирус мог убивать, расти, мигрировать и убивать снова. И снова. И снова.

Медицинские анналы сохранили гораздо меньше, чем хотелось каждому из них. В 1918 году «испанский грипп», или «испанка», – скорее всего одна из форм пневмонии – пронеслась за девять месяцев по всему миру, погубив по меньшей мере двадцать миллионов человек, возможно, гораздо больше, причем заболевание протекало с такой быстротой, что некоторые жертвы ложились спать здоровыми и не просыпались на утро Однако несмотря на то что симптомы болезни были подробно описаны, состояние медицинской науки еще не достигло того уровня, чтобы распознать природу заболевания, отчего никто не знал, каким образом началась эта эпидемия. В семидесятые годы даже эксгумировали захоронения жертв «испанки» на Аляске, в зоне вечной мерзлоты, в надежде найти вирусы для последующего изучения. Это была неплохая идея, но исследования оказались безуспешными. Медицинское сообщество почти забыло об этой эпидемии, и многие считали, что в случае вспышки «испанку» удастся победить с помощью новейших методов лечения.

А вот специалисты не были в этом уверены. «Испанка», подобно СПЙДу, лихорадке Эбола и некоторым другим заболеваниям, имела, по-видимому, своим возбудителем вирус, а успехи медицины в борьбе с вирусными заболеваниями часто равняются., нулю.

Возникновение вирусных заболеваний можно предупредить с помощью вакцин, но если инфекция уже попала в организм, оставалось только ждать, победит иммунная система пациента в этой борьбе или проиграет, причем лучшие врачи при этом порой лишь беспомощно наблюдают за ходом болезни. Врачи, как и представители других профессий, часто предпочитают не обращать внимания на то, чего они не видят и не понимают. Это является единственным объяснением того, что медицинское сообщество так поздно осознало существование СПИДа и его смертельных последствий. Вирус СПИДа был в числе экзотических патогенных микроорганизмов, которые изучали Лоренц и Форстер, и он тоже был даром африканских джунглей.

– Знаешь, Гас, иногда меня охватывают сомнения, сумеем ли мы когда-нибудь докопаться до природы этих маленьких мерзавцев.

– Докопаемся, Ральф, раньше или позже докопаемся. – Лоренц отошел от микроскопа – по сути это был монитор компьютера – и горестно вздохнул, сожалея, что не может закурить трубку. Он не хотел отказываться от этого порока, хотя работа в государственных учреждениях это предусматривала. Гас убеждал себя, что с трубкой в зубах ему лучше думается. Оба врача смотрели на экран, разглядывая извивающиеся белковые структуры.

– Вот этот взят от мальчика.

Оба, Лоренц и Форстер, шли по стопам гигантов. Лоренц написал статью об Уолтере Риде и Уилльяме Горгасе, двух армейских врачах, которые путем систематических исследований и непрерывного применения их результатов сумели победить желтую лихорадку. Однако накопление знаний в области вирусологии происходило слишком медленно и обходилось чрезвычайно дорого.

– Кенни, положи-ка на предметный столик другой образец.

– Сейчас, доктор, – послышался ответ по интеркому. Через мгновение рядом с первым образцом появился второй.

– Да, – кивнул Форстер. – Похоже, никакой разницы.

– Это из крови медсестры. А теперь смотри. – Лоренц нажал на кнопку телефона. – О'кей, Кении, включай компьютер. – Перед их глазами появилось компьютерное изображение обоих образцов. Когда одно изображение наложилось на другое, они точно совпали.

– Во всяком случае мутации не произошло.

– Для этого слишком мало возможностей. Всего два пациента. Больных надежно изолировали. А может быть, нам повезло. Проведено тестирование родителей мальчика. Похоже, у них в крови ничего не обнаружили – по крайней мере судя по телексу. Как и в окрестных деревнях. Группа ВОЗ проводит проверку в округе. Как всегда, обнаружены обезьяны, летучие мыши, насекомые. Пока – никаких зацепок. Не исключено, что это какая-то аномалия. – В словах Лоренца звучала скорее надежда, чем точка зрения.

– Я намерен поставить ряд экспериментов с этим вирусом. Заказал партию обезьян. Хочу вырастить его, поместить в живые клетки, а затем, Ральф, следить за тем, что в них ежеминутно происходит с ним. Буду брать образцы зараженных клеток, резать их, сжигать ультрафиолетом, замораживать в жидком азоте, а потом рассматривать под микроскопом. Мне хочется посмотреть, как ведет себя РНК вируса. Здесь есть какая-то последовательность…, не знаю, как это выразить. Такая мысль вроде как бродит у меня в голове. Черт побери. – Гас выдвинул ящик стола, достал оттуда свою трубку и раскурил ее спичкой. Это его кабинет в конце концов, и он действительно думал лучше с трубкой в зубах. Во время полевых экспедиций Лоренц утверждал, что дым отгоняет насекомых и к тому же он не затягивается. Из вежливости он открыл окно.