Текст книги "Я не вернусь. 3, 4, 5 части. (СИ)"

Автор книги: Тина Сашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

-Обманули... обманули...

Естественно, мы не понимали, о чем речь. Когда Рита пришла в себя и смогла адекватно описать весь процесс родов, которые, кстати, прошли без кесарева, а вполне естественно – мы узнали, что обманули-де Риту врачи, которые успокаивали ее, говоря: «Будет не больно...» Рита сказала, что в этом они ее и обманули. Вроде бы смешно, а я еще сильнее испугалась – дело в том, что у меня всегда были очень болезненные месячные. Несколько раз приходилось вызывать «скорую». И мне мой доктор честно сказала – рожать будет очень больно, но зато потом все наладится. Глядя на Риту, я с ужасом понимала, что самостоятельно рожать я не буду. Если надо – кредит в банке возьму и заплачу врачам, чтобы меня прокесарили.

Где-то на четвертом месяце беременности я познакомилась с Лехой Козловым (верную фамилию не буду писать по этическим соображениям) – другом девчонки, у которой я жила недолгое время. Он был... как бы так правильно выразиться... бандит, в общем. То ли правая рука, то ли левая нога какого-то местного авторитета. Симпатичный, добрый парень. И я ему понравилась. Очень понравилась. И через неделю после знакомства он предложил мне встречаться. Клянусь Богом, я никакого повода для этого не давала! Моя беременность его не останавливала. Конечно же, я отказывалась. Один раз, когда он полез целоваться – я его ударила ногой в пах. Больше не лез, но с предложениями приставал. А когда я рассказала Саше... уж лучше бы не рассказывала! Тогда бы я никогда не узнала, что мой любимый человек может сказать: "О! У тебя поклонник? Отлично! Может, он усыновит ребенка?" Я после тех слов всю ночь рыдала, так было погано на душе. Сейчас кто-то подумает: "И как такую сволочь можно любить?" Можно! И он не сволочь. Просто он вот такой – глупый. Н-да... как всегда ищу ему оправдание. Но он правда – вот такой. Не сволочь.

Сейчас думаю – а что бы тогда Саша сделал? Подрался бы из-за меня? Никогда. Знаете шутку? "Если ты идешь с девушкой, и на вас вдруг нападают – беги. Девушек много, а ты у мамы – один". Мне ее Саша частенько повторял. Вроде бы шутка, но в каждой шутке... Нет, он бы ради меня – палец о палец не ударил. Сейчас я это понимаю очень четко, хотя тогда со всеми своими проблемами шла к Саше – а к кому же еще? Я всегда считала его самым близким человеком, как маму или сестру. Наверное, даже ближе. О чем-то я не рассказывала маме, чтобы не расстраивать ее, зато Саша знал обо мне в полной мере все. Поругалась с квартирной хозяйкой. Не выплатили зарплату вовремя. Во время беременности простыла, и сопли текли ручьем. Саша всегда слушал меня с каменным лицом и не выказал ни единой эмоции, будто я в пустоту рассказывала. А мне очень нужна была его поддержка.

Нет, к его чести, Саша помогал какими-то действиями, но очень редко, и потом я даже жалела о том, что обратилась к нему. Однажды он помог заплатить мне за квартиру. А его мать узнала об этом и пропесочила. Естественно, я осталась крайней – кто бы мог сомневаться? Когда я приехала к нему в деревню – он меня прогнал. Сначала сказал: "Давай я тебя отвезу домой", а потом – взял и уехал к друзьям. Не отвез... я часа два на остановке стояла, кутаясь в зимнее пальто. Когда-то я к нему пришла домой – он меня с лестницы спустил, да так, что я чуть со ступенек не навернулась. Обидно? Это было очень обидно. Вот сейчас пишу об этом – и даже пальцы немеют при этих воспоминаниях. Да, во всем была виновата я... Когда я ему рассказала о том, что мне не выплатили зарплату – Саша устроил мне вынос мозга. Кто был в этом виноват? Начальник? Нет – я. Не помню причин, но точно я. Мне хотелось, чтобы он меня обнял, сказал что-то утешительное типа: "Нормально все будет" – а в итоге я будто в грязи извалялась. Саша действовал со мной по правилу: "Твои проблемы – вот и парься с ними сама".

Слышали песню группы "Znaki"? "Знать бы ту мать, что рожает проблемы..." Вот в то время эти слова из песни Алексея Юзленко полностью, напрямую совпали с моими внутренними ощущениями. В самом что ни на есть буквальном смысле, хотя фраза-то метафорческая. Я знала проблемы и знала ту мать, которая их создала. Вы знаете... если бы была хоть малейшая вероятность, что все изменится, и я смогу быть с любимым человеком – я бы на коленях просила Наталью Викторовну о помиловании. Да я бы в ногах у этой женщины стояла, если бы точно знала, что после этого Сашины метания прекратятся. Да, тут уже играет свою роль гордость по отношению к госпоже Вычеровой, но когда стоит выбор между гордостью и любовью – я всегда, при любых обстоятельствах выбирала любовь. Без гордости прожить можно, без любви – нет. Сама жизнь до боли в груди становится пустой и бессмысленной...

Ладно, не буду об этом, слишком трудно. Продолжу про Леху.

Козлов решил действовать своими методами. Без моего ведома забрал мой паспорт, который у меня хватило ума оставить дома – и, воспользовавшись связями, написал за меня заявление в ЗАГС. Я тогда такую панику подняла! Паспорт Леха не хотел отдавать, сказал: "Увидимся в ЗАГСе". Не знаю, может, я ему правда так сильно нравилась, может, у него какие-то другие виды были, но Козлов для меня был как тот нарыв на пальце. Мама моя какого-то своего знакомого попросила – и паспорт мне вернули. Я его потом чуть ли не в трусы прятала – так мне было страшно, что без моего согласия стану чьей-то чужой женой.

Кстати говоря, Леха еще один раз безуспешно пытался втюхать мне золотое колечко в красной коробочке. Примерно через неделю после аварии. Мне в тот момент было, мягко говоря, не до того, и я очень некрасиво послала парня в дальнее плавание. После этого разговора я его больше не видела, а до этого он чуть ли не каждый день по несколько раз звонил мне по телефону. Напрасно я ему объясняла, что вообще его не люблю и с ним не хочу быть. Козлов все время упорно доказывал, что ни я, ни малыш Саше не нужны. И он был прав.

Леша сделал для меня одно доброе дело. Он свозил меня в Москву. Да не просто на Кремль поглазеть, а в Покровский монастырь. Кто не знает – там находятся мощи и чудотворная икона Матронушки Московской. Я и в Белгороде ходила в церковь, но никогда не срывалась с места в карьер. Знаете, как иногда бывает? Поддаться порыву. Вот я и поддалась. Поехала просить о помощи. Видимо, я все же не до конца осознавала свое приближающееся материнство, поэтому в первую очередь просила сохранить в моей жизни Сашу. Нет, о здоровье малыша, беспроблемной беременности и нормальных родах я тоже просила, но все-таки на первом плане был Мистер Вычеров.

По дороге в монастырь я почему-то была на все сто уверена, что моя жизнь изменится к лучшему после этой поездки. Но когда мы с Лехой возвращались обратно в Белгород, никаких чудес не происходило. Саша по-прежнему меня игнорировал.

В больницу на сохранение легла – и это все, что изменилось.

Саша всегда полагался на мадам Судьбу. Я же постоянно с ним спорила и пыталась доказать, что человек строит свою жизнь сам. Я до сих пор не знаю, чье из наших постулатов правильное.

Наверное, я все же эгоистка. Когда Саша меня раз за разом прогонял от себя, я стремилась быть с ним иногда все-таки помимо его воли. Не всегда, но парочка моментов таких было. Первый раз – когда я пришла к нему на работу и очень долго, со слезами-соплями, пыталась убедить его поговорить со мной или хотя бы просто меня выслушать. Это случилось как раз незадолго того памятного разговора с его матерью. А второй – уже когда я была беременна. Мы стояли поздно вечером у подъезда, и я цеплялась за его куртку и просила только об одном: "Не уходи". А Саша очень хотел уйти, и я это видела. И все равно не могла отпустить. Потому что когда он уходил – мне становилось плохо, больно, тяжело. Невыносимо. А я не хотела этой боли. Я хотела быть с ним, и больше ничего не было важным. Да-а... все-таки я эгоистично думала о себе и своем спокойствии.

... Выписали меня перед Новым годом. Я надеялась, что Саша под бой курантов наденет мне кольцо на палец. Да, я продолжала надеяться! А что еще оставалось? Я жила в каком-то томительном ожидании, пока Саша просто-напросто тянул время. Он мне сказал, что до Нового года точно все решится. Каким образом, интересно? Каким бы не был Саша сильным, уверенным и мужественным, в первую очередь он был сыном своей матери. Знаете, в жизни каждого человека наступает момент, когда пора начать думать своей головой и не слушать ни-ко-го, даже если это лучший друг, любимая девушка или родная мать. Для Саши это был тот самый момент, но... он его упустил.

И Новый год тот я запомнила на всю жизнь. Столько недоверия ко мне от всех друзей-знакомых никогда больше не было. Единственный, кто поддержал меня в тот праздник – как ни удивительно, Паша Тарарыв. Сначала, правда, тоже недоверием чуть не сокрушил: "А правда ли...? А если я спрошу у кого-нибудь...?" и почему-то говорил про церковь. Призывал меня туда сходить и за что-то покаяться. При всем своем далеко не низком IQ я не могла понять суть его намеков. Ну, наверное, Паша тоже считал, что я обманывала про беременность. А потом я расплакалась после очередного Сашиного обвинения, хотя ни в чем не была виновата – он сказал, что я выдумала больницу... Как я по-другому должна была отреагировать? Да, заплакала, а Павел выслушал и... Не знаю, что он сказал Саше, но его настроение ко мне заметно поменялось. Он меня обнял, поцеловал, и снова во мне возросла уверенность, что все будет хорошо.

Зрительно я всегда была абсолютно невнимательной. В двух шагах от меня мог идти Брэд Питт, а я, погруженная в свои собственные мысли, не обратила бы на него никакого внимания. Или опять же в той самой задумчивости могла идти прямиком к открытому дорожному люку.

В этот раз мы с Сашей шли вместе, держась за руки и о чем-то воодушевленно споря. Я, стараясь доказать ему свою мысль, хоть и понимала, что не права – и несущегося прямиком на нас разъяренного медведя не заметила бы, не то что стоящую к нам полу-боком и разговаривающую по телефону госпожу Вычерову. Честно говоря, лучше бы это был дикий медведь-гризли... А вот Сашина мама нас заметила и махнула рукой. Понимая, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет, я развернулась и уже было собралась пойти назад, лишь бы не общаться с этой женщиной. Я даже не задумалась о том, как глупо выгляжу со стороны.

–У меня автобус... электричка... опаздываю... – совсем не красноречиво объясняла я Саше, но он крепко держал меня, и вырваться из его крепкой хватки не получалось. В голове промелькнуло ударить его по коленке или применить приемы самообороны, которым меня когда-то научили – например, оттянуть ему нижнюю губу, но ни того, ни другого я не сделала. Никогда бы не смогла причинить боль Саше – ни физическую, ни моральную.

А между тем Наталья Викторовна подошла к нам и поздоровалась, после чего выжидательно посмотрела на меня, будто я ей миллион должна. Мне ничего другого не оставалось, как поздороваться в ответ, проклиная на чем свет стоит свою неудачливость.

–Я хочу с тобой поговорить, Кристина, – меня немного обрадовало, что в этот день обула неудобные в моем положении сапоги на каблуках и теперь была немного выше этой женщины – эдакое моральное возмещение. Слабое, но все-таки я не чувствовала себя рядом с ней мелкой букашкой без права голоса. А между тем госпожа Вычерова спрашивала вполне ясные и очевидные вещи:

– Зачем ты продолжаешь встречаться с моим сыном? По-моему, в нашу последнюю встречу я тебя просила оставить Сашу в покое!

Я с надеждой посмотрела на Сашу, отца моего будущего ребенка, но никакой поддержки не получила. Он отошел на несколько шагов и старательно делал вид, что его это не касается. Будто мы не шли с ним пару минут назад, улыбаясь друг другу и споря, на какой фильм пойти. Теперь же передо мной стоял абсолютно чужой человек, и я понимала, что так на него действует присутствие матери.

Стараясь держать себя в руках, до боли сжав кулаки – так, что ногти почти до крови впились в кожу, я честно ответила, что люблю Сашу, и у нас будет малыш. От безразличия в глазах любимого человека и полным ненависти взгляда его матери хотелось закричать. В ушах громко застучала кровь – давление поднялось. Этого только не хватало... Я даже не до конца осознавала, что происходило дальше. Наталья Викторовна что-то говорила, хватала меня за руку, пыталась куда-то вести, а я вырывалась. Отвечала резко, даже немного грубо, хотя понимала, что разговариваю с потенциальной свекровью и, по-хорошему, должна молча выслушать все ее оскорбления и обвинения. Возможно, я бы так и сделала, и даже пошла вместе с ней туда, куда она меня так активно звала, если бы Саша принял хоть какое-то участие в разговоре и оказал малейшую поддержку – просто бы держал за руку, а не стоял в стороне, будто хотел стать невидимым. Морально я бы ощущала себя легче, чувствуя на своей руке крепкий нажим его ладони, а так будто бы не было его рядом. Только госпожа Вычерова.

–Я прошу тебя обходить десятой дорогой наш дом и моего сына, – в голосе этой женщины звучала отнюдь не просьба, а командный приказ. – Ты же выросла без отца? И ребенка сама сможешь воспитать.

Стараясь изо всех сил сдержать слезы, я вновь и уже в последний раз посмотрела на Сашу. Тот продолжал молчать, разглядывая что-то на грязном снегу у себя под ногами. И с ужасом поняла, что ни слова в мою защиту и защиту нашего малыша он не скажет, полностью подчиняясь воле матери. Да и что он может мне сказать? "Кристина, у тебя какой-то маленький живот. Ты точно беременна?" – спросил он меня незадолго до этого. И с тем же ужасом я не почувствовала в своем сердце ни капли ненависти к нему, которая должна была появиться априори. Обида – да, непонимание, тысяча вопросов, но не ненависть.

Быстро распрощавшись с Натальей Викторовной и не сказав ни слова прощания Саше, начала звонить. Своей маме, говоря, что малыша буду воспитывать одна. Катьке, крича, что соглашаюсь на предложение ее мужа и в скором времени приеду в Казань. И Саше, чтобы задать те самые тысячу вопросов.

Мама моя была в своем репертуаре. Тут же начала перезванивать Сане. Не знаю, о чем они разговаривали, но потом мама, которая меня саму вырастила и воспитала без отца, неожиданно заявила, что либо я договариваюсь с Натальей Викторовной, и ребенок рождается в полной семье, либо "разбираюсь со всем сама" – в одиночку, без поддержки родных. И я вдруг остро почувствовала, что такое, когда тебя бросают самые близкие люди, хоть и понимала, что мама так сказал в сердцах.

Катя, пытаясь перекричать плачущую Алсушу, заявила, что я самая настоящая идиотка, если решила ехать в Казань только сейчас, когда меня зовут уже давно, едва стало известно о беременности. И Наталья Викторовна снова становится причиной моего отъезда в славную столицу республики Татарстан. "Пойми, Крис, эта женщина костьми ляжет, но никогда не позволит вам с Сашкой быть вместе, хоть ты ему целый детский садик роди!"

Саша не отвечал ни на звонки, ни на смс.

Приехала домой и тут же начала собирать чемодан, совершенно не заботясь о том, как я его повезу – большой, громоздкий, тяжелый. В косметичке лежит тест на беременность – тот самый, один из первых. Сохранила на память. Как там в анекдоте? Первая фотография ребенка – две полоски.

-Мать сказала, что ты эти полоски фломастером нарисовала.

В папке с документами – снимки УЗИ и результаты второстепенных обследований. Обменная карта у врача.

-Мать сказала, что карта – это документ, а любой документ можно подделать.

-Мать сказала, что с врачами ты договорилась, и они за деньги подтвердят, что ты беременна.

Каждый раз я молча проглатывала обиду и ждала, когда появится малыш – живое доказательство того, что я не обманываю.

Господи, как...? Как после подобных обвинений я должна относиться к этой женщине?

Сложила в чемодан джинсы. Позвонила Саше. "Телефон абонента выключен". Спортивные шорты. "Телефон абонента выключен". Летний сарафан. Теплый свитер. "Телефон абонента выключен". Любимая чашка с веселым пожеланием, которую мне подарил одноклассник еще в седьмом или восьмом классе – вдребезги разлетелась о стену. Теперь осколки братской могилой лежали на полу. Легче не стало. Меня не пугала мысль о том, что я буду воспитывать сына одна в чужом городе.

Наверное, я набирала до боли знакомые цифры раз пятьдесят, и на пятьдесят первый Саша соизволил ответить. Предложил встретиться у кинотеатра, куда мы с ним как раз шли, пока не наткнулись на его мать. У меня будто груз с души свалился. "Не все потеряно" – так думала я в автобусе, немного задыхаясь от духоты, несмотря на январь-месяц. Так думала я, встретив его с улыбкой у ДС "Космос". Так думала я, сидя рядом с ним в соседних креслах и смотря на большом экране "Богов Египта". Саша сказал, что поругался с родителями, и я почему-то обрадовалась этому не совсем положительному факту. Может, не так уж и сильно он зависим от матери?

Наверное, я все же не до конца тогда осознавала всю серьезность ситуации, в которой оказалась. Я боялась лишь одного – сойти с ума без Саши. А Наталья Викторовна целенаправленно вела активную подрывную деятельность. Никого в этой жизни я не ненавижу так, как ее.

И снова поехала в Москву, в монастырь – только уже с тетей Светой и дядей Виталей Савостиными, родителями Кати с Машей. У меня была даже мысль остаться там, но отговорили. А мысль эта у меня была настолько твердая и глубокая... как предчувствие. Потому что потом случилась авария. Для меня она стала самым страшным событием в жизни. Пострашнее, чем для государства – атомная война.

Не знаю, есть ли взаимосвязь, но за день до этого я опять случайно столкнулась с Натальей Викторовной. Мы с Машей Савостиной, которая как раз приехала на выходные к родителям, решили встретиться и отметить женский день за какой-то мелодрамой в кинотеатре. И пока я ждала Машу, решила прогуляться по холлу "Русича". Гляжу – на диванчике сидит Наталья Викторовна и в упор смотрит на меня.

Твою мать! Когда в своей жизни я успела так сильно накосячить, что мне так хронически не везет?

Очень хотелось развернуться и уйти. К черту и кино, и Машку, и тем более госпожу Вычерову. Она-то что в кинотеатре делает? И тем более одна... Хотя, наверное, она с маленьким Димончиком – вон сколько детворы под ногами бегает.

Но решила, что надо сделать еще одну попытку завоевать расположение Сашиной матери. Как-никак, она бабушка нашего будущего малыша и моя потенциальная свекровь. Конечно, попытка будет бесполезной, но с меня не убудет.

–Здрасьте, – на негнущихся ногах подошла я к ней.

–Кристина? Что ты здесь делаешь?

–Я... это... подружку жду.

–У тебя все хорошо?

–Да.

Мне в скоростном режиме становилось не по себе.

–Вы знаете, я пойду. До свиданья.

–Постой! – остановила меня Наталья Викторовна. – Ты ведь на седьмом месяце. Уже знаешь пол ребенка?

–Знаю.

–И кто же у тебя будет?

Я не ослышалась? У меня? Не "у нас с Сашей", а именно "у меня"...

–Мальчик.

Все-таки не выдержала. Улыбнулась так, будто ложку горчицы проглотила, и пулей выскочила из кинотеатра, оставив Наталью Викторовну наедине с этой новостью. Не могла я с ней рядом находиться. Мне было физически, психологически и во всех других смыслах некомфортно в ее обществе.

А следующим вечером – ДТП... Я не могу быть уверенной, что эта встреча и авария взаимосвязаны. Скорее всего, обычное совпадение. Когда я жила до этого в Казани, мама Шамиля Заира Васильевна гадала мне на картах. Вообще я заметила такую особенность, что некоторых женщин после сорока тянет к картам. Так, мать Яны Куниной тетя Наташа имела у себя большую книжку по раскладам таро. И Людмила Игоревна – главный редактор журнала «Измерение» – тоже начала про королей и тузов мне рассказывать. Интересно, я тоже потом с картами в сумке ходить буду? Хотя после встречи с той цыганкой я часто открывала в интернете сайты по хиромантии и что-то долго искала на своих ладонях. Так ничего и не нашла.

Так вот, Заира Васильевна углядела что-то нехорошее на тех картах – не помню уже что. Жена уважаемого бизнесмена, мать двоих детей и двух внуков, мусульманка, но я ей поверила почему-то. И когда она связала мне браслетик из красных ниток – я тут же повесила его на руку и снимала только в ванной. То ли это самовнушение, то ли действительно какой-то талисман, но этот браслет до сих пор лежит где-то в ящике стола. Конечно, врядли он мне еще когда-нибудь пригодится, но все-таки я верю в подобную ерунду.

А вот в гороскопы не верю. Но не потому, что думаю, будто закономерности, подмеченные астрологами, лишены всяких оснований. Даже наоборот, всегда замечала в себе типичные черты своего знака зодиака – тельца: упрямая, целеустремленная, работоспособная. Если задамся целью – ни за что не отступлю, пусть хоть весь мир перевернется с ног на голову. Но каждодневные гороскопы не зря народ считает полной бредятиной. Благодаря визиту в белгородскую редакцию журнала "Классная девчонка" я убедилась в этом лично. Перед самым подписанием номера в печать вдруг выяснилось, что штатный астролог не прислал гороскоп. Главный редактор Соня Дорофеева решила проблему мастерски – в типографию был отправлен старый гороскоп, который уже печатался в этом же журнале год назад. Хотя, думается мне, что все эти гороскопы астролог составляет левой пяткой и в пьяном бреду.

Ну вот... говорю всякие глупости про гороскопы вместо того, что рассказать об аварии, которая навсегда изменила мою жизнь...

Тина Сашина

Я не вернусь. Часть 4

В тот день я приехала домой к своей маме и буквально с порога начала с ней ссориться. Причина понятна – «Что вы с Сашей решили?» Что я могла ей ответить? В общем, покричали мы, поругались – и вечером я поехала в город. К Саше. Решать.

Всю дорогу пыталась ему дозвониться – бесполезно. Позвонила его матери.

-Наталья Викторовна, мне нужно срочно поговорить с Сашей, – забыв поздороваться, выпалила я.

–Зачем?

–Надо, – твердо ответила я. Как будто ей не понятно, зачем мне нужно поговорить с ее сыном.

–Его нет дома. Он поехал в больницу.

–Куда?

–У него колено болит, – напомнила она мне. – Он пошел к врачу.

–В семь часов вечера? – удивилась я. – Пошел к врачу?

Сидящий за рулем дядь Сережа Сосков, который согласился меня довести по пути до Белгорода и слышал весь разговор – усмехнулся. Неужели Наталья Викторовна меня и вправду за какую-то дурочку считает? Какой может быть врач в такое позднее время? Или эта женщина не умеет правду говорить? Почему не сказать: "Кристина, я не хочу, чтобы ты разговаривала с моим сыном!" Ну, или на худой конец: "Кристина, Саша не хочет с тобой разговаривать". Но больницу-то зачем выдумывать, а?

Дядь Сережа довез меня до Южки – в паре остановок от дома Саши. Я решила это расстояние пройти пешком – и воздухом подышу, и нервы успокою.

... Меня сбила машина на пешеходном переходе. Я даже не совсем помню произошедшее. Только яркую надпись "range rover" перед глазами. Но хорошо помню, как меня везли в машине скорой помощи и разговор врачей между собой.

-Беременная? – спрашивает меня доктор.

–Да...

–Куда ж ее вести? – теперь уже вопрос задавался коллеге.

–В первую городскую, – безапелляционно заявил другой доктор. – Ребенок не жилец после такого удара.

Я слушала и не понимала, как можно так цинично говорить о моей крошке. В один миг вспомнила все противопоказания врачей на момент того, что мне нельзя рожать. Все они в один голос твердили: «Делай аборт, пока не поздно». Для меня это звучало как приговор. Я не имела никакого права отказываться от ребенка, понимая, что другого шанса может и не быть, несмотря на все запреты. А их было много. Больное сердце – врач говорил, что если буду рожать самостоятельно, то оно может не выдержать нагрузку. Воспаление придатков. Очень маленький вес – из-за депрессии похудела на десять килограммов и никак не могла вернуться в прежнюю форму. Постоянное низкое давление. Ну, и стандартные показания – высокий сахар, низкий гемоглобин, малое количество нужных гормонов в крови...

Прямо в карете "скорой" взяли все анализы и со всем этим привезли в первую городскую больницу. Мне ввели общий наркоз, хотя не должны были этого делать – меня не готовили к нему по всем правилам. Ну, то есть не было специальной диеты в несколько дней перед операцией, и что там еще бывает? Очнулась я утром в больничной палате от жуткой боли внизу живота. Вспомнила переговоры врачей и зарыдала. Навзрыд. Тут же пришел врач, начал осматривать меня на момент переломов. Про ребенка никто ничего не говорил, как бы я не спрашивала. Я даже медсестер за руки хватала, на что мне пригрозили вколоть успокоительное. Меня будто никто не слышал. Каждый занимался своим делом.

Телефон никак не могла найти среди вещей. Сбившая меня женщина от щедрости души подарила новый – какой-то жутко дорогой смартфон косарей за двадцать. Я хотела кинуть в нее этим телефоном и выместить всю злость за то, что она оказалась виновницей гибели моего малыша, но вместо этого тихо, почти неслышно, попросила уйти и больше не приходить. Я никак не могла поверить, что мой малыш умер, поэтому позвонила Леше Козлову. У меня всегда была плохая память именно на запоминание цифр, но его номер – как сейчас помню – состоял из восьмерки, девяток и четверок. Даже не знаю, почему именно Лехе позвонила. Наверное, потому что в подобных ситуациях любая помощь от Саши всегда была ненадежной. Забегая вперед, скажу, что не ошиблась. Этот раз, самый кошмарный – не был исключением.

Леха приехал примерно через час. За этот час он уже успел все узнать о ДТП и моих травмах. Я и забыла, что у него свои методы все узнавать...

-Ну, ты как себя чувствуешь? Что ты делала на Технологе? – сыпал вопросами Леха.

–Саша... – шепотом сказала я.

–Какой Саша? Ты к нему шла? Да? – напирал парень.

–Леш, узнай, что с моим сыном? Пожалуйста...

–Это все, что ты можешь сказать?

–Пожалуйста, – слабо повторила я.

Тот глубоко вздохнул и взял меня за руку.

–Я его убью, – была высказана единственная фраза, после которой парень подхватил свою куртку и ушел.

Моя мама приехала через несколько часов и была со мной целый день, пока меня возили из кабинета в кабинет на рентген, потом в гипсовую, потом к гинекологу, потом опять на рентген, потом снова к гинекологу, потом стали говорить про то, что надо делать операцию на колене... Но сначала я стала кричать, что хочу узнать про ребенка. Именно кричать, потому что негативные эмоции внутри просто зашкаливали, и руки у меня тряслись не от боли, а от страха.

Малыш не выжил... Очень тяжело подробно останавливаться на этой аварии и всем тем, что с ней связано. Для меня это настолько глобальная и одновременно печальная тема, что к ней нужен особый подход. Возможно, должно пройти еще какое-то время, прежде чем я смогу разложить все по полочкам. Когда-нибудь потом я, наверное, смогу вновь вернуться к этой теме и проанализировать ее, а сейчас я по сей день иногда задаюсь вопросом: «Почему это случилось именно со мной?» А тогда эта мысль вообще не выходила у меня из головы. Я сделала только один вывод из этого – надо было собирать чемодан и ехать в Казань, едва тест выдал две полоски. А я осталась... В случившемся только вина. И теперь я не забываю об этом ни на секунду.

Если говорить о чисто медицинских показателях, то в мой диагноз был малоутешительный. Сейчас уже не могу правильно вспомнить, как это звучит по-научному, но, говоря простым языком, у меня был выкидыш на позднем сроке, сломан копчик, на левой ноге разбита на несколько осколков коленная чашечка – результат удара об асфальт, когда машина размером с танк наехала на меня. А вот на правой ноге было не так страшно – перелом лодыжки и растяжение связок. Но честно скажу, связки, на самом деле – это о-очень больно! И хотя именно на правую ногу я встала уже через два месяца, у меня глаза на лоб лезли от той боли, когда я пыталась наступать. Удивляюсь, как я вообще встала – физической боли я всегда боялась больше всего на свете. Когда в школе училась, чуть в обморок не падала в медицинском кабинете. И сейчас я даже не могу точно сказать, как смогла себя настроить на ту действительно титаническую работу, чтобы восстановить свои нижние конечности. Да, я очень рано встала на ноги – гораздо раньше, чем должно было случиться, и это как раз-таки результат собственной работы над собой. Не врачей, хирургов и других специалистов, а вот именно мой собственный, и я этим очень горжусь. И пусть мама была этим недовольна, переживала за мое дальнейшее здоровье и... прямохождение, скажем так. Да, она постоянно говорила: "Ой, рано ты встала... очень рано..." Конечно, рано! У меня не было ни малейшего желания, чтобы еще около года не выходить за пределы комнаты. Я очень хотела скорее уехать в Казань. Даже сама удивлялась – силы воли у меня отродясь не было, а тут я как умалишенная занималась физическими упражнениями по несколько раз на дню. И результат себя оправдал. Но это было много позже, а тогда...

На следующий день после аварии, точнее, поздно вечером прилетели Катя с Шамилем, и у нас с ними состоялась увлекательнейшая беседа под неодобрительные взгляды медсестер, которые пустили в столь поздний час посетителей.

И впервые в жизни я прислушалась к чужим словам. Может, просто не ожидала, что в этом мире у меня такие друзья, которые из одного города в другой за сутки приедут. А они чьим-то частным самолетом прилетели. Даже не знаю, поступила бы я точно так же в отношении к ним. Сейчас бы точно поступила, а тогда...? Не знаю.

В общем, поговорили мы. О Саше, о будущем. Обо всем. Я тогда плакала, слезы катились, не переставая.

-Я его люблю, – задыхаясь от рыданий, говорила я.

–Люблю, люблю... – со злостью передразнил Шамиль. – Туплю! Вон до чего твоя дурная любовь довела!

Знаете... если я себя и ненавижу за что-то до глубины души, то именно за эти свои мысли в первое время после аварии, когда еще не осознала все как следует. Я никак не могла поверить в то, что малыша, моего малыша, Сашиного малыша, Сереженьки – больше нет. Наверное, здесь играет ключевую роль посттравматический шок – потому что в большей степени я думала не об аварии и ее последствиях, а о Саше.

Саша... Я никогда не думала, что он сможет поступить настолько низко и грязно.

Сначала он долго не брал трубку. Потом, когда все-таки соизволил ответить, сказал, что я придумала аварию. Его мать стояла рядом, и ее голос был отчетливо слышен в динамике: "Пусть не выдумывает" – сказала она, и Саша сбросил вызов. Даже не дослушал меня до конца... И никакие переломы не сравняться с той болью, которую причинил тогда этот его поступок, фактически предательство... Какое по счету?