Текст книги "В поисках сокровища"

Автор книги: Тина Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Придется мне его поискать, – вздохнув, сказал Серджио. – Не мог же он забыть обо мне.

– Предлагаю отправиться на поиски вместе. Дело в том, что пропал и Алессандро. А он мне срочно нужен по одному очень важному делу. К тому же я лучше здесь ориентируюсь, чем вы. Через главный выход ни Холландс, ни Алессандро не выходили, я бы их увидела. Но здесь есть еще запасной выход. Хотя непонятно, зачем он им понадобился?

Смутная тревога овладела ею. Она вспомнила, какое выражение промелькнуло на лице Алессандро во время его знакомства с Гленном. Почему-то они даже не сделали попытки протянуть друг другу руки, как принято при знакомстве… Прибавив шагу, она привела Серджио в коридорчик, ведущий к запасному выходу через подсобное помещение, дверной проем которого закрывала тяжелая портьера.

– Сюда? – спросил Серджио и, отодвинув портьеру, пропустил вперед Джоанну, о чем быстро пожалел.

Войдя в тускло освещенное помещение, она сначала увидела Алессандро, сидевшего на полу у стены, слева от входа. Лицо его было окровавлено. Поодаль, ближе к запасному выходу, стоял человек, которого Джоанна, в отличие от Гленна, узнала сразу. Страччи?! Как он здесь оказался?

– Что здесь происходит? – В ее голосе прозвучало столько металла, что двое молодых людей, избивавших Гленна Холландса у противоположной стены, тотчас отступили к своему шефу.

Увидев Гленна, Джоанна вскрикнула. Он стоял, согнувшись, прикрывая руками живот. В ту же секунду в ее памяти вспыхнуло видение из прошлого, когда Гленн стоял в точно такой же позе на палубе накренившейся яхты. На этот раз ее никто не удерживал. Бросившись к Гленну, она обхватила его руками, не давая упасть.

– Надо позвать кого-нибудь на помощь! – крикнула Джоанна, обращаясь к Серджио. – И вызвать полицию. За портьерой есть кнопка сигнализации.

Серджио тем временем пытался поставить на ноги Алессандро, но тот упорно сползал на пол.

При слове «полиция» из комнаты через запасной выход бесшумно, словно тени, выскользнули трое мужчин. Серджио не заметил их исчезновения, он искал кнопку сигнализации.

– Не могу найти эту кнопку.

– Извините, Серджио, ее там и не было. Зато ушли бандиты.

– Бандиты? Что же здесь произошло? Ничего не понимаю. Почему здесь оказались бандиты? Что им было нужно?

– Я бы тоже хотела это знать. Думаю, ответы на эти вопросы знает только Алессандро. Серджио, подержите Гленна, чтобы он не упал. Кажется, он потерял сознание.

– Что с ним? – тихо спросил Серджио, подхватывая обмякшее тело Гленна.

– Не знаю. Возможно, болевой шок, – ответила Джоанна.

– Ему нужна медицинская помощь.

– Да, и срочно.

– Будем вызывать полицию? Или сами отвезем его в больницу?

– Ни то, ни другое, – тихо сказала Джоанна, чтобы не услышал Алессандро. – Отвезем Гленна ко мне домой. Мой сосед хороший врач. Мы с ним друзья, и он не станет задавать лишних вопросов. – Она многозначительно посмотрела на Серджио. – Остается решить, что делать с Алессандро.

– Объясни, пожалуйста, что здесь произошло? – обратилась она к бывшему мужу. – Кстати, ты уже можешь встать, твои итальянские друзья ушли, и тебе незачем больше притворяться.

Оставив последнее замечание Джоанны без ответа, Алессандро заговорил срывающимся на визг голосом:

– Твой приятель напал на меня, подкараулив в коридоре. Только посмотри, как он изуродовал меня! – Алессандро поднял к ней измазанное кровью лицо. – Я даже не понял, почему он набросился на меня.

Под пристальным взглядом Джоанны глаза у Алессандро забегали, и в конце концов он снова опустил голову. Вид у него был действительно жутковатый и жалкий.

– А я, кажется, начинаю догадываться, – задумчиво произнесла Джоанна. – Хотела поговорить с тобой об оформлении развода, но сейчас нет на это времени. Справишься сам или вызвать тебе «скорую помощь»?

– Сам справлюсь, – сквозь зубы процедил Алессандро, обхватив голову ладонями.

Он так и не решился встать на ноги. Вероятно, дожидался их ухода. Больше всего Джоанну беспокоило состояние Гленна, и все-таки у нее мелькнула мысль, что, наверное, надо бы вызвать полицию. Вряд ли Страччи привела сюда любовь к искусству.

– Пошли через главный выход, – решительно сказала она Серджио. – Моя машина стоит недалеко от подъезда.

Когда Серджио устроил Гленна на заднем сиденье и сел с ним рядом, Джоанна вернулась в салон, чтобы позвонить Сьюзен Скроуги.

7

Практикующий врач, живущий по соседству с Джоанной, Авраам Голди вышел из спальни, где поместили Гленна, тихо закрыл за собой дверь и направился в гостиную. На ходу он покачивал седой головой и что-то бормотал себе под нос.

В гостиной Джоанна беспокойно ходила из угла в угол, а Серджио сидел на диване, обхватив свою большую голову ладонями. Жену он успел предупредить по телефону, теперь его волновала только судьба друга. Поглядывая на задумчивое лицо Джоанны, он все не решался заговорить с ней. После рассказа Гленна Серджио стал смотреть на нее другими глазами. Сопоставляя факты из его рассказа, имевшие отношение к Страччи, с тем, что ему пришлось увидеть сегодня, он тоже начал догадываться, что истинная подоплека происшедшего в салоне коренится в прошлом всех троих: Гленна, Джоанны и особенно Алессандро. Но что могло связывать Алессандро Вителли с бандитом Страччи в Вашингтоне спустя столько лет?

– Что скажете, доктор? – Джоанна устремилась навстречу Аврааму Голди, как только он появился в дверном проеме. – Ох, простите меня! Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила она доктору старинное кресло.

Авраам Голди, которому давно перевалило за шестьдесят, неторопливо расположился в большом кресле, соединил кончики длинных пальцев, внимательно посмотрел на них, потом на Джоанну.

– Детка, не сочтите мой вопрос за бестактность, но не могли бы вы рассказать мне… Нет-нет, подробности мне не нужны. Но я должен знать, что именно привело вашего молодого человека в такое состояние?

Джоанна знала, слово «детка», произнесенное этим очаровательным стариком в обращении к ней, всего лишь знак его доброго расположения.

– Его избивали двое профессионалов, когда я вошла… – Джоанна свела брови к переносице, вспомнив то, что предстало ее глазам в тускло освещенном складском помещении.

– Профессионалы? Как вы, интеллигентная девушка, можете применить это слово к людям, которые убивали?!

Внезапное негодование доктора заставило Джоанну выпрямиться в своем кресле, стоявшем напротив.

– Видели бы вы, по какому телу они били! Он же изрезан вдоль и поперек. Он выдержал не меньше двух полостных операций. – Так же внезапно доктор успокоился и задумчиво продолжил: – Полагаю, его оперировали лет десять назад…

– Пятнадцать, – тихо поправила его Джоанна.

– Вероятно. – Голди склонил голову и задумался. Потом резко поднял ее и произнес: – Незаурядный молодой человек. Странно, что он остался в живых. Если хотите, я мог бы завтра отвезти его к своему другу, владельцу хорошей клиники с современным оборудованием. Любопытно было бы его обследовать.

– А сегодня? Что ему нужно сегодня? – изнывая от нетерпения, вступил в разговор Серджио.

– А сегодня, молодой человек, ему нужен только покой, насколько я понимаю. Сейчас он уснул после обезболивающего укола. Он сильно ослабел после болевого шока, но сердце работает нормально. Думаю, к утру он восстановит силы. Толком я не смог его осмотреть, боясь дотронуться до тела, покрытого кровоподтеками, в которое всаживали кулаки двое… профессионалов, как вы, детка, выразились, – сказал Авраам Голди, обращаясь уже к Джоанне. – Поймите, слова «профессия», «профессионал» исполнены высокого, гуманного смысла. Безнравственно применять их по отношению к хомо, которых никак не назовешь сапиенс. – Доктор увидел слезы в глазах Джоанны и стал ее успокаивать: – Не будем нервничать. Организм у вашего друга, похоже, крепкий. – Он поднялся. – Утром зайду его посмотреть. Думаю, он проспит всю ночь. Но, если он проснется раньше и вы увидите, что боли возобновились, непременно звоните мне.

Джоанна пошла к входной двери проводить Авраама Голди, а возвратившись, обнаружила, что Серджио стоит у приоткрытой двери спальни и заглядывает внутрь.

– Наверное, мы можем на него теперь взглянуть, – сказала Джоанна.

– Мне неудобно, что на ваши хрупкие плечи легла забота о моем друге, – сказал Серджио, когда они вернулись из спальни в коридор. – Около него придется подежурить ночью. Хотите, я останусь с ним?

– В этом нет необходимости, милый Серджио. Гленн и мой друг. А я умею ухаживать за больными. Можете на меня положиться.

Медленно тянулись ночные часы. Джоанна взяла с низкого столика томик сонетов Шекспира, чтение которых всегда помогало ей перед наступлением ночи снять дневное напряжение. Свет от высокого деревянного торшера рядом с ее глубоким старинным креслом падал на страницы, многие из которых она знала наизусть. Из огромной библиотеки, что находилась в особняке Фальконе, у матери Джоанны сохранился только этот томик с золотым обрезом. Мать подарила его дочери в десять лет, когда в школе, где она училась, начали преподавать английский. Незнакомый язык завораживал Джоанну в детстве как тайна, которую ей непременно надо узнать. Шекспир помог ей не только быстро освоить английский язык. Чуть позже она прочитала его исторические хроники, благодаря которым сухая история далекой от нее страны оживала в ее воображении, приобретала эмоциональную окраску.

Убедившись, что Гленн по-прежнему спит спокойно, Джоанна наугад раскрыла книгу, нашла задуманную третью строку и прочитала:

 
Во мне перед тобой дней прошлых лишь остаток,
Лишь искры под золой, а пламень прекращен,
Убитый тем, чем жил и чем питался он.
 

Джоанна недовольно сдвинула брови. Неудачное гадание. Привычку гадать на Шекспире она переняла у матери. На этот раз Джоанна категорически не могла согласиться с поэтом. Она закрыла книгу и снова открыла, загадав последнюю строку на левой странице. К ее досаде, том открылся на том же сонете.

 
Ты потерять меня страшишься, – миг лови!
Чем больше этот страх, тем больше дай любви!
 

Джоанна тихо повторила вслух последние строки сонета и призналась себе, что больше всего сейчас она боится снова потерять Гленна. Но что толку в советах поэта, если ее герой спит и ничего не слышит?

Гленн зашевелился и повернулся на бок. Подойдя на цыпочках с другой стороны кровати, она убедилась, что он продолжает спать. Зато теперь у нее появилась возможность разглядывать его лицо сколько душе угодно.

Разве могла она забыть это любимое лицо, если лицо ее дочери, которую она назвала Ирен, его точная копия. Подарок судьбы, думала Джоанна каждый раз, когда приезжала в Бостон навестить дочь, росшую в семействе Адамсов. Родная тетка Джоанны, Софи, обожала девочку. Впрочем, ее муж Ник Адамс, голубоглазый и светловолосый, любил Ирен еще больше и всячески баловал ее, вопреки запретам матери. Дело в том, что трое мальчиков этой уже немолодой семейной пары уродились как на подбор с темно-каштановыми волосами и кареглазыми, в мать. Правда, мальчики теперь уже совсем взрослые. Старший сын давно живет от них отдельно. Но с ранних лет они осознали себя дядьями малышки, которая однажды появилась в их доме. Между собой они называли ее ангелом за светлые локоны и голубые глаза…

Какое счастье, думала Джоанна, глядя на спящего Гленна, что пятнадцать лет назад она не послушалась совета своего друга и покровителя Алессандро, рекомендовавшего ей избавиться от ребенка, как только прилетит в Америку. Переехав три года спустя в Штаты, он даже не спросил ее о ребенке, возможно из деликатности, как она тогда считала. А, скорее всего, он не сомневался, что Джоанна именно так и поступила. Она же не призналась ему в том, что в Бостоне благополучно живет и подрастает маленькая копия Гленна Холландса. Даже после того, как они с Алессандро сделали попытку жить вместе. Наверное, материнский инстинкт уберег ее от такого признания.

Ирен, с каждым годом становясь все больше похожей на своего отца и не только внешне, радовала Джоанну ровным доброжелательным характером, серьезным отношением ко всему, что ее окружало. Когда же обнаружилось, что дочь хорошо рисует, Джоанна вспомнила рассказ Гленна об альбоме, с которым он почти не расставался в детстве. На радостях она купила дочери все необходимое для занятий живописью. Девочка обрадовалась большому альбому с листами настоящего ватмана. И в следующий приезд Джоанны в Бостон ей продемонстрировали целую галерею портретов, в которой были представлены все члены семейства Адамсов. Юная художница поразила всех своим – очевидно, врожденным – даром: умением выделить и запечатлеть в карандашном рисунке отличительные особенности каждого из них.

Джоанна вздохнула, поправила одеяло, укрывавшее Гленна, и пошла на кухню приготовить себе чашку крепкого чая, чтобы не заснуть.

Гленн открыл глаза и перевернулся на спину. По еле уловимому запаху тонких духов понял, что находится не в своем гостиничном номере, и оглядел затемненную комнату. Источник света находился от него слева. Он повернул голову и замер – рядом с кроватью стояло огромное старинное кресло, в котором спала Джоанна! Боясь пошевельнуться, он стал вспоминать, каким образом он мог очутиться в ее спальне. Постепенно события прошлого дня восстановились в его памяти. Ай да Алессандро! Вот спасибо, удружил! Гленну и в голову не приходило, что в результате драки он окажется в спальне Джоанны. Вспомнив о драке, он осторожно потянулся всем телом. Болели только мышцы, сильные боли в животе прошли, даже слабости он не чувствовал. Было бы странно, если бы у него мышцы не болели, когда ему противостояли два телохранителя Страччи. Силы, конечно, были неравными, но им не удалось бы с ним так легко справиться, если бы несколько ударов не пришлись на уязвимое место, справа от солнечного сплетения. Гленн провел рукой по животу, где пересекались рубцы швов пятнадцатилетней давности. По словам врачей в Кейптауне, к которым он обратился после своего второго возвращения из Италии, у него там образовался нервный узел. Он-то и вызывал сильные боли и общую слабость, если на него оказывалось сильное физическое воздействие. Вероятно, его можно было бы удалить операционным путем. Но гарантии врачи не давали, и Гленн, погрузившись в работу, на многие годы забыл о своем физическом изъяне. Кто же мог предвидеть, что ему снова придется столкнуться с итальянскими бандитами? И где? В столице Соединенных Штатов!

Гленн украдкой посмотрел на Джоанну. Голова ее была откинута на спинку кресла, раскрытая книга небольшого формата, выскользнув из ослабевших пальцев, лежала на коленях, которые прикрывали полы длинного шелкового халата. Интересно, подумал Гленн, кто его раздевал, когда укладывал на эту кровать? Кажется, к нему приходил врач… В тот момент возврата сознания он был уверен, что его доставили в больницу.

Гленн перевернулся на живот, уперся подбородком в ладони и стал разглядывать Джоанну. Второй раз в жизни он видит ее спящей. Он попытался вспомнить ее лицо, каким оно было пятнадцать лет назад, когда она спала в его объятиях, утомленная любовью, и сравнить. Во сне она была больше похожа на ту, которая когда-то звалась Филиппой. Впечатление портили слегка опущенные уголки губ. Гленн запомнил прелестную особенность этих губ: каким бы строгим ни было ее лицо, губы всегда складывались так, словно она вот-вот улыбнется. А теперь у Джоанны усталый и как будто слегка обиженный вид.

Сердце Гленна защемило от внезапного приступа нежной жалости. Вероятно, он ошибался, когда решил, что эта женщина прожила без него пятнадцать лет счастливо. Чем дольше он смотрел на Джоанну, тем отдаленней и неразличимей становились черты юной Филиппы, сливаясь с тем прекрасным ликом, который он видел перед собой. Чувство, что эту женщину он знал всю свою жизнь, завладело Гленном настолько, что, скажи ему кто-нибудь сейчас, что больше десяти лет он прожил с другой женщиной, он бы очень удивился. Его настоящая жена, побледневшая от долгих ночных часов, проведенных без сна, спит сейчас в кресле, рядом с кроватью, на которой разлегся он, почти сорокалетний здоровый мужик. И этот мужик сильно истосковался по своей жене.

Гленн решительно встал с постели. Вначале надо было убрать книгу с ее колен. Взяв в руки изящный томик, он закрыл его и на обложке прочитал: «Вильям Шекспир. Сонеты». Гленн бережно положил книгу на низкий столик. Теперь оставалось самое главное – поднять Джоанну из глубокого кресла так, чтобы не разбудить и не испугать ее. Пригнувшись, Гленн переложил ее голову себе на плечо, потом осторожно просунул одну руку ей за спину, а вторую под колени и плавно поднял. Держать Джоанну на руках было удивительно приятно… Он ощутил на щеке ее дыхание, и бесконечная нежность заполнила его душу. Гленн закрыл глаза, прижимая к груди драгоценный груз, и остался недвижим. Ради минуты такого блаженства он готов был еще раз сразиться с бандитами, переплыть океан, слетать на Северный полюс или спуститься в кратер вулкана. Я знаю, что должен сделать для нее, думал Гленн. Я построю для нее яхту, каких еще не было на свете. Мысленно Гленн уже представил себе белоснежный парусник. На палубе стоит Джоанна, и ветер раздувает ее темные волосы…

– Сомневаюсь, что тебе полезно после вчерашнего поднимать такие тяжести, – услышал Гленн мелодичный голос и открыл глаза.

На свете нет зрелища прекраснее, чем лицо любящей женщины, и нет музыки слаще, чем звук любимого голоса, вспомнил он кем-то сказанные слова, под которыми он мог бы сейчас подписаться двумя руками. Лицо Джоанны порозовело, в ее сияющих глазах он прочитал радость и смущение. Губы ее, припухшие после сна, притягивали его неодолимо. Гленн склонил голову и нежно коснулся их своими губами. Тело Джоанны в его руках мгновенно отозвалось легкой дрожью.

Вспыхнувшее желание чуть не сбило с ног Гленна. Он опустился на постель, не выпуская из рук Джоанну. Она пыталась еще что-то сказать, но Гленн снова и снова закрывал ей рот поцелуем, опасаясь, как бы она не приказала ему оставить ее в покое. Полы шелкового халата разъехались, и он мог созерцать ее совершенное тело. Не в силах удержаться, он стал целовать набухшие розовые соски ее высокой груди, со временем ставшей еще прекраснее.

Почувствовав, что Джоанна, как и он, изнемогает от желания, Гленн освободил ее от халата, который скользнул к его ногам. Постепенно все, что мешало им познавать друг друга после долгой разлуки, исчезло. И тогда наступил момент истины, их тела слились с той же естественностью, с которой сливаются волны в океане, рождая гигантскую двойную волну. Подвластные мощной стихии страсти, тела их ритмично вздымались и опадали, отзываясь в крови огненной музыкой. Все громче звучала музыка, все упоительнее, темп ее нарастал, пока не прозвучал последний торжествующий аккорд. Тела их вынесло на берег, музыка отзвучала, сменившись тишиной покоя, которая оглушила их в первый момент. С радостным изумлением сообщников они смотрели друг на друга, разум еще отказывался принять то, что они совершили. Обессиленные лежали они на смятых простынях, наслаждаясь близостью и покоем. Джоанна провела ослабевшей рукой по влажному лбу Гленна.

– Если верить доктору Голди, то в ближайшие сутки тебе требовался абсолютный покой.

Глаза ее излучали такой свет нежности и радости, что Гленн даже зажмурился от потрясения. Все опасения, сомнения, мучившие его в последние дни, остались где-то в прошлом, бесследно растаяли в лучах этого света. Он открыл глаза и улыбнулся, увидев на ее лице тень беспокойства.

– Прости, что напугал тебя. У меня, как у Ахилла, есть уязвимое место, нервный узел на месте пересечения швов от двух операций. Не смотри на меня так серьезно. По сравнению с тем, что сделали для меня врачи в Кейптауне, этот узел сущие пустяки, уверяю тебя. – Гленн притянул к себе Джоанну, голова ее легла ему на грудь. – И давай больше не будем вспоминать о прошлом. Мы нашли друг друга. У нас есть настоящее и будущее. Мы с тобой еще молоды, и никто не мешает нам начать новую жизнь. – Гленн говорил тихим ровным голосом, легко поглаживая расслабленное тело Джоанны.

Острое наслаждение уступило место блаженству. Она и не знала, вернее забыла, что может быть такой женственно слабой, нуждающейся в защите и нежности. Всем своим существом Джоанна жадно впитывала в себя тепло и запах тела Гленна, слушала его тихий голос. Чувство, наполнявшее ее, было сродни чувству, которое испытывает странник, вернувшийся в родной дом. В голове ее поплыл обволакивающий синий туман, сквозь который едва пробивались слова Гленна. Их смысл не доходил полностью до ее дремлющего сознания, да и зачем? Она готова была согласиться со всем, что он скажет, ведь она слышала биение его сердца. Оно билось в унисон с ее сердцем, залог того, что все у них будет теперь хорошо. Как именно, Джоанна представления не имела, но сила, исходившая от Гленна, наполняла ее уверенностью, что впереди их ждет счастливая жизнь…

– С детьми долго тянуть не будем, возраст торопит. Я уже знаю, какую яхту построю для тебя и наших детей. Равной ей не будет во всем мире. Когда дети подрастут, я научу их всему, что умею сам, я предоставлю им все возможности, открою все дороги, пусть сами выбирают, что их больше всего интересует. Однажды мы отправимся все вместе путешествовать по свету. – Гленн задумался, пытаясь зрительно представить себя с Джоанной и детьми на палубе новой яхты. – Кстати, как ты думаешь, лучше иметь двух мальчиков или девочку и мальчика? Мне бы, конечно, хотелось обрести дочь, похожую на тебя. А ты бы кого хотела?

Джоанна не ответила. Гленн прислушался к ее ровному дыханию. Уснула, бедняжка, понял он. Еще бы, почти всю ночь просидела, дежуря у его постели. Утренний свет пробивался в спальню сквозь задернутые шторы, а Гленн мысленно рисовал себе их будущую семейную жизнь, не выпуская из объятий Джоанну.

Джоанна мирно спала на груди Гленна, ни разу не пошевельнувшись, когда ровно в восемь зазвонил телефон. Не открывая глаз, она протянула руку к телефону, стоявшему на столике рядом с кроватью.

– Алло, – бодро произнесла она в трубку, словно не спала крепко меньше минуты назад, и села в постели. – Доктор Голди, – сказала она Гленну, полуобернувшись и прикрыв трубку. – Воистину утро доброе, уважаемый доктор. Нет, с ним все в порядке. Я благодарна вам за вчерашнюю помощь. Простите, что доставила вам беспокойство. Да, мой друг проспал всю ночь, как вы и предсказывали… Боли? – Джоанна снова обернулась к Гленну.

Тот отрицательно покачал головой.

– Мой друг утверждает, что боли прошли. Обморок? Объясняет тем, что после операций образовался нервный узел. Еще одну операцию? Я передам ему, но завтра он улетает в Лондон. Большое спасибо за добрый совет и участие, доктор Голди. Непременно все передам. До свидания.

Во время разговора Джоанны с доктором Гленн любовался ее обнаженной спиной, по которой струились волнистые пряди темно-каштановых волос, матовой белизной ее нежной кожи, соблазнительными линиями тела… Он провел пальцами по шелковистым волосам, и ему захотелось уткнуться в них лицом. Еле дождавшись момента, когда Джоанна положила трубку, Гленн сел и обнял ее со спины. Приняв в ладони тяжелые, словно спелые плоды, груди, он нежно ласкал их пальцами, прижимался лицом к блестящим волосам и вдыхал их аромат. Джоанна собиралась передать ему слова доктора, но, застигнутая врасплох ласками Гленна, только тихо застонала от острого чувства наслаждения.

– Гленн… – выдохнула она.

Голос ее ослабел, она пьянела от нараставшего желания, глохла от биения собственного сердца. Гленн уложил Джоанну на подушку. Смотреть на ее обнаженное тело было для него не меньшим удовольствием, чем обладать им. Легко проводя пальцами по ее нежной коже, он чувствовал, как откликается ее тело на ласки, как нарастает в ней дрожь нетерпеливого желания, туманившего ее необыкновенные серые глаза. Он пьянел вместе с нею, продлевая свой восторг от прикосновений. Наконец он позволил себе нежно поцеловать ее полураскрытые губы, провести языком и проникнуть внутрь. Ласки его становились все смелее. Теперь ему не хватало рук охватить разом все, чем наслаждались его глаза. Гленн принялся жадно целовать тело Джоанны, но и этого оказалось мало, чтобы удовлетворить мучивший его голод. Словно отчаявшись, он приподнялся над ней, оглядел ее всю целиком, озаренную солнечным светом, пробивавшимся сквозь тонкие шторы. Такой он видел ее впервые. Дрожь пробегала по ее прекрасному телу, глаза полузакрыты… Гленн накрыл ее своим телом и застонал от восторга, успев только подумать, что в гармоничном слиянии их тел таится вечная загадка любви, которая не подчиняется условным границам времени и пространства.