Текст книги "Ненависть, Неверие, Надежда. Проза"

Автор книги: Тимонг Лайтбрингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Знак пути

Грязь. Слякоть. Сырость. Запах тления. Капающая с потолка вода.

Здесь всегда было так. Никто не собирался ремонтировать этот подвал, а жильцам дома это было не важно, совсем – неважно. Им были не важны и не нужны и они, не нужны – практически никому.

Только единицы помогали им, откликались на их просьбы…совсем-совсем простые – просьбы, совсем не сложные для этих обеспеченных жильцов. Подать немного денег – сколько смогут, сколько не жалко. Дать хоть небольшой кусок хлеба – ведь они умирали с голоду.

Практически никто не помогал. Помогали – единицы.

Почему? Почему? Почему?

А ведь сколько смелости им надо было набраться, чтобы обратиться хоть к кому-нибудь! Чтобы обратиться за помощью в том состоянии, в каком они теперь были, чтобы выдерживать порой взгляд, полный неприязни и презрения.

За что люди презирали их? За то, что, когда погиб их отец и мать тоже покинула их, задохнувшись в приступе какой-то свирепой болезни, за то, что когда это случилось, государство забрало себе квартиру у них – совсем-совсем маленьких, за то, что с тех пор они были вынуждены скитаться по дворам и подвалам, всеми правдами и неправдами добывая себе кусок хлеба? Очень-очень редко воровать, чаще всего – просто просить. Просить помочь, помочь хоть чем-нибудь – тем, чем не жалко. У них оставалось единственная возможность выживать – искренняя человеческая просьба, обращение к сердцам людей…

Но им помогали – единицы.

За что же они не только не помогали им, но и гнали их прочь? За их жизнь, за то, как они стали теми, кем они стали? Неужели за это? Но за что здесь можно презирать ?

Сегодня они снова собрались здесь, в душном и грязном подвале – лучшем, что им удалось найти за несколько месяцев. Собрались, чтобы обсудить итоги дня – поделиться друг с другом тем, что каждому из них удалось найти. Если, конечно, удалось.

Они не прятали от друг друга ничего, не прятали, ссылаясь на неблагоприятные обстоятельства – делились друг с другом, делились всем тем, что каждому из них удалось найти. Им, выдерживавшим такие лишения, не была ведома заносчивость и жадность, презрение и эгоизм, они помогали друг другу…

Они – два брата и сестра. Два шестнадцатилетних подростка и четырнадцатилетняя девочка.

Три года они уже жили так. Так, как удавалось, как они могли. Они выдержали эти три года такой жизни – сколько еще им предстоит выдержать? Месяц, год, десятилетие ?

Нет, об этом лучше и не думать, лучше не думать. Совсем.

Упрямый разум не давал покоя, даже теперь – не давал. Пытался найти пути спасения, высчитать возможности вылезти из этой темной и грязной зловонной дыры на свет Божий. Выйти в мир – хороший и чистый мир, а не эту его жалкую карикатуру.

Впрочем, выходит им придется познавать это состояние мира. Только – это. Но как же тогда все те великие дела и свершения, о которых так мечталось в детстве, что будет с ними?

Погибнут ? Или выживут ?

Должны выжить.

Они должны выжить, чтобы выжили и воплотились в жизнь их мечты – их светлые мечты должны выжить в их сердцах, чтобы выжили они, выжили – как люди.Значит, они выживут. Выживут – обязательно. А потом свои мечты они воплотят в жизнь.

Его размышления внезапно прервал тонкий и высокий голос – голос его сестры, только что прибежавшей с улицы. Прибежавшей в это жалкое подобие дома.

– Паша, Паша, смотри, что я сегодня нашла. Подойди скорее, ну подойди же !

Он взглянул. В руках у нее был яблочный пирог – большой яблочный пирог. Уже слегка засохший и испачканный, с большой откушенной частью. Изголодалась, бедняга…

– Ваня, Паша, держите. Берите все. Я уже поела, меня накормили. Замечательная добрая бабушка, одна на несколько лестничных пролетов. Одна такая. Она напоила меня теплым и сладким-сладким чаем с вареньем. Представляете ? Я никогда в жизни после смерти мамы и папы не пробовала такой вкуснятины! Она дала поесть пирогов, а когда я сказала, что у меня еще есть два брата, то она долго что-то искала и сокрушалась. А потом она сказала, что сейчас у нее практически нет ничего съестного для них, так как сама она не ходит, а еду ей покупают и приносят ее сыновья. Пирог, этот пирог – она сказала, что испекла его сама, и это все, что у нее есть сейчас для них. Она дала мне его для вас, а потом сказала, что если мне будет голодно и страшно, то я смогу снова зайти к ней – и она согреет и накормит меня. Вот так. Представляете, как это здорово!

Пока она, сбиваясь и коверкая слова, тараторила все это, он подошел и тихо сел рядом с ней. Посмотрел на нее – она дрожала. Тогда он обнял ее и прижал к себе. Пускай согреется, пускай успокоится. Она молодец, добыла хорошую еду. Даже им вдвоем не всегда удавалось такое. Молодец.

“Ты молодец”, – сказал он ей. Она улыбнулась. “Я старалась”,– услышал он.

Сейчас, сейчас они поедят и согреются. Организм послушно возьмет предлагаемую пищу и преобразует в тепло. На сегодня им должно хватить – а завтра им придется все повторять сначала.

И так каждый день… Месяц? Год? Десятилетие?

Без видимой возможности вырваться из этого круга. Она, безусловно, существует, – вот только он не может ее найти. Но он найдет, обязательно найдет. Ради них, ради его младшего брата, ради его сестренки – он найдет выход, обязательно найдет. Обязан найти.

Медленно капали капли с потолка. Медленно тянулось время. Он сидел и размышлял … вспоминал свою прошлую беззаботную жизнь. Как ему теперь не хватает ее ! Им всем не хватает ласки родителей, их тепла и заботы. Жизнь очень рано заставила их стать совсем-совсем взрослыми, выкинув из детства. Значит, это зачем-то было нужно. Зачем-то нужно…

Научить их не бояться лишений? Научить быть добрее и терпимее к людям, терпимее теперь, когда их самих мало кто терпел? Научить способности понимать боль и тяготу других, таких же, как они сами?

Возможно. Вполне возможно.

Но вот только он из всех жизненных уроков лучше всех, похоже, выучил урок сострадания и взаимопомощи – он не мог представить свою жизнь без помощи брату и сестренке. Он был обязан помочь им выбраться из этой дыры. Помочь им….

Вот сейчас, его милая сестренка, как-то забавно причмокнула во сне, и перевернулась на другой бок, так и не выпустив край его куртки из своих маленьких рук. Он развернулся и снова укрыл ее – пусть хоть во сне дурацкий холод не тревожит ее…

А рядом c ними, буквально в двух метрах, заснул его брат – заснул, свернувшись калачиком. Тоже замерз и оголодал. Они все замерзли и оголодали за последние дни… За последнюю тысячу дней.

А ведь у них даже не было возможности заработать хоть какие-то деньги – заработать своим, пускай еще детским, но совершенно самозабвенным трудом. Он стал бы таким, если бы ему удалось найти хоть какую-нибудь работу. Но – не удавалось.

Никто, никто, никто не брал их – тут же выгоняли прочь при первом же брошенном на него взгляде. “Люди, – порой так хотелось крикнуть ему вслед тем дававшим подзатыльники и тумаки мужчинам, брезгливо морщащимся разукрашенным девицам, что-то быстро начинавшим шептать этим мужчинам на ухо при первом его появлении перед ними, – люди! За что же вы гоните меня и не даете ни единой возможности вылезти из той жуткой дыры, в которой я оказался ? Ведь я же пытаюсь это сделать, пытаюсь изменить жизнь ! Я даже сейчас не прошу ничего у вас – только хочу получить возможность заработать хоть что-то, хоть на еду. За что вы презираете меня ? Ведь вы не знаете, совсем не знаете тех тягот и лишений, что мне и моему братику с сестренкой пришлось пережить ! Вы, знаете ли вы, что это такое – жить без крыши над головой, без дома…жить так, как живу я…жить, надеясь только на себя, свои руки и свою голову – жить, будучи готовым на каждый новый день прекратить эту жизнь, прекратить, просто погибнув от голода? Знаете ли вы, люди, что это за жизнь? Не хотите знать ? Я тоже не хотел – совсем-совсем не хотел – но пришлось. Пришлось. А теперь, теперь не могу ничего сделать… Почти совсем ничего…”

Неужели я и вправду не могу сделать почти совсем ничего…неужели это так? Ведь если, ведь если не найти хоть какой-нибудь постоянный источник пищи и тепла – они погибнут. Погибнут… и … и все?

Если он не сможет заработать…хоть-что нибудь….хоть чуть-чуть… то…его сестренке придется…придется…

Нет, нет, нет ! Дурацкий разум, замолчи, замолчи, замолчи !

Этого не будет никогда. Никогда! Я не допущу! Хоть разобьюсь об пороги, вымаливая работу – но не допущу !

А ведь она, Нина, могла бы стать истинной принцессой…может быть, лучиком света для множества людей – у нее всегда, с самого рождения был дар играть жизнь…совсем-совсем мило играть, совсем непосредственно. Она и сейчас жила так – жила ребенком, она оставалась ребенком в этой какофонии их жизни. Она могла стать прекрасной актрисой – актрисой жизни…разной жизни…непростой жизни.

И он с его братом также могли бы помогать очень многим людям – помогать, учя их ценить то, что им дается жизнью, ценить всякое благо, всякую помощь…откликаться на просьбу, на искреннюю человеческую просьбу… не давать своим сердцам замерзать…

Медленно капающая с потолка вода. Писк крыс за соседней стеной. Два мальчика и девочка, прижавшиеся друг к другу. Спящие. Что готовит им новый день?

Новые пятьсот шестьдесят семь дней …

* * *

Отложенная в сторону ручка. Сложенные в стопку листы бумаги. Завтра он продолжит свою работу – продолжит писать. Ему еще есть много о чем рассказать людям.

Еще достаточно молодой человек с каким-то странным для стороннего наблюдателя лучистым взглядом отошел от стола. Да, завтра он продолжит свою работу – работу, которой он посвятил себя.

Задумался и улыбнулся. Как же была мила и непосредственная его сестра ! Она и сейчас жила так – жила ребенком, ребенком, способным позаботиться о себе и о других. Она жила так сейчас, когда беды и напасти прошлого уже миновали – миновали, оставив широкий рубец в памяти. Трудно заживающий рубец.

Усвоены ли уроки? Понят ли смысл событий его жизни? Найдены ли достойные ответы, на вопросы, заданные ему жизнью? Заданные десять лет назад…. Многое понято и осмыслено, но еще больше предстоит сделать и понять. И он попытается понять результаты своих выборов, осмыслить свои ошибки. Он сделает это в своей книге – своей первой книге.

Нет, в их книге – в книге их жизни. Двух братьев и сестры.

Сестра вчера позвонила ему. Ее голос, как всегда, был мелодичен и звонок – был радостен. Милый голос любимого человека.

Да, она радовалась, радовалась своей новой жизни. Она была счастлива. Ее берут в новую роль в замечательном фильме – в роль нежной жены и любящей матери, роль, которую она теперь так прекрасно выполняет в своей семье. В семье, где нет обиды и ненависти, где нет недоверия и корысти, где есть свет и простор, где есть горний воздух свободы и нежный аромат любви, где есть взаимопомощь и взаимовыручка, где есть доверие и благодарность, где есть признательность и доброта…где все это есть – как основа жизни, как ее стержень. Она счастлива в своей семье – она всегда так говорила… делилась с ним радостью при первой же встрече.

Он тоже счастлив, счастлив в своей работе.

Вот только брат что-то не шлет весточку.. Впрочем, пошлет, обязательно пошлет, когда приедет из-за рубежа. Он теперь бизнесмен…влиятельный и деловой человек – крупнейшие магнаты страны прислушиваются к его мнению. Но власть не испортила его, ему – им – не зря был дан тот урок … урок лишений. Он сделал их добрее и мудрее, сделал несмотря на преграды..

Теперь каждый из них воплощает свою мечту в жизнь. Как им и когда-то мечталось…

Кто-то назовет это чудом и с восторгом в глазах прослезится. Кто-то недоверчиво сморщится, пробурчав, что вся эта история его жизни, которую он запечатлел в своей книге, больше похожа на нелепую сказку и несуразные вымыслы. Кто-то поблагодарит его за совет. Кто-то начнет прилагать советы в жизнь. А он назвал бы это – Испытание, испытание жизни. Испытание, символизирующее начало испытаний новых… испытаний – каждый день.

Чудо ли то, что после почти пяти лет скитаний, когда им наконец удалось устроиться в какой-то цирк ухаживать за животными, после того, как уволилась какая-то актриса, внимание заведующих вдруг было внезапно обращено к его сестренке, к ее живой и детской непосредственности … к ее красоте в своей непосредственности ?

А потом были годы – годы работы. Разные годы.

Его сделали гимнастом – со своей природной ловкостью он отлично справлялся с этой ролью. Брата научили жонглировать. Сестра стала вести представления. Это было начало их нового пути.

Чудо ли, что сестра вскоре стала актрисой – и ее обаяние и душевная красота принесли ей мировую известность ?

Чудо ли, что брат, после того, как скопил небольшой капитал, открыл свое дело, выросшее в крупнейшую транснациональную компанию?

Чудо ли, что он, в глубине души желая искать ответы на вопросы жизни, учиться и учить делать верные выборы, – стал писателем?

Он не назовет это чудом, он назовет это Знаком – знаком пути. Его и их пути – пути, который они должны – обязаны были – пройти, чтобы стать теми, кем они стали.

Чтобы справляться с новыми испытаниями. Чтобы не бояться преград. Чтобы верить прекрасным мечтам, чтобы их воплощать – в жизнь. Чтобы стать – Человеком, человеком с большой буквы.

Чтобы быть им.

Когда приходит смерч

Господи, это так здорово ! Я наконец-то встретил девушку, которую полюбил. Я уже начинал все больше и больше думать о том, что это вообще невозможно, что я вообще никогда не смогу встретить в этом мире человека, близкого мне по духу. Десятки знакомых – и никого, никого, кто имел хоть сколько-нибудь близкие моим взгляды на вещи. Казалось, надежда почти ушла из моего сердца, и, помнится, я даже стал убеждать себя в том, что, видимо, такое состояние вещей совершенно неизбежно и я, хочу того или нет, должен с ним смириться – как с чем-то гораздо более сильным меня самого.

Удивительно, это действительно удивительно – искра надежды уже практически погасла … и именно в этот момент, когда я уже почти перестал верить в возможность чуда – оно свершилось !

Милая, славная, чудесная девушка …удивительно близкая по своему мироощущению мне. Как же случилось так, что мы все-таки встретились? Всего лишь несколько минут вперед или назад – и мы – не ведая, что творим, вероятно, прошли бы мимо, уже так и не взглянув друг на друга. Не встретились бы никогда… ведь мы почти наверняка уже не встретились бы никогда. И тогда я бы окончательно потерял свою надежду.

Благодарю тебя, Господи, за то, что ты услышал мои молитвы !

Сегодня мы шли с ней по парку – и внезапно пошел дождь. Никто из нас не захватил зонтов, так что пришлось срочно искать внушительных размеров дерево и укрываться под его могучей кроной.

Этот так вовремя пошедший дождь сделал нас еще ближе.

Пока мы пережидали его, смеясь, что нас угораздило попасть под него как раз в момент совместных прогулок, мы успели поговорить о многом. Я действительно не ошибся – эта девушка обладала очень близкими мне взглядами, точнее сказать – она жила ими. Я не знаю, как описать то ощущение, которое возникло во мне в те пятнадцать-двадцать минут нашей беседы. Чувствовали ли вы когда-нибудь, что действительно встретились со своей второй половинкой? Что вы, формально зная друг друга так немного, знаете друг друга уже целую вечность? Что человек, который находится рядом с вами, понимает вас с полуслова, настолько схожи оказываются ваши мысли и настолько близки сознания ? Если вы когда-нибудь в своей жизни чувствовали нечто подобное, вы поймете те ощущения, о которых я говорю.

Потом дождь кончился так же внезапно, как и начался – и мы продолжили наш путь, выйдя на многолюдные улицы города.

Потом мы долго-долго ходили по ним, периодически куда-то сворачивали – шли, куда глаза глядят, ведь у нас были вещи гораздо более важные, чем смотреть по сторонам – мы наслаждались обществом друг друга.

Потом я (в душе протестуя против навязываемых мне правил действования, однако желая сделать ей приятное) пригласил ее в кино – и она отказалась. Сказала, что лучше снова вернуться в том парк, с которого начался наш день, чем сидеть в душном зале, просматривая глупые комедии или кровавые боевики.

Девушка отказалась от кино. По созданным в сознании многих людей стереотипам это было…странно, по меньшей мере. Мне же казалось, что я очень хорошо понимал ее в те мгновения.

А потом мы действительно вернулись в тот самый дождливый парк, к тому времени уже высушенный выглянувшим солнцем. Мы сидели с ней на парковой скамейке и беседовали друг с другом. Это были удивительные минуты, я все еще не могу забыть их.

Я не могу забыть три месяца наших встреч. Я не могу забыть ее сияющую улыбку, и ее саму в эти мгновения – полную радости. Я не могу забыть наш первый поцелуй. Я не могу забыть ни одно из наших мгновений вместе.

И даже сейчас я не могу забыть ее – мою настоящую любовь. Даже … сейчас.

* * *

Со второй девушкой я встретился случайно.

Это произошло как раз в то время, когда я встречался с моей Татьяной.

Мы с ней тогда гуляли друг с другом – шли по какой-то улице, когда навстречу нам вышла она.

Когда мы почти поравнялись друг с другом, Татьяна и девушка, шедшая нам навстречу – обе они улыбнулись и со словами приветствия подошли друг к другу. Оказалось, что встретившаяся нам девушка – ее звали Лариса, является коллегой Тани по работе.

Они разговорились. Я молча их ждал.

Минут через десять они попрощались друг с другом, и Лариса пошла своей дорогой.

Проходя мимо нас, она бросила на меня свой взгляд и сказала вслух “А парень то у тебя ничего, красивый…”, на что Таня ответила, что она теперь очень счастливая девушка.

В этот день с Ларисой мы больше не встречались. А через две недели я получил от нее звонок на свой рабочий телефон.

* * *

До сих пор не могу понять, как она получила мой рабочий телефон. Но видимо для таких, как она, нет ничего того, что нельзя сломать на своем пути, двигаясь к раз намеченной цели.

Потом начались ее постоянные звонки и предложения встреч. После моего десятого отказа в ход пошли угрозы. Я плевал на ее угрозы – я люблю … любил?... только Таню.

Я люблю только Таню, только ее ! Господи, я не хочу причинять ей боль, я люблю ее ! Когда же прекратятся эти мучения?! Ее ! Ее… только … ее…

Угрозы ее были разнообразны. Самой последней стала угроза “взять меня силой”, как она тогда сказала. Я в двадцатый, наверное, раз пожелал ей найти другого человека, который полюбит ее и ответил, что между мной и ей ничего быть не может. Тогда она ответила, что если я не способен полюбить ее по воле собственного сердца, то полюблю по ее собственной воле – и положила трубку.

Это стало началом того кошмара, в котором я пребываю по сей день.

Через месяц после последнего звонка Ларисы мы с Татьяной поругались.

Мы поругались !

Никогда, никогда, никогда между нами не было ничего подобного – это было просто недопустимо … но факт остается фактом – через месяц после тех событий мы поругались. Причина была самой что ни на есть бытовой, я до сих пор не могу понять, как я мог тогда позволить себе такой тон?

Ведь я же люблю ее… !

Это стало началом наших постоянных ссор.

Я не знаю, что находило на меня в те мгновения – я стал какой-то сам не свой. Какой-то дикий, злобный, агрессивный … и всегда – всегда, когда бы я ни приходил домой с работы, я находил к чему придраться в ней и ее работе !

Сначала она пыталась идти на компромиссы, но после многочисленных повторений в ответ на мои выпады она уже начинала лишь плакать. Что-то еще сильнее заводило меня в эти моменты, я видел как она плачет … как она опечалена … – нет, как она слаба ! – и хотел ударить ее еще сильнее ! Еще больнее, еще жестче ! Так, так, так – чтобы запомнила на всю жизнь ! Чтобы знала, как перечить мне !

Дура ! Дура ! Дура ! И как мне могла понравиться такая девушка ?! Самовлюбленная паршивая тварь !

Тварь !

Господи, что же я пишу ?! Как я могу так думать о моей … любимой … девушке ?!

Любимой…

Любимая моя .. славная … я знаю, ты слышишь меня даже сейчас, когда мы с тобой стали так далеки друг от друга … прости меня за эти строки … я не хотел.. я не знаю, что со мной… мне очень тяжело, очень… как будто бы что-то давит на меня, пытаясь сплющить – вновь и вновь, методично и настойчиво… я уже не пойму, контролирую ли я себя, или мной управляет кто-то другой, неизвестный мне…

Та..та…ня… прости, прости меня… если … можешь.

* * *

Наши ссоры стали началом краха наших отношений – и моей – нашей ? – мечты.

Сначала я бил ее словами – потом стал бить руками. И это стало последней каплей в чаше ее терпения. Она подала на развод – и мы расстались.

Мы покинули друг друга … нет ! – я послал эту дуру подальше ! Да ! Она правильно сделала, что убралась на все четыре стороны ! Тоже мне, неженка ! Цаца !

Есть женщины гораздо лучше ее ! Да ! … гораздо … лучше.

* * *

Сегодня я вновь встречусь с моей ненаглядной Ларисой. Как же я истосковался по ней… Не надо мне никаких паршивых Татьян – я хочу только Ларису ! Я хочу ее … я хочу быть с ней.

Да, да, да ! Мы будем счастливы – ведь мы так любим друг друга !

* * *

Я…я…я не знаю… Иногда … иногда мне начинает казаться, что я не люблю ее – мою Ларису…

Что…что это какой-то страшный сон, что… что нашей любви не существует…

Господи, да как я могу сомневаться в этом? Прочь, паршивые мысли ! Конечно, я люблю ее !

* * *

Сегодня было сладко … очень … сладко. Мы любили друг друга … мы были одним. Я чувствовал, как ее тело робко вздрагивает … я видел, как она прикрывает глаза от удовольствия … и я взрывался. Мы целовали и целовали друг друга – и не могли остановиться… Мы слились в одно целое. Ох, как это было сладко…

Дак кто же сказал, что я и Лариса не подходим друг другу ? Мы просто созданы друг для друга !

* * *

Сегодня мне приснилась Таня. Моя …. Таня… Моя любимая Таня…

Проклятье ! Опять эта чертова сентиментальность !

Я уже тысячу раз понял, что моя встреча с Таней была чудовищной ошибкой в моей судьбе и я не хочу думать об этом вновь. Я люблю Ларису и только ее.

Или … или нет ?

* * *

Нет ! Да сколько же можно ! Сколько же можно этих мучений ?!

Когда мы прекратим ссориться ?! Когда наконец мы сможем поговорить по душам ?

Почему … почему что-то постоянно тянет меня к ней … почему, почему я не могу изгнать это чувства – это влечение ?!

Пишу об этом и опять застаю себя на мысли о ней… Нет !!!

* * *

Это кошмар, это ужас, это наваждение ! Меня рвет на части – я не люблю ее – но меня тянет к ней ! Что за жуткое влечение,  как оно могло зародиться ?

Мы совершенно противоположны с ней – мы не подходим друг другу !

Почему же я не могу не думать о ней, почему не могу не идти к ней каждый день после своей работы, почему не могу забыть  ?

Почему я не могу забыть ее как страшный сон ?!

* * *

Сегодня мы опять поссорились. Она сказала, что не хочет меня видеть – и выгнала из дому.

Захлапывая дверь, буркнула что-то про то, что бабка ее обманула, и выругалась.

А потом я спал на улице. Она все-таки впустила меня к себе через день, обругав для приличия.

Странно… неужели мне уже начинают нравиться ее оскорбления?

Все, я так больше не могу ! Сегодня это прекратиться. Сегодня – или никогда !

* * *

Очень болит голова и эта зудящая боль постепенно начинает расплываться по всему телу.

Радует одно – сегодня все юридические формальности будут улажены – и мы наконец-то перестанем быть мужем и женой.

Но как же я теперь буду жить без ее – моей верной Ларисы ?!

Я уже сошел с ума или мне это только кажется ? Видимо я действительно нездоров. Надо прогуляться – свежий воздух должен помочь мне.

Нет, я решительно не хочу так жить !

Идущий по улице мужчина – глаза его слегка прикрыты и правая рука держится за голову.

Его шатает из стороны в сторону – издалека кажется, будто это просто пьяный человек.

Но те прохожие, которые случайно заглядывали в эти полуприкрытые глаза, напрочь отбрасывали все эти неподходящие мысли о том, что это очередной побуянивший в компании индивид – потому что эти глаза практически не имели зрачков – зрачки сжались до невозможных размеров и в них читалась такая смертная тоска, что невольные взглянувшие тотчас же отшатывались прочь.

Красный свет на светофоре – и машины начинают движение.

Однако какой-то шатающийся человек практически не видит их – кажется, он совсем не видит красного света, преграждающего ему путь… Вот он уже вышел на середину дороги…

“Стой, красный ! ”, – доносится до него крик пешеходов – и человек начинает разворачиваться на звук.

Вдавленные до упора тормоза. Визг резины по асьфальту… Человек разворачивается в сторону надвигающейся машины – и зрачки его начинают медленно расширяться…

Удар.

– Что же произошло с твоим другом?

– Он погиб в ДТП … его сбила машина. Черепно-мозговая травма и кровоизлияние в мозг. Когда его доставили в больницу, он был уже мертв.

– Очень сожалею.

– Я знаю. Не нужно этих слов.

– Как думаешь, почему он погиб?

– Я не могу судить наверняка. В последнее время что-то странное начало происходить с ним – он стал сам не свой. Развелся со своей женой Татьяной и женился на Ларисе. Признаться, я так и не смог понять его выбор – они совершенно непохожи друг на друга. С момента развода со своей Таней он прекратил со мной все контакты, хотя раньше их активно поддерживал. Я сам до сих пор не знаю, что же сподвигнуло его на те необдуманные с моей точки зрения шаги.

– А что стало с Татьяной и Ларисой, ты не знаешь?

– Татьяна вышла замуж за другого и уехала в другой город – об ее дальнейшей судьбе мне ничего не известно. А Лариса … Лариса погибла. Ее убили.

Говоривший человек вздохнул.

– Какой-то маньяк подстерег ее в переулке, когда она возвращалась домой. Изнасиловал, а затем убил ножом. Тело нашли в подвале в одном из соседних домов примерно спустя неделю после событий.

– Все это конечно жутко.

– Да, согласен с тобой, очень печально.

– Но это так и не объясняет его поведения за несколько месяцев до его смерти.

– Да, не объясняет. Впрочем – и говоривший улыбнулся – мне кажется, у меня есть небольшая зацепка.

С этими словами он вынул из своего портфеля небольшую стопку бумаг.

– Вот, держи. Это его дневник, который он вел – по крайней мере та часть, что я сумел достать, когда производилась опись имущества. Сам я его еще не смотрел, но раз тебя так заинтересовал этот вопрос … прочти, может быть найдешь в нем ответ.

– Да, дай мне взглянуть на эту вещь.

И человек раскрыл страницы…