Текст книги "Ключи стихий (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава шестая

Сделалось темно и… легко.

Аника погружалась в эту темноту, ощущая, как с каждым прошедшим мгновением боль слабеет и отступает. Столь же неотвратимо покидали девушку и все остальные чувства. Ничего не видя – да и разве что-то можно увидеть в абсолютной тьме – Аника все с большим трудом ощущала собственное тело. Да и зачем ощущать то, что столь мало весит? Почти ничего… или даже без «почти».

Ни один звук не доносился до ее ушей. Ни один звук не нарушал безмолвие, живым существам недоступное.

Подобно теплой неподвижной воде бассейна, этой блажи для богатеев, темнота обволакивала Анику, неся ей расслабление, отдохновение, избавление от боли. А с ними и забытье. Вязкая и вездесущая, темнота пропитывала девушку насквозь, лишая способности… нет, скорее, желания двигаться и даже шевелиться. Темнота даже в голову, кажется, смогла втечь, точно морская вода в получившее пробоину судно.

И теперь уже воспоминания о событиях сегодняшнего дня… последних дней казались Анике какими-то призрачными, нечеткими. С тем же успехом девушка могла вспоминать недавний сон или рассказанную кем-то байку – значили они теперь для нее не больше.

Мысли нехотя шевелились в голове, не в силах ни за что зацепиться. Обрывки воспоминаний, отголоски страхов, теплые искорки некогда приятных впечатлений и следы переживаний, если и не покидали Анику, то лишь до поры. Рано или поздно даже им предстояло раствориться во всепоглощающей всеобъемлющей темноте. Пока же они из последних сил отвлекали девушку, с непоколебимостью цепных псов не подпуская к ней ту единственную мысль, которая только и имела теперь значение. Осознание чего-то очень важного, но донельзя пугающего.

«Я что… умираю?..» – наконец промелькнуло в голове Аники всем сторожам назло. Ни дать ни взять, ребенок набрался смелости и заглянул в спальню к родителям… чтобы уже миг спустя со стыдом закрыть дверь и удрать.

«Нет! Не время еще!» – прозвучало в ответ. Именно прозвучало, хоть и минуя уши девушки. Голос тот был твердым и властным. И даже знакомым – пускай и смутно.

«Твой черед еще не пришел, – принадлежал голос наверняка женщине, но не из тех, которые готовы смириться с долей дармовой служанки-наложницы при каком-нибудь потном волосатом мужлане, – очень скоро мы расстанемся. Но прежде я должна сказать тебе кое-что. Сказать… и показать».

Под этими словами отступала темнота, а к мыслям и воспоминаниям возвращалась ясность. Следом вернулись и чувства: Аника вновь ощущала себя существом из плоти и крови, а не чем-то невесомым, точно облако. Снова она могла двигаться… и даже открыла глаза. Чтобы увидеть не мир, полный незамутненной тьмы, а просто темный коридор. Вроде тех, какие бывают в катакомбах под городом или в замковых подвалах.

Впереди маячил свет. Первые шаги, которые сделала в его сторону Аника, были робкие и мелкие. Затем, по мере приближения к светлому пятну, которое не могло быть ничем иным, кроме как выходом, девушка пошла быстрее, чуть ли не побежала.

Она уже видела, что открывается по другую сторону арки, которой заканчивался коридор. Видела и узнала… обстановку каюты на «Персте Сабрины»: дощатый потолок и такую же стену, нелепое круглое окошко, моряками называемое иллюминатором. Все виделось из туннеля непривычно огромным, но знакомым оттого быть не переставало. И манить к себе – тоже.

Осталось несколько шагов… но властный женский голос вновь окликнул Анику, вынуждая остановиться: «Подожди! Я еще не сказала тебе все, что должна».

Обернувшись, девушка, как и сама ожидала, увидела Ксантарду – предводительницу Ковена, успевшую досадить ей не раз даже после своей гибели. Только вот на сей раз выглядела ведьма живой. Никакой саблей ее никто не зарубил и не оставил умирать в муках посреди улицы.

Как и прежде статная, бодрая, невзирая на седину, Ксантарда смотрела на Анику с присущей только ей торжественностью.

– Идем, дитя, – молвила она с ноткой теплоты в голосе.

И протянула руку. Не без опаски Аника дотронулась до ее кисти… затем крепко сжала. Пальцы ведьмы были теплыми, живыми – без холодной окоченелости трупа.

– Рада видеть, что наше с тобой общение не прошло для тебя даром, – говорила Ксантарда, по мере того, как они с Аникой двигались по коридору в обратную сторону, – в том числе и когда я пыталась предостеречь себя после… ну, когда солдаты его величества разлучили нас. Ты верно… и, главное, совсем не поздно поняла, что я хотела от тебя. Что пыталась до тебя донести.

Не зная, что сказать в ответ на эту похвалу, девушка промолчала, сумев лишь робко кивнуть.

В одном месте коридор раздваивался. Миновав развилку, Ксантарда повела Анику через ответвление – более узкое, да и с потолком, как девушке показалось, менее высоким. Вдобавок, то и дело предводительнице Ковена и ее юной спутнице приходилось переступать через обломки каменных плит, разбросанные в беспорядке камни и кирпичи, подгнившие переломленные брусья и тому подобный мусор.

Но и на этом направлении коридор заканчивался светлым пятном выхода. Пройдя, наконец, под его аркой, Ксантарда и Аника вышли… на улицу Кукенхейма. Городка, служившего Ковену убежищем. За что потом солдаты еще предали его огню.

Только теперь Кукенхейм снова был относительно цел. Разве что выглядел заброшенным, неухоженным – каким и предстал этот городок перед Аникой, когда девушка затесалась в ряды детей, отданных ведьмам на обучение.

Увиденное, если и удивило Анику, то самую чуточку. Не больше, чем встреча с Ксантардой, которая, как привыкла считать девушка, была уничтожена заодно со всем Ковеном. И если, несмотря на гибель, ведьма-предводительница могла разговаривать со своею несостоявшейся ученицей, то почему бы Кукенхейму не выглядеть таким, каким Ксантарда его запомнила? Если подумать, все вполне логично и объяснимо. Взаимосвязано, по крайней мере.

Здание, к которому они вышли, Анике узнать тоже труда не составило. Широкое каменное крыльцо, башенка с давно остановившимися часами. Бывшая ратуша. В просторном светлом зале, на втором этаже ее Ксантарда наставляла будущих ведьм.

– Итак, дитя, – провозгласила предводительница Ковена, взойдя на крыльцо, – наверное, ты сама этого не ожидала. Но уж прими и не кривись: мы… все, кто когда-либо решал посвятить свою жизнь Урдалайе, теперь гордились бы тобой. Тебе удалось, казалось бы, невозможное: перевести на свою сторону наших бывших врагов. Использовать их в наших целях. Вместе вы проделали немалый путь… и теперь ты ближе к Черной Звезде, чем бывала любая из нас.

– Три Ключа, – скромно так проговорила, вторя ей, Аника, – три из четырех Ключей Стихий у нас… остался один.

– Именно так, дитя, – наградила ее Ксантарда холодной улыбкой, – осталось сделать последний шаг…

С этими словами ведьма-предводительница миновала последнюю из ступенек крыльца и шагнула в проем входной двери.

– …после чего именно тебе предстоит продолжить наше дело, – молвила она напоследок, – когда случится то, что должно случиться… с восшествием Черной Звезды. Кому-то нужно будет сохранить знания, которые до поры сделаются бесполезными. Ну а потом, разумеется, очень всем нужными… и запретными, несколько позднее, увы, тоже.

Аника хотела последовать за ней, для чего тоже поднялась по ступенькам крыльца. Но Ксантарда лишь усмехнулась… и растаяла в воздухе. А затем и образ бывшего здания ратуши, да и всего Кукенхейма подернулся туманом и, померкнув, исчез.

* * *

А хорошо все-таки, что в команде «Перста Сабрины» имелись маги. И то, что хотя бы один из них умел пользоваться не только боевыми заклинаниями, но и чарами исцеления, было еще лучше. Ну и уж совсем замечательным оказалось то, что рана Аники была не слишком серьезной. А коль девушка не погибла сразу от руки и сабли одного из островитян, то с лечением затруднений не возникло. Времени много оно не потребовало – магу хватило сделать пару пассов, и за минутку-другую рана затянулась.

Другое дело, что прибегли к помощи мага уже после окончания битвы, и когда Анику перенесли в каюту. А пока помощь подоспела, вместе с кровью девушка успела потерять немалую часть жизненной силы. Эту, последнюю, как пояснил один из корабельных волшебников, нельзя ни увидеть, ни потрогать, но на самочувствие любого живого существа она влияет так же, как например, запас золота в казне – на состояние государства.

Ролан подозревал, что силу эту у юной спасительницы всего корабля отняла не только и не столько рана. Но и, причем в немалой степени, один из злополучных Ключей. Впрочем, предположение это конфидент предпочел держать при себе. Аника же, так или иначе, большую часть обратного пути была в состоянии лишь валяться на койке, да кое-как передвигаться по каюте и по палубе.

В себя худо-бедно она пришла только, когда до столичного порта осталось чуть больше пары дней. Ролан же, глядя, что Аника пошла-таки на поправку, изменил свое изначальное решение на ее счет. Если прежде он намеревался окончательно отделаться от обоих своих спутников, выдав им по прибытии долю сокровищ и сказав «Прощайте!», то теперь конфидент сообразил, что поступить так имело смысл только с Джилроем. Доставшуюся ему долю клада веллундец, разумеется, тоже пропьет и проиграет в карты да в кости, Ролан не сомневался. Но полагал, что сие уже не его заботы.

А вот в дочери Ханнара конфидент был заинтересован куда больше. Ему в голову пришло, что с помощью девушки добраться до последнего из Ключей Стихий будет намного легче, чем Ролан рассчитывал поначалу. Во всяком случае, добираться до Клыкастых гор – хоть на корабле мастера Винчеле из Венталиона, хоть как-то иначе – уже могло не потребоваться. Еще конфидент надеялся, что удастся обойтись и без долгих трудных переговоров с правителями лил’лаклов. Что были, как ни крути, врагами, причем времени с той войны прошло всего ничего.

Расчеты же сэра Ролана зиждились вот на чем. Он вспомнил о костяных амулетах, с помощью которых ведьмы Ковена призывали себе на помощь крылатых союзников. Об этих амулетах успела разузнать Аника… и Анике же предстояло теперь самой воспользоваться одним из них. Почему? А по той простой, хотя и не для каждого заметной, причине, что девушка была последней, кто имел хоть малейшее право представлять разгромленный Ковен.

Да, у ведьм она успела побывать всего лишь ученицей – ничего не умеющей и мало что знающей. Но ведь лучше что-то, чем ничего. Тот же Ролан и вовсе не имел никаких оснований обращаться к народу рукокрылов, а тем более от имени Ковена.

Своими соображениями конфидент поделился с Аникой уже в порту. И девушка согласилась – причем с неожиданной легкостью. «А что, – говорила она, – неплохая задумка. Должно сработать… и как только я сразу не догадалась?»

И не возмутили, не оскорбили девушку (о, чудо!) ни идея Ролана связать ее с проклятым и зловещим Ковеном, ни само желание продолжать ее использовать после всех злоключений.

Ролан же, в свою очередь мысленно поблагодарил богов, что не обделили его сообразительностью и дальновидностью. Благодаря коим он и догадался во время атаки на Кукенхейм захватить несколько амулетов в качестве трофеев – не ограничившись только Серой Гнилью и не предав амулеты огню вместе с прочими вещами ведьм и самим городком. И теперь вот костяные амулеты лежали, собирая пыль, в одном из хранилищ Каз-Рошала, ожидая, когда снова хоть кому-нибудь, да понадобятся.

По возвращении в замок Ролан услышал добрую весть. Некий маг, по описанию похожий на отступника-Прирожденного, брата Руэри проник в королевские покои и попытался похитить самого Лодвига Третьего. К счастью, затея его провалилась, как рассказал сам король. В дело вмешались другие маги – тоже явно не из цеха – и не оставили от мерзавца даже горстки пепла.

А коль так, то бояться хотя бы Руэри уже не стоило – как-то помешать сбору Ключей и призыву Темной Звезды он теперь был не в силах.

Тем не менее, расслабляться тоже было рано. Время следовало беречь, так что призвать лил’лаклов решили уже на следующую ночь после прибытия. Для встречи выбрав, понятное дело, не Каз-Рошал и даже не любую из улиц столицы, а лес в нескольких милях от города. Вернее, одну из полян этого леса.

При свете костра Аника осторожно, двумя пальцами, взяла амулет в виде летучей мыши, и несколько минут разглядывала его, переворачивая, и зачем-то взвешивала в руке. Что именно требовалось делать, девушка толком не знала. А спросить было не у кого.

Сидевший по другую сторону от костра Ролан в тревожной нетерпеливости наблюдал за ее судорожными манипуляциями. А в нескольких шагах от поляны, затаившись среди кустов и деревьев, конфидента и его спутницу стерегли гвардейцы – целый десяток – с мечами и арбалетами наготове.

Наконец, Анике вспомнилась другая ночь, в ином лесу. Когда Ксантарда решила скормить сделавшихся ненужными лошадей лил’лаклам – «крылатым друзьям». А дабы сообщить им… крепко сжала амулет пальцами. Причем сам амулет висел у нее на шее.

«Надо бы повторить, – вполголоса пробормотала девушка, обращаясь к самой себе, – сделать то же самое… ровно то же самое, тогда больше шансов, что сработает».

С этими словами она осторожно надела цепочку с амулетом себе на шею. А затем стиснула костяную фигурку двумя пальцами – чуть ли не ногтями в нее впилась. И даже дыхание задержала от напряжения.

– Все! – на выдохе сообщила Аника конфиденту, отпуская амулет, – теперь остается только ждать. Все, что могла, я сделала.

Ролан лишь молча пожал плечами. Что придется ждать, он и без того понимал. Откликнутся или нет рукокрылы на призыв последней ученицы Ковена, а прибыть мгновенно они не способны точно.

В ожидании прошли несколько часов. Аника успела задремать, сидя у костра и уткнувшись лицом в колени. А вот конфидент бодрствовал, ибо уж очень был напряжен в предвкушении встречи. Что до гвардейцев, то они тем более не могли позволить себе хотя бы прикорнуть. И даже просто немного ослабить бдительность.

До рассвета еще было далеко, хотя чернота ночного неба успела смениться, скорее, синевой. Тогда-то Анику и разбудило хлопанье кожистых крыльев. Девушка встрепенулась, приподнимая голову. Весь подобрался и сэр Ролан, рукой нащупывая эфес шпаги.

Две крылатые фигуры сделали круг над поляной, точно осматривались. А затем, наконец, спустились на траву. Сложились за спиною крылья, а в свете костра сверкнул металл доспехов. Две пары чуть поблескивающих в темноте глаз с недоверием посматривали то на конфидента, то на Анику… то на амулет на ее шее.

– Неужели кто-то еще остался, – произнес один из лил’лаклов суровым голосом, – так кто же из человеческих служительниц Урда’лайи по-прежнему жив? Кто призвал на помощь нас на правах союзников и собратьев по вере?

– Я, – к досаде своей несмело отвечала Аника, – из всего Ковена выжила только я. Потому что была лишь ученицей…

– Ученица, значит, – резким тоном обратился к ней второй рукокрыл, – а вот скажи, ученица… ты уже прошла ритуал посвящения?

Девушка замешкалась, но всего на миг. А затем снова вспомнила ночной лес… и кровь несчастной лошади, отведать которой пришлось всем девочкам, отданным на обучение в Ковен. И ей в том числе.

– Да… проходила, – отвечала Аника, одновременно вспоминая и пытаясь повторить тогдашние слова Ксантарды, – сила луны, сила ночи, сила крови… сила… жизни, сила… страха и боли моих врагов наполняет меня!

Последние два слова она даже выкрикнула – высоким яростным голосом. А следом таким же тоном выпалила фразу другой ведьмы:

– Кто не пьет – тот раб!

Оба лил’лакла одобрительно кивнули.

– Что ж, – молвил один, – от имени властителя Скар’квикса и народа лил’лаклов приветствуем тебя.

– Какая же помощь понадобилась тебе от нас? – вопрошал второй.

– Видите ли, – слово взял, вклиниваясь в разговор, изведенный ожиданием сэр Ролан, – для спасения от Повелителя Мора нам нужен… нужны…

И осекся. Заметив, что ни тот, ни другой рукокрыл даже не обернулись в его сторону.

– Черная Звезда, – меж тем изрекла Аника, пытаясь придать голосу хоть толику торжественности, – скоро она взойдет… я намерена исполнить посмертную волю нашей предводительницы Ксантарды… и лунной богини. И призвать, наконец, Черную Звезду на наше небо.

Что и говорить, крылатых пришельцев слова девушки впечатлили. Настолько, что оба припали на одно колено перед ней и почтительно склонили головы.

– Чтобы сделать это, – продолжала между тем Аника, – нужны Ключи Стихий. Три из четырех Ключей уже у меня. Остался четвертый, последний. Ключ Воздуха, отданный на хранение народу лил’лаклов.

На последних словах один из рукокрылов приподнял голову и вперил в лицо девушки внезапно потяжелевший взгляд.

– Неужели ты не знаешь? – произнес он в недоумении… да сам же и поправился, – конечно, тебя наверняка не посвятили. Не успели, да. Дело в том, что помочь в этой просьбе мы не можем. Потому как давным-давно народ лил’лаклов отдал Ключ Воздуха вам… людям равнин. Тем из вас, кто разделил нашу веру. Уже тогда ваша предводительница намеревалась собрать все Ключи и призвать Черную Звезду… по мере того, как сила приверженцев лунной богини будет расти.

– Да не успела, смотрю, – посетовал Ролан, чьи слова вновь остались без внимания, – так выходит, Ключ все это время был… у Ковена?

А вот последний вопрос, даром, что риторический, не остался без ответа хотя бы со стороны Аники.

– Похоже, что да, – были ее слова, – и, похоже, нам снова придется наведаться в Кукенхейм.

* * *

Городок, некогда вымерший от чумы, а затем послуживший убежищем Ковену – теперь от него осталось пепелище. Обгорелые остовы, а то и вовсе лишь фундаменты домов, да неуничтожимые груды мусора. Эти, последние, когда-то, наверное, состояли из вещей полезных… пока их не вышвырнули из домов во время штурма и обыска солдаты. И не сожгли, что смогли, прочее оставив валяться под дождем и ветром.

Со всех сторон останки городка окружал лес – словно нависая… нет, наступая на то, что осталось от брошенного поселения. Можно было не сомневаться: пройдет десяток-другой лет, и Кукенхейм будет поглощен лесом почти без следа. Улицы зарастут травой, сгниют чудом уцелевшие доски, бревна и брусья, послужив пищей новым деревьям. И случайному путнику, забредшему в эту часть леса, очень трудно будет догадаться, что когда-то здесь жили люди. Разве что он наткнется на руины какого-нибудь сооружения покрепче. Из камня, например.

Недавний дождь превратил сажу и пепел в серо-черную грязь. Она так и норовила пристать к обуви, а еще прилепиться к одежде, чем впоследствии сильно затруднить работу прачек.

– И чего ты надеешься здесь найти? – чуть ли не ворчал Ролан, переступая через обугленные бревна, а кучки размокшего пепла и лужи, те, что побольше, предпочитая опасливо обходить.

– Вот то, что ищем, то и надеюсь, – небрежно бросила Аника, к которой конфидент и обращался. Сама она двигалась по бывшим улицам сожженного городка увереннее и куда шустрее. Препятствий не сторонилась, а чаще через них перепрыгивала.

В отличие от конфидента она хотя бы знала, куда нужно идти. Где, по ее предположению, следовало искать Ключ… и не только Ключ. Другое дело, что найти дорогу было не так-то просто, поскольку Кукенхейм изменился до неузнаваемости. И все привычные ориентиры больше не помогали. Тем не менее, Аника продолжала идти, петляя меж пепелищ и обгоревших руин. Вели же ее воспоминания – о той, последней, встрече с Ксантардой. Именно в том видении на грани жизни и смерти девушка нашла для себя подсказку.

Надежды ее оказались не напрасны: здание, некогда служившее ратушей, сохранилось неплохо. Уцелели, во всяком случае, все три этажа. Разве что стены большей частью почернели от копоти. А главное – ратуша была и оставалась самым высоким зданием в Кукенхейме.

– За мной! – выкрикнула Аника, остаток пути до него преодолев бегом и так же на бегу вскочив на ступени крыльца.

Ролан последовал за ней, шагая хоть бодро, но без спешки, с достоинством.

– И что дальше? – вопрошал он, бестолково озираясь, когда оба преодолели проем входной двери и вошли в холл со стенами, черными от копоти. Оттого он еще казался мрачным и темным.

– Подождите, сэр конфидент, – морща лоб, молвила Аника, задавшись, очевидно, тем же вопросом.

Дойдя до лестницы, она направилась наверх, медленным шагом преодолевая ступеньку за ступенькой и постукивая башмаками: «стук-стук-стук…» Ролану этот мерный звук еще напомнил удары капель о крышу при слабом, вот-вот готовом закончиться, дождике.

– Ключ Огня держали поближе к вулкану, – бормотала Аника, вспоминая и рассуждая вслух, – поближе к огню. Огненный Остров опять же… не зря Прирожденные выбрали именно его. Нет, не зря! Ключ Земли – в Колодце Грезящих… под землей, то есть. Ну, или поближе к земле…

Осмотревшись в коридоре второго этажа, она как бы между делом заглянула в зал, где новоприбывшее пополнение Ковена, испуганное и сопливое, слушало наставления Ксантарды. Ничего интересного в зале, разумеется, не нашлось, но целью пути девушки был вовсе не он. Пройдя по коридору, Аника обнаружила винтовую лестницу, узкую и крутую – ведущую на третий этаж. В небольшую башенку с часами.

– Понимаете, сэр, что это значит? – обратилась девушка к Ролану, тащившемуся за ней следом, как ленивый ребенок за родителями на рынке, – где дшерры держали Ключ Воды, я, правда, не знаю. Но если Ключ Огня требовалось хранить поближе к огню, а Ключ Земли – поближе к земле, то и Ключ Воздуха должен находиться поближе к воздуху… к небу.

– В горах, например, – отвечал конфидент, оживившись, – хоть в Клыкастых, хоть еще в каких.

– В горах, – согласилась Аника, – а если на равнине – то в самом высоком здании… из доступных. На самом верхнем его этаже.

И с этими словами начала взбираться по лестнице вверх. Ролан последовал за ней, про себя порадовавшись смекалке своей спутницы, ее рассуждениям, до которых сам он почему-то не дошел.

Небольшая комнатка, куда привела винтовая лестница, казалась еще теснее из-за огромных зубчатых колес. Некогда они составляли единый механизм, что управлял главными городскими часами. А теперь все застыли без движения, причем застыли давно, и безнадежно проржавели.

Однако смотрели забравшиеся в башенку Аника и Ролан отнюдь не на колеса. Вернее, едва взглянули на них – гораздо больше внимания обратив на железный сундук, стоявший рядом с одной из стен.

– Это оно! – вскричала девушка и кинулась к сундуку, на ходу доставая отмычку.

– Подожди, – настигнув в последний момент, конфидент схватил Анику за локоть и чуть ли не силком оттащил от сундука, казавшегося и ему таким долгожданным, – это может быть опасно… охранный знак…

Конечно, он не мог забыть, как когда-то в Нэсте на пару с Крогером они заглянули в комнату на постоялом дворе, снимаемую одним из рабов Ковена. Как капитан городской стражи попытался открыть сундук с вещами ведьмовского посланца… и как получил неожиданный отпор, натолкнувшись на охранный знак. Собственно, благодаря знаку тому они и смогли выйти на след Ковена. Однако менее болезненной, по крайней мере, для Крогера, попытка взлома оттого не становилась.

А вот Аника опасений Ролана вовсе не разделяла.

– Охранный знак – от чужих, – молвила она, улыбнувшись с хитринкой и почти по-детски, – я же… прошла ритуал посвящения.

С этими словами она все-таки отложила отмычку. И дотронулась пальцем до знака, выгравированного над замочной скважиной сундука. Провела вдоль его линий – в одну сторону, потом в другую… и замок разомкнулся. А затем даже крышка сундука услужливо приподнялась.

Сокровищ, как соблазнительно было бы предположить, в этом сундуке не обнаружилось. Во всяком случае, сокровищ в понимании простых смертных – золотых монет или драгоценных камней. Зато взгляд подошедшего Ролана сразу упал на один из Ключей, валявшийся на дне сундука.

– А вот и Ключ Воздуха! – с гордостью сообщила Аника и, склонившись над сундуком, извлекла четвертинку черного шара с рельефным изображением облака.

Бесценную находку она сунула, можно сказать, всучила в руки конфидента небрежно, как будто нищему подала в подворотне. А пока Ролан разглядывал Ключ, в душе еще до конца не веря в успех, девушка снова заглянула в сундук.

Следующей вещью, которую она оттуда достала, оказалась книга. Толстая, с пожелтевшими страницами, в черном кожаном переплете, с рисунком в виде черной многолучевой фигуры на обложке. Приоткрыв книгу всего на миг, Аника прочитала на первой странице: «Гримуар Ковена или собрание знаний и мудростей о лунной богине Урдалайе, Черной Звезде и магических секретах».

Захлопнув «Гримуар», девушка прижала его к груди, как мать – любимое дитя. И подумала еще, что следовать и дальше воровской стезею вслед за отцом ей совсем необязательно. Хотя ведьмой теперь тоже не стать.

* * *

А потом прошло совсем немного времени… сущая мелочь по меркам истории миров – и в черной пустоте, что находится даже дальше, чем небо, ожил огромный шар. Огромным он был, разумеется, не в сравнении с окружающими каменными исполинами других миров. Зато являл собой многократно увеличенную копию другого шара. Того, что получался при соединении всех четырех Ключей Стихий.

Хотя… что в данном случае считать копией – был еще вопрос.

Так или иначе, но сведенные воедино, Ключи сообщили о себе тому шару – исполинскому, до поры спавшему в черной пустоте. То был зов, длившийся ничтожные доли мгновения, зато понятный шару – тому подобию разума, что содержался в нем. И только ему.

Зов о помощи!

И снова, уже в десятый раз, шар сошел с той невидимой колеи, по которой двигался вокруг местного светила… долго двигался: двенадцать сотен оборотов, совершаемых вокруг него же одним из ближайших миров. К этому-то, последнему, и направился шар, безошибочно определив источник зова.

Стремительно приближался он к круглой голубоватой громадине, покрытой белыми крапинками облаков. И столь же скоро и неотступно надвигалась на обитателей этого мира новая жизнь, новая эра. Отсчет которой – о чем те в большинстве знать не знали – должен был начаться уже сегодня.

12 марта – 2 апреля 2016 г.