Текст книги "Ключи стихий (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Тимофей Печёрин
Ключи стихий

Глава первая

Он пробудился глухой ночью, когда над островом повисла полная луна. И сразу почувствовал, что произошло нечто нежелательное. Вероятно, именно это подспудное ощущение и пробудило его.

Себя он обнаружил на прежнем месте: в хижине из веток. Но знал наверняка – не один десяток лет минул с того дня, когда он нашел себе приют на этом острове.

Циновка, на которой он лежал, почти успела истлеть, а топчан – потемнеть. Хижина покосилась, то тут, то там в крыше зияли дыры, а вход наполовину обвалился. Так что из хижины пришлось выбираться, приседая, чуть ли не ползком. Да, привести жилище в порядок труда бы ему не составило. Но все равно эти заботы он решил отложить на потом. Прежде же следовало разобраться в произошедшем.

Выбравшись наружу и осмотревшись, он увидел, что джунгли подступили к хижине почти вплотную. Бывшие кусты и молоденькие деревца успели вырасти в настоящих исполинов. И теперь нависали над хлипкой, на первый взгляд постройкой из веток, кронами закрывая небо. Клочок земли рядом с хижиной зарос травой не менее двух футов в высоту.

Однако на этом победоносное наступление матери-природы и остановилось. Охранные заклинания, заблаговременно установленные вокруг хижины, сработали на славу. Успешно защищая затерянное среди джунглей жилище от падающих деревьев, разрушительных тропических ветров и ливней, а его хозяина – еще и от посягательств хищных зверей и отвратительных паразитов.

Куда идти теперь, он не забыл. Благодаря не только памяти, почти не пострадавшей от многолетнего сна, но и беспрерывно чадящему вулкану посреди острова. Этой самой надежной примете – способной пережить все человечество и других разумных обитателей мира скопом. Тем паче, если предчувствия, вызвавшие пробуждение, оказались ложными, переживать прочих двуногих осталось не так уж долго.

Вот только ложной оказалась, напротив, эта надежда, робко постучавшаяся в душу. Еще не доходя до пещеры, он заметил, что вход в нее открыт. В том, что сундука там уже нет, он убедился исключительно для успокоения совести. И это было очень, просто на редкость плохо – что сундук оказался в чужих руках.

Конечно, дерзких воров могли заинтересовать лишь золото и драгоценные камни, доверенные ему на хранение тогдашними союзниками-пиратами, без которых он вряд ли бы добрался до этого острова. Ведь заклинание Портала позволяло перемещаться, увы, только в знакомые места. Вполне возможно, что Ключ Огня неведомые кладоискатели попросту выкинули в море, не поняв его великой ценности. Однако он предпочитал рассчитывать на худшее. Тем более, потеря контроля сама по себе была злом.

Размышляя так, он прошел дальше по острову. Пока не набрел на трупы – не меньше десятка человеческих трупов, в жаре успевших изрядно разложиться и облезть.

Одним из трупов лакомился какой-то мелкий зверек. Но при виде приближающегося человека предпочел бросить трапезу и удрать – жизнь-то дороже.

Воняло от трупов нестерпимо. Но он смог пересилить брезгливость.

«Тоже сокровищ захотели, – проговорил он с ноткой злорадства, – но достались они другим… кое-кому в тот день явно повезло больше. Но у вас будет возможность отыграться. Теперь вы послужите мне… в деле возвращения сокровищ!»

Склонившись над одним из трупов – рядом с ним еще валялась трость – он вцепился в лицо мертвеца растопыренными узловатыми пальцами. И несколько мгновений впитывал остатки воспоминаний незадачливого охотника за сокровищами. Те проносились перед глазами, как картинки. Море, корабль под названием «Перст Сабрины», остров с вулканом, ну и, конечно же, схватка. Последнее сражение в жизни обладателя трости. Видел он и человека, из рук которого принял смерть тот, кто прежде был… пиратом по имени Гобан Золотой!

Этому-то Гобану он вернул некое подобие жизни в первую очередь. А затем обошел остальных мертвецов, простирая над ними руки. И трупы морских разбойников поднимались один за другим, окутанные зыбким бледным сиянием. Под стать лунному свету.

«Все, что требуется от вас – месть, – молвил он, обращаясь к сборищу мертвецов, точно командир к солдатам, – месть тем, кто когда-то убил вас. Все равно большего от вас не добиться».

Последнюю фразу он произнес с сожалением.

А затем напоследок осмотрелся, принюхиваясь… и чуя кое-что, помимо отвратительного запаха гниющих трупов.

«О-о-о… какая-то душа, – проговорил он, ухмыльнувшись, – покинувшая тело тоже здесь. И не находящая покоя по вине кого-то из живых. Кого-то, кто сильно сожалеет. Что ж… ее я тоже придумаю, как использовать. Возьму… про запас».

* * *

Маленький, тусклый, даже жалкий какой-то, солнечный кругляш едва проглядывал сквозь облачную пелену, похожий на монетку, брошенную в грязь. Да и сами здешние облака… как-то непривычно они выглядели. Хоть и низко висели, но с дождевыми тучами перепутать их было сложно. Более легкими они казались. Но опять-таки не были и туманом, обычно устилающим землю в раннее летнее утро. Потому как не несли с собой эти облака ни прохлады, ни свежести. Но, напротив, с ними в воздухе висели духота и запах гари – настолько сильные, что сэр Ролан, например, не выдержал. И поминутно вздыхал, прикрывая лицо перчаткой.

Из-за облаков, бывших на деле скопищем дымных клубов, видимость на этом острове оставляла желать лучшего. Разглядеть детали здешнего пейзажа можно было едва на сотню шагов. Хотя, что Ролан, Джилрой и Аника, что любые другие пришельцы вряд ли бы много от этого потеряли. Красотами Остров Прирожденных, он же Остров Огня, мягко говоря, не отличался. Лишенная растительности, серая от вулканического пепла земля почти сливалась вдалеке с кисеей из облаков. Сквозь облака проступали темные силуэты скал – то зловеще острых, то уродливо изломанных, точно древние руины.

Пепел клубился в воздухе крохотными частицами, похожими на снежинки. Еще частички-крупицы эти имели обыкновения оседать на лицах, на одежде. Отчего даже завзятый чистюля рисковал меньше чем за час превратиться в чумазое существо, выглядевшее похуже, наверное, чем даже попрошайки из трущоб.

– Да уж, – посетовал Джилрой, одновременно смачно так чихнув, до слез в глазах, – негостеприимное местечко! И кому только могло прийти в голову поселиться здесь?

– Только тому, кто сторонится людского общества, – уверенно отвечал Ролан, – и для этого добивается, чтобы люди сторонились его. Ну… то есть, хотя бы не докучали без крайней необходимости.

Себя и спутников своих королевский конфидент последней фразой как бы вынес за скобки. Потому как необходимость такую все трое имели.

В направлении скал вела тропинка. Она вилась между утесами и склонами, огибая овраги, обрывы и впадины. Временами тропа устремлялась вверх – через вершину холма или иной возвышенности. И тогда, с высоты, путникам становились видны и кое-какие другие особенности пейзажа, присущие, кажется, только Острову Огня. Например, несколько озер: в них не впадало ни единой речки, а плескалась не животворящая влага воды, но кипящая лава, алая от жара.

Та же лава, только давно засохшая, черной коркой покрывала склоны скал… и целые участки заветной тропы, увы, тоже. И тогда путникам приходилось озираться по сторонам, дабы в десятке-другом шагов приметить продолжение тропы. И держаться ее – этого единственно верного направления пути. Единственного способа добраться до цели.

Еще один раз тропа превратилась в подобие моста – узкого, лишенного перил. С обеих сторон от нее зияли обрывы, глядеть вниз на которые было еще страшнее, чем пройти этот участок пути. Но и тогда Ролан, Джилрой и Аника не отступились. А лишь замедлили шаг, ступая как можно осмотрительнее.

Не имело смысла отступать. А еще большей глупостью было искать обходной путь на этом мертвом, пропахшем гарью острове, где озера полны кипящей лавы, а земля ежечасно содрогается, покрываясь трещинами. Здесь все было словно нарочно устроено так, чтобы отпугнуть гостей от хозяев острова. А если и не отпугнуть, то хотя бы до предела затруднить их передвижение к единственному на острове жилищу. Не то крепости, не то замку с черными, под стать здешним скалам, стенами, и между скалами же втиснутому.

Внутренне, Ролан, например, даже не исключал, что в столь неприятное место свой остров могли превратить сами Прирожденные. Не то в силу нелюдимости и недостатка гостеприимства, не то просто упиваясь собственным могуществом. Чьих пределов, как успел убедиться конфидент, не знали даже придворные маги.

Приблизившись к крепости Прирожденных на расстояние, достаточное, чтобы разглядеть ее даже сквозь опостылевшую уже дымную мглу, Ролан про себя отметил одну особенность, отличавшую это сооружение хотя бы от Каз-Рошала и Каз-Надэла. Обиталище хозяев острова выглядело непривычно приземистым из-за отсутствия высоких башен. Строить которые смысла действительно не имело – уж очень часто земля здесь ходила ходуном. Не слишком возвышались над стеной и другие постройки крепости.

Ворота в крепостной стене были единственные – высокие, стрельчатые. Створки их, поблескивающие металлом, покрывали рельефные изображения звезд… и языков пламени. Точь-в-точь как на странной находке, обнаруженной Аникой в сундуке с кладом на Из-Монта-Фог.

Как и следовало ожидать, ворота навстречу гостям распахиваться не спешили. Но еще хуже было то, что тропа обрывалась в десятке шагов от ворот, отделенных от нее оврагом… точнее, подобием крепостного рва, заполненным вездесущей лавой. Заметил последнее и не преминул сообщить о том спутникам Джилрой, когда мельком заглянул в ров.

– Ну, дела… – пробормотал он обескураженно, – и что ж теперь?..

Словно в ответ на его исполненный растерянностью вопрос, заволокшая остров дымная пелена исказилась. В ней проступили очертания огромной фигуры… формой она вскоре сделалась похожей на человеческое лицо. Только лицо какое-то неестественно округлое, упрощенно выглядевшее и лишенное индивидуальных черт – как у куклы. Еще цепкий глаз сэра Ролана уловил сходство с другим лицом: каменным. Тем, что охраняло клад у склона «дымной горы».

– Кто вы такие? – гулким, но ровным, не выражающим чувств, голосом спросило лицо, – за каким делом пришли в обитель Прирожденных?

– Меня зовут сэр Ролан, – отчеканил конфидент, – я представляю его величество Лодвига Третьего из Каз-Рошала. У нас есть вещь… находка, о предназначении которой способны поведать только Прирожденные. Так утверждают лучшие мастера магического цеха столицы.

Одновременно он поднял, держа в руке, и вскинул над головой находку Аники. Черную фигуру, четверть разделенного кем-то шара с рельефным изображением языка пламени на внешней поверхности.

Сказанное Роланом полностью соответствовало истине. Лучшие мастера, что пригретые при дворе, что имевшие неплохой заработок в столице королевства, как один выбрасывали белый флаг, столкнувшись с таинственной находкой. Алхимики не могли установить, из чего она сделана – странная вещица, не горевшая в огне, не намокавшая в воде и против которой даже кислоты оказались бессильны. Ничего определенного не сказали и маги. Заклинания черную фигуру не брали, сведений о ней не содержалось ни в одной книге. Что в библиотеке цеха, что в личной коллекции книг любого из столичных волшебников.

Лишь один из этих людей, под конец казавшихся конфиденту не более чем надутыми невеждами, обмолвился о так называемых Прирожденных – неких могущественных, возможно даже бессмертных, но на редкость нелюдимых магах. Чье главное отличие и от членов магических цехов, и от приснопамятных ведьм Ковена заключалось в том, что Прирожденные получили способности к волшебству от рождения, и потому, собственно, так назывались. В то время как обычные маги, да и ведьмы тоже, вынуждены были годами учиться.

Презирая шумные толпы, избегая людских поселений, Прирожденные избрали себе для обитания небольшой, выжженный до полной безжизненности остров к западу от материка. Но они, предположил тогдашний собеседник Ролана, отнюдь не затаились на этом острове точно кроты в своей норе. Нет, Прирожденные предпочитали путешествовать по миру. И уж во всяком случае, всегда знали, если где-то рождался ребенок с магическим даром. А узнав, немедля забирали на воспитание. К чести хозяев Огненного Острова, родителей очередного Прирожденного они буквально осыпали золотом, каковое, не иначе, эти маги могли получать из любого мусора. Больше-то откуда – коль других сделок с прочими двуногими они не заключали, торговлей не занимались и на заказ не работали?

И надо ли говорить, что ни один, даже самый опытный и умелый из цеховых магов не мог тягаться в умениях с Прирожденным. Все равно как сравнивать бойцовую собаку и хищного дикого зверя. Может ли собака сладить с хищником? В схватке, короткой и стремительной – да, вполне может. Но не в каждодневной борьбе за выживание, когда оба поставлены в одинаковые условия и вынуждены полагаться только на себя.

И если уж кто в этом мире мог поведать о находке Аники, о ее происхождении и назначении, то только Прирожденные. И потому, спустя почти неделю после возвращения с Из-Монта-Фог, Ролан был вынужден снова отправиться в путь. Воспользовавшись тем же кораблем, что и в прошлый раз: фрегатом «Перст Сабрины».

Почему с ним в это новое путешествие вновь увязались Джилрой и Аника, конфидент более-менее догадывался. Причастность к общей тайне способно объединять не хуже дружеских или брачных уз. Но вот почему он никак не воспрепятствовал этим двоим, не отмахнулся от их желания участвовать – Ролан и сам до конца не понимал. Как не понимал, впрочем, и много другого, в жизни происходящего и большинству кажущегося обычным.

И вот теперь все трое стояли у ворот крепости Прирожденных, на их жутковатом и напрочь лишенном природных красот острове. Стояли, вынужденные довольствоваться лишь общением с сотканным из облаков лицом. Единственным переговорщиком, коего здешние хозяева пока сочли достойным общаться с незваными гостями. А открывать ворота или хотя бы перекинуть мост через ров с лавой почему-то желанием не горели.

Впрочем, кое-что вселило-таки в души Ролана и его спутников толику надежды. При виде черной фигуры, некогда извлеченной из сундука с сокровищами, облачное «лицо» вроде как покосилось в ее сторону. Тогда, всего на миг, но промелькнуло в нем что-то живое.

– Прирожденные не признают королевской власти, – важно изрекло «лицо» затем, – и ничьей власти не признают. Ни у одного правителя смертных не хватит сил захватить этот остров и нашу обитель. Но вещь, которая попала в твои руки, смертный, принадлежит Прирожденным… вернее, отдана для хранения.

Показалось… или на последней фразе ровный голос магического переговорщика таки дрогнул?

– Только поэтому мы примем тебя, смертный, и твоих спутников. Но прежде вы все… каждый из вас должен ответить на один вопрос. Каждый отвечает за себя. Слушайте. Допустим, какой-то злодей причинил тебе, смертный, великие несчастия. Ограбил, убил кого-то из близких, сжег дом. Возжаждав мести, ты пошел по его следу. Ты гнался за ним днями и ночами, пока, наконец, не настиг. И не обнаружил недруга своего спящим. И вот, собственно, вопрос. Убьешь ли ты злодея и обидчика, воспользовавшись его беспомощным состоянием? Решишься ли на такую подлость… не будучи уверен, что сможешь сладить с ним в честной схватке?

– Почему нет, – хмыкнув, первым отозвался Джилрой, – во-первых, он сам поступил нечестно, когда мне подгадил. Так ведь? А во-вторых, всегда лучше убить, чем быть убитым.

– Я бы тоже… воспользовался, – отвечал в свою очередь Ролан, заодно вспомнив ночное нападение на логово банды Беспутной Бетти, – скажу даже больше, не так давно я сам и поступил… подобным образом. Только неувязка у вас. Даже две. Первая: если мой враг одинок и если он такой прожженный злодей, он вряд ли будет столь беспечен, чтобы подпустить меня к себе так близко, да еще когда спит. А вторая: даже если мой враг будет бодрствовать, честной схватки у нас все равно не получится. Подобные люди обычно не сражаются честно.

Однако на разглагольствования его облачное «лицо» уже не обращало внимания – устремив взор теперь к Анике. Та даже смутилась, потупилась под этим пристальным взглядом.

– А я… никогда никого не убивала, – в нерешительности молвила Аника, – лично, по крайней мере. И, надеюсь, никогда не придется.

Позднее Джилрой готов был держать пари хоть на все сокровища мира, что ответ именно его юной спутницы повлиял на решение обитателей черной крепости. Так или иначе, а почти мгновение спустя после произнесенных Аникой слов от тропы к воротам, через ров протянулся мост. Протянулся, точно вырос прямо из земли. Или возник из воздуха – кому как больше нравится.

Мост состоял из каменных плит. И был не то чтобы узкий, но даже двум человекам разойтись на нем было бы нелегко. Вдобавок, глупыми удобствами вроде перил опять-таки зодчий магический себя не утруждал. Так что передвигаться по мосту следовало осторожно, без беготни и суеты.

А ровно в тот же миг, когда Ролан, Джилрой и Аника преодолели мост и подошли к воротам, металлические створки разошлись. Сами собой и ни раньше, ни позже. И оставались раскрытыми столько времени, сколько потребовалось трем гостям, чтобы пройти во двор крепости.

* * *

Телохранитель конфидента, Крогер, оказавшись в обители Прирожденных, наверняка не преминул бы сострить в обычной своей манере. Предположив, что хозяева здешние наверняка даже подтираются и сортир чистят с помощью волшебства.

Но, увы, и еще тысячу раз, увы: ничего сказать бывший капитан городской стражи Нэста уже не мог. Потому как сложил голову на Из-Монта-Фог, в схватке с пиратами – подручными Гобана Золотого. Причем погиб отважный телохранитель, как ни крути, в том числе из-за самонадеянности охраняемого им Ролана. Ведь именно конфидент отказался тогда от сопровождения в лице матросов с «Перста Сабрины». Отказался с тошнотворно-презрительной небрежностью, никак не достойной доверенного лица короля.

Осознание тогдашнего своего просчета весьма тревожило совесть сэра Ролана. Не давая ни забыть своей вины, ни отрицать ее. Потому, добившись теперь аудиенции у самых могущественных магов мира, конфидент позволил себе хоть осторожную, но надежду. Надежду на то, что Прирожденные как-нибудь помогут ему исправить содеянное, вернуть Крогера к жизни. Даром, что прибыл сюда Ролан совсем с другой миссией.

Так или иначе, но впечатление внутренняя обстановка в черной крепости произвела именно такое, что могло бы вызвать остроту Крогера – грубую, но по сути. По другую сторону крепостной стены конфидент и его спутники не увидели никаких хозяйственных построек, вроде амбаров, хлевов и мастерских. Только дома в один-два этажа, сложенные из каменных плит и с почти плоскими крышами. Не было и никаких работников, никакой обслуги. И мусорных куч, неизбежно возникающих в любом поселении разумных существ, гости не заметили тоже.

Вообще, крепость оказалась какой-то неестественно безлюдной. И потому была погружена в тишину, непривычную, наверное, любому, кроме совсем уж безнадежных отшельников. Здесь не разносился гул голосов – никто не кричал от боли, гнева или просто в попытках обратить на себя внимание. Никто не беседовал, не смеялся и не плакал. Не стучали топоры и молоты, не слышался цокот копыт по мостовой, не позвякивали монеты и не звонили колокола. Большинство домов выглядели заброшенными, негостеприимными из-за наглухо закрытых дверей и ставен. А из всех местных обитателей, сколько бы их ни было, встречать Ролана и спутников вышел один-единственный человек.

Передвигался он навстречу гостям легко, непринужденно и изящно. И чувствовалась в движениях Прирожденного та естественная мягкость, что присуща любому животному семейства кошачьих, но нечасто оказывается свойственной двуногим существам.

Выглядел Прирожденный не молодым пареньком, но, скорее, мужчиной в расцвете лет. Еще стройным и подтянутым… хотя почему «еще»? Вполне возможно, что человек, родившийся с магическим даром, мог хорошо выглядеть и оставаться полным сил столько, сколько сам и захочет.

Не сказалась на внешнем облике одного из хозяев острова и такая, казалось бы, мелочь, как отсутствие цирюльни. Потому как волосы Прирожденного были коротко и аккуратно подстрижены. Такой же аккуратной, ухоженной выглядела и его черная окладистая борода.

В отличие от членов магического цеха, одет Прирожденный был не в мантию, а в обычную одежду. Сюртук, штаны, сапоги. Отчего походил больше не на волшебника, а на небогатого дворянина.

– Братство Прирожденных приветствует тебя, смертный, – обратился он к Ролану, – и благодарит за возвращение реликвии, вверенной нам на хранение. А теперь прошу… передать нам ее: один из Ключей Стихий, оказавшихся в твоих руках.

С этими словами Прирожденный протянул руку и замер – молча, выжидающе. Однако конфидент не спешил с ответным жестом.

– Во-первых, смертный я или нет, – произнес он с терпеливой назидательностью жреца на проповеди, – а не помешало бы обращаться ко мне по титулу и по имени. Ну, или хотя бы просто по имени. И к спутникам моим.

На последних словах он чуть повернул голову в сторону рядом стоявших Джилроя и Аники.

– Но это так, мелочи, – продолжил затем сэр Ролан, – теперь главное. То, из-за чего я при всем желании не могу просто отдать вам это… как вы сказали – Ключ Стихий? Уж очень много у меня вопросов. И насчет Ключа, и о тех причинах, которые привели нас к нему. Да-да, о самой главной причине: видениях Аники. То, что не без их помощи мы нашли не просто сундук с золотом и драгоценностями, но и нужную вам вещицу, о чем-то да говорит. Так ведь? А, следовательно, видения докучали моей юной спутнице неспроста.

Если Прирожденного как-то смутили слова конфидента, вызвали недовольство или растерянность, то это никоим образом не отразилось на его лице. Оставшемся, гладким, холеным и невыразительным как маска. Крогер вот, наверное, с трудом бы удержался, чтобы не врезать по такому лицу…

– И… ох, если бы видения эти сообщали только что-то приятное, вроде местонахождения кладов, – конфидент невесело усмехнулся, – так нет же: еще из них Аника узнала о некоем Повелителе Чумы, он же Властитель Мора. Никто из простых смертных о таком не слышал… а как насчет вас, могущественных и мудрых? Причем спасением от этого Повелителя должен-де стать этот так называемый Ключ… что он открывает, кстати? А еще Черная Звезда, в которую, в частности, верили ведьмы Ковена и крылатый народ лил’лаклов. Между Черной Звездой и этим вашим Ключом Стихий явно имеется какая-то связь. Потому что именно эти слова – «Черная Звезда» – послужили паролем, отпирающим пещеру, в которой хранился клад. Сундук, а в нем, помимо прочего, этот Ключ.

– Довольно, – голос Прирожденного звучал спокойно и уверенно, но то была явно хорошая мина при плохой игре, – я смотрю, вы уже много знаете. Слишком много знаете.

Так некстати Джилрою вспомнилось, что именно с этой, последней фразой любители нечестной наживы обращаются обычно хоть к свидетелям своих преступлений, хоть к подельникам-отступникам. Объясняя так свое намерение и тех, и других отправить к праотцам. Потому не порадовали веллундца эти слова, адресованные теперь в том числе и ему. Причем произнесенные кем-то не по-человечески могущественным. Ох, не к добру это было. И на помощь теперь рассчитывать не приходилось. «Перст Сабрины» остался далеко, а без позволения Прирожденных даже шустрая Аника из крепости не смоется. Не ворота ее остановят, так уж ров-то – точно.

А вот Ролана, похоже, слова лощеного волшебника, если и взволновали, то не особо.

– Нет, если вы впрямь такие могущественные, что сами сладите с этим Повелителем, я забуду и уберусь восвояси, – заверил он Прирожденного, – право же, ни к чему нам, букашкам, путаться под ногами у высших сил. Только вот… что-то не уверен я в последнем. Если бы вам и вправду не было равных в мире – разве вы бы упустили этот Ключ? Да и… как насчет трех остальных? Они ведь должны в шар сложиться, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, смертный… то есть, Ролан, – молвил на это Прирожденный, своевременно поправившись, – и видения, о которых ты говорил – да, отнюдь неспроста. Повелитель суть общая проблема. Всемирная. Так что даже нашему Братству ее в одиночку не решить. Не говоря уж о том, что нас осталось слишком мало. И посему… прошу ко мне.

И на последних словах он указал рукой в направлении одного из домов. После чего добавил – словно бы с сомнениями:

– Хотя есть у меня подозрения, что вы обознались… ошибаетесь.

Надо сказать, что увиденное в жилище Прирожденного всех троих гостей несколько удивило. По разумению, к примеру, Джилроя, люди, коим под силу превращать грязь в золото, должны были обитать в апартаментах, роскошью затмевающих королевские покои. Но на деле обстановка в доме хотя бы данного конкретного из Прирожденных оказалась более чем скромной. Большую часть площади занимала единственная комната – возможно, когда-то даже бывшая просторной. Однако теперь, стараниями хозяина она оказалась захламлена настолько, что лично веллундцу казалась теснее, чем его коморка в доходном доме столицы.

Львиную долю от площади комнаты занимали три стола. Один был в беспорядке завален книгами, свитками и картами. Второй, вытесанный из камня, был почти пуст… если не считать изображенной на столешнице фигуры, в которой все трое гостей сразу признали символ Черной Звезды. Между лучами звезды были нанесены символы помельче – в основном, невразумительные иероглифы. Впрочем, некоторые из символов не составило труда распознать даже непосвященным: капля, облако, мешанина точек, и, конечно же, язык пламени. Наконец, третий стол являл собой обычное рабочее место алхимика – с колбами, пробирками и змеевиками.

К двум из четырех стен было приставлено по высоченному шкафу. Полки первого были уставлены книгами, полки второго – бутылочками с разноцветными жидкостями. Еще одну из полок целиком занимал большой железный котел.

Единственная кровать скромно теснилась в углу – ни дать ни взять, бедный родственник на семейном празднике. Рядом с кроватью еще можно было заметить четвертый столик: низенький, маленький, чуть повыше табуретки и вдвое короче скамейки. На столике стояла пара тарелок с недоеденным завтраком.

Похоже, принимать гостей хозяину этого дома действительно приходилось редко. Так что жилище он предпочитал держать в творческом беспорядке, не сильно заботясь, как это выглядит со стороны. И насколько удобно находиться в этом доме кому угодно, кроме самого Прирожденного.

Переступив порог комнаты, хозяин первым делом хлопнул в ладоши. И помещение, темное оттого, что единственное окно было плотно закрыто ставнями, озарил ровный яркий свет. Источник света – шар размером с человеческую голову – висел под потолком.

Затем Прирожденный все-таки вспомнил о приличиях. Проходя мимо кровати и столика с тарелками, он как бы между делом щелкнул пальцами. И тарелки вместе с их содержимым исчезли бесследно. Наконец, подойдя к столу с изображением Черной Звезды, хозяин сделал несколько пассов руками. Лучи «Звезды» и иероглифы между ними осветились как бы изнутри – синеватым холодным светом.

– Книги, книги, книги… – зачем-то пробормотала Аника, осматриваясь, – неужели вы тоже чему-то учитесь? Зачем, если вы от рождения все умеете?..

– Звери вот тоже от рождения умеют ходить, – снисходительным тоном отозвался Прирожденный, не оборачиваясь, – а если зверь хищный – то еще и царапаться-кусаться может. Но ему все равно нужно охотиться. И учиться охоте у взрослых собратьев.

Из середки изображения Черной Звезды вырос яркий луч и устремился вверх, расщепляясь. После уже целый пучок лучей, похожий на сотканное из света дерево, сошелся, сомкнулся под потолком. И наконец, расширившись, обратился в круг… нет, скорее, в своеобразное окно, проделанное словно бы прямо в воздухе. В окне этом что-то виднелось. Чтобы разглядеть получше, Ролан, Джилрой и Аника подошли ближе к каменному столу.

Пейзаж, открывшийся за магическим окошком, большинству людей был незнаком. Потому как жить им довелось в куда более теплых краях. Разве что Джилрою при виде его вспомнился полет на север, к Клыкастым горам. Да и то сходство выходило далеко не полным.

Яркое солнце непривычно низко висело над безжизненной равниной – белой от сплошь покрывавшего ее снега. Лучи солнца отражались от неисчислимого множества снежинок, сверкавших как россыпи крохотных алмазов. А также от единственной горы… оказавшейся гигантской грудой ледяных глыб.

Изображение горы приближалось, повинуясь воле создателя окна. И вскоре всем четверым зрителям стало ясно, что увиденная в нем заснеженная земля – далеко не безжизненная.

Ледяную гору окружало целое скопище живых существ – если вообще можно было назвать живым существо, целиком состоящее изо льда. Тем не менее, существа шевелились… переминались с ноги на ногу, вскидывали руки, словно в танце каком-то. А главное: эти создания имели хоть отдаленное, но сходство с людьми. Две руки и две ноги, одна голова, да и рост примерно тот же. Разве что не было в чертах этих существ индивидуальности, присущей каждому человеку. Да и вообще чуть ли не всему живому. Ледяные существа в своей одинаковости походили, скорее, на фигуры, вытесанные одним и тем же мастером. Вроде сувенирных статуэток или деревянных кукол.

– Ледянники, – прошептал сэр Ролан со смесью ненависти, брезгливости и, увы, содрогания. Он-то знал не понаслышке, сколь опасны эти обитатели безлюдных северных земель. И до чего трудно бывает с ними сладить.

Не испытывал восторга от увиденного и Прирожденный. Правда, смотрел он не столько на ледянников, сколько на гору. Поминутно содрогавшуюся, пока ледянники трепыхались в своем примитивном танце.

– Неужели мы ошиблись, – пробормотал маг в растерянности, – неужели расчеты?.. Я думал, у нас еще полвека в запасе… по меньшей мере.

– Правильно ли я понял, – обратился к нему Ролан, – что это как-то связано с Повелителем Мора?

– Прямо не знаю, – вздохнул Прирожденный, – похвалить ли тебя, смертный, за сообразительность… или лучше бы ты ошибся. И мы все.

Затем он отступил на шаг от каменного стола. И когда круглое окно в воздухе исчезло, а изображенные на столе фигуры погасли, перешел к ответу по существу:

– Да, собственно, он как раз и пробуждался на ваших глазах. После более чем тысячелетнего сна в ледяной горе. Мы ошиблись… но нам, всем живущим – повезло. Там, где расчеты промахиваются, помогают откровения свыше. Посредством видений… хотя и не только. Да-да, юная смертная, твои видения, быть может, спасут весь мир.