Текст книги "Мышеловка (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Тимофей Печёрин
Мышеловка

Карфаген должен быть разрушен!

Часто повторяемые слова неизвестного римского сенатора

Се есть военный маневр.

М.И.Кутузов

1. Подозреваемый

Кто не рискует, тот, как известно много чего не получает. Того, что хотелось бы. И, соответственно, совсем обходиться без риска могут себе позволить разве что люди, которым, по большому счету, ничего не нужно. Кроме того минимума, что и так валяется под ногами.

Если спортсмен не хочет рисковать своим здоровьем, ему лучше не стремиться к каким-то рекордам или достижениям. Ученому, который не готов рискнуть своим свободным временем, отношениями с близкими и коллегами, психическим, а в отдельных случаях – опять же физическим здоровьем, точно не светят великие открытия. Финансист, избегающий рискованных вложений, вряд ли когда-нибудь разбогатеет. Ну а журналисту не стоит гоняться за сенсациями, если он не хочет рисковать своей свободой и жизнью.

Я, Игорь Сальваторе, отношусь к последней категории. И, хотя пока вроде бы не лишился ни жизни, ни свободы, исключать обоих вариантов в моем случае не стоит. Потому как дело дрянь. Если кратко.

Тем же, кому нужны подробности, поясняю. Началось все замечательно, даже слишком. Одним приятным и не сулящим ничего плохого вечерком на мой коммуникатор поступило ни много, ни мало, сообщение по каналу мгновенной почты. И не откуда-нибудь, а с планеты Нэфус, система Альтаира, шестнадцать световых лет до Земли.

В том, что сообщение срочное, сомнений не было. Во-первых, срочные сообщения на такие расстояния можно было передать только по «мгновенке», в противном случае оно тащилось бы на электромагнитных волнах полтора десятилетия. Во-вторых, учитывая дороговизну канала мгновенной почты, использовать его стоило только для срочных и важных сообщений. Никаких поздравлений с днем рождения от тети с Альфы Центавра. Поэтому, когда коммуникатор приятной мелодией огласил прибытие письма с планеты Нэфус, у меня не оставалось сомнений – это важно и не терпит промедлений. И я решил рискнуть – на первых порах, хотя бы этим вечером, таким спокойным и приятным.

Письмо пришло от моего давнего… не то друга, не то приятеля, не то делового партнера. Наверное, легче объяснить, чем воспользоваться привычными клише. Звали его Герман Ли, и был он из тех людей, которым ничего не стоило пролезть в любую информационную систему и добыть информацию, какой бы секретной она не считалась. Собственно, мое сотрудничество с Германом как раз и началось на почве якобы секретной информации. Это он продал мне, командированному на Нэфус журналисту с метрополии, материал о коррупции тамошней полиции. Разразившийся тогда скандал не только смел могучей волной полицейское начальство Нэфуса, он и администрацией колонии не ограничился. Тогда полетели головы даже в министерствах и службах Империи – не у руководителей, правда, а у их замов, помощников и прочих прихлебателей. В государственном организме, как и в биологическом, все оказалось взаимосвязанным.

И вот опять, пару лет спустя, Герман Ли присылает мне письмо с все той же формулировкой – расплывчатой и, одновременно, привлекательной для моей профессии.

«Прилетай срочно! У меня для тебя нехилая сенсация!!!»

И все. Никаких вложенных файлов, документов, звуко– или видеозаписей. Обычные пользователи «мгновенки» не могут себе позволить таких изысков. Это только государственные структуры уровня не ниже планетарного могут осуществлять целые сеансы мгновенной связи в реальном времени. У них, говорят, даже специальный канал для этого есть. Что до меня, то, похоже, за «нехилой сенсацией» придется лететь лично. К чему, собственно, меня и призывала первая часть сообщения.

Разумеется, сказать «прилетай срочно» неизмеримо легче, чем реально этот самый полет совершить. И дело даже не в расстоянии, ибо для современного космического транспорта пять парсеков – не проблема. Полчаса пребывания в относительно комфортном салоне – и ты на месте. Другое дело, что этим полчаса, как правило, предшествует целый ряд формальностей, в сумме требующих гораздо больше времени.

Оформить служебную командировку, чтобы не лететь за свой счет да еще в рабочее время – раз. Два – это получить разрешение на въезд (вернее, влет) на «особую территорию». Ведь Нэфус – не просто одна из колоний человеческой Империи. У него статус экспериментальной территории, причем экспериментальной по нескольким направлениям. Это и экстремальные природные условия, делающие планету малопригодной для колонизации, и использование ее в качестве огромного всеимперского исправительного заведения. И есть еще нюансы, малопонятные обычному человеку, но являющиеся шибко важными для государственных органов. То, что я в прошлый раз сумел без проблем попасть на Нэфус и встряхнуть этот захолустный мирок, объяснялось удачным стечением обстоятельств. Во-первых, о сенсации тогда, изначально речи не шло. Меня командировали на «экспериментальную колонию» для типичного «официозного» репортажа. Требовалось показать «огромную созидательную работу», проделанную за десять лет существования колонии, «ударный труд поселенцев» и их «стойкость в противостоянии неблагоприятным природным условиям», а еще – успехи в перевоспитании сосланных сюда межпланетных преступников.

Никто не ожидал, что молодой, ничем не примечательный сотрудник лояльного и даже почти официозного издания «Небула» выяснит и вытащит на свет божий целую бочку дегтя, рядом с которой меда даже не видно. Что благодаря этому не примечательному сотруднику вся Империя узнает много интересного. О том, что полиция продает ссыльным наркотики, о том, что средства, выделяемые на перевоспитание, оседают в многочисленных карманах, о том, наконец, что с полсотни сотрудников местных органов правопорядка погибли при весьма загадочных обстоятельствах. Никто не ожидал – и я в первую очередь. Тогда мне просто повезло, а в этот раз на Нэфус могут вообще не пустить. И третья формальность, в смысле, покупка билетов, может и не понадобиться.

Однако ж, пустили. Не решились, видимо, чинить препятствие «свободной печати», даром, что собственно, печать давно вытеснена электронными изданиями вроде «Небулы». Хотя кто их там, во власти, знает? Если журналист смог что-то раскопать, значит это кому-то нужно. Не знаю, кому, но догадываюсь, где.

Таким образом, хоть я и не смог сразу же, после прихода письма, сорваться с места и полететь на Нэфус, ко второй половине следующего дня все формальности были утрясены, а к вечеру я уже закончил регистрацию на рейс. Сам полет, как уже говорилось ранее, уложился в полчаса.

* * *

Негостеприимная планета Нэфус, система Альтаир по классификации чудаков-астрономов, считалась «планетой земного типа». Будучи гуманитарием, я, мягко говоря, не очень понимал, что под этим подразумевается. По моему чисто обывательскому представлению, Нэфус с нашей Землей и рядом не лежал. Ни секунды.

Даже с учетом того, что Альтаир и крупнее, и жарче Солнца, расстояние от него до Нэфуса гораздо больше, чем от Земли до вышеназванного Солнца. Достаточно сказать, что Нэфус – не первая, и даже не третья, а пятая планета в системе. Соответственно, тепла на него приходится поменьше, чем на Землю. Это первое. Второе: даже то тепло, что доходит до Нэфуса, большей частью поглощается его плотной атмосферой. Она же отражает и рассеивает большую часть световой энергии. По этой причине из космоса планета выглядит огромным сияющим белоснежным шаром. Красиво, не спорю, вот только для двадцати с хвостиком миллионов поселенцев эта внешняя красота служит слабым утешением. Ибо на поверхности Нэфуса даже в полдень не светлее, чем на Земле в полнолуние. Температура же принимает положительные значения разве что по шкале Кельвина.

Поверхность планеты покрыта толстым слоем льда и, понятное дело, ни о какой жизни (аборигенной) речи там быть не может. Разве что, в форме микроорганизмов, пребывающих в спящем состоянии в замерзшей воде.

При этом власти Империи нашли массу предлогов для колонизации Нэфуса. Во-первых, это возможность апробации технологий обеспечения жизнедеятельности на планетах с условиями, столь далекими от земных. Во-вторых, недра планеты были будто бы богаты полезными ископаемыми. В-третьих, появился повод избавить «нормальные» колонии от необходимости кормить и содержать заключенных с длительными сроками – просто сослав их на Нэфус. Очередная попытка наставить этих заключенных на путь истинный была четвертой причиной колонизации этого холодного мира. И так далее.

Про то, как местные власти «перевоспитывают» зэков-рецидивистов, я узнал от Германа Ли и поведал остальным подданным Империи. Про несметные богатства, якобы содержащиеся в недрах Нэфуса, не суждено, наверное, узнать даже моим внукам. Посему, «экспериментальная колония» является не чем иным, как дотационной территорией, что держится на двух китах – щедрости имперской казны и умеренной (пока еще) алчности колониальных властей, эту самую щедрость распределяющих.

Пожалуй, единственным достижением двенадцати лет колонизации Нэфуса является сам факт этой колонизации. Вернее, то обстоятельство, что, несмотря на экстремальные природные условия, на планете удалось создать горнодобывающие и промышленные объекты, а также три стандартных города. Для справки, каждый из стандартных городов рассчитан на десять миллионов человек; два из трех городов Нэфуса были заполнены, третий, созданный года полтора назад, пока еще только заселялся.

Конечно, на этой планете города не могли полностью соответствовать стандартам Империи, учитывая структуру местного населения. Во-первых, для ссыльных выделялись специальные районы, с жильем, оборудованным системой слежения, контрольно-пропускными пунктами и ограничением возможностей въезда-выезда. Во-вторых, удельный вес сотрудников полиции и других силовых структур был в два-три раза выше среднеимперского показателя. А в остальном города Нэфуса оставались стандартными и принципиально не отличались от поселений людей на других планетах. Жилые корпуса, служебные корпуса, транспортные модули, системы жизнеобеспечения. И такой непременный атрибут стандартного города, как купол из прозрачного, но сверхпрочного, пластика. Предназначенный для сведения к минимуму взаимодействия природной и антропогенной среды, на планете Нэфус он выполнял еще одну функцию: ограничивал пространство, которое нужно обогревать и кондиционировать в нем воздух.

Промышленность, шахты и оборонительные сооружения к городу не относились, были вынесены за пределы купола, а управлялись дистанционно, из городских служебных корпусов. Человеческий контакт с этими сооружениями ограничивался необходимостью ремонта, не такого частого, и уж совсем редкой модернизации.

Город, где жил Герман Ли, назывался просто и без изысков: Нэфус-1. Такой «серый» подход к названию подчеркивался панорамой города, что открывалась мне за иллюминатором транспортного модуля на пути из космопорта. Мощные прожекторы уличного освещения изо всех сил боролись с природной темнотой, царящей на планете, и в результате город выглядел черно-белым, как в старинных фильмах. Иногда эта «черно-белость» нарушалась яркими вывесками торговых центров или заведений досуга, однако они, в силу своей редкости, что называется «погоды не делали». Как и положено небогатой дотационной колонии, Нэфус не мог себе позволить роскошь сиять разноцветными вывесками и рекламками. А иметь кроме номера еще и индивидуальное название, как имя у человека, мог себе позволить только земной город. Да и то не каждый.

Из восемнадцати городов Земли, двенадцать были основаны еще до межзвездных полетов, и даже до провозглашения Империи. Сформированы они были на базе крупнейших мегаполисов Земли – Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Рима, Берлина, Москвы, Екатеринбурга, Шанхая, Токио, Каира, Йоханнесбурга и Рио-де-Жанейро. Эти названия по-прежнему в силе, за исключением Нью-Йорка. Этот город теперь целиком располагался на острове Манхэттен и был переименован соответствующим образом. В эту «золотую дюжину» входит и мой родной город – Екатеринбург, он же Земля-7. Остальные шесть земных городов были основаны не так давно, «на ровном месте», и отличались только по номерам.

Восемнадцать городов – сто восемьдесят миллионов жителей.

* * *

Моим современникам трудно представить, что когда-то, несколько веков назад, население Земли исчислялось миллиардами человек. Одна-единственная планета, с населением, большим, чем во всей нынешней Империя – в некоторых головах это просто не укладывается. Тем более, трудно представить себе жизнь этих миллиардов.

В ту далекую эпоху люди селились, где попало, жили в городах, городках, мелких поселениях и даже в одиночных жилищах. Место для жизни они выбирали совершенно произвольно, следуя одним лишь своим потребностям и совершенно не задумываясь о том, как их жизнь отражается на окружающем мире. Или хотя бы на той местности, которую они выбрали для своего обитания.

Такая безответственность, в те времена считалась не только нормой, но и неотъемлемым правом каждого человека. Приверженцы данной точки зрения упорно не хотели понять, что право не имеет смысла само по себе – без учета возможностей и без сопутствующих обязанностей. В первом случае оно превращается в пустую декларацию, во втором – трансформируется хоть в маленькую, локальную, но вседозволенность. Которая со временем только разрастается.

Эту аксиому люди доимперской эпохи подтвердили на сто процентов. В погоне за личным комфортом, роскошью и удовольствиями они практически разрушили естественную природную среду, отравили воздух и водоемы, растранжирили большую часть полезных ископаемых Земли. И Земля не замедлила отомстить. Неявно, но жестоко.

В переломном двадцать первом веке многомиллиардному населению планеты перестало хватать всего – топлива, пищи, мест, пригодных для жизни, и даже, как ни странно звучит, воздуха и воды. К тому же, количество населения и не думало переходить в качество, скорее, наоборот. Все больше рождалось дебилов, извращенцев, а то и просто нежизнеспособных индивидов. Плюс – новые болезни, возникавшие чуть ли не ежегодно и распространявшиеся подобно пожару. И таким же регулярным явлением стали военные конфликты за оставшиеся на планете ресурсы.

Одним словом, тем, кто жил в двадцать первом веке, было не позавидовать. Им, наверное, казалось, что все потеряно, что Земля медленно, но неуклонно катится в пропасть, а очередной катаклизм станет для человечества последним. Однако апокалипсические прогнозы не сбылись – в очередной раз. Потому как не зря историки называют двадцать первый век переломным.

Именно тогда, на пике численности населения Земли, на базе одной из глобальных организаций был создан Международный Комитет Экологического Контроля (МКЭК). Несмотря на свое мирное и безобидно звучащее название, он с самых первых дней работы заявил о намерении любой ценой обеспечить спасение планеты и цивилизации в целом.

Комитет ввел жесткие демографические нормы, которые, в частности, объявили вне закона деторождение в тех населенных пунктах, где ощущается нехватка жилья и рабочих мест. Но даже там, где не было ни безработицы, ни дефицита жилья, количество детей в семьях регулировалось в соответствии с экономическими потребностями.

Далее, вся площадь земного шара была разделена на зоны в зависимости от их предназначения. Только в пределах жилых зон позволялось строить населенные пункты. Промышленные зоны предназначались исключительно для добычи полезных ископаемых и производства материальных благ. Ну а большая часть суши и практически весь Мировой Океан выделялись под природные зоны. Там, по замыслу Комитета, должна была возрождаться естественная природная среда, избавленная от давления со стороны цивилизации.

Одновременно были приняты меры, сводившие до минимума взаимодействие между зонами разного назначения. Города отделялись от внешнего мира куполами из прозрачного герметичного пластика. Промышленные объекты размещались глубоко под землей или на морском дне. Ну а спутниковая система и подразделения «Экологического патруля» обнаруживали и пресекали любые несанкционированные вылазки людей «на природу».

Следующим шагом МКЭК стало введение статуса «системообразующего города». Из всего многообразия населенных пунктов планеты этот статус получили те двенадцать городов, о которых говорилось выше. Остальные не имели перспектив развития, и интерес Комитета по отношению к ним сводился к одной задаче – обеспечить планомерное, безболезненное вымирание.

Ну а кульминацией того каскада преобразований, что инициировал МКЭК, стало нормирование потребления материальных благ. Соответствующим образом было регламентировано и их распределение.

Разумеется, все эти меры не могли не вызвать сопротивления со стороны человечества, и, прежде всего, недальновидного и эгоистичного «большинства». Но Комитет оставался непреклонным. Более того, подкрепляя свои решения не печатями на «филькиных грамотах», а вооруженными подразделениями, он подавлял любое сопротивление без колебаний и без пощады. Под раздачу попадали не только отдельные люди и организации, но и целые национально-государственные образования, из последних сил державшиеся за остатки своего «суверенитета».

Надо ли объяснять, что в течение первых десятилетий работы МКЭК жизнь каждого человека и мира в целом бесповоротно изменились. Гедонистический настрой остался в прошлом, уступая место скромности, практичности и дисциплине. Эти три кита нового образа жизни были смягчены лишь с началом межзвездной экспансии. Кроме того, национально-расовая принадлежность и государственные границы больше не имели значения – их смыл могучий поток миграции, в первую очередь, в «системообразующие города» из городов обычных, лишних на карте мира. На смену множеству национальных языков пришел один – эсперанто. Именно его Комитет использовал в качестве официального. Три расы слились в одну, люди по большей части стали смуглыми и черноволосыми. Правда, блондины и даже рыжие иногда рождаются и в наши дни. Я – как раз из последних. Рецессивный ген, как говорят ученые.

Но главным итогом деятельности Комитета стало обретение им почти неограниченной власти. Над политикой – ибо МКЭК своим решением мог менять состав местных органов власти, а сам не был подвержен ничьему влиянию; над экономикой, да так, что не снилось лидерам тоталитарных режимов двадцатого века. Те могли реализовывать свои решения только через толпу безмозглых исполнителей, «канцелярских крыс» и болванов с дубинками. Комитет же использовал достижения информационных технологий и, прежде всего, автоматизированные системы управления. Нажатие нескольких кнопок – и ненужный человечеству завод умирал, оставшись без энергетической подпитки. Если же на заводе выпускается что-то нужное, но в недостаточном объеме, его производственные мощности расширялись, устанавливались дополнительные станки, увеличивались поставки сырья.

При этом никто не мог надавить на Комитет, упразднить его или принудительно сменить состав. Не указ для МКЭК было и пресловутое «волеизъявление народа», когда решение принималось количеством, а не качеством людей. Свой состав Комитет назначал и обновлял сам – по мере необходимости. Злые языки поначалу утверждали, что такая бесконтрольность в сочетании с огромными полномочиями должна развратить МКЭК. Ожидалось, что не первый, так второй состав Комитета погрязнет в коррупции, интригах и злоупотреблениях. Однако ничего этого не случилось. Очень уж верили первые члены МКЭК в свое дело и очень уж трепетно относились к его преемственности.

Впрочем, даже Комитет не мог бесконечно оставаться прежним. Третий состав объективно был гораздо слабее предшественников. Значительная его часть не то чтобы пыталась злоупотреблять своим положением в каких-то личных целях. Скорее, у них появились сомнения в правильности того пути, по которому МКЭК вел человечество. Кто-то, считая, что угроза краха миновала, выступал за отмену всех нововведений Комитета и, вообще, за самороспуск этого органа, якобы выполнившего свою задачу. Находились и радикальные элементы, которые, напротив, требовали отказа от технологической цивилизации и приведения человечества «в состояние гармонии с природой». Кроме того, после колоссального системного кризиса, который пришелся на период работы первых двух составов МКЭК, наступила относительная стабилизация, постепенно перерастающая в стагнацию. Задача по спасению человечества как вида была и впрямь выполнена, новых идей не было, и функция Комитета в таких условиях сводилась к контролю выполнения ранее принятых решений. Не имея возможностей для развития, МКЭК грозил переродиться либо в чисто бюрократическую структуру, либо в очередную «говорильню», сродни парламентам старых времен. Требовалось решение – срочное и радикальное. Сродни тому, что когда-то создало Комитет.

Оно пришло – назревшее и неожиданное одновременно. Третий председатель МКЭК Ахмед Нидермайер провозгласил себя Императором Всемирной (Земной, Человеческой) Империи. Комитет объявлялся упраздненным, однако его члены автоматически получали должности советников при дворе Императора с сохранением большей части прежних полномочий. Оставались в силе и ранее принятые решения МКЭК.

Человечество, в тот день проснувшееся в новом мире, поначалу испытало настоящий шок. Правда, он не был долгим и не сопровождался никакими серьезными потрясениями. Не было ни массовых акций протеста (ибо в жизни простых людей практически ничего не изменилось), ни арестов и расстрелов политических противников (за неимением таковых). Кроме того, обошлось без заговоров и попыток сепаратизма.

Ахмед Нидермайер, он же Император Ахмед Первый, добился главного. Решения теперь могли приниматься быстрее, без оглядки на «болото» и радикалов, без ненужных компромиссов. И эти решения не заставили себя долго ждать.

Несмотря на затягивание поясов, закручивание гаек и сведения к минимуму научно-технических новинок, нельзя было сказать, что МКЭК заморозил или вообще повернул вспять развитие человечества. Параллельно с многократным сокращением населения Земли Комитет внедрял автоматизацию производства, возобновляемые источники энергии, переработку отходов жизнедеятельности. Все меньше требовалось ресурсов – в том числе и людских. Работу, для которой когда-то требовался целый заводской цех с десятками людей персонала, теперь выполнял один инженер с терминалом. С провозглашением Империи движение по этому пути значительно ускорилось. К тому же, проедание старых технических наработок сменилось их совершенствованием. Ускорение развития и более активная модернизация становились новой глобальной идеей, пришедшей на смену предотвращения экологической катастрофы.

В результате, вслед за кризисным периодом и довольно продолжительной эпохой стабилизации и застоя, с конца двадцать второго века наметился общий перелом в развитии. Медленно, но верно, экономический и научно-технический потенциал человечества начал расти, а с ним пошли в рост и амбиции возрождающейся цивилизации. Именно на волне этих амбиций были созданы новые революционные технологии. Нуль-транспортировка, что позволяла мгновенно перемещаться от звезды к звезде. Мобильные сборочные системы, автоматически собиравшие здания, объекты инфраструктуры и даже целые города в любом месте. И, конечно же, мгновенная связь, благодаря которой информация наконец-то преодолела пресловутый световой барьер. Соединив эти три технологии в рамках одного, поистине беспрецедентного в мировой истории, проекта, человечество наконец-то осуществило вековую мечту. «Тропинки далеких планет» теперь были не просто доступны. Человек ступал на них как новый хозяин, многократно расширявший свое жизненное пространство.

Могли бы мы достичь нечто подобное без МКЭК, без Империи? Лично я сомневаюсь.

* * *

К стандартному жилому корпусу стандартного города вполне применима пословица «увидел один – считай, что увидел все». Огромная, в добрую сотню этажей, башня; каждый этаж – замкнутый коридор с дверями, ведущими в стандартные квартиры. Я живу в стандартной квартире и знаю, что это за зверь. Кухня, туалет с душем, гостиная, одна-две спальных комнаты, в зависимости от численности семьи. И, конечно же, входная дверь с системой автоматического опознания хозяев.

Проектировщики стандартных жилых корпусов и квартир стремились совместить две вещи: умеренность и комфорт. Получилось довольно аскетично, но, как говорится, «жить можно».

На дворе, конечно, уже не двадцать первый век. С началом активного заселения других планет, многие ограничения, введенные МКЭК, были сняты. Так, потребление материальных благ практически не нормируется, были бы деньги. Кроме того, если в стандартной квартире тебе тесно, вышеназванные деньги дают тебе возможность прикупить вторую, третью, четвертую квартиру. Можно, при наличии средств, купить весь этаж и устроить себе роскошные апартаменты. Единственное, что навсегда ушло в историю – особняки, виллы и «родовые поместья» на морских побережьях или у заповедных лесов.

Впрочем, большинство подданных Империи не могло себе позволить даже минимальное улучшение жилищных условий за свой счет. Я, с женой и сыном, живу в стандартной квартире. Герман Ли жил в стандартной квартире, правда, в одиночестве. И о его стандартной квартире как раз пойдет речь.

Странности начались с самого входа. Как я уже говорил, входная дверь имеет встроенную систему опознания и открывается только тем, кто распознан ей как хозяин. Если же ты пришел в гости, то войти сможешь, только если хозяин согласен тебя пустить и откроет дверь изнутри – с панели управления, то есть, по большому счету, вручную. Разумеется, на всяких воров и грабителей это правило распространяется как законы гравитации на птиц. Эти ребята давно уже навострились прожигать двери лазерами, выводить из строя с помощью электромагнитного излучения определенных частот и мощности, а то и вовсе обманывать систему опознания. Так вот, судя по тому, что входная дверь сама и практически без задержки отворилась мне навстречу, над ней поработали люди, имеющие нелады с законом. На Нэфусе их хватает, так что я не сильно удивился. Сильно удивился я потом, вспоминая свои последующие действия.

Мне бы, столь своевременно почувствовав неладное, сразу развернуться и уйти – из жилого корпуса, из города, и вообще, с этой незаконопослушной планеты. Зачем рисковать, зачем лезть на рожон? Да затем, что тот, кто не рискует, тот… сами понимаете.

А еще я подумал так. Лично мне-то чего бояться? Ну обчистили квартирку Германа, так это, в конце концов, его проблемы. Грабители, правда, могут быть еще внутри, но такой вариант представлялся мне маловероятным. Так что, взвесив все «за» и «против» и найдя последние достойными пренебрежения, я смело шагнул в открывшийся проем.

Быстро выяснилось, что никто Германа Ли не грабил. Видимо, у него нечего было взять. Затем я узнал, что проблем у Германа нет – вообще. Уже нет и быть не может.

Мой информатор валялся на полу в гостиной, переоборудованной под рабочий кабинет. Свежий труп с дыркой в беспокойной голове. И, стоя рядом с этим трупом, глядя на него, я понимал, что удивляться тут нечему. Скажу даже больше – такая развязка для Германа была вполне закономерной, учитывая род его деятельности.

Ну, почему мы всегда крепки задним умом? Почему в тот момент я смог осмыслить уже случившееся, а о том, что теряю время и, соответственно, последние шансы покинуть Нэфус без проблем – даже не задумывался? Вместо этого, холодея от волнения и неожиданной догадки, я полез к компьютеру Германа.

Догадка подтвердилась. Включить можно, а вот воспользоваться – ни-ни. Даже загрузка остановилась на полпути. Как у любого компьютера с пустой постоянной памятью.

Хотелось взвыть от досады, да меня опередили. Тишину почти пустой квартиры разорвало несколько грубых голосов.

– Стоять! Ни с места! Полиция! – прозвучали они, на разный лад сообщая мне одну и ту же информацию. Что я попался, что меня застигли на месте якобы моего преступления, что мне вряд ли теперь отвертеться.

Или, что дело дрянь. Мое дело, если кто не понял.

* * *

Все-таки, ни одно благое дело не обходится без отрицательных последствий. Даже деятельность МКЭК, которой мы обязаны своими нынешними достижениями. Потому как именно Комитет-благодетель привел нас к такому забавному парадоксу. В наши дни плевок в неположенном месте или срубленное «не там» дерево считается более тяжким преступлением, чем даже убийство человека. Кражи-грабежи и вовсе могли отдыхать. И ничего странного тут по большому счету нет. Ибо, сосредоточив силы на спасении окружающей среды, нашего общего дома под названием «планета Земля» и биологического вида Homo Sapiens, мы, то есть, человечество, обесценили жизнь отдельного индивида. От принципа самоценности любой человеческой жизни мы перешли к делению людей на тех, кто нужен и кто не нужен. Причем подавляющее большинство оказалось в последней категории.

Де-юре это деление уже не действует, что не мешает ему проявляться повсюду – в уголовном законодательстве, решениях, принимаемых государственными органами, поведении простых людей. Убитый человек – это с наибольшей вероятностью, ненужный человек, чего о нем переживать? Про собственность отдельного человека и говорить нечего. Просто способ проедания ресурсов планеты – даром, что уж давно не единственной. И преступность – непобедимая, не поддающаяся перевоспитанию… Кто знает, может, она стала одним из следствий переоценки ценностей в период работы МКЭК.

Впрочем, сие обстоятельство мне в некоторой степени на руку. Вряд ли, даже при пессимистическом варианте мне грозит что-то страшное. Скорее всего, отделаюсь несколькими годами перевоспитания на этой негостеприимной планете.

Я это понимал. И полицейские Нэфуса это понимали. Но последним это понимание не мешало играть свою роль до конца и с каким-то нездоровым служебным рвением.

Спектакль под тафтологичным названием «поимка преступника на месте преступления» начался еще там, в квартире Германа Ли, когда я, застигнутый в одной комнате со свежим трупом, пытающийся влезть в хозяйский компьютер, оказался под дулами сразу нескольких лазерных излучателей.

– Стоять! Ни с места! Полиция!

Я понимаю, взять преступника «тепленьким» для полицейских такая же редкая удача, как для журналиста вроде меня – уломать на внеплановое интервью кого-нибудь из высокопоставленных чиновников. Отсюда и такой энтузиазм.

– Орудие преступления?…