Текст книги "Шаман 2. Чёртов чай (СИ)"
Автор книги: Тимофей Клименко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Чёртов чай
– Чай, кофе, кагор? – учтиво предложил с потолка одержимый.
– Изы… – осёкся вошедший в комнату священник и обиженно заметил: – Ну ты чего? Я же всё-таки при исполнении!
– Так и я, как видишь, – засмеялся одержимый, – но это же не повод быть невежливым.
Оба помолчали, затем священник неуверенно сказал:
– Чай. Зелёный есть?
– Есть с бергамотом, есть с лимоном. Но на кухне. Попроси этих домосидетелей принести всё сюда, а? Я бы и сам сходил, и с удовольствием приготовил, мне не жалко, да тут на пороге соль насыпана… – погрустнел бес.
– Боишься её, значит. Надо запомнить, – удовлетворённо хмыкнул экзорцист, – а то, между нами говоря, я в половине наших методов не уверен.
– Нет, не боюсь. Но профессия обязывает соблюдать традиции. Вот ты же носишь золотой крест, хотя, может быть, тебе больше по душе пришёлся бы медный или стальной. Или даже… деревянный! – хохотнул с потолка одержимый. – Но профессия обязывает, и ты носишь золотой. А я как-то раз в сотрудника ОБЭПа вселялся, так веришь – нет, он взятки брал безо всякого удовольствия. Не хотел брать, а брал. Профессиональные издержки такие, говорил. Во как! Так что с чаем-то? Попросишь принести? Ещё бы поболтали. Сейчас редко встретишь священника, который не пытается с порога плеснуть тебе в лицо холодной святой водой или накричать на старом, давно отменённом языке.
– Знаешь, как тебе сказать-то… Нечасто мне бесы предлагают почаёвничать, – задумчиво проговорил священник и захлопнул Библию, что всё это время держал в руках. – В этом точно нет никакого подвоха? Не нападёшь со спины?
– Если будешь так каждый раз кочевряжиться, так и вообще прекратим, – недовольно пробурчал с потолка бес, зевнул и чуть громче добавил: – Мне тебе что, на кресте поклясться надо, чтобы ты поверил, что всё по чесноку?
– А что, можешь? – простодушно удивился священник и ввёл этим в замешательство своего иномирного собеседника.
– Нет, конечно,– засопел бес, скривившись, как от зубной боли, это был риторический вопрос…
– Ладно, не обижайся, сейчас схожу, поговорю. Обещаешь вести себя прилично? Без подстав?
– Обещаю! Именем утренней звезды! Век пекла не видать! – показательно пафосно воскликнул бес.
Священник задумчиво кивнул и вышел из комнаты. В коридоре он очень долго разговаривал с кем-то из домочадцев, убеждая их и что-то доказывая. Его богатый бархатный бас отдавался от стен и обволакивал, будто туман в летнюю ночь. Бес всё так же сидел на потолке, задумчиво почёсывая себе за ухом пальцами ног. Иногда он меланхолично зевал и лениво смотрел на дверь. Потом привычно медленно переводил взгляд на окно, на давно заросший крапивой сад под заунывным косым дождём, и снова зевал. Голоса в коридоре стали удаляться и вскоре затихли совсем. Потом послышались шаги, и в комнату решительно зашёл экзорцист с большой уличной метлой в руках.
– Святой отец, ты на Гарри Поттера явно не тянешь! – не удержался от насмешки бес. – Да и погода сегодня нелётная. Ты, наверное, словосочетание «изгонять беса» воспринял слишком буквально и решил затиранить меня этой метлой? Ударить, так сказать, по самолюбию?
– Ты сейчас слово «убирайся» поймёшь слишком буквально и будешь ей в комнате порядок наводить! – не остался в долгу священник и несколькими энергичными взмахами смёл с порога соль. – В квартире никого. Иди, заваривай чай. Ну или можешь всё-таки по углам пыль смахнуть, если тебя эта метла так впечатлила!
– Не знаю, как бесов, но людей ты точно изгонять умеешь! – засмеялся одержимый и одним прыжком спустился с потолка на пол.
Размяв затёкшее тело парой оборотов вокруг себя, он уверено переступил порог, поглядел на соль, потом обернулся к священнику, медленно кивнул «Мерси!» и прошёл на кухню решительной походкой если не хозяина, то уж точно не случайного гостя.
Пока бес хлопотал у стола, беседа текла своим чередом, журча словами, как журчит прозрачный ручей в глубине тенистого сада.
– Слушай, оставь парня в покое. Уйди из него, – проговорил священник, откинувшись в удобном мягком кресле и закинув руки за голову. Его усталый и спокойный взгляд лениво следил за одержимым, как рассматривают что-то давно известное, но всё-таки необычайно новое.
– А почему, собственно, я должен покидать обжитое тело? – засмеялся бес, снимая с закопчённой плиты клокочущий эмалированный чайник. – Нет, я, конечно, уйду, но вот просто интересно: почему? Я хондроз вылечил, почки почистил, лишний вес согнал. Полнейший апгрейд всех систем учинил! А ты говоришь «уйди»… Бергамот или лимон?
– Бергамот, – ответил экзорцист, задумчиво склонив голову набок, – и пару бутербродов. А что же тебе в аду-то спокойно не жилось? Говорят ведь, очень тёплое местечко! Но ведь нет, бродишь тут по Земле, людей искушаешь. Скучно? Или руководство план какой устанавливает по душам?
– Святой отец! Кстати, как тебя по имени?
– Зови пока так. У наших с вашими не принято близко знакомиться, уж извини.
– Охотно извиняю, тем более что и у меня есть темы, которые я не готов обсуждать с малознакомыми попами. И цель нахождения на Земле – как раз одна из таких. Личная, короче! Так что один-один!
Священник понимающе кивнул и выставил вперёд руки, давая понять, что претензий не имеет. Бес тем временем насыпал в заварник душистый чай и залил его кипятком. По комнате тут же пополз мягкий аромат бергамота и настоящего домашнего уюта. Одержимый расставил на столе две жёлтые в цветочек кружки, сахарницу и, заглянув в холодильник, заговорил, будто бы отвечая на заданный самому себе вопрос:
– Нет, столько полуфабрикатов есть определённо нельзя! Потреблять эту гадость в таком количестве жутко вредно для здоровья, тут же половина таблицы Менделеева лежит на каждой полке. Скушай из этой баночки пару ложечек – и ночь кошмариков из-за лютой интоксикации организма обеспечена. Употреблять это не то что нельзя, а попросту не можно! Ветчину будешь? Она относительно безвредная, там даже мясо есть! Немного.
Собеседник с улыбкой кивнул, а бес продолжил развивать мысль, чувствуя прилив красноречия, какой чувствуют случайные попутчики в ночном купе.
– Люди едят дрянь, читают дрянь и думают тоже дрянь. А от дряни хорошего не получишь ни в чём. Как ни старайся. Люди сами себя губят, но ведь не признаются в этом никогда. Всё им кто-то другой виноват. Обвинил и сиди, болтай ножками, мол, сам-то я хороший, белый и местами пушистый. Это меня чёрт, сосед или начальник обманул, подтолкнул, искусил. Короче, нужное подчеркнуть.
– Ну-ну, а то вы людей не искушаете! Приходите сюда исключительно хондрозы страждущим лечить да попов чаем баловать?
– Искушаем, как не искушать. Без этого мы потеряем вкус к вечности! Но знаешь, мы приходим сюда не только мучить людей и получать с этого жизненную силу. Мы о вас заботимся и помогаем развиваться и расти над собой. Наши испытания укрепляют ваши души и делают людей мудрее и сильнее. Зачем? А всё просто, кормовую базу нужно беречь и лелеять, без людей мир демонов зачахнет. Тут, святой батяня, баланс! И мы – его главные хранители. Неожиданно?
Бес сделал шаг назад, любуясь тем, какой эффект произвели его слова. Так художник горделиво отходит от картины, чтобы одновременно видеть и своё полотно, и то, какие эмоции оно вызывает у зрителей.
– Демагогия и брехня! – коротко резюмировал поп, а бес громко засмеялся и зааплодировал.
– В точку! Тёртый ты калач, святоша, сразу суть поймал! – одержимый поклонился и распахнул холодильник так, чтобы были видны лежащие в нём продукты: – И всё же ты даже представить не можешь, сколько в этой еде всякой опасной дряни. Но люди это едят! Сами, без принуждений и искушений, заметь. С таким вашим отношением к жизни я скоро без работы останусь.
Говоря это, он достал, а потом мастерски нарезал тонкими ровными пластиками ветчину, сыр и хлеб. Потом сделал из всего этого аккуратные одинаковые бутерброды, будто бы сошедшие со страниц дорогих рекламных буклетов, и украсил их сверху перьями зелёного лука. Полюбовавшись на творение рук своих, бес открыл чайничек на столе и вдохнул благородный аромат бергамота с лёгким цитрусовым оттенком. Затем манерно развёл руками и предложил, пока заваривается чай, прогуляться по квартире. Священник согласился.
В комнату, с которой и началось знакомство чёрта и попа, собеседники не пошли, а протопали прямиком в зал. Это была просторная затемнённая комната с ковром на стене и паласом на полу. А может, и наоборот. У окна, напротив продавленного дивана, стоял большой плоский телевизор, а в углу пылился пузатый сервант с облупившимися боками и заляпанными краской ножками.
– Давай посмотрим, какая у них тут библиотека. Ведь книги – это тоже пища, только духовная, – предложил бес.
Подойдя к серванту, противники оглядели его полки, но книг там не нашли, в шкафу, что пылился напротив, их тоже не было.
С грустной улыбкой человека, оказавшегося ожидаемо правым, бес развёл руками и вышел из зала. Батюшка окинул сочувственным взглядом комнату, немного задержал его на пыльном велотренажёре, с висящими кофтами и штанами и проследовал за собеседником.
Тёмный коридор упирался в последнюю комнату, явно бывшую когда то детской, а теперь превращённую в склад ненужных вещей. Именно там, на захламлённом столе, среди журналов годичной давности и совершенно фантастических предметов вроде сломанных часов и фарфоровых игрушек, сиротливо ютились несколько книг, которые были тут же осмотрены.
– Ну, книги-то неплохие, да только разве можно развиться в разностороннюю личность, имея в доме всего восемь книг? Ведь вы же причитаете, что человек – это звучит гордо, но для того, чтобы это звучало, мало удачно родиться, нужно ещё и воспитать в себе личность!
– Может быть, люди, что здесь живут, предпочитают электронные книги, откуда ты знаешь? – парировал священник. Бес картинно закрыл лицо рукой и покачал головой.
– С восьми книг любовь к чтению не взрастить. Тут я с тобой буду спорить до... до…
Но до чего именно бес собрался спорить со священником, так и осталось загадкой, потому что в этот момент батюшка бесцеремонно перебил собеседника и с брезгливостью ткнул пальцем в крайний томик.
– А это что за фолиант? «Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию», – прочитал он название на обложке и смачно плюнул под ноги. – Тьфу! Ну вот почему все писатели так романтизируют вас и очерняют нас? Ну вот почему?
– Эх, святой отец, и ты туда же! Ну разве можно делать вывод о содержании книги по названию или обложке? У тебя на Библии крест нарисован, то есть несколько пересекающихся прямых. Но ведь это же не Евклидова геометрия! Так и здесь. О бесологии – это не значит, что книга только про бесов. Судить не читая – это и есть мракобесие, прости Вельзевула! Нельзя рассуждать, не вникая в предмет, это ересь в первозданном виде. А если бы ты прочёл эту книгу, то убедился бы, что в ней добра и гуманизма больше, чем… – бес скосил взгляд на зажатую у священника под мышкой Библию, секунду подумал и продолжил миролюбиво: – ...чем в учебнике по гуманизму! Но, увы, судя по слою пыли, она тут не в чести. И, кстати сказать, ходили слухи, что эту Бесологию написал кто-то очень осведомлённый в небесных делах! Или сам написал, или консультировал этого нового Данте! Но это только слухи. А прежде чем им верить, их нужно что? Правильно, проверить! Как и наш чай, кстати! – засмеялся удачной шутке одержимый, и оппоненты прошли на кухню.
– Хорошо! Если ты такой гуманист и философ, зачем ты людей подталкиваешь к аду? Ведь там их ждут не посиделки с Аристотелем! – возразил священник, пробуя чай. – Говоря правильные слова, ты делаешь совсем неправильные дела! Это…
– Так по-человечески, да? – перебил его бес и грустно усмехнулся. – Работа у нас такая, чтоб вам не досталось рая! А если серьёзно, я совсем не фанат людей. Вот думаешь, мне тут легко? С людьми? Я, образованный и эрудированный гражданин Нижнего мира, вынужден общаться со всякими глупцами и неучами! Они же не знают самого элементарного! Шоу для них – представление, а не драматург. Последний русский царь носил фамилию Николаев, а Вольтер – это пистолет, а не философ. Да и про пистолет-то они знают только благодаря боевикам из телевизора! – оратор шумно отхлебнул чай и, зажевав его бутербродом, продолжил: – Я, конечно, тоже не энциклопедия, сам иногда путаю Мане и Моне…
– Мане – это который больше людей рисовал, а Моне – тот, что пейзажи, – машинально подсказал собеседник, грустно кивая головой.
– Спасибо! Так вот как вселишься в какого-нибудь неуча, а у него душонка-то маленькая-маленькая, крохотная просто… Ты уже и уйти бы рад, да только тело-то изголодалось по ДУШЕ и не отпускает! Что бы ты ни делал, на какие бы ухищрения ни шёл – не отпускает! Вот и приходится сидеть с людьми, чьи интересы ограничиваются Домом 2 и политическими шоу, тьфу на них! Я ж только поэтому-то на потолок и залез… А потом от скуки учил тараканов строевому шагу, пока тебя неделю ждал…
– А к умному-то человеку, значит, уже и вселиться нельзя? – удивился священник.
– Почему же нельзя? Можно. Нужно только сперва душу ему ужать гордыней или завистью, а потом на освободившееся место можно и подселиться. Только это уже высший пилотаж, не многим такое под силу провернуть. Умные чаще дурят сами, без нашей помощи. Горе от ума! – усмехнулся бес и потёр переносицу. – Ну а в это тело ум вообще ни разу не заносили. Оно меня и не отпускает теперь, держит мёртвой хваткой. Ты как чай допьёшь, выгони меня из этой ловушки, ладно? А я в долгу не останусь, отплачу тебе по совести. Если буду нужен, только свистни, приду и помогу.
– Да я-то изгоню, для того и пришёл. Но о какой плате ты говоришь? Твои возможности ограничены твоим, извини, происхождением, – тоже усмехнулся экзорцист и ехидно добавил: – Чем ты мне отплатить сможешь? Подговоришь соседей моего начальника, отца Игнатия, купить перфоратор и ремонт начать? Или научишь его сына писать стихи? Давай уже без плат и долгов. Просто и по мужски.
– Давай. А насчёт возможностей, тут ты не прав. Ты даже представить себе не можешь, сколько наших сейчас в мирской власти! Да и среди твоего руководства, кстати, тоже!
Батюшка махнул рукой, показывая, что дальнейшее продолжение разговора ему неинтересно, и с наслаждением допил чай. Потом вытер густые усы и осторожно поставил кружку на стол. Бес поймал его выразительный взгляд и с улыбкой покачал головой.
– Ещё по чаю? Момент! Эх, знал бы ты, какой чай я завариваю у себя в Аду! Да за такой чай душу отдать ни разу не грех! Я за каждую упаковку, между прочим, как раз по одной грешной душе и отдаю китайским демонам. Но оно того стоит!
– Да, давай ещё по половинке, и за работу. Перемирие – это хорошо. Но и честь пора знать, – батюшка потянулся в кресле, наблюдая, как бес священнодействует с чаем. – Полюбопытствую? Тебя начальство не накажет за этот ланч на рабочем месте?
Бес аккуратно разлил кипяток, добавил немного заварки из чайничка и протянул батюшке его чашку.
– Нет, не накажет. Ты же меня из ловушки спасаешь, а не в церковный хор записываешь. Хотя пою я, между нами говоря, довольно сносно. Так что я ничего не нарушаю. А ты?
– А я нарушаю. Но казус в том, что нас, экзорцистов, вроде как и не существует вовсе. Так что, как бы и не нарушаю! – засмеялся батюшка и одним махом выпил чай. Бес же, смакуя, отхлебнул глоток, прикрыл глаза и замер. Несколько мгновений он наслаждался напитком, потом улыбнулся и тоже полюбопытствовал.
– Скажи пожалуйста, что выручает тебя в трудную минуту? Вот как есть, без пафоса.
В комнате воцарилась тишина, тонкая и звенящая, будто бокал из дорогого хрусталя. И такая же хрупкая. За окном в бешеной пляске бились ветви вишни и беззвучно тыкались листвой в стекло, как суётся жалобной мордочкой в закрытую дверь, выставленный на улицу котёнок. После небольшого, но тяжёлого раздумья священник ответил тихим и твёрдым голосом, глядя прямо в глаза собеседнику:
– Вера. Меня выручает вера в Бога и в людей. Вера в правильность того, что я делаю. А ещё хорошая физическая подготовка и навыки рукопашного боя.
– Физическая подготовка к чему? – уточнил бес и задумчиво почесал за ухом. В этот раз рукой.
– Ко всему! – тепло улыбнулся батюшка. – Ко всему!
Одержимый лёгким кивком поблагодарил собеседника за честность и жестом указал на дверь:
– Ну что, пойдём в комнату, приступим к отчитке? Я уже задержался на земле дольше, чем планировал. Но думается мне, святой папик, что это не последняя наша встреча! И не последний чай!
Чёртова дочь
Прощальные лучи заходящего солнца грели блестящие крылья маленького ангела, отражались от них и падали на пробившийся сквозь асфальт одуванчик. Крепкая широкая ладонь взялась за отполированную тысячами прикосновений ручку и распахнула церковную калитку с выкованной на ней фигуркой ангела. Невысокий коренастый батюшка с уже наметившимся брюшком, в чёрной рясе и накинутой поверх неё синей ветровке не спеша вышел за ограду. Перекрестившись на единственный купол старой бревенчатой церкви, он закрыл калитку на замок и провёл рукой по покрытым медью крыльям ангелочка.
– Привет погранвойскам! – раздался позади жизнерадостный голос. Священник обернулся и увидел перед собой крепкого мужчину высокого роста, в джинсах и чёрной рубашке навыпуск. На глазах у него были узкие солнцезащитные очки, а на пальце красовалась золотая печатка с крупным замысловатым вензелем. Несмотря на искреннюю доброжелательную улыбку на прямоугольном, грубо слепленном лице, интуиция отца Дионисия буквально кричала об исходящей от неожиданного собеседника опасности. Но угрозы себе священник в нём не ощущал, скорее угадывал в незнакомце скрытую силу и внутреннюю напряжённость.
– Вы ошиблись. Я служил механиком в танковой разведке, – после небольшой паузы ответил батюшка и испытующе поглядел на визави. Но тот ничуть не смутился и нарочито развязно пояснил:
– Служба бывает разная! Ты и в танковой разведке служил, и заутреннюю служил, вместе с Отцом Игнатием. Вы с ним прямо как из фильма «Служили два товарища»! Но это та служба, что у всех на виду. А есть ещё и та, что скрыта от глаз посторонних, и в ней ты экзорцист. Ты состоишь в ордене и проводишь отчитки, изгоняешь нарушителей границы миров в ад – вот твоя настоящая служба! Так что всё-таки погранец!
Смутное чувство дежавю появилось у батюшки, как грозовая туча из ниоткуда набегает на голубую лазурь небосвода, хмурится, урчит и убегает спустя четверть часа, так и не пролившись тяжёлыми холодными каплями на пыльно-зелёную землю. Но ничего конкретного в памяти священника так и не нашлось.
– Мы с вами знакомы? – спросил он, чтобы не затягивать молчание.
– По работе пересекались разок. Может быть, поговорим в машине? – незнакомец кивнул на припаркованный на стоянке перед храмом чёрный Тойота Соарер.
– А что нам мешает поговорить здесь?
– Лучше будет с глазу на глаз. Уж больно тема… щекотливая. А у тебя и так проблем с начальством хватает.
Батюшка пожал плечами и проследовал в автомобиль. Как только мужчины сели в удобный салон двухдверного купе, странный гость снял очки, бросил их на панель и радостно протянул руку для приветствия.
– Чай с бергамотом в этот раз, извини, не предложу, но в целом искренне рад тебя видеть, святой папик!
– Ты? – батюшка удивлённо уставился на собеседника, даже забыв о протянутой ему руке.
– Я. Тот, кого ты уже раз изгонял. А сейчас пришёл к тебе сам, мне нужна твоя одежда и мотоцикл! Шучу, конечно, помощь нужна. Больше обратиться, извини, не к кому.
– И чего ты хочешь? Изгнать тебя из этого тела?
– Не-не-не! Вернуть домой надо, но не меня. Беглеца одного надо срочно в ад отправить, иначе батюшка Люций обещает устроить в преисподней день открытых дверей. А если поможешь, он выполнит любое твое желание. Ну… почти любое. Сам понимаешь…
– И где же тут подвох? Или скажешь, что его нет? – улыбнулся Дионисий и, пожав руку, удержал её в своей ладони. Тот тоже заулыбался и радостно кивнул.
– Как не быть? Конечно, есть, но скрывать от тебя я его не стану. Я же не банк, у меня всё без мелкого шрифта. Подвох в том, что если мы не вернём беглеца, точнее, беглянку в ад, Сатана вернёт в мир всех злодеев. А это будет конец света, настоящий Апокалипсис. Но беглянка эта – ни больше и ни меньше, его родная дочь! Да ещё и попавшая сюда в своём теле! Представляешь, какая у неё сила? Так что зайти и наорать на неё молитвой – это откровенное самоубийство, сразу говорю.
– Diabolus Barbara? Всё только начинается? – присвистнул священник, подражая мотиву известного сериала.
– Именно. Ну что, берёшься? Учти, до её убежища ещё надо отмахать пять сотен километров! И срок на всё – до зари!
– Да, берусь. Тут и выбор не богат, и я с детства мечтал спасти мир! А мечты должны сбываться, – батюшка отпустил руку одержимого и вновь её пожал. – Дионисий. В миру Денис. Вези.
– Коля. Для тебя просто Коля. – хохотнул бес и резво вырулил с парковки.
– А почему всё же я? Ведь в мире полно ваших, даже среди наших. Они за деньги могут эту барышню хоть изгнать, хоть канонизировать.
– Посылали уже одного. Но девушка сразу поняла, кто перед ней и зачем. Выжгла ему на лбу слово «Нет!» и отправила прямиком в ад. Такое милое голосовое сообщение получилось, что жуть! Мёртвые чуть второй раз не умерли от крика. А тебе разве домой заскочить не надо?
– Неа. Матушкой я не обзавёлся, только котом. Чёрным, кстати. А он у меня парень привычный к автономкам, тайным лазом на улицу и на вольные хлеба. Я ведь не первый раз срываюсь в никуда безо всякой подготовки, зверь уже привык. Он у меня суров, как Шварцнеггер, и обаятелен, как Делон!
– Хорошо, что не наоборот! – произнёс одержимый и засмеялся приятным высоким голосом.
– А ты, я погляжу, и людей пропускаешь на переходах, и машину ставишь строго на парковке. Прямо безукоризненный бес, хоть иконы с тебя пиши! – подколол в ответ Дионисий и кивнул назад, на скрывшийся за поворотом перекрёсток.
– А как иначе-то? – вскинул брови собеседник. – Не могу я не пропускать, я ведь чёрт по службе, а не по жизни, как например, вон тот!
Машина, на которую махнул рукой Коля, резко дёрнулась вправо и, вильнув, прорубила переднее колесо в заполненной водой яме, которую водитель попросту не заметил.
– Ну и зачем ты это сделал? – Дионисий посмотрел на одержимого, как смотрит строгий учитель на пакостливого ученика перед основательной трёпкой.
– Версия первая, догматическая, – хохотнул Коля, – Я бес и делаю людям гадости. Короче, работа такая. Версия вторая, эгоистическая – просто я так хочу! Ну вот понравился он мне. Точнее наоборот, не понравился. И версия третья, фантастическая. Возмездие. Нефиг было утром мужика из лужи обливать и ржать весь день, вспоминая эту ситуацию. А теперь он сам стоит напротив лужи, и догадайся, сколько раз этого чудика окропят водой, пока он колесо меняет? Долг платежом страшен, как говорится! Выбирай, какая из этих версий тебе ближе и какой я более настоящий: работящий, пакостный или справедливый?
Дионисий в ответ промолчал, бесцельно глядя в окно, за которым мелькали цветные аляповатые витрины, серая от пыли городская зелень и чахлые, ободранные деревца.
«Вот ты и дожил, Дися, стал чертям помогать! Новый виток в карьере экзорциста начинаешь, – невесело подумал священник. – А ведь благими намерениями выстлана дорожка туда, где тебе будут рады если не в каждом втором котле, то уж в каждом третьем точно! Ладно, хорош нюни распускать. Кто ещё сможет дочь дьявола изгнать, если не ты? Никто, никто, кроме нас!»
Одержимый уверенно вёл Тойоту в сторону выезда из города, где надо чуть замедляясь, чтобы подъехать к перекрёстку чётко в момент включения зелёного сигнала светофора, а где-то, наоборот, ускоряясь, чтобы успеть проскочить на мигающий жёлтый.
– Обрати внимание на нищих. Вот один, у крыльца, – махнул Коля рукой на стоящего у магазина попрошайку в разодранном пуховике. – А вот второй, у остановки. Как думаешь, они оба настоящие? Или среди них есть ряженый обманщик?
Отец Дионисий задумался и, побарабанив пальцами по чёрной кожаной обшивке двери, покачал головой.
– Пока лично не пообщаюсь, ничего не могу сказать. Я же не сплетница у подъезда, чтобы по внешности судить о человеке и ярлыки лепить. Так что не ломайся, как храмовый Жигуль, рассказывай, кто из них кто!
– Да оба ряженые! – с грустью выдохнул бес. – Настоящих нищих и калек на центральные улицы никто не пропустит. Это же не просто бизнес, это бизнес без жалости. Да, кстати, второй, что у магазина, через месяц к Дьяволу на приём записан. А тот его, между нами говоря, отправит в лабиринт, искать двери в рай. Дескать, Страшный Суд совсем не прав, иди-ка ты, дядя, к вечному блаженству! А у того лабиринта есть только один вход и ни одного выхода. Любит Люцифер обманывать обманщиков!
В машине воцарилось тягостное молчание, и чтобы хоть как-нибудь его сгладить, бес включил магнитолу. Из динамиков послышалась мелодия Вальпургиевой ночи Гуно. Потом зазвучал Штраус, отвлекая священника от созерцания одинаковых домов на одинаковых улицах и одинаковых людей в одинаковой одежде.
– Коля, а скажи хоть, куда именно мы едем? Что там? Кладбище? Морг? Что?
– Женский монастырь. Старинный, намоленный. Большинство наших туда и сунуться не смеет, а те, кто смеет, сильно ограничены в действиях. Вот девчонка у конкурентов и спряталась. Ну и не в мужской же ей было лезть, сам понимаешь.
Неожиданно для батюшки бес резко вильнул вправо и пропустил мчащуюся по встречной Скорую помощь. После чего махнул рукой ей вдогонку, будто бы что-то кидая.
– Коля, а что ты бросил им вдогонку?
– Проклятье небольшое. Чтобы под мостом случилась авария и въезд на мост остался свободным. Все ангелы сейчас стараются внутри, и водила остался совсем без помощников. Может не успеть, – пояснил бес и, видя недоумение на лице собеседника, пояснил: – Если у нас с ангелами нет конфликта интересов, то почему бы им не помочь? Мы же не люди – вредить друг другу просто так, от скуки.
И вновь в машине повисло молчание, правда, в этот раз священник и бес молчали больше под Моцарта. Взмах полосатого жезла из надвигающейся темноты вернул собеседников в реальность.
– Олух! Я же велел тебе устроить коридор! – паркуясь, зло прошептал Коля в воздух и тут же вышел из машины, едва она остановилась около патрульного. Но пошёл он не к остановившему его инспектору, а к другому, стоящему в темноте около служебной машины.
– Олег! Олежек! Ежик! – радостно закричал он, делая упор на букву «е». Инспектор тоже бежал навстречу, радостно крича:
– Колян! Братуха! Колёк!
На середине пути мужчины встретились и обнялись, похлопывая друг друга по спине.
– Страх из глаз убери! – всё так же радостно улыбаясь, холодно приказал инспектору Коля, – И немедленно решай вопрос! Минута!
– Юрк! Это мой одноклассник, ему можно! – крикнул инспектор своему недоумевающему напарнику, махнул рукой и вместе с Колей подошёл к Соареру. Через минуту Тойота уже увозила своих пассажиров от погрустневшего инспектора.
– Это был твой подчинённый? – кивнул Дионисий назад, в сторону гаишника.
– Ага. Наказание за доброту мою и милосердие… Молодой он ещё, дурной. Я хоть и стараюсь ругать только с глазу на глаз, а при посторонних лишь хвалить, но сейчас уже не сдержался, извини.
– Да ничего, бывает. Я никому не расскажу, только пару оборотов запомню! – усмехнулся батюшка. – Да мне и не поверит никто! А твой подход, про с глазу на глаз, очень мудр!
– Меня этому один старый чёрт научил. Я его всегда считал светлой головой, а потом узнал, что он просто седой!
– Ты мне так и не рассказал про дочь Сатаны, Коля! Как она попала в женский монастырь, если вам туда хода нет?
– Ножками, Дэн, ножками! Мама у неё ангел, как-никак. Ну чего ты так смотришь-то на меня? И у Дьявола есть грехи молодости! А хороших девочек всегда тянет к плохим парням, тут тоже ничего нового! Да и сам он, хех, Несущий Свет!
– Даже если допустить, что добро и зло способны вместе что-то породить, что само по себе ересь, то как быть с тем, что ангелы по определению бесполые?
– Не усложняй, святоша! У ангелов пол есть! – засмеялся одержимый, выруливая на трассу с короткой полосы разгона. – Поверь на слово! Ведь ангелос – это просто посланник, светлый или тёмный, не важно. Мы, демоны и бесы, по сути те же ангелы, просто тёмные. Книги о нас писали люди, а люди склонны ошибаться, идеализировать, или просто врать! И кстати про ересь, тебя за что в эту глушь то сослали?
Отец Дионисий смолчал. Потом, рассмеялся, тряхнул головой и грустно пояснил:
– Говорят, что за гордыню. Я гонорары за экзорцизм не в храм нёс, а в больницы и хосписы. И теперь вот убран с глаз долой в назидание другим. Из ордена исключён, в правах ограничен, и по сути уже не экзорцист. Вот только моя вера в душе, а не в верительных грамотах.
– Ого! Не ожидал такой откровенности, спасибо! Могу чего в ответ рассказать, чтобы баш на баш было.
– Скажи, а экстрасенсы – тоже ваши сотрудники? Или просто мошенники?
– Да по-разному, Дэн, по-разному. Это же не овечки, чтобы их всех по головам считать. Есть наши, тёмные. Есть ваши, светлые. Но большинство всё-таки просто мошенники с грамотно поставленной речью и умением убеждать. Хотя есть ещё два вида пастырей. Это сектанты, и они точно все мошенники, а их дела за гранью добра и зла. Мы их иногда даже в ад не пускаем, оставляем в призраках шастать. А есть шаманы, сыны природы и волонтёры мира духов. Эти не подчиняются никому, а при случае могут дать такой отпор, что мама не горюй! Я с одним из них лично знаком, до сих пор иногда хромаю с той встречи. Потом, правда, подружились, насколько это возможно. Сильный дядька, и живёт недалече. Тоже, кстати, чай любит. Со смородиной.
Батюшка с интересом выслушал собеседника и, задумчиво покачал головой.
– Я о нём, кажется, тоже слышал. Ко мне недавно прихожанка обращалась, её какой-то шаман отправил именно к отцу Дионисию, обучаться смирению. Обучаю вот… Коля, я тут по поводу оплаты вроде бы определился. Хочу, чтобы выздоровел Егор, сын другой моей прихожанки, Марины. У него…
Но одержимый лишь тяжело вздохнул и помотал головой. Потом с явным сожалением пояснил:
– Я знаю, что с ним, знаю. Не говори. Извини, Дионисий, но тут мы бессильны. Мы напрямую жизни не даём и не отбираем. Ну а последняя стадия – это уже приговор в любом случае. Придёт время, и ты ещё вспомнишь мои слова. А сейчас извини… Правила придуманы давно, и мы их обязаны соблюдать.
Несколько минут мужчины ехали молча. Бес раздражённо выключил магнитолу, сосредоточенно потёр висок и предложил:
– Я могу сделать по-другому. В любом роддоме, где скажешь, я дам любым пятерым младенцам талант врачевателя – скажем, как у Парацельса. Теоретически, когда они вырастут, то смогут победить самые страшные из существующих ныне болезней. Может, и ту, что сожрала Егорку… Я это сделаю не в уплату, твоё желание останется с тобой. Это просто от меня, в благодарность.
