Текст книги "ФБР. Правдивая история"

Автор книги: Тим Вейнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

«Таков его план, – сказал Рузвельт. – Эта карта делает ясным нацистский замысел не только в отношении Южной Америки, но и в отношении самих Соединенных Штатов».

Президент получил секретную карту от Дикого Билла Донована. Донован же получил ее от своего доброго друга Билла Стивенсона – резидента британской разведки в Нью-Йорке. А откуда взялась эта секретная карта? Один из ближайших помощников Стивенсона Х. Монтгомери Хайд утверждал, что она была похищена британской разведкой у курьера посольства Германии в Рио-де-Жанейро. «На президента она произвела сильное впечатление, – написал Хайд. – Обнаружение этой карты было убедительным доказательством намерений Германии в Латинской Америке и стало большим шоком для всех добропорядочных граждан Соединенных Штатов»[164]. Но карта была поддельной, сработанной британской разведкой. Эта хитрость, рассчитанная на то, чтобы вовлечь Соединенные Штаты в войну в Европе, оставалась тайной на протяжении десятилетий.

Президент раздробил сферу разведки. Одним результатом этого была поддельная карта мира, другим – неожиданное нападение.

Глава 13. Закон войны

Когда в воскресенье 7 декабря 1941 года Япония напала на Соединенные Штаты в Пёрл-Харборе, у Гувера уже были готовы военные планы. Его агенты уже много месяцев собирали разведывательные данные по лицам, подозреваемым в незаконной политической деятельности.

Новый министр юстиции Фрэнсис Биддл начал подписывать ордера на задержание 3846 немцев, итальянцев и японцев, проживавших в стране. Гувер и его люди уже начали охоту на сотни людей, считавшихся самыми опасными, – к черту ордера. Они устанавливали личность подозреваемых любыми необходимыми методами, включая несанкционированные действия. Агент ФБР Мортон Чайлз незаконно проник в квартиру человека, подозревавшегося в сочувствии немцам, украл его записную книжку с адресами и в спешке покинул квартиру, когда подозреваемый вернулся домой. Чайлз опустил записную книжку в почтовый ящик; почта доставила ее в штаб-квартиру ФБР на следующий день.

«Это было незаконно. Это был взлом», – сказал Чайлз. Но «я отправил 114 человек в концлагерь»[165] – это основывалось на именах, значившихся в этой записной книжке.

Гувер не поддержал приказ президента о заключении в тюрьму 112 тысяч японцев и американцев японского происхождения, которые были увезены в лагеря после Пёрл-Харбора. Он не хотел, чтобы людей сажали в тюрьму из-за их национальности. Он хотел, чтобы в отношении их было проведено расследование и, если необходимо, они были бы отправлены в тюрьму за их убеждения.

Президент расширил полномочия Гувера в военное время. Гувер брал на себя ответственность за ведение расследований в отношении прошлого и репутации каждого претендента на работу в правительстве. Он начал работать с паспортами и иммиграционными властями, чтобы контролировать американские границы, аэропорты и железнодорожные вокзалы. Он должен был обеспечивать безопасность сотен заводов, выпускающих военную продукцию. На него была возложена ответственность за цензуру американской прессы. Гувер и его люди начали вскрывать заказную корреспонденцию в Нью-Йорке и Вашингтоне, а также телеграммы и каблограммы, посланные через «Вестерн юнион», Международную телефонную и телеграфную компанию и Радиокорпорацию Америки.

В первые месяцы войны, когда американские солдаты, моряки и летчики начали воевать и умирать в Северной Африке, Западной Европе и южной части Тихого океана, ФБР сражалось внутри страны и за границей с угрозой, исходившей от шпионов и диверсантов.

Две немецкие подводные лодки покинули свою базу в Лориенте (Франция) в последние дни мая 1942 года. Первая подлодка, которая везла четырех нацистских диверсантов на борту, одетых в форму немецких моряков, высадила их на побережье Лонг-Айленда в Амагансете в ночь на 13 июня. Вторая – с четырьмя другими нацистскими агентами – взяла курс на Джэксонвилл, штат Флорида.

Восемь лазутчиков – все немцы – много лет прожили в Соединенных Штатах. Они были завербованы за умение без акцента говорить по-английски, знание американских городов и готовность взрывать мосты, тоннели, железнодорожные вокзалы, универмаги и военные заводы. У них были водонепроницаемые контейнеры со взрывчаткой, бомбами в виде кусков угля, капсюлями, запалами, детонаторами, поддельными карточками социального страхования и около 180 тысяч долларов наличными. Они находились под контролем лейтенанта абвера по имени Вальтер Каппе, который прожил и проработал в Соединенных Штатах с 1925 по 1937 год. Он был заведующим отделом пропаганды германо-американского Бунда – первой организации американских фашистов и людей, сочувствовавших нацистам. По возвращении в Германию он служил Гитлеру – организовывал в разных странах шпионские группы.

Джордж Даш был командиром группы на субмарине, которая высадила их на Лонг-Айленде. Четырнадцатилетним солдатом Даш сражался в немецкой армии в Первую мировую войну. В первый раз он приехал в Соединенные Штаты безбилетным пассажиром на корабле в возрасте 19 лет. Год он прослужил рядовым в армии Соединенных Штатов, женился на американке и работал официантом в Нью-Йорке и его окрестностях. Его лояльность была двоякой. Он подал заявление о получении американского гражданства, но не довел это дело до конца и не поклялся в верности Соединенным Штатам.

Даш и его диверсанты высадились на берег около полуночи и были немедленно замечены патрулем береговой охраны США. Патрульный Джон Каллен увидел четверых мужчин, боровшихся с волнами на плоту, и услышал, что они говорят по-немецки. У одного из мужчин был пистолет. Кален отступил и вернулся на заре с командой береговой охраны. Они быстро раскопали тайник с бомбами, сигаретами и бренди и вызвали полицию, а те – ФБР. Тем временем высадившиеся немцы сели на утренний шестичасовой поезд в Нью-Йорк, где Даш и его напарник Эрнест Бургер поселились в гостинице в центральной части города. Бургер был натурализованный гражданин США. Раньше он жил в Детройте и Милуоки, где с 1927 по 1933 год работал механиком. Вернувшись в 1933 году в Германию, он верой и правдой служил нацистам пропагандистом, пока в 1940 году не был арестован гестапо во время политической чистки. Семнадцать месяцев он отбыл в концлагере, прежде чем был завербован абвером в диверсанты.

У Даша и Бургера был долгий разговор в гостинице. У них были серьезные сомнения относительно их задания. Их преданность Третьему рейху поколебалась. Чемодан, полный денег, вводил в соблазн. Бургер хотел взять деньги и сбежать. Даш сказал, что у него есть идея получше. Он позвонил в Нью-Йоркское отделение ФБР.

Агент, который ответил на телефонный звонок, подумал, что Даш сумасшедший. В Нью-Йоркском отделении был картотечный шкаф с тремя выдвижными ящиками под названием «для психов», который был полон многолетних записей разговоров с алкоголиками и шизофрениками. Агент ФБР сделал запись о звонке и сбросил ее в этот ящик.

18 июня Даш отчаялся. Он сел на поезд до Вашингтона, пришел в штаб-квартиру ФБР и потребовал встречи с Дж. Эдгаром Гувером. Когда Даш рассказал свою историю, ему пришлось открыть свой чемодан и бросить на стол 82 350 долларов наличными, чтобы хоть кто-то отнесся к нему серьезно. Даш говорил еще восемь дней. Он дал ФБР всю информацию, которая была необходима Бюро, чтобы немедленно арестовать троих оставшихся в Нью-Йорке немцев. И он знал достаточно, чтобы помочь схватить вторую группу, которая высадилась во Флориде. К 27 июня 1942 года все восемь немецких диверсантов были под арестом.

«Государственная измена»

Гувер придал форму истории нацистских диверсантов. В его варианте, изложенном президенту и в конечном счете прессе, Даш никогда не был перебежчиком, не приходил в штаб-квартиру ФБР, не рассказывал всего. В письме к Рузвельту Гувер утверждал, что Даш был задержан ФБР 22 июня, то есть через четыре дня после того, как он сам явился.

«Ничего не было сказано о долгом, подробном, путаном признании Даша, – написал министр юстиции Биддл двадцать лет спустя, – и был сделан вывод, что какой-то необыкновенно ловкий агент ФБР, вероятно учившийся в школе диверсантов, в которой были обучены те восемь немцев, сумел изнутри слать регулярные донесения в Америку»[166].

Президент, министр юстиции и Гувер созвали один из самых необычных военных трибуналов в истории Соединенных Штатов. Его отголоски слышны и по сей день. 30 июня 1942 года, через два дня после того, как история Даша попала в газеты, министр юстиции Биддл получил записку от Рузвельта, воспроизведенную здесь с комментариями Биддла в скобках:

«У меня не было возможности поговорить с вами о судебном преследовании восьми диверсантов, высадившихся с двух немецких подводных лодок, и прочитать все законы, которые здесь применимы. (Обратите внимание на манеру Рузвельта, словно говорящую: «Я знаю все о законах, и мне не нужно читать их: это война».)

Однако вот что я думаю:

1. Двое американских граждан виновны в государственной измене. Так как идет война, я склонен судить их военным трибуналом. Не вижу, как они могут предложить какую-либо адекватную защиту. Безусловно, они виноваты настолько, насколько это возможно, и мне кажется, что смертный приговор почти обязателен.

2. В случае других шести, которые, как я понимаю, являются немцами… не вижу разницы (то есть не вдавайтесь в чрезмерные подробности, господин министр юстиции).

Франклин Д. Рузвельт».

Но на пути стояли законы Соединенных Штатов и постановления Верховного суда. Во время Гражданской войны суд постановил, что гражданское лицо не может быть судимо военным судом, если не объявлено военное положение и гражданские суды не оказываются закрытыми. Биддлу нужно было как-то обойти это постановление. Он попросил президента назначить специальную военную комиссию, которая проведет тайный судебный процесс по делу этих диверсантов по закону военного времени. Когда это решение дошло до Верховного суда для просмотра, как это неизбежно должно было быть, Биддл стал доказывать, что вражеских агентов, ведущих тайную войну против Америки, можно судить и наказывать в военном трибунале по закону военного времени. Этот же довод будет поднят в XXI веке при ведении Америкой войны с террором.

Рузвельт подписал президентский указ о немедленном создании военной комиссии. Тайный судебный процесс начался на следующей неделе в присутствии семи армейских генералов. Бронированные фургоны под охраной солдат с пулеметами привезли пленников из тюрьмы округа Колумбия в закрытое помещение на пятом этаже министерства юстиции – небольшой лекционный зал, который служил в обычное время учебным классом для агентов ФБР.

Обвинение вел Биддл. Гувер сидел от него справа и передавал ему досье на каждого подсудимого, краткое изложение улик, записи их заявлений и признаний под арестом. Даш и Бургер последними давали показания на процессе, который длился две недели. Каждый сделал полное признание; каждый сказал, что не имел намерения выполнять свое задание по уничтожению объектов.

3 августа семь генералов вынесли единогласный вердикт. От президента зависело, каков будет приговор. Он уже решил, что смертный приговор «почти обязателен». И он его озвучил. Но Биддл уговорил его заменить наказание Бургера на пожизненное заключение, а Даша – на тридцать лет тюрьмы. Министр юстиции полагал, что их признания имеют ценность, и он знал, что ФБР никогда не справилось бы с этим делом без Даша.

Начав в 7 часов утра 8 августа, генерал Кокс сообщил диверсантам об их судьбе. Одного за другим шестерых осужденных провели в камеры смертников в окружной тюрьме, подали им на завтрак яичницу с беконом и отправили к парикмахеру обрить головы. Исполнение приговора началось в одну минуту после полудня: их сажали на электрический стул, надевали им резиновую маску и стальной шлем и убивали электрическим током. Тела были похоронены на кладбище для бедняков и бродяг на окраине столицы; шесть деревянных дощечек без имен послужили им могильными плитами.

Даш и Бургер отправились в федеральную тюрьму в Атланте; Даш – в одиночное заключение, где никто не мог услышать его историю. Прошли едва семь недель со дня его провала до даты приведения приговора в исполнение.

Верховный суд собрался перед оглашением вердикта, чтобы взвесить, имеет ли президент полномочия создавать тайный военный трибунал в случае диверсии и террора. Но рассмотрение дела в суде было настолько тайным, что в суд не были представлены никакие документы. Это дело глубоко обеспокоило председателя Верховного суда Харлана Фиске Стоуна – секретность суда и вердикта, нормы, которыми руководствовалась комиссия, то, что у президента есть власть предавать подсудимых смерти. Но это было его мнение, которое он мог изложить в письменном виде. И он его тщательно изложил. Дело Ex Parte Quirin, названное так по имени одного из казненных немецких диверсантов, оставалось последним словом по вопросу военных трибуналов на протяжении следующих шестидесяти лет.

Суд не смог «точно определить крайние границы юрисдикции военных трибуналов судить людей согласно закону военного времени», – гласило мнение Стоуна, датированное 29 октября. Суд также не смог написать нормы, которые могли составить конституционную основу для создания военной комиссии. Это зависело от конгресса. Но в этом случае у правительства была власть судить обвиняемых как вражеских агентов, занимавшихся незаконной деятельностью.

Президент и ФБР загнали Верховный суд в угол. Шестеро осужденных были уже мертвы. Что, если бы суд счел судебное разбирательство не соответствующим Конституции? Или если бы он обнаружил, что Гувер обещал Дашу свободу в обмен на признание? Как написал председатель Верховного суда Стоун в личной служебной записке для занесения в протокол, тогда Верховный суд оказался бы «в незавидном положении: он оставался в стороне и позволил отправить на смерть шесть человек, не дав ясно понять всем лицам, имеющим отношение к делу, включая президента, что он оставил нерешенным вопрос, на который адвокат сильно рассчитывал, чтобы добиться свободы истцов».

Этот вопрос состоял в том, была ли комиссия создана президентом законно. Он оставался без ответа до тех пор, пока Соединенные Штаты не встали перед новым видом агрессивного врага в 2001 году.

Дело нацистских диверсантов принесло две неожиданные удачи ФБР – одну публичную, другую тайную. Известность была огромной: американцы повсеместно считали, что Бюро самостоятельно раскрыло это дело. Они ничего не знали об измене и признании Джорджа Даша. Отдел ФБР по связям с общественностью подготовил объявление о награждении Гувера Почетной медалью конгресса. И хотя медаль так и не появилась, это дело не могло стать более подходящим подарком для имиджа Бюро.

Второй удачей после дела о немецких диверсантах было углубление понимания ФБР того, как работает система Rueckwanderer. Расследовав прошлую жизнь диверсантов в Соединенных Штатах, Бюро обнаружило, что трое из них выражали свою лояльность Третьему рейху тем, что покупали нацистские марки в банках Нью-Йорка и Чикаго. Их заявления об обмене долларов на марки дали возможность германской разведке узнать, кто они такие, где живут и как с ними связаться. Абвер оплатил их проезд в Германию и обучил диверсионному делу.

Тысячи американцев немецкого происхождения покупали марки и уезжали в Германию. Сколько из них возвратились в Соединенные Штаты в качестве нацистских шпионов?

Осенью 1942 года ФБР усилило общенациональное расследование – одно из самых крупных и сложных дел, которыми оно когда-либо занималось. Бюро допросило 997 немцев-иностранцев в Соединенных Штатах; 441 человек было задержано или посажено в тюрьму по приказу министра юстиции за лояльность Германии[167]. В это дело было вовлечены сотни агентов, десятки тысяч документов и крупнейший банк Америки – «Чейз нэшнл».

В Нью-Йорке Перси Фоксворт, ставший теперь заместителем Гувера по вопросам национальной безопасности, взял на себя это дело. Он получил документы, наводящие на мысль о выгодных финансовых связях между американскими банкирами, мультинациональными компаниями, занимающимися подпольным бизнесом с Германией, германо-американским Бундом и нацистским правительством. Как именно к Фоксворту попали эти документы, было щекотливым вопросом.

ФБР завербовало помощника кассира и управляющего среднего звена в иностранном отделе главного офиса «Чейз» в Нью-Йорке. Ночью агенты ФБР проникли внутрь и провели не один час, «прочесывая» папки иностранного отдела. Эти обыски проводились без ордеров; они подпадали под категорию операций, промежуточную между нелегальным проникновением в помещение и изучением разведданных. В любом случае они были незаконными.

В ФБР предполагали, что «Чейз» действует по поручению правительства Германии в нарушение закона о регистрации иностранных агентов – того самого закона, который использовало правосудие для обвинения подозреваемых в ведении шпионской деятельности. Это был более чем тернистый политический вопрос. Это было равносильно обвинению в сотрудничестве с Гитлером.

Это обвинение было невозможно доказать. Банк переиграл Бюро. «Чейз» нанял Джона Кахилла – очень знающего адвоката, который когда-то был государственным прокурором, отвечавшим за большую коллегию присяжных, расследовавшую дело. Он был прекрасно осведомлен о том, что ФБР собрало улики против «Чейз» незаконно. Кахилл знал достаточно, чтобы одержать верх. Он пригрозил, что отдаст ФБР под суд и его незаконные делишки станут всем известны, если этому делу будет дан ход. Это была цена, которую Гувер не хотел платить. Политически сенсационное расследование рухнуло.

«Не было никого, кто дал бы нам совет»

ФБР пережило в ту зиму еще одно несчастье. 15 января 1943 года Перси Фоксворт погиб при крушении самолета, в котором он летел, в джунглях Голландской Гвианы (сейчас Суринам. – Пер.) на северо-восточном побережье Южной Америки. Фоксворт и еще один агент ФБР летели в Марокко, где Рузвельт и Черчилль собрались на военный совет. Министерство обороны и Госдепартамент поручили Фоксворту допросить американского гражданина и предполагаемого коллаборациониста с нацистами, который был арестован в Касабланке как представляющий потенциальную угрозу президенту.

Его смерть была тяжелым ударом для Специальной разведывательной службы, численность которой к 1943 году выросла до 583 агентов, но которая по-прежнему с трудом выполняла свои задачи.

Гувер неоднократно пытался избавиться от СРС. «Я настоятельно рекомендую, чтобы с ФБР была снята всякая ответственность за ведение любой специальной разведывательной работы в Западном полушарии и полностью переложена на организацию полковника Донована, – написал он новому начальнику армейской разведки генерал-майору Джорджу Визи Стронгу. – Я очень хочу и готов окончательно и бесповоротно уйти из Латинской Америки»[168].

Есть немного примеров, когда Гувер предлагал сдать полномочия и, безусловно, не политическому врагу вроде Донована. Он сделал это только тогда, когда почувствовал риск попасть в затруднительное положение. А СРС была неиссякаемым источником разочарований.

«Не забудьте, что мы начинали на абсолютно пустом месте в разведывательном деле, – сказал Джон Уолш – агент ФБР, работавший на участке обеспечения национальной безопасности, который в 1943 году уехал в Меделин (Колумбия), чтобы работать в СРС. – Не было никого, кто дал бы нам совет в этом деле»[169].

Задачей СРС в Колумбии было разыскивать нацистских шпионов и нарушать работу подпольных радиосетей, посредством которых агенты-шпионы связывались со своими хозяевами в Германии. Но по приезде в Колумбию Уолш быстро обнаружил, что не может выполнять свою работу. «К тому времени все немцы-иностранцы были уже арестованы, – вспоминал он. – Колумбия объявила войну Германии, и они устроили облаву на всех немцев».

«Я проводил много времени в сельском клубе, – сказал он. – Мне действительно нечего было делать в плане выполнения задания».

Позднее ФБР будет утверждать, что работа СРС, проведенная в основном в 1942–1943 годах, привела к аресту 389 агентов стран оси и уничтожению 24 нацистских шпионских радиостанций. Гувер украл заслуги, которые по праву принадлежали отделу радиоразведки (ОРР) в составе Федеральной комиссии по связи (ФКС), созданной в рамках Нового курса президента Рузвельта, которая контролировала радиовещание в Соединенных Штатах. У Гувера был зуб на председателя ФКС Джеймса Лоуренса Флая; они оба не один год боролись за право ФБР устанавливать прослушивающие устройства.

Служащие управления радиоразведки перехватывали подпольные сеансы связи немцев с их шпионами в Латинской Америке[170]. Они работали с чиновниками американского посольства и местной полицией, чтобы прикрыть работу этих сетей. В 1942 году ОРР перехватил план потопления корабля «Королева Мария», транспортировавшего 10 тысяч американских и канадских солдат на войну, и убедил бразильскую полицию арестовать более 2 тысяч немецких шпионов. Только одно это дело стало причиной половины арестов шпионов стран оси, о которых объявляли ФБР и СРС в Латинской Америке в течение всей Второй мировой войны.

Секретная история ФБР повествует: «Нельзя было ожидать от агента передачи стоящей информации до тех пор, пока он не отслужит по заданию самое меньшее несколько месяцев, чтобы узнать местные обычаи, выучить язык и т. д.»[171].

Но пребывание за границей более нескольких месяцев оказывалось непосильным для многих агентов ФБР. Десятки, если не сотни, из них оставили свою работу под прикрытием в СРС или запросили перевода на родину, «испытывая сильное недовольство» и «утратив веру при встрече с чем-то, совершенно отличающимся от прекрасной картины, которую они нарисовали себе перед отъездом на задание». В Латинской Америке они «подвергались всевозможным насмешкам» со стороны американских солдат и моряков, которые их спрашивали, «почему они не носят военную форму и занимаются торговлей мылом, журналами или выполняют какую-то другую, явно незначительную и не связанную с войной работу». Дипломаты из Госдепа и военные атташе получали удовольствие от «выявления, разоблачения и приведения в замешательство тайных агентов Бюро, – гласит далее история ФБР, – называя их бездельниками и уклонистами от военной службы. К сожалению, тайные представители Бюро были в основном молодыми, здоровыми, умными, представительными американцами призывного возраста, которые явно могли служить в армии, но работали под слабыми и часто нелогичными прикрытиями».

Сотрудников СРС называли еще хуже – предателями и изменниками. Отчаянно пытаясь «завоевать доверие пронацистски настроенных людей и получить информацию из их рядов, они занимались деятельностью и вступали в связи, чрезвычайно сомнительные и подозрительные с точки зрения местных чиновников Госдепа, представителей армии и военно-морского флота, – сообщает тайная летопись ФБР. – Многие агенты оказались на подозрении у англичан – некоторые обоснованно, а некоторые, очевидно, благодаря исключительно тому факту, что англичане подозревали их в том, что они представители Бюро, и хотели разоблачить их, поставив в неловкое положение».

На протяжении всей жизни у Гувера было правило: не ставить Бюро в неловкое положение. Ему приходилось исправлять дурную репутацию и низкий статус ФБР за границей. Его доверенное лицо в Госдепартаменте помощник госсекретаря Адольф А. Берли предложил оригинальное решение.

В американских посольствах стран Западного полушария стала появляться новая должность – «атташе по юридическим вопросам». Как у военного и военно-морского атташе, у человека, занимавшего эту должность, имелся дипломатический статус с соответствующим рангом, привилегии и защита, предоставляемая посольством. От атташе по юридическим вопросам требовалось, чтобы он информировал посла Соединенных Штатов о том, что ФБР делает в стране, где находится посольство. Ему было приказано, по возможности, работать согласованно со своими армейским и военно-морским коллегами. Теоретически он был «ответственным официальным лицом США по вопросам тайной разведки, особенно в области подрывной деятельности», как гласит история ФБР.

Введение должности атташе по юридическим вопросам спасло разведывательную службу ФБР за рубежом.

По приказу Гувера такие атташе должны были завязывать дружеские отношения с руководителями полиции и министрами внутренних дел стран Латинской Америки. Угощать вином, обедом и иногда давать взятку начальнику полиции – предпочтительно тайной – было гораздо более эффективным способом сбора информации разведывательного характера, чем выдавать себя за вне штатных корреспондентов какого-нибудь журнала и продавцов мыла.

Программы взаимодействия, созданные атташе по юридическим вопросам, стали передним краем политики добрососедских отношений Франклина Делано Рузвельта во время войны. Они росли с огромной скоростью, движимые притоком денег из Америки, властью и авторитетом американских посольств в странах Латинской Америки. Атташе по юридическим вопросам и послы убеждали политически нестабильных президентов латиноамериканских стран, что будет разумно иметь для защиты человека из ФБР в качестве платного советника по безопасности. Советник, разумеется, служил на два фронта как шпион.

С лета 1943 года посредники ФБР сделали «возможным получать почти любую помощь в расследовании и информацию от полиции практически в любой стране Латинской Америки», – гласит тайная история ФБР. Начальники полиции и министры внутренних дел – некоторые из них были теперь на жалованье в ФБР – обеспечивали людям Гувера доступ к разведывательной информации из почтовых отделений, телефонных и телеграфных сетей, воздушных и мореходных компаний, таможни и разнообразных правительственных учреждений, «включая во многих случаях президентский дворец».

У каждого начальника полиции и президента латиноамериканской страны было с Гувером нечто общее – пусть даже одна общая черта – антикоммунизм. Союзы, заключенные атташе по юридическим вопросам во время Второй мировой войны, существовали до тех пор, пока в Латинской Америке оставались «левые», с которыми нужно было бороться.

К лету 1943 года шпионская деятельность Германии в Западном полушарии уже затухала. Опасность вторжения со стороны стран оси исчезала. По мере того как в войне с Гитлером стал намечаться перелом, руководители Америки начали рисовать себе картину мира после войны.

Гувер и горсточка мысливших как он людей в Вашингтоне заглянули за горизонт и увидели Сталина и Красную армию, марширующую на Запад. Они поняли, что их борьба не закончится, когда фашизм будет повержен, что война с коммунизмом будет продолжаться.

Но в этот момент авторитету Гувера был брошен самый серьезный вызов: сможет ли он вести эту войну.