Текст книги "Свиноматка (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Он услышал дыхание Пигвикена.

– Она оставила тебя здесь, чтобы следить за мной?

Бес смотрел на него.

Его грудь поднималась и опускалась.

“Она оставила меня здесь, чтобы мучить тебя.”

Ричард не сомневался в этом. Если бы тварь приказала, он бы каждую ночь приходил к Ричарду, чтобы пососать его горло и наполниться кровью.

Ричард медленно подошёл к нему.

Он взял его в руки и почувствовал жирный мех и эту странно тёплую и мешковатую плоть. Его тело вызывало у Ричарда отвращение и чувство, что он не мёртв, что он всё ещё жив и полон ужасного потенциала. Его пустые чёрные глаза смотрели ему прямо в душу, ухмыляющийся рот показывал ему ужасные острые зубы. Было что-то почти гипнотическое в том, чтобы смотреть на него, чувствовать приглушённое биение его сердца, как у младенца, ощущаемое сквозь одеяло. Он чувствовал себя безрассудно, как будто его накачали Демеролом.

Но он не имел над Ричардом власти.

Ричард знал, что фетиши имеют силу, только если ты веришь в них, а он больше не верил ни во что, кроме справедливости.

Он стоял там, держа беса в одной руке, топорик в другой. Оно начало двигаться. Сначала он думал, что это просто какая-то сумасшедшая галлюцинация, но это не была галлюцинация. Это было ужасно живое, бескостное движение в его руках. Червячная скульптура. Ощущение его мускулатуры было горячим и непристойным.

“Ты бы поставил меня и шёл отсюда подальше, Ричард. Ты не знаешь, что я могу сделать, что мы можем сделать. То, что мы сделали с Мэйтлендом, мы можем сделать и с тобой. Его воля была намного сильнее твоей, но мы согнули её, мы отлили её по своему вкусу, как тёплую глину. Когда мы показали ему то, что заполонило его разум, дало ему плоть, форму и намерение, он потерял рассудок. Он умолял нас о смерти, как и ты будешь. Он лёг, предлагая свиноматке то, что она хотела. Предлагая это добровольно.”

Но было уже слишком поздно для увещеваний, таких как тактика запугивания. Это скользкое, гротескное маленькое чудовище даже не понимало, насколько поздно. Но оно начинало осознавать. Оно извивалось в руке Ричарда, царапая и кусая его, щёлкая зубами-иглами, пытаясь заставить отпустить себя. И это продолжалось до тех пор, пока Ричард не прижал его к полу и не отрубил голову топором. Он продолжал рубить и рубить его, пока он корчился, мочась чёрной смолистой кровью на ковровое покрытие. Но в итоге он просто умер. Умер с визгом, словно зарезанный поросёнок. Умер, позная боль.

И Ричард был счастлив этому.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Ферма.

Это началось там, так что это должно было там и закончиться.

Для Холли и него было уже слишком поздно.

Слишком поздно.

Но были бы и другие, он чувствовал, что будут другие, и он не позволил бы кому-либо так страдать, он не позволил бы свиноматке убивать невинность и сеять зло.

Ферма была ядром всего этого.

Может быть, там произошли ужасные вещи задолго до того, как те старые люди переселились туда со своими злодеяниями?

Может быть, дом имел историю тёмных событий, и это привлекло этих двоих из-за этого?

Несмотря на это, сейчас всё закончится.

Ричард попал туда ближе к вечеру.

Некоторое время он стоял, глядя на это мучительное дерево. Затем он сходил к внедорожнику и вернулся с “Ремингтоном” 12-го калибра. Он толкнул дверь и вошёл. Пыль висела в воздухе, как снежные хлопья. Воняло сыростью и распадом. И атмосфера, конечно, была тяжёлая и гнетущая, ползущая снизу вверх по позвоночнику.

Он вошёл в гостиную.

Там было нечего искать. Он вошёл туда просто ради ностальгии, чтобы вспомнить лучшее время в этом проклятом месте, которое теперь для него потеряно. В прошлый раз, когда он был там, это было с Холли, и она была беременна и здорова, её щёки приятно пылали, а её глаза были такими голубыми…

Как прекрасна она была в тот день, когда непристойность проникла в неё.

Снаружи Ричард подошёл к свинарнику.

Стоя перед низким дверным проёмом, он услышал истерический визг свиноматки изнутри. Она хрюкала своим счастьем. Она позвала его, и он подчинился, волоча себя, чтобы упасть ниц на её раздвинутые ноги.

Он сказал себе, что может бежать в любое время по своему усмотрению. Что он не должен будет делать что-либо противоестественное. Что он может вернуться с бензином, облить всё это место и сжечь его… он так думал.

Чары свиньи были слишком сильными. Она хотела его здесь, и он был сейчас здесь. Он не мог устоять перед ней. Он не мог надеяться на себя. Он был куклой на верёвочке, и она потянула его за собой.

Наклонившись, он вошёл в свинарник.

Там всё было как прежде: кирпичные стены, старое сено, заброшенные загоны, грязные забрызганные навозом стены, ядовитый запах свиной крови, свиного дерьма и мочи. Только хуже на этот раз, потому что это было не воспоминание или даже призрачное видение, а физическая реальность, влажная и органическая. Она заполнила длинное узкое здание, испуская ужасный и зловонный поток воздуха.

Ричард нашёл почти невозможным идти дальше.

Воздух был горячим, пронизанным экскрементами, мочой и разными гнойными выделениями. Запах ползал прямо по его горлу и гнездился в его животе, посылая волны тёплой тошноты, пронизывающие его; мухи ползали по его лицу.

Он сразу нашёл труп Мэйтленда.

Он висел на крюке, подвешенном к потолку. Ричард должен был быть шокирован при виде этого или, по крайней мере, быть в ужасном состоянии, но это было не так. Он больше не испытывал шока. Он остановился и посмотрел на него с грызущим томительным чувством внутри, но никаких эмоций не было. Крюк был продет через заднюю часть черепа Мэйтленда, и это, должно быть, потребовало значительной силы. Но как ни страшно это было осознавать, от него скоро мало что останется.

Свиноматка ела его.

Она взвизгнула между его ног и вонзила клиновидную пасть в его брюшную полость, казалось бы, прогрызаясь прямо через тазовый пояс. Мухи облепляли труп, поднимаясь и опускаясь, как облако чёрной сажи.

– Ричард, иди сюда, – сказал голос. – Теперь страха нет, только откровение.

Хотя голос был женственным в своей подаче, это был не мягкий голос Холли, и даже не царапающий, пронзительный рык твари.

Это был голос, которого Ричард не знал.

Кто-то стоял возле большого загона в конце свинарника, как будто пытаясь заблокировать его продвижение.

– Иди сюда, – сказал голос.

Он пошёл.

Он проследовал туда, где грязь устремилась глубже в землю, глубже в тёмные языческие тайны самого свинарника, места кровопролития, насильственной смерти и нового рождения. Именно здесь, в давно прошедшие дни, свиноматки разводили своих детёнышей. Здесь огромные сопящие самцы кабана были кастрированы рукой фермера до того, как их мясо стало кислым от их собственных железистых выделений, и они стали жестокими хряками. И здесь свиней забивали на мясо, обычно в специальном навесном вольере, где они не могли двигаться, пока у них было перерезано горло, а кровь собирали в миски для сосисок и колбас.

Свинарник пропитался своим прошлым: смертями и убийствами, свидетелями которых он был. Он впитывал мерзкую атмосферу, как губка, насыщался ею.

Ричарда ждала миссис Крауч.

Это не мог быть никто другой. Она была одета в клюквенно-красный спортивный костюм. В её осанке не было ни сутулости, ни намёка на усталость. И это было особенно тревожно, потому что её волосы были белыми и редеющими, а худое лицо было в морщинах, как сосновая кора. Она выглядела так, словно это она имела власть над временем, а не наоборот.

– Миссис Крауч? – сказал Ричард.

Старушка захихикала.

– Это было давно, сынок. Давным-давно. С тех пор я потратила несколько жизней. Циклы наступают, и они проходят, растущие и убывающие, как фазы луны высоко над головой.

– Ты же ведьма.

– Акушерка, – поправила она его. – Акушерка. Я нахожу идеальное место для посева и слежу за ним, пока не приходит срок. В этом нет никакого колдовства, мой мальчик, никакого колдовства в биологии матери-земли и её путях, которые многочисленны и священны.

Он видел, что у неё был резкий шов тёмного фанатизма, но его сдерживало непринуждённое материнское спокойствие, лёгкое и наркотическое, как золотое солнце позднего вечера. И в этом не было ничего даже отдалённо угрожающего с её стороны. Она не помешивала содержимое котла палкой и не бросала туда кости. Она просто стояла там, улыбаясь, её зубы были изношены и немного кривы.

– Что сделано, то сделано, Ричард. Разве ты этого не видишь? Ты думаешь, что пришёл сюда, чтобы причинить мне или свинье боль, но ты не прав. Ты пришёл, потому что ты был вынужден вернуться в это место, как это и должно быть в конце концов для истинно верующих, – сказала она ему. – Благословляй небо и восхваляй землю, сделай свои подношения тем, кто ждёт.

– Я тебя убью! – сказал он.

– Можешь попробовать, но послушай меня. Дай мне аудиенцию на время. Я сожалею о том, что случилось с Холли и твоим ребёнком. Я действительно… но то, что сделано, не может быть отменено. В выборе твоей Холли не было злого умысла. Это была удачная возможность. Свинья выбрала её в качестве своего инкубатора. Не больше и не меньше. Это было сделано не из ненависти, а из-за необходимости продолжения. Ты понимаешь это? – спросила она его. – Около четырёх веков назад я искала такой инкубатор в Джейн Пенден. Свинья могла бы возродиться в этом глупом ребёнке, чтобы нести семя её слияния с Олдом Джеком Хоббом… но этого не случилось. Я выбирала для неё другие инкубаторы, но каждый раз, по случайности, совпадению или вмешательству, этого не происходило. Свинья стала усталой, нетерпеливой и злой. Она хочет только довести свой выводок до срока.

Ричард покачал головой.

– Она злая. Она – монстр. Она не заслуживает размножения.

– Она была рождена матерью-землёй, как и ты. Она первобытна с младенческого возраста, её цели просты: она существует для того, чтобы ей поклонялись, её обожали, ей давали искупление, принадлежащее ей по праву рождения, и чтобы рожать своих детей. Если это её преступление, то виновата сама природа. Ты думаешь, что она демон, но она не демон. Она – дитя природы, дитя с ненасытным аппетитом плоти и рождения, существо, которое невероятно злобно, когда у него встают на пути… но, конечно, не демон. Разве она не имеет права, будучи ребёнком чрева матери-земли, порождать свой род, плодиться и размножаться?

– Ценой других жизней?

– Мы все существуем за счёт других жизней.

– Она ненормальная. Она должна быть уничтожена. Теперь пропусти меня!

– И не собираюсь. Пока не слушаешь и не слышишь. – Улыбнувшись почти сардонически, она сунула руку в один из хлевов и вытащила горсть жёлтого сена. – Но сначала подумай об этом, подумай об этом, – сказала она, держа его и протягивая в направлении Ричарда. – Это продукт матери-земли, как ты, я и свинья. Это её семя, её родственник. Это райграс и сладкий тимофей, клевер, овёс и ячмень. Это зло? Ты ненавидишь это? Он прорастает из чрева матери-земли и следует своим естественным ритмам, как ты, как я, как и свинья. Так всегда и будет. Ты ненавидишь это? Ты ненавидишь фермера, который убивает скот, чтобы иметь мясо?

Она сделала шаг вперёд, как будто не думала, что он использует пистолет. И, возможно, он не был полностью уверен в себе. Он стрелял по тарелочкам, он убивал куропаток, но он никогда не поднимал оружие на другого человека… или, по крайней мере, на что-нибудь с интеллектом.

Ричард кивнул.

– Итак, ты думаешь, что я должен уйти и забыть, просто забыть, что она уничтожила мою жену и убила моего ребёнка? Просто продолжать свою жизнь?

– Это за пределами понимания, и мы оба это знаем. Ты пришёл как жертва. Ты пришёл, чтобы лечь к свиноматке, чтобы обеспечить плодородие её урожая.

– Ты сумасшедшая!

– Я, как хорошая земля, которая создала меня. Как и тебя. Как и свиноматку. Мы нити одного и того же мотка, связанные между собой, и мы должны принять друг друга.

Она продолжала говорить и говорить, не делая различий между тем, что она и свинья делали – или пытались делать – и тем, что фермеры делали ежедневно. Она обсуждала человеческую расу в чисто сельскохозяйственных терминах, просто ещё одну культуру, которую нужно собрать, скот, который нужно убить. Мать-земля была богиней бороны, которая сеяла и жала, и все живые существа были домашним скотом, чтобы есть и быть съеденным, не больше, не меньше. Медленно она наполняла его разум паутиной, собирая его мысли. Она гипнотизировала его. Делать что-то. Его веки были грузными. Его мысли были сбиты с толку. Ружьё в его руках казалось тяжёлым, как железнодорожная шпала.

– Как видишь, мы все страдаем в разной степени. Ты знал только эту жизнь, хотя я пережила многие, не желая ничего бóльшего, чем было обещано мне, и свиноматка хочет только вынашивать её молодняк, её стадо.

Внезапно миссис Крауч оказалась всего в нескольких футах от него, сладко улыбаясь, как милая тётя или любимая бабушка. Ричард хотел пойти к ней на руки, свернуться калачиком на коленях, позволить ей погладить его волосы и напевать ему древние песни. Соблазн был очень сильным. И единственной вещью, которая действительно спасла его, были пыльные лучи проникающего солнечного света… потому что в них он увидел, что она не отбрасывает тени. Он потянулся за пистолетом.

– Давай избавимся от этого, Ричард? Почему ты не отдаёшь это мне? Ты можешь сделать это, не так ли?

Ричард улыбнулся.

– Конечно, я могу отдать это тебе. Получай!

И он выстрелил ей в упор в живот.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Волна отбросила её назад и на землю. Она села прямо, дымящийся кратер виднелся на месте, где был её живот. Она выпустила высокий пронзительный крик, её глаза светились… как угольки в горшке с пеплом. Кровь не вытекала из её раны. Она посмотрела на Ричарда с такой всепоглощающей ненавистью. Даже тварь, которая владела его женой, не смотрела на него взглядом с такой жгучей, жгучей ненавистью ко всему, кем он был.

Миссис Крауч…

Элисон Клов могла бы разорвать его на куски, выпотрошить и с радостью прокатиться по его останкам.

Она не была человеком, она не была даже отдалённо такой. Её глаза были как живой огонь, и Ричард чувствовал их тепло на себе, как сотни факелов. Нет, это была не чья-то милая тётя, и не чья-то любимая бабушка, это была дикая и невменяемая вещь, чудовище. Она бы сняла кожу с детей и высосала бы всю кровь у младенцев, если бы это способствовало её благополучию.

– Предатель! – закричала она, из её губ вырвался кровавый туман. – Ты еретик! Ты не понял истинного призвания!

Она попыталась подняться, и он произвёл выстрел из “Ремингтона” ей в лицо со всей ненавистью, что у него была. Её голова откинулась назад на тощем пне шеи. Зубы вылетели из её кровоточащего рта. Череп под кожей издал треск, похожий на расколовшийся тонкий лёд. Она упала на грязный пол, либо мёртвая, либо очень похожая на неё.

Он обошёл ведьму, двигаясь к загону в конце свинарника. Он мог слышать, как свинья движется там, катаясь в своей собственной грязи и экскрементах, ожидая его, радостно хрюкая, казалось, совершенно не заботясь о судьбе миссис Крауч. Да, примитивное существо, но в своей простоте самовлюблённое и совершенно эгоистичное.

Вонь была невыносимой. Она поднималась из загона и сбивала Ричарда с ног горячей и ядовитой волной.

Это был момент, которого он так ждал.

Он поднял ружьё.

Он знал её силу, она могла делать опасные вещи со своим телекинезом, но он не отступал. Слишком много было взято у него и самым ужасным образом. Его любимая жена и лучший друг были осквернены самым отвратительным способом и потом убиты. Его ребёнок был использован в качестве мяса, чтобы породить поколение монстров.

Свинья подняла своё рыло из навоза, словно крокодил из болота. Облако мух кружило в воздухе, когда она оценивала его сверкающими чёрными глазами. Он видел, что в них не было злобы, но было что-то хуже… голод, похоть, было ненасытное желание и, может быть, даже что-то нечто похожее на любовь.

– Это моё право по рождению, – сказала она. – Предложи это мне добровольно.

Это был момент, когда он мог убить эту суку и стереть её грязь со страниц истории… но он колебался. В течение только нескольких секунд он дрожал и был в ступоре. Свинья, без сомнения понимая своё затруднительное положение, показала ему изображение Холли, его Холли, улыбающуюся ему из грязи, глаза сверкали, как голубые луны.

Он колебался.

Затем вскрикнул, когда на него напали сзади. Миссис Крауч, ну, или то, чем она была, подошла к нему с чем-то блестящим и серебристым в руках. Она ударила его между лопаток. Он наполовину обернулся, и она ударила его по лицу, по рукам и груди. Ружьё упало, так как его сухожилия были перерезаны. Затем он был сбит с ног, упал в грязь, уже никому не угрожая.

– Тебе сделано предложение, – сказала старушка. – Примешь ли ты его?

Свинья поднялась из грязи, облепленная мухами, розовая и блестящая, в ужасной щетине. Хотя она стояла на задних ногах с раздвоенными копытами, у неё были руки, получеловеческие, пальцы опухшие и чешуйчатые, ногти толстые, пожелтевшие и сломанные от копания в грязи. Она погладила себя по жирной свиной туше, уделяя особое внимание рядам набухших молоком сосков, выпуклому беременному мешку её живота. Мухи засыпали его, набухшие серые клещи присосались дюжинами. Ряды клещей рассеялись, когда её лапы приблизились. То, что было там, двигалось с медленным вращающимся движением. Свиноматка вышла из грязи, стоя над ним. Комки грязи и свиного дерьма слетели, забрызгав лицо Ричарда. Он рыдал и дрожал. Она зарычала низким гортанным звуком, капли белой пены падали с её мясистых губ. Между её тяжёлыми бёдрами текла струйка горячей, ядовитой и пахнущей уксусом мочи, когда она опустошала мочевой пузырь прямо на разрезанные сухожилия Ричарда и заставляя его корчиться от боли, когда у него горела кожа. Горячий пар поднимался с его растерзанной плоти. Кряхтя и визжа, она присела на корточки над ним, выставив свои мясистые бока вперёд, чтобы он мог почувствовать ужасную, вздутую сущность её чресла, плод её матки, созревший с сочной жизненной силой. Он закричал, отталкивая её одной рукой, его пальцы скользили по её влажным, изношенным половым губам.

Должно быть, он потерял сознание и попал под свинью, потому что, когда он снова открыл глаза, он был голым и смазанным вонючей слизью свиньи.

Благословенное событие произошло.

Отвратительное потомство свиньи, традиционное ведьмино количество из тринадцати штук, были прижаты к нему, вскармливаясь из его кровоточащих ран голодными, сморщенными ртами, как поросята, прилипшие к соскам матери.

Как и Пигвикен, они были похожи на своего отца… плоскомордые, опухшие, похожие на рыжеволосых бабуинов, они сосали его кровь, издавая пронзительные скулящие звуки. Пучки тонких седых волос всё ещё были смазаны плацентарным желе, их глаза были бусинками, как у крыс.

Хотя Ричард чувствовал себя почти онемевшим с головы до ног, он всё ещё ощущал всасывание этих маленьких ртов, истощающих его, и, что ещё хуже, он мог чувствовать морду свиноматки, нюхающей между его ногами. Вопя от восторга, она схватила это в свои слюнявые челюсти, взяв то, что было её по праву рождения.

перевод: Alice-In-Wonderland

Б