Текст книги "Германия: самоликвидация"

Автор книги: Тило Саррацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Для морально и умственно более слабых членов общества это является большим искушением. Если они надолго остаются в состоянии, свободном от каких бы то ни было требований, даже если и попали в него не по своей воле или по несчастью, они теряют наряду с волей также и те способности, которые необходимы, чтобы снова выбраться из этого состояния:

«Многие нуждающиеся семьи долгое время остаются в зависимости от основного обеспечения. Долговременное получение дотаций налагает отпечаток на наличность и на расходование основного обеспечения. Действие системы распространяется далеко за пределы долговременных безработных, ведь она создает основное обеспечение не только для тех, кто ищет работу, но и для большой части населения в трудоспособном возрасте и их детей. В настоящее время это выглядит так, что основное обеспечение главным образом получают семьи, которые долгое время, постоянно или регулярно, нуждаются»^{174}.

Эта группа людей покорилась своей судьбе, но, кроме того, это группа людей, гордость которых сломлена. Не может быть гордым человек, который в зрелости, то есть в свои лучшие годы, живёт на государственное пособие. Там, где отсутствует гордость, плохо развивается движущая сила, необходимая для того, чтобы поменять имеющееся комфортное состояние на непредсказуемые трудности. Такой человек предпочитает сосредоточиваться на кратковременных формах удовлетворения. Их дают ему алкоголь, сигареты, СМИ и фастфуд.

Чем больше нуждающаяся семья, тем больше сумма месячного основного обеспечения. Супружеская пара с двумя детьми получает в месяц 1710 евро. Единственный работающий член семьи, обязанный выплачивать взносы в социальное страхование, должен зарабатывать 2500 евро брутто, чтобы иметь в распоряжении такую сумму. С четырьмя детьми ему пришлось бы добиваться заработка брутто 3500 евро, чтобы получать на руки сумму основного обеспечения в 2300 евро. С каждым ребёнком основное обеспечение возрастает на 322 евро. О расходах никто не обязан отчитываться. Продукты питания теперь можно получить бесплатно в различных благотворительных «столах», а ношеная детская одежда также раздаётся либо даром, либо продаётся очень дёшево. Бедная семья из двух взрослых и четверых детей может, таким образом, заметно пополнить основное обеспечение. Известная экономическая логика есть в том, что доля детей из домохозяйств получателей пособий раза в два выше, чем доля самих получателей пособий. В Берлине в настоящее время 35 % детей происходят из домохозяйств получателей пособий, в Бремене их 30 %, в Гамбурге – 25 %, а в среднем по федерации – 16 %.

Не дети производят бедность, а получатели пособий производят детей. Статистика со всей очевидностью доказывает это, ибо в Германии те, кто живёт на социальную поддержку, рожают заметно больше детей, чем сопоставимое по численности остальное население. Тем самым в нашей системе образования непрерывно растёт доля детей из необразованных семей нижнего слоя. По окончании, как правило, малоуспешного школьного пути малоквалифицированные подростки по большей части идут по стопам своих родителей и тоже рожают детей в количестве выше среднего. Системные различия в фертильности разных групп означают, что через пару поколений произойдёт радикальный сдвиг в состоянии населения, поэтому разница в генеративном поведении нижнего слоя и остального населения надолго изменит наше общество – разве что произойдёт какая-нибудь принципиальная перемена.

Итак, основное обеспечение воздействует на социализацию и генеративное поведение нижнего слоя. Но оно же существенно определяет миграционные события и готовность мигрантов к интеграции. Без немецкого основного обеспечения большая часть мигрантов из Турции, Африки и Ближнего Востока никогда бы не приехала сюда, поскольку на рынке труда уже 35 лет как нет оснований для иммиграции. Без основного обеспечения было бы меньше воссоединений семей, а Германия в качестве убежища была бы вдвое менее привлекательной. Без основного обеспечения – по крайней мере, у турок и арабов – в Германии было бы другое генеративное поведение. В частности, среди арабов в Германии широко распространена склонность рожать детей, чтобы получать больше социальных выплат, а женщинам, чаще всего запертым в четырёх стенах, в принципе больше и нечего и делать.

Основное обеспечение оказывает и отрицательное воздействие на готовность мигрантов из исламских стран к интеграции: они имеют в виде основного обеспечения беспримерно более высокий стандарт жизни, на их взгляд, по сравнению со странами их происхождения. Это избавляет мигрантов от необходимости менять свой традиционный образ жизни, прилагать усилия к изучению языка, поиску работы и предоставлять своим жёнам больше западноевропейской свободы. Так прямой путь от основного обеспечения ведёт к параллельному обществу исламских мигрантов (ср. гл. 7).

Если мы не желаем всего этого, то нужно что-то предпринимать – на рынке труда, в образовании, семейной политике и обращении с мигрантами. Об этом пойдёт речь в следующей главе.

Глава 5
РАБОТА И ПОЛИТИКА
О ГОТОВНОСТИ К ТРУДУ И СТИМУЛАХ К РАБОТЕ

Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим.

Псалтырь (Пс. 89:10)

Заводя речь о работе и производительности труда, нельзя избежать явной или скрытой ссылки на картину мира и общества, и тем самым нам не обойтись без оценок. Многие, судя по всему, с восторгом приветствуют желанный конец общества труда. Но тут нас подстерегают некоторые недоразумения. Даже высокотехничная и всё более абстрактная экономика не работает сама по себе, в полностью автоматическом режиме; ни технологически, ни социологически, ни в своём политическом управлении она отнюдь не является вечным двигателем. Без многообразного применения труда, в первую очередь умственного, и значительных усилий хотя бы небольшого числа сограждан мы быстро получим стагнацию, отставание, растущую безработицу, равно как и – при растущих потребностях – тенденцию к массовому обнищанию.

Сегодняшнее массовое потребление возможно лишь благодаря механизации и автоматизации всех производственных процессов, равно как и большинства услуг, а также благодаря дешёвому импорту с Дальнего Востока, который мы можем оплачивать лишь до тех пор, пока немецкие машины и оборудование там весьма желанны, а люди бесконечно трудолюбивы при низкой оплате труда. Тот, кто покупает в сетевом супермаркете «Альди»[29]29
  29 «Альди» – крупнейшая европейская компания, специализирующаяся на дискаунтной (от англ. discount – «скидка») торговле. Имеет дочерние предприятия во многих странах мира. Названа в честь основателей и владельцев – братьев Альбрехт.


[Закрыть] литр молока за 49 центов или хлопчатобумажную рубашку за 5 евро – будь он миллионер или получатель основного обеспечения, – приобретает конечные продукты, которые прошли очень сложный процесс производства и распределения, и в этом процессе принимали участие десятки тысяч людей. Если говорить о молоке, например, то эти люди трудились в крестьянском хозяйстве, на молокозаводе, на производстве упаковки, на грузоперевозках, в логистике и в магазине, чтобы пакет молока, в конце концов, очутился на полке в супермаркете; что же касается рубашки, то люди трудились на хлопковых полях, в прядильне, на ткацкой фабрике, в швейном цеху, на транспорте и в логистике, а затем уже в магазине. Если вспомнить, что ремонт протекающего водопроводного крана вряд ли обойдётся нам дешевле 50 евро, то нынешние цены на товары – поистине чудо. Но без труда эти товары не появились бы, как вообще не появилось бы ничего, что имеет рыночную стоимость, будь то физический предмет или услуга.

Рынок живёт за счёт той простой взаимосвязи, что, если вы хотите получить нечто, стоившее людям труда и усилий, вы должны за это отдать кое-что ценное, тоже стоящее труда и усилий. Нарушается эта взаимосвязь только посредством грабежа, либо посредством унаследованной собственности, приобретённого владения, либо с помощью свободного участия в солидарном сообществе. Будь это солидарное сообщество государством или семьёй, всё зависит от того, соблюдается ли равновесие в том, что вы берёте и что отдаёте, если вы предполагаете долго сохранять здоровые отношения.

Ни морально, ни функционально не будет правильным, если кто-то, имея возможность внести собственный вклад, живёт трудом других людей, не оказывая им ответной услуги. Право на услугу без оказания ответной услуги сохраняется лишь за теми, кто не может иначе: за людьми, существенно ограниченными умственно или физически, душевнобольными, стариками или немощными. Большинство людей имеют здоровые инстинкты и сами хотят обеспечивать свои расходы, правда, они реалистичны и своекорыстны и тоже не упустят случая воспользоваться чужой услугой без отдачи.

Центральным элементом современного социального государства является то обстоятельство, что никто не должен впадать в нужду из-за вынужденного отсутствия работы. Того, у кого нет возможности заработать себе на хлеб путём обмена услугами, государство будет временно безвозмездно содержать. Совершенно неотвратимо, что при таких условиях то и дело будут возникать проблемы лимитирования и сопутствующие льготам явления, с которыми получатель помощи должен мириться.

Социальная вовлечённость, социальное признание, образ жизни и материальная обеспеченность для большинства людей во многом зависят от места работы. Поэтому для них актуален вопрос: что делать, когда не по своей воле теряешь работу? И уже один только страх, что можно в короткий срок скатиться до уровня Hartz IV, становится травмой. На этой травме в Германии строится политика^{175}.

Бесспорно, что богатой стране вполне по силам справиться с ситуацией, если основное обеспечение тех, кто не может позаботиться о себе сам, составит 3, 4 или 5 % социального продукта. Но поскольку социальные процессы, следуя своей природе, действуют динамично и никогда не приходят в равновесие, постольку нет равновесия и в социальных злоупотреблениях. Последние в прямом смысле налицо, если кто-то получает от государства пособия, за которые не оказывает ему объективно возможную встречную услугу. Это налагает отпечаток на менталитет получателей помощи, равно как и на менталитет тех, кто всё это видит, то есть, в конечном счёте, сказывается на всех. К тому же это лишает людей, получающих неоправданную помощь, гордости и длительное время оказывает на них неблаготворное влияние.

В детстве и юности человек проходит процесс созревания, готовясь к взрослой жизни, в которой за всё будет отвечать сам. Эти годы предназначены для социального, интеллектуального и практического продвижения в учёбе, которое предъявляет молодому человеку достаточно высокие требования и должно формировать его сознание. В возрастную фазу по ту сторону работоспособности – в фазу старости – человек вступает как сложившаяся целостная личность, с самосознанием и чувством уверенности в себе, которое подпитывается всей его прошлой деятельностью. Однако многим старым людям, которые предоставлены сами себе и лишены многих возможностей для самоутверждения в социальном обмене, тяжело даётся создание смысла жизни. Оно даётся тем легче, чем с большим удовлетворением они могут оглянуться на свои активные десятилетия.

Но жизнь теряет цель и смысл, если четыре-пять десятилетий, прошедших между юностью и старостью, не были наполнены логичным решением задач – чужих или поставленных перед собой самостоятельно – и связанной с ними продуктивной деятельностью. Для большинства людей это работа по найму, поскольку лишь меньшинство располагает достаточной личной инициативой и творческим импульсом, чтобы внести в свою жизнь структуру и смысл – например, художественной и научной деятельностью или почётным общественным служением. Этому меньшинству, кстати, по причине личных свойств, вряд ли угрожает опасность стать жертвой длительной безработицы.

Когда мы допускаем, что немалая часть населения в трудоспособном возрасте ведёт скучное, пассивное, пусть и более-менее комфортное существование на социальные пособия, мы подкладываем этим людям большую свинью и причиняем вред также детям и подросткам, которые растут в такой структуре в раннюю пору своего умственного и душевного развития. Не столь важно, какую работу человек выполняет и сколько за это получает. Решающим для чувства собственного достоинства и личной удовлетворённости является сознание, что ты можешь содержать себя и свою семью, а также необходимость дисциплинированного образа жизни, который складывается из регулярных обязанностей и чёткого распорядка дня.

Была одно время такая мода – говорить о разобщённости, возникающей в жизни людей из-за работы. Это понимание ошибочно, ведь неудобства и неохота, связанные со всякой работой, и их успешное преодоление с помощью силы воли и напряжения, собственно, и являются источником личного удовлетворения. Настоящее отчуждение испытывает лишний человек, которому государственные пособия позволяют покупку технически сложного продукта, произведённого в мире труда, где сам он оказался совершенно ненужным. Унижение состоит не в том, что количество благ, которые ему позволяют пособия, слишком мало – он в любом случае воспринимает его как слишком маленькое, – а в том, что никто не нуждается в его услугах.

Это унижение можно компенсировать двумя способами, а именно: активно, ища самоутверждения в деятельности – будь то оплачиваемая работа, спорт, общественное служение, – или пассивно, разгоняя накатывающую неудовлетворённость потреблением сладостей, алкоголя, сигарет и просмотром видео. Этот вариант, как показывает опыт, предпочтителен для основного ядра получателей пособий.

Потребление может лишь заглушить чувство унижения, но не устранить его. Оно часто приводит к наркотической зависимости. Это плохо для личного развития представителей данной группы и для их будущей продуктивной реализации, и это катастрофично для развития их детей и подростков. А таких людей становится всё больше, ибо, живя без дела на одни пособия, они часто ищут смысл жизни в создании больших семей по принципу: «Раз я никому не нужен, то буду нужен хотя бы собственным детям!» А большое число детей означает и большую сумму трансфертных выплат. Тут кроется одна из причин растущей доли детей и подростков в так называемых необразованных слоях. Через репродуктивное поведение приводится в движение процесс, который несёт обществу будущего по меньшей мере такую же угрозу, как и чисто количественные изменения из-за демографического старения.

Работа исчезает?

Можно спорить о том, придаёт ли работа жизни смысл, а человеку – содержание. Речь в таких спорах может идти только о мнении оценочного и почти философского характера, а это означает, что подобные дискуссии не могут привести ни к какому объективному или единодушному результату. А вот утверждение о том, что в современном обществе кончается работа, напротив, допускает вполне объективную проверку, и можно однозначно решить, верно оно или нет.

Для начала можно обнаружить, что такие продукты, как буханка хлеба, яйцо для завтрака, хлопчатобумажная рубашка и многочисленные услуги, в сравнении со стоимостью оплаченной работы непрерывно дешевеют (табл. 5.1). Но верно также и то, что люди, несмотря на сильно возросший реальный доход, свои деньги всё-таки растрачивают. Квота сбережений немецких личных домохозяйств в долгосрочном тренде не увеличивается, а в США она даже опустилась (рис. 5.1).

Таблица 5.1

Количество рабочего времени среднестатического работника, необходимое для производства типичных продуктов потребления

(за период с 1950 по 2008 г.)

Источник. Statistisches Bundesamt, Entwicklung der Bruttoverdienste.

Цены на отдельные товары – от 1948 г.; цифры округлены, данные за 2008 г. приводятся по собственной оценке.

Источник. Deutsche Bundesbank (на графике показанны интервалы в 10 лет).

Рис. 5.1. Квота сбережений от наличного дохода домохозяйств в Германии и США (%)

Тренд падения объёма труда, наблюдаемый в индустриальных государствах в течение десятилетий, остановился. Уже упоминалось, что на душу населения в Германии приходится 700 часов работы по найму в год, это, правда, на 30 % меньше, чем в 1960 г., но всего на 9 % меньше, чем в 1990 г. в прежней ФРГ. В США, Швейцарии, Швеции и многих других сопоставимых с нами индустриальных странах объём оплаченной работы по найму на душу населения заметно выше^{176}. Социальные привычки, разные виды социального обеспечения, различные структуры оплаты труда и различные правовые общие условия приводят в сопоставимых во всём прочем индустриальных странах к заметным различиям в количестве работы на душу населения.

Гораздо больше, чем объём, изменилась структура деятельности по найму. Всё меньше людей в индустриальных странах занято в физическом производстве товаров. В промышленности, строительстве, ремёслах и сельском хозяйстве в 1960 г. работало ещё 62 % всех работающих в ФРГ, к 2008 г. эта доля уменьшилась до 27,4 %^{177}. Одновременно повсюду сократилась и доля простого труда. Сегодня 20 % личного потребления в Германии приходится на импортные потребительские товары (2008 г.)^{178}, в США эта доля составляет даже 27,4 % (2009 г.)^{179}. Доля импорта в промышленном создании добавленной стоимости товаров широкого потребления ещё выше этих значений.

С одной стороны, для обеспечения населения массовыми товарами – от стиральной машины до мужской сорочки – сегодня используется лишь небольшая и всё сокращающаяся часть работающих людей. Поскольку стоимость этих товаров по отношению к среднему вознаграждению за труд уменьшается, падает и доля создания добавленной стоимости в них. С другой стороны, растёт потребность в рабочей силе в областях, касающихся здоровья, ухода, спорта и свободного времени, а также в разнообразных услугах. Однако спрос на многие простые услуги очень чувствителен по ценам, что в тенденции оказывает давление на зарплату, и это означает, что заканчивается не работа как таковая, а увеличивается расхождение между ценами на нижних ступенях рынка труда, по которым предлагается работа, и ценами, по которым есть на эту работу спрос.

Итак, вопрос заключается в том, каким путём установить общие условия, чтобы работа по найму окупалась для возможно большего числа людей. Но эта цель не уживается в Германии с установленной через основное обеспечение минимальной зарплатой, размер которой определяется гарантированным социоэкономическим прожиточным минимумом^{180}. Это означает, что в тенденции нет спроса на работу с зарплатами, которые нетто не достигали бы как минимум 60 % среднего дохода, то есть проблему представляют собой те люди, производительность труда которых не соответствует хотя бы 60 % средней производительности. Эта проблема осложняется ещё и многообразными помехами в виде разных квалификационных структур, разных региональных частей рынка, а также возрастом и здоровьем этой целевой группы.

Решение могло бы заключаться в том, что в обеспеченном товарами стареющем обществе будущего возрастёт и потребность в личных услугах простого типа. Покупательная способность этого спроса зависит во многом от стоимости работы. Проблему представляет собой всё та же группа, которая по причине дефицита социализации или по другим причинам не может и не желает выполнять требования, которые предъявляют к ним даже в оказании простейших личных услуг – пунктуальность, тщательность, надёжность и честность.

Так же стойко, как и утверждение о том, что работа кончается, держится следующий аргумент: даже если работа и не кончается, то хорошо оплачиваемой работы становится всё меньше, а плохо оплачиваемой работы всё больше. Мол, на зарплату в наши дни зачастую уже нельзя «прилично жить». Этот аргумент играет центральную роль в дебатах о минимальной оплате труда.

Верно здесь то, что доля работающих, обязанных платить социальную страховку, среди всех трудящихся в последние годы упала и теперь составляет 66 %, в то время как доля нетипично занятых (на мини-работе, с неполной занятостью, на временной работе) прибавилась. Также выросла доля низкой зарплаты (меньше 2/3 среднего заработка). Рынок труда стал более дифференцированным, многообразным и трудным, неравенство увеличилось^{181}. Вообще не исключено, что работодатели будут использовать гибкий подход, как, например, занятость на временной работе или мини-работу^{182}. Тем не менее работающие по найму даже при низкой брутто-зарплате будут иметь в своём распоряжении – по причине взаимодействия с системой социальных трансфертов – нетто существенно больше, чем основное обеспечение. К тому же работать за низкую плату всё равно лучше, чем не работать вообще, как для народного хозяйства, так и для самих работающих^{183}.

Даже при почасовой оплате всего в 5 евро работающий по найму имеет в своём распоряжении больше из-за более высоких трансфертных поступлений, чем с одним лишь основным обеспечением (см. табл. 5.2). Правда, разница при фактической почасовой оплате в 5 евро составляет всего 1,68 евро, при 7,5 евро фактической почасовой оплаты она поднимается до 1,93 евро, и даже при 10 евро фактической почасовой оплаты это будет всего 2,94 евро. При таких суммах можно понять, отчего иной работник предпочитает улучшить свой доход путём нелегального приработка. По некоторым оценкам в Германии около 1/6 социального продукта производится путём нелегальной работы^{184}. Эта проблема обостряется, если основное обеспечение растёт, обостряется она и тогда, когда ужесточаются правила зачёта. Итак, вопрос вовсе не в том, можно ли жить прилично на свою зарплату, а в том, привлекателен ли официальный наёмный труд, если разница с основным обеспечением оказывается совсем незначительной. Эту проблему можно решить, если:

• заметно снизить основное обеспечение;

• смягчить правила зачётов;

• предписать высокую минимальную зарплату как обязательную.

Первое решение соответствовало бы англосаксонской, строго рыночно-экономической модели. Оно имело бы в Германии не только мало шансов на осуществление, но было бы и социально-политически непродуктивно, раз уж всем должен гарантироваться социоэкономический прожиточный минимум.

Таблица 5.2.

Взаимосвязь брутто-зарплаты, нетто-зарплаты и наличного дохода

(все данные в евро, частично округлённые)

Пример 1: холостяк

Пример 2: женат, 2 детей

Рассчитано на основе данных: www.konz-steuertipps.de/konz/lohnrechner.html

Второй путь – смягчение правил зачётов – стоит денег, но может и сэкономить их, если для многих получателей основного обеспечения возрастёт стимул для найма на оплачиваемую работу.

Третий путь будет действовать лишь с соответственно высокими зарплатами, он вызовет не только сокращение рабочих мест из-за того, что работодатели не смогут увеличить фонд зарплаты, но и повысит число получателей основного обеспечения и потому может оказаться дорогим.

Работа в структурированном мире

Влияние технического прогресса

Технический прогресс несёт в себе нечто захватывающее и вместе с тем нечто крайне пугающее. Захватывающее кроется в постоянном продвижении в качественно новые, неведомые измерения, прежде закрытые даже для человеческой фантазии, которая в основном топчется на традиционных путях, а также в умножении человеческих сил и способностей. С другой стороны, происходит непрерывное обесценивание человеческих способностей и навыков и тем самым привычного содержания работы.

Продолжающееся их обесценивание не представляет собой ничего нового, оно характерно для всей человеческой истории. Кто умеет сегодня пользоваться луком и стрелами? Кто владеет искусством разведения огня без спичек? Но если раньше инновации капали с интервалом в столетия, то теперь они следуют друг за другом с такой скоростью, что могут изменить содержание работы несколько раз за одну профессиональную жизнь. Девиз «пожизненная учёба» указывает в верном направлении, однако он не поможет тем, кому учёба даётся с трудом или кто попросту стар для всего радикально нового.

Правда, там, где технический прогресс делает лишними рабочие места в производственных цехах, станциях сервисного обслуживания и коммерческих отделах, постоянно образуются и новые рабочие места. Однако при том же производстве число этих мест меньше, и они требуют совсем другой, чаще всего более высокой квалификации, нередко и в других фирмах. Так или иначе, вряд ли получится сделать системного программиста из 45-летнего слесаря-механика.

Переворот технических производственных отношений и связанное с этим обесценивание способностей происходят всё быстрее. Мы ощущаем это не так сильно, потому что доля создания добавленной стоимости физической продукции в современном индустриальном обществе становится всё меньше. Это объясняется гигантским сдвигом относительных цен: стрижку у мужского парикмахера, которая стоит сегодня 15 евро, в 1950-е гг. можно было сделать за одну немецкую марку. Цветной телевизор стоит сегодня 30 посещений парикмахера. В те годы чёрно-белый телевизор стоил 1000 посещений парикмахера. Увеличение производственных возможностей за счёт технического прогресса настолько огромно, что, несмотря на постоянно обновляющиеся сдвиги спроса вследствие падающих относительных цен, возникают всё новые секторальные избыточные производственные мощности, которые форсируют спад производства и занятости. Актуальный пример – автомобильная промышленность, которая по всему миру производит в год 55 млн легковых автомобилей, но с имеющимися производственными мощностями могла бы производить 85–90 млн.

К счастью, технический прогресс осуществляется не только в производственных процессах, но и в самих продуктах. Мобильные телефоны, Интернет и цифровые камеры 20 лет назад были совсем неизвестны, и никто даже приблизительно не смог бы предсказать связанный с ними переворот и новые возможности для трудовой занятости. И сегодня тоже никто не знает, какие продукты и процессы будут определять облик мира через 20 лет. Трудность заключается в том, что мы точно понимаем, что именно отмирает и что по части рабочих мест и возможностей занятости будет разрушено, но не можем составить себе, исходя из этого, правильное представление: как технологическая окружающая среда, а с ней и трудящийся мир будут выглядеть через 20 лет. Не только жалобы, но и настоящая тревога, звучащие в вопросе: «А не исчезает ли у нас работа?» – рождаются, в конечном счёте, оттого, что мы – во многом независимо от уровня образования или интеллекта – видим, где и какие рабочие места исчезают, но при этом не можем знать, что образуется взамен этих мест.

Высвобождающаяся в ходе технического прогресса рабочая сила может некоторое время оставаться неиспользованной, если речь идёт о региональных и секторальных агломерациях, об устаревшей или низкоквалифицированной рабочей силе. Но в длительной перспективе любое предложение рабочей силы в принципе находит свой спрос, если речь действительно идёт о предложении, при котором предельная полезность для покупателя рабочей силы выше, чем ставка заработной платы. Эта фраза звучит так, словно она взята из начальной экономической школы, однако оба условия должны быть выполнены: речь должна действительно идти о предложении, и покупатель должен иметь экономическую выгоду от того, что примет его. Незаинтересованный и физически нетренированный получатель пособия по безработице II, которого бюро по трудоустройству обязывает заняться уборкой спаржи и который через полдня работы сказывается больным из-за того, что у него ломит поясницу, не отвечает обоим условиям: тут не присутствует настоящее предложение работы, и оно не принесёт хозяйственную выгоду фермеру. Поэтому каждую весну на немецких плантациях спаржи работает так много поляков.

Влияние глобализации

Наряду с техническим прогрессом огромные структурные перемены вызывает глобализация как таковая. Легко спутать, какие влияния на рынок труда и структуру производства можно отнести на счёт технического прогресса, а какие на счёт глобализации, потому что оба влияния взаимно переплетаются. Так, переход к стандартному контейнеру в качестве наиболее удобной транспортировочной ёмкости, имеющей место в мировой торговле, и связанные с этим рационализация и автоматизация транспортной составляющей – результат технического прогресса. Вызванное этим структурное снижение транспортных расходов в свою очередь представляет собой горючее глобализации. Сходным образом строятся отношения между Интернетом и всей совокупностью современной обработки информации. По каждому предмету в режиме реального времени информация может считываться по всему миру без временных потерь, связанных с преодолением пространства. Поддержанная электроникой управленческая деятельность, услуги планирования и развития могут на основе разделения труда передаваться куда угодно.

В индустриальных государствах глобализация усиливает эффект технического прогресса, экономящего рабочую силу: рабочие места исчезают по технологическим причинам и перебазируются в другие места по соображениям сокращения издержек. Там, где производство целых групп товаров исчезает не сразу, часто снижается степень завершённости производства, то есть те части, которые имеют высокую долю издержек на труд и/или низкую долю технологии, предпочтительнее передавать в другие руки.

Суть процесса такова, что он никогда не подходит к концу и в лучшем случае может быть приведён в частичное динамическое равновесие. При этом дело может дойти до таких явлений, как описанная Гансом-Вернером Зинном[30]30
  30 Ганс-Вернер Зинн – немецкий экономист, президент немецкого Института экономических исследований.


[Закрыть] «базарная экономика»^{185}, а именно: средняя немецкая доля добавленной стоимости в экспортных продуктах падает и тем самым доля импортированных подготовительных работ в экспорте возрастает. Для Германии это соответствует действительности, однако эффект рабочего места растущей доли подготовительных работ может быть положительным, если тем самым защищается имеющийся экспорт, а при некоторых условиях даже становится возможен дополнительный экспорт. В качестве положительного встречного эффекта может к тому же оказаться, что доли подготовительных работ в иностранном импорте содержат в себе растущий объём немецких подготовительных работ. Во всяком случае совет экспертов по совокупному экономическому развитию, занимаясь так называемым эффектом базара, выявил, что в исследованном в своё время промежутке с 1991 по 2000 г. сокращение занятых в экспортозависимой индустрии было заметно меньше, чем во всей обрабатывающей отрасли^{186}.

Если под «эффектом базара» понимать тенденцию растущей доли подготовительных работ в экспортном производстве, то он представляет собой принудительное действие нарастающей глобализации, при которой ориентированное по издержкам расчленение производственных процессов становится всё форсированнее и привлекательнее, что сказывается, естественно, и на импортных продуктах. Понятый таким образом эффект базара совсем не обязательно стоит рабочих мест. Другое дело, когда при растущей доле подготовительных работ экспорта непропорционально растёт импортирование, тогда это может выйти за пределы структурного изменения к явлениям деиндустриализации, которые в результате означают, что страна показывает устойчивый дефицит торгового баланса в производстве товаров. Это ведёт к трудностям, если нет существенного превышения баланса по текущим операциям в сфере услуг или иных перечислений, поступающих, например, доходов от имущества или денежных переводов гастарбайтеров.