Текст книги "Спаси меня (ЛП)"

Автор книги: Тиа Луис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

По обе стороны от входа стоят двое высоких, мускулистых мужчин. У обоих в руках, похоже, штурмовые винтовки G3, и ни один из них не смотрит в глаза. Мейс держит меня за руку, ведя нас к дому.

Мои каблуки щелкают по красной испанской плитке главного входа, и дверь открывается в большую гостиную. Деревянные полы отполированы до блеска, белый кожаный диван с оранжевыми и коричневыми кожаными подушками стоит вокруг стеклянного журнального столика. Стены белые, потолок зеркально отражает красное дерево пола. Справа и сверху над нами – балкон со стеклянной перегородкой, образующей перила. Все очень элегантно и современно, но Мантанилла продолжает путь через противоположные стеклянные двойные двери на задний дворик.

– Присоединяйтесь ко мне, амигос, с этой высоты открывается потрясающий вид.

Мы с Мейсом обмениваемся взглядами. Он обводит взглядом весь периметр, но, кроме вооруженных людей у двери, мы, похоже, одни. Он все еще держит меня за руку, и я следую за ним через комнату. С перил, где нас ждет хозяин, видны освещенные небоскребы Панамы. Оказывается, балкон выходит на скалу, с которой открывается вид на раскинувшийся внизу мегаполис.

Как только мы выходим на улицу, все меняется. Четыре человека бросаются на нас с каждой стороны – двое хватают меня, двое держат Мейса за руки. Я пытаюсь дотянуться до пистолета, но мою руку отдергивают назад, задирают юбку и снимают с меня моего маленького защитника.

Я борюсь с четырьмя руками, которые окружают меня, но я не могу противостоять этим парням. Мои руки скованы наручниками за спиной еще до того, как я успела нанести удар. Мейс, напротив, сумел проломить череп одному из нападавших, но другой выхватил его "Глок" из наплечной кобуры. Я сопротивляюсь, но это только заставляет металлические браслеты защелкнуться еще туже.

Мантанилла отталкивается от бетонного балкона, на котором он стоит, и быстро идет к мужчинам. На шприце в его руке вспыхивает отблеск света, и я вскрикиваю, когда он втыкает шприц в шею моего мужа.

– Мейс! – Я снова дергаю за наручники, отчего они врезаются в кожу запястий.

Боль бьет по костям, но она не сравнится с болью, сжимающей мой желудок, когда я смотрю, как мой красивый, мускулистый муж опускается на колени.

– Джесса, – задыхается он, все еще пытаясь спасти меня.

– Мейс, – задыхаюсь я. – Держись!

Они свяжут нас. Они посадят нас в клетки или комнаты, но я найду выход. Я вытащу нас из этой передряги.

– Грёбаный черт – рычит Мантанилла. – Бросьте его за борт.

– ЧТО? – У меня округлились глаза, и я бросаюсь вперед, но тут мое плечо обхватил мясистый кулак. Меня оттаскивают назад, подальше от мужа, и я с беспомощным криком смотрю, как двое мужчин поднимают его и перебрасывают через балкон.

– НЕТ! – Борьба покидает меня, и я падаю на колени. – Мейс, – выкрикиваю я его имя, чувствуя, как боль пронзает мое тело. Мой лоб соприкасается с испанской плиткой. Все мое тело содрогается, а горло горит от крика.

– Заткните ее, – слышу я слова убийцы.

Укол в плечо – единственное предупреждение, которое я получаю перед тем, как мир становится черным.

Мой язык прилипает к нёбу. Мне очень хочется пить. Когда я снова открываю глаза, я лежу на грязном полу в помещении, похожем на бывшую конюшню. Нижняя половина моей клетки деревянная, а верхняя – из стальных прутьев. В одном углу лежит сено, и я чувствую резкую, едкую вонь навоза.

Солнечный свет струится в лучах, наполненных пылью, но я не могу пошевелиться. Боль разливается по всему телу, начинаясь в центре груди и распространяясь по конечностям. Я чувствую, что у меня жар. Голова горит, мышцы болят.

– Мейс, – шепчу я сквозь разодранное горло.

Оно горит от моего крика, и я переворачиваюсь на спину, глядя в наполненную пылью темноту, где находится высокий потолок. Слезы затуманивают зрение и текут по щекам. Они смешиваются с пылью, покрывающей мое лицо, и, когда я закрываю глаза, стекают в уши. Зачем они оставили меня в живых?

Перевернувшись на бок, я прижимаюсь лбом к плечу. Закрыв глаза, я вижу, как его темно-синие глаза смотрят на меня с такой любовью. Мои пальцы сгибаются, и я чувствую его глянцевые темные волосы на его шее, вокруг своих рук. Я вижу его ровные белые зубы и чувствую его массивные руки с рубцами, которые так крепко обнимают меня, оберегая и любя. Его ребенок… наш ребенок… У меня его никогда не будет.

– Пожалуйста, – стону я сквозь прерывистые рыдания. – Пожалуйста, убей и меня.

– Останься со мной, Джесса. – Тихий голос Эллы возвращает меня в настоящее.

Сердце учащается, стучит в груди.

– Элла? – шепчу я.

– Я здесь. Что случилось? Я не могу дозвониться до Мейса. Где он?

Судорога бьет меня по животу, и я выгибаюсь вперед, обхватив колени. Мое платье изорвано, и я совершенно безоружна. Я не могу не думать о том, что если бы у меня остался пистолет, что бы я с ним сделала…

– Джесса? – Голос Эллы стал мягче, призывая меня ответить.

– Он… – Мои глаза закрываются, и я вижу, как он борется.

Я вижу, как один человек падает под ударом его кулака. Я вижу, как второй вырывает его "Глок" из кобуры под мышкой. Я вижу, как Мантанилла направляется к нему со шприцем в руке. Я вижу, как мой прекрасный муж опускается на одно колено, продолжая бороться, пытаясь добраться до меня, как все больше мужчин окружают его, как они оттаскивают его на балкон и сталкивают с края.

– О, Боже, – снова вырывается у меня. – Его больше нет, Элла. Они убили его.

Тишина заполняет пространство вокруг меня. Я слышу только тяжелый шум своего дыхания и хныканье от боли. Я никогда не чувствовала такой пустоты, в моем мозгу повторяется фраза:

– Это твоя вина…

– Я не понимаю, – говорит она наконец. – Они не могли… не Мейса.

– Я видела это. – Я подалась вперед, упираясь лбом в тыльную сторону ладони. – Я видела, как он полетел вниз.

– Ты все еще в комплексе?

– Я в какой-то конюшне или сарае. Ой! – Мой голос обрывается, когда сильные руки хватают меня за плечи, оттаскивая от грязного пола.

– С кем ты разговариваешь? – Один из крупных охранников хватает меня за лицо, дергая его из стороны в сторону. Его глаза блуждают по моей шее и ушам. – Где он?

– Я разговаривала сама с собой. – Свежие слезы заливают мое лицо. – Я… я просто плакала.

– Лживая сука. – Он подтащил меня к тюкам сена, сложенным в углу, и толкнул вперед на живот.

– Пожалуйста… – Я хнычу, но его руки движутся, исследуя мою спину, шею и уши.

Он берет большую горсть моих волос на затылке и тянет их, выворачивая мне шею. Он не на той стороне, и я думаю, что он уйдет. Я ошибаюсь. Он хватается за другую сторону, дергает мою шею так сильно, что очередной поток слез заливает мне глаза.

– Ах… – Мясистые пальцы сжимают раковину моего уха, и он вырывает из нее тонкий прозрачный провод. Вместе с проводом из уха выскакивает крошечный чип. – Отвали, – кричит он в динамик, бросая его на пол и вбивая в него каблук.

Вот так я потеряла Мейса и Эллу.

– Ты пойдешь со мной.

Неважно, что сил больше нет и что все тело онемело. Этот огромный мужчина наполовину тащит, наполовину толкает меня из грязного стойла в проход сарая. Оттуда мы выходим на открытый двор, и я вижу то, чего так долго боялась.

В дальнем конце огромного прямоугольного пространства стоит черный вертолет. Я узнаю ярко-желтый логотип на нем – паук.

– Черт, – шиплю я, и по мере того, как я иду, мой инстинкт выживания снова оживает. – Аранья вышел из тюрьмы.

Его не должны были выпустить. Я могу только догадываться, что он сбежал, и в этот момент моя решимость кристаллизуется. Он стоит за тем, что здесь происходит. Я подозревала об этом, а теперь знаю. Став прямо, я расправляю плечи. Я должна продержаться достаточно долго, чтобы отомстить этому ублюдку. Он привел меня сюда. Он убил Мейса, а меня оставил в живых…

Он еще пожалеет, что совершил эту ошибку.

Глава 8

Джесса

Полет на вертолете от комплекса в Панаме до Картахены занимает менее двух часов. Внутри у меня все болит, но эмоции утихомирились. Котел кипящей ярости и кипящей мести находится прямо под поверхностью и ждет.

Сейчас мы находимся в том самом доме, где я прожила полгода. Я стою в растрепанном черном платье, длинные волосы перекинуты через плечо, а через комнату от меня находится Аранья. Он сидит в кресле и смотрит на меня мертвыми голубыми глазами.

– Моя прекрасная Амороса. – Его голос – хриплое рычание от виски и сигарет. – Я никогда не думал, что увижу тебя снова.

Он поднимается с огромного кресла и медленно идет ко мне. Я жду, молча наблюдая, как он пересекает красный кафельный пол. В комнате, где мы находимся, есть ряд окон под самым потолком, и сколько я здесь жила, они всегда были открыты. Тяжелый, а горячий воздух поднимается вверх и выходит наружу благодаря трем потолочным вентиляторам.

На Аранье мятый костюм из белого льна, а его длинные седые волосы зачесаны назад и вьются, как у полковника-южанина. Передняя часть костюма желтая от табачного дыма, а ногти слишком длинные для мужчины. Когда он останавливается передо мной, то проводит одним из них по коже моего плеча. Я отшатываюсь.

– Ты все еще так красива. – Его акцент витает в каждом слове, словно голубой дым, поднимающийся из его тонкой коричневой сигары. – Ты не можешь себе представить, как мне было больно осознавать, что мне придется убить тебя.

Я наклоняю голову и смотрю на него сквозь раскосые глаза.

– Осталось что-то, что может причинить боль?

Он смеется, и дым стелется вокруг нас, обжигая мне нос. Так же быстро он отрезвляется, задыхаясь с шипением.

– Я имею слабость к красивым женщинам. – Он качает головой и делает еще один шаг, обходя меня по кругу. – Я был стариком, когда впервые увидел тебя. Но мой член сразу же ожил.

– Ты был не таким уж старым.

– Пятьдесят восемь – это уже старик, Амороза. Я давно перестал испытывать спонтанную эрекцию. Давно, очень давно.

У меня нет никакого интереса слушать это. В данный момент у меня на уме только две вещи.

– Настоящая ли девушка?

Он перестает двигаться и делает шаг назад.

– О, si, mi amor. Лэджи очень реальна. Она так же близка к тебе, как и я, пока я был в заключении.

Его глаза пробегают по мне, словно руки на моей коже. Я застыла как статуя, обдумывая смысл его слов, связь, которую я почувствовала с фотографией. На этот раз он действительно протягивает руку и касается меня. Подлая рука с когтями сжимает мой подбородок.

– Я вижу, как работают твои изумрудные глаза, малышка.

Я отворачиваю лицо.

– Что ты хочешь сказать?

Он не отвечает. Он удерживает мой взгляд. При очередной затяжке сигареты струйка синего дыма попадает ему в глаз, и он медленно моргает.

– Я уехала из Майами после смерти бабушки. Она была последним членом моей семьи.

– Ты стала идеальной приманкой. Власти направили тебя ко мне, потому что тебе нечего было терять. У тебя не было семьи, на которую я мог бы опираться, не было ничего, что могло бы заставить тебя подчиняться. – Еще одна долгая затяжка, еще одна струйка дыма поднимается вокруг нас. – До сих пор.

– Эта девушка не моя семья.

– Возможно… Ты не слышала ее историю.

– А мне и не нужно. – Мои губы искривляются в хмурой гримасе, когда осознание этого проникает в мою кожу. В горле завязывается болезненный комок, и я быстро моргаю. – Вот почему ты приказал своим людям убить его… – Мне приходится замолчать, чтобы отдышаться от боли.

В его глазах вспыхивает ярость.

– Я приказал своим людям убить его за то, что он сделал со мной. Я должен был отрезать ему пальцы за то, что он прикасался к тому, что принадлежит мне, отрезать его член за то, что он трахал то, что принадлежит мне.

– Вот как? – В моем голосе звучит яд. – Почему ты этого не сделал?

– Я не хотел рисковать.

– Ты знал, что он тебя победит. – Я выплюнула эти слова в его сторону. – Он всегда тебя побеждал. Он посадил тебя в тюрьму. Он победил тебя вместе со мной. Я любила только одного мужчину всю свою взрослую жизнь. Мейсон…

Меня прерывают ударом! В глазах вспыхивает свет, и я падаю на пол, а комната начинает кружится. Нет… Я медленно трясу головой, пытаясь прийти в себя. Щека болит, во рту кровь из-за его кольца, порезавшего мне губу, но я не плачу. Я не позволю ему увидеть, как я сломалась. Я заставляю себя встать на колени. Я заставляю себя встать, даже не пытаясь скрыть ненависть, светящуюся в моих глазах.

– Да, Амороса. – В его голосе звучит похотливое рычание, а рука, которой он дал мне пощечину, движется вверх и вниз по его промежности.

Я не смотрю, но с периферии вижу эрекцию, напрягающуюся в его брюках. Насилие над женщинами всегда его возбуждало. Только вот я впервые стала объектом его издевательств. Я знаю, что он попытается меня трахнуть, и я с удовольствием примусь за этот нежный орган. Я заставлю его заплатить.

– Где она? – У меня болит щека, а голос ровный, с оттенком отвращения.

Его подлая улыбка вернулась.

– Не так быстро, моя любимая. Не так быстро. Мне еще предстоит решить, что с тобой делать. Я все еще планирую убить тебя, да, но теперь, когда я вернул тебя, ты должна поплатиться за то, что унизила меня.

Ты не вернул меня. Я не произношу эти слова вслух, и он продолжает идти, размышляя.

– Я не могу допустить, чтобы кто-то с улицы решил, что она может войти и попытаться превзойти меня.

Не стоит беспокоиться об этом. Я убью тебя, даже если умру при этом. Я молчу. Я только наблюдаю за тем, как он продолжает идти, слушая мягкий стук его ботинок по испанскому кафельному полу.

– Твоя старая комната ждет тебя. Твоя одежда все еще в шкафу. Похоже, мой домашний персонал либо испытывал ностальгию, либо боялся избавиться от твоих вещей без моего разрешения.

Я ставлю на последнее.

Тогда он останавливается, фокусируя взгляд на моем избитом лице.

– Да… – Это горловое шипение. – Ты чертовски привлекательна. Возможно, я позволю тебе пожить еще немного… Я должен найти способ наказать тебя так, чтобы не испортить твое прекрасное лицо. – Он протягивает руку и проводит ногтем по моим губам. – Иначе я порежу тебя так, что ни один мужчина не сможет больше желать тебя.

Роза, женщина, чье лицо он порезал, проносится в моем сознании. Я до сих пор вижу ее рот, зияющий и парализованный, с одной стороны, слюни, постоянно стекающие по подбородку. Я все еще вижу сердитые рубцы келоидных шрамов на ее скулах. Она прятала все это за завесой темных волос, но когда она смотрела на тебя…

Я не хочу дрожать. Я не хочу показывать страх. А главное, я не хочу говорить, что теперь он ничем не сможет мне навредить. Он отнял у меня единственного мужчину, которого я когда-либо любила. Эта мысль пронзает мой желудок, как нож, оставляя внутренности зияющими и выплескивающимися наружу.

– Когда я смогу увидеть девушку? – Я не хочу называть ее Лэджи, вдруг ее имя – ложь, как и все остальное, что он говорит.

– Возвращайся в свою комнату. Я позову тебя, когда буду готов.

С этими словами он вышел из гостиной, оставив после себя лишь резкий запах табака.

– Я не твоя, – тихо повторяю я. – Я никогда не буду твоей. Мейс – единственный мужчина… – Но я не могу закончить.

Слезы, с которыми я боролась несколько часов, хлынули по щекам, как незваные гости. Я поднимаю руку, чтобы вытереть их, и плачу от боли в разбитой щеке. Мне нужно выпить. Мне нужен сон. Мне нужен мой муж.

Ужин – это следующий раз, когда меня вызывают к Аранье. Он сидит во главе длинного стола из красного дерева, и, как в классическом фильме, по центру расставлены канделябры с белыми свечами, с которых капает воск по бокам на латунь.

Мое лицо опухло, но я не хочу этого скрывать. Я переоделась в белую рубашку и брюки из шкафа. Я с удивлением обнаружила, что брюки стали немного теснее, чем когда я была здесь раньше, но я списала это на то, что я была счастлива с Мейсом. Подняв подбородок, я отбросила все мысли о другой жизни. Моя жизнь закончится здесь, освободив девушку, о существовании которой я даже не подозревала, и покончив с жизнью монстра.

– Очень рад, что ты смогла присоединиться к нам, Амороса, – говорит он, не вставая.

Я не отмечаю то, что у меня было мало выбора в этом вопросе. Меня слишком отвлекает то, что он использует местоимение "мы". В этот момент в комнате находимся только мы с ним, но я знаю, что он что-то задумал. Я поняла это по тому, как он откинулся на обитую бархатом спинку своего богато украшенного деревянного кресла.

Я останавливаюсь у конца стола и выдвигаю подходящее кресло. Он выдаёт короткий смешок и тянется к своему маленькому стакану с виски.

– Никакие расстояния не отдалят меня от тебя. Ты моя.

Молчание стало моей постоянной реакцией на эти намеки на право собственности. Я бы хотела, чтобы он подошел достаточно близко, чтобы я отрезала ему член. Я приветствую его попытки сделать минет. Моя ненависть к нему – это расплавленная ярость, которая только и ждет выхода.

– Лэджи, – кричит он, хлопая в ладоши.

Я подпрыгиваю и быстро вдыхаю. Сердце бешено колотится, и я оглядываюсь по сторонам, не заботясь о том, что мои эмоции видны на моем лице. Я знаю, что меня это должно волновать. Любое открытое проявление привязанности – это прямая ответственность. Но я ничего не могу с собой поделать. Когда открывается дверь и в комнату входит миниатюрная девушка, мои глаза разгораются. Она двигается точно так же, как моя бабушка, только на десятки лет моложе. Откуда она взялась? Как он ее нашел? Может ли она быть моей родственницей?

Я отбросила эту мысль. Мейс помогал мне прочесывать маленькую центральную Америку в поисках следов моей семьи, и мы ничего не нашли.

– Hola, papacito! – Она оббегает стол и целует эту пиявку в щеку. Я с ужасом смотрю на это.

– Лэджи, ты же знаешь, что я тебе не папа. – В его голосе звучит теплая ругань, и мне приходится бороться с тошнотой, поднимающейся в желудке. Как ему удалось так одурачить ее? – Лэджи, я должен представить тебе Аморосу. – Чешуйчатая рука с длинными ногтями протягивается в мою сторону. – Она твоя сестра.

Девушка замирает на месте, поворачивается ко мне, ее темные глаза округляются.

– Сестра?

Я точно знаю, что у меня нет сестры, но все равно не могу устоять перед ее знакомым притяжением.

– Лэджи? – говорю я, поднимаясь со стула. – Я Джесса.

Ее тонкие брови сходятся вместе.

– Но…

Я продолжаю, не обращая внимания на сбивчивые слова Араньи.

– Я здесь ради тебя. – Я не говорю, чего я действительно хочу. Вместо этого я говорю самое важное. – Ты помнишь свою семью?

Она быстро моргает, и ее невинность так сильна. Я не могу позволить ему забрать ее, развратить, превратить в одну из своих девочек. В этот момент, несмотря на неослабевающую боль в моей душе по мужу, я клянусь спасти ее из этого места.

– Папасито забрал меня у сестер…

– Я нашел Лэджи у сестер Святого Сердца в Сальвадоре, – перебивает он, и я поднимаю на него глаза, ненависть пылает в моей груди. – Мне потребовались годы, но я нашел твою семью.

– Я искала много лет, но так никого и не нашла. – Я не могу скрыть антипатию в своем голосе.

– Пожалуйста, давайте присядем. – Он машет рукой вокруг стола, не обращая внимания на мое отвращение. – Разве ты не счастлива, моя любимица? Это доказывает, что у каждого есть кто-то в этом мире.

– Если бы только у тебя кто-то был. – Кислота капает с моего языка, когда я возвращаюсь на свое место, но это ложь. Мне не хочется причинять кому-либо боль, чтобы добраться до него. Я подойду к нему вплотную и буду причинять ему как можно больше боли, медленно вгрызаясь в него.

– Твоя сестра сердится на меня. – Глаза Араньи притворно печальны, и он поднимает брови, как будто я его ранила.

– Почему она сердится, папа? – Голос Лэджи такой приятный. Я смотрю, как она выдвигает тяжелый деревянный стул.

Я была милой девочкой в Майами, пока бандит не застрелил мою бабушку, когда она попала под перекрестный огонь конкурирующих наркобаронов. Меньше чем за год я стала тем, кем являюсь сейчас, – убийцей.

– Я забрал кое-что у твоей сестры. Что-то очень ценное.

– А ты не можешь вернуть? – Она смотрит на меня настороженными темными глазами.

– Боюсь, что нет, – говорит Аранья. – Боюсь, что эта драгоценность ушла навсегда.

Я скрежещу зубами. Я не хочу этого слышать.

– Надеюсь, мы скоро сможем поговорить, – говорю я, протягивая ей руку.

Ее глаза быстро пробегают по моему лицу, затем она опускает взгляд, как бы смущаясь.

– Что случилось?

– Тебя обидели, – тихо говорит она, и я вспоминаю свою побитую щеку и рассеченную губу. На полсекунды я задумалась о том, что надо вступить в схватку с Папасито. Но вместо этого я просто говорю: – У меня опасная работа. Со мной все будет в порядке.

Она с любопытством смотрит на меня, и я понимаю, что у нее много вопросов. Но она лишь говорит:

– Надеюсь, мы скоро сможем поговорить.

Я киваю.

– Можно я тебя обниму?

Она делает шаг вперед, обнимая меня, и я прижимаю ее маленькое тело к себе. Это хорошее объятие, теплое и заботливое. Я думаю о том, что когда-то давно я потеряла свою семью. Я переношусь на шесть лет назад, когда у меня появилась новая семья. Ощущение второй потери заставляет меня затаить дыхание. Эта девушка может быть не моей крови, но я приму предложение Араньи. Она может стать моей, и я заставлю его заплатить за любой вред, причиненный ей… так же, как и за моих настоящих родственников.

– Спокойной ночи, – говорит она, отступая назад.

Я глажу ее по руке.

– Спокойной ночи, Херманита.

Она улыбается, и я смотрю, как она идет к двери и выходит, оставляя нас наедине: я стою возле своего кресла. Аранья стоит рядом с пустым креслом Лэджи. Он наблюдает за мной. Мои глаза медленно перемещаются, пока не встречаются с его глазами, и я вижу его удовлетворение. Он думает, что теперь у него есть власть. Он думает, что любовь делает меня слабой.

Я буду счастлива показать ему обратное.

Глава 9

Джесса

Ночь – кромешная тьма. Несколько уличных фонарей создают слабый отблеск в небе за моим окном, но это не имеет значения. Я ни за что на свете не усну сегодня.

Я очутилась в своей постели, лежа на спине и глядя в потолок, когда боль в груди пронзила меня насквозь, сквозь матрас, унося мои внутренности через пол в недра ада.

На короткий миг изнеможение победило, но теперь я снова проснулась. Я была уверена, что Мейс рядом со мной, и, как призрачная рука, потянулась к нему… но меня встретили холодные, пустые простыни.

На этот раз мои внутренности сжались сильнее, заставив меня сползти с кровати и от ее пустоты на пол. Я ползла по сотканным вручную персидским коврам в темный угол рядом со шкафом. Я уткнулась лицом в колени и, зажав рот одной рукой, завыла. Каждый мускул напрягается от боли, но это бесполезно. Боль разрывает меня на части. Это пропасть в моей груди. Это черная дыра страданий, засасывающая в себя всю мою жизнь и не оставляющая после себя ничего.

Все пропало – моя надежда, мои мечты, мое будущее… Я потеряла все. Я потеряла силы продолжать жить, но более того, я не хочу продолжать жить. В моей жизни нет смысла. Я не хочу искать смысл.

Я хочу умереть.

Лэджи… месть… все это побуждает меня закончить эту работу, покончить с ним, но как только он умрет, я больше не смогу этого делать. Я не смогу жить без своего партнёра.

Голова горячая и ноющая, болит каждая мышца. Поменяв позу, я прижимаюсь щекой к холодному полу и вздрагиваю от рыданий. Я не замечаю, как открывается дверь. Не замечаю тихих шагов, пересекающих комнату. Я открываю глаза только тогда, когда маленькая рука касается моего плеча. Я не шевелюсь, но и не поднимаю глаз.

– Джесса? – В ее голосе звучит беспокойство.

Мне требуется вся моя сила, но мне удается прижать ладони к полу и сесть.

– Лэджи… – Мой голос охрип от слез. – Почему ты здесь? У тебя могут быть неприятности…

– Я принесла тебе это. – Она протягивает руку, и в полумраке я вижу, что это серый пакет со льдом. – Для твоей щеки.

Верхняя часть из жесткого пластика, по кроям холодный металлический ободок. Несколько долгих мгновений я держу его в руке, тупо глядя на него, словно не понимая, что с ним делать.

– Мне это не нужно, – говорю я. – Я скоро уеду.

Мы сидим в тишине. Вдалеке слышен шум прибоя. Ближе – крик цикад. В воздухе витает аромат оранжевой маракуйи. Это напоминает мне о той первой ночи, когда мы с Мэйсом занимались любовью.

– Мне нужно выпить, – пробормотала я.

Девушка сдвигается с места и, к моему удивлению, достает из халата узкую бутылку.

– Это текила. Я взяла её с передвижной барной стойки папы.

– Портативный бар с раковиной, – поправляю я ее, не сводя глаз с полной бутылки желтой жидкости.

Я беру у нее бутылку, отвинчиваю крышку, подношу ее к губам и долго пью. Я морщусь, и меня обжигает до самого желудка. Не задумываясь, я делаю еще один глоток. Протягивая бутылку, я вижу, что за два глотка прикончила четвертую часть. Осталось только дождаться, когда боль притупится. Я выпиваю еще одну порцию для надежности.

– Я бы хотела, чтобы ты не уходила, – тихо говорит Лэджи.

Я смотрю на золотистую жидкость, ожидая, когда боль утихнет. Для этого, наверное, понадобится вся бутылка. Нет. Потребуется много, много бутылок.

Подняв на нее взгляд, я изучаю ее круглые черные глаза.

– Тебе нравится здесь жить?

Она опускает глаза на колени.

– Думаю, я бы предпочла жить со своей настоящей семьей.

– Ты помнишь свою настоящую семью?

– Я помню только сестер.

Он сказал, что она была в монастыре в Сальвадоре. Я думаю о том, что я знаю о монахинях, о том, что мне рассказывала моя бабушка.

– Были ли сестры добры к тебе?

Она колеблется.

– Они научили меня молиться. Они научили меня не смотреть на мальчиков. Они научили меня, что трогать себя – это грех.

– Звучит примерно правильно. – Я откинула голову назад и сделала еще один долгий глоток. Боль все еще скручивает мои внутренности, как мочалку, которую выжимают насухо. – Они били тебя или заставляли стоять на коленях на рисе?

Ее смех удивляет меня.

– Нет! Сестра Каролина была очень добра ко мне. Она сказала, что, когда я уеду, я должна заниматься Божьим делом.

Закрыв глаза, я чувствую, как малейшая грань притупляется от зазубренного стекла, наполняющего мой желудок.

– И что же это за дело Божье?

Еще одна задумчивая пауза.

– Думаю, то, что я делаю сейчас? Помогаю тебе…?

Я переворачиваю пакет со льдом в руке, затем подношу его к щеке.

– Почему ты хочешь уехать отсюда? Аранья плохо к тебе относится?

– Он очень добр ко мне… Но… Я чувствую, что он плохой человек. Я знаю, что он не мой отец, но он хочет, чтобы я его так называла. – Ее темная голова опускается. – Я думаю, что однажды он может причинить мне боль. Я должна уехать отсюда с тобой.

Она умная девушка. Я не знаю, что это такое, но какой бы инстинкт ни побудил мою бабушку покинуть родной город и отправиться в огромную страну, враждебную ее расе, тот же самый инстинкт побудил меня пойти в армию после того, как я потеряла ее. Тот же самый инстинкт, похоже, движет и моим маленьким другом, пришедшим ко мне.

– Я помогу тебе сбежать, – успокаиваю я ее. – Не знаю, как, но помогу. А сейчас тебе нужно вернуться в свою комнату. Ложись в кровать и спи.

Она медленно встает и без единого звука идет к двери, но перед тем, как уйти, останавливается.

– Теперь ты будешь спать?

Мне не нужно думать над ответом.

– Нет.

– Мне жаль, что Аранья ударил тебя. Я больше не позволю ему этого делать.

С этими словами она исчезает за дверью, оставляя меня в недоумении, что она могла иметь в виду. Я уверена, что маленький подросток даже не представляет, на что способен ее "папасито". Надеюсь, она никогда не узнает. А пока я должна понять, как мне выполнить свое обещание, если у меня нет оружия, нет контакта с Эллой, и я окружена вооруженной охраной.

Я была подготовлена к подобным ситуациям. Я должна пока отложить свою личную душевную боль. Я должна упаковать ее в коробку, отложить в сторону и вспомнить те дни, когда у меня еще не было напарника. Я знаю этот комплекс как свои пять пальцев. Мы можем быть мухами, запутавшимися в паутине, но я знаю, какие ниточки нужно оборвать, чтобы освободить нас.

Во рту у меня пересохло, а голова раскалывается от боли, когда я просыпаюсь на следующее утро. Я лежу на холодной испанской плитке, в руке пустая бутылка из-под текилы, а сквозь двойные двери льется яркий свет солнца.

Наверное, уже за полдень. Я понятия не имею, в котором часу я окончательно отключилась вчера вечером. Как я и предполагала, потребовалась вся бутылка, чтобы заглушить боль… только боль все еще со мной, горит в животе. Сегодня вечером попробую еще раз.

А пока я возвращаюсь к незаконченному делу, связывающему меня с этим местом. Аранья спрятал свой арсенал в нескольких местах по всей территории. Самый богатый арсенал находится в шкафу в его спальне. Я видела его всего один раз, когда работала здесь под прикрытием, но, подобно стенам с туфлями Имельды Маркос, мои глаза были ослеплены его демонстрацией оружия всех размеров, форм и уровней автоматизации.

Вероятность того, что я доберусь до этого запаса, меньше нуля, но я знаю о другом, более мелком тайнике на главном этаже рядом с его кабинетом. Осколок стекла режет мне внутренности, когда я вспоминаю то самое место, где я впервые увидела своего мужа – красивого мужчину, стоящего передо мной с оружием в обеих руках. Мы оба тяжело дышали от борьбы и адреналина, и когда мы увидели друг друга…

Я должна прекратить эти мысли. Я должна оставаться сильной и сосредоточиться на своей новой миссии.

Я медленно встаю, голова пульсирует с каждым ударом сердца. Я наливаю воду из хрустального графина в бокал, стоящий у моей кровати. Мне нужна еда. Я должна выяснить, где сегодня находится Аранья и как я могу получить в свои руки оружие.

Открываю шкаф и вижу старую одежду, которую я носила в те дни, когда соблазняла его. Меня отправили сюда, чтобы я проникла в его организацию, узнала все, что могла, о логистике и людях, вовлеченных в нее, выжала из него все возможные сведения, а затем убила его. Все было так просто… пока не стало иначе.

Я достаю из шкафа облегающее белое платье. Оно похоже на то, что было на мне в последний день пребывания здесь: без рукавов, с пуговицами спереди. Горловина занижена, а длинная юбка широкая, что мне даже нравится больше, потому что не стесняет движений. Самое лучшее в этом наряде? В нем я выгляжу невинно. Я завязываю волосы в высокий хвост, чтобы подчеркнуть эту иллюзию.

Менее чем через тридцать минут я спускаюсь вниз, чтобы найти еду и скрытно выяснить, сколько здесь людей, насколько хорошо они вооружены и где размещены. Оттуда я попытаюсь пробраться в скрытый арсенал Араньи.

– Мисс Стил, – прозвучал в голове знакомый голос, сразу же заставивший меня насторожиться.

– Рафаэль. – Этот бывший мексиканский наркобарон уже почти десять лет скрывается в качестве главного повара Араньи. – Не ожидала тебя здесь увидеть.