Текст книги "Знак Звезд (ЛП)"

Автор книги: Тесса Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

-31-

Кин барабанил пальцами по рулю, время от времени поглядывая на меня.

– Я в порядке, – сказала я ему, глядя в окно на извилистую двухполосную дорогу.

– Абсолютно нормально, если это не так.

Я скинула туфли, подтянув колени к груди.

– Я устала быть в беспорядке.

– Ро, за последние пару месяцев ты пережила больше потрясений, чем большинство людей переживет за всю свою жизнь. Страх, замешательство, подавленность – любые эмоции под солнцем не делают тебя слабой. Это делает тебя сильной, потому что ты продолжаешь двигаться вперед.

Я повернулась на сиденье, запустила руку в волосы Кина и провела пальцами вниз по его шее.

– Спасибо. Мне нужно было это услышать.

Он послал мне улыбку, от которой у меня внутри все перевернулось.

– Я буду здесь, чтобы убедиться, что ты узнаешь правду, когда тебе это понадобится.

Я позволила пальцам запутаться в волосах у основания его шеи. Кин лучше, чем кто-либо другой, знал, каково это, когда твоя жизнь переворачивается с ног на голову. Он потерял родителей и брата, каким знал его, в один день.

– Как ты прошел через это?

Он не смотрел в мою сторону, вместо этого сосредоточил взгляд на дороге.

– Я шел шаг за шагом, как только мог. Вон был так сломлен в тот год после нападения. Он едва мог функционировать. Я чувствовал, что мне нужно быть сильным ради него, а не ломаться.

Кин с трудом сглотнул.

– Именно Холден отвел меня в сторону и сказал, что я должен выплеснуть это наружу. Даже такими юными, какими мы были, он мог видеть, что сдерживание всего горя и гнева только причиняло мне боль. Я думал, что если покажу это, то стану слабым. Правда была в том, что когда я выплеснул это наружу, то смог справиться с этим. Я смог быть более внимательным к Вону, и у меня не было повода для паники.

– А теперь?

– Это всегда будет больно. Родителей у меня украли. У Вона отняли детство. Нашу невинность во многих отношениях. Горе накатывает в неожиданные моменты, но оно не выводит меня из себя, как раньше. Я нашел свою новую норму. Создал семью по своему выбору.

– Мне нравится идея избранной семьи, – сказала я.

– В некотором смысле, это намного сильнее.

Это имело смысл. Ты решаешь посвятить себя людям в своей жизни. Быть рядом с ними, что бы ни случилось. Меня кольнуло чувство вины. Я не сдержала этого обязательства перед своими приемными родителями.

Я пролистала свои сообщения. От отца по-прежнему ничего не было. Протянуть руку было все равно что обнажить рану для повторного нанесения вреда. Но я все равно скучала по нему, по тому мужчине, которым он был раньше. Мои пальцы зависли над клавиатурой.

Я: Надеюсь, у вас с мамой все хорошо.

Я не могла заставить себя написать: «Я люблю тебя». В этом было слишком много боли. Все, что я могла дать, – одну оливковую ветвь.

Я уставилась на телефон, но ответа не последовало.

Кин включил поворотник, съезжая с двухполосной дороги на частную подъездную дорожку.

Я оглядела местность вокруг нас. Вдалеке виднелись зеленые холмы и лес.

– Тут прекрасно.

Кин кивнул.

– Мило и тихо.

– Это, должно быть, успокаивает, верно?

Кин заехал на маленькую, наполовину заполненную стоянку. Он вырулил на свободное место и заглушил двигатель. Повернувшись на сиденье, он взял меня за руку.

– Мы с тобой. На каждом шагу этого пути.

Я переплела свои пальцы с его, когда большой палец Кина прошелся вперед-назад по тыльной стороне моей ладони.

– А я с тобой. Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить...

– Знаю.

Ни один из нас не сделал ни малейшего движения, чтобы сдвинуться с этого места.

– Мне страшно. – Я произнесла эти слова так тихо, что они были едва слышны.

– Мне бы тоже было.

Было что-то такое в том, что Кин не отмахивался от моего страха простыми заверениями, и это помогло. Это было так, как если бы мы смотрели ситуации прямо в глаза, а не притворялись, что это было чертовски легко.

– Я боюсь, что она будет не в своем уме, и боюсь, что так и будет. – Если у нее были все ее способности, что она могла раскрыть?

– Мы не узнаем, пока не войдем туда.

Я уставилась на каменное здание. На вид в нем было по меньшей мере три этажа, и оно напоминало старинную усадьбу – роскошную, но в то же время немного жутковатую.

– Или мы могли бы просидеть здесь весь день и притвориться, что зашли внутрь.

– Мы могли бы это сделать. Но у меня такое чувство, что ты будешь не слишком довольна собой, когда мы вернемся домой.

– Почему ты должен высказывать такое совершенно разумное мнение? Это невежливо.

Кин усмехнулся.

– Приношу свои извинения.

– Принимается.

Кин наклонился вперед, сокращая расстояние между нами. Он запечатлел на моих губах нежный поцелуй. Его язык дразнил и уговаривал. Это был поцелуй утешения и уверенности, но в то же время он разжег огонь внизу моего живота. Когда он отстранился, то прижался своим лбом к моему.

– Ты можешь это сделать. Какова бы ни была реальность за этими стенами, ты справишься.

Я прерывисто вздохнула.

– Хорошо.

– Готова?

– Нет, но я все равно это делаю.

Он сжал мою руку.

– Моя девочка.

Я отпустила Кина и открыла дверь. Я не дала себе ни секунды на раздумья и немедленно направилась к двойным дверям в передней части здания. Кин побежал трусцой, чтобы догнать, на ходу ставя внедорожник на сигнализацию и закрывая замки.

Я потянула за одну из дверей, но она не открылась. Из динамика, который я раньше не заметила на здании, донесся голос.

– Чем могу вам помочь?

– Я Роуэн Колдуэлл. Я здесь, чтобы увидеться с Эбигейл Карсон.

– Пожалуйста, поднесите свое удостоверение к камере.

Я порылась в сумке, вытаскивая водительские права. Я поднесла их к камере и взглянула на Кина.

– Пойдет? – прошептала я.

Он пожал плечами.

– Это заведение для перевертышей. Они не хотят, чтобы кто-нибудь забрел сюда с улицы.

– Мы находимся у черта на куличках.

Дверь запищала.

– Пожалуйста, пройдите к стойке регистрации, – проинструктировал бестелесный голос.

Кин распахнул дверь, и я вошла внутрь. Мой взгляд скользнул по комнате. Это было странное сопоставление. Здесь были исторические детали, такие как богато украшенная деревянная лепнина и блестящие паркетные полы – все в декоре говорило о богатстве, – однако два человека за массивным письменным столом были одеты в медицинские халаты и с наушниками в ушах.

Мужчина, которому на вид было лет двадцать пять, поднял голову.

– Добро пожаловать, мисс Колдуэлл.

– Роуэн, пожалуйста.

– Роуэн. Я Макс. После того, как я зарегистрирую вас, могу отвезти повидаться с вашей матерью.

Я сглотнула, но кивнула. Я протянула ему удостоверение личности.

– Мне также понадобятся ваши документы, удостоверяющие личность, – сказал Макс Кину.

Кин передал, и Макс сделал ксерокопии обоих удостоверений.

– Пожалуйста, подпишите эти отказы.

Я быстро просмотрела текст, слегка побледнев при отказе от права подать в суд за нанесение телесных повреждений. Я не позволила себе передумать и просто подписала. Мы вернули листы Максу, и он жестом пригласил нас пройти вперед.

– Давайте навестим вашу маму.

-32-

Макс прижал руку к какому-то устройству, считывающему информацию с ладони. Дверь зажужжала, и он потянул ее на себя, одновременно нажимая что-то еще на своем наушнике.

– Два посетителя в зале А. Направляются в оранжерею.

Кин взял меня за руку, когда мы шли по коридору. В прихожей царила полная тишина, если не считать того, что вторая секретарша щелкала по клавиатуре. Это пространство было совсем не таким. Раздавались крики, визготня, плач. В каждой комнате была дверь промышленного вида с маленьким окошком в ней, и время от времени к стеклу прижималось чье-то лицо.

Один мужчина зарычал, колотя в дверь. Я придвинулась поближе к Кину.

– Прошу прощения за шум. Крыло предназначено для наших более тяжелых случаев, – объяснил Макс.

– И Эбигейл нужно было быть здесь?

Макс поджал губы.

– Она напала на двух санитаров в свой первый день здесь. Это стандартная процедура – содержать кого-либо в условиях максимальной безопасности в течение двух недель после инцидента с применением насилия. Но у нее дела идут намного лучше, и ей были предоставлены дополнительные привилегии, такие как этот визит.

Кин отпустил мою руку, обнимая меня за плечи.

– И вы уверены, что она достаточно стабильна для этого?

Макс остановился перед другой дверью. Женщина, на вид лет пятидесяти, открыла ее и вышла наружу. Она одарила меня доброй улыбкой.

– Я – доктор Бартон. – Она обратила эту улыбку к Кину. – Я бы не пригласила Роуэн сюда, если бы не верила, что Эбигейл находится в стабильном состоянии.

Кин кивнул, но не выглядел убежденным.

– Как она? – спросила я.

В выражении лица доктора Бартона промелькнула тень печали.

– Буду честна. Она пережила ряд травм. Она не открылась, чтобы сказать мне каким именно, но ее разум раздроблен. У нее бывают моменты просветления и моменты, когда она взволнована или сбита с толку. Надеюсь, встреча с вами поможет нам сложить некоторые фрагменты воедино.

Я сжала футболку Кина в кулак.

– Есть ли какие-то рекомендации, что я должна делать или не делать?

– Не спорьте с ней. Вы можете мягко поправить ее, если она скажет что-то неправдивое, но не резко. Будет полезно сохранять ровный голос.

Я поняла, что это все равно что иметь дело с ребенком. Эти спокойные поправки снова и снова.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Хорошо. – Доктор Бартон открыла дверь и пригласила нас внутрь, оставив Макса в коридоре. – Эбигейл. У тебя посетители. Роуэн и...

– Кин, – подсказал он.

– Роуэн и Кин пришли повидаться с тобой.

Комната представляла собой что-то вроде веранды-солярия, с множеством окон и целым миром растений по краям пространства. Эбигейл сидела на плетеном диване, укутавшись в одеяло. Она несколько раз моргнула, словно пытаясь сфокусировать на мне взгляд.

– Роуэн...

– Привет. – Это было все, что я смогла придумать. Я не была готова называть ее мамой, Эбигейл или Эбби тоже казались странными.

Доктор Бартон жестом указала на пустой диванный уголок. Мы с Кином опустились на подушки, в то время как доктор Бартон устроилась в кресле.

– Как ты? – Как только я задала этот вопрос, то почувствовала себя идиоткой.

Кин положил руку меня на бедро, успокаивающе поглаживая большим пальцем.

– На обед был шоколадный торт, – произнесла Эбигейл.

Я приложила все усилия, чтобы выдавить из себя улыбку.

– Одно из моих любимых блюд.

Доктор Бартон ободряюще кивнула.

– Какие еще десерты ты любишь?

– Пудинг. – она улыбнулась. – Когда я была беременна тобой, мне не хватало пудинга. «Шоколадно-ванильный вихрь» был моим любимым.

Взгляд Эбигейл скользнул по моему лицу.

– Тебя не должно быть здесь. Я спрятала тебя.

Я впилась пальцами в диванную подушку.

– Знаю. Почему?

Если был хоть какой-то шанс получить от нее реальный ответ, я должна была попытаться.

Эбигейл начала теребить одеяло, ее пальцы двигались отрывистыми движениями.

– Он бы забрал тебя. Он бы использовал тебя. Высосал из тебя все, что у тебя было.

– Мой отец? – Это было единственное предположение, которое имело хоть какой-то смысл.

Она закивала.

– Кто он?

Глаза Эбигейл расширились.

– Нет. Нет. Нет. Ты не можешь произнести его имя. У него везде есть уши. Он придет за тобой. Он придет за мной. Не могу произнести его имя.

Я подняла руки.

– Хорошо. Мы не будем называть его имени.

Ее плечи немного расслабились.

– Он сделал тебе больно? – тихо спросила я.

Она сглотнула.

– Я думала, что люблю его. Я знала, что он не был моей парой, но с ним я чувствовала себя такой особенной. Он сказал мне, что, разделив нашу силу, мы сблизимся. – Ее лицо посуровело. – Он ни с кем не делился. Он только брал. Он брал и брал, пока чуть не убил меня.

Слеза скатилась по ее щеке.

– Я знала, что никогда не буду свободна, если не сбегу. – Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. – Ты придала мне смелости бежать. Я знала, что должна спрятать тебя.

– Куда ты направилась?

– Я продолжала двигаться. Никогда нигде не задерживалась дольше, чем на несколько недель. Я работала официанткой, пока не стала слишком беременной, чтобы носить поднос. Сначала я думала, что смогу оставить тебя. Что мы просто спрячемся вместе. – Эбигейл начала дрожать. – Но один из его людей нашел нас. Я едва успела убежать. Я знала, что есть только один выбор.

У меня в горле вспыхнул ожог.

– Итак, ты отдала меня на усыновление.

– Адвокат сказал, что это была хорошая семья. Он обещал.

Колдуэллы были хорошей семьей. Лучшие. Пока все не пошло так ужасно неправильно.

– Они были добры ко мне. – Я положила свою руку на руку Кина, сплетая наши пальцы вместе. – Но это была не моя семья. Я нахожу ее сейчас, с моей связью.

Эбигейл отчаянно замотала головой.

– Ты не можешь. Твои партнеры только сделают тебя сильнее. Он захочет тебя гораздо больше. – Она наклонилась вперед, сжимая мою руку, впиваясь ногтями в кожу. – Ты должна бежать. Скрываться. Ты должна быть одна. Это твоя единственная надежда.

– Я не могу. – Мне хотелось успокоить ее, но я не стану лгать. – Я не смогу оставить их, даже если захочу. Но нет. С ними я чувствую себя в безопасности. Любимой

Эбигейл взглядом впилась в меня.

– Они приведут тебя к смерти.

-33-

– Прекрати. – Голос хлестнул, как удар хлыста. – Не говори ничего подобного. Не со мной и не в присутствии члена моей связи.

Я знала, что доктор Бартон не хотела, чтобы я была агрессивной, я знала, что Эбигейл была больна, но я не собиралась позволять ее паранойе сеять семена сомнения в моих отношениях.

Эбигейл прищурено посмотрела на меня.

– Я знаю, каково это – потеряться в муках новой любви. В том, что ты считаешь любовью. Но они будут использовать эти эмоции, чтобы манипулировать тобой. Чтобы использовать тебя.

– Мои партнеры не такие, как отец. – Я понятия не имела, кто был этот человек, но знала, что он и моя связь были как день и ночь. Никто из парней не был идеален, но и я тоже. Мы работали над тем, чтобы сделать эти отношения лучшими, какими они могли быть. И то, что я сказала ранее, было правдой – я никогда не чувствовала себя в большей безопасности и любимой.

Даже несмотря на мои проблемы с Холденом, я чувствовала себя достаточно защищенной, чтобы точно сказать ему о своих чувствах. Он выслушал и сделал все, что мог, чтобы все исправить. Никто другой никогда не делал этого в моей жизни.

Эбигейл посмотрела в сторону окон.

– Даже если они тебя не используют, они подвергают тебя риску. Я чувствовала твою силу с того момента, как ты родилась. Держать тебя подальше от других перевертышей было единственным способом подавить это.

– А что, если я не хочу это подавлять? – Я была так больна и устала от родительских фигур в моей жизни, которые хотели, чтобы я была кем-то другим, не тем, кем я была. В кои-то веки я была готова проявить всю свою мощь.

Она резко посмотрела в мою сторону.

– Тогда он придет за тобой. Теперь я чувствую твою силу. – Она изучала меня, будто я была своего рода экспериментом. – В каком-то смысле это смесь нас обоих, но и по-другому тоже.

Эбигейл опустила ладонь на мою руку, закрыв глаза. Она издала какой-то жужжащий звук. Через несколько мгновений она отдернула руку, широко раскрыв глаза.

– Нет, нет, нет. Это невозможно. Их не существует.

– Кого не существует? – надавил Кин, заговорив в первые.

– Они вымерли. Этого не может быть... – Она замолчала, быстро постукивая пальцами.

Доктор Бартон наклонилась вперед.

– Сосредоточься, Эбигейл. Используй слова. Расскажи нам, что ты чувствуешь.

Эбигейл покачала головой, поднимаясь на ноги.

– Нет. Ты не сможешь обмануть меня. Я говорю это, и она все равно что мертва. – Она вцепилась в мою руку, поднимая меня. – Убирайся отсюда. Ты должна уйти. Не возвращайся. Ты должна бежать. – Она потащила меня к двери. – Но этого будет недостаточно. Слишком много силы.

– Эбигейл, – тихо сказала я.

Слеза скатилась по ее щеке.

– Я пыталась спасти тебя. – Затем она начала кричать.

* * *

Я смотрела в окно, как мимо пролетают деревья. Это размытое пятно в некотором смысле успокаивало. Производило небольшой ошеломляющий эффект, почти как белый шум. Но этого было недостаточно.

Образы прокручивались в моем сознании. Санитары вбежали в оранжерею, когда Эбигейл закричала и забилась в конвульсиях. Они сделали ей сделали. Она упала, как подкошенная. Слова доктора Бартон:

– Думаю, будет лучше, если мы какое-то время больше не будем разрешать визиты.

Я отчаянно пыталась сдержать слезы, которые наконец-то вырвались наружу. Когда первая капля скатилась по щекам, плотина прорвалась. Рыдание вырвалось из груди. Потом еще и еще. Я не могла остановиться.

Кин выругался. Я едва заметила, как он свернул на грунтовую дорогу, но вскоре машина остановилась, и моя дверь открылась. Кин поднял меня на руки, прижимая к груди.

– Выпусти это, Ро. Выплесни все наружу.

Так много всего произошло. Долгие месяцы костяшки домино были расставлены по местам, и первая из них наконец была опрокинута. Неистовые рыдания сотрясали тело, когда Кин опустил нас на землю, прислонившись спиной к бревну.

Он ни разу не отпустил меня. Как бы сильно я ни плакала, он продолжал держать. Я рыдала до тех пор, пока меня просто не стало рвать, а внутри больше не было слез.

Кин погладил меня по спине.

– Я держу тебя.

Я еще глубже зарылась в его грудь, чувствуя мокрую из-за моих слез рубашку.

– Это уже слишком.

– Знаю. Но мы поможем тебе все вынести.

Я чувствовала связь в своем сознании, могла сказать, что они были обеспокоены, но никто не приставал ко мне с вопросами. Кин, должно быть, ввел их в курс дела.

– Не хочу, чтобы кому-то приходилось нести это бремя, – пробормотала я.

Он убрал волосы с моего лица.

– Для меня большая честь нести его вместе с тобой. Не знаю, для чего ты предназначена, но это что-то великое. Может быть, это пророчество, о котором говорил Иван, а может быть, это что-то совсем другое. Но мы будем с тобой на каждом шагу этого пути.

– За кого ты меня принимаешь?

– Ты – наша. Ты – Роуэн. Любитель диетической колы и ненавистник утренних процедур. Девушка с самым большим сердцем, которое я когда-либо знал, и яростная защитница всего, что ей дорого. Ты потрясающая. И мне так повезло, что ты меня любишь.

Я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Я действительно люблю тебя.

Он ухмыльнулся.

– Знаю.

Я поджала губы.

– Тебе не обязательно быть таким уверенным в себе.

Кин рукой коснулся моей щеки.

– Мне не обязательно быть уверенным в себе. Ты показываешь мне это каждый день. – Он коснулся своими губами моих. – Я тоже люблю тебя. Все, что касается тебя. Не думал, что кто-то может быть настолько идеальным для всех нас пятерых, но ты – такая.

– Я боюсь того, что грядет.

– Знаю, но мы с тобой. Мы все становимся сильнее, когда вместе.

Этот урок мы усваивали снова и снова, но, казалось, не до конца. Я надеялась, что мы сможем сделать это вовремя. Но время было единственной вещью, с которой мы, казалось, боролись. Там были невидимые часы обратного отсчета до неизвестного события.

Я вцепилась пальцами в рубашку Кина.

– Может быть, она ошибается. Может быть, я – просто целитель, который ударил током одного парня, потому что был расстроен.

Кин улыбнулся мне, поглаживая большим пальцем меня по щеке.

– У меня такое чувство, что мы увидели только начало того, на что ты способна.

-34-

Легкая дрожь пробежала по моему телу от слов Кина. Он был так уверен. Взволнован тем, что должно было произойти, и гордился мной. Я была просто в ужасе.

Внутри меня происходило что-то, чего я не понимала и за что по-настоящему не ухватывалась. Все, что я знала, это то, что это может исцелять или причинять боль. Кончики моих пальцев покалывало от этой мысли.

– Эй. – Кин откинул мою голову назад, чтобы заглянуть мне в глаза. – Что?

Это было так, как если бы он мог видеть мысли, проносящиеся у меня в голове.

– Я боюсь, что причиню кому-то боль, сама того не желая. Что, возможно, эта сила внутри меня – не очень хорошая вещь.

– Это часть тебя, Ро. Не может быть, чтобы это было плохо.

Я крепче вцепилась пальцами в футболку Кина.

– Не все во мне хорошее. Я могу быть эгоистичной, быстро впадать в гнев и делать миллион других вещей.

– Как и все мы. – Он положил руку мне на грудь. – Но в том, кто ты есть по сути, нет ничего, кроме хорошего. Я видел это снова и снова. Возможно, время от времени нам всем приходится бороться за то, чтобы сохранять это хорошее, но мы будем помогать друг другу.

Я прижалась лбом ко лбу Кина, глубоко дыша.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Боль пронзила мое бедро. На этот раз я не дернулась и не ахнула от шока. Было совершенно правильно, что судьба запечатала мою связь с Кином в этот момент. Прижавшись друг к другу на травяном одеяле, Кин поддерживал меня, когда я разваливалась на части, помогая мне увидеть свет, когда надвигалась темнота.

– Это..?

Я кивнула, уткнувшись в лоб Кина.

– Ты как?

Его рука скользнула вверх по моему телу к шее, затем к подбородку.

– Я более чем в порядке.

Губы Кина накрыли мои в поцелуе, который был скорее требовательным, чем нежным. Его язык переплелся с моим, а пальцы скользнули в мои волосы, теребя пряди. Мои нервные окончания пробудились к жизни, желая большего. Желая всего.

Я переместилась, чтобы оседлать его. Моя сердцевина соприкоснулась с его растущей твердостью, и от соприкосновения маленькие точки света рассеялись перед взором. Этого было недостаточно. Я вжалась в него, когда он вторгся в мой рот.

Что-то в интенсивности этого дня, начиная с откровений Эбигейл и заканчивая моим нервным срывом, заставило меня еще сильнее захотеть раствориться в Кине. Я потянула его за рубашку, стягивая ее вверх и через голову. Я провела пальцами по его слегка загорелой коже. Такая гладкая и мягкая, несмотря на твердость мышц под ней.

Я прошлась взглядом по его грудным мышцам, вниз, к выступам брюшного пресса. Я хотела исследовать каждый его дюйм до последнего, но слишком торопилась. Я пальцами теребила пуговицу на его джинсах.

Кин оторвал свой рот от моего, прерывисто дыша. Он взял мое лицо в свои ладони.

– Ро, ты уверена? Ты через многое прошла сегодня…

Я прервала его поцелуем. Брала и брала, пока не опьянела от вкуса, от ощущения, как его язык ласкает мой, от запаха его похоти, витающего в воздухе.

– Ты нужен мне. Нужно затеряться в нас хотя бы ненадолго.

В мгновение ока Кин уложил меня на густую траву, пальцами задирая мою рубашку. Он сопровождал это действие дорожкой поцелуев и случайными прикосновениями зубов к коже. Я извивалась под ним, пока энергия во мне нарастала.

Он скользнул под меня руками, расстегивая лифчик. Я освободилась от него и бросила на лесную подстилку. Затем пальцы Кина оказались на моих джинсах, расстегивая пуговицу и молнию. Легкая вибрация от зубцов молнии заставила меня крепко зажмуриться.

Я сняла туфли, пока он стягивал с меня джинсы и нижнее белье. Кин стоял, глядя на меня сверху вниз. Жар в его взгляде должен был сжечь меня заживо, но вместо этого я наслаждалась им. Он скинул ботинки, сбросил брюки и боксеры.

Боже, он был великолепен. Я могла бы смотреть на него вечно. За исключением того, что я хотела почувствовать его. Всего. Движение внутри меня, сверху меня, со всех сторон.

– Кин, – прошептала я.

В мгновение ока он навис надо мной. Я обхватила его ногами за талию, и он скользнул внутрь.

Я издала стон, когда спина выгнулась дугой. Это было идеально. Давление, растяжение. Будто он был создан для меня.

Кин начал двигаться, входя и выходя. Сначала медленно, а затем набирая скорость. Я впилась в него ногтями, подстегивая.

Движения становились все более неистовыми, почти дикими по мере того, как мы подстраивались друг под друга. Мои бедра встречали его толчок за толчком. И когда он наклонился под другим углом, я не смогла сдержать сдавленный звук, вырвавшийся из горла.

Я чувствовала его повсюду и знала, что он навсегда мой.

– Роуэн. – Мое имя было гортанной мольбой на его губах, когда он все глубже входил в меня.

Я нашла руками его волосы, потянув за пряди.

Кин зарычал, входя еще глубже.

Я заставила себя открыть глаза, нуждаясь увидеть эти льдисто-голубые глаза, когда мои стены начали дрожать. Я потерялась в их бурлящих глубинах. В них было так много всего, что я едва могла уследить за всем. Неистовая потребность и жгучее желание. Нежность и любовь. И другие вещи, которым я никогда не смогла бы дать названия.

Именно то, что я увидела все это в его глазах, заставило меня слететь с катушек. Тянущее ощущение внутри лопнуло в диком танце искр и ощущений.

Кин кончил с криком, выгибаясь навстречу мне.

Я принимала все это, все, что он мог дать, пока он не рухнул на меня сверху, и мы оба хватали ртом воздух. Он перекатился так, что наши позиции поменялись местами, обхватил меня руками.

– Роуэн, – выдохнул он.

– Да.

Я лежала там, чувствуя биение его сердца под своей щекой. Это была лучшая музыка, которую я когда-либо слышала. Потом я начала хихикать.

– Постараюсь, чтобы этот смех меня не оскорбил, – пробормотал он.

– Мне просто интересно, что произойдет, если смотритель парка обнаружит нас прямо сейчас.

Кин разразился лающим смехом.

– Их ждет самое сильное потрясение в их жизни. Но штраф за непристойное обнажение того не стоит.