Текст книги "Ноги из глины"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Вулкан вышел через дверь во двор позади фабрики. Вокруг высились поддоны с горшками, штабеля кирпичей вытянулись в длинные ряды. А под небрежно возведенной крышей покоились несколько больших глиняных куч.
– Во, – великодушно указал Вулкан. – Глина.
– А есть ли специальное название для глины, когда она свалена таким образом? – потыкав одну из горок ногой, осторожно поинтересовалась Шельма.
– Ага, – ответил Вулкан. – На нашенском языке это зовется кучей.
Ангва расстроено покачала головой: Прости-прощай, улика. Глина есть глина. Она-то надеялась, что у глины есть сорта, виды или что там еще, а оказалось, глина мало чем отличается от самой обычной грязи.
И тут Вулкан неожиданно Оказал Помощь Расследованию.
– Слышьте, – немного понизив голос, сказал он. – Некоторым клиентам не нравится, когда вы заглядываете. Горшки потом плохо расходятся. Ничего, если я выпущу вас через черный ход?
Он ткнул пальцем в задние ворота, достаточно большие, чтобы через них проехала телега, и выудил из кармана громко брякнувшую связку ключей.
На воротах красовался здоровенный засов. Блестящий на солнце, еще новенький.
– ТЫ боишься ВОРОВ? – удивилась Ангва.
– Времена, госпожа, стоят лихие, – ответил Вулкан. – Замок был старый, вот кто-то и залез. Вынесли кое-что, в убыток ввели…
– Кошмар какой, – посочувствовала Ангва. – И зачем только ты платишь налоги, правда?
В некоторых случаях Вулкан был намного сообразительнее, чем тот же господин Ломозуб. Он сделал вид, будто не расслышал последних слов.
– Да, ерунда, я даже жаловаться не стал… – пробормотал тролль, как можно тактичнее подталкивая стражников в сторону ворот.
– А этот вор… Он случайно не глину своровал? – уточнила Шельма.
– Тут ведь дело прынцыпа, – откликнулся Вулкан. – Глина – что? Гроши… Но кому это понадобилось? Полтонны глины сами ведь не уйдут.
Ангва еще раз оглядела засов.
– Да, действительно, – задумчиво сказала она.
Ворота захлопнулись за их спинами. Стражники очутились в узеньком проулке.
– И в самом деле, – проговорила Шельма, – ну кому могло понадобиться полтонны глины? Он сообщил об ограблении в Стражу?
– Сильно сомневаюсь, – ответила Ангва. – Осы, как правило, не жалуются, когда их жалят. Кроме того, Детрит подозревает, что Вулкан замешан в контрабанде «грязи», и ждет не дождется, когда ему представится повод сунуть нос на эту фабрику… Слушай, по правде говоря, у меня все еще выходной.
Она отступила на пару шагов назад и оглядела окружающую двор высокую и шипастую стену.
– А вот интересно, можно ли обжечь глину в печи для выпечки хлеба? – вдруг спросила она.
– Без шансов.
– Что, не хватит жара?
– Да нет, тут нужна правильная форма печи. В обычной же половину горшков пережжешь, а половина останется сырой. Кстати, а с чего это тебя вдруг заинтересовало?
«Действительно, с чего бы? – подумала Ангва. – Ладно, к чертям все…»
– Да так… – ответила она вслух. – Ну, как насчет выпить?
– Только не пива, – быстро сказала Шельма. – И желательно, чтобы там не пели. И не хлопали себя по коленям.
Ангва понимающе кивнула.
– То есть обойдемся без шумной гномьей компании?
– Э… да…
– Там, куда мы сейчас направимся, гномов не будет. Это точно, – успокоила Ангва.
Туман быстро сгущался. Весь день он провел в темных проулках и подвалах, но теперь, с приближением вечера, опять начал наглеть. Он поднимался над землей, спускался с небес, облекая мир в плотное колючее одеяло противного желтого цвета. Словно река Анк вдруг решила распространяться воздушно-капельным путем. Туман просачивался сквозь щели и вопреки всякому здравому смыслу скапливался далее в ярко освещенных комнатах, заставляя глаза слезиться, а свечи – потрескивать. Идущий навстречу прохожий представлялся неким неведомым чудовищем, а каждая тень несла угрозу.
Свернув с какой-то занюханной улочки в столь же занюханный проулок, Ангва наконец остановилась и, расправив плечи, толкнула дверь.
Когда она шагнула через порог, атмосфера в длинном темном зале мгновенно изменилась. На миг наступила напряженная звенящая тишина, но только на миг, затем люди слегка расслабились и повернулись обратно к столам, за которыми сидели.
Да, они сидели. И даже были похожи на людей. Отчасти.
Шельма подступила к Ангве поближе.
– Как это место называется? – прошептала она.
– Вообще-то, никак, – пожала плечами Ангва, – но иногда мы называем его «Заупокоем».
– Снаружи оно совсем не похоже на какой-нибудь трактир. Как ты его нашла?
– Никак. Его не находят, сюда… притягивает.
Шельма нервно оглянулась по сторонам. Она понятия не имела, куда они с Ангвой забрели. Знала только, что в этом районе города торгуют всевозможной скотиной. В окрестных переулках легко было заблудиться навсегда.
Ангва подошла к стойке.
Из темноты выступила неясная тень.
– Привет, Ангва, – изрекла тень низким перекатывающимся голосом. – Фруктовый сок, как обычно?
– Да. Охлажденный.
– А как насчет гнома?
– Его она съест сырым, – сказал чей-то голос откуда-то из темноты.
Над столами пронесся смех. Некоторые смешки показались Шельме слишком… нетипичными. Они никак не могли сорваться с ОБЫЧНЫХ губ.
– Мне тоже фруктовый сок, – пискнула она.
Ангва бросила взгляд на новообретенную подружку, ощутив странную благодарность. Булавообразная голова капрала Задранец даже не дернулась. Ангва отстегнула свой значок и подчеркнутым жестом положила его рядом собой, после чего, чуть склонившись вперед, показала иконографию человеку за стойкой.
Или не человеку. Шельма пока не определилась с этим. Надпись над стойкой гласила: «Со Сдачей Не Заржавеет».
– Ты знаешь все, что происходит, Игорь, – сказала Ангва. – Вчера убили двух стариков. А еще недавно у тролля Вулкана похитили кучу глины. Что-нибудь слышал об этом?
– А тебе какой интерес?
– Убивать, хоть и стариков, – это против закона, – ответила Ангва. – Конечно, есть еще много чего противозаконного, поэтому у нас много работы. Но мы предпочитаем заниматься ВАЖНЫМИ делами. Чем ловить за руку всякую мелочевку. Ты меня понимаешь?
Тень понимала.
– Выбирайте стол, – буркнул трактирщик. – Я принесу напитки.
Ангва направилась к столику, расположенному в стенной нише. Завсегдатаи трактира уже не обращали на них никакого внимания. Застольные беседы возобновили свое течение.
– Что это за трактир такой? – прошептала Шельма.
– Тут… всякий может немного побыть самим собой, – медленно ответила Ангва. – Всякий, кто в иных местах должен соблюдать осторожность. Уловила?
– Нет…
Ангва вздохнула.
– Вампиры, зомби, страшилы, вурдалаки и так далее. Одним словом, всякая нежи… – Она вовремя прикусила язык. – Те, кто живет иной жизнью, – поправилась она. – Среди обычных людей этим, э-э, людям приходится вести себя очень осторожно, чтобы не возникло каких-либо проблем. А здесь можно расслабиться. Таковы правила: не высовывайся, трудись себе тихонько, не пугай никого, иначе одной прекрасной ночью к твоему дому пожалует толпа с вилами и ярко пылающими факелами. Но иногда так хочется пойти туда, где на тебя никто не будет коситься…
Глаза Шельмы немного привыкли к тусклому свету, и она уже могла различить некоторых из посетителей трактира. У кое-кого были острые уши и длинные морды. Кто-то вообще не был похож на человека.
– А кто эта девушка? – спросила она. – Она выглядит… вполне нормальной.
– Фиалка. Зубная фея. А рядом с ней страшила, его зовут Шлеппель.
В дальнем углу дремал некий господин в огромном плаще и высокой, широкополой, остроконечной шляпе.
– А это кто?
– Старина Лихо, – сказала Ангва. – И если не хочешь больших неприятностей, лучше тебе его не будить.
– А… вервольфы тут есть?
– Присутствует парочка, – ответила Ангва.
– НЕНАВИЖУ вервольфов.
– О?
Но самая странная клиентка сидела одна за маленьким круглым столиком. Древняя старушка в шали и соломенной шляпке, украшенной цветочками. С отсутствующей добренькой улыбкой она смотрела прямо перед собой, что в данных обстоятельствах пугало даже больше, чем все необычные посетители трактира вместе взятые.
– А она?… – тихонько указала Шельма.
– Ее зовут госпожа Шамкинг.
– И кто она такая?
– Ты думаешь, что она тоже какой-нибудь вампир, вервольф, зомби или страшила? Ничего подобного. Самая обычная старушка. Частенько заходит сюда выпить стаканчик винца и пообщаться. Иногда мы… ОНИ поют песни. Старые песни, которые она помнит. Кстати, она почти ничего не видит.
Огромное, неуклюжее, волосатое существо остановилось рядом с госпожой Шамкинг и поставило на ее столик бокал.
– Прошу, госпожа Шамкинг, – прогромыхало существо. – Портвейн с лимоном, как заказывали.
– Твое здоровье, Чарли! – воскликнула старушка. – Как твои водопроводные дела?
– Вашими молитвами, госпожа Шамкинг, – ответил страшила и растворился в темноте.
– Он и вправду водопроводчик? – изумилась Шельма.
– Конечно, нет. Я знать не знаю, кто такой этот Чарли. Наверное, умер уже лет сто как. Но госпожа Шамкинг искренне уверена, что страшила – это Чарли. А кто мы такие, чтобы разубеждать ее?
– Она что, не знает, что это место?…
– Слушай, она ходила сюда еще во времена, когда этот трактир именовался «Корона и Топор», – пожала плечами Ангва. – Зачем менять старые традиции? Кроме того, госпожу Шамкинг все любят. И даже… приглядывают за ней. Кое-чем помогают.
– Как это?
– Ну, я слышала, в прошлом месяце кто-то вломился в ее хибарку и утащил некоторые ее вещи…
– Ничего не скажешь, приглядели.
– …Так вот, украденное было возвращено на следующий же день, а в Тенях были найдены двое высосанных досуха воришек. – Ангва улыбнулась, и в голосе ее проскользнули насмешливые нотки. – Знаешь ли, о нежити рассказывают много всякого дурного, но никто почему-то не распространяется об их положительном вкладе в общество.
Рядом с ними снова возник трактирщик Игорь. Он был более или менее похож на человека, за исключением густой растительности на руках и единой сросшейся брови на лбу. Игорь бросил на стол пару картонок, на которые поставил бокалы с напитками.
– Наверное, ты все-таки предпочла бы отправиться в какой-нибудь гномий трактир, – сказала Ангва.
Она осторожно взяла свою картонку и перевернула ее.
Шельма еще раз огляделась вокруг. Если бы это и в самом деле был гномий трактир, пол здесь был бы липким от пива, воздух дрожал бы от рыганья, а посетители во всю глотку распевали бы какую-нибудь песню. Скорее всего, последний гномий хит «Золото, золото, золото» или самый громкий хит прошлых лет «Золото, золото, золото», а может, что-нибудь из классики, к примеру «Золото, золото, золото». И через пару-другую минут в воздухе просвистел бы первый топор.
– Нет, – покачала головой она. – Хуже, чем там, быть не может.
– Пей, – велела Ангва. – Нам еще надо сходить кое-куда.
Огромная волосатая рука вдруг схватила ее за запястье. Ангва подняла глаза. Над ней нависла страшная морда, состоящая из глаз, рта и волос.
– Привет, Шлитцен, – холодно поздоровалась Ангва.
– Ха, я слышал, есть один барон, который очень зол на тебя, – буркнул Шлитцен.
От одного его дыхания можно было опьянеть.
– Это мое дело, Шлитцен, – сказала Ангва. – Почему бы тебе не пойти и не спрятаться в каком-нибудь шкафу, как и полагается хорошему страшиле?
– Ха, по его словам, ты позоришь Старую страну…
– Пожалуйста, отпусти, – попросила Ангва.
В том месте, где Шлитцен сжимал ее руку, кожа побелела.
Шельма перевела взгляд с запястья Ангвы вверх по руке страшилы. Хоть Шлитцен и не выглядел особым силачом, мускулы на его руке походили на крупные бусины, нанизанные на тонкую нить.
– Ха, ты теперь носишь ЗНАЧОК, – усмехнулся он. – Интересно, что будет…
Ангва сделала резкое движение. Свободной рукой она вытянула из-за ремня какой-то большой платок, встряхнув, расправила его и быстро накинула на голову Шлитцена. Страшила мигом утратил весь свой грозный вид – теперь он стоял, раскачиваясь вперед-назад, и периодически издавал стонущие звуки.
Ангва оттолкнула назад стул и схватила картонку из-под пива. Фигуры, полускрытые в трактирных сумерках, что-то угрожающе забормотали.
– Уходим отсюда, – бросила она. – Игорь, дай нам полминуты и можешь снимать с него одеяло. Пошли!
Они быстро выбежали из трактира. Туман почти поглотил заходящее солнце, превратив его в бледное пятнышко на небесах, но по сравнению с полутьмой трактира снаружи стоял яркий солнечный день.
– Что с ним случилось? – стараясь не отставать от Ангвы, поинтересовалась Шельма.
– Экзистенциальная неуверенность, – ответила Ангва. – Страшилы постоянно сомневаются в собственном существовании. Да, это было жестоко, но других мер против страшил нет. Или мы пока о них не знаем. А самое верное средство – это голубое пуховое одеяло. – Заметив непонимающий взгляд Шельмы, Ангва пояснила: – Послушай, ты должна помнить еще с детства… Как прогнать страшилу? Надо всего-навсего накрыться с головой одеялом, правильно? А если накрыть одеялом страшилу…
– Да, да, поняла. Гм, я ему не завидую…
– Ничего, минут через десять оправится, – Ангва метнула картонку от пива через улицу.
– А что он там говорил про барона?
– Я как-то пропустила его слова мимо ушей, – осторожно ответила Ангва.
Шельма передернулась, но вовсе не от зябкого тумана.
– Похоже, он, как и мы, из Убервальда. Вроде бы неподалеку от нас жил барон, который терпеть не мог, когда кто-то уезжал в другие края…
– Ага…
– А еще там жила семья вервольфов, которая потом куда-то переехала. Один из них съел моего двоюродного брата.
Воспоминания вихрем закружились в голове Ангвы. Видения старых трапез до сих пор являлись ей в ночных кошмарах. А потом она сказала себе: «Так жить нельзя» – и… Гном… гном… Нет, она была почти уверена, что никогда… В семье всегда шутили по поводу ее предпочтений в еде.
– Вот почему я их на дух не переношу, – продолжала Шельма. – Да, ГОВОРЯТ, будто бы их можно приручить, но лично мое мнение: став однажды волком, остаешься волком навсегда. Им нельзя верить. Они же изначально злые. И в любой момент могут вернуться к своим старым привычкам.
– Да. Ты, наверное, права.
– А самое ужасное то, что большую часть времени они ходят среди нас, как самые обыкновенные люди.
Ангва тихонько покачала головой. Хорошо, что из-за тумана ее лица сейчас не видно. И хорошо, что Шельма так уверена в себе.
– Ладно, мы уже почти пришли.
– Куда?
– Мы кое с кем встретимся. Он или убийца, которого мы разыскиваем, или знает, кто настоящий убийца.
Шельма остановилась.
– Но у тебя только меч, а у меня вообще ничего!
– Не волнуйся, оружие нам не понадобится.
– Это хорошо.
– Оно нам просто не поможет.
– О.
Ваймс открыл дверь, чтобы посмотреть, кто так надрывается внизу. Дежурный капрал орал нечеловеческим, вернее, негномьим голосом:
– Опять? Сколько раз тебя уже убивали на этой неделе?
– Я занимался своей работой! – в ответ кричал невидимый заявитель.
– Ты грузил чеснок! Ты, ВАМПИР! Ну что за работы ты себе выбираешь?! Точильщик колов для строительной фирмы, контролер качества темных очков для «Аргус-оптики»… Либо я совсем свихнулся, либо в этом наблюдается некая тенденция!
– Прошу прощения, командор Ваймс?
Ваймс оглянулся на улыбающееся лицо, выражающее искреннюю уверенность, что оно несет миру только добро, даже если мир сам того не желает.
– А, констебль Посети… Да, что такое? – торопливо откликнулся Ваймс. – Боюсь, сейчас я сильно занят, и даже не уверен, есть ли у меня бессмертная душа, ха-ха, возможно, тебе стоит зайти немного позже, когда…
– Я насчет тех слов, что вы просили узнать, – с упреком промолвил Посети.
– Каких слов?
– Слов, которые написал отец Трубчек собственной кровью. Вы просили попробовать выяснить, что они означают.
– А. Да. Заходи в кабинет.
Ваймс слегка расслабился. Констебль Посети любил поговорить о состоянии души ближнего и о необходимости ее стирки и чистки, пока на нее не наслали вечное проклятие. Но, похоже, этот разговор будет важным.
– Это древний кенотинский, сэр. Цитата из ихней священной книги, хотя, конечно, когда я говорю «священной», надо понимать, что изначально они заблуждались…
– Да, да, не сомневаюсь, – усаживаясь, кивнул Ваймс. – Надеюсь, нам крупно повезло и там говорится что-нибудь типа: «Господин Икс сделал это, аргх, аргх, аргх»?
– Увы, сэр. Такой фразы нет ни в одной из известных священных книг, сэр.
– А, – сказал Ваймс.
– Кроме того, сэр, я просмотрел другие бумаги, обнаруженные в комнате, и выяснил, что записку писал не покойный.
Лицо Ваймса прояснилось.
– Ага! Кто-то еще? Тогда, быть может, там говорится что-то типа: «Получай, сволочь, мы искали тебя вечность, чтобы отомстить за то, что ты сделал столько лет назад, искали и наконец нашли!» Или я опять ошибаюсь?
– Ошибаетесь, сэр. Такой фразы тоже нет ни в одной из священных книг, – сказал констебль Посети, но вдруг засомневался. – За исключением, пожалуй, «Апокрифа» к «Завету Мщения Оффлера», – добросовестно добавил он. – Тогда как слова в записке взяты из кенотинской «Книги Истины». – Он усмехнулся. – Тоже мне истина… В ней рассказывается о том, как их лжебог…
– А нельзя ли просто перевести слова и оставить в стороне сравнение религий? – спросил Ваймс.
– Так точно, сэр, – Посети выглядел немного обиженно, но он все же развернул бумажку и опять пренебрежительно усмехнулся. – Это некоторые правила, которые их бог якобы оставил первым людям, после того как вылепил их из глины и обжег в печи, сэр. Правила типа: «Трудись с усердием всю жизнь свою», «Не убий», «Будь покорным» и так далее, сэр.
– И все? – удивился Ваймс.
– Так точно, сэр, – ответил Посети.
– Просто религиозные наставления?
– Так точно, сэр.
– А какие есть предположения, с чего бы вдруг это очутилось у отца Трубчека во рту? Бедняга выглядел так, как если бы курил свою последнюю самокрутку.
– Лично у меня никаких предположений, сэр.
– Я бы мог понять, если бы там было написано что-нибудь типа: «Порази врагов своих», – покачал головой Ваймс. – А здесь просто: «Работай упорно и не создавай проблем».
– Кено был весьма либеральным богом, сэр. Заповеди у него были не слишком строгими.
– Похоже, он был довольно-таки приличным богом по сравнению с остальными.
Посети неодобрительно посмотрел на Ваймса.
– Кенотины вымерли после того, как целых пятьсот лет вели на континенте одну из самых жесточайших войн, сэр.
– Ну да, как же я забыл… Чем чаще молнии, тем смиреннее паства, верно? – ухмыльнулся Ваймс.
– Не понял, сэр?
– Да так, ничего. Ну, спасибо, констебль. Я, э, сообщу все капитану Моркоу, и еще раз спасибо, не буду больше задерживать тебя…
Ваймс в отчаянии повысил голос, увидев, как Посети начал вытаскивать из-за пазухи кипу бумаг, но было уже поздно.
– Я принес вам свежий номер журнала «Сторожевая лачуга», сэр, а также ежемесячник «Призыв к битве», в котором есть много статей, которые, я уверен, очень заинтересуют вас, включая статью пастора Суй Носа о необходимости вставать с колен и нести слово народу через почтовые ящики, сэр.
– Э… спасибо.
– Не могу не заметить, сэр, что брошюры и журналы, которые я принес вам на прошлой неделе, лежат на том же месте, где я их оставил, сэр.
– О да, прости. Ну, знаешь, как бывает, в последние дни столько работы навалилось, совсем нет времени…
– Никогда не поздно заняться спасением души, сэр.
– Я все время думаю об этом, констебль. Спасибо.
«Так нечестно, – подумал Ваймс, когда Посети ушел. – В моем городе на месте преступления оставлена записка, – и что мы в ней обнаруживаем? Угрозы? Обещание жестокой расправы? Нет. Последнее послание от человека, раскрывающего имя убийцы? Ничего подобного. Нас попотчевали какой-то религиозной чушью. Но что за польза от улики, если в ней больше загадки, чем в самой загадке?»
Он чиркнул пару слов на переводе Посети и опустил бумагу в ящик с надписью «Входящие».
Слишком поздно Ангва вспомнила, почему именно в это время месяца всегда старалась обходить стороной скотобойный квартал.
Она могла перекидываться из обличья в обличье в любое время по собственному желанию. Люди забывают об этой черте вервольфов. Но помнят другую важную вещь. Полная луна для оборотней играет роль спускового крючка: лунные лучи достигают самого дна памяти, дергают за все рубильники, хочешь ты того или нет. С полнолуния миновала всего пара дней, и от вкусных запахов, испускаемых скотом в загонах и разлитой по бойням кровью, у Ангвы текли слюнки. А ведь она заклятая вегетарианка. Ее организм был натянут как струна после «того самого времени месяца».
Ангва остановилась и уставилась на затемненное здание, высящееся перед ней.
– Думаю, мы обойдем его с задней стороны, – сказала она. – И ты постучишь.
– Я? Да меня даже не заметят.
– Ты покажешь им свой значок и скажешь, что ты из Городской Стражи.
– Я же сказала, меня даже не заметят! Просто посмеются надо мной, и все!
– Рано или поздно тебе придется научиться привлекать к себе внимание. Пошли.
Дверь открыл здоровый детина в окровавленном переднике. И был немало изумлен, когда одна гномья рука схватила его за пояс, вторая гномья рука вытянулась снизу и поднесла к его носу значок Стражи, а гномий голос, доносящийся из области его пупка, громко выкрикнул:
– Мы из Городской Стражи, ясно? О да! И если ты не дашь нам войти, мы пустим твои кишки на сосиски!
– Для начала неплохо, – пробормотала Ангва. Она отодвинула Шельму в сторонку и ослепительно улыбнулась мяснику.
– Господин Крюк? Мы бы хотели поговорить с твоим работником господином Дорфлом.
– С ГОСПОДИНОМ Дорфлом? – выдавил мясник, потрясенный явлением Шельмы до глубины души. – И что такого он натворил?
– Мы просто хотели с ним поговорить. Войти можно?
Господин Крюк глянул на Шельму, нервно вздрагивающую и возбужденно переступающую с ноги на ногу.
– А у меня есть выбор? – спросил он.
– Скажем так, у тебя есть что-то ТИПА выбора, – сказала Ангва.
Она старалась дышать ртом, чтобы не чуять влекущие миазмы, испускаемые кровью. В помещении стоял сосисочный станок. На сосиски шли те части животных, которые никто и ни за что в жизни не стал бы есть, – впрочем, чем меньше задумываешься о том, что ты ешь, тем лучше. Ангву чуть ли не выворачивало от запахов бойни, но какая-то ее часть, прячущаяся глубоко внутри и разбуженная сладостными ароматами, молила, просила этих смешавшихся запахов свинины, говядины, баранины и…
– Крысы? – принюхавшись, осведомилась Ангва. – Не знала, что ты и гномам поставляешь товар, господин Крюк.
Господин Крюк неожиданно превратился в человека, всегда готового помочь выполняющим свое дело стражникам.
– Дорфл! А ну, иди сюда!
Послышались шаги, и из-за обглоданных коровьих туш появилась фигура.
Некоторые люди питают к нежити предубеждение. Взять хотя бы командора Ваймса, хотя в последнее время он стал несколько более терпимым к умертвиям. «Но все мы, – подумала Ангва, – хотим ощущать превосходство, быть выше кого-либо. Люди ненавидят нежить, а нежить, – ее кулаки невольно сжались, – терпеть не может нелюдей».
Голем по имени Дорфл немного прихрамывал, потому что одна его нога была немного короче другой. Одежды он не носил, поскольку скрывать ему было нечего – огромное тело пестрело заплатками из разноцветной глины, наложенной в процессе ремонтов. Заплат было столько, что Ангва даже покачала головой. Интересно, сколько этому голему лет? Судя по всему, изначально его фигуру пытались сделать хотя бы отчасти похожей на человеческую, но многочисленные заплатки свели на нет все эти усилия. Голем был похож на те горшки, что так презирал Вулкан, на горшки, изготавливаемые людьми, которые были искренне уверены, что если это ручная работа, то и выглядеть она должна как ручная работа, а потому отпечатки пальцев на готовой продукции являются в некотором роде знаком качества.
Да, точно. Этот голем выглядел как творение какого-нибудь народного умельца. Разумеется, за долгие годы ремонтов он переделал себя. Треугольные глаза голема слабо светились. Зрачков не было, виднелся лишь темно-красный отблеск далекого огня.
В своих лапищах голем сжимал огромный, тяжелый нож. Взгляд Шельмы как застрял на нем, так и не отрывался от этого ужасного инструмента. В другой руке голем держал кусок веревки, на обратном конце которой периодически блеял огромный, волосатый и очень вонючий козел.
– Что ты делаешь, Дорфл?
Голем кивнул на козла.
– Кормишь йудского козла?
Голем кивнул еще раз.
– У тебя есть чем заняться, господин Крюк? – спросила Ангва.
– Да нет, я…
– По-моему, господин Крюк, мы все-таки оторвали тебя от каких-то крайне важных дел, – выразительно сказала Ангва.
– А? Да? Да. Что? Да. Конечно. Мне как раз надо проверить котлы с потрохами…
Мясник было повернулся, чтобы уйти, но остановился и погрозил пальцем как раз перед тем местом, где у Дорфла должен был быть нос.
– Если из-за тебя у меня появятся проблемы… – начал он.
– Господин Крюк, там твой бульон убегает, – резко напомнила Ангва.
Мясник исчез.
Наступила долгая пауза. Через высокую стену доносились отдаленные звуки города, а с другой стороны скотобойни периодически слышалось встревоженное овечье блеянье. Дорфл стоял по стойке «смирно», продолжая сжимать свой страшный нож и таращась себе под ноги.
– Это что, тролль, из которого попытались сделать человека? – прошептала Шельма. – У него такие ГЛАЗА!
– Это не тролль, – ответила Ангва. – Это голем. Человек из глины. Механизм.
– Но он выглядит как самый настоящий человек!
– Потому что это механизм, сделанный под человека. – Ангва обошла вокруг голема. – Я хочу проверить твои шхемы, Дорфл, – сказала она.
Дорфл отпустил козла, поднял свой нож и с размаху вогнал его в огромную колоду для рубки мяса, прямо рядом с Шельмой, заставив ее отскочить в сторону. Затем голем взял грифельную дощечку, которая висела на веревке, переброшенной через его плечо, отцепил карандаш и написал:
ХОРОШО.
Когда Ангва вскинула руку, Шельма вдруг заметила, что лоб голема пересекает странная тонкая линия. А потом, к ее ужасу, верх големьей головы внезапно откинулся. Однако Ангва, нисколько этим не обеспокоенная, засунула туда руку и вытащила желтоватый свиток.
Голем застыл. Глаза потухли.
Ангва развернула бумагу и пробежала глазами по строчкам.
– Та же религиозная белиберда, – пожала она плечами. – Как всегда. Останки древней и давно мертвой религии.
– Ты убила его?
– Нет. Нельзя отнять то, чего нет.
Она положила свиток обратно, закрыла и защелкнула верхушку головы.
Голем ожил, и глаза его опять засветились. У Шельмы перехватило дыхание.
– Что ты СДЕЛАЛА? – выдавила она из себя.
– Объясни ей, Дорфл, – велела Ангва. Толстые пальцы голема на удивление быстро задвигались, и на дощечке стали появляться строчки:
Я – ГОЛЕМ. Я СДЕЛАН ИЗ ГЛИНЫ. МОЯ ЖИЗНЬ – В СЛОВАХ, ОТ СЛОВ НАЗНАЧЕНИЯ В СВОЕЙ ГОЛОВЕ Я ПОЛУЧАЮ ЖИЗНЬ: МОЯ ЖИЗНЬ – ЭТО РАБОТА. Я ПОДЧИНЯЮСЬ ПРИКАЗАМ, НИКОГДА НЕ ОТДЫХАЮ.
– Что это еще за слова назначения?
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ТЕКСТ, ЛЕЖАЩИЙ В ОСНОВЕ ВЕРЫ, ГОЛЕМ ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ. У ГОЛЕМА ДОЛЖЕН БЫТЬ ХОЗЯИН.
Козел улегся рядом с големом и принялся жевать жвачку.
– Было совершенно два убийства, – сказала Ангва. – Я уверена, что по крайней мере одно из них было совершенно големом. Ты можешь как-нибудь прояснить ситуацию, а, Дорфл?
– Извини, я не поняла, – перебила Шельма. – Ты говоришь, что… этим истуканом двигают слова? Ну, то есть… он утверждает, что им двигают какие-то слова?
– А почему бы и нет? В словах есть сила. Все это знают, – откликнулась Ангва. – В Анк-Морпорке много големов, больше, чем ты можешь представить. Они сейчас не в моде, но они остались. Големы могут работать под водой, в полной темноте, там, где все вокруг отравлено. Годами. Им не надо отдыхать, их не надо кормить. Они…
– Но это же рабство! – воскликнула Шельма.
– Да что ты! С тем же успехом ты можешь назвать рабыней дверную ручку. Итак, Дорфл, у тебя есть что сказать?
Шельма продолжала смотреть на огромный нож, торчащий из колоды. Сейчас ее голову, как и голову голема, тоже наполняли слова – слова типа «длинный», «тяжелый» и «острый».
Дорфл ничего не ответил.
– Как давно ты здесь работаешь, Дорфл?
ВОТ УЖЕ ТРИСТА ДНЕЙ.
– У тебя бывают выходные?
СМЕЕШЬСЯ, ДА? ЗАЧЕМ МНЕ ВЫХОДНЫЕ?
– Я имею в виду, ты все свое время проводишь на бойне?
ИНОГДА Я РАЗНОШУ ТОВАР.
– И встречаешься с другими големами? А теперь слушай меня, Дорфл. Я ЗНАЮ, что вы, големы, каким-то образом поддерживаете контакт. И если кто-то из големов убивает НАСТОЯЩИХ людей, я бы не поставила на вас и разбитой чашки. Очень скоро вы увидите в своих окнах людей с ярко горящими факелами. И огромными молотами. Понимаешь, к чему я клоню?
Голем пожал плечами.
НЕВОЗМОЖНО ОТНЯТЬ ТО, ЧЕГО НЕТ, – написал он.
Ангва вскинула руки.
– Я просто пытаюсь решить проблему цивилизованным способом! – воскликнула она. – К примеру, я могу конфисковать тебя прямо сейчас. По обвинению «ты чинил препятствия следствию, а у меня выдался тяжелый день, и меня наконец все достало». Ты отца Трубчека знаешь?
СТАРЫЙ СВЯЩЕННИК, ЧТО ЖИВЕТ НА МОСТУ.
– И откуда ты его знаешь?
ДОСТАВЛЯЛ ТУДА ТОВАР.
– Его убили. Где был ты во время его убийства?
НА БОЙНЕ.
– Но откуда ты знаешь, когда именно его убили?
Некоторое время Дорфл стоял в сомнении. Следующие слова были написаны очень медленно, как будто переходили на табличку лишь после тщательного обдумывания.
ЭТО НАВЕРНЯКА СЛУЧИЛОСЬ НЕДАВНО, ПОСКОЛЬКУ ВЫ КРАЙНЕ ВОЗБУЖДЕНЫ. А В ТЕЧЕНИЕ ПОСЛЕДНИХ ТРЕХ ДНЕЙ Я РАБОТАЛ ЗДЕСЬ.
– Все время?
ДА.
– По двадцать четыре часа в сутки?
ДА. ЗДЕСЬ МНОГО ЛЮДЕЙ И ТРОЛЛЕЙ. ОНИ ПОДТВЕРДЯТ. ДНЕМ Я ДОЛЖЕН ЗАБИВАТЬ СКОТ, СВЕЖЕВАТЬ И РАСЧЛЕНЯТЬ ТУШИ, РАСКАЛЫВАТЬ КОСТИ, А НОЧЬЮ Я ДЕЛАЮ СОСИСКИ И ВАРЮ СЕРДЦА, ПЕЧЕНКИ, ПОЧКИ И КИШКИ.
– Это УЖАСНО, – покачала головой Шельма.
ВРОДЕ ТОГО, – быстро начирикал карандаш.
Затем Дорфл медленно повернул голову в сторону Ангвы.
Я ВАМ ЕЩЕ НУЖЕН? – написал он.
– Если потребуешься, мы знаем, где тебя найти.
МНЕ ЖАЛЬ ТОГО СТАРИКА.
– Да-да, конечно. Шельма, пошли отсюда.
Шагая через двор, они чувствовали на своих спинах взгляд голема.
– Он соврал, – сказала Шельма.
– Почему ты так считаешь?
– Ну, у него был такой вид, как будто он врет.
– Ты, наверное, права, – кивнула Ангва. – Но ты сама видела, какого размера эта скотобойня. Он мог отлучиться на некоторое время, а никто бы этого и не заметил. Так что ничего мы доказать не сможем. Думаю, нам стоит, как выражается командор Ваймс, взять этот объект под наблюдение.
– Типа… обследовать тут все и ТАК, и ЭТАК?
– Что-то вроде того, – осторожно откликнулась Ангва.
– Вот уж кого не ожидала увидеть на бойне, так это козла. Ну, то есть козла в качестве домашнего животного, – продолжила Шельма, когда они вышли на затянутую туманом улицу.
– Что? А, ты имеешь в виду йудского козла, – вспомнила Ангва. – Почти на всех бойнях есть такой козел. Только он вовсе не домашнее животное. Думаю, его лучше назвать работником.
