Текст книги "Бесконечная война"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

Соавторы: Стивен М. Бакстер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

23

– Твоего несостоявшегося убийцу зовут Филипп Мотт, – сказала Моника Янсон, наливая Джошуа кофе. – Младший поверенный, работал в одном из крупных железнодорожных концернов. Ни в чем таком не замечен, полиции не попадался. Не фобик, насколько нам известно, и семья его не бросала. Обычно такие вещи провоцируют агрессию.

Джошуа хорошо знал этот синдром. Хелен была сестрой Рода Грина, сообщника тех, кто взорвал в Мэдисоне бомбу, – фобика, ставшего преступником.

– Но, – продолжала Янсон, – своего переходника у Мотта нет. Он вообще, насколько известно со слов свидетелей, никогда не переходил. Он много лет поддерживал «Друзей человечества» президента Коули, в том числе самых фанатичных, от которых теперь даже Коули официально отмежевывается…

Джошуа поерзал на кушетке – слишком глубокой, чтобы улечься удобно. Спустя несколько дней после покушения плечо почти зажило, но по-прежнему было перевязано, и рана порой давала о себе знать острой вспышкой боли, если он слишком расслаблялся. Салли сидела рядом, с кружкой кофе, на краешке сиденья. Как всегда, с таким видом, словно она собиралась пулей вылететь за дверь – или перейти. Дэн играл во дворе в баскетбол с Биллом, бросая мяч в старое ржавое кольцо, прикрепленное к стене дома. Джошуа слышал, как они носились, и Дэн громко комментировал происходящее.

А Хелен – с ума сойти! – сидела под арестом за нападение.

Они остановились у давнего друга Джошуа, бывшего мэдисонского лейтенанта Моники Янсон. Ее дом, расположенный на окраине Мэдисон-Запад-5 – куда перебрались после взрыва обитатели Базового Мэдисона, – был типичной для Ближних Земель постройки, массивный, из дерева, которое некогда невероятно высоко ценилось на Базовой. Персональное прошлое Янсон отражалось в том, что дом полнился всякой современной электроникой. Широкоэкранный телевизор, мобильники, лэптоп…

Янсон перевалило за пятьдесят, но, на неопытный взгляд Джошуа, выглядела она старше. Моника похудела, поседела и коротко подстриглась. Джошуа заметил белые пластмассовые баночки с лекарствами, стоявшие на полке над большим очагом, а прямо над ними, на кожаной тесемке, свисало с крючка кольцо с сапфиром, когда-то найденное Джошуа. С одобрения Хелен, он принес кольцо на Базовую, с неопределенным намерением показать этот впечатляющий трофей нескольким близким друзьям.

По телевизору какой-то геолог осторожно обходил озерцо с бурлящей грязью в одном из последовательных Йеллоустонов на Ближних Землях. Видимо, тревожные симптомы были не только в Базовом Йеллоустоне. Комментатор игривым тоном рассказывал об уснувших гейзерах, мигрирующих животных и о том, какую выгоду это приносит Национальному парку, поскольку туристы приходят поглазеть на свежие хтонические беспорядки в последовательных мирах. Возможно, тот псих в порту был прав насчет огня и серы в Йеллоустоне, пусть даже он все неправильно понял.

Салли спросила:

– Значит, Мотт никогда раньше ничего такого не выкидывал?

– Во всяком случае, об этом нигде не сказано. Но сейчас многие «Друзья человечества» так себя ведут. Их тактика эволюционировала. Они впитывают пропаганду, помалкивают, держатся в тени – и носят с собой колья…

– Колья? – переспросил Джошуа.

– Так они называют оружие. Кольями, как известно, убивают вампиров. Каждому путнику – железный кол. Их очень трудно отследить. И вот однажды они встречают жертву в удобном месте. Например, возле терминала, но по ту сторону рамок, чтоб никто не знал, что у него в сумке… именно там, где этот тип вас встретил, Джошуа.

– И узнал в лицо, – сухо сказала Салли.

– И нанес удар. Кстати говоря, он целил в сердце. Пусть он и промахнулся, но могли бы возникнуть некоторые проблемы, если бы ты попытался перейти с куском железа, воткнутым в грудь.

Салли фыркнула.

– Я слышала, на Базовой Земле есть страны, где правительство проделывает такие штуки намеренно. Хирургически вживляет железные клипсы в сердце или в артерию.

– Да, – подтвердила Янсон, – это называется «ставить скобки». Не беспокойтесь, Мотт под арестом, ему предъявят обвинение. Закон и порядок на Базовой сейчас не те, что в мое время, но такие покушения никому с рук не сходят.

– И моей жене, видимо, тоже не сойдет, – с горечью заметил Джошуа. – Поверить не могу, что Хелен арестовали.

– Ну, она таки вырубила Мотта. Вот это был удар. Отделается предупреждением, самооборона и все такое.

– Но она сидит за решеткой! У нее отняли переходник и отказались выпустить под залог. Сколько нам придется ждать, чтоб Хелен отпустили?

– Боюсь, такова теперь политика в отношении тех, кто не живет на Базовой Земле или хотя бы на Ближних Землях.

Салли покачала головой.

– Базовая Земля полна параноиков, и управляют ими параноики. Неудивительно, что люди не хотят возвращаться.

– Ну, ты все-таки вернулся, – сказала Янсон, обращаясь к Джошуа. – Встречаешься с сенатором Старлингом, так?

– Чтобы поговорить о троллях… – Джошуа пожал плечами и поморщился от боли. – Спасибо, Янсон. Я знаю, ты немало потрудилась, чтобы это устроить. Но сейчас я сомневаюсь, что поступил мудро, вернувшись на Базовую.

– Нужно же попытаться, – резко заметила Салли. – В Черт-Знает-Где мы через все это прошли.

Он устало отозвался:

– Конечно. Но теперь мы на Базовой, и очевидно, что благополучие троллей отнюдь не в первых строках списка у здешних политиков.

Янсон кивнула.

– Наверное, ты прав. Но инцидент с троллихой Мэри вызвал шум даже на Базовой Земле. Исключительный случай, такая очевидная жестокость и несправедливость, черт побери, причем в научной среде! Дальше просто некуда. Вот шанс что-то изменить. И поэтому я уж постаралась добиться встречи со Старлингом.

Салли подтвердила:

– Вот именно. Джошуа, что толку в твоей знаменитости, если ты ею не пользуешься во благо?

Он поморщился.

– Моя знаменитость привела исключительно к тому, что меня пырнули ножом, жену посадили за решетку, а мой сын перепугался до чертиков.

Янсон выглянула в окно.

– Ну, этот маленький колонист крепче, чем кажется.

Джошуа скривился.

– Президент Коули назвал бы его маленьким мутантом.

Янсон грустно улыбнулась.

– И грешником.

Салли кивнула.

– Бытие, 3:19. Мы видели плакаты.

Джошуа закрыл глаза, вспоминая уроки закона Божьего в Приюте.

– Вот что Бог сказал Адаму и Еве после изгнания из Рая. «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».

– Точно, – сказала Янсон. – Господь отправил нас в мир, или миры, чтобы трудиться. Вы, стригали, просто бродите без дела, ну или так вас здесь описывают – как отпетых лодырей. Без труда человечество не способно прогрессировать, и все такое.

Джошуа вздохнул.

– Подталкиваемые этим безумием, мы скатываемся к войне.

Янсон отхлебнула кофе. Джошуа показалось, что ее знобит, хотя день был теплый.

Он негромко спросил:

– Как ты поживаешь, Моника?

Она взглянула на него.

– Лучше говори «лейтенант Янсон».

– Значит, ты обосновалась здесь, на Западе-5?

– Ну, даже сейчас никого не пускают в Базовой Мэдисон надолго. Тебя, может, пустят на часок, если захочешь посмотреть. Я поговорю с кем надо… Жуткое место. Природа прет вовсю. Среди обгоревших развалин растут степные цветы. Американский Чернобыль, вот как его называют. Земля постепенно залечивает раны.

Джошуа осторожно спросил:

– А ты?

Янсон устало подняла глаза.

– Это так очевидно?

– Извини.

– Не извиняйся. У меня лейкемия. Сама виновата. Я слишком часто скакала туда-сюда после взрыва. Но с таблетками жить проще, и поговаривают о генной терапии.

– Ты всегда старалась делать то, что должно, – кратко сказал Джошуа. – Вот твое главное качество.

Она пожала плечами.

– Такова работа копа.

– Но ты шла дальше, чем большинство копов. И я тебя за это ценю.

Он потянулся, скривившись от боли, и коснулся руки Янсон.

– Не сдавайся. Слышишь?

Салли нетерпеливо встала.

– Если вы решили распустить сопли, то без меня.

Джошуа повернулся к ней.

– Что, уже уходишь?

Она подмигнула.

– У меня всегда много дел, Джошуа. Сам знаешь. Но я вернусь. До встречи, лейтенант Янсон.

И Салли исчезла.

Янсон подняла брови.

– Я сварю еще кофе.

24

Марлон Джексон, референт сенатора Старлинга, намеревался держаться невозмутимо во время встречи с этим странным Валиенте. Джим Старлинг, по опыту Джексона, был вполне управляем. К сожалению, сенатор отличался хорошей, пусть и избирательной, памятью, которая порой мешала направить его в нужную сторону. Но, по крайней мере, приступы гнева у сенатора были короткими и несерьезными, и в этом он походил на Линдона Джонсона, если верить описанию прадедушки Джексона: «Настоящий торнадо, пока не выдохнется, а там считай, что твое дело в шляпе». Предки Джексона много лет закулисно двигали демократию.

Но прадедушке не приходилось иметь дела с современными технологиями. Например, с электронным ежедневником, в который внесли назначенную встречу с Джошуа Валиенте, пусть даже все, у кого был доступ к ежедневнику, отрицали свою причастность. Даже когда Джексону удалось стереть запись, она появилась снова. Видимо, Валиенте кто-то поддерживал; Джексон, не новичок в правительственном штате, знал основные признаки.

И это непременно должен был быть кто-то вроде Валиенте, которого Джексон в последний раз видел лично, когда тот, стоя перед правительственной комиссией по расследованиям, всячески уходил от прямых ответов касательно своего загадочного путешествия по Долгой Земле на беспилотном корабле. На корабле, управляемом какой-то тайной технологией, из тех, что впоследствии Корпорация Блэка подарила американцам, вызвав немую ярость политических кругов. Валиенте, живой символ Долгой Земли, поддерживаемый некоей незримой рукой, – Валиенте, который буквально силой пробился сюда, чтобы увидеться с сенатором Старлингом, который презирал колонистов и все с ними связанное. Столкновение сознаний случилось в то самое время, когда политическая обстановка сделалась сложной как никогда, и в довершение этой ерунды с троллями – Декларация Вальгаллы…

По меркам Джексона, небольшой инцидент вышел из-под контроля и грозил неприятностями. Как ручная граната, брошенная на пол. Если бы только он мог превратить идиотские вспышки сенатора в нечто похожее на конструктивный диалог, все было бы хорошо. В таких делах остается лишь надеяться.

И Марлон проглотил очередную таблетку от язвы.

Когда охрана наконец впустила Джошуа Валиенте и его приятеля, одетых как золотоискатели, от предполагаемого начала встречи уже прошло несколько минут. Джексону показалось, что в кабинет середины двадцать первого века вторглось полулегендарное американское прошлое.

После короткого вступления Валиенте перешел прямо к делу.

– Мы опоздали на семь минут из-за вашей системы безопасности. Вы боитесь одного меня или всех своих избирателей?

Прежде чем Джексон успел ответить, Валиенте обвел взглядом охотничьи трофеи на стенах.

– Какой интересный выбор. Либо несъедобные, либо редкие животные. Либо то и другое сразу. Очень символично.

Его спутник загоготал.

Джексон не сказал еще ни слова. Он боролся; у него было такое ощущение, словно он столкнулся с первобытной силой.

– Может быть, вы сядете, мистер Валиенте? И вы… – он заглянул в сводку, – мистер Чамберс?

По крайней мере, на это они согласились.

Что представлял собой Валиенте? Джексона уверяли, что он просто слабоумный, в котором нет ничего особенного, кроме умения переходить. Но Валиенте оказался сложнее. Даже его голос звучал странно, с точки зрения Джексона, который пытался оценить своего собеседника. Джошуа словно выкладывал слова одно за другим, как игрок выкладывает карты, решительно и уверенно. Он казался довольно медлительным, зато неумолимым. И если уж он начинал движение, остановить его было не проще, чем разогнавшийся танк.

А что касалось трофеев на стене, Джексон знал, что голову тигра приобрел еще дедушка Старлинга, купивший ее у продавца китайских афродизиаков, но остальное, по большей части, было результатом подвигов самого сенатора. Чутье не подвело Джошуа: трофеи словно предупреждали посетителей, что сенатор обладает внушительным запасом оружия, которое содержит в должном виде и не стесняется пускать в ход. Впрочем, большинство тех, кто голосовал за Старлинга, были поклонниками огнестрела. Джим Старлинг не стал бы обращать внимание на нытиков-экологов, которые распускали сопли из-за того, что в каком-то далеком мире убили Бемби.

И так во всем.

В любом случае Джексон решил, что это не его проблема, ему просто нужно было продержаться час-полтора, пока гостям не укажут на дверь.

– Кофе, господа?

– А чая у вас совсем нет? – спросил Чамберс.

Джексон позвонил, и напитки принесли через пару минут.

Затем, к своему большому облегчению, Джексон услышал, как в уборной смыли воду. Дверь открылась, и появился сенатор – слава богу, в кои-то веки с застегнутой ширинкой.

Старлинг, тучный, пятидесяти лет с небольшим, без пиджака, застигнутый в разгар рабочего дня, казался обезоруживающе гостеприимным. Колонисты встали, и вид у них сделался чуть менее ершистый, пока сенатор жал им руки. Старлинг хорошо это умел – он обрабатывал людей с первой же секунды, как только появлялся перед ними.

Насколько мог судить Джексон, Валиенте удивился, когда сенатор попросил у него автограф.

– Это не для меня, а для моей племянницы. Она ваша большая поклонница.

Валиенте словно хотелось извиниться, когда он подписывал карточку.

– Я за вас не голосовал. Бюллетени нам не присылают.

Старлинг пожал плечами.

– Но вы по-прежнему мой избиратель, согласно определению, данному Эгидой, и окружным спискам. (Джошуа сохранил за собой юридический адрес Приюта в Мэдисон-Запад-5.) И вы сами теперь занимаетесь политикой, так?

Он полистал лежавшие на столе бумаги.

– Мэр в каком-то поселении. Восхитительно.

Сенатор плюхнулся в большое кресло и продолжал:

– Итак, господа, вы проделали долгий путь из вашего отдаленного мира, вы добрались до Вашингтона, вы желали срочно меня видеть. Давайте перейдем к делу. Насколько мне известно, вы добиваетесь создания заповедников на второстепенных Землях, так?

– Да, сэр, – ответил ирландец – Билл Чамберс.

– Нет, – сказал Джошуа, вновь бросаясь в бой. – Тролли – не животные. И нет никаких второстепенных Земель. Каждая Земля – это отдельный мир. Не стоит ставить Базовую Землю в центр мироздания, сэр.

Джексон набрал воздуху, чтобы вмешаться. Но сенатор принял ответ Валиенте с юмором.

– Допустим. Но Земли, которые меня интересуют, населены американскими гражданами и находятся под властью Эгиды. Я озабочен тем, чтобы гарантировать нашим гражданам права, даруемые конституцией.

Он вновь поворошил бумаги.

– Кажется, я понимаю, зачем вы здесь. Но, может быть, вы расскажете своими словами?

Джексон убедился, что Валиенте никудышный оратор, несмотря на свой политический опыт. С запинками, по мере сил, Джошуа попытался изложить проблемы, накопившиеся на Долгой Земле из-за дурного обращения с троллями.

– Послушайте, когда я узнал про случай с Мэри и ее детенышем, то пришел в ужас. Но это всего лишь верхушка айсберга. В Черт-Знает-Где мы защищаем троллей, распространив на них гражданские права…

– Что? Вы серьезно? И насколько далеко вы их распространили? Нет, не отвечайте. Какие бы самодельные законы вы ни устанавливали в вашем Черт-Знает-Что…

– Черт-Знает-Где.

– Короче говоря, не переполняйте чашу. Тролли – гуманоиды. Так? Гуманоиды, похожие на людей, но не люди, и неважно, какие законы вы придумываете в вашем сельском захолустье. Тролли – животные, притом, судя по последним отчетам, опасные. И этих тварей, которые сильны и агрессивны, по вашим словам, не следует убивать и как-либо притеснять? Так? Я прочел все бумаги, пусть даже мой ассистент, возможно, думает, что я этого не сделал, – и сенатор подмигнул Джексону. – Сильные агрессивные животные, а теперь еще и убийцы.

Валиенте подтвердил:

– Да, сильные. Даже самка весит как борец сумо и бьет как боксер-тяжеловес. Агрессивные? Только если их вынуждают. В большинстве случаев от троллей много пользы.

– Пользы?

– Сенатор, тролли и люди работают вместе. Так ведется повсюду на Долгой Земле, даже на Ближних Землях… черт возьми, вы должны об этом знать – о дополнительном ресурсе, который представляет собой троллий труд.

Тролли жили во всех мирах, колонизированных людьми. С точки зрения поселенцев, лишенных станков и техники, тролли были покладистыми и толковыми работниками, способными расчистить поле, перевезти копны сена, даже помочь с постройкой школы. В более развитых сообществах Ближних Земель троллей приставляли к работе на огромных овечьих пастбищах, которые покрывали множество последовательных Австралий, они стригли овец и пряли шерсть, трудились на гигантских каучуковых плантациях многочисленных Малайзий и стояли у сборочных конвейеров на фабриках некоторых ближних Америк.

– Все может быть… – Старлинг пошуршал бумагами. – Но вот у меня пачка сообщений о том, как ваши тролли нападают на людей. В одном случае человек остался парализованным, в другом погибла женщина и пострадал маленький ребенок. И так далее. Что скажете?

– Сенатор, тролли опасны точно так же, как медведь в национальном парке. То и дело какой-нибудь идиот-турист пытается сфотографировать своего ребенка в обнимку с маленьким славным мишкой. Подобная глупость даже в Базовой Америке приводит к печальным последствиям, а на последовательных Землях, более или менее диких, она фатальна. Мы неустанно твердим об этом людям. В большинстве последовательных миров глупость – прелюдия к смерти. И ситуация ухудшается, сенатор. У троллей есть один обычай под названием долгий зов, благодаря которому тролли во всех мирах узнают о случившемся. На распространение информации требуется некоторое время, но рано или поздно, если люди будут обращаться с троллями как с опасными животными, наши отношения с ними повсюду кардинально изменятся…

Старлинг громко рассмеялся.

– Знаете, вы прямо как те придурки, которые типа качают у деревьев энергию. Долгий зов? А дальше вы мне скажете про гнев Зеленой богини? Подведем итог, мистер Валиенте: мы обязаны защитить наших граждан, в том числе от их собственной глупости, которая не является преступлением. Иначе тюрьмы бы не пустовали. Особенно здесь, в Вашингтоне. Ха!

Валиенте не отставал.

– Я лишь прошу, сэр, о чем-то вроде декларации, в которой Соединенные Штаты даровали бы троллям статус охраняемого вида в пределах Эгиды.

– И все? – Старлинг развел руками. – Но вы должны понимать, что в нашей стране ситуация с защитой животных сама по себе непроста. У нас есть федеральные законы, но множество законопроектов проводится на уровне отдельных штатов. От кого конкретно вы хотите принятия этих законов, не говоря уж об их реализации? В любом случае при нынешнем количестве проблем, касающихся так называемых колониальных миров, ведутся бесконечные дебаты о том, как действуют на Долгой Земле Базовые законы.

Он вновь глянул в свои бумаги.

– Я вижу, вы требуете, чтобы этих ваших троллей считали экзотическими животными. В таком случае они подпадают под защиту министерства здравоохранения сельскохозяйственных животных. Но я могу выдвинуть и встречный аргумент – что они не экзотичны, а эндемичны. Тролли есть на всех последовательных Землях, ведь так? Значит, привычные категории здесь неприменимы, как юридические, так и моральные. Что касается конкретного случая на исследовательской базе – если она находится в пределах Эгиды, им потребовалось бы разрешение министерства сельского хозяйства для использования троллей в эксперименте. Во-первых, упомянутое разрешение нужно было бы получить, и, во-вторых, возможно, их действия даже удалось бы проконтролировать. Но, понимаете ли, мистер Валиенте, хотя в случившемся были задействованы американские граждане, эта база, насколько я знаю, не находится в последовательной Америке. Кажется, она где-то на территории Англии. Наверное, обратиться с жалобой вам следовало в Лондон, а не сюда… – он пожал плечами и оттолкнул бумаги. – Послушайте, юридическая основа очень зыбкая, и лично мне в ваших словах недостает моральной ясности. Я слушаю, господа, но не понимаю сути жалобы. Максимум, что я могу сделать, так это озвучить ваши претензии в Сенате. Но, честно говоря, не особенно расположен. И потом, вы забываете о более широких проблемах.

– Каких?

– Нравится вам это или нет, мистер Валиенте, но затронуты вопросы национальной безопасности. Речь не о животных, черт возьми. Я говорю об угрозе. Вот что волнует моих избирателей – здесь, на Базовой Земле. Угроза неведомого. Дела обстояли не так плохо, когда мы боялись только пришельцев с другой планеты, как в кино. По крайней мере, тогда мы были бы предупреждены. По крайней мере, мы постарались бы перестрелять их в небе. Но теперь у нас открыты все границы. Теперь пришельцы могут просто взять и войти!

Ирландец (Джексону снова пришлось вспоминать его имя – Билл Чамберс) впервые открыл рот.

– Сенатор, вы имеете в виду те военные твены, которые вы рассылаете по Долгой Земле, да?

Старлинг подался вперед.

Джексон напрягся, готовясь к буре. Он знал, как выглядит его хозяин и повелитель, будучи по-настоящему рассерженным.

– Да, сэр, – ответил Старлинг. – Это единственно возможный ответ. Кто-то же должен приготовиться к худшему. Такова обязанность ответственного правительства.

К ужасу Джексона, Чамберс издал губами непристойный звук.

– Да бросьте, сенатор. Шутите вы, что ли? Вы просто даром тратите время и деньги и призываете к всеобщей драке. Вроде «отставания по ракетам» в шестидесятые, вроде одиннадцатого сентября, вроде взрыва в Мэдисоне. Чем неопределеннее угроза, тем больше денег вылетит на ветер, так? Послушайте, я там живу – и вот что я вам скажу. Я скажу, что нельзя держать одно правительство на миллион Америк, и вы сами это доказываете. Так просто не получится, будет одна сплошная чертова бюрократия. Бюрократия и есть. Блин, да за столько веков гребаные англичане не сумели разрешить ирландский вопрос как следует. Так неужели вы намерены решить проблему Долгой Земли?

Валиенте засмеялся.

– Лучше не произноси эту речь, Билл, когда военные корабли покажутся над нашей городской ратушей.

– Да-да. Придержи язык, деревенщина.

Но Чамберс еще не закончил.

– Знаете, до Дня перехода одного мира для вас было вполне достаточно. Потому что вы даже не подозревали о существовании остальных. А теперь мы ушли туда и кое-чего добились своим трудом, а вы, оставшиеся дома, тоже претендуете на кусок пирога, мать вашу. Теперь одного мира вам мало. Почему нельзя просто оставить нас в покое?

Старлинг пристально взглянул на него. Потом сел и, к облегчению Джексона, повернулся к Валиенте. По крайней мере, физическая расправа никому не грозила. На сей раз.

– Мне нечего сказать вашему спутнику, мистер Валиенте, – произнес Старлинг. – Впрочем, вы меня разочаровали. Насколько я знаю, вы славитесь как человек правдивый и осторожный. Я читал отчеты, в которых вас восхваляли за мужество, проявленное в День перехода, когда вы были мальчиком. Множество детей и подростков обязаны вам жизнью. Потом вы отправились на Долгую Землю и зашли туда, где никто еще не бывал. Так? Просто чудо что такое. И вот вы приходите сюда и выдвигаете нелепые требования, несете чушь про этих тварей… Я-то думал, что вы видите картину целиком. Какого черта?..

Он неожиданно усмехнулся. Джексон знал, что излюбленный прием Старлинга – превратиться в рубаху-парня, морально измолотив противника.

– Послушайте. Давайте не будем ссориться. Вы человек смелый, но наивный; кажется, вы считаете, что я – просто орудие военно-промышленного комплекса. Тем не менее, вы высказались и сделали это неплохо, и от нашей дискуссии я получил большое удовольствие. Сестра Агнес гордилась бы вами, с позволения сказать.

У Валиенте перехватило дыхание. Несомненно, на это сенатор и рассчитывал. А Джексон был впечатлен тем, что Старлинг дочитал сводку до конца.

– Да, я знаю про Приют, который некогда находился на Союзном проезде, мистер Валиенте. Он стал частью легенды, не знаю уж, к добру или к худу. И я однажды видел Агнес – приходила, чтобы произнести гневную речь по одному поводу. Я огорчился, когда узнал о ее смерти. Не сомневаюсь, она много значила для вас и для других бывших воспитанников.

Валиенте улыбался – таково было действие харизмы Старлинга.

– Да… спасибо. Агнес умерла мирно. На ее похоронах даже присутствовал представитель Ватикана.

– Видимо, дань уважения достойному врагу. Судя по тому, что я знаю о деятельности сестры Агнес.

– Да. Пусть даже они твердили, что она была худшим католиком после Торквемады. Или так говорила она сама. Знаете, мистер Старлинг, я даже не то чтобы скучаю по ней. Такое ощущение, что она не умирала.