Текст книги "Удивительный Морис и его ученые грызуны"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Загар изучал крыс одну за другой и улыбался. Он гордился этим отрядом. – Хорошо, – сказал он. – Ребята, вы всё знаете. Мне не нужно вам читать нотации. Но не забывайте о том, что мы здесь в новом городе и ещё ничего о нём не знаем. Наверняка здесь нам встретятся новые типы ловушек, но мы быстро учимся. Возможно, мы познакомимся и с новыми видами яда. Не торопитесь. Оставляйте себе достаточно времени. Мы же не хотим быть первой мышью, а?
– Нет, Загар, – ответили крысы хором.
– Какой мышью мы не хотим быть? – спросил Загар.
– Мы не хотим быть первой мышью! – отозвались крысы.
– Правильно! Мы хотим быть какой мышью?
– Мы хотим быть второй мышью, Загар! – прокричали крысы как те, кто эти слова знают наизусть и уже не раз их повторяли.
– Точно! А почему мы хотим быть второй мышью?
– Потому что вторая мышь получает сыр! – ответили крысы.
– Отлично! – сказал Загар. – Соленья, ты ведёшь вторую группу… Срок Годности? Ты идёшь на повышение, теперь ты командуешь третьей группой. Я надеюсь, ты будешь не хуже, чем была старуха Деревенский Домик, пока она не забыла, как обезвредить ловушку номер пять. Помни, излишняя самоуверенность – наш первый враг! Если вы увидите что-то подозрительное, будь-то какие-нибудь странные на вид доски или какие-нибудь пружины или проволоку и тому подобное – помечайте место и посылайте курьера ко мне, ясно? Что?
Одна из крыс помоложе подняла лапу.
– Да, как тебя зовут?
– Э… Питательно, босс, – ответила крыса. – Э… Я могу задать вопрос, босс?
– Ты новая в этом отряде, Питательно? – спросил Загар.
– Да. Меня сюда перевели из отряда Лёгких Мочителей, босс!
– А, они решили, что ты будешь хорошей устранительницей ловушек?
Питательно стыдливо потупилась, но ей всё равно пришлось ответить. – Э… Да нет, просто они решили, что я не могу быть хуже в устранении ловушек, чем я была в писании.
Крысы вокруг засмеялись.
– Как можно быть в этом деле плохим? – удивлённо спросил Загар.
– Ну, это всё так… так… неудобно, босс, – выдавила из себя Питательно.
Загар вздохнул. Новое мышление приводило порой к неожиданным проблемам. Представление об Идеальном Месте он считал вполне разумным, но некоторые другие идеи, которые посещали крыс, были несколько… странными.
– Ну хорошо, – сказал он. – Что ты хотела спросить, Питательно?
– Э… ты сказал, что вторая мышь получает сыр.
– Да, это правда. Это девиз нашего отряда, Питательно. Запомни его! Он может тебе помочь!
– Да, босс, я запомню. Но… а что получит первая мышь? Совсем ничего?
Загар уставился на молодую крысу. Его немного впечатлило, что она ответила его взгляд своим, а не отвела глаза. – Я уже сейчас чувствую, что ты будешь ценным дополнением нашему отряду, Питательно. – Он повысил голос. – Отряд! Что получит первая мышь?
Ответ крыс прогремел с такой силой, что с потолка посыпалась пыль:
– Ловушку!
– И не забывайте это, – добавил Загар. – Оптом, веди их наружу. Я к вам скоро присоединюсь.
Крыса помоложе вышла из строя и начала командовать: – А ну крысы, вперёд! Марш! Раз-два!
Устранители ловушек убежали. Загар подошёл к Опасному Бобу и сказал: – Началось. Если люди завтра не начнут поиски крысоловов, значит, мы не знаем нашего дела.
– Нам придётся остаться дольше, – сказала Персик. – Некоторые из женщин ожидают потомство.
– Но мы ещё не знаем, насколько это место безопасно, – возразил Загар.
– А может, ты готов это сообщить Большой Экономии? – спросила Персик.
Большая Экономия была женской главой клана. О ней говорили, что её укус мог сравниться с ударом кирки, а мышцы её были крепки как сталь. Кроме того, она часто реагировала на самцов раздражённо. Даже Окорок старался не попадаться ей на глаза, когда у неё было плохое настроение.
– Природе неразумно противиться, – торопливо согласился Загар. – Но мы ещё не изучили это место. Здесь должны быть и другие крысы.
– А, кики. Но они всегда держатся от нас в стороне, – сказала Персик.
Так оно и было, с этим Загар вынужден был согласиться. Обычные крысы старались не пересекаться с Изменёнными. Иногда с ними случались столкновения, но Изменённые были большими и здоровыми крысами, кроме того они умели думать в процессе боя. Опасный Боб сожалел о необходимости бороться с другими крысами, но как говорил Окорок: либо мы, либо они. И если задуматься, то в мире всегда одна крыса жрёт другую…
– Я пошёл к моему отряду, – сказал Загар. Он всё ещё мысленно представлял себе как он спорит с Большой Экономией, и это нервировало его. – Э… – Он подвинулся поближе к Персик. – Что с Окороком?
– Он… думает о чём-то, – ответила Персик.
– Думает? – удивлённо спросил Загар. – Хорошо. Я должен заняться ловушками. До встречи.
– Так что же с Окороком? – спросил Опасный Боб, когда он остался наедине с Персик.
– Он стареет, – ответила Персик. – Ему приходится чаще отдыхать. И возможно, он боится, что Загар или ещё кто-то его бросит ему вызов.
– Это может случиться? Как ты думаешь?
– Загар слишком занят своими ловушками и изучением ядов. Для него есть и поинтереснее занятия, чем кусать другую крысу.
– Или чем заниматься рллк, насколько я знаю, – добавил Опасный Боб.
Персик смущённо отвела глаза. Она даже покраснела бы, если бы крысы были в состоянии краснеть. Удивительно, как эти подслеповатые розовые глазки, которые мало что видели, тем не менее могли заглядывать в чужие души.
– Женщины становятся более разборчивыми, – промолвила она. – Теперь они ищут отцов, умеющих думать.
– И это правильно, – ответил Опасный Боб. – Нам надо быть осторожнее. И нам больше не надо размножаться как крысы. Мы не должны брать количеством. Потому что мы – Изменённые.
Персик с опаской посмотрела на него. Когда Опасный Боб рассуждал, то казалось, что он смотрит в мир, который только он способен видеть.
– О чём ты теперь думаешь? – спросила она.
– Я как раз подумал, что мы должны перестать убивать других крыс. Крысы не должны убивать друг друга.
– Даже кик? – с сомнением в голосе спросила Персик.
– Да, ведь они тоже крысы, – ответил Опасный Боб.
Персик пожала плечами. – Мы пытались с ними разговаривать, но это бесполезно. К тому же они и без того держатся от нас в стороне.
Опасный Боб всё ещё смотрел в невидимый мир.
– Тем не менее, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты это записала.
Персик вздохнула, но всё-таки пошла к одной из куч вещей, которые крысы притащили с собой, и вытащила оттуда свою сумку. Собственно, это была даже не сумка, а всего лишь свёрток с ручкой из старого бинта, но в нём было достаточно места для нескольких спичек, кусков карандашного грифеля, маленького осколка ножа для их заточки и клочков бумаги. Всё это были важные вещи.
Персик также была официальной носительницей Приключений господина Вислоуха. Впрочем, титул «носительница» был не совсем верным, правильнее было бы назвать её «таскательницей». Опасный Боб всегда хотел знать, где находится книга в данный момент, и казалось, что ему было проще думать, когда она была рядом. Казалось, присутствие книги утешало Опасного Боба, и этого было достаточной причиной для Персик всё время таскать книгу за собой.
Персик расправила кусок бумаги на старом кирпиче, вытащила из сумки кусок грифеля и посмотрела на список. Первая Мысль из списка гласила: сила в Клане.
Эту мысль было трудно перевести, но Персик постаралась. Большинство крыс не умело читать человеческое письмо. Им было слишком трудно увидеть какой-то смысл во всех этих линиях и загогулинах. Поэтому Персик попыталась создать письмо, которое было бы понятно и крысам. Чтобы изобразить первую Мысль, она нарисовала большую крысу, состоящую из маленьких.
По поводу письма у них возникли трения с Окороком. Чтобы попасть в голову старой крысы, новым идеям надо было прыгать с разбега. Опасный Боб объяснил тогда своим необычным спокойным голосом: «Если мы будем всё записывать, наши знания сохранятся и после того, как мы умрём.» Он сказал также, что таким образом другие крысы смогут узнать и то, что сейчас знает сам Окорок. На что Окорок ответил: «Вот ещё!» Он потратил годы, чтобы научиться всем своим трюкам! Зачем так сразу раздавать своё знание? Ведь так любая юная крыса будет знать столько же, сколько он!
На что Опасный Боб ответил: «Мы либо будет помогать друг другу, либо умрём.» Это стало второй Мыслью. Нарисовать взаимопомощь оказалось непросто. Но с другой стороны, даже кики порой тащили на себе своих раненных сородичей, а это была без сомнения взаимопомощь.
Толстая линия, которую Персик получила сильным надавливанием на грифель, означала «нет», а ловушка означала «умирать» или «плохо» или «избегать».
Последняя изображённая на бумаге Мысль звучала так: Не мочиться, где едят. Это было совсем просто.
Персик сжала грифель обеими лапами и тщательно нарисовала: Крыса не должна убивать Крысу.
Она отстранилась немного. Да… вышло неплохо… «Ловушка» была удачным изображением смерти, а мёртвую крысу она добавила, чтобы сделать рисунок ещё серьёзнее. – А если не будет выхода? – спросила она, разглядывая картинку. – Тогда не будет выхода, – ответил Опасный Боб. – Но других крыс убивать нельзя.
Персик печально покачала головой. Она поддерживала Опасного Боба, потому что… потому что в нём что-то такое было. Он не был большим или сильным, он был слаб и почти слеп, и иногда он даже забывал про еду, потому что ему приходила в голову мысль, которая до этого никому – по крайней мере из крыс – в голову не приходила. Большинство его мыслей злили Окорока, например тогда, когда Опасный Боб спросил: «А что такое крыса?» Окорок ответил: «Зубы. Когти. Хвост. Бежать. Прятаться. Жрать. Это и есть крыса.»
Но Опасный Боб возразил: «Но теперь мы можем задать себе вопрос, что такое крыса, значит, мы уже нечто большее.»
– Мы крысы, – ответил Окорок с металлом в голосе. – Мы бегаем, пищим, крадём и делаем новых крыс. Для этого мы созданы!
– Кем созданы? – спросил Опасный Боб, и последовал длинный спор о Большая-Крыса-Глубоко-Под-Землёй-теории.
Но даже Окорок следовал за Опасным Бобом, так же как Загар и Прохода Нет. И они слушали его внимательно, когда он говорил.
Персик всегда внимательно слушала других. – Нам даны носы, – сказал Загар своим людям. Но кто дал крысам носы? Мысли Опасного Боба находили дорогу в головы других крыс незаметно для их обладателей.
Он придумал новый способ думать. Он выдумал новые слова. Ему удалось понять, что с ними происходит. Большие крысы и крысы со шрамами прислушивались к маленькой крысе, потому что Превращение привело их в тёмную страну, и только Опасный Боб был в состоянии найти в ней дорогу.
Персик оставила Опасного Боба у свечки, а сама отправилась на поиска Окорока. Она нашла его прислонившимся к стене. Как и большинство старых крыс, он старался оставаться вблизи стен и избегал света и открытых участков.
Казалось, он дрожит.
– С тобой всё в порядке? – спросила Персик.
Дрожь прекратилась. – Да, да, со мной всё в порядке! – резко ответила старая крыса. – Небольшие судороги, больше ничего.
– Я подумала, что ты почему-то не пошёл ни с одной из групп, – сказала Персик.
– Со мной всё в порядке! – отрезал Окорок.
– У меня ещё есть немного картошки…
– Я не хочу есть! Мне хорошо!
Что означало, что ему было плохо. Это и было причиной, почему он не хотел делиться своим знанием с другими – кроме его знания, у него ничего не было. Персик знала, что крысы традиционно делали со старыми вожаками. Она видела, какое выражение было у Окорока на лице тогда, когда Загар – более молодая и сильная крыса – говорил перед отрядами, и она знала, что Окорок тоже об этом думал. Пока он был на виду, он держался молодцом, но последнее время он всё больше отдыхал и отсиживался по углам.
Старые крысы традиционно изгонялись из стаи, потом они слонялись без дела и трогались умом. Скоро у них будет новый шеф.
Персик хотела бы объяснить Окороку одну из мыслей Опасного Боба, но старый самец неохотно говорил с самками. Он всё ещё считал, что женщины не для того созданы, чтобы с ними говорить.
Эту мысль можно было изобразить так:
Мы – Изменённые. Мы не такие, как другие крысы.
Глава четвёртая
– Самое важное в приключениях, считал господин Вислоух, это не пропустить обед.
Из «Приключений господина Вислоуха».
Мальчик, девочка и Морис находились в большой кухне. Мальчик догадался, что это кухня, по висящим на стенах кастрюлям и сковородкам и по стоящей в углублении большой чёрной железной печке. Ещё в кухне стоял длинный исцарапанный стол. Но кое-чего, что обычно находится в кухне, явно не хватало: а именно продуктов.
Девочка подошла к металлическому ящику в углу и вытащила из-за пазухи ключик на верёвке. – Никому нельзя доверять, – сказала она. – И крысы крадут в сто раз больше, чем они могут съесть, маленькие черти.
– Не думаю, – возразил мальчик. – Максимум в десять раз.
– А с чего это ты вдруг стал специалистом по крысам? – ехидно спросила девочка, открывая ящик.
– Не вдруг. Я научился в… Ой! Это было действительно больно!
– Извини, – сказал Морис. – Я совершенно случайно тебя царапнул. – При этом он попытался скорчить рожу, означающую: не будь кретином. А это совсем непросто – корчить рожи, если вы кошка.
Девочка косо посмотрела на кота, а потом повернулась обратно к ящику.
– Тут есть молоко, ещё не совсем засохшее, кроме того две рыбьи головы, – сказала она.
– Неплохо, – отозвался Морис.
– А что с твоим человеком? – кивнула девочка в сторону глупого на вид мальчика.
– О, он есть всё, – ответил кот.
– У нас есть хлеб и сосиски, – сказала девочка, вытаскивая банку из ящика. – Но к сосискам мы относимся с подозрением. Кроме того, у нас есть кусок сыра, но он уже довольно старый.
– Я думаю, нам не надо у тебя ничего есть, раз у вас так мало еды, – сказал мальчик. – У нас есть деньги.
– Но мой отец говорит, что если мы не будем гостеприимными, это повредит репутации города. Мой отец – бургомистр.
– Он – правительство? – удивился мальчик.
Девочка уставилась на него. – Можно и так сказать, – наконец ответила она. – Хотя ты это странно выразил. Вообще-то законы издаёт городской совет. Мой отец только управляет всем и спорит с людьми. Он говорит, что мы не должны иметь больше, чем другие, чтобы показать в это трудное время солидарность. У нас уже было достаточно проблем, когда к нам перестали приезжать туристы, чтобы посетить наши горячие источники, но крысы принесли ещё больше вреда.
Девочка вытащила два блюдца из буфета. – Мой отец говорит, что если мы все будем себя разумно вести, всем хватит еды, – продолжила она. – Я думаю, это правильно. Я согласна с ним. Но я думаю, что если человек уже показал солидарность, то ему должна быть разрешена небольшая добавка. А мы, как мне кажется, получаем ещё меньше остальных. Можете вы это себе представить? Ну да ладно… Ты, значит, действительно магическая кошка? – спросила она Мориса, наливая молоко в блюдце. Молоко не текло, а скорее переваливалось через край, но Морис был уличным котом, поэтому пил даже такое молоко, которое пыталось уползти.
– О да, магическая, – ответил он, оторвавшись от блюдца. Вокруг его рта красовалось бело-жёлтое кольцо. За две рыбьи головы он был готов быть кем угодно для кого угодно.
– Наверно, ты жил у какой-то ведьмы, которую звали Гризельда или как-то похоже, – сказала девочка и положила рыбьи головы на другое блюдце.
– Да, точно, её звали Гризельда, – отозвался Морис, не поднимая головы.
– Наверно, она жила в пряничном доме в лесу.
– Да. – Но он не был Морисом, если бы чего-нибудь сходу не присочинил: – Но это был не пряничный дом, а дом из сухарей, потому что она была на диете. Очень заботилась о своём здоровье, старая Гризельда.
Девочка пару секунд моргала в полном недоумении, а потом решительно сказала: – так это не должно быть.
– Извини, я ошибся, домик действительно был пряничным, – поспешно согласился Морис. Кто давал еду, всегда был прав.
– И наверняка у неё были большие бородавки.
– Уважаемая… – Морис постарался выглядеть совершенно честным. – Некоторые из её бородавок даже обладали собственной жизнью и ходили друг к другу в гости. Э… а как тебя зовут, девочка?
– Обещаешь ты мне, что не будешь смеяться? – спросила девочка.
– Обещаю, – ответил кот. Кто знает, может у неё были ещё рыбьи головы.
– Меня зовут… Малисия.
– Ага.
– Ты смеёшься? – спросила она угрожающим тоном.
– Нет, – удивлённо ответил кот. – А над чем?
– Тебе не кажется смешным моё имя?
Морис подумал над известными ему именами: Окорок, Опасный Боб, Загар, Сардины…
– По-моему, обычное имя, – сказал он.
Малисия посмотрела на него с подозрением, но потом переключила своё внимание на мальчика, который спокойно сидел с обычным для него довольным выражением лица, которое у него бывало всегда, когда ему было нечего делать.
– А у тебя тоже есть имя? – спросила она. – Ты случайно не третий, младший сын короля? Если твоё имя начинается с «Принца», это будет важное свидетельство.
– Я думаю, что меня зовут Кейт, – ответил мальчик.
– Ты никогда не говорил, что у тебя есть имя! – вырвалось у Мориса.
– Никто меня и не спрашивал, – ответил мальчик.
– Кейт – так себе начало для имени, – сказала Малисия. – В нём нет ничего загадочного. Это точно твоё настоящее имя?
– Это то имя, которое мне дали.
– Да, так это звучит лучше. В этом есть лёгкий намёк на какую-то тайну, – сказала Малисия неожиданно заинтересованным тоном. – Как раз ровно столько, чтобы создать определённое напряжение. Я так думаю, что тебя выкрали вскоре после рождения. Вероятно, ты на самом деле законный король какой-нибудь страны, но они нашли кого-то похожего на тебя, и вас поменяли. В этом случае у тебя должен быть волшебный меч, который однако таким не выглядит, а показывает свою волшебность только тогда, когда придёт время взять судьбу в свои руки. Наверно, тебя нашли где-то под дверью.
– Это верно, – подтвердил Кейт.
– Вот видишь! Я всегда права!
Морис всегда старался понять, что людям нужно. И Малисии, как ему казалось, был нужен кляп. Но он ещё не слышал, как глупый на вид мальчик рассказывал что-то о себе.
– А что ты делал под дверью? – спросил он.
– Не знаю, – ответил Кейт. – Вероятно, лепетал что-то.
– Ты никогда не рассказывал мне об этом, – с упрёком сказал Морис.
– А это важно? – спросил мальчик.
– Вероятно, рядом с тобой лежали тогда волшебный меч и корона. И ещё у тебя есть какая-нибудь таинственная татуировка или странная родинка, – продолжила строить предположения Малисия.
– Не думаю, – ответил Кейт. – Никто ничего такого мне не говорил. В корзине кроме меня лежали только одеяло и записка.
– Записка? Это важно!
– На ней было написано: «девятнадцать пол-литровых бутылок молока и один клубничный йогурт», – сказал Кейт.
– Да, с этого мало толку, – разочаровано протянула Малисия. – Почему девятнадцать пол-литровых бутылок?
– Это была Гильдия Музыкантов, – сказал Кейт. – Она довольно большая. О йогурте я ничего не знаю.
– Сирота, это хорошо, – решила Малисия. – Принц может стать только королём, а сирота может стать кем угодно. Тебя били? Или запирали в подвале, где ты вынужден был мучаться от голода?
– Такого я не помню, – ответил Кейт и посмотрел на Малисию с удивлением. – В Гильдии все были добры ко мне. Там были хорошие люди, и они меня многому научили.
– У нас тут тоже есть гильдии, – сказала девочка. – Она учат мальчиков на столяров или каменотёсов и тому подобное.
– Наша гильдия учила меня музыке, – объяснил Кейт. – Я музыкант. И к тому же хороший. Я зарабатываю музыкой на жизнь с шести лет.
– Ага! Таинственный сирота, особенный талант, вырос в бедности… Постепенно всё вырисовывается, – торжествующе заявила Малисия. – Клубничный йогурт, наверно, неважен. Что бы изменилось в твоей жизни, если бы у него был банановый вкус? Кто знает?! А какую музыку ты играешь?
– Какую? – переспросил Кейт. – Разных музык не бывает, есть просто музыка. Она везде, надо только прислушаться.
Малисия посмотрела на Мориса. – Он всегда такой? – спросила она.
– Он раньше вообще о себе не рассказывал, – ответил кот.
– Наверняка вам не терпится узнать всё обо мне, – сказала Малисия. – Вы просто стесняетесь спросить.
– Да, конечно, – поторопился согласиться Морис.
– Наверняка вас не удивит узнать, что у меня есть две ужасные сводные сёстры, и что я одна должна выполнять всю работу по дому.
– Ну надо же, – ответил Морис и подумал, а нет ли в кухне ещё рыбьих голов.
– Ну, бóльшую часть работы, – добавила Малисия с неохотой. – Точнее, кое-что из работы по дому. Например, я должна убирать мою комнату. А там всегда такой беспорядок!
– Боже мой.
– Хотя это чуть ли не самая маленькая комната. В ней нет шкафов, а места на книжных полках уже не хватает!
– Боже мой.
– И люди ужасно ведут себя по отношению ко мне. Вы заметили, что мы находимся в кухне? Я дочь бургомистра! Можно ожидать от дочери бургомистра, что она будет минимум раз в неделю мыть посуду?! Едва ли!
– Боже мой.
– И посмотрите на мою обветшалую старую одежду!
Морис присмотрелся к девочке внимательней. В человеческой одежде он не сильно разбирался. Ему лично хватало шерсти. Но насколько он мог судить, Малисия носила совершенно обычное платье. Всё казалось на месте. Не было никаких дыр, если не считать дыр для рукавов и ворота.
– Вот здесь, – сказала Малисия, показывая на место на подоле, которое ничем не отличалось от других мест. – Мне пришлось самой зашивать!
– Боже м… – Морис не договорил до конца. Оттуда, где он сидел, видны были пустые полки на стене, и теперь он видел, как на одну из полок спускался по верёвке Сардины. У Сардины на спине был маленький рюкзак.
– И как будто этого мало: Я должна доставать каждый день хлеб и колбасу… – продолжала тем временем Малисия, но теперь Морис слушал её ещё менее внимательно, чем до того.
Естественно, это должен быть Сардины, думал он. Вот ведь идиот! Он всегда бежит впереди Устранителей Ловушек! И из всех кухонь города надо же было ему появиться именно в этой. Сейчас девочка повернётся, увидит его и закричит.
Сардины это, наверно, даже понравилось бы, он бы счёл это чем-то вроде аплодисментов. Он жил как будто на сцене. Другие крысы просто бегали, пищали, творили беспорядок – и этого было вполне достаточно, чтобы убедить людей, что в их городе случилось нашествие крыс. Но Сардины этого было мало. Ему надо было устраивать его йоворлл танцевально-песенное представление!
– …и крысы всё крадут, – сказала Малисия. – А если они что-то не крадут, так портят. Это ужасно! Городской совет покупает продукты в других городах, но там не так много лишнего. Мы вынуждены покупать зерно и всё остальное у торговцев, приплывающих вверх по течению. Поэтому хлеб так дорог.
– Дорог? – отозвался Морис.
– Мы пробовали ловушки, яд, собак и кошек, но крысы всё равно возвращаются, – продолжила девочка. – И они стали хитрыми. Больше не попадаются в ловушки. Ха! Я ещё ни разу не получила пятьдесят центов за хвост. Какой смысл в том, что крысоловы дают пятьдесят центов за хвост крысы, если крысы настолько умны, что не попадаются? Крысоловы говорят, что им приходится пускаться на все возможные уловки, чтобы поймать эти чудовища. – Позади девочки Сардины осмотрелась в кухне и подала крысам сверху знак затащить верёвку.
– Ты не думаешь, что это мог бы быть подходящий момент, чтобы беги отсюда! – сказал Морис.
– Ты почему корчишь рожи? – спросила Малисия, уставившись на кота.
– О… э, ну ты знаешь наверняка кошку, которая постоянно улыбается? Слышала о такой? Ну, а я вот такая кошка, которая корчит рожи, – отчаянно пытался отбрехаться Морис. – А иногда у меня просто вырываются сами собой слова прочь, беги прочь, видишь, это опять произошло, я ничего не могу с этим поделать, это такая болезнь, меня надо, наверно, лечить о нет, не делай этого, это неподходящее место ох, ну вот опять…
Сардины снял соломенную шляпу с головы и выставил руку с тросточкой.
Это был хороший номер, с этим вынужден был и Морис согласиться. В некоторых городах хватало одного этого выступления, чтобы люди впали в панику. Они могли смириться с крысами в сливках, крысами на чердаке или крысами в чайнике. Но крыса, танцующая чечётку, – это было уже слишком. Если люди видели крысу, танцующую чечётку, это значило, что у них уже большие проблемы. Морис предполагал, что если бы крысы умели ещё играть на баяне, то они могли бы справляться с двумя городами за день.
Морис слишком долго смотрел на Сардины. Девочка повернулась и открыла рот от удивления при виде крысы. Но она быстро пришла в себя, схватила сковородку и бросила её в крысу с поразительной точностью.
Но Сардины умела уворачиваться от летящих предметов. В крыс часто чем-нибудь бросают, поэтому они привычны к этому. К моменту, когда сковородка только пролетела полкомнаты, Сардины уже спрыгнул с полки на стул, а оттуда на пол, чтобы спрятаться за буфетом. Но через мгновение раздался неожиданный металлический звук, в котором было что-то окончательное… Хлоп!
– Ха! – сказала Малиция, в то время как Морис и Кейт с застывшими лицами пялились на буфет. – Одной крысой меньше. Как я их терпеть не могу…
– Сардины попался, – сказал Кейт.
– Какие сардины? Это определённо была крыса, – возразила Малисия. – Сардины вряд ли могут бегать по кухне. Может быть, ты думаешь о нашествии раков в…
– Он называл себя Сардины, потому что он увидел это слово на старой ржавой консервной банке, и оно ему понравилось, – сказал Морис и подумал, хватит ли у него мужества заглянуть за буфет.
– Он был хорошей крысой, – сказал Кейт. – Он воровал книги для меня, когда они учили меня читать.
– Пардон, ты что, рехнулся? – спросила девочка. – Это была крыса. Только мёртвая крыса может быть хорошей крысой!
– Эй! – раздался слабый голос из-за буфета.
– Она не могла выжить! – вырвалось у Малисии. – Это была огромная ловушка. С шипами!
– Эй, слышит меня кто-нибудь? Э, моя палка уже гнётся… – сообщил голос.
Буфет был большим и массивным, из дерева, которое было настолько старым, что стало чёрным и твёрдым как камень.
– Это что, крыса там говорит? – спросила Малисия. – Пожалуйста, скажите мне, что крысы не могут говорить!
– Палка гнётся всё больше, – опять раздался приглушённый голос из-за буфета.
Морис заглянул за буфет. – Я его вижу, – сказал он. – Он вставил палку в ловушку, когда она захлопнулась. Эй, Сардины, как дела?
– Хорошо, босс, – ответил Сардины из сумрака за буфетом. – Если бы не эта ловушка, я бы сказал, что всё вообще идеально. Я уже говорил, что моя палка гнётся?
– Да, говорил.
– Теперь она ещё больше согнулась, босс.
Кейт схватился за край буфета и охнул при попытке его сдвинуть с места. – Тяжёлый как скала, – сказал он.
– Он полон посуды, – сказала Малисия. – Но крысы не могут же по-настоящему говорить? – продолжила она удивлённым голосом.
– Поберегись! – закричал Кейт. Обеими руками он схватился за буфет, упёрся в стену и потянул. Медленно, словно огромное дерево в лесу, буфет наклонился вперёд. Посуда посыпалась из него. Тарелки падали как будто карты при хаотической раздаче в какой-то особенной карточной игре. Некоторые из них переживали падение в целости и сохранности, как и некоторые из падающих за ними следом чашек и блюдец, но это не имело никакого значения, потому что в конце концов они почти все оказались раскрошенными под тяжестью упавшего на них буфета.
Одна уцелевшая чудом тарелка прокатилась мимо Кейта и завертелась, постепенно прижимаясь к полу. При этом раздался типичный для таких ситуаций звук гройинйоинйоинйоинйоинннгггг.
Кейт протянул руку и выхватил Сардины из ловушки. Как только Сардины очутился на руках у мальчика, палка поддалась и ловушка захлопнулась окончательно. Половина палки пролетела по воздуху и упала на пол.
– Всё в порядке с тобой? – спросил Кейт.
– Ну, босс, я могу сказать следующее: к счастью, крысы не носят подштанников… Спасибо, босс, – ответила крыса.
Он был довольно толстым для крысы, но когда его лапы пускались в пляс, казалось, что он парит как воздушный шарик над землёй.
Раздался звук нетерпеливо постукивающего по полу каблука.
Малисия стояла со скрещённым на груди руками, напоминая всем своим видом приближающуюся грозу. Она посмотрела на Сардины, потом на Мориса, потом на глупо выглядевшего Кейта. В конце концов она перевела взгляд на руины буфета.
– Э… Извини, – сказал Кейт. – Но это был…
Малисия нетерпеливо отмахнулась, не дав ему продолжить. – Ладно, – сказала она, как после серьёзного раздумья. – Я думаю, дело обстоит так. Эта крыса магическая. И наверняка она не одна такая. Что-то с ней или с ними случилось, и они стали довольно умными, несмотря на эту чечётку. И… они подружились с котом. Почему должны крысы дружить с котом? О, я знаю, ничего мне не говорите…
– Что? – удивлённо спросил Кейт.
– Я думаю, тебе и не нужно ничего говорить, – сказал Морис.
– Вы как-то связаны с нашествиями крыс, не правда ли? Все эти города, о которых мы слышали… Вы тоже о них слышали, и поэтому теперь вы с этим, как его…
– Кейт, – ответил Кейт.
– … да, с Кейтом решили ходить из города в город и делать вид, как будто случилось нашествие крыс, и потом этот, как его…
– Кейт.
– … ну да… изображает из себя волшебного флейтиста, который может увести за собой крыс. Правда? Всё это просто большой обман.
Сардины посмотрел на Мориса. – Кажется, мы попали в переделку, да, босс?
– А теперь вы должны мне назвать причину, по которой я не должна вас выдавать страже, – торжествующе сказала Малисия.
Мне и не нужно придумывать причину, подумал Морис. Потому что ты никому о нас не расскажешь. Боже мой, людей так просто видеть насквозь. Он потёрся о ноги девочки и улыбнулся ей. – Если ты нас выдашь, ты не узнаешь, чем закончится история, – сказал он.
– О, она закончится тогда тем, что вы попадёте в тюрьму, – сказала Малисия, но Морис заметил, что она посмотрела при этом на Сардины и глупого на вид Кейта. У Сардины на голове всё ещё красовалась шляпа. Если речь шла о том, чтобы привлечь к себе внимание, соломенная шляпа крысы была вне конкуренции.
Когда Сардины заметил, что Малисия разглядывала его с нахмуренным видом, он поспешно снял шляпу с головы. – Есть кое-что, что я хотел бы узнать, босс, – сказал он. – Я имею в виду, раз мы всё равно решили разузнать разные вещи.
Малисия подняла бровь. – Ну и? И не называй меня боссом!
– Я хотел бы узнать, почему в этом городе совсем нет крыс, шеф, – сказал Сардины, нервно пританцовывали. В умении приковать взглядом Малисия не уступала кошкам.
– Что это значит «нет крыс»? – спросила девочка. – Да у нас просто нашествие крыс! И ты тоже крыса.
– Здесь полно крысиных ходов, и мы нашли несколько дохлых крыс, но ни одной живой, шеф.
Малисия наклонилась. – Но ведь ты крыса, – повторила она.
