Текст книги "Крюк"

Автор книги: Терри Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

На верху самой высокой мачты был прикреплен золотой щит и пиратский флаг с черепом и костями на черном фоне. Рядом развевались флаги с надписями «Прекрасно» и «Джеймс». На той части палубы, которая была обращена к порту, лежала, как высунутый язык, наводящая ужас доска.

Пираты вокруг Питера заорали, как сумасшедшие: «Покажите нам Хука! Хука! Хука! Покажите нам Хука! Хука! Хука!»

Питер Бэннинг не был трусом. Но он понял, что временами осмотрительность также является доблестью. Сейчас он поймал себя на мысли, что, возможно, данная ситуация относится именно к разряду таких. Вероятно, Тинк была права. Может быть, он действительно не был готов к встрече с Хуком.

К сожалению, теперь было слишком поздно беспокоиться об этом. Толпа орущих пиратов, забиравшихся по сходне на корабль, увлекла за собой и Питера.

Встреча с Хуком

Пираты заполонили бригантину «Веселый Роджер» от правого борта до бушприта [8]8
  Горизонтальный, или наклонный брус, служащий для крепления носовых парусов на судне.


[Закрыть]и грот-мачты [9]9
  Центральная мачта на корабле.


[Закрыть], скандируя: «Хук! Хук! Хук!» Они потрясали голыми кулаками и размахивали саблями и кинжалами. Пиратский корабль ходил ходуном от их воплей.

В это время Сми выступил вперед и сделал знак, чтобы все

замолчали.

– Доброе утро, Страна Никогда-а-а! – заорал он, раздувая щеки и дергая животом. – Да падет причальный бридель перед гротом, друзья, потому что ОН здесь – хитрая царь-рыба, ужа-а-асная барракуда, самый неряшливый неряха на семи морях и самый утонченный франт, человек, такой глубокий, что почти неизмеримый, и такой быстрый, что даже засыпает в один момент! Вот он, наш разящий луч со стальной рукой – капитан Джеймс Хук!

Пират по имени Тиклс с бешенной силой задул в концертино. В это время грохнули пушки, и пиратская команда заорала с еще большим воодушевлением.

За спиной Сми распахнулась дверь капитанской каюты, и на пороге ее появился гнусный Джеймс Хук.

Внешностью он походил на свой корабль, такой же тощий, угловатый и весьма зловещий, начиная от резко очерченного носа и кончая остроконечными мысами ботинок. Камзол капитана был сшит из черной и красной материи и отделан золотым галуном. Через плечо была перекинута лента с золотистой бахромой, на которой висела сабля. Довершал экипировку воротник из белых гофрированных кружев. Угловатое лицо капитана напоминало нос судна, разрезающий белую морскую пену. Его черные вьющиеся волосы спускались к плечам подобно такелажу [10]10
  Совокупность судовых снастей.


[Закрыть]с мачты. Капитанская треуголка была с широкими полями и выглядела точно так же, как леер на корме его собственного корабля. Не доставало только змей на углах. Но этот дефицит злобности на шляпе как бы то ни было с лихвой покрывался выражением лица самого ее обладателя. Оно было жестоким и безжалостным. При этом он еще презрительно ухмылялся. Усы у него закручивались, как гадюки, а глаза могли своим взглядом заморозить птицу на лету. Теперь его наводившая страх фигура возвышалась перед буйной бандой разбойников.

Левой руки у него не было, и к культе был прикреплен ужасающий крюк, благодаря которому он и был так знаменит, заостренный конец крюка поблескивал на солнце.

Когда он оглядывал толпу, на лице его неизменно играла презрительная улыбка. Он снисходительно поднял правую руку в кружевах по краю рукава в знак того, что принимает их восхищение.

– Посмотрите, как они обожают вас, сэр! – внушал ему сияющий Сми.

Губа Хука искривилась, и он процедил сквозь зубы:

– Отребье… как я презираю их.

Перед ним стояли две сотни бугаев, и ни один из них не мог читать хотя бы на уровне второклассника. Только один или двое смогли бы отличить вилку от ложки, и можно было по пальцам одной руки пересчитать всех, кто умел считать до десяти. Это было отвратительно.

Хук вздохнул. Как бы то ни было, они были его подчиненными.

– Джентльмены! – выкрикнул он. – Вы невежи, вас надо пороть, извините, вы – мешки с дерьмом!

Его команда приветствовала такую «похвалу» бурей восторга.

Коготь Хука рассек воздух.

– Месть… – тут же воцарилась тишина, – вот-вот осуществится. Я, так сказать, поймал на крючок, деток моей рыбки. Отродья Питера Пэна выведут его на меня. Наконец-то, я отделаюсь от этого негодяя, который отрезал мне руку и… – тут он совсем понизил голос – и бросил ее крокодилу.

Он подавился последними словами и не мог больше продолжать речь. Сми быстро пришел ему на помощь.

– И кто это убил того коварного крокодила? – подогревал он толпу.

– Хук! Хук! Хук! – как один заревели пираты.

– И кто заткнул ему пасть и остановил его часы?

– Кто обошел вокруг света, чтобы сцапать детей Пэна, и всю дорогу в Англию шел неизвестными местами, подвергая себя неизведанным опастностям?

– Хук! Хук! Хук!

Капитан достаточно пришел в себя, чтобы понять, что Сми узурпировал его речь. Он грубо схватил его за воротник и оттолкнул в сторону.

– Это – мое шоу, Сми, – прошипел он. – Пошел вон. Он опять повернулся к своей аудитории, и его взгляд потемнел. – Итак, кто из вас сомневается во мне?

Разыгравшаяся толпа с трудом утихомирилась.

– Так, – сказал он. – Сомневающийся где-то там. Где он? Кто среди нас не принадлежит нам? Здесь кто-то чужой.

Он пробежал глазами по их испуганным лицам.

– Чужой среди своих! Его надо вырвать с корнем, как сорняк!

Наступила страшная тишина. Все пираты замерли на своих местах, боясь повести бровью или щелкнуть хлыстом. Ни один из них не хотел теперь привлечь к себе внимания. В такой тишине можно было услышать звук упавшей булавки.

И вдруг именно это и произошло. Один пират, достаточно глупый для того, чтобы в такой момент начать вытирать испарину на лбу, обронил серебряную булавку для галстука, которая была пришпилена к его шляпе, и она покатилась по палубе.

Цзынь!

Все глаза обратились к несчастному.

Хук разозлился. Он стал опускать лестницу с юта и вдруг остановился, совершенно разъяренный, уставившись на Сми.

– Где мой ковер, Сми?

Сми глотнул слюну:

– Извините, капитан. Извините, ваша милость. – Он многозначительно замер. Загремели и заскрипели какие-то механизмы, и лестница развернулась, уже покрытая красным ковром. Хук улыбнулся и стал спускаться. Он поднял свой длинный палец и указал им куда-то в толпу:

– Ты! Ты, сэр, ты!

Каждый пират старался скрыться за деревянными деталями корабля.

– Ты! – Хук не обратил ни малейшего внимания на «оскорбителя» с булавкой и указал своим крюком на маленького гадкого пирата, застывшего в подобострастном поклоне. У него не было одной ноги, а сам он был толстый и на редкость безвкусно одет. – Да-да ты! – Хук заставил себя не обращать внимания на остальных. – Ты держал пари, что я не заставлю Пэна появиться здесь, не так ли, ты, ничтожная крыса!

Пират, чье имя было Гатлесс, хотя Хук вряд ли вспомнил бы его, даже если бы ему дали неделю на размышления, согнулся еще больше, когда капитан подошел к нему.

– Нет, капитан, клянусь душой моей матери. Нет, нет! – воскликнул он.

Хук, улыбнувшись, наклонился и по-отечески похлопал его по плечу:

– Скажи-ка правду, ну же, капитан хочет услышать правду…

Гатлесс упал в объятия к Хуку и зарыдал:

– О да, я действительно так говорил!

Взгляд Хука стал ледяным.

– Ну, хорошо, ты сделал гадость – тогда тебе придется побыть в карцере.

И он презрительно оттолкнул беднягу. Гатлесс с воплями упал на палубу. Пираты тут же схватили его, поставили на ноги и уволокли прочь.

Хук не спеша прогуливался по палубе, а толпа пиратов сгрудилась перед ним.

– Не думайте, что я не слышал, как некоторые шептали: «С Хуком все кончено! Он ничего не может!» – и воображали, что я не слышу этого.

– …или тех, кто сказал: «Этот калека с железякой уже никогда больше не поднимется!» – добавил Сми.

Хук бросил на него уничтожающий взгляд. В стороне неподалеку открыли крышку ящика, похожего на гроб, и затолкали в него все еще скулившего Гатлесса. А затем опрокинули в этот же ящик мешок, в котором были змеи, пауки и многоножки. Хук был доволен, обнаружив, что как только дверца ящика захлопнулась, крики довольно быстро прекратились.

– Посмотрите вокруг, вы, навозные жуки! – сказал он сурово, указывая на останки кораблей у самой кромки воды, которые служили домами. – Посмотрите на трофеи, которые я завоевал для вас, чтобы вы могли жить пиратской жизнью в пиратском городе!

– Это – рай! – воскликнул с воодушевлением какой-то пират.

– Да, не так ли? – Хук ухмыльнулся, – Что за идиоты! Поднимите свое оружие, братья! – неожиданно закричал он. Сабли, дубинки, кинжалы, пистолеты и ружья взмыли вверх. Хук зловеще улыбнулся:

– Гордые пираты, братья, готовьтесь к празднику! Готовьтесь, ибо вам придется убить юность, искалечить радость и задушить невинность в ее вонючей колыбели! Скоро здесь будет Питер Пэн! И когда это случится, я перемелю его кости в пыль и посолю свою еду его остатками. Я сброшу Пэна в самую черную пропасть, в самое глубокое, самое холодное ущелье, я сотру его с лица земли навсегда! – Хук поднял обе руки. – Это будет самая замечательная война, и я выиграю ее!

Он обернулся:

– Заключенных сюда!

Пираты дико закричали, когда с лязгом открылся трюмный люк, заработала лебедка и из темноты потащилась сеть. Сеть медленно раскачивалась и поворачивалась в воздухе, а в ней сидели Джек и Мэгги, все еще в своих пижамках, перепуганные и с широко открытыми глазами. Они пытались справиться с веревками. Джек держал свою бейсбольную перчатку. А у Мэгги в волосах все еще красовался бумажный цветок Тутлса. Пираты пинали детей и глумились над ними, пока наконец сеть не остановилась в воздухе на уровне глаз Хука.

– Привет, детишки! – с ухмылкой поприветствовал он их.

Вдруг сзади началось какое-то волнение, послышались рев и крики. Один из пиратов пробирался сквозь толпу вперед. Хук, раздраженный, повернулся в ту сторону. Плохо одетый, не в меру упитанный, одноногий пират, у которого повязка съехала с глаза и висела почти на носу, отбросил свой костыль и решительно направлялся к нему.

– Джек! Мэгги! Все хорошо! – закричал пират. Он угрожающе поднял палец на Хука. – Это – мои дети! Я – их отец!

Хук выжидал. Пират споткнулся, и его деревянная нога упала. Он пнул ее, повернулся и все увидели, что он здоров. Плащ на нем совсем закрутился. Он косил глазом из-под повязки. И все это вместе со съехавшей треуголкой придавало ему вид плохого подобия вампира. Хук был удивлен. Что это за парень?

– Эй, ты! И ты! – «парень» указал на недоверчиво смотревших Джукса и Нудлера. – Сейчас же отпустите моих детей! Да смотрите поосторожнее! Круглое личико Мэгги поднялось, и глупая улыбка появилась на ее румяных щечках: «Папа здесь!»

Хук толкнул Сми и спросил, а не сумасшедший ли этот человек. А вдруг он бешеный? Потом он посмотрел на сеть, в которой радостно кричали дети: «Папа! Это – мой папа!»

Нет, этого не может быть.

Пираты обступили Питера Бэннинга, который теперь был готов ко всему, отбросив все аргументы здравого смысла и не обращая внимания на яростные протесты Тинк, сидевшей в его шляпе. Его схватили и направили мечи прямо ему в лицо. Он отчаянно, но безуспешно брыкался, пытаясь освободиться, а затем сразу обмяк, как будто только теперь понял, что натворил.

Хук смотрел на Питера. Теперь у него уже не было повязки на глазу и деревянной ноги. Плащ был порван, а кушак развязался. Все, что осталось от костюма, – это только треуголка. А ниже рубашка, жилет и замечательные английские шерстяные брюки. Глаза у Хука загорелись. Могло ли такое быть? Он вышел вперед, глядя на своего пленника, и стал подходить к нему все ближе и ближе, пока они наконец не оказались лицом к лицу.

Хук злорадно улыбнулся.

– Ты? Мой великий и достойный соперник?

Пираты разразились смехом, свистом и гиканьем. Но Хук движением немедленно потребовал тишины.

– Нет, нет, нет, вы посмотрите! Он презирает нас! – сказал Хук. Потом он быстро отступил на шаг, держа крюк и здоровую руку на готове, чтобы предупредить любое нападение. – Вы помните время, когда он украл у меня голос? Помните все эти его штучки? Да, он может выглядеть как пухлый дегенерат, но осторожно, ребята! Питер Пэн – где-то там внутри, и он может вырваться в любую минуту. Как здорово!

Он расчистил от пиратов место для себя, выхватил свою саблю и стал в воздухе наносить и парировать воображаемые удары.

– Отойдите назад, вы отбросы! Смотрите, он постарается улететь! Ну, лети же, Пэн! Ну, давай, я жду! Ха! Глядите на него! Давай, ну, давай! Готовься к смерти!

Он выхватил вторую саблю у рядом стоявшего пирата и кинул ее лезвием вперед своему врагу. Сми быстро пригнул голову. Сабля просвистела мимо и вонзилась в мачту рядом с головой Питера. Пираты мгновенно разбежались, оставив Питера одного.

Питер выглядел сбитым с толку. Он сказал грустным голосом:

– Я не могу бороться с тобой. Я не знаю, как это делается. Я хочу лишь получить обратно своих детей.

Хук прекратил фехтовать и осторожно выпрямился.

– Сми! – завопил он. Его помощник подошел к нему. Хук схватил его за рубашку. – Кто этот самозванец?

– А… а… а, – заикался Сми. Он стал копошиться в бумагах, лежавших в кожанной сумке, которая висела у него через плечо. – Дайте-ка я посмотрю. П-П-Пэн, капитан. Ах, вот они. Документы по усыновлению. Медицинская карта, подтверждение присяжных, справка от зубного врача, свидетельство о рождении, страховка, визитки… Все в порядке, сэр.

– А!!! – рявкнул Хук, как бульдог. – Все это ерунда. Проверь этого жирного негодяя сам. Посмотри одну деталь.

Сми подошел к Питеру, откинул плащ, задрал на нем рубашку и стал рассматривать. Питер с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться от щекотки. Но Сми нашел его чувствительное место. Питер отбросил его и опустил рубашку.

– Есть, шрам, капитан, – отрапортовал Сми. – Гипертрофированный. Как раз там, куда вы ударили его во время той истории с Тайгером Лили. Он – Пэн, или я – не я!

Казалось, Хук в это мгновение раздумывал, что было более вероятным из того, что сказал Сми. Потом его лицо налилось кровью.

– Но этого не может быть! Не может этот жалкий, бесхребетный червяк быть Пэном! Это даже не тень Питера Пэна! – Хук удрученно вложил саблю в ножны, и поник головой. – О, как жестоко посмеялась надо мной судьба! – проревел он.

Питер глубоко вздохнул и подошел к Хуку. Тот поднял на него свои погрустневшие глаза.

Питер прокашлялся и сказал:

– Мистер Хук, как джентельмены мы должны постараться внести некоторую ясность в это недоразумение.

– …эту катастрофу, – быстро поправил его Хук.

Питер вздрогнул:

– …которая тем не менее должна быть исправлена.

Хук кивнул головой.

– Это разумно. Я согласен.

Питер выпрямился, такая доверительность со стороны Хука немного ободрила его. Договариваться – это он умел.

– Для меня не может быть ставки выше. Я хочу получить своих детей.

Хук тоже выпрямился.

– Но для меня они значат не меньше. Я хочу войны.

– Кажется, мы можем поссориться, – сказал Питер.

Хук сердито посмотрел на него.

– Поссориться? Очень хорошо. Я предлагаю тебе сразиться со мной со всей находчивостью, всем умением, которые были присущи настоящему Пэну, и отвоевать своих отпрысков.

– Сразиться?

– Возьми свое оружие, Пэн. Ты не мог забыть абсолютно все!

Питер лукаво улыбнулся, глядя на Хука.

– Это то, что Вы хотите, не так ли? Хорошо.

Питер полез в свой жилет. Пираты протягивали ему со всех сторон любое оружие на выбор. Питер, поколебавшись немного, достал свою чековую книжку и открыл ее.

– Сколько… мистер Хук?

Хук посмотрел на него, не веря глазам своим. Потом он выхватил у какого-то пирата кремневое ружье, зарядил его и выстрелил. Пуля прошила край чековой книжки и полетела дальше. К несчастью, рядом стоял грязный пиратский кок по имени Сид. Сид, не издав ни звука, упал замертво.

– Кто это был, Сми? – раздраженно спросил Хук, опуская ружье.

– Сид, корабельный кок, капитан, – ответил, глотнув слюну, капитанский помощник.

Раздалось несколько вежливых хлопков.

– Плохо! – презрительно цыкнул на них Хук. Если и была на свете одна вещь, к которой он питал отвращение, так это – притворство воспитанных людей. Это была другая форма неуместного поведения.

Он пошел вперед, быстро сокращая расстояние между собой и напуганным Питером. Его черно-красный камзол раздувался, него словно парус. Пираты расступались, давая ему дорогу. Хук выбил чековую книжку у Питера из рук и запустил ее прямо в море. Она шлепнулась в воду и пошла ко дну.

Потом он схватил Питера за грудки и прижал его к грот-мачте, приставив свой крюк к его горлу. Питер в ужасе глотнул воздух. Глаза Хука были красные, как огонь, усы его шевелились, а черные вьющиеся волосы от бешеных порывистых движений хлестали его по лицу.

– Я избежал смерти в крокодильей пасти, – проревел он. – Я ждал и верил, я надеялся в постоянной скуке, здесь в этом ужасном месте, окруженный кретинами! Ничего не делая, кроме как выслеживая и убивая этих грязных маленьких Потерянных Мальчишек! Но я ждал! Я ждал этого момента, когда я мог бы исполнить то, что мне было предназначено.

Хук глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– И вот теперь это!? – закончил он, с трудом подбирая нужные слова. – Это – моя награда? Ты?

Его презрение улетучилось. Он опустил голову. Неожиданно в его глазах появились слезы. Он отнял свой крюк от горла Питера и сложил руки.

– Как ты мог сделать такое? И это после всего, что мы сделали друг другу?

– Я хочу только получить своих детей, больше мне ничего не надо, – ответил Питер.

Хук вздохнул.

– А я – руку! Но в жизни бывают некоторые вещи, которые невозможно вернуть. – И вдруг он засветился. – Скажу тебе вот что. Поскольку я хоть немного да обучен хорошим манерам, я дам тебе шанс, какого ты мне не давал. У меня есть к Вам дело, господин председатель суда. – Он повернул Питера лицом к грот-мачте. – Лезь наверх, ползи, как хочешь, скатывайся вниз, но ты должен добраться до нок-реи и достать кончики пальцев твоих обожаемых деточек. Тогда я освобожу их. Да, правда. Освобожу. Я обещаю.

Питер посмотрел на своих детей, висевших в сети как раз под перекладиной.

– Э… гм… хорошо, только у меня всегда были проблемы с вестибулярным аппаратом, – сказал он.

– И сейчас? – участливо спросил Хук.

– Спаси нас, папа! – закричали Джек и Мэгги. – Полезай! Поторопись, пожалуйста! Мы хотим домой!

Питер глубоко вздохнул.

– Подожди, принцесса! – закричал он Мэгги. – Я здесь, Джек! Я сейчас!

Он подошел к канатной лестнице, ухватился за нее и полез наверх. Он поднялся над палубой всего на каких-то несколько футов, а у него уже начала кружиться голова. Он замедлил движение. Он был весь мокрый от пота и тяжело дышал. Пираты начали посмеиваться.

– Я не думаю, что исчерпал все свои возможности, – крикнул он Хуку. – Давай работать вместе, ты и я. У тебя есть прекрасные владения на берегу моря, которые просто вопиют о необходимости их освоения. Надо определить совладения, сроки, место для офиса, это – твоя задача. Граница – только небо! Никаких табличек на домах! Тебе нужно приобрести права на добычу полезных ископаемых, пока ты здесь!

Хук показал на детей.

– Коснись их, Пэн. Только коснись их, и все это будет лишь дурным сном.

Джек и Мэгги, как могли, поддерживали Питера в его попытках продвинуться дальше. Он закрыл глаза и поднялся еще на несколько ступеней вверх. Пираты, задрав, головы ждали. Потом Питер снова открыл глаза, и палуба вдруг стремительно налетела на него. У него перехватило дыхание, и он мертвой хваткой вцепился в такелаж, как будто висел на краю пропасти. Он не мог двигаться, его обуял ужас такой силы, что он даже перестал слышать крики детей.

Внизу презрительно хохотали пираты.

Хук повернулся к Сми.

– Ты видишь? Я знал, что он не сможет взлететь. Он больше ничего не может. Он опозорен. – Хук отвернулся. – Я не могу замарать свой крюк его кровью. Эй, кто-нибудь, убейте их. Давайте, убейте их всех.

Джек встал на ноги в сети и стал изо всей силы дергать веревки. Мэгги упала в слезах.

– Давай же, папа, давай, – кричали они в отчаянии.

– Не покидай нас!

Тощий, как плеть, пират взобрался по такелажу наверх, привязал один конец веревки к ступеньке, а другой – к лодыжке Питера и столкнул его с лестницы. Питер с криком рухнул вниз. Но в последний момент он резко рванулся, подпрыгнул и перевернулся буквально в нескольких дюймах от собственной смерти. Горстка пиратов, оказавшихся перед самым его носом, отвязала его и, угрожая мечами и кинжалами, стала гнать через палубу, по направлению к доске, выдававшейся далеко за пределы корабля.

Хук безутешно наблюдал за этим через плечо. Джукс и Нудлер с помощью лебедки перебрасывали сеть с детьми из трюма в камеры дока. Когда сеть проходила как раз над головой Пэна, он протянул руки, стараясь дотронуться до кончиков пальцев детей.

– Есть касание, – подумал Хук.

Сеть опустилась над доком, детей вытащили из нее и затолкали в камеры.

Питер на самом деле коснулся их пальцев.

– Все, я отступаю, – заявил Хук Сми, который подобострастно тащился чуть позади. – Война закончена. И моя жизнь тоже. Пэн все разрушил. Я больше никогда не хочу слышать его имени.

Он поднялся в свою каюту по лестнице, устланной ковром, в таком подавленном настроении, что ему казалось, он никогда больше не сможет улыбнуться, видя истязания Потерянных Мальчишек. Он был почти у двери, когда перед ним вспыхнул свет, и появилась Тинкербелл.

– А как же твое имя, Хук? – заявила она. – Неужели ты хочешь, чтобы тебя запомнили как убийцу маленьких детей твоего врага, жирного старого Пэна?

Хук рассеянно повернулся к ней и зацепился концом своего когтя за леер. Напрасно он пытался освободиться, яростно извиваясь. Тинкербелл носилась вокруг, зависая прямо перед его лицом. Она вытащила свой крошечный кинжал и приставила его острие к хищному носу Хука.

– Дай мне неделю, Хук, и я приведу Пэна в такую форму, что он сможет сразиться с тобой. И ты сможешь продолжить свою давнюю войну.

Сми приблизился, держа в руках ружье. Он наставил его дуло прямо на Тинк, буквально в паре дюймов от капитанского носа. Хук побледнел.

– Это – фокус, капитан, – проревел его помощник. – Дайте я отправлю эту ведьму прямо к Дейви Джонсу.

Тинк не обращала на него внимания.

– Ты обещал, что это будет война века, Хук! – сказала она, тыча его кинжалом в нос. – Вся твоя жизнь была подчинена только этому моменту. Смертельная схватка с Пэном – вот в чем твоя слава! Хук против Пэна!

– ЭТО – не Питер Пэн! – с презрением сказал Хук, указывая на смертельно перепуганного Питера, который теперь неуверенно балансировал на сходне.

– Семь дней, – повторила Тинк. – Это же ничто для тебя. Как блик света в глазу человека, имеющего беспредельное терпение. Важного, сильного человека, который может позволить себе подождать.

Она отлетела на мгновение от Хука, который то и дело поглядывал на дуло ружья в руках у Сми.

– Сми, – тихо сказал капитан. – Опусти это, а? – Помощник немедленно исполнил его просьбу. – А теперь принеси мои сигары. Я должен подумать.

Сми поспешил исчезнуть в каюте капитана, хлопая на ходу штанинами, как парусами. Хуку наконец-то удалось высвободить свой коготь из леера, и теперь он стоял и задумчиво смотрел на него. Конечно, фея была права. Он мог позволить себе подождать. Это было действительно необходимо, если благодаря этому он получит возможность разгромить настоящего Пэна.

Тинк снова появилась, как будто прочитав его мысли. Ее прозрачные крылышки отбрасывали во все стороны пучки света.

– Семь дней ради поединка с настоящим Питером Пэном, – нашептывала она. – Семь дней.

Сми выбежал из двери капитанской каюты, держа двойной мундштук с любимыми сигарами Хука. Хук взял у него мундштук и сунул его в рот. Сми чиркнул спичкой и зажег одну сигару в то время, как Тинкербелл с помощью своих волшебных фокусов зажгла другую. Хук задумчиво пускал кольца дыма и смотрел на море, не замечая Питера, который балансируя на сходне, медленно продвигался назад.

– Два дня, – сказал он тихо.

– Четыре, – торговалась Тинк. – Это – единственно возможный минимум, чтобы привести Пэна в порядок.

– Три, – кольнул ее взглядом Хук. – Это – мое последнее слово.

Она порхнула к кончику его носа:

– Решено.

Тинк протянула Хуку свою крошечную ручку и сдержанно пожала его крюк. Несколько пиратов, собравшихся на палубе и все слышавших, криками поприветствовали заключение сделки. Вскоре остальные присоединились к ним и, не ведая, по какому поводу торжество, все же с удовольствием драли глотки. Раздалось несколько ружейных выстрелов, а потом грохнула и пушка. Шум стоял невыносимый.

– Слушайте, парни! – крикнул Хук вниз. Все повернулись к нему, даже те, которые гоняли Питера по ужасной доске. Улыбка Хука на сей раз могла растопить масло.

– Ради спортивного интереса я заключил один договор. Этот жалкий субъект, – он презрительно указал на Питера, – этот дегенерат имеет в своем распоряжении три дня, чтобы подготовиться к поединку со мной. Ровно столько времени я даю ему, чтобы он вернулся сюда и был предан суду меча.

– Капитан говорит, возьмите кремни и порох, мужики, – закричал Сми. – Это будет…

Хук рукой прикрыл ему рот.

– Это – мое шоу, Сми. – Он снова улыбнулся. – Это будет совершенно замечательное сражение, джентльмены. Смертельная схватка между Хуком и Пэном.

– Смертельная схватка! – повторил Сми зажатым капитанскими пальцами ртом.

– А если нет, – прорычал Хук, глядя в сторону доков, – то пэновские крысята подохнут в самых страшных муках, какие я только смогу изобрести.

Сми шагнул вперед.

– Тост! За поединок Хука против Пэна!

Хук улыбнулся так «приветливо», что его улыбка могла соперничать лишь с оскалом крокодила.

– Дети, конечно, признаются свободными!

Пираты пили из фляг пиво и ром, орали во все горло и колотили кулаками и стаканами по леерам. «Хук! Хук! Хук!»

Капитан в это время смотрел, как Питер дюйм за дюймом продвигается назад по доске к палубе, и на его круглом лице написано облегчение.

«Он жалок, и ничего не может с этим поделать», – вздыхая думал Хук. Он надеялся, что этот жирный старый Пэн найдет способ бросить ему вызов, ну хоть самый незначительный. Но будет нездорово после всего, что произошло, просто взять и убить его.

Он быстро подошел к краю доски, чтобы в последний раз увидеть своего врага.

– Давай, кто бы ты ни был, – сказал он с презрением. – Убирайся с глаз моих долой. Лети, чего же ты? Улетай с моего корабля, ты, жирная туша!

Он подскочил и с бешенством прыгнул на край доски. Питер подобно снаряду из катапульты взлетел в воздух.

– Но я не могу! – завопил он. – Я не знаю как!

Тинкербелл неожиданно появилась в поле зрения.

– Давай, Питер! – настаивала она. – Ты должен! Думай о чем-нибудь приятном!

Питер опять приземлился на планку, весьма ненадежно балансируя над волнами.

– Сейчас? – сказал он.

– Конечно, сейчас, – ответила Тинк. – Подумай о Рождестве.

Пират в последний раз ударил по концу планки. Питер потерял и без того неустойчивое равновесие и кубарем полетел вниз. Тинк с криком бросилась за ним. Послышался всплеск воды, и несчастный исчез в пучине.

– Неужели ты на самом деле не можешь летать? – в отчаянии вскричала Тинк. – Тогда плыви, Питер! Ты же можешь плавать, не так ли?

– Сомневаюсь, – пробурчал Хук, глядя вниз.

Лицо Питера на мгновение появилось у самой поверхности воды и снова исчезло.

– Кошмарная участь, – улыбнулся Хук, изображая поддельное участие.

Тинкербелл вилась над водой туда-сюда, иногда она подлетала к ее поверхности совсем близко. Питера нигде не было видно. Когда стало ясно, что он утонул, она разрыдалась и превратилась в световую вспышку. Хук зевнул в приступе скуки. Вся эта затея была пустой тратой времени. Три дня или три года не изменили бы абсолютно ничего.

Но совершенно неожиданно Питер снова появился у поверхности воды, что казалось совершенно невозможным. Он покачивался на руках у трех блестящих русалок. Каждая из них по очереди припадала к нему в глубоком поцелуе, вдувая воздух в его легкие. Потом они подняли его голову и повлекли его к входу в гавань, как винтами, работая хвостами.

Хук скептически наблюдал за этим с минуту, потом закатил глаза и послал им вслед воздушный поцелуй.

– Пэн – самый везучий из всех дьяволов! До встречи в преисподней!

Но прежде чем он успел отвернуться, четвертая русалка появилась из воды прямо перед ним. Сверкающая и грациозная, она постояла нос к носу с грозой семи морей, единственным человеком, которого боялся печально знаменитый Барбекю, и плеснула ему водой прямо в глаз.

Когда она скрылась из виду, Хук все еще вытирал рукавом воду с лица и сердито смотрел в ту сторону, куда она исчезла. Вольно или невольно, но она выбила у него изо рта сигары.