Текст книги "Ида Премудрая (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава двадцать первая

– Ида Викторовнаааа!!!

Глаза Ирочки были полны неземного восторга, ибо администратор перенесла меня из разряда «нормальная начальница, достает в меру, платит неплохо» в «небожитель – активно поклоняемся».

Я это прекрасно понимала, поэтому хмурилась.

Однако ни недовольство в моем голосе, ни тот факт, что на тему «скандальных разоблачений звезды современной журналистики» я говорить не хотела, ни на кого, особо, не действовали. А жаль… Я старалась, между прочим.

Пожалуй, только Кирилл и повел себя как человек. Остальные: мама, Даша, знакомые, коллеги, Левончик, в конце концов… Все желали подробностей скандала от меня лично.

Я еще вчера не выдержала, оставила на телефоне запись: «Не слушайте и не смотрите новости – это все чушь». Потом перестала отвечать на звонки. Перед этим, правда, перезвонила маме, чтобы еще раз сообщить, что со мной все в порядке, я ее очень люблю и спецназ вызывать не надо.

Все это под насмешливыми взглядами счастливого и искренне веселящегося Кирилла.

Вот почему людям не живется спокойно? Почему они не занимаются своей жизнью? И…

Я строго посмотрела на Ирочку. У нее даже ушки шевелились от любопытства, причем настолько активно, что я даже испугалась, не опасно ли это для здоровья. Все-таки сотрудник ценный. Когда адекватный.

– У нас все готово к празднику? – попыталась я вернуть ценного сотрудника с небес на землю.

– Что?

– Ира.

– А?

Захотелось рычать и плеваться ядом! Стать не просто адской кошкой… А… Змеем Горынычем! Ира, вернись! Добром прошу, или я за себя не отвечаю…

Должно быть, администратор что-то увидела в моих глазах. Что-то такое, что никак не клеилось с планами на молодую, цветущую жизнь. Долгую и счастливую. Девушка глубоко вздохнула, и… очнулась. Во всяком случае, я очень надеюсь, что это именно так.

Большой зал был украшен шарами. Расписание подкорректировано. Столы вон уже накрывают, Ниночка бегает. Все у Иры под контролем. Это только она сама немного не в себе.

Вот и хорошо. Вот так бы и сразу. И…

– Идкааааа!!!

– Васька!!!

Загоревшая, постройневшая, подруга бросилась мне на шею.

– Вернулась! – я обняла ее. – А загорела как? И… Вась… Ну… Выглядишь, просто… Просто бомба!

– Ой, да ладно! На себя посмотри! – рассмеялась новоиспеченная жена местного олигарха. – Идка, я так соскучилась! По тебе, по Москве. Даже по работе.

– Ну уж что-то, а последнее как раз не удивительно! Ты же у нас маньяк-трудоголик.

– Ой, да ладно – на себя посмотри!

– Что-то ты повторяешься… Уж не отметила ли ты уже свой приезд где-то?

– Ида Викторовна, что вы? Как можно? Я ж как только – сразу к тебе! – и мы обнялись.

Как же приятно видеть Васю счастливой, с горящими глазами. Ура! Ура, мне любимой!

– У тебя, тут что – вечеринка? – Вася с нескрываемым интересом окинула заставленные подносами столы.

– Чаепитие, – гордо ответила я.

– А как же талия?

– Нину видишь? Она обещала превзойти саму себя.

– Не просто обещала, а выполнила свое обещание! Василиса? Ты ли это? Красавица! Как ты так похудела?

– Это все Идка, – аппетитная рыжая бестия рассмеялась, запрокинув голову.

Я стояла, смотрела на нее и думала. Как все-таки важно быть счастливой… Вот он – рецепт вечной молодости. Ваську-то… И правда ж не узнать! И не так уж она и похудела, просто… Глаза горят, кожа сияет, рыжие локоны вьются, рассыпаясь по плечам.

– …кокосовая стружка, плюс стевия и мед, – Нина что-то увлеченно объясняла Васе, и я поняла, что задумалась и все пропустила.

– Что– что?

– Нина рассказывает о своих шедеврах! – улыбнулась Вася. – А ты? В каких облаках летаешь, Ид? Между прочим, насколько я поняла, Нина тебе старалась угодить.

– Простите, девочки. Задумалась. Я вся ваша! Итак, что тут у нас?

– Смотри, – терпеливо начала Нина с начала, – Есть варианты, которые не содержат сахара.

– А… вкусно будет? – я уже начала расстраиваться, не переборщила ли больше, чем нужно…

– Конечно, – Нина закатила глаза, – иначе я бы не стала ничего делать! Вот эти небольшие роллы на вкус очень сладкие за счет меда, пасты из фиников, сушеной хурмы и инжира. А вот эти пирожные – здесь в основе горький шоколад, он полезнее, чем молочный. На красных подносах сладости более калорийные – там сахар, конечно, есть, но они муссовые, без бисквита, поэтому все равно довольно легкие. На зеленых и голубых – самое легкое угощение. Там мед, сухофрукты. Пирожные и конфеты совсем маленькие. А вот эти булочки – вместо сахара – стевия, и украшены взбитыми сливками. Еще у нас целых десять видов зеленого чая. Сахар туда класть не стоит – не почувствуете вкус. Есть черный чай. Несколько видов фруктовых. Для желающих – кофе. А сока и алкоголя – нет! Все это портит фигуру! Итак, Ида Викторовна – жду ваш вердикт, – Нина улыбнулась, разведя руки в стороны и присев в шутливом реверансе.

– Нин… Вот честно – не знаю, как тебя благодарить! Ты… Ты…гений!

– Лучшим комплиментом будет, если ты попробуешь хоть что-нибудь!

– Хорошо… А можно – вот этот шарик? – я положила в рот что-то маленькое, кругленькое, и…. Мммммммммммммммм! Нинаааа…..

– Так! Я тоже хочу! – Васька схватила такой же шарик и сунула в рот. – Ммммммм! Нинааааа!

– Девочки, тише! А то можно подумать… Мы тут вовсе не конфеты пробуем! Рада, что вам нравится, но, кажется, пора начинать?

* * *

И мы начали! Торжественное чаепитие в йога-центре по случаю прибытия начальницы из отпуска. И сначала все шло хорошо. Просто замечательно! Как истинные поклонницы здорового образа жизни и правильного питания девушки и женщины пробовали разные сорта зеленого чая, аккуратно двумя пальчиками брали маааааленькое пирожное из фиников и меда, и все шло… как нельзя лучше. Правда, недолго.

Дверь открылась, и в зал впорхнула…

Мама! Мама моя…

Нет, нет, это я не образно. Это я конкретно. Мама! Мама моя пришла. И не одна. За ней строем шли накачанные мужчины. Один, второй, третий… И все с пакетами! А в пакетах… Ох… В пакетах – мамины пироги или смерть фигуре – это кому как больше нравится.

Я смотрела на все это и вспоминала любимый старый фильм про золушку с неподражаемой Раневской. «За королевской тещей шагом марш!»

Мужчины виновато улыбались, беспрекословно выполняя нескончаемые мамины поручения и стреляя глазами в присутствующих здесь дам, что так и застыли с не донесенными до рта финиками.

Да. Дела…

– Мам! Мам, ну зачем ты? Я же тебе рассказывала – я Нину попросила. Она все сделала.

– Ну и замечательно, Идочка! Это – вам, девочки. А это, – мама с гордостью выкладывала пироги и торты (и когда она умудрилась столько всего напечь?) – мальчикам. Или ты думаешь, любовь возьмет и проснется? Вот так? На голодный желудок? У мужчины?!

– У мужчины – нет, – призналась я.

– Вот! – мама назидательно подняла палец вверх и сунула мне в руки что-то очень тяжелое, бережно завернутое в полотенце. – Вот это поставь пожалуйста вооон туда, хорошо?

Ладно. С мамой спорить не будем. Бесполезное это занятие. А вот Лева… Я так понимаю – он привел сюда этих богатырей? Вот сейчас он мне ответит. За все! За этих самых богатырей, за маму, на чьи пирожки не стесняясь активно налегали худеющие дамы (бедные мальчики уже на полезные Нинины сладости косятся, типа в большой семье клювом не щелкают – хватай финик, пока есть!), за шампанское, что…

– Что?! Это еще что такое?

Но – увы… Мой голос утонул в общей веселой болтовне, чья-то пухлая белая ручка заботливо сунула мне в руку бумажный, заманчиво шипящий янтарными пузырьками стаканчик, щебеча:

– Ах! Ида Викторовна! Солнышко вы наше! Ну, что же вы? Присоединяйтесь скорее!

Ага… «Присоединяйтесь, господин барон, присоединяйтесь» – вспомнила еще один любимый фильм с Янковским. Гениальный, между прочим, фильм…

Господи! Как же Нинке в глаза теперь смотреть буду? Я ж ее достала своими требованиями, распинаясь о том, как у меня девочки ничего не едят, а тут… Вакханалия просто! Она ж обидится… Обидится и больше никогда…

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…. Неужели? Ха-ха-ха-ха… Нет, Арсений… Вы серьезно?! Не может быть!

Я присмотрелась. Нина хохотала с таким мужчиной, что… есть надежда, что она меня таки простит.

– Ида! Можно тебя? – Левончик был бесподобен – активный, подтянутый, в костюме. Ну, просто душа радуется! – Вот, знакомься. Валентин, Андрей и Евгений. Это – Ида. Ида, по поводу еще одного зала…

В общем, все. Пошла обсуждать развитие бизнеса! Вы уж извините, но… Бизнес прежде всего!

Глава двадцать вторая. Самый лучший день…

Это было хороший день.

Такое чувство… Немного странное, правда. Когда то, что ты планировал, получается именно так, как ты себе и представлял. И вроде это ж замечательно! Но вместе с тем какая-то непонятная пустота внутри.

Ну, это все лирика. Дело не в этом. Звезды сошлись! Полезные сладости исчезали так же быстро как мамины пирожки, играла музыка, дамы приглашали кавалеров, а кавалеры – дам, сияли женские глаза, играли под пиджаками мужские бицепсы – все было хорошо. Так, как и задумывалось! Ну, не считая маминых пирожков…

Миша, оказывается, умел двигаться. Как легко, красиво, трогательно он вел в танце нашего нового, молодого, перспективного инструктора! Так она у меня в декрет уйдет, и я опять без специалиста останусь. Ну и ладно. Я справлюсь. Зато…аж искры летят от обоих! Любо-дорого смотреть!

Лева обнимал свою даму сердца, отбивая на талии возлюбленной четкий ритм вместе с встроенным в мозг новоиспеченного бизнесмена калькулятором. Переговоры наши завершились успешно, так что Левончик счастлив.

Мама и Нина забились в уголок, никого вокруг не замечая. Музыка звучит, пары танцуют, еда исчезает с бешеной скоростью – а им все равно! В этот вечер для двух кондитеров время остановилось. «В рецептуре…» – то и дело доносился до меня восторженный шепот, – «если взять орехи…», «нет, что вы, яблоки надо пропитывать коньяком, а не взбрызгивать, и тогда…».

Да… Похоже, они нашли друг друга.

К концу чаепития мама подошла ко мне и с извиняющимся видом проговорила:

– Ида, доченька, а если я выйду на работу не к тебе – ты очень расстроишься?

– Нуууу, – протянула я. – Мам, главное – чего хочешь ты. Я переживу.

Ну, не пускаться же в пляс? Не виснуть на шее у Нины с воплем: «Спасительница! Фея!». Надо же иметь совесть и держать себя в руках.

Господи! Люди! Счастье-то какое, а?! Ииииииииииииии!!!

Мама щебетала о рецептах, что потрясли хозяйку кондитерской, просила не обижаться, я же изо всех сил старательно изображала искренне расстроенное лицо.

Потом клятвенно пообещала, что не буду расстраиваться. Потом еще раз. И еще. И…

В общем, спасли меня Васька и Даша – вовремя оттащили в уголок.

Я сдержалась! Не стала прыгать с дикими визгами и бегать всех обнимать! Кто молодец? Я молодец!

– Ида, у нас новость! – Даша подмигнула мне, наливая в бокалы апельсиновый сок. – Давай, Васька, уж кто-кто, а Идка заслужила больше, чем кто-либо!

– Да я разве спорю? Ид… Тут такое дело. В общем, я беременна. Хочу ходить к тебе на занятия. Ну, в эту. Специальную группу. Это же полезно, да?

Я стояла и улыбалась. Ну, Даша. Ну, мастер! Выяснилось, что Федор не знал – а то кто бы подругу куда выпустил…

Как полагается приличной замужней даме, Вася вернулась с моря не одна. Медовый месяц увенчался успехом.

Ееееееее!!!

У них с Федором будет ребенок.

Мне вдруг тоже захотелось… ребенка. До дрожи. Чтобы все, как полагается – животик, перекатывающаяся походка уточкой, тошнота и всякие там безумные желания типа арбуза с майонезом и горчицей, красивый конверт на выписку, крошечные пальчики, глазенки, реснички, рыжие какашки, пахнущие кислым молоком и растяжки на бедрах…

Интересно, их все-таки можно избежать? Растяжек? Говорят, если с первых дней мазаться детским кремом…

Надо попробовать.

У меня даже слезы на глаза навернулись. Странно. Не то, чтобы я никогда не хотела детей – просто спокойно относилась к этому вопросу, не особо понимая всех этих восторженных речей на тему зубиков, памперсов. А тут – накрыло. Может, время пришло?

Мероприятие закончилось, мама с Ниной остались, чтобы все убрать (исключительно по собственной, весьма агрессивной инициативе!). Я, между прочим, помощь свою предлагала. Но нет – так нет. Сами так сами.

Потом я долго обнималась с девчонками, наорала на Леву, чтоб прекратил, наконец, считать будущую прибыль, и уехала к любимому. На новой машине. Алый купер, который мне пригнали из салона, был… как всякая другая машина. Во всяком случае – пока. Не привыкла еще.

* * *

Бесшумно открылись ворота, я заехала. Машина Кирилла уже стояла. Сердце радостно забилось. Сегодня не я его жду – он меня.

Красота!

Дрожь прошлась по всему телу. Боже… Я привязалась к этому человеку, как кошка! Забежать в дом, найти по запаху, прижаться, мурчать.

Как он меня называет? Адски й котенок? И Рай и Ад продам не задумываясь, только бы быть рядом. Тихонько рассмеялась, заходя в дом. И тут же замерла, услышав женский голос. Строгий, спокойный, размеренный…

– Кирилл! Тебе что – действительно все равно? Не волнует то, что происходит?

В голосе не было и намека на скандал. Никаких истеричных ноток. Только сытое, ленивое недовольство.

Сердце остановилось на мгновение.

– Мама… Пожалуйста. Я сам разберусь, хорошо? Просто не обращай внимания. Не читай газет.

Я дрогнула. Подавила в себе желание бежать, куда глаза глядят. И стала подслушивать.

– Да что ты! Не смотреть телевизор? Не ходить на светские мероприятия?

– Мама…

– А Миюки?! Насколько я понимаю, ты…

– Мама.

– Ты выставляешь себя посмешищем, Кирилл! Ты…

– Мама!

– Что – «мама»? Ты слишком хорош и богат. Это кружит голову. Я понимаю. Возможно, ты запутался! Почему ты не…

– Мама, ты можешь помолчать, чтобы я мог вставить хотя бы слово? Пожалуйста…

– Как ты со мной разговариваешь, Кирилл?!

– Вежливо. Тактично. Так, как ты меня учила. Я взрослый человек. Мои личные отношения с женщинами – это мое личное дело. Придет время, и я приведу к тебе женщину, которую назову своей. Надеюсь, вы подружитесь. И все у нас будет хорошо.

– Не морочь мне голову! Я прекрасно знаю Като Миюки. У вас была помолвка. Я там присутствовала, а память мне пока еще не изменяет. И все эти разговоры об этой…

Я по-детски зажмурилась и зажала ладонями уши. Хотелось бежать, но ноги онемели, стали тяжелые, словно чугунные столбы.

– Мама. Ты можешь не вмешиваться? Хотя бы какое-то время. Пожалуйста. Я все тебе потом объясню.

Меня затрясло. Интересно, маме тоже потерпеть семь месяцев? Почему же он сразу не закричал, что все это неправда, клевета, что у него только одна любимая женщина?

Но Кирилл молчал. Молчал. Молчал. Молчал!

Спазмом перехватило горло, стало невозможно дышать.

Ида, Ида… Что с тобой? Как же ты как попалась? Но… Что уж теперь? Была одна история, еще на первом курсе, и после нее, надо признать, ты довольно долго держалась, детка. Ну, будет еще одна история. Нельзя себя ругать. Себя надо любить…

Потому что никто, кроме тебя самой, любить тебя не будет.

* * *

Уже за воротами бросила взгляд на дом и красный купер. Я еще не сошла с ума, чтобы садиться за руль в таком состоянии. Да и к машине этой не успела привязаться, слава Богу. Надо вернуть себе моего Купера. Подумаешь – вишневый. Ничего страшного. Зато – мой!

И тут же почувствовала себя предателем. Как я могла его так легко променять? И главное – из-за чего? Из-за цвета?! Нет. Так с друзьями не поступают.

Во всяком случае, Купер меня не предавал. А ведь он даже и не человек. А Кирилл… Кирилл он… Нет, он не кобель! Я ошиблась. У него нет желания поиметь большое количество красоток. Нет. Дело тут не в этом…

Он – акула. Ну и пусть раньше такого подвида в моей классификации не было. Теперь – будет. Наука не стоит на месте…

Хищная, красивая. Смертельно опасная. Беспощадная акула, готовая порвать все, на что упал ее ненасытный взгляд. И что против акулы котенок? Даже адский котенок.

Иди-ка ты домой, Ида. Ты – кошка. Что ты делаешь в морских глубинах? Не твое это место обитания!

Глава двадцать третья. Как уйти по-английски

Сто шагов назад тихо на пальцах

Лети, моя душа, не оставайся…

Меладзе К.

Я считала шаги.

Раз. Два… Три… Сто…

Потом сбивалась и начинала сначала.

Раз, два…

Сто…

Левой, правой…

Погода начала портиться, закапал дождь. Подставить лицо под холодные капли – пусть смоют соль со щек, и снова считать шаги. Нет. Шаги не могу. Сбиваюсь. Буду считать деревья вдоль трассы.

Раз, два, три…

Как я люблю говорить подругам? Отношения должны приносить радость? Безрадостно вы проживете и без них?

Ну-ну… Убеждать я мастер. Подгоните броневичок, я взберусь и кааак скажу!

Все скажу. Может, прокричусь– прорыдаюсь, да не в подушку, а вот так, прилюдно и… отпустит?

Может быть. Кто знает? Вот только ни броневика, ни народа. «Королевство маловато, развернуться мне негде…».

Шаг за шагом ухожу от мужчины, который все равно не мой, но без которого сердце рвется на части, а дышать полной грудью не получается… Шаг за шагом.

Одно дерево, второе, третье…

Сбиваюсь, задыхаюсь, но упорно иду вперед, продолжая считать, чтобы не останавливаться.

Только бы не обернуться, не побежать назад.

– Ида! – раздалось позади меня. – Ида, что ты творишь?

Я замерла.

Из нового алого купера выскочил Кирилл.

Вот ведь… Мужчины! Не успел один со мной подружиться, другой уже успел предать. Выходит, бездушная железяка накосячила куда меньше.

Спустя пару минут до меня дошло, что Кирилл после моего ухода бросился к моей машине. Догонять. И тут возникают два вопроса. Первый – я так быстро бегаю? И второй – откуда у него ключи от машины? Мои-то вон… В сумке…

– Ида! – вновь потребовал ответа Джеймс Бонд.

Ух ты… Какой! Глаза горят, ноздри пыхтят, аки у дракона.

– Почему ты молчишь? Ида?!

Да потому что слов нет. И голоса. Стою, как вкопанная.

Дождь льет вовсю. Его волосы, намокая, становятся темнее. Я, наверное, выгляжу как…мокрая курица. Но теперь… Теперь уже все равно.

Кирилл склонился ко мне.

Как… больно. Как неправильно. Как… Как я его хочу. Ну почему нельзя было свести отношения к фееричному, волшебному, замечательному сексу? Удовольствие – и все. Зачем чувства, му́ки, разговоры? Зачем?

– Ты настолько не ценишь наши с тобой отношения, что…

Он махнул рукой.

Я – ценю. Но… Не могу согласиться на такие. Наверное, люби я меньше… Смогла бы. А так…

Зачем?

Но слова остаются запечатанными глубоко внутри. Я что? Утратила способность говорить?

– Знаешь, Ида, возможно, ты и права.

Опускаю голову. Смотреть в его горящие гневом и обидой глаза нет никаких сил.

– Ты – мое сумасшествие. Я не могу спокойно дышать, думая о тебе… Просто наваждение какое-то.

Надо же, какая одинаковая реакция друг на друга. Если, конечно, не врет. Вот только почему сумасшествие? Почему не любовь?

– И не к месту, и не ко времени, Ида. Я устал плясать, как уж на сковородке. У меня никогда такого не было! Шепотки за спиной, насмешки от «коллег» и партнеров. Знаешь… Раньше это было просто… Просто невозможно! Но когда я видел тебя. Прижимал к себе. Думал: «Что бы ни случилось – все равно не отпущу». Летел в Тай, срывал переговоры. Безумие…

Он покачал головой.

– Ида, почему ты молчишь? Мы с тобой и так против всего мира с этими нашими чувствами.

Он качнулся вперед, словно желая схватить в объятия, и я уже практически чувствовала на губах его горький поцелуй. Агрессивный, злой. Будто клеймо. Я и страшилась этого, и жаждала больше всего на свете, потому что понимала – сделай он так – и я побегу за ним следом. Куда скажет. На любых условиях. К черту самоуважение, к черту жизнь, что летит с откоса в тартарары, только бы был рядом!

Сумасшествие? Безумие? Да…

Кирилл в последний момент замер, а я так и не поняла: разочарование внутри или радость.

А дождь лил, хлестал по щекам, словно наказывая за глупость, которую творим.

– Я просил всего семь месяцев. Всего семь. Ты не представляешь, как было важно не оказаться в центре скандала. Чтобы все прошло спокойно. И незаметно. Но… Получилось до смешного. Как нарочно. Мои московские подвиги. Тай. А вот теперь и все это…

Я смотрела сквозь пелену дождя в серые глаза, пытаясь понять. Что это? Что, черт возьми, происходит? Он уговаривает меня остаться? Или уговаривает себя – отпустить? Похоже, все-таки второе. И что значит – «просил семь месяцев»? Раздраженно поставил перед фактом, не дожидаясь ответа, даже не сомневаясь в нем…

А потом ушел.

Коленки тряслись. И слезы наворачивались. Я ведь понимала, что прямо сейчас между нами происходит то, о чем рассказывают через много лет внукам пожилые люди, синими от вен морщинистыми руками поглаживая выцветшие от времени фотографии.

«Понимаешь, молодость… Тогда чувства бурлили, мы наговорили друг другу такое, а потом…».

Господи, Кирилл… Неужели и у нас будет так же? Я всегда считала что нет ничего проще чем двум взрослым людям понять друг друга… А оно вон как, оказывается…

Невозможно! Невозможно друг друга понять! Тогда…зачем? Зачем это все? Дождь, купер, Тай…

Тай…

Рассмеялась, вытирая мокрое лицо.

Тай… Да. Там-то мы знали, чем заняться под дождем…

Кирилл медленно развернулся и стал уходить.

Теперь я считала его шаги. Казалось важным не сбиться, но не удалось, потому что на первом же он обернулся.

– Я думал, ты взрослая, самостоятельная женщина. Свободная от подростковой истерии и хлопанья дверьми. А ты…

– А я, – у меня прорезался голос. – Я не желаю брать чужое! Прятать глаза, быть источником конфликта между сыном и матерью – слишком ценю время и жизнь, чтобы тратить их на такое!

– Так значит…

– Это значит – я не представляю для тебя никакой ценности, потому что ты…

– Вот значит, как…

Он заложил большие пальцы в карманы джинсов и несколько раз качнулся с пятки на носок.

– То есть…?

– Да!

– И тебе такие отношения не нужны?

– Ты сам сказал – не ко времени! Прости, но сил разыгрывать из себя Джульетту, даже при таком совершенном Ромео… Можно, но радости никакой.

– Значит, ты меня не любишь.

Вот не помню я, есть ли в новом купере монтировка. А, черт, ее и в старом не было. И почему я считала, что оно мне не пригодится? Я как наяву представила замечательную, упоительную железную тяжелую хрень. И как я опускаю ее вот на эту железобетонную башку – кряк… И железо не выдерживает удара о голову Кирилла Андреевича Галицкого, а светлое будущее взаимоотношений России и Дальнего Востока рассыпается в пыль.

Акула, говорила я? Да нет. Баран. Злоторунный.

Развернулась и пошла. О чем тут говорить. Не о любви же.

– Ида, – донеслось мне в спину.

Подняла руку и помахала ему. Хорошо, сдержалась, обошлась без неприличных жестов.

– А машина?

– Оставь себе, – проворчала под нос. – Как компенсацию.

Странно, но он услышал.

Взревел мотор. Бедный купер, пусть и не мой.

Спустя мгновение поняла, что осталась одна.