355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тереза Тур » По краю лезвия смычка (СИ) » Текст книги (страница 1)
По краю лезвия смычка (СИ)
  • Текст добавлен: 23 октября 2018, 21:00

Текст книги "По краю лезвия смычка (СИ)"


Автор книги: Тереза Тур



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Тереза Тур
По краю лезвия смычка

Глава 1

Дрезден – Санкт-Петербург

Лунная соната

Тяжелый чемодан катился легко. Вот почему в аэропорту Дрездена он катится легко, а в Пулково – еле-еле? Не может же чемодан считать, что за границей лучше. Но он, кажется, так считал. Может быть потому, что Германия – его родина? Три года назад они купили его здесь. Большой, вместительный и легкий. Туда помещались сразу все вещи: и ее, и бабушкины.

– Котинька… – бабушка посмотрела на внучку, моментально оценив состояние ребенка после перелета – голодная!

Мирра знала этот взгляд – сейчас бабушка предложит выпить чай с пирожными. Она не против. Весь перелет не спускала глаз с инструмента, и сейчас действительно хотелось есть. Вот только надо найти такое место, где есть телевизор. Или интернет, у нее планшет с собой. Сегодня – восемнадцатое декабря. Короткая программа.

Елена Дмитриевна налила чай и побежала к телевизору. С утра шел снег, и это почему-то успокаивало.

Вот уже больше полугода как федерация фигурного катания предоставила квартиру и они, наконец, переехали. Какое это было счастье! Спортивный комплекс виден из окна, по утрам Лера бегает на стадионе… Жаль только новый телевизор так и не купили. А старый шипит – тревожно и жалобно. Как будто тоже боится. Ситуацию пытается исправить жизнерадостный голос диктора. Получается у него плохо:

«Итак, продолжаем следить за финалом Гран-при по фигурному катанию в Братиславе. Девушки на ваших экранах. Напоминаю, в первой разминке уже выступила одна наша российская фигуристка – Янина Тарасенко. Яна – воспитанница Инги Юрьевны Лунгиной. Тренируется спортсменка в Москве. Но здесь, в Братиславе, не повезло, и она сорвала целых два важнейших элемента. Ну, в причинах неудач Яны будем разбираться после, понятно, что на данном этапе спортсменка в призеры не попадает, а сейчас все внимание на лед. Валерии Войсковицкой достался первый номер в последней разминке. Воспитанница Роберта Вахтанговича Гигичкори сейчас на ваших экранах, и современная обработка классического музыкального произведения прозвучит сегодня. „Лунная соната“, хореограф Эмиль Левин, и сейчас он здесь, рядом со мной – будем вместе следить за выступлением Леры Войсковицкой».

Елена Дмитриевна улыбнулась. Эмиль Левин – худой, бледный, с грустными глазами и неизменным огромным шарфом вокруг тонкой шеи. Всегда охрипший голос. Удивительно, но когда его приглашают комментировать, с голосом всегда все в порядке. Может это на нервной почве? Левин очень капризный – требует горячий чай, беспрекословного подчинения, не терпит даже намека на критику! Но он – гений. Поэтому каждый раз, когда во время работы с хореографом глаза дочери вспыхивали огнем протеста, Роберт Вахтангович красноречиво показывал огромный кулак…

Сейчас гений говорил о ее девочке:

«Добрый день. На мой взгляд, спортсменка в хорошей форме и хотелось бы, чтобы обе программы, над которыми мы с Лерой работали, удалось показать достойно».

«Ну, что ж, будем надеяться! Четвертым номером выступит Алена Родимина. Так же как и Янина Тарасенко воспитанница Инги Лунгиной. И в ее исполнении мы увидим короткую программу на музыку, взятую из известного американского кинофильма. Итак, все внимание на экран, желаем удачи, держим кулаки, – Валерия Войсковицкая. Лунная соната».

Руки инстинктивно сжали кружку с остывающим чаем. Первый раз она не поехала вместе с дочкой. Роберт Вахтангович сказал, так будет лучше. И Лера кивнула, бросив на маму виноватый взгляд.

Елена Дмитриевна даже выходной взяла за свой счет, чтобы пережить этот день. На экране подрагивающие ладошки ее маленькой храброй спортсменки лежали в больших, морщинистых руках Роберта Вахтанговича.

Хорошо волосы уложила. Умница дочка. Костюм хорошо смотрится. Не зря она все злачные места оббегала, собирая образцы! Все-таки нашла нужную ткань и настояла на том, чтобы шили именно из нее. Блестящая, с голограммным эффектом – неоново-небесно-голубая. Будто вторая кожа, она обтягивала хрупкую, но спортивную фигурку. В комбинезоне, перчатках и воротником-стойкой ее девочка была похожа на лучик лунного света, случайно отбившийся от остальных, летящих по млечному пути.

– Господи… Господи, помоги моему лунному зайчику…

Спортивный комментатор, наконец, прекратил говорить. Мирра немного знала немецкий, но поняла только, что объявили Леру.

– Господи… Господи, помоги ей, пожалуйста! – длинные тонкие пальцы сжимали пластиковый стаканчик с обжигающе горячим чаем. Ложка застыла над пирожным. Черничный чиз-кейк, ее любимый. Она сейчас будет его есть, а Лерка там, на льду. Она совсем почти ничего не ест, чтобы форму держать. Черничные разводы похожи на разводы Лериного костюма. Это тетя Лена ткань нашла такую. Переливчатую.

– Плохая девочка! Толстая, некрасивая, падает все время, не спортивная совсем! – быстрой скороговоркой бормотала бабушка. Это она специально, чтоб не сглазить. Внучка у нее тоже глухая, некрасивая и бестолковая. Мирра всегда улыбалась, когда бабушка начинала свои «анти-заклинания». Но сейчас даже внимания не обратила, только повторяла про себя:

– Господи, пожалуйста, пусть она не упадет, пожалуйста, пусть не упадет!

Девочка, затянутая в блестящую голубую лайкру стояла на коленях, прогнувшись в спине так, что затылок едва не касался опасного острого лезвия. В такт мелодии она тянулась вверх. Мирра знала наизусть каждое движение. Они сами придумывали эту сказку. Лера – маленькая звездочка. Она упала на Землю и очень хочет обратно.

– Вот сейчас… сейчас она прыгнет…

«Каскад тройной лутц – тройной тулуп! Есть!» – орал ведущий.

Елена Дмитриевна вздрогнула – зазвонил мобильный. Чтобы не отрывать взгляд от экрана телевизора, женщина бросила маленький телефон под подушку. Теперь слышно было лишь обиженное жужжание современной техники, да чувствовалась вибрация. Эти две с половиной минуты только-только начались, а ей уже хочется залезть под подушку. К телефону. И вылезти только тогда, когда все это закончится… Еще три прыжка.

Девочка прокрутилась последний раз и снова прогнулась, стоя на коленях. Диктор говорил что-то на немецком, но Мирра слышала только, как ее сердце радостно и часто бьется где-то внутри. Не упала! Не упала, не упала, не упала!

«Я уже вижу оценки за технику и компоненты, какой будет окончательный вердикт судей неизвестно, но поверьте мне господа, уже сейчас понятно, что оценка Войсковицкой будет запредельно высока! Все получилось! Эмиль – ваше мнение хотелось бы услышать».

«Да, согласен, все получилось. Это лучший прокат Леры в сезоне, и я думаю, сейчас мы увидим season best».

Слезы счастья капали в остывший чай. Кусочек блестящей ярко-голубой лайкры, который неизвестно зачем был все это время зажат у женщины в кулаке, теперь был насквозь мокрый.

Мирра быстро доела чиз-кейк, и они с бабушкой понеслись на вокзал – брать билет на поезд до Веймара. Обе были счастливы! Лера выиграла! И она, Мирра, тоже должна победить, тогда у них с бабушкой будут деньги.

Конкурс юных скрипачей проходил в Веймаре раз в четыре года. Кроме него они с бабушкой участвовали еще в пяти-шести подобных мероприятиях. Обычно Мирра получала первую премию. Иногда ей даже стыдно было перед Леркой. Та встает в шесть утра каждый день, без выходных. Бегает, потом растягивается, потом идет на каток тренироваться. Каждый день. Даже в школу не ходит, потому что все время тренируется. Ей успехи достаются с таким трудом! А она… Ест что хочет, и все равно худая. Конечно, занимается по четыре часа в день, но играть на скрипке для нее – как дышать. Она старалась выполнить все, что требовал Станислав Адамович. Но занятия всегда проходили так интересно, что она не чувствовала усталости. Ну… почти. Ее наставник часто снимал маленькие круглые очки и бормотал в огромную белоснежную бороду:

– Это… Дар, девочка. Дар…

Старый скрипач очень любил свою ученицу. Он даже поделился с ней самым сокровенным – исследованиями жизни и творчества загадочного композитора и скрипичных дел мастера Мирра Тимаша. Это его мелодию она будет играть завтра на конкурсе. А Лера будет танцевать свою произвольную программу. Правильно: «катать программу». Фигуристка все время ее поправляет. Но разве можно так сказать про Войсковицкую? Она не катается – она летит, летит вслед за поющими руками…

Поезд нес их с бабушкой в Веймар и они пели от радости любимую песенку:

 
Мама, мама, что мы будем делать,
Когда настанут вьюги-холода,
Ведь у меня нет теплого платочка,
А у тебя нет зимнего польта!
 

Фигуристка выполнила все поклоны, подняла руки вверх, помахала зрителям. Лера улыбалась, потому что знала – мама сидит у хрипящего телевизора в Питере и смотрит на нее. Надо улыбаться. И… и надо что-то делать! Перед глазами мелькали яркие круги, ноги тряслись так, что ей казалось – все это видят… Она попробовала наклониться, упереться ладонями о согнутые колени, сделать несколько глубоких вдохов. Помогло. Смогла оттолкнуться и доехать до стоящего у борта с чехлами для коньков Роберта Вахтанговича.

Его кожаная куртка пахла головокружительно вкусно! Куртка была особенной. Она пахла полынной горечью после неудач и сладкой ванилью после победы! Вот такая волшебная кожаная куртка, которую Роберт Вахтангович неизменно брал с собой на все соревнования. Неужели он знал о ее чудесном свойстве? Наверное, догадывался.

– Давай, ягоза, как я тебя учил – два глотка – три вдоха, – пробормотал Роберт Вахтангович, протягивая ей бутылочку с водой.

Голос тренера был мягким, спокойным. Вот откуда он знает, что ей стало нехорошо? Лера послушно пила из бутылочки и дышала. Вода была упоительно вкусной! И радость вдруг прорвалась сквозь все ее существо, потому что она все сделала! Роберт Вахтангович был внешне спокоен, но она знала, что он очень ей доволен. Во-первых, она его уже изучила, а во-вторых, «ягоза» в лексиконе тренера было синонимом «звезды»!

Санкт-Петербург

Паганини (полгода назад)

Тренировок в честь переезда на новую квартиру никто не отменял… Поэтому пришлось и тренироваться, и до глубокой ночи распаковывать коробки. Конечно, мама старалась все делать сама, но нельзя же оставаться в стороне! Тем более что хлопоты были приятные, что ни говори.

Сегодняшнее утро обещало быть просто чудесным! Во-первых, они почти обустроились, а во-вторых… Во-вторых бывает очень редко, но сегодня… Сегодня – выходной! Она, конечно, сбегает в зал, растянется у станка, но больше ничего делать не будет. Вернется мама с работы, и они погуляют. Еще надо послушать музыку – для новой программы пока так ничего и не выбрали. Можно посмотреть телевизор. Он, правда, шипит, но ничего. Скоро она выиграет, и они купят с мамой новый – самый большой! Жидкокристаллический. Но главное – она будет спать! Столько, сколько захочет. Особенно если этот вой за стенкой все-таки прекратится…

Лера посмотрела на часы – десять. Звуки то поднимались вверх, то опускались вниз. И так уже минут сорок, наверное. Нет… Нет, нет, нет! У нее выходной! Единственный! Мама, которая всегда сдерживала ее взрывной характер, ушла на работу. Так что вздыхать и причитать: «Ну что ты, доченька… Ну как же так… Лерочка, ну неудобно же, – потерпи, это неприлично», – было некому.

«Ну все, Паганини, – тебе конец!» Девочка натянула шорты, майку, и выскочила на лестничную площадку – злая и растрепанная. Кто-то выходил курить – в банке на подоконнике еще дымились окурки.

– Фу! Гадость какая….

Настроение совсем испортилось. Хотелось набрать в легкие побольше воздуха, чтобы на одном дыхании выдать все, что она думает о гаммах по утрам, но вместо этого пришлось зажать нос и постараться не дышать вовсе.

– Черт! – рука потянулась к звонку и… застыла.

Сначала нудные гаммы прекратились. Что-то зашуршало, а потом… Потом запела скрипка. В эту мелодию невозможно было не влюбиться сразу и навсегда. Девочка слушала и понимала, что не сможет ее забыть. Внутри защемило, в носу защипало. Она плакала. Только что она собиралась объяснить Паганини, что у нее выходной, а теперь стояла на лестничной прокуренной площадке с занесенной над кнопкой звонка рукой и даже не вытирала слез.

Мир исчез. Перед глазами, насколько хватает глаз – белый лед. Звуки льются, и в такт этой волшебной музыке она летит и кружится…

Это она! Музыка для произвольной программы!

Лера решила, что достанет фонограмму, даже если придется стоять перед Паганини на коленях. Ну или дать по морде – это уж как получится…

За дверью уже минуты три как было тихо. Слезы высохли, вместо них пришла решимость и жажда деятельности. Девушка позвонила.

Наверное, юная спортсменка не рассчитала сил, и кнопка… заела! Мерзкий звонок орал, а кнопка обратно не отжималась.

– Кто там? Кто там?

Лера не могла ответить, потому что не слышала.

Наконец дверь на цепочке приоткрылась. Девочки уставились друг на друга.

«Паганини» была чуть пониже ростом. Худенькая. В огромных очках и двумя заплетенными косами до самого пояса, она казалась намного младше своей ровесницы. Юная спортсменка стригла непослушные чуть вьющиеся волосы по плечи и стягивала их в хвост жесткой резинкой – чтобы не мешали тренироваться.

Девочка со скрипкой исчезла, так и оставив дверь приоткрытой. Вернулась скрипачка уже с отверткой. Ловким, явно отработанным движением поддела звонок. Наступила тишина. Стало как-то… очень тихо. В ушах, правда, еще звенело.

– Вы извините… Он у нас заедает. Мы с бабушкой стучим, а больше к нам никто и не ходит…

– Ясно.

Паганини выглядела настолько трогательно и безобидно, что спортсменка растерялась. Она привыкла… С волками жить – по-волчьи выть. Никто тебя не любит, особенно, когда ты успешна. Надо выживать. Отстаивать свое место под солнцем. Осознавать, что в лицо тебе мило улыбаются, а за глаза ненавидят. Радуются твоим провалам. А тут…

– Простите… А..?

– Ну да. Чего я приперлась?

– Ннет… То есть… – огромные глаза внимательно посмотрели на Леру.

Секунду девочка думала, потом решительно распахнула дверь своей квартиры:

– Проходите, пожалуйста!

В коридоре было темно, пахло чем-то старым и забытым. Паркет тихонько скрипнул.

– У нас… Лампочка перегорела. Вы извините…

– Слушай… Сколько тебе лет и как тебя зовут?

– Мирра. Мне семнадцать.

– Отлично. Я – Лера. Давай уже познакомимся и кончай мне выкать! Не закрывай дверь, я сейчас приду, ок?

– А….?

Лера вернулась с лампочкой и лестницей. Свет зажегся, заставив хозяйку квартиры беспомощно щуриться за толстыми стеклами очков. Да… Видимо, они с бабушкой привыкли тут к темноте. Совершенно не приспособленные к жизни люди! Зато… как она играет!

– Ой… Спасибо вам огромное. А лампочку мы отдадим…

– Забей! Мы ж только что переехали – купили про запас. Я, кстати, захватила не одну на всякий случай. Показывай, где еще поменять?

– В ванной…. Но мне неудобно…

– Неудобно спать на потолке – одеяло падает! И жить в потемках тоже неудобно. Если я тут у вас навернусь и ногу сломаю – мне конец.

– Ну почему же…

– Потому что чемпионат Европы на носу, – а туда еще отобраться надо… Включай!

– Ой! Спасибо! Спасибо, Лера… А… вы… То есть… ты..?

– Я хотела спросить про музыку. Это ты сейчас играла на скрипке?

– Я – девочка сняла свои огромные очки, потерла переносицу, снова водрузила этот кошмар на свое маленькое личико.

И почему она не пользуется линзами? Или хотя бы оправу не подберет. Ну, поизящнее, что ли. Вдруг Мирра как будто чего-то испугалась, побледнела, и быстро заговорила:

– Ой… Я наверное вам помешала?! Простите… Просто эта квартира раньше пустовала, и…

– Не переживай, все в порядке. Тебе же все равно заниматься надо! А я обычно встаю рано. Лучше расскажи – что это за музыка и где ее скачать?

– Это… Это малоизвестный композитор, Мирр Тимаш. Элегия называется «Хрустальный шар».

– Мирр… Родственник что ли?

– Да нет. Просто совпадение. Понимаете, эту мелодию нигде нельзя найти. Мой педагог по специальности дал мне ноты из архивов консерватории, и мы выучили с ним эту вещь для конкурса. А в записях ее нет. Только в нотных архивах…

Глава 2

Санкт-Петербург

Консерватория (полгода назад)

Был чудный майский вечер – солнце, голубое небо. Лера продела обе руки в лямки рюкзака и повязала олимпийку вокруг бедер. Огромное серое здание давило своей мощью. Где-то в недрах этого монстра учится Миррка. Вдруг стало страшно. Она ж маленькая, худенькая… И вообще… Не от мира сего. Мирра не от мира сего. Эта жуткая Консерватория, наверное, поглотила ее целиком. Не жуя. Музыкальный питон.

Они сидели втроем в преподавательской. Сегодня был выходной, но отовсюду то и дело доносились разные музыкальные звуки. Мирра хозяйничала, разливала чай, виновато открывая упаковку зефира в шоколаде. Лере, конечно, нельзя. Но она и так еле уговорила Станислава Адамовича встретиться с фигуристкой. Так как же чай совсем без всего…

– Ну, рассказывайте, юная леди, что привело вас ко мне? – Станислав Адамович улыбался светлой, открытой улыбкой Деда Мороза, поглаживая серебристую бороду.

Его любимые круглые очки, под которыми в голубых глазах сверкали таинственные искорки, дополняли образ. Вылитый Дед Мороз!

Вот только Мирра очень хорошо знала своего учителя… Он был недоволен. Более того, он был зол! А виду не показывал, потому как слишком хорошо воспитан. Мирра знала, почему маэстро злится, хотя ей он не сказал ни слова. Она нарушила тайну. Практически уничтожила магию, которой с ней поделились. Впустила в их мир чужака…

Оставалось лишь надеяться, что Станислав Адамович поймет. Обязательно поймет, когда узнает, какая Лера. Ах, видел бы он ее на льду! Они подружатся, Мирра в этом не сомневалась. Маэстро, которого она боготворила и Лера. Ее… подруга. Подружка. Друг…

Слово перекатывалось на языке зефиром в шоколаде. Как же она мечтала, что у нее, наконец, появится кто-то, с кем можно делить горе и радость, слушать музыку, пить чай, гулять… Они так похожи – Лера все время катается, Мирра все время играет. Обе практически не учат обычную школьную программу, обе себе уже не принадлежат. Их путь определен. Но теперь, когда они вместе – это не так страшно!

– Станислав Адамович, я хочу, чтобы на студии записали скрипку для моего проката. Федерация оплатит расходы, если музыку утвердят. Сначала ее надо показать Роберту Вахтанговичу, моему тренеру. Можно Мирра сыграет, а я запишу?

Мирра за спиной старого скрипача покрутила пальцем у виска и закрыла лицо ладонями… Вот Лерка всегда так! Ну как можно было взять все и выпалить одним махом! Надо было как-то… По-другому.

– Мирра рассказывала. Вы – юная фигуристка. Уж простите, красавица, – не поклонник. В молодости больше интересовался музыкой. А теперь, боюсь, – поздно начинать.

Мирра делала подруге отчаянные знаки. И все они означали одно – «Заткнись, ради всего святого!» Лера пожала плечами, дав понять, что передает пальму первенства в общении с маэстро его ученице.

– Станислав Адамович… А вы никогда не видели, как тренируются настоящие фигуристы?

– Не довелось.

– А хотите посмотреть? Давайте вместе сходим?

– Послушайте, девочки… – старик снял очки и стал протирать их платком.

Когда Станислав Адамович доставал из кармана пиджака этот огромный клетчатый платок и начинал тереть свои очки так, будто хотел проделать в линзах дырку, – это был очень, очень плохой знак…

– Идти на тренировку не обязательно – у меня есть записи. Я сейчас покажу последний прокат, – и Войсковицкая вытащила из рюкзака старенький ноутбук.

Миррка сколько угодно может гримасничать за спиной своего обожаемого маэстро! Такими темпами она вообще ничего не успеет. Она должна добиться записи «Хрустального шара», потому что она будет, будет катать под эту музыку! И не важно, как долго ей придется уговаривать этого Деда Мороза.

Чудо-экран загорелся, и настроение Станислава Адамовича испортилось окончательно. Как он не любил всю эту современную технику! С тех пор как умерла его жена, раз в месяц относил белье и одежду в прачечную. Стиральную машинку дочь увезла на дачу, к счастью. Как вообще можно находиться в одном помещении с такими звуками! Это же… Нечеловеческая пытка!

Но юные леди настаивали, и ему ничего другого не оставалось, как смотреть в этот… как его там… ноутбук. Зазвучала музыка. Лера вывела изображение на весь экран, сделала громче звук.

«Лунная соната». Бетховен. Гений! Гений нечеловеческого, космического масштаба! И… эта девочка в коньках. На льду. Удивительно, но ей каким-то совершенно непостижимым образом удалось выразить душу этого бессмертного произведения. По-своему, конечно… Но… Это… Это просто невозможно! Он забыл о том, что смотрит в мерцающий экран. Он был там, вместе с этим слегка курносым веснушчатым созданием в перчатках и убранными в «хвост» непослушными волосами. Руки. Ее руки пели. Звали за собой. Гуттаперчивая девочка! Гуттаперчивая… Как? Как она это делает? И сколько же надо трудиться, чтобы вытворять такое? Там же холодно!

Сердце профессора сдалось уже на середине, а к концу записи, он уже понимал, что побежден.

Видео закончилось. На несколько мучительно долгих секунд стало совсем тихо. Затем снова стало слышно, как вздыхают и плачут инструменты в бесконечных полутемных коридорах Консерватории. Лера не сводила со Станислава Адамовича напряженного, требовательного взгляда. Мирра прижала обе ладони к щекам, стараясь вообще не смотреть на маэстро. Наконец Дед Мороз заговорил:

– Вам, Лерочка, – надо будет кое-что почитать. Вы удивительно чувствуете музыку! Этого у вас не отнять. У вас… У вас действительно талант. Вы не просто двигаетесь под музыку, но выражаете ее по-своему, вот что важно. Музыканты, исполняя ту или иную вещь, вносят что-то свое. Каждое исполнение – уникально. Это сотворчество композитора и исполнителя, диалог двух душ, что находятся в разных временных пространствах! Разве это не удивительно, юные дамы? А? Разве не чудо? Не волшебство?! Миррочка, будь так добра, налей старику еще чаю, – синие глаза Станислава Адамовича блестели от удовольствия.

У Мирры от сердца отлегло! Она бросилась делать чай, стараясь не показывать, как счастлива. Будет Лерке музыка! Она его покорила… Впрочем, она в этом нисколько не сомневалась, вот нисколечко. Ну, может быть, самую малость.

– Так вот о чем это я, – профессор отхлебнул ароматный напиток, немного задумался и продолжил, – ах, да. Я дам вам материалы. Почитаете о жизни Мирра Тимаша. Тимаш жил в Праге. Во времена, когда там творили алхимики. Темное время. Загадочное. Загадочна была и сама личность Тимаша! О его легендарной скрипке написано множество мистических легенд. Например, что благодаря сделке с самим Дьяволом он получил в дар этот удивительный инструмент. А еще его считали путешественником во времени! Да-да! И вот что совершенно необъяснимо, мои маленькие одаренные друзья, – я нашел подтверждение этому! Конечно же, я реалист и отнюдь не сумасшедший, но вот послушайте! Вы только послушайте, что написала известная поэтесса серебряного века, Маргарита Листьева-Маковская. В то время были модны поэтические вечера – салонные развлечения, куда нередко приглашали выдающихся музыкантов. Послушайте:

 
Пылал камин в гостиной, за окном
Стекало небо ливнем липким,
Ни на кого не глядя, шел,
Длинноволосый маг со скрипкой
 
 
Взмахнул рукой – огонь погас!
Забыло небо, что рыдало
И сердце каждого из нас
Остановилось, не стучало…
 
 
Рвалось, лилось, зияло марево
Тонуло в омуте зрачка
Искрою адового пламени
По краю лезвия смычка…
 

Ну? Вы понимаете?! Понимаете? Листьева-Маковская слышала скрипку Мирра Тимаша! Иначе и быть не могло!

Голос профессора звенел в тишине. Было поздно. Остальные звуки давно стихли. Пожилой профессор с пышной белой бородой и две девочки пили чай. Санта Клаус и его верные эльфы. Эльф со скрипкой и Эльф на коньках. Всем казалось, что они попали в сказку. Станислав Адамович мог бы еще много рассказать о Мирре Тимаше, но дверь бесцеремонно распахнулась:

– Станислав Адамович, голубчик! Нет, я, конечно, понимаю, – вы человек творческий, и ученикам своим отдаете всю душу, но миленький вы наш, – не по ночам же! – строгая пожилая женщина укоризненно качала такой же белоснежной, как борода самого профессора, головой.

– Прости, Алевтина Николаевна, прости… Мы с дамами уже уходим. Значит так, юные леди, мы сейчас все вместе поедем по домам и обсудим запись. Лерочка – я вас благословляю и верю в ваш успех! Ну… и мы с Миррой постараемся. Перед записью, Мирра, отрепетируем то место, где….

Они вышли на улицу. Было уже темно. Голос профессора растворился в темном небе. Звезд видно не было – облачно. Но Лера почему-то их видела. Тысячи ярких звезд! И они улыбались вместе с ней сегодняшнему счастью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю