Текст книги "Любовь моя последняя"

Автор книги: Тэа Тауэнтцин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– А если нет?

– Немного мужества, Этта, ты же всегда была такая… Через пару недель или даже дней дело будет закрыто. Правда, в нем есть еще маленькая загадка, о которой мы ничего не знаем.

– Да. И я все время об этом думаю. Не может ли в этой игре участвовать еще какая-нибудь женщина?

– Другая женщина? Как это могло прийти тебе в голову?

– Может быть, у Гвидо, кроме Лоры, был еще кто-нибудь? Ты же знаешь, у него всегда были женщины. А когда они ему надоедали, он порывал с ними… Вдруг у одной из них произошел нервный срыв, и она убила свою соперницу… Такое ведь бывает.

Рут задумчиво посмотрела на нее из-под нахмуренных бровей.

– Ты Фрайтагу об этом говорила?

– Мне тогда не пришло в голову. Я была слишком взволнованна. Думаешь, нужно было сказать?

– Да, определенно надо было это сделать. Но ничего, я сама ему скажу.

– Ты?!

– Конечно. А ты должна просто исчезнуть. Это сейчас самое важное.

– А что ты обсуждала с Романом? Он придет сюда?

– Мы встретимся вечером в твоем доме на Аммерзее.

– На Аммерзее?

– А ты что, против? – отчужденно спросила Рут.

– Ты не думаешь, что Фрайтаг именно там и будет меня искать?

– Не сегодня. Еще нет приказа на твой арест. Завтра, может быть, завтра полиция начнет искать тебя, может, и в твоем доме. Но завтра тебя там уже не будет.

– А где же я буду?

– В санатории, в Шварцвальде… Роман знаком с тамошним главврачом, он тебя и отвезет туда завтра утром. Ты будешь жить там под другим именем и пройдешь курс лечения, который тебе действительно необходим. А сейчас я отправлюсь за твоей машиной и возьму еще пару мелочей, которые тебе будут нужны. Ты подождешь меня здесь, а потом мы встретимся с Романом и обсудим дальнейшее. Хорошо?

Этта кивнула, открыла свою сумочку и достала ключ от машины.

– Приезжай скорее…

Рут коснулась губами виска Этты.

– Через полчаса я вернусь. И не делай глупостей, Этта. Роман, наверно, уже за городом и топит камин…

Когда Рут отъехала, Этта встала и пошла к телефонным будкам. Она должна сказать хоть несколько слов Виктору. Нельзя так просто исчезнуть, не сказав… не дав маленькой надежды…

Виктор беспокойно ходил взад-вперед по фойе отеля, когда вдруг его окликнул портье.

– Вам звонят, господин доктор… вторая кабина…

Виктор вбежал в крошечную кабину и схватил трубку.

– Брюль у телефона.

– Это вы, Виктор?

– Да, Этта… А вы где?

– Где-то в городе… Я только хотела сказать, я… я уезжаю. Но обещаю вам, я обязательно вернусь.

– Ради всего святого, Этта! – закричал он. – Мне нужно увидеться с вами. Теперь, сейчас… Вам нельзя уезжать!

– Ничего другого не остается… Не беспокойтесь, я не одна.

– Кто с вами? Что вы задумали? Я боюсь за вас…

– Так надо. Поверьте мне… Сейчас я ничего не могу объяснить. Но я вернусь… Прощайте… Сегодня вечером буду думать о вас…

После этого раздался щелчок – Этта положила трубку.

Виктор вышел из кабины и подошел к широкому окну. Ему все больше и больше не нравилось это дело. Что же все-таки там затевается? Почему Этта уехала сломя голову? Кто уговорил ее спрятаться? Ведь ее исчезновение только подстегнет подозрение полиции.

Вдруг Виктор резко повернулся, выбежал из отеля, сел в машину и поехал на встречу с Фрайтагом.

В отделе убийств было полно народу, а дверь кабинета Фрайтага открыта.

– Извините за беспокойство, господин комиссар. Это очень важно…

– Что случилось, господин Брюль?

– Можно задать вам прямой вопрос?

– Хоть сто вопросов… Другое дело, смогу ли я на них ответить. О чем идет речь?

– Я хотел бы знать, собираетесь ли вы арестовать Этту Ахенваль?

– Нет, у меня нет ни малейшего намерения. А что заставляет вас так думать?

– Но она боится этого… И я думаю, что убийца воспользуется ее страхом в своих целях.

– Убийца? Я ничего не понимаю. Вам придется объяснить.

– Он убедил ее уехать с ним вместе… куда-то, чтобы спрятаться. И в своем паническом страхе она пошла на это. У меня такое чувство, что ей грозит беда.

– С кем она уехала?

– Это может быть только Роман Кайзер.

– Роман Кайзер? – протяжно переспросил Фрайтаг. – Вы что, считаете Романа Кайзера убийцей?

– Признаю, что вначале он произвел на меня впечатление милого, симпатичного человека. Но потом я многое обдумал. У Романа была не только возможность убить Гвидо Ахенваля, но и веские мотивы. Видите ли, Роман – единственный родственник Этты Ахенваль и ее наследник. Если предположить, что в субботу ночью он видел, как Ахенваль залез в свою квартиру через балкон, куда Этта только что вернулась, тогда он точно знал, чего хочет Ахенваль. А именно – освободиться от своей жены, чтобы завладеть ее состоянием. Вот Роману и пришла в голову мысль полезть за Ахенвалем в квартиру и убить его. Тем самым он становится единственным владельцем этого состояния.

– Вы имеете в виду, что Роман хотел убить Ахенваля после того, как тот убьет жену?

– Разумеется. Так он освободился бы от обоих. А полиция рассматривала бы этот случай как убийство с целью грабежа, жертвами которого стали оба супруга. Роман унаследовал бы фабрику и магазин, и тогда его невеста согласилась бы, наконец, выйти за него замуж. Но в туже ночь Роман понял, что просчитался. Он слишком рано попал в квартиру. Ахенваль еще не закончил своего дела, и Этта была жива. Первым, к кому она побежала после того, как увидела, что случилось, был он сам, ее кузен Роман… Убийца.

– После этого он советует ей как можно быстрее вернуться в отель, чтобы подозрение не пало на нее.

– Да, и это выглядело по-дружески и заботливо, хотя на самом деле – совет весьма дьявольский. Он знал, что подозрение будет направлено на нее.

– А при чем тогда Фройдберг?

– Фройдберг? О нем я еще не думал. Предполагаю, что Роман не знал, что он уже в Мюнхене. Ему было важно, чтобы подозрение пало на Этту.

В глазах Фрайтага заблестели маленькие насмешливые огоньки.

– А после того, как мы удовлетворили его желание арестовать Этту Ахенваль, он, не долго думая, тут же убивает Лору Фройдберг, чтобы усугубить подозрение против Этты Ахенваль. Или мог быть какой-то другой мотив?

– Минуточку… Вы меня совсем запутали, господин комиссар. Я не это имел в виду… У него не было никаких оснований убивать Лору.

– Ага… Теперь до меня начинает доходить логика ваших рассуждений. Он просто перепутал.

– Вот именно… Принял Лору за Этту Ахенваль.

– А как он проник в квартиру?

– У него был ключ.

– Но ведь госпожа Фройдберг звонила у входной двери, и этот звонок должен был заставить его задуматься. Обычно в свою собственную квартиру не звонят, ее открывают своим ключом.

– Каждый может забыть свой ключ.

Фрайтаг откинулся назад и закурил.

– Ваша версия довольно умна. В ней – только одна ошибка, доктор Брюль. В тот час, когда была убита Лора Фройдберг, Роман Кайзер находился на другом конце города в своем офисе.

Поджав губы, Виктор мрачно смотрел перед собой.

– Если это не Роман Кайзер, тогда не знаю… Я сдаюсь.

– Ладно, довольно комбинаций. Давайте факты… Почему вы считаете, что Этта Ахенваль сбежала?

– Она позвонила мне… – И Виктор подробно рассказал о телефонном разговоре. Потом добавил: – Она не назвала имен, только сказала – я не одна. Не знаю, но чувствую, что все это каким-то образом связано с Романом. Говорите, что хотите, господин комиссар!

– Да я ничего и не говорю, – улыбнулся Фрайтаг. – И не спорю с вами. Роман действительно причастен к этому делу. Но то, что он хотел убить Этту, чтобы стать ее наследником… тут я вам не поверю. Впрочем, он бы и не смог этого сделать, даже если бы очень хотел.

– Не смог бы? Кто же ему помешает?

– Мы, дорогой доктор. Роман Кайзер круглосуточно находится под нашим наблюдением.

Виктор удивленно посмотрел на комиссара.

– А почему? Вы же сами говорите, что его не подозреваете.

– У нас есть основания наблюдать за ним, но мы преследуем совсем другую цель, господин доктор. Во всяком случае, вам не надо бояться, что он может убить Этту Ахенваль. Это единственное, чего он точно не сделает.

На столе Фрайтага зазвонил один из телефонных аппаратов.

– Извините, – пробормотал он и снял трубку. – Комиссар Фрайтаг. – Больше он ничего не сказал, лишь молча смотрел на Виктора остекленевшим взглядом. Затем резко поднялся и вежливо произнес: – Мне придется прервать наш разговор, господин доктор.

– Это связано с… госпожой Ахенваль?

– Еще не совсем понятно. Не могу сказать ничего определенного. Но, если хотите, посидите в приемной и подождите. Я потом все расскажу, если будет возможно.

– Что возможно?

На лице Фрайтага мелькнула загадочная улыбка.

– То, чего я жду.

Часы на доске приборов показывали 22.10, когда Этта остановила машину перед своим участком. Ставни дома были плотно закрыты, и она разочарованно прошептала:

– Романа еще нет.

– Ничего страшного, – ответила Рут. – Он вот-вот приедет… Выключи фары.

– Я не знаю… Давай лучше подождем Романа в машине, – с сомнением в голосе предложила Этта.

– Зачем же? Ты что, привидений боишься?

– Я так давно не была в этом доме, Рут… Собственно говоря, никогда не любила его… даже летом… Он всегда такой мрачный, холодный и сырой…

– Не хватает, чтобы ты еще сказала «зловещий». Зловещий дом… – засмеялась Рут. – Пойдем, не будь ребенком, Этта. Через пять минуту нас будет тепло и уютно.

Обе женщины вышли из машины и направились к дому. Этта открыла тяжелую дубовую дверь, и через маленькую прихожую они прошли в большую комнату.

– Хотела бы я знать, – глядя вверх на лестницу, ведущую на второй этаж, сказала Этта, – кто может чувствовать себя здесь уютно.

– Наверно, твой отчим, который тебе все это завещал.

– Наверняка, нет. Он же сам получил его по наследству.

– Ну, садись же, наконец. – Рут подтолкнула Этту к камину. – Не снимай пальто, а шаль оберни вокруг ног. Я зажгу огонь в камине и полдюжины свечей, они тоже будут греть… Хочешь, приготовим глинтвейн.

– Было бы неплохо… Я бы могла сейчас…

– Ничего ты не будешь. Только тихо сидеть, спокойно дышать и чувствовать себя в надежном, защищенном месте. – Рукой, одетой в черную перчатку, Рут слегка прошлась по щеке Этты и принялась за работу.

Зябко поеживаясь, Этта наблюдала за ней и прислушивалась, не прибавится ли к окружающим звукам звук подъезжающей машины Романа. Ей хотелось бы, чтобы Роман был уже здесь.

Рут вытащила из огромной сумки пестрые упаковки с печеньем и засахаренными фруктами, а в маленькой кухне уже булькал глинтвейн, пахнувший гвоздикой и корицей.

Вроде бы так все спокойно и уютно, но Этта не чувствовала никакого покоя.

– Разве Роман не собирался выехать сразу?

– Ему надо было еще вернуться на фабрику. Наверно, его там задержали. – Рут обернулась и посмотрела на нее. В ее глазах появилось странное выражение – застывшее, отсутствующее.

– О чем ты думаешь? – занервничала Этта. – Ты ведь не считаешь, что Роману что-то помешало?

– Что ему может помешать?

– Не знаю… Но сейчас – половина восьмого. Разве он не должен быть уже здесь?

– Ну, и что? Половина восьмого… У нас же есть время… много времени… до завтрашнего утра…

– Что это значит? – воскликнула Этта. – Мы не будем ждать здесь до утра. Я этого не выдержу!

– Я и не знала, что ты такая трусиха.

– Я – не трусиха, но…

– Что здесь с нами может случиться? Здесь ты в безопасности, и Роман знает это, поэтому и не будет нестись сломя голову.

Рут вышла на кухню и вскоре вернулась с дымящимся глинтвейном.

– Я очень рада побыть с тобой наедине, Этта… Думаю, нам есть, о чем поговорить, объясниться…

– Объясниться? В чем мы должны объясниться?

Рут загадочно улыбнулась и присела на диван напротив камина.

– Нам надо знать все друг о друге, Этта… Мы близкие подруги, и я готова к главной исповеди.

Этта нахмурила брови.

– Ах, оставь, Рут… Я ничего не хочу больше слышать о том, что было. Лора мертва, и Гвидо тоже… А что касается моей роли в этом деле… Все прошло и забыто.

– Разве ты не за то, чтобы между людьми всегда была ясность во всем?

– Для этого не нужна генеральная исповедь, Рут. Или все знаешь, или не знаешь ничего.

– Ты так считаешь?

– У меня есть опыт.

– С Гвидо?

– Да, с Гвидо, – почти грубо ответила Этта. – Но это то, о чем я хотела бы говорить в последнюю очередь.

– Могу себе представить. Конечно, ты права… Без слов понятно, что мы многое знаем друг о друге. Но, несмотря на это, я нахожу замечательным однажды сказать настоящую правду от всей души.

– Пожалуйста, Рут, будь благоразумной. По крайней мере, пока не приедет Роман. Если и тогда тебе захочется исповедоваться, можешь еще что-нибудь выдать. Но не сейчас.

Рут окинула Этту быстрым взглядом.

– Ты принадлежишь к тем сильным личностям, которые справляются со своими проблемами сами, да? Я, к сожалению, нет… Мне иногда хочется излить душу. И потом, я чувствую себя освобожденной.

– У тебя же есть Роман.

– Роман? Какое отношение имеет Роман к тому, что нам надо сказать друг другу? Это касается только нас двоих: тебя и меня.

– Пусть прошлое останется в прошлом, Рут. Если тебе мешает то, что ты не всегда была со мной откровенна… я могу это понять. В конце концов, Лора была твоей подругой.

Продолжая гнуть свою линию. Рут таинственно улыбнулась.

– Тебе известен роман «Исповедь убийцы, рассказанная за одну ночь» Йозефа Рота? Это была такая же ночь, как сегодня.

Этта напряглась, но в следующий момент в ней вдруг проснулась холодная ярость.

– К черту! Что значит вся эта бессмыслица? Ты что, хочешь изобразить леди Макбет? Или кого-то еще?

Рут хихикнула.

– Это был бы Шекспир… А я говорю о Йозефе Роте… Подожди минутку. – Она встала и снова пошла на кухню.

Этта в полной растерянности смотрела ей вслед.

Почему Рут выбрала именно этот вечер, чтобы изобразить из себя сумасшедшую? Или это вовсе не игра? Что за всем этим стоит? И Роман никак не приезжает… Где же его носит?

Она вскочила и подбежала к боковому окну. Ставня была закрыта, но она слышала, как завывает ветер и шумит дождь. Вдруг ставня открылась, и Этта заметила чью-то руку, а затем – размытое пятно белого лица…

Она отшатнулась и резко вскрикнула. Рут опрометью вбежала в комнату.

– Что случилось?

– Лицо… На улице…

Рут распахнула окно и высунулась наружу.

Никого. Только вдали, на другой стороне озера, мерцал в ночи одинокий огонек. Казалось, что он движется. Но двигался не огонек, а волнующаяся под напором ветра листва деревьев.

– Вот, что ты приняла за лицо! – воскликнула Рут и подняла руку. – Лампочка на той стороне, видишь ее? Ты ее приняла за лицо!

Этта растерянно вглядывалась в темноту. Неужели она ошиблась?

– Но… но там еще была и рука, – заикаясь, произнесла она.

– Ты с ума сошла, – холодно проговорила Рут и захлопнула ставню.

В комнате сразу стало тихо и неуютно, как в склепе.

Обе женщины отчужденно смотрели друг на друга.

И тут Рут заговорила. Голос ее звучал злобно и неестественно.

– Итак, ты не так сильна, как тебе бы этого хотелось? Да ты же вся дрожишь от страха. Тебя преследует дух Гвидо?

– Ты что, лишилась разума, Рут? – тихо спросила Этта. – Пора прекратить этот спектакль.

– Какой спектакль? Ты не понимаешь, что это не игра? – Рут встала за диван и расправила плечи. – Я же тебе сказала, я все знаю!

– Что ты знаешь?

– Что ты убила Гвидо! Я знала это с первой минуты! Ты – убийца!

Этта в полной растерянности смотрела на Рут, будто та на ее глазах превратилась в чудовище. Может, она действительно сошла с ума?

– Но это же неправда, Рут! – в отчаянии вырвалось у нее. – Это же…

– Оставь свою ложь! Ты здесь не перед судом и никогда перед ним не предстанешь. Об этом я позабочусь. – Глаза Рут горели яростью и… местью.

Да, вот, пожалуй, на чем она помешалась. Месть! Внезапно у Этты появилось ужасное подозрение: не заманила ли ее Рут в ловушку?

– Чего, собственно, ты от меня хочешь, Рут? – спросила она, стараясь быть твердой, насколько это возможно. – Я даже не развелась с Гвидо. Почему я должна была убить его?

– Из подлости! – крикнула Рут и швырнула свои черные перчатки в воздух. – Потому что ты для него не существовала. Потому что ты могла хоть на голову встать, а его это не трогало. Со всеми твоими дорогими платьями и мехами ты возбуждала его так же, как железная вешалка.

– Ну, и что, – холодно отреагировала Этта. – Я его уже давно не любила.

– Да, конечно, не любила. Но твоя нордическая гордость не смогла вынести того, что он любил другую. Поэтому ты его и убила! Не хотела отдавать его никому!

– Да он в любое время мог иметь эту другую, ты же знаешь. Но ты так же хорошо знаешь, что для этого ему нужны были деньги.

– Твои деньги, твои деньги… – презрительно продолжала Рут. – Плевал Гвидо на твои деньги!

– К сожалению, нет. Он даже пытался убить меня. Ты же сама недавно говорила, что Лора без денег никогда бы не вышла за него замуж.

– Да что Лора… – Рут сжала губы и несколько мгновений стояла, как вкопанная. Потом медленно обошла диван, будто что-то обдумывая, и произнесла: – Он любил вовсе не Лору.

– А кого же?

– Меня, меня он любил!

У Этты перехватило дыхание, на нее напал парализующий ужас.

– Тебя?!

– Да, меня… Только меня одну. Ни одной другой женщины, никогда. И тебя не любил! – Рут впала в какое-то неистовство. Теперь это было не только желание мести, но и откровенная ненависть к Этте. – Ты, гусыня! Ты же никогда этого не замечала. Лора была таким же холодным куском льда, как и ты. С тем же успехом он мог бы остаться и с тобой!

– Значит, у него никогда не было любовной связи с Лорой?

– Конечно, нет! Письма, которые он посылал в Зальцбург, предназначались мне. И тридцать красных роз каждый раз – мне! Сотни красных роз посылались в Зальцбург – все для меня! Все за твои деньги! Котеночек – я! Именно я – та женщина, которой он писал: «Ты – любовь моя последняя…» И она была последней. Я – его последняя любовь!

– Вот, значит, что хотела сказать мне Лора, когда искала встречи со мной. И поэтому…

Вся правда мгновенно раскрылась перед Эттой. Теперь она знала, почему должна была умереть Лора, и кто ее убил. Это была Рут, она стояла за открытой дверью, включив музыку, и измененным голосом говорила Лоре: «Входите, я в постели…»

Да, Рут способна на убийство.

Эта догадка пронзила Этту, как удар током, и она начала понимать, какая опасность грозит ей самой. Разве может Рут допустить, чтобы Этта ушла живой из этого дома? Она действительно попала в ловушку.

– А где… где же Роман?

– Не надейся, голубка… Роман не придет, никто не придет… Я хотела побыть с тобой наедине. – Рут крепко держала за руку оглушенную страхом Этту. – Ты от меня не уйдешь… Моя исповедь закончилась, я призналась и чувствую себя свободной. Теперь – твоя очередь. И тебя надо освободить…

– Рут, – задыхаясь, заговорила Этта. – Что ты выиграешь, если убьешь меня?

– Ты забрала у меня Гвидо, – сквозь зубы прошипела Рут, – и ты должна за это заплатить. А я еще получу, что хочу. Все твои деньги! Роману достанется все, когда ты умрешь, а я – я выйду за него замуж! – Она вдруг подняла руку в черной перчатке, сжимающую пистолет. – Теперь ты сама себя убьешь, моя голубка!

Этта вскочила, но, запутавшись в шали, тут же упала на пол, больно ударившись головой о железную решетку камина.

– Ты, трусливая душонка! Всего-то и нужно, чтобы все выглядело, как самоубийство! – Рут наклонилась над ней, схватила ее и…

Порыв ветра пронесся по комнате. Быстрые шаги… Топот… Родной голос…

Но все это Этта воспринимала уже исчезающим сознанием. А потом…

Сначала ей показалось, что она видит сон. Откуда-то появился Роман. С ожесточенным лицом он стоял за спиной Рут и крепко держал ее, скручивая руки.

Рут вырывалась, не могла освободиться. Тугой узел ее волос развязался, черные волосы закрывали лицо.

– Отпусти меня, – шипела она. – Я же только хочу…

– Я знаю, что ты хочешь. Я стоял на улице и все слышал. Ты и твой Гвидо стоите друг друга.

– Этта – не лучше! – с ненавистью крикнула Рут. – Она убила Гвидо!

Лицо Романа исказилось, обнажая зубы. А глаза буквально окаменели.

– О-о, нет, не Этта – я! Я… – Больше он ничего не успел сказать.

Резкий металлический голос у двери перебил его откровения.

– Это признание, Роман Кайзер? – На пороге стоял комиссар Фрайтаг.

Роман отпустил Рут, провел рукой по мокрым волосам и устало проговорил:

– Да, это я убил Гвидо Ахенваля.

Комната мгновенно наполнилась какими-то мужчинами, среди которых был и Виктор. Он быстро подбежал к Этте и заботливо поднял ее.

Помощник Фрайтага Дундалек и еще один полицейский плотно закрыли дверь, встали перед ней и включили свет.

Рут забралась в угол. Ее глаза, полные тупого отчаяния, были направлены на Романа.

– Он лжет, – сказала она. – Он не убивал, просто хочет взять убийство на себя, чтобы защитить свою любимую кузину.

– Во всяком случае, он только что не дал вам убить ее. Это однозначно. Мы все свидетели, – обернулся к ней Фрайтаг, затем наклонился и поднял с пола револьвер. – Откуда у вас оружие?

Рут выпятила нижнюю губу и ничего не ответила.

– Я могу вам это сказать, – продолжал Фрайтаг. – Револьвер принадлежит Фройдбергам. Его привезла Лора Фройдберг, а вы взяли его из ее сумочки, после того как убили Лору в квартире Этты Ахенваль. Вы признаете это?

– Все, что вам угодно.

– Вы арестованы, Рут Хинрих, – спокойно проговорил Фрайтаг.

В ответ она лишь пожала плечами и упрямо повторила:

– Роман невиновен. Он не убивал Гвидо Ахенваля. Он и не мог этого сделать.

– Почему же?

– Потому что он всю ночь был в своей комнате, наверху, в пансионе. Его комната – рядом с моей, и я слышала его.

Роман стоял, прислонившись к двери кухни, и смотрел в сторону Рут.

– Ты вовсе ничего не слышала, Рут. Ты приняла снотворное и сразу уснула… Даже не слышала, как я звонил Этте и просил ее уйти в отель.

– Конечно, я…

– Да что там, – сердито отмахнулся Роман. – Ты вообще проснулась только тогда, когда к нам потом поднялась Этта… Чего ты, собственно, добиваешься?

– Чего я хочу? – Рут сделала шаг в его направлении, глядя на него своими большими пылающими глазами. – Чтобы ты не рисковал из-за Этты головой. Ты – дурак…

Роман глубоко задышал.

– Я бы хотел, чтобы ты поняла, куда тебя затянуло, Рут.

– Закончим дебаты, – прервал их Фрайтаг. – Я хочу услышать от вас, что было после звонка.

– После какого звонка?

– После того, как вы позвонили Этте Ахенваль и посоветовали ей уйти в отель. Что вы предприняли потом?

– Я пошел в свою комнату, встал у окна и начал ждать. Я хотел убедиться, что Этта последовала моему совету. Я очень беспокоился.

– Беспокоились, – деловито повторил Фрайтаг. – Почему? Вы знали о плане Ахенваля заказать убийство своей жены?

При этих словах Этта вздрогнула и почувствовала резкую боль в голове. Виктор успокаивающе положил руку на ее плечо.

– О плане я ничего не знал, – продолжал Роман. – Но что-то предчувствовал, подозревал… В тот вечер все сошлось.

– Что все?

– Мне стало ясно, что… – Роман замялся. – Что моя невеста была любовницей Ахенваля, – медленно проговорил он, не глядя на Рут. – У меня уже давно были догадки, но я считал невозможным такой обман. Но в тот вечер я вдруг прозрел.

– Значит, поэтому вы хотели, чтобы Этта Ахенваль ушла в отель. Вы вознамерились рассчитаться с Ахенвалем, когда он вернется ночью домой.

Роман удивленно поднял глаза, не понимая ход мыслей Фрайтага.

– Нет, – потряс он головой. – Все не так. У меня не было плана убить Ахенваля.

– Как же? А почему вы посоветовали вашей кузине провести ночь в отеле?

– Я уже вам говорил… Я боялся за нее…

– Хорошо… Что вы предприняли после того, как Этта ушла в отель?

– Я стоял у окна, курил и думал.

– О чем?

– О чем только не думал… О любви, страсти и смерти… Через пару минут Этта вернулась, и это мне не понравилось. Я как раз подумал, не спуститься ли мне и не проводить ли ее, как вдруг я увидел его. Ахенваля… Он крался, пригнувшись, вдоль домов, бесшумно, как зверь. И тут я понял, что он идет за Эттой, чтобы убить ее.

– Вы видели Осси Шмерля?

– Нет, его не было. То, что Ахенваль договаривался с Осси и что он уже был на стройке, когда я говорил с Эттой по телефону, я узнал потом… Из окна я наблюдал только за Ахенвалем, который шел из бара, и видел также, как Этта шла перед ним в темноте. Тогда-то, наверное, ему и пришла в голову мысль сделать все самому.

– А почему вы сразу не подняли тревогу?

На бледных впалых щеках Романа зарделись маленькие красные пятна.

– Это бы не помогло… Ахенваль стал бы все отрицать, а Этте снова грозила бы беда. Я должен был уличить его и хотел абсолютной уверенности. Ее я и получил, когда зашел в квартиру и увидел Ахенваля с ржавым крюком в руках.

– У вас было с собой оружие?

– Нет.

– Как же разыгралась последняя битва?

– Я прямо сказал Ахенвалю, что знаю о его замыслах.

– О каких именно?

– Что он хочет убить Этту, чтобы жениться на Рут. И он цинично подтвердил мою догадку. Тогда я попытался выхватить у него железку. Ахенваль закричал: «Руки прочь!» и пошел на меня. Он будто потерял рассудок, ему уже нечего было терять.

– Что значит, нечего было терять? – спросил Фрайтаг. – Что вы имеете в виду?

– Рут без денег не вышла бы замуж за Ахенваля, точно так же, как и за меня. Разница только в том, что Ахенваль знал об этом с самого начала и никогда не строил иллюзий по поводу своей любовницы. Он знал, что Рут из тех женщин, которые любят мужчину за его банковский счет.

– Итак, вы вырвали у него железный крюк и ударили его по голове…

– Мне не оставалось ничего другого. Он вынудил меня.

– Вы сразу поняли, что он мертв?

– Да, сразу.

– И потом вы ушли. Опять через стройку?

– Да, и вернулся в свою комнату в пансионе.

– Вам не приходила в голову мысль обратиться сразу в полицию? Ведь это однозначно была вынужденная оборона.

– Я думал о Рут…. Все еще надеялся, что у нас с ней будет так, как было когда-то. А теперь все кончено.

Фрайтаг подошел к Роману и положил руку на его плечо.

– Мужчина иногда переживает такое, Кайзер. Вы еще молоды. Я рад, что ваше дело чистое, как я и предполагал, и что вам больше не в чем упрекнуть себя. – Он повернулся к остальным и сказал: – Все готово? Тогда поехали.

На улице комиссар на мгновение остановился, посмотрел на небо и глубоко вдохнул свежий ночной воздух.

Была суббота, полдень. Последние листья пламенели на деревьях длинной аллеи, ведущей от застекленной террасы кафе в парк.

Этта приехала всего лишь час назад, и сейчас они с Виктором гуляли по парку и тихо разговаривали.

– Как дела у Романа? Расскажите, Этта.

– Самое страшное Роман пережил. Адвокат, которого вы рекомендовали, очень оптимистичен и надеется на оправдание.

– Это было бы замечательно… А Рут?

По лицу Этты пробежала тень.

– Счастье, что Лора осталась жива, – прошептала она. – Иначе Рут грозил бы пожизненный срок.

– А как Лора?

– Все хорошо… Я была у нее вчера в больнице. Мы не могли наговориться и распутали все узлы. Вообще, она мне нравится.

– А ее брак? У них все в порядке?

– Это счастливый брак… Харальд Фройдберг не понимает теперь, как он мог так потерять голову.

– Из-за любовных писем?

– Да… Они лежали в шкатулке Лоры, и Лора, само собой разумеется, их никогда не читала, только хранила для Рут. Рут всегда ее уверяла, что это маленький безобидный флирт, и ничего больше.

– Разве Лора не сказала мужу, что эти письма предназначались Рут, когда он нашел их?

– Сказала, но он не поверил. Там ни разу не было названо ее имя, все время только «котеночек». И потом, в Зальцбурге уже пошли слухи.

– О Лоре?

– Да, именно о Лоре, а не о Рут… Рут считалась невестой Романа, и никому не приходило в голову, что она одновременно еще и любовница Ахенваля. На людях она никогда не бывала с ним одна, только с Лорой и иногда с ничего не подозревавшим Романом… Фройдберг постоянно находился в командировках, и поэтому стали судачить о Лоре.

Они свернули на одну из боковых дорожек, усыпанную опавшими листьями, шуршащими под ногами, и Виктор залюбовался золотистым цветом кожи Этты и ее ярко-голубыми глазами под темными ресницами. Он не думал больше ни о Фройдбергах, ни о Романе, ни о Рут. Главное – Этта сейчас рядом, ее тонкий профиль, ее светлые волосы, длинные стройные ноги, ее грациозная походка…

– Между прочим, – улыбнулась Этта, – ко мне приходила ваша сестра Рената.

– Рената? Что ей было от вас нужно?

– Ничего особенного… Просто поболтать со мной, ведь мы так давно живем в одном доме, и до сих пор не знали друг друга.

– И о чем же вы разговаривали?

– Обо всем… Она очень бойкая и открытая.

– И слишком много болтает. Давайте сейчас забудем обо всем, Этта…

И они молча пошли по тропинке, ведущей к вершине холма.

– Как долго вы еще пробудете в Шварцвальде, Этта? – нарушил молчание Виктор.

– Недели три… Или четыре… А потом я хочу однажды проснуться и не помнить ничего, что произошло, потому что оно больше не имеет никакого значения.

– Мне бы хотелось, чтобы это время уже наступило, – низким от волнения голосом произнес Виктор. – И так прекрасно, что у нас все впереди, и все только начинается.

– Начинается… – прошептала Этта, а Виктор взял ее лицо в свои руки и нежно поцеловал.