Текст книги "Зови меня Златовлаской (СИ)"
Автор книги: Татьяна Никандрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Влад стоял в центре большого зала и с широкой улыбкой разговаривал с друзьями. На нем были голубые рваные джинсы, удлиненная бежевая ветровка и белая бейсболка, надетая козырьком назад. На щеке играла очаровательная ямочка.
В этот момент меня охватила ужасная зависть к Кире, ведь она касалась его рук, прижималась к его телу, трогала его волосы и чувствовала вкус его губ.
– Привет, девчонки! – Влад помахал нам с Адой.
Мы поздоровались в ответ и стали снимать верхнюю одежду.
Через несколько минут показался Булаткин с Витой Камышиной. Она была миниатюрной девочкой с длинными русыми волосами. Ее нельзя было назвать красавицей, но было что-то притягательное в ее вздернутом носике и анимешных глазах. Она с нескрываемым интересом смотрела на Булаткина и хихикала, когда он говорил ей что-то на ухо.
Я едва успела расположиться на диване, как рядом со мной приземлилась Карина Перминова, протягивая стакан с пивом. Я отрицательно покачала головой.
– Ну, мне больше достанется, – хихикнула она. – Видела Булаткин пришел с Камышиной. Они встречаются?
Ну, конечно, Перминова с пивом присела ко мне не просто так. Сплетни были ее профессией. Она собирала последние новости с неутомимой энергией охотника и распространяла их со скоростью стрелы.
– Вроде нет, просто пришли вместе, – осторожно сказала я.
С такими, как Карина, надо всегда тщательно продумывать свои слова. Один неверный шаг, и все, что ты скажешь, будет использовано против тебя.
– А смотрятся хорошо, – беззаботно продолжала она. – Эта неделя богата на новые союзы: Портнягина и Каймаков, Милославская и Ревков, теперь еще и Антон с Витой.
Я пожала плечами. Упоминание про Влада и Киру было мне неприятно.
– Слушай, а ты знала, что Пешков по ходу снова сошелся с Ширшиковой? – как бы между делом заметила она.
– Нет.
– Говорят, что она долго не соглашалась, но он уломал…
Во мне начало подниматься бешенство. Ну какого черта Карина мне это рассказывает? Пешков уломал. Ага, конечно. Эта хищница Ширшикова только и ждала момента, как бы заграбастать его себе в лапы. Ну и пускай. Пускай теперь подавится своим Пешковым. Они друг друга стоят.
– А потом он ей говорит: "Яна, ты любовь всей моей жизни"!
– Карин, а ты знаешь, что Анохин сказал Булаткину, что ты самая горячая девчонка в вашем классе? – перебила я ее.
– Когда сказал? – Перминова мгновенно забыла про Пешкова.
– На той неделе, после тренировки.
Я врала. Мне просто захотелось заткнуть эту сплетницу. Мало того, сказав про Анохина, я ткнула пальцем в небо, так как не знала, нравится он Перминовой или нет. Просто предположила, что у капитана школьной футбольной команды больше шансов. И, судя по тому, как зарделись ее щеки, я попала в цель.
Перминова начала допытываться у меня подробностей. Спасение пришло в виде присевшего рядом с нами Булаткина, и при нем Карина, естественно, не могла продолжать разговор.
– Принеси мне пива, Антош, – вздохнула я.
– Ты ж не пьешь, мать, забыла?
– Ну, надо же когда-то начинать! – усмехнулась я. – Тем более только что услышала душещипательную историю о том, как Пешков умолял Яну быть с ним.
– Больше слушай Перминову, – поморщился Антон и пошел за стаканом.
– Кстати, вы с Камышиной теперь пара, – отпивая горьковатое пиво, проговорила я.
– С чего это?! – выпучил глаза Булаткин.
Я засмеялась и заметила, что люди стали кучковаться, музыку перестала доноситься из колонок. На невысоком стуле сидел незнакомый мне парень с гитарой. Он прокашлялся и затянул красивую песню Би-2. Народ рассаживался вокруг него и покачивался в такт музыке. Кое-кто подпевал. Я тоже приблизилась, продолжая попивать пиво.
Парень с гитарой, которого звали Леха, продолжал петь, исполняя хиты групп "Сплин" и "Кино". Послушав еще несколько песен, я поняла, что охмелела с непривычки.
Я принялась искать глазами друзей и обнаружила Аду за увлеченной беседой с Никитой Ящуком, а Антона с Камышиной нигде не было видно.
Накинув куртку, я вышла на крыльцо дома, чтобы немного проветриться. Полной грудью вдыхая морозный воздух, я подняла глаза в небо и увидела звезды. Маленькие сияющие кристаллы. Не знаю, было ли дело в алкоголе или в царящей вокруг атмосфере, но мне вдруг стало как-то спокойно и хорошо.
Неожиданно рядом со мной оказался Влад. Он вопросительно покосился на стакан в моих руках и с усмешкой спросил:
– Ты же не пьешь!?
– Это не я, это мое альтер-эго: оно пьет и говорит все, что думает, – улыбнулась я.
– Да ну? Ну и о чем ты сейчас думаешь? – он с любопытством посмотрел на меня.
– О том, что у тебя очень красивые глаза. Помнишь, была такая песня "А твои глаза цвета виски…"? Все время вспоминаю ее, когда смотрю на тебя.
Сказав это вслух, я удивилась собственной раскрепощенности. Я думала, что Влада смутит моя откровенность. Но он не отвел от меня взгляда и лишь улыбнулся уголком рта.
– А твои глаза, как два осколка утреннего неба, бесконечно глубокого и чистого, – тихо проговорил он.
Я промолчала и сделала еще глоток. Мне захотелось раствориться в моменте.
Влад достал сигареты, прикурил, медленно затянулся и выпустил облако дыма. Его движения были неторопливыми и расслабленными.
– Я никогда не пробовала курить сигареты, – задумчиво произнесла я.
– А хочешь?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Мне казалось, ты тоже не куришь.
– Это не я, это мое альтер эго: оно курит и делает глупости, – усмехнулся Влад.
– И какую же глупость тебе хочется сейчас сделать?
Влад хитро посмотрел на меня и снова сделал затяжку. Не успела я среагировать, как он приблизил свое лицо к моему и выдохнул тонкую стройку дыма мне в рот. Я вдохнула. Его губы не коснулись моих, но были безумно близко. Радостное возбуждение побежало по венам, и мой рот растянулся в улыбке.
– Я хотела тебя кое о чем попросить, – сказала я, вспомнив про просьбу Ады.
– О чем?
– Выступи на Новогодней дискотеке в школе. Пожалуйста, – выпалила я.
Влад изобразил удивление.
– Ого, Светлана Викторовна и до тебя добралась?
– Дело не только в ней. Я бы и сама этого очень хотела. Когда ты пел в клубе, случилась магия. Это было потрясающе.
– Спасибо, но я не выступаю на мероприятиях без ребят из моей группы, а в этот день они заняты. Я уже объяснял это и Светлане Викторовне и всем своим одноклассникам.
– А почему ты не выступаешь без них?
– Во-первых, не хочу. Во-вторых, они моя команда: у нас совместные музыка и тексты.
– Но ты же можешь исполнить не вашу песню, а любую другую, которая тебе нравится. Нам же не принципиально.
Влад молча сделал еще несколько затяжек.
– Получается, это твое желание и твоя личная просьба? – наконец спросил он.
– Ну… Можно и так сказать, – неуверенно согласилась я, не понимая, к чему он клонит.
– Хорошо, я спою. Но ты должна будешь мне желание, – улыбнулся он.
Учитывая то, что я была обязана Владу жизнью, исполнить одно его желание казалось настолько незначительным, что я с легкостью согласилась.
Вдруг несколько парней подскочили к Владу и, неслабо похлопав его по спине, сообщили, что сейчас его очередь брать гитару.
Ревков направился в дом, я последовала за ним. Он занял место на том самом стуле, на котором недавно пел Леха, и взял в руки гитару. Его прикосновения к инструменту были такими нежными и плавными, будто он трогал не музыкальный инструмент, а любимую женщину.
Влад с улыбкой посмотрел на присутствующих и начал играть:
Мой прокуренный голос, твои теплые губы.
Нам так нравится мерзнуть, нам не нравятся клубы.
Ну, конечно, уверен, забери мое сердце,
Его хватит надолго, чтобы согреться…
Я не могла поверить, что Влад решил исполнить мою любимую песню. Песню, которую я прокручивала в плейлисте по пятьдесят раз подряд. Песню, которую слушала в ночь после нападения. Песню, под которую я грустила, мечтала и радовалась. Я зачарованно смотрела на парня, который спас мою жизнь, а сейчас так талантливо пел песню моей души. Все мое существо откликалось на звуки гитары и его голоса.
Когда Влад затянул припев, я, как и многие, запела вместе с ним. Я пела громко и с чувством, каждой клеточкой тела проживая слова песни. Периодически Влад поднимал глаза на ребят и на меня в том числе. Каждый раз, когда наши глаза встречались, я улыбалась чуть шире и пела чуть громче. Я была поглощена моментом, музыкой и им.
Когда песня закончилась, я почувствовала легкую грусть. Но Влад продолжил петь и исполнил еще несколько классных песен.
Пиво закончилось, и народ переходил на алкоголь покрепче. Ада принесла мне запеченную в углях картошку, и это было лучшее, что я когда-либо ела. Запах костра и дыма делали картошку просто божественной. Обжигая губы, я наслаждалась каждым кусочком.
– Пива больше нет, виски будешь? – поинтересовалась Ада.
Удивительно, Ада налегала на спиртное будь здоров, а пьяной совсем не выглядела.
– Даже не знаю. Гадость? – поинтересовалась я.
– Давай с колой разбавим, иначе не пойдет, – посоветовала она, протягивая бутылку с газировкой.
Виски с колой на вкус был даже лучше пива, и я медленно потягивала сладкий напиток. Я чувствовала сильный эмоциональный подъем и расслабленность во всем теле.
Когда я поднялась, чтобы пойти в противоположный конец зала и поболтать с Алиной Юкиной, мои ноги стали немного ватные, но чувство было приятное. Видимо, так ощущалось опьянение.
Алина сегодня тоже пила и показалась мне более разговорчивой, чем обычно. Ее беспокоило, что на дебатах какой-то парень из параллельного класса обозвал ее заумной стервой из-за того, что не смог аргументированно ее переспорить.
– Мужчина считает стервой ту женщину, из которой не получилось сделать дуру, – заметила я.
– Возможно, – вздохнула Алина. – Но не значит ли это, что женщине лучше скрывать свои мозги, если она хочет снискать мужского расположения? Мужчины не терпят умных женщин.
– А что их терпеть? – в наш диалог вклинился Олег Мещеряков, парень из нашей школы. – От умных баб слишком много проблем. Я считаю, что ум в женщине не главное. Хозяйственность, доброта, ну, и внешка, разумеется. Вот что важно.
– Если для тебя в женщине ум не главное, то ты просто не встречал умных женщин, – донесся из-за спины голос Ревкова.
– Ой, не знаю, Владосик, была у меня одна, поэтесса, все какими-то метафорами выражалась, хрен пойми, что имела в виду. Поначалу, конечно, прикольно было, загадочно, а потом все сложно стало, запутанно. Тогда я и понял, что мне надо бабу попроще.
Я улыбнулась. Мещеряков был очарователен в своей примитивности.
– То есть тебя не пугают умные женщины? – поинтересовалась Алина у Влада.
Влад помолчал, очевидно, раздумывая над ее вопросом, а потом ответил:
– Скорее нет, чем да. Хотя знаешь, наверное, если девушка гораздо умнее меня, сильнее меня как личность, то меня это испугает. Но не потому, что мне может стать с ней сложно, а потому, что ей может стать со мной скучно. Я думаю, в правильных отношениях партнеры должны находиться примерно на одном уровне. А если это изначально не так, то они либо выравниваются по уровню друг с другом, либо расстаются.
– Значит, если мужчину отталкивает твой ум, он тебе не подходит? – подытожила я.
– Вроде того. Лично я убежден, что ум – это очень привлекательно. Если с девушкой можно разговаривать о том, что для вас обоих важно, если ее мнение имеет вес, если помимо любви у вас крутая дружба – это настоящий космос.
– А у вас с Кирой так? – невинно поинтересовалась Алина.
– Надеюсь, – немного замешкавшись, ответил Влад.
После упоминания о Кире, он вдруг сделался серьезным и отошел от нас.
– Хоть бы у них все наладилось, – тихо проговорила Алина.
– У кого наладилось? Ты о чем? – не поняла я.
– Про него и Киру. Вчера, когда он ее провожал, она опять была с опухшими глазами, наверное, плакала.
– А ты откуда знаешь?
– Пересеклись на лестничной площадке, мы с ней соседи.
Я промолчала. Неужели в раю не все так спокойно? Я не хотела радоваться чужим проблемам, и отогнала эти мысли подальше. Меня не должно касаться, что там между ними происходит.
Вечер был в самом разгаре. Музыка сделалась громче, и началась дискотека. Все были навеселе, резвились и скакали. Я присоединилась к толпе и начала двигаться в такт музыке, при этом особо не заморачиваясь над движениями. Я просто вытанцовывала свои эмоции: радость и боль, счастье и одиночество.
Внезапно ко мне подскочил незнакомый парень, которого я раньше не замечала, хотя, учитывая его внешность, незаметным его было назвать никак нельзя. Очевидно, он пришел недавно. Растрепанные волосы цвета выжженный блонд, высокий, симпатичный, на лице озорная улыбка.
Он вертелся около меня и с легким прищуром заглядывал в глаза. Мне почему-то стало очень смешно, и я расхохоталась. Он засмеялся в ответ. Мы так и танцевали друг напротив друга, периодически закатываясь беспричинным смехом.
Затем заиграли песни "Руки вверх". Толпа ревела, распевая "Алешку" и "18 мне уже". Неожиданно парень подхватил меня за ноги под попой и стал кружить. Я подняла руки к потолку и запрокинула голову. Я чувствовала себя свободной и раскованной, все мои проблемы и переживания показались ничтожными.
Парень опустил меня на землю, схватил за руку и потащил в соседнюю с просторным залом комнату. В ней было темно, но мы оставили дверь открытой, так что широкая полоска света делала предметы в комнате хорошо обозримыми. Мы уселись на узкий кожаный диван рядом с кроватью, чтобы перевести дух.
– Ты кто такой? Я тебя не знаю, – весело заметила я.
– Я Стас, – представился парень.
– А я Саша. Ты из какой школы?
– Я закончил школу, учусь в универе.
– Да? Где?
– В педагогическом.
Я прыснула. Думала, он пошутил. Но его лицо оставалось серьезным.
– Ой, прости, мне показалось, ты прикалываешься.
– Да, всем так кажется, – усмехнулся он.
Я внимательно оглядела его: крашеные волосы, тоннели в ушах, татушки на пальцах рук, а может и не только там. Он явно не соответствовал образу будущего педагога.
– А какой предмет ты будешь преподавать? – спросила я.
– Я филолог.
Я вспомнила нашу русичку Елену Степановну. При виде такого коллеги она бы однозначно лишилась чувств.
– Ну, а ты? Из школы Влада? – спросил Стас.
– Ага. А ты откуда знаешь Влада?
– Он мой лучший друг.
– Я думала, лучшие друзья Влада – музыканты его группы, – задумчиво произнесла я.
– А ты хорошо его знаешь?
Он спросил это просто для уточнения. Но в этот момент я поняла, что по существу совсем ничего не знаю о Ревкове. Он знает про меня очень много, а я не знаю о нем ничего, кроме общеизвестных фактов.
– Нет, не очень хорошо, – ответила я.
– А сколько тебе лет? – Стас с интересом разглядывал меня.
– Шестнадцать.
– Ты красивая. И волосы у тебя отпад, – он мягко коснулся моих волос. – Свой цвет?
– Да, – смущенно ответила я.
Со Стасом было на удивление легко общаться. Он был простой и открытый, рассказал мне историю о своем поступлении в универ.
Оказалось, что он сдал ЕГЭ по русскому на сто баллов. Он признался, что видит много прорех в системе образования и хочет работать в этом направлении.
Мне было интересно слушать о его текущем проекте: организация собственных курсов по подготовке к ЕГЭ. Стас находил таких же выпускников школ, которые сдали ЕГЭ на высокие баллы, и приглашал их в качестве преподавателей на свои курсы. Смысл заключался в том, что подготовка к ЕГЭ велась под руководством ребят, которые сами недавно сдали экзамен по этому предмету на высший балл. Идея была простой, но гениальной.
– Я думаю, что ребята, которые на своей шкуре испытали все прелести ЕГЭ и с успехом справились с этим, – лучшие учителя, – заключил он.
– Да, это верно, – согласилась я.
– Ты здесь с друзьями?
– Да, с другом и подругой. Только вот друг в самом начале вечера пропал, и я его нигде не вижу.
– Наверное, твой друг нашел себе еще одну подругу, – рассмеялся Стас.
– А вы с Владом давно знакомы?
– Давно. Уже лет сто как. Через что мы с ним только вместе не прошли.
– И через что же? – слушать про Влада мне было интересно.
– Да все как у всех, и дрались, и ссорились, всякое было. Но Влад – хороший друг, настоящий. Помню случай из детства. Мы тогда на каникулах в деревне жили, почти все лето провели у моей бабушки. Я как-то лазил в погреб и случайно задел полку, на которой стояли соленья, компоты и всякая такая всячина. Так вот, полка рухнула, и все банки разбились. Бабушка такой скандал закатила. Отборным матом меня крыла, я даже не знал, что она так умеет. Запретила в этот день идти гулять и заперла меня в сарае. Все бы было ничего, но именно в тот день приезжал наш друг Коля Соловьев из города. Ему отец подарил вертолет на радиоуправлении, и он обещал нам дать поиграть. И что ты думаешь? Все мальчишки собираются с вертолетом возиться, а мне в сарае сидеть одному, весь день. Влад тогда за меня перед бабушкой вступился, просил отпустить, но она ни в какую. В итоге Влад разбил еще одну банку с помидорами, и она его ко мне в сарай пристроила. Он нарочно это сделал, чтобы мне одному скучно не было. Сам вертолет ведь тоже не увидел, меня выбрал, понимаешь?
– Да, вот это настоящая дружба, – улыбнулась я.
Я сидела, развернувшись корпусом к Стасу, и вдруг за спиной услышала громкий голос Влада:
– Стасян, хватит девок по углам зажимать, иди давай шашлыки жарь!
Увидев меня, Влад вскинул брови:
– Вы уже познакомились?
– А ты, сучок, и не говорил, что в твоей школе учатся такие красотки! – ответил Стас, подмигнув мне.
– Тебе что, женского внимания не хватает? – хохотнул Влад. – Ты единственный мужик в своей группе!
Стас похлопал Влада по плечу, поднялся и пошел на улицу.
– Ты поаккуратнее со Стасяном, – хитро улыбаясь, сказал Влад. – Он у нас вниманием избалован. От него все женщины без ума: от мала до велика.
– Правда? Прям от мала и до велика? – не поверила я.
– Да, именно так. Он без отца вырос. Его мать и бабушка воспитывали. Поэтому он в женщинах хорошо разбирается, все ваши уловки на раз-два считывает. И душу женскую тоже чувствует, как психолог.
– От него и правда надо держаться подальше, – рассмеялась я.
– Да, я шучу, конечно. На самом деле он женщин очень любит, в хорошем смысле. Когда мы в лагере отдыхали, была там одна девчонка, которая никому не нравилась, и на медляк на дискотеках ее тоже никто не приглашал. Полиной ее звали. И вот другие девчонки над ней из-за этого стали издеваться, мол, она не популярная, и вообще никому не нужна. Она расстраивалась, даже плакала. Стасу ее жалко стало, и он знаешь, что сделал? Взял и написал на асфальте перед окнами женского корпуса "Я люблю Полину". Вот девчонки тогда выкусили. И сразу ржать над ней перестали.
– Благородный жест, – согласилась я.
– Да вообще, Стасян у нас – настоящий рыцарь, – усмехнулся Влад. – Одевайся, шашлыки есть будем.
Я надела куртку и шапку и вышла на улицу. Рядом с мангалом стояла кучка ребят, и на шампурах жарилось сочное и аппетитное на вид мясо.
Стас поливал его водой из слегка приоткрытой бутылки, чтобы огонь сильно не разгорался. Влад стал крутить шампур, оценивая степень готовности мяса, но случайно задел тыльной стороной ладони трубу мангала. Быстро одернув руку, он прижался губами к месту ожога.
– Ну что ты, огурчик, тебе разве больно? – каким-то странным тонким голосом проговорил Стас, смотря на Влада и еле сдерживая улыбку.
Ревков поднял на него глаза и, улыбаясь в ответ, покачал головой:
– Иди на фиг, придурок.
– А что такое, огурчик? Что ты злишься? – заржал Стас, явно передразнивая кого-то с тонким голосом.
Олег Мещеряков, стоявший рядом и, вероятно, как и я, не понимающий, в чем дело, спросил:
– А че за прикол-то?
– Ой, ща че расскажу, – сквозь пробиравший его смех ответил Стас.
– Пасть заткни, олень, – сказал Влад, но получилась как-то беззлобно, потому что ему самому было смешно.
– Короче. Дело было в августе, – начал Стас. – Мы с Владосом пошли в клуб и подцепили там двух телочек. Вроде нормальными показались: постарше нас, симпатичные, сговорчивые. Ну, слово за слово, и они говорят: "Поехали к нам, посидим, поговорим", ну мы и рванули. Приезжаем, значит, к ним в квартиру, они нам чай наливают, ляси-тряси, а потом расходимся по комнатам. Я с брюнеткой, Владос с блондинкой. У меня с моей уже все на мази, прелюдия позади, я настроился. И вдруг слышу какой-то странный резкий звук, а затем приглушенный не то вопль, не то стон. Ну, на секс как-то не очень похоже. Я насторожился, прислушался. Странные звуки повторились: сначала хлест-хлест, а потом стон, знаете, как будто бегемот рожает. Не по себе как-то стало.
– Да сам ты бегемот, – перебил его смеющийся Влад.
– Ну, в общем, я оторвался от своей брюнетки. Выхожу в коридор и понимаю, что звук раздается из соседней спальни. Я, недолго думая, залетаю туда и вижу картину маслом: Владос лежит, привязанный к койке за руки и за ноги. Во рту какая-то хрень. Как уж она называлась?
– Кляп, – подсказал Влад.
– Да, во рту кляп. А над ним нависла его блондинка со здоровенной плеткой в руках.
Рассказ Стаса прервался бешеным взрывом хохота. Ребята ржали, согнувшись пополам.
– Так вот, – пытаясь не смеяться, продолжал, Стас. – В руках у нее, значит, здоровенная плетка. А у Владоса глаза на пол-лица, напуганные такие. Вижу, попал друган. Я к нему подлетаю, вынимаю этот кляп изо рта…
– Да, только прежде чем вынуть кляп, ты меня сфоткал, скотина, – заливался Влад.
– Ну, это само собой разумеется. Я когда Владосу рот открыл, он как начал на эту девку орать, мол, ты че, с дуба рухнула, какого хрена вообще творишь? А она такая, знаете, типа невинная, глазами хлопает, а потом выдает: "А тебе что, огурчик, разве больно?"
Мы угорали просто до слез. Стас так смешно рассказывал, что мое воображение живо нарисовало эту комичную картину.
– Нет, прикиньте, отхлестала парня плеткой, а потом: "Тебе разве больно, огурчик?". Я просто выпал, – выдавил Стас.
– А чем все кончилось? – поинтересовалась Алина Юкина, вытирая слезы от смеха.
– Да ничем. Никому из нас не обломилось в тот вечер. Отвязал я Владоса, и мы пулей от этих странных баб смылись.
– А фотки покажи, – попросил Олег Мещеряков.
– Нет, Олежка, это личное. Для семейного фотоальбома, – ответил Стас и потрепал Влада по волосам.
Влад отпихнул друга, и они начали шутливо бороться.
Когда на стол поставили готовый шашлык, я почувствовала, что у меня совершенно нет аппетита.
Я допивала уже который по счету стакан виски с колой, и больше мне не хотелось. Кажется, я достигла апогея и мое возвышенное состояние шло на спад. Я поморщилась и сделала глубокий вдох. Внезапно все вокруг поплыло.
Влад, сидящий рядом, большим пальцем приподнял мой подбородок и, внимательно всматриваясь в меня, спросил:
– Ты как? Поплохело?
Я неопределенно мотнула головой. Мне становилось все хуже и хуже. Поначалу я улавливала суть происходящего, но потом реальность начала куда-то проваливаться. Дальше были лишь отдельные вспышки сознания.
Влад зовет меня Златовлаской. Туалет. Сижу на корточках. Меня рвет. Влад собирает мои волосы на затылке. Слышу свое имя. Лицо Ады. Пытаюсь встать. Ноги заплетаются. Влад подхватывает меня и закидывает на плечо. Крыльцо. Снег. Такси. Яркий свет. Влад трясет мою сумочку, повторяя слово "ключи". Кровать. А дальше пустота.
Раньше думала, что много знаю о физической боли: я пережила операцию по исправлению носовой перегородки, падала с велосипеда, разбивала колени в кровь.
Но сегодняшнее утро доказало обратное. Так моя голова не раскалывалась никогда. Мне казалось, что я в шаге от того, чтобы сдохнуть. Любое движение, любой звук и даже любая мысль разрывали голову на части. Во рту было сухо, язык казался распухшим и шершавым.
Тошнотворное чувство не отпускало. Я ощущала себя, как полумертвая рыба, выброшенная на берег и больше всего на свете жаждущая воды. А вода была так близко, и в то же время так далеко. За ней нужно было пойти на кухню. А чтобы пойти на кухню, надо было встать. А встать означало подвергнуться ужасным пыткам. Я так и лежала, изнемогая от боли и жажды, уговаривая себя совершить подвиг и все-таки прорваться на кухню.
Я с ужасом подумала про маму и попыталась вспомнить, видела ли они меня вечером. Если да, то скандала мне не избежать. Тут я поняла, что спала в одежде. Значит, высока вероятность, что мама меня не запалила, иначе бы не разрешила лечь в чистую постель не раздевшись.
Жгучее желание сделать глоток воды пересилило боль. Я неуклюже поднялась и подошла к зеркалу: макияж в стиле "панда", помятое лицо, спутанные волосы. Выглядела я так, будто пила не один вечер, а три дня, причем не просыхая.
Я понимала, что выходить из комнаты в таком виде очень рискованно, и поэтому решилась на хитрость. Я отыскала у себя в сумке для тренировок бутылку с водой и немного утолила жажду. Выпила таблетку анальгина. Потом с помощью ватных дисков и тоника удалила макияж с лица. После этого я переоделась в домашний халат, собрала волосы в пучок, засунула в рот сразу три жвачки и в довершение своего образа густо намазала лицо черной угольной маской для лица. Я наплевала на инструкцию и обильно нанесла средство на кожу вокруг глаз, ведь мне нужно было скрыть темные круги. В таком виде я и предстала перед мамой, которая завтракала на кухне.
– Ох, что ж ты с утра пораньше пугаешь, – вздрогнула она, увидев меня.
– Самое время для бьюти-процедур, – невозмутимо ответила я.
– Ты вчера так шумела, Саш, – недовольно заметила мама. – Я же просила не греметь так дверью.
– Прости, я и не поняла, что шумела.
Судя по ее поведению, она не ведала, что ее дочь вчера бесстыдно напилась.
– Как погуляли? – поинтересовалась мама, наливая мне чай.
Я рассказала маме о вечере, упуская некоторые подробности в виде алкоголя и беспамятства.
Чай я выпила с удовольствием. А вот справиться с завтраком было проблемно. При виде яичницы, которую я обычно уминала в два счета, к горлу опять подступила тошнота. Меня спас звонок телефона, который лежал в моей комнате. Схватив тарелку с едой, как можно беспечней бросила:
– Я у себя доем. Это, наверное, Ада, мне надо ответить.
– Только не ешь в постели! – предостерегла мама.
Звонила мне и правда Ада. Долго жить будет.
– Ах ты малолетняя пьянчужка, – сурово проговорила подруга. – Как говорила моя бабушка, во всем нужна золотая середина! Лучше пить в меру, чем не пить вообще, а потом такое!
– Я ничего не помню, – жалобно сказала я.
– А я тебе расскажу! – по-прежнему взвинченно ответила Ада.
– Ада, поверь, похмелье учит лучше, чем любые нравоучения. Сегодня утром, когда я думала, что помру, я отчетливо осознала свою ошибку, – устала проговорила я, ложась на кровать.
Ада хмыкнула, но продолжала уже более миролюбиво:
– Короче, я застала тот момент, когда из тебя хлыстало фонтаном, а Ревков держал твои волосы.
Я застонала. Какой позор! Блевать перед парнем было худшим в списке моих падений.
– И что дальше?
– После того как ты наобнималась с унитазом, Влад хотел уложить тебя спать. Но я сказала, что тебя не отпускали с ночевой и нужно везти тебя домой. Сначала я думала отправить с тобой Булаткина, но он весь вечер лобызался с Камышиной. Поэтому я решила ехать с тобой, но Влад сказал, что в твоем состоянии сопровождать тебя должен парень, потому что ты еле ноги передвигала. В итоге он решил отвезти тебя сам. Когда он попытался довести тебя до машины, ты вся шаталась, и он закинул тебя на плечо как мешок с картошкой.
– Какой кошмар! – простонала я.
– Потом вы уехали на такси. Полагаю, спрашивать, что было дальше, бессмысленно?
– Ага. Могу только сказать, что я спала в одежде, а мама не в курсе, что произошло.
– Пронесло так пронесло.
– Ты-то сама как?
– Я-то прекрасно. Я-то умею пить в отличие от некоторых.
– Кстати, Ревков согласился петь на Новый год в школе, – вспомнила я.
Ада была в восторге. На радостях даже обещала дать погонять свои новые синие джинсы с завышенной талией, которые мне приглянулись. Попрощавшись с подругой, я долго лежала на кровати, анализируя ее рассказ о вчерашнем вечере.
Если бы мне не было так плохо, я бы умерла от стыда. Почему в ситуациях с Владом я вечно предстаю как беспомощное существо, которое надо спасать? Я злилась на себя, но все же понимала, что мне нужно ему позвонить, хотя бы для того, чтобы выразить благодарность.
– Влад, это я.
– Привет, Златовласка, – его голос звучал устало.
– Как ты? Нормально доехал? – я закусила губу, пытаясь придумать с какой стороны зайти в диалог.
– Да, все в порядке. Как сама?
– Ничего не помню, – призналась я.
– Так бывает, – в голосе слышалась улыбка.
– Это ты довез меня домой?
– Да, я привез тебя домой, кое-как отыскал у тебя в сумке ключи, по счастливой случайности нашел твою комнату и уложил в кровать. Извини, раздевать тебя не стал, было бы странно, если б за этим занятием меня застали твои родители.
Я рассмеялась. Да, это было бы очень странно.
– Блин, Влад, мне так стыдно. Прости, пожалуйста.
– За что? Я сотню раз был на твоем месте, так что забей, я просто отрабатываю кармические долги.
– Ты все время меня спасаешь, а веду себя, как идиотка.
– Это не так. Ты очень милая, когда пьяная, лезешь целоваться, – усмехнулся он.
– Ниже мне падать уже некуда, – сдавленно произнесла я.
– Да шучу, я шучу. Ты просто отрубилась. А когда приходила в себя бормотала какую-то чушь про Вселенское равновесие.
– Я перед тобой в неоплатном долгу. Уже во второй раз.
– Забудь, Саш. Хотя, – он на секунду замолчал. – Ты помнишь Стасяна?
– Твоего друга? Да.
– Ты ему понравилась. Могу я дать твой номер?
От его слов во мне что-то оборвалось.
– Да, конечно, почему нет, – растерянно ответила я, стараясь скрыть разочарование.
– Ну, вот мы и квиты, Златовласка. Давай отдыхай. Поверь, сон в твоей ситуации – лучший помощник, – подбодрил Влад.
– Хорошо, пока.
Он отключился. Каждый раз, когда я вопреки здравому смыслу начинала на что-то надеяться, Влад подрезал мои крылья. Как сейчас. Стас был классным парнем, и то, что я ему приглянулась, должно было радовать меня. Но Влад был готов дать ему мой номер. Вероятно, потому, что сам не имел на меня видов. Этот факт, пусть и казался очевидным, все же огорчал меня.
Я уснула прямо с угольной маской на лице и, проспав часа три, с тревогой пошла проверять, не облезла ли моя кожа после столь длительного пребывания на ней средства. Но все было вполне сносно. Мое лицо даже немного расправилось. Хотя дело скорее было во сне, чем в маске.
У Булаткина в отличие от меня вечер прошел более удачно. Он зашел ко мне вечером, чтобы вернуть стопку моих сочинений, и рассказал, что Камышина оказалась очень сговорчивой и готовой на все.
– Что, прям совсем на ВСЕ? – не поверила я, вспоминая эту миниатюрную девчушку.
– Эм… Ну да, – как-то неуверенно отозвался Антон.
