Текст книги "Зови меня Златовлаской (СИ)"
Автор книги: Татьяна Никандрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
До конца дня мы почти не общались. После школы мы с Булаткиным пошли домой без нее. Я рассказала ему о сцене в столовой, на которой он не присутствовал.
– Удивительно, что он вот так ей все спустил, – заметил Антон.
– Да, я тоже ожидала, что он вступит с ней в спор, выскажется в свое оправдание, а он ничего, никакой реакции.
Немного помолчав, Антон неожиданно спросил:
– Саш, как ты думаешь, я симпатичный? Я бы мог понравиться девушке?
– Конечно! – я ласково потрепала его по голове. – Ты что, забыл, что ты моя первая любовь?
– Нет, я серьезно, каковы мои реальные шансы замутить с красивой девчонкой?
– Мы сейчас говорим про красивую девчонку в принципе или про Милославскую? – уточнила я.
– Про Милославскую, – признался Антон.
– Шансы есть всегда, ты же знаешь. Но ты никаких попыток даже не предпринимаешь. Может, стоит начать действовать?
– Я написал ей.
– Что? Когда? – я удивленно вскинула брови.
– Позавчера. Добавился в друзья ВКонтакте и написал. Она отвечала довольно мило, но я чувствую, что не зацепил ее.
– Пригласи ее куда-нибудь.
– Не могу, у нас не такое общение. Пока мы просто выяснили, что мы из одной школы и что она очень красивая.
Я вздохнула. Объективно Булаткин был симпатичным парнем. Высокий, спортивный, статный. Но в душе он был больше мальчиком, чем мужчиной. Ему не хватало дерзости и самоуверенности, которые делают привлекательными даже далеко не самых красивых мужчин. В вопросах любви Антон был робким, бесхитростным и слишком много думал.
– Может, стоит сменить тактику? Сделай что-нибудь неожиданное, сорви шаблон. Например, иди к ее дому и напиши что-то вроде: "Стою у твоего подъезда, у меня два мороженых. Выходи, угощаю".
– А если она выйдет? – испуганно спросил Антон.
– Ну, на это и расчет. Погуляете. При личном общении всегда проще зацепить, чем по переписке.
– Ну, не знаю. Что-то я пока не готов, – с сомнением произнес Антон. – Наверняка все парни в школе мечтают вот так погулять с ней.
– Все парни в школе? Значит, по-твоему, со мной погулять никто не мечтает? – наигранно обиделась я.
Антон рассмеялся и примирительно обнял меня за плечи.
Тем временем с каждым днем конкурс талантов становился все ближе и ближе. Последнюю неделю мы с Мишей репетировали через день. Номер получился отличный. Живой, красивый и зажигательный.
Специально для выступления я взяла напрокат платье для бальных танцев. Красное, обтягивающее, обшитое стразами и пайетками. Для обычной жизни перебор, но для сцены – идеально. Для Миши мы выбрали свободные черные брюки и белую классическую рубашку.
Конкурс должен был состояться в среду, и я очень хотела выиграть. Во-первых, для собственного удовлетворения. Во-вторых, из-за денег, которые хотела отложить на ламинирование волос. И, в-третьих, чтобы утереть нос этой стерве Ширшиковой.
Чем больше мы общались с Димой, тем больше она к нему липла. Вертелась рядом с ним на переменах, не пропускала вечеров в парке, когда он с друзьями катался на скейтах, а один раз даже позвонила ему в момент, когда мы целовались.
Самым неприятным во всей этой истории было то, что Дима не считал ее поведение назойливым. Его добродушие и открытость в случае с Ширшиковой меня раздражали. Он с удовольствием слушал ее глупые разговоры и не выражал ни малейшего неудовольствия по поводу ее надоедливости.
Пешков вообще со всеми держался дружелюбно и приветливо. Я бы не удивилась, если бы узнала, что у него никогда не было врагов. Любые конфликтные ситуации, возникающие между нами, он переводил в шутку, так что почти за полтора месяца общения мы ни разу не ссорились.
Конечно, были моменты, которые меня не устраивали, но я не хотела казаться вздорной и скандальной, поэтому помалкивала. Например, в случае с Яной. У меня так и чесался язык сказать какую-то колкость в ее адрес, но я сдерживалась.
В среду перед конкурсом мне было тяжело сосредоточиться на уроках. Однако по закону подлости учителя дали аж две самостоялки: по алгебре и по химии. Моей стихией были гуманитарные науки и языки, а вот алгебру и химию я не любила.
С трудом дождавшись окончания занятий, я занесла в актовый зал свое платье для выступления и пошла в столовую перекусить. До конкурса оставался еще час, и нужно было запастись энергией.
В столовой было на удивление мало народу. Я купила себе две пиццы и компот. Одну рассчитывала съесть сейчас, а вторую после конкурса. После выступлений во мне всегда просыпалось чувство голода.
Я уселась за первый попавшийся стол и начала есть. Пицца была вкусная, и я уплетала за обе щеки. Когда я ела одна, всегда набивала полный рот, а иногда даже подталкивала еду пальцами, если она не помещалась. Не знаю, почему, но мне так казалось вкуснее.
Мама всегда ругала меня за это, говоря, что я ем, как поросенок, а не как девушка, и со временем я стала контролировать себя на людях. Но сейчас в столовой было всего пару человек, так что вряд ли кто-то обратит внимание на мои манеры.
Неожиданно прямо надо мной раздался низкий хрипловатый голос:
– У тебя размена не будет?
Я подняла глаза. Передо мной стоял тот самый парень, про которого мне говорила Ада. Солист группы "Абракадабра", кажется, Влад. Он протягивал пятисотрублевую купюру и вопросительно смотрел на меня.
Огромное количество пиццы, перемешанное со слюнями во рту не давало мне ни малейшей возможности ответить. Я сделала жест, чтобы он подождал, и стала усиленно пережевывать еду. Ее было так много, что мне с трудом удавалось делать это с закрытым ртом.
Все это время Влад пристально наблюдал за мной, снисходительно улыбаясь уголком губ. Вблизи он оказался еще красивее. Шоколадные глаза под густыми ресницами, смуглая гладкая кожа и небрежно лежащие чуть вьющиеся волосы делали его неотразимым. Наконец, расправившись с пиццей, я сделала глоток и уточнила:
– Разменять надо?
– Да, у буфетчицы нет сдачи, – ответил он.
Я полезла сумку за кошельком. Почему-то под взглядом этого парня я чувствовала себя неуклюжей. Получив размен, Влад поблагодарил меня и, уходя, с улыбкой бросил:
– Классно, когда у девушки здоровый аппетит.
Я покраснела. Хотела объяснить, что вторая пицца на потом, но он уже стоял у прилавка. Буфетчица завернула ему пирожки с собой, и он вышел из столовой.
Когда я вошла в актовый зал, повсюду суетились школьники и раздавались властные команды Светланы Викторовны. Я повесила свое платье на передвижную вешалку вместе с костюмами других участников, приклеила на него лист со своей фамилией, и Алина Юкина укатила вешалку в гримерку.
Неподалеку я заметила Яну Ширшикову. Она неприязненно смотрела на меня, но когда наши взгляды пересеклись, натянуто улыбнулась. Я ответила тем же.
Гостей и судей в актовом зале пока не было, только организаторы и участники. Повсюду ребята репетировали номера и готовились к выступлению. Заняв свободный стул, я достала из сумки косметичку и начала краситься. Для сцены нужен был более броский макияж. Я подвела глаза, обильно нанесла румяна и достала красную помаду для губ.
– Ну что, Саш, готова? – раздался за спиной голос Яны.
– Я всегда готова, – холодно ответила я.
– Да? А я бы на твоем месте волновалась.
В ее голосе я различила новые нотки. Что это? Угроза?
– В смысле? – я повернулась к ней.
– Ну, в смысле, что у тебя же парный танец. Надо не только за себя отвечать, но и за партнера, – беспечно отозвалась она. Незнакомые нотки исчезли.
– Я в партнере уверена как в себе. В танце мы одно целое.
– Здорово ощущать себя одним целым с кем-то. С Димой у вас так же?
Она буравила меня взглядом, в котором читалась зависть.
– Возможно, близко к этому, – спокойно ответила я, выдерживая ее взгляд.
Я соврала. Конечно, мы не были с ним одним целым. Мы встречались-то без году неделю. И вообще не факт, что встречались. Дима никогда не называл меня своей девушкой. Но Яне этого было знать необязательно.
Одарив меня очередной неестественной улыбкой, Ширшикова развернулась и пошла прочь. Я докрасила губы и собралась встречать Мишу. У моего партнера настрой был боевой.
– Ну что, Алферова, решила, куда потратишь свою половину выигрыша? – поинтересовался он.
– На процедуру для волос. А ты?
– А я на Соньку коплю.
– Круто! Много еще копить осталось?
– К концу года, надеюсь, куплю, – Миша подмигнул мне.
Наконец все приготовления к конкурсу завершились, и в актовый зал стали запускать гостей. Наше выступление было десятым в очереди, а значит, в гримерку мы могли пойти только после выступления седьмого номера. Таким образом, на переодевание у нас было не больше пяти-шести минут.
Всего номеров было двадцать два, так что шанс выиграть был вполне реальный. Мы расположились в зале, рядом сидели Ада и Антон, которые активно поддерживали нас с Мишей.
Чуть позже к нам подошел Пешков и, чмокнув меня, пожелал удачи. Мест рядом с нами не было, поэтому он направился в конец зала.
Судьями были назначены директор школы Николай Львович, завуч по воспитательной работе Светлана Викторовна, школьный хореограф Эльвира Анасовна, учитель музыки Сафрон Никитич и какая-то незнакомая женщина из министерства образования.
Сегодня в конкурсе участвовали ребята с девятого по одиннадцатый класс. У младшего и среднего звена он проходил в другие дни отдельно.
Конкурсные номера были разные: кто-то читал стихи, кто-то пел, кто-то показывал сценки. Кирилл Самохин выступил со стенд-ап номером. Хотя до Камеди Клаб ему было далеко, но все равно получилось довольно смешно. Правда, некоторые шутки были на грани приличия, так что я подозревала, что судьи могут снять ему за это баллы.
Ширшикова была шестой. Я с раздражением отметила, что поет она гораздо лучше, чем я ожидала. Ее голос хоть и не был очень сильным, но все же вытягивал ноты. Я обернулась на Пешкова, он с улыбкой смотрел на Яну, покачивая головой в такт ее песне. На душе стало неприятно, однако решительности у меня от этого не убавилось.
Когда наступил наш черед идти в гримерку, мы с Мишей проворно пробрались между рядами и вышли из зала. Сначала я помогла Мише надеть бабочку, а затем принялась одеваться сама. Я аккуратно достала платье из чехла, и оно показалось мне колючим. Давно я не носила одежду с таким количеством страз и пайеток.
Спрятавшись за ширмой, я начала переодеваться и вновь отметила, что платье очень сильно колется. Странно, когда я мерила его в прокате, а потом дома, я ничего такого не заметила. Я попросила Мишу застегнуть мне молнию.
– Слушай, Саш, у тебя вся спина красная, – удивленно сказал он.
– Наверное, от волнения, – пожала плечами я.
Я подошла к двери, ведущей на сцену, и прислушалась. Там ребята из 10В разыгрывали юмористическую сценку. Значит, мы с Мишей следующие.
Внезапно я ощутила ужасный дискомфорт во всем теле. Платье не просто кололось, оно резало мне кожу. Я подошла к зеркалу и отогнула ворот, кожа под ним действительно была очень красная и вдобавок ко всему страшно чесалась. Я не понимала, в чем дело. Раньше у меня никогда не было аллергических реакций на одежду. Что же это такое?
За дверью послышались аплодисменты. Я поправила платье, решив, что выдержу каких-то три минуты, а потом быстро сниму его.
Мы с Мишей приготовились. По задумке сначала выходил Миша, танцевал короткое соло, а потом к нему присоединялась я.
Заиграла музыка, и Миша сделала шаг на сцену. Танцевал он безупречно, даже лучше, чем на репетициях. Это я отметила бессознательно, потому что мое сознание было поглощено ужасным зудом по всему телу.
Когда настал мой черед появиться на сцене, я старалась двигаться грациозно и уверенно, но у меня это едва получалось. Зуд стал сопровождаться резью и сделался совсем невыносимым. Каждое движение давалось с трудом и причиняло боль. Все мои силы уходили на поддержание улыбки на лице, но мне казалось, что она выходит какой-то вымученной.
Я заметила, что прикосновения ко мне доставляют Мише дискомфорт. Он, как и я, чувствовал, что с этим чертовым платьем что-то не то. Мы уже исполнили две трети танца, когда меня пронзило острое ощущение, будто тысячи острых ножей впиваются мне в кожу.
Следующим элементом в танце была поддержка. Я разбежалась и подпрыгнула, так чтобы Миша подхватил меня. Когда его руки обхватили меня за талию, я застонала и дернулась. Миша не смог удержать меня, и мы вдвоем нелепо повалились на пол.
В другой ситуации после падения, я бы сделала невозмутимое лицо и продолжила номер, но сейчас на это не было сил. Я посмотрела на Мишу. По моему взгляду он все понял. Поднялся на ноги и протянул мне руку. Ухватившись за нее, я с трудом поднялась и поковыляла обратно за кулисы.
Оказавшись в гримерке, я истошно завопила:
– Сними его с меня! Сними!
Миша подскочил ко мне, пытаясь расстегнуть чертово платье. Я заметила, что обе его ладони красные и в мелких царапинах. Миша все возился с молнией, а мне уже казалось, что я начинаю задыхаться.
Внезапно в гримерку влетели Ада с Антоном. Лица у обоих были озабоченные.
– Помогите! – крикнула я, по щекам текли слезы.
Не сказав ни слова, Антон подошел ко мне, и они вместе с Мишей разорвали платье со спины. Я быстро скинула его с себя, оказавшись в одном нижнем белье.
При взгляде на меня Ада с ужасом приложила ладонь ко рту. Я подошла к зеркалу, и то, что я увидела, не на шутку меня напугало. Все тело было красное, воспаленное, в мелких порезах, из которых подтекала кровь. Когда я сняла платье, стало легче, но кожа по-прежнему зудела.
– Что это за хрень? – заорал Миша, с отвращением разглядывая лежащий на полу наряд.
Ребята, находящиеся в гримерке и готовящиеся к своим выступлениям, с ужасом и непониманием переводили взгляд с меня на мое злосчастное одеяние и обратно. Антон нагнулся над платьем и пару секунд всматривался в него.
– Стекловата, – вынес он свой вердикт.
– Что? Какая еще стекловата? – не поняла я.
– Приглядись сама.
Я нагнулась и увидела, что все платье покрыто мелкими стеклянными иголками. Они-то и резали мою кожу.
– Сильно зудит? – обеспокоенно поинтересовался Антон.
– Очень, – призналась я.
– Самое главное – не чешись. Тебе срочно надо в душ, смыть эту дрянь. А ты, Миш, иди мой руки, только не три, сначала смой все стекло под струей, а потом уже мылом.
Ада вызвала такси, накрыла меня какой-то простыней и вывела из школы. Помыв руки, Антон присоединился к нам.
Оказавшись дома, я залезла под холодный душ, друзья ждали меня в комнате. Следуя инструкциям Антона, я сначала смыла с тела осколки, потом обсохла. Потом проделала то же самое. В третий раз я уже мылась с мылом и мочалкой. Затем я позвала Аду, и она помогла мне намазаться кремом. После проделанных процедур боль существенно уменьшилась, однако тело по-прежнему чесалось.
Накинув халат, я вошла в комнату и присела на кровать рядом с Антоном.
– Лучше? – поинтересовался он.
– Да. Спасибо. Откуда ты все знаешь про стекловату? – поинтересовалась я.
– Мы когда дачу строили, использовали ее в качестве утеплителя, – пояснил он. – Я тогда мелкий был, все хотел рабочим помочь, быть полезным. Ну и начал эту стекловату хватать голыми руками, потом, сама понимаешь, жуткий зуд был. На всю жизнь запомнил.
– У меня только один вопрос, – подала голос Ада. – Что делала стекловата на Сашином платье, да еще и в таком количестве?
– Кто-то сделал это намеренно, чтобы навредить Саше. Других вариантов быть не может, – ответил Антон.
В комнате повисло молчание.
– Это Ширшикова, – тихо сказала я.
– Но зачем ей это нужно? Из-за Пешкова? – Ада расхаживала по комнате из стороны в сторону.
– Скорее всего. Она сегодня ко мне подошла и как-то странно сказала: "На твоем месте я бы волновалась", потом, конечно, добавила, мол, это потому, что с партнером выступать тяжелее и все такое, но теперь я понимаю, о чем она говорила.
– Вот сучка! – гневно воскликнула Ада. – Теперь ты просто обязана выйти за Пешкова замуж, чтобы эта стерва выкусила!
– Саш, неужели ты думаешь, что она способна на такую подлость из-за парня? – Антон не верил своим ушам.
– А почему нет? – ответила за меня Ада. – Ширшикова – та еще лицемерная дрянь. Помните, как она про Макарову гадости рассказывала? Та потом рыдала в туалете, когда все узнала. А ведь они подругами были. Ширшикова из категории людей, которые улыбаются тебе в лицо, но стоит повернуться к ним спиной, и ты рискуешь получить нож между лопаток.
– Вот я свой нож и получила, – невесело усмехнулась я.
Теперь я понимала, что недооценивала Яну и ее хищную натуру. Она не просто пыталась отбить у меня Пешкова, она устроила настоящую физическую расправу, правда, по-прежнему придерживаясь своего стиля делать гадости за спиной.
Она оказалась вовсе не такой глупой, какой виделась мне вначале. Яна знала, что доказать ее причастность к произошедшему невозможно, но все же намекнула мне, что стоит волноваться. Таким образом, о ее низком поступке знала я, но не знали остальные, а доказать ее вину я не могла.
– Что будем делать? – спросила Ада.
– Может, сказать ей прямо, что ты знаешь о ее проделках? – предложил Антон.
– А толку? Лицом к лицу она все будет отрицать, – заявила Ада.
Я была согласна с подругой. Я могла бы пойти с ней в открытую конфронтацию, рассказать Пешкову о ее поступке. Но чего бы я этим добилась? Пешков, скорее всего, мне не поверит, ведь он даже не догадывается, как мы друг к другу относимся.
Единственное, что мне оставалось, это влюбить в себя Пешкова так, чтобы Ширшикова поняла, что проиграла. Однако и это представлялось мне не такой уж простой задачей.
Мы с друзьями поразмышляли на эту тему еще минут сорок, а потом они пошли по домам. Окончательно зуд прошел только через несколько дней, ранки заживали и того медленнее.
Конечно, конкурс талантов мы не выиграли. К счастью, Ширшикова победителем тоже не стала. Первое место заняли ребята из девятого класса с небольшой театральной постановкой.
Я извинилась перед Мишей. Он был не в обиде и предложил выступить с этим номером на его школьном конкурсе талантов весной. Я согласилась.
Родителям я ничего рассказывать не стала. Мама пришла бы в ужас и побежала в школу жаловаться. Лишние нервы и зря потраченное время. Когда она спросила о конкурсе, я сказала, что мы с Мишей завалили поддержку, и из-за этого проиграли. Мама как всегда стала успокаивать и поддерживать меня, обещая, что в следующий раз я обязательно стану победителем. Папа о конкурсе, наверное, даже не знал. Так что рассказывать о результатах я не стала.
На следующий день в школе все спрашивали о моем самочувствии. Светлана Викторовна, узнав, что произошло, рвала и метала, но, как найти виновного, не знала. После школы Пешков вызвался проводить меня до дома.
– Что вчера произошло? Мне показалось, что тебе было плохо, – с беспокойством заявил он.
Я прямо рассказала ему про стекловату и про мучения, которые испытала. Дима был в шоке. Долго жалел меня, а потом спросил:
– Но кто это мог сделать?
– Тот, кто меня ненавидит.
– У тебя есть предположения?
– Да.
– И кто? – глаза Димы выражали любопытство.
– Если скажу, ты не поверишь.
– Да брось, с чего мне тебе не верить?
– Потому что ты знаешь этого человека и общаешься с ним.
Дима выглядел растерянным.
– Я не понимаю, – озадаченно произнес он. – Кто это может быть?
Я испытующе смотрела на Пешкова, не зная, стоит ли говорить ему правду.
– Саш, ты можешь мне довериться. Честно.
– Это Яна, – я не могла устоять перед взглядом его чарующих голубых глаз.
– Яна? Ширшикова? – он не поверил ушам.
Я кивнула.
– Но с чего ты это взяла? Почему решила, что это она?
– У нас с ней давно взаимная неприязнь, – коротко пояснила я.
Пешков все не унимался. Он допытывался у меня, зачем Яне это делать, и отказывался верить в ее виновность.
– Потому что ты ей нравишься! Может, она даже влюблена в тебя! – наконец не выдержала я. – Она ревнует тебя ко мне, поэтому и подложила свинью!
– Мы с Яной давнишние друзья! Она не влюблена в меня! Это абсурд!
Видя его реакцию, я пожалела, что рассказала правду. Он явно не был к ней готов. Он мне не верил.
– Ладно. Ты спросил, я ответила, – вздохнула я. – Верить или нет – твое дело.
Мы попытались сменить тему, но разговор не клеился. Дойдя до моего подъезда, Пешков чмокнул меня в губы и попрощался.
Глава 3
Иногда мне кажется, что Интернет лишь усложняет человеческие взаимоотношения. Бесит каждые пять минут заходить в социальные сети в надежде, что произойдет какое-то чудо. Сколько времени и нервов за свои шестнадцать лет я потратила на ожидание заветных сообщений? Страшно подумать.
Несмотря на то что раньше люди ждали письма неделями, они чувствовали себя психологически комфортнее, потому что понимали, что именно столько времени нужно почте, чтобы доставить их. А сейчас ожидание ответа более нескольких минут превращалось в пытку, особенно если видно, что твое сообщение "прочитано".
Пешков не звонил и не писал несколько дней. Все это время я грызла себя за то, что наивно доверилась ему. В конце концов, с Яной он был знаком гораздо дольше. В школе мы пересекались, но дальше приветствий дело не заходило.
Ада ругала меня за опрометчивое поведение.
– Как говорила моя бабушка, мужчины примитивны, как дети. С парнями нельзя действовать вот так напрямую, нужно быть хитрее. Интриги – это женское изобретение для манипуляции сильным полом, – поучительным тоном говорила она.
Для моей подруги бабушка была главным и непоколебимым авторитетом. Когда она умерла пару лет назад, Ада была сама не своя целый месяц. Елизавета Петровна, так звали бабушку Ады по отцовской линии, была женщиной принципиальной и твердо придерживалась своих взглядов, которые и передала любимой внучке.
На выходных мои родители собирались ехать на дачу, а мне в кои-то веки удалось отвертеться от поездки. Я не любила копаться в земле, полоть, поливать и ухаживать за грядками. Никогда не понимала, зачем люди тратят деньги, покупая дачи, а потом впахивают на них, как проклятые. Ведь денег, потраченных на покупку земельного участка и постройку дома, хватило бы на тонны картошки, капусты и других овощей, которые они там выращивают.
Воспользовавшись отсутствием родителей, я решила позвать к себе Аду с ночевкой, а днем впервые пригласила в гости Пешкова. Переступив гордость, я первая позвонила ему и предложила прийти ко мне часа в четыре в субботу. Казалось, он был рад меня слышать и легко согласился.
Я вычистила квартиру до блеска, купила фрукты и стала думать, что надеть. Так как мы просто собирались посидеть дома, то надевать что-то нарядное было бы глупо. Но предстать перед Димой в своей растянутой домашней футболке с Микки Маусом я была не готова. Я остановилась на легких джинсах и рубашке, щедро побрызгала на себя мамиными дорогущими духами Dior и распустила волосы.
Пешков пришел не с пустыми руками, принес тортик к чаю. Я быстро провела экскурсию по нашей трехкомнатной квартире и затащила его в свою комнату. Дима с интересом оглядывал мою территорию. Интересно, какие выводы можно сделать обо мне по моей комнате? Голубые обои, фосфорные звезды, приклеенные к потолку, чтобы ночью создавалось ощущение, что лежишь под открытым небом, кровать с девчачьим розовым покрывалом, плюшевый медведь и заваленный книгами рабочий стол.
– У тебя мило, – улыбнулся Дима, присаживаясь на край кровати.
– Спасибо. Будешь колу?
– Да, давай.
Я налила газировку в стакан и передала Пешкову. Мы полусидя расположились на кровати, пили и болтали.
Конкурс талантов и Ширшикову мы не обсуждали, тактично делая вид, что непонимания на этой почве у нас не было.
Поначалу я немного нервничала, но постепенно почувствовала себя более расслабленно. Через какое-то время я предложила посмотреть фильм. Что-то про дни лета. Я скачала первую попавшуюся романтическую комедию, потому что сомневалась, что рядом с Пешковым у меня получится сосредоточиться на сюжете.
Сначала я более менее улавливала происходящее на экране, но через минут десять после начала фильма Дима начал легонько поглаживать меня по руке от запястья к локтю и обратно. Тело мгновенно покрылось мурашками, но я не шевельнулась. Продолжая водить пальцами по моей руке, он придвинулся ко мне ближе.
– Ты вкусно пахнешь, – раздался его приглушенный голос.
Дима поцеловал меня в шею, едва касаясь губами кожи. Я прикрыла глаза. Его рука мягко коснулась моего колена и неторопливо стала подниматься вверх. Я слегка повернула голову и его лицо оказалась прямо передо мной. Буквально в паре сантиметров от себя я увидела голубые глаза и почувствовала его яблочное дыхание. Он медленно коснулся своими губами моих. Его рука, скользящая по моему телу, наткнулась на неприкрытую одеждой полоску кожи. На долю секунды он замер, а затем его рука нырнула мне под рубашку.
Я вздрогнула и, машинально перехватив его руку, положила ее обратно себе на колено. Я почувствовала, что его рот изогнулся в улыбке, но своих губ он от меня не отнял, наоборот, он придвинулся ко мне еще чуть ближе. Я ответила на его поцелуй и растворилась в нем. К счастью, он больше не предпринимал попыток дотянуться до моих запретных зон, и мы просто целовались, наслаждаясь друг другом.
Это были самые романтические часы в моей жизни. Дима был так нежен и ласков, что я была уверена, что мы серьезно продвинулись вперед в наших отношениях. Он рассказывал мне о детстве, о трудностях в отношениях с родителями, о том, что они не поддерживают его увлечение, считая это пустой тратой времени, хотя теперь скейтбординг официально признан видом спорта и даже включен в программу Олимпийских игр. Он жаловался на то, что любовь его родителей очень условна, что они постоянно ждут от него чего-то выдающегося, а он не оправдывает их ожиданий.
– Мой отец закончил школу с золотой медалью, а институт с красным дипломом. Он вечно говорит, что дети должны быть лучше родителей, чтобы человечество эволюционировало. Но я не лучше его, и его это очень расстраивает.
– Иногда родители бывают просто невыносимы в своем стремлении к совершенству, – вздохнула я.
После таких доверительных разговоров Ширшикова стала казаться мне лишь неприятным воспоминанием. Казалось, что после такого головокружительного вечера с Димой она больше не представляла угрозу.
– Сегодня Шаров устраивает флэт. Пойдешь со мной? – неожиданно предложил Дима в конце вечера.
– Флэт – это вписка по-русски? – уточнила я.
– Да, пошли, будет весело.
Конечно, мне очень хотелось пойти с Димой, но Ада должна была прийти ко мне через час, и отменять с ней встречу было бы некрасиво.
– А кто там будет? – поинтересовалась я.
– В основном пацаны из нашей компании, – непринужденно ответил он.
– Я уже позвала Аду с ночевкой, мы договорились есть чипсы и смотреть "Теорию большого взрыва", – нехотя отказалась я.
– Обожаю Шелдона, – усмехнулся Дима. – Что ж, ладно, может, завтра посидим где-нибудь ближе к вечеру?
– Хорошо, – с радостью согласилась я.
На прощанье Дима одарил меня долгим и страстным поцелуем. Я была на седьмом небе от счастья и остаток вечера в подробностях рассказывала Аде о проведенном с Пешковом времени. Ада слушала довольно сдержанно. Пешков ей не очень нравился. Она считала его инфантильным и бесхарактерным.
Подруга вообще была сурова по отношению к представителям мужского пола. Слишком напористых и самоуверенных ребят она считала наглыми засранцами, а мягких и застенчивых парней – скучными.
На моей памяти ей лишь однажды сильно нравился парень. Это было в восьмом классе, мы познакомились с ним, когда только пришли в Экстру. Вадим был нашим тренером, и ему было лет двадцать пять. Конечно, все девчонки были влюблены в него, ведь он был взрослым, красивым и круто двигался. Ада была его любимой ученицей, он часто хвалил ее, и Ада искренне верила, что когда-нибудь они будут вместе.
Все закончилось тем, что Вадим женился на администраторше Экстры. Ада болезненно переживала крушение своих мечтаний и с тех пор не испытывала столь сильных чувств. Конечно, за эти годы она пару раз встречалась с парнями, но больше от скуки, и через пару недель отшивала их без капли сожаления.
Наша ночевка прошла на ура. Мы объелись чипсов настолько, что больше не могли на них смотреть, посмотрели почти целый сезон "Теории большого взрыва" и легли спать ближе к двум часам ночи.
В обед Ада отправилась домой, а я решила прибраться. Протерев пыль и помыв полы, я села за стол, чтобы сделать уроки на понедельник, но прежде по привычке залезла в Инстаграм. Листая ленту, я посмотрела пару танцевальных видео американских хореографов и с улыбкой прочитала философский пост Булаткина:
Гони друзей, что предали однажды!
Кто предал раз, предаст тебя и дважды.
И не ищи любовь, где нет ответов.
В любви есть двое – нет других сюжетов.
В Инстаграме Антон корчил из себя великого мыслителя, пестря меткими четверостишиями и рассуждая на темы смысла жизни, отношений и психологии человеческого поведения. Меня очень забавляли его заумные и немного пафосные тексты, потому что в жизни он вообще не был философом. Видимо, в Инстараме хозяйничало его сильно перегруженное интеллектом альтер-эго.
Проводя большим пальцем по экрану телефона, я наткнулась на фото Пети Шарова с его вчерашней вписки. Он выложил в карусель десять фотографий, от просмотра которых у меня внутри что-то оборвалось.
Я с ужасом листала снимки, на которых то Яна сидела на коленях у Пешкова, то Пешков держал свои руки у нее на заднице. Фотографии передавали атмосферу безудержного веселья. Видны были пустые бутылки пива и алкоголя покрепче, упаковки от чипсов и прочие атрибуты домашней вечеринки.
В горле встал ком, а в глазах защипало от слез. Ну какая же я дура! Раздула Бог знает что из наших с Пешковым отношений, а отношений-то значит нет и не было. У меня в голове вновь всплыла фраза бабушки Ады: "Если есть сомнения, нравишься ты парню или нет, значит, ты ему не нравишься".
Я со злостью швырнула телефон на кровать и закрыла лицо руками. Какая же все-таки Ширшикова стерва! А я-то думала, что после нашего романтического вечера Пешков будет только моим. Разбежалась. Ненависть, злоба и отчаяние прожигали мою душу. Как же он мог так со мной поступить?
Весь остаток дня я не могла ни на чем сосредоточиться. Пыталась заняться домашкой, но каждую минуту мысленно возвращалась к фотографиям Пешкова в обнимку я Яной. Будь они неладны.
Часов в шесть приехали родители. Судя по их виду, у них день тоже не задался. Они были какие-то молчаливые и хмурые. Я спросила у мамы, в чем дело, а она сказала, что просто устала на огороде. У меня на душе было так погано, что вдаваться в подробности я не стала.
Пешков звонил мне несколько раз, но я не брала трубку. Часов в девять вечера я решила лечь пораньше, мне хотелось сделать все, чтобы этот ужасный день поскорее закончился. Я уже была в постели, когда тишину комнаты разрезал звук нового сообщения на телефоне.
