Текст книги "Зови меня Златовлаской (СИ)"
Автор книги: Татьяна Никандрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Глава 1
"Он меня бросил. Он предал меня!" – стучит в висках. Парень, за любовь которого я готова была бы убить, просто сбежал, оставив меня на растерзание этим ублюдкам. Легко и почти без сомнений.
Их трое, я одна. И пусть самого тощего из них мне все же удалось обезвредить перцовым баллончиком, но двое других целы и приближаются ко мне с кровожадными лицами.
Боже! Лучше бы мы просто сразу отдали им деньги и телефоны. Казалось, в начале им было нужно только это. Но моя тупая гордость подставила нас. И я, как чертова смертница, начала атаковать грабителей баллончиком. Глупо и безрассудно.
Уже потом, когда один из них повалил меня с ног на землю, я поняла, что это было ошибкой. Вырубить их всех у меня не вышло, а вот ни на шутку разозлить получилось.
Вот дура! Думала, что смогу атаковать их грациозно и быстро, как женщина-кошка… А на деле я замешкалась, почти не двигалась и все запорола.
Конечно, если бы я знала, что в кармане у самого крупного лежит нож, я бы десять раз подумала, прежде чем доставать баллончик. Но я не была в курсе этой, казалось бы, мелкой, но очень значительной детали.
Когда он приставил нож к животу моего спутника, все сильно поменялось. Теперь нам отчетливо виделась не только угроза грабежа, но и угроза жизни.
Эти уроды оказались настоящими психами. "Либо вали отсюда без нее, либо оставайся, и я выпущу твои кишки наружу!" – примерно так звучало их жестокое предложение. И он выбрал первый вариант. Очевидно, его кишки представляли гораздо большую ценность, чем я.
Знаете, осознавать, что твоя жизнь в руках двух отморозков, и помощи ждать неоткуда, очень страшно. До боли, до трясучки в коленях. Но еще страшнее становится тогда, когда чужие руки начинают шарить по твоему телу. Касаются тех зон, до которых никто и никогда не дотрагивался.
И тогда в голове звучит одна мысль. Она повторяется снова и снова, пока ты медленно тонешь в трясине собственной злобы, отчаяния и бессилия. "Лучше бы умереть. Лучше бы они меня сейчас убили".
***
В этом году я пошла в десятый класс. Теперь можно гордо носить звание старшеклассницы. А быть старшеклассницей – значит быть взрослой. Наконец-то. Однако, несмотря на свою "взрослость", первый день учебы я бессовестно проспала.
Рывком вскочив с кровати, я начала машинально собираться. Мысли, толкаясь и спотыкаясь друг об друга, носились в моей голове. Второе сентября. Опаздываю. Какой первый урок? Где блузка? Как быстрее: пешком или папа довезет?
Я побежала в зал в надежде, что папа еще не ушел на работу. Повезло, он был тут.
– Саша! Не понял, ты время видела, почему не в школе? – папа округлил глаза.
– Будильник не сработал! Подвезешь?
– И это после всех разговоров о самостоятельности и ответственности, – проворчал он.
В спешке умывшись и натянув с вечера приготовленную одежду, я начала наносить макияж. В изначальный план входили тени для век и подводка, но пришлось ограничиться тушью.
Закончив сборы, я посмотрела в зеркало: белокурые волосы по пояс, синие миндалевидные глаза, вздернутый нос и округлый подбородок. Улыбнувшись своему отражению и схватив сумку, я побежала в коридор.
Урок биологии тянулся медленно, я почти не слушала, но искусно делала вид. После звонка учительница подозвала меня к себе, чтобы выдать порцию нравоучений. Она говорила о важности пунктуальности в жизни человека и, поверив, что я сделала выводы, отпустила меня.
– Проспала? – с усмешкой спросила Ада, подхватывая меня под руку.
Ее идеально прямые темные волосы спадали на плечи, обрамляя вытянутое скуластое лицо. Большие черные глаза придавали ее и без того экзотичной внешности загадочности.
– Я переписывалась с Пешковым до двух ночи, – призналась я.
– Так долго? Ведь ты решила написать еще днем?
– Я написала в шесть вечера, но он то был в сети, то не был.
– И что?
Я вытащила телефон и протянула его подруге для ознакомления с содержанием переписки. Прочитав сообщения, Ада вернула мне гаджет, и на ее лице застыла неопределенность:
– Не густо, за восемь-то часов переписки.
– Ну, он же был занят, ты что, не поняла? – попыталась оправдаться я. – Пошли скорее, посмотрим расписание.
– Да я и так знаю расписание, сейчас у нас алгебра в 401 кабинете.
– Да не наше расписание, Ада! – прервала я. – Пойдем посмотрим расписание 11Б, мне надо с ним "случайно" пересечься на перемене, понимаешь?
Мы с Адой протолкнулись к расписанию, я щелкнула его на телефон, и мы отправились на алгебру.
– Как ты думаешь, я ему нравлюсь? – приступила я к допросу после окончания урока.
– Трудно сказать, переписка-то совсем малюсенькая.
– Но ты заметила, как он спросил, в каком я классе? Значит, ему не все равно?
– Ну как тебе сказать… Может, если бы ему было не все равно, он бы отвечал пошустрее? – не выдержала Ада. – Одно сообщение в час – так себе достижение.
– Ты как всегда!
– Саш, вот любишь ты раздувать из мухи слона. Это как с Самсоновым в третьем классе, он вернул тебе твой потерянный мешок со второй обувью, и ты после этого месяц к нему в невесты набивалась.
– Припоминать Самсонова – это низко, ты же знаешь, как он меня потом задирал.
– У бедняги не было выбора, ему надо было защищать свою свободу, – хохотала Ада. – Ты даже после школы его до дома провожала! И он решил, что лучшая защита – это нападение.
– Ой, все, – я закатила глаза. – Я волнуюсь, а ты тут со своими приколами, лучше бы помогла.
– А я и помогаю, детка! Как говорила моя бабушка, не придавай излишней значимости мужикам, они все козлы!
– Не все, – упрямо заявила я.
– Конечно, не все, вот Булаткин – ангел во плоти, – громко проговорила Ада, завидев приближающегося к нам высокого русоволосого парня с широкой добродушной улыбкой.
Наша дружба с Антоном Булаткиным началась с душещипательной любовной истории. Во втором классе я и Антон полюбили друг друга. Мы страстно целовались на переменах, пока учительница не видела. Не знаю, чем кончился бы наш роман, не вмешайся в него Ада. Оказывается, она все это время ужасно ревновала Антона, потому что тоже была влюблена в него.
Однажды, застав нас за поцелуями, Ада полезла ко мне с кулаками, крича "Булаткин мой". Думаю, она здорово поколотила бы меня, если бы Антон не вмешался и не предложил решить проблему весьма оригинальным способом: он, Булаткин, будет одновременно любить нас обеих, потому что мы обе красивые.
Немного поразмыслив, мы согласились. Я – потому что Ада казалось мне крутой, ведь у нее были проколоты уши, а у меня нет. А она согласилось потому, что очень хотела быть с Антоном любой ценой.
С тех пор и появилось наше трио. Хотя "любви втроем" у нас не вышло, дружба получилась отличная. Мы с Антоном перестали целоваться, потому что Ада до смерти запугала нас байками в стиле "изо рта в рот получается микроб", и микробы в ее рассказах были очень опасные, а порой и смертоносные.
В итоге все свелось к тому, что мы втроем гуляли вместе после уроков, стреляли из самодельного лука, играли в фишки и делали переводилки из Малабара. Нам было так весело и хорошо, что никакой любви и даром было не нужно.
– Что обсуждаете? – поинтересовался Антон.
– Дела сердечные, как обычно, – улыбнулась Ада.
– Вы придете болеть за меня на отборе?
– На каком отборе? – не поняла я.
– Ты что забыла? – лицо Антона вытянулось. – Отбор вратаря в школьную футбольную команду, через четыре дня!
– Ах, да.
– У нашей принцессы от любви совсем память отшибло, – ласково сказала Ада, обнимая меня за плечи. – Конечно, мы придем.
– Мы с отцом тренировались все лето, я брал даже сложные мячи. Отец говорит, что у меня есть все шансы. Помните Кирилла Островского? Он был моим главным конкурентом. Парень был хорош. Но, представляете, в августе он сломал палец и не сможет участвовать в отборе. Повезло так повезло! То есть не ему, конечно, а мне. Парня-то жалко. Но для меня это дополнительная возможность. Помню, мне тренер так и сказал в мае: "Булаткин, ты в первой пятерке претендентов." Так и сказал. А знаете, что я ему ответил?
Тут монолог Антона резко прервался и его взгляд устремился куда-то за мою спину. Я повернулась: по коридору шла Кира Милославская, одиннадцатиклассница, которая перевелась в нашу школу в конце прошлого года.
Если быть точным, слово "шла" не в полной мере описывало то, как грациозно и уверенно передвигалась Кира. Она дефилировала по школе, приковывая всеобщие взгляды. Несмотря на то, что ей было не больше семнадцати, ее фигура уже сформировалась: внушительного размера бюст, тонкая талия и длинные ноги. Густые светлые волосы до плеч были аккуратно уложены, а высокие шпильки придавали еще больший шарм ее образу.
– Так что ты ответил тренеру? – сварливо спросила Ада.
Ей было неинтересно. Но надо было как-то переключать внимание собеседника. Ада терпеть не могла, когда парни вот так пялились не на нее, пускай даже это был ее столетний друг Булаткин.
– Черт, как она хороша. За лето стала еще красивее, – отстраненно произнес Антон.
– Вы что, оба на завтрак любовного напитка выпили? – раздраженно спросила Ада, обращаясь ко мне и Антону. – Все, хватит охов-вздохов, пошли в класс.
После третьего урока я потащила Аду к кабинету литературы на втором этаже. Судя по расписанию, именно там у 11Б намечался следующий урок.
Остановившись в коридоре второго этажа, я глазами выискивала Пешкова. Дима стоял в метрах десяти от меня, разговаривал с одноклассниками. Высокий, худощавый, с короткими светлыми волосами и правильными чертами лица, он казался мне совершенством.
Я сделала неровный вдох и опустила глаза. Мне не хотелось, чтобы он понял, что я заметила его первой. Украдкой я поднимала глаза, чтобы удостовериться, что он стоит на том же месте. Рядом Ада что-то рассказывала про свои планы на стрижку волос, но с того момента, как я увидела Пешкова, у Ады как будто выключился звук.
И вот, наконец, я заметила, что он идет прямо по направлению ко мне. Я снова опустила глаза в пол, чтобы поднять их уже в тот момент, когда он меня заметит.
Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как маленький электрический заряд пробежал по телу.
– Привет! – с легкой улыбкой произнес он и… пошел дальше.
– Привет – ответила я, с ужасом понимая, что этим и ограничится наш первый живой диалог.
После того, как Пешков отошел на безопасное расстояние, Ада произнесла:
– Милая, умоляю, только не провожай его после этого до дома.
– Иди ты!
Я была рада, что Ада свела все к шутке. Но мне было непонятно, почему он не подошел и не заговорил? Может, стеснялся из-за того, что много народу. Или, может, Ада права, и я опять раздуваю то, чего нет? Может, он и не думал про меня сегодня, пока не встретил? От этих мыслей стало неприятно. Мы с Адой отправились обратно в свой кабинет.
После четвертого урока была длинная перемена, в которую наш класс обычно ходил на обед. Столовая в школе была просторная, кормили по системе "шведский стол" и, надо признать, довольно вкусно. За лето я даже успела соскучиться по школьной стряпне.
Пока я витала в своих мыслях, Ада начала отчитывать какую-то девицу, стремящуюся пройти к еде без очереди.
– Эй, красотка! – окликнула нарушительницу Ада. – Я тоже хочу есть, но терпеливо жду! Знаешь, как это называется? Куль-ту-ра. И нечего на меня волком смотреть, я сама голодная как волк, не беси меня!
Ада имела способность говорить в совершенно безапелляционной манере, ты ей слово – она тебе десять. Пристыженная девушка ничего не ответила и уныло поплелась в конец очереди.
– Ты считаешь, я все надумала, да? – спросила я у подруги, когда мы, наконец, сели за стол.
– Возможно, – пожала плечами Ада.
– Надумала что? – встрял в разговор подсевший к нам Булаткин.
– Что нравлюсь Пешкову, – вздохнула я.
– А что, не нравишься?
– Ну, смотри, Антон, если тебе нравится девушка и ты с ней знаком по переписке, при встрече ты подойдешь с ней поговорить?
– Я не знаю, зависит от ситуации. И от девушки… Когда я начинаю думать о том, чтобы подойти к Кире, то мне становится не по себе.
– Да, но ты-то с ней вообще не знаком, она вряд ли даже знает о твоем существовании.
– Да, от этого гораздо легче, спасибо, – с сарказмом произнес Антон.
Я засунула ложку с тушеной капустой в рот и внезапно ощутила сильный толчок в ребра. Чуть не подавившись, я возмущенно уставилась на Аду:
– Я вообще-то ем!
– Видишь того парня? – Ада кивком указала куда-то в сторону.
Я проследила за ее взглядом и в паре столов от нас заметила смуглого, мускулистого старшеклассника. Немного вьющиеся темно-каштановые волосы, идеальная щетина на подбородке и щеках, карие глаза под темными ресницами – он был красив и знал об этом.
– Его привлекательность слишком очевидна, – фыркнула я, отпивая компот.
– Да, нет ничего хуже очевидной привлекательности! – съязвила Ада. – Но я не об этом. Помнишь, когда ты летом была в Турции, мы ходили на Садко, и там выступал парень из нашей школы со своей группой "Абракадабра"? Это он, Влад Ревков.
– Он гитарист? – спросила я.
– Гитарист и солист. Они шикарно играют, – восторженно заявила подруга. – А видела бы ты его татухи! Просто космос!
Я вновь посмотрела на парня. Никаких татуировок видно не было, очевидно, они скрывались под белой рубашкой с длинными рукавами.
– Ясно. И теперь ты его бешеная фанатка? – с иронией поинтересовалась я.
– Почему сразу бешеная фанатка? – хмыкнула Ада. – Просто показала тебе восходящую звезду.
Мы закончили прием пищи и нехотя пошли на уроки. Каждый год первую неделю сентября я страдала от лени, которая прочно обосновывалась во мне за три летних месяца. Чем старше я становилась, тем больше школа привлекала меня как место, где можно пообщаться, и все меньше как место, где нужно получать знания. Училась я хорошо, но, скорее, по привычке, а не потому, что нравилось.
На следующий день в кабинет химии, где находился мой класс, влетела растрепанная девушка с короткими русыми волосами по имени Алина Юкина. Мы вместе состояли в Совете старшеклассников. Растерянно оглядываясь по сторонам, она искала кого-то глазами.
– Тебе помочь? – поинтересовался Булаткин.
Алина вздрогнула и подняла на него большие серые глаза:
– Эм… Да. Мне нужны Саша Алферова и Ада Калинина.
– Они вон там, – он указал на нашу парту.
Юкина направилась к нам, а Булаткин из любопытства последовал за ней.
Она поздоровалась и быстро изложила суть дела. В связи с тем, что на предстоящие отборочные по футболу собиралась прийти городская администрация, надо было организовать небольшие концертные номера между этапами отбора с целью развлечения гостей и демонстрации всесторонней одаренности учеников нашей школы.
– Ну что, вы сможете выступить с танцевальным номером? – спросила Алина.
Уловив суть разговора, Булаткин пришел в бешенство. Его возмущала мысль, что такое серьезное и важное для его будущего событие хотят разбавить какими-то танцами и песнями.
– Везде эта политика! Везде показуха! – сварливо говорил он. – Почему спорт не может быть просто спортом? Зачем нужны эти глупые танцульки?
– Что ты имеешь против танцев? Никто бы и не ходил на футбольные матчи, если бы в перерывах не выступали девчонки из группы поддержки, – осадила его Ада.
– Да как ты смеешь? – выпучив глаза, оскорбился Антон.
– Ты предлагаешь нам за три дня сбацать танцевальный номер на две минуты? – уточнила я. – Ты же понимаешь, что это практически нереально?
– Да, я понимаю, что это непростая задача, но наверняка у вас есть какие-то заготовки.
– Ну не знаю, заготовки заготовками, а мы почти два месяца не тренировались, – поддержала меня Ада.
– Алин, напомни, а из какого ты класса? – совершенно не в тему спросила я.
– Из 11Б.
Я замолчала, обдумывая информацию. 11Б. Класс, в котором учился Дима Пешков.
– Скажи, а для остальных учеников явка в качестве зрителей обязательна? – поинтересовалась я.
– Должно быть минимум по пять представителей от каждого класса, остальные по желанию.
– То есть гарантий того, что придут все, нет?
– Все, конечно, не придут, но придет большинство. Это же отборочные вратаря в школьную команду, это интересно всем.
– Всем, кому интересен футбол, – задумчиво проговорила я, размышляя о Диме.
Пешкову футбол, скорее всего, был мало интересен, он был скейтером, и ему был интересен скейтборд, а вот футбол вряд ли.
– Но прошлых отборочных была чуть ли не вся школа, поэтому за отсутствие зрителей я переживаю меньше всего, – ответила Алина.
На несколько секунд я замолчала, а потом сказала:
– Мы согласны. Мы организуем номер со своей командой. Можешь передать Светлане Викторовне, что все будет сделано в лучшем виде.
– Отлично, Саша, спасибо, – немного удивленно проговорила Алина.
– Да не за что, какие вопросы. Только у меня есть к тебе малюсенькая просьба: ты могла бы организовать явку всего твоего класса на это мероприятие?
– Всего моего класса? – озадаченно переспросила Алина.
– Ну да, и было бы здорово, если бы они все расположились поближе к сцене, ну то есть к полю.
– Ну хорошо, – в замешательстве согласилась Алина. – Но зачем?
– Не спрашивай, – загадочно улыбнулась я.
На этом и порешили. Ада поинтересовалась, будет ли выступать группа "Абракадабра" на отборочных. Алина отрицательно покачала головой.
Прозвенел звонок, и Юкина, довольная своей маленькой победой, направилась на урок.
– Для того, чтобы ты могла повертеть попой перед своим Пешковым на этих отборочных, мы должны три дня безостановочно тренить, чтобы не облажаться, – сварливо сказала Ада, пересаживаясь за соседнюю парту.
Конечно, она сразу смекнула, к чему я клонила, когда просила Алину обеспечить явку всего 11Б. Я видела в этом свою возможность. Танец был моей страстью. Я танцевала с четырех лет, тогда мама отвела меня на ритмику. С первого по пятый класс я училась в Институте искусств, там изучала народные и классические танцы, вставала на пуанты и осваивала музыкальную грамоту. В шестом классе я посещала занятия по бальным танцам. А в восьмом нам с Адой посчастливилось попасть в лучшую танцевальную школу города под названием "Экстра". Там обучали современным направлениям танца. В Экстре была своя среда, своя тусовка, свой неповторимой мир единомышленников и лучший тренерский состав.
Я обожала свои ощущения во время танца. Двигаясь под ритмичную музыку, я чувствовала себя бесконечно уверенной в себе. Я отдавалась процессу полностью, со всей душой. Меня не беспокоило происходящее вокруг, я не переживала о своих проблемах, не вспоминала об обидах, просто была собой, чистым и вдохновленным музыкой существом.
Ада разделяла мою страсть к танцам, и это делало нашу дружбу еще крепче. Мы учились в одном классе, жили в соседних дворах, вместе ходили на тренировки, таскали шмотки друг друга и часами висели на телефоне.
Вечером после тренировки в Экстре мы попросили свободных ребят поучаствовать в нашем выступлении на отборочных. В итоге набралась команда из восьми человек. Мы задержались в зале и за два часа неплохо продвинулись. Хореографию решили сделать смешанную: просто соединили воедино несколько ранее выученных связок и сделали плавные переходы из одной в другую. Последующие три дня мы понемногу репетировали каждый вечер.
В день отборочных Булаткин был комком нервов. Он беспрестанно думал о соревнованиях и просто одолевал нас с Адой озвучиванием своих предчувствий и переживаний:
"Вчера Осипов мне сказал, что ему сказал Власюк, что Коля Архипов – один из моих конкурентов – сын сестры парикмахерши нашего тренера. Это нереальный блат. Как думаете, у меня теперь нет шансов?"
"Географичка – бесчувственная стерва. Разве она не знает, что сегодня отборочные? Как она может вызывать меня к доске в такой день?"
"Ада, у тебя пирожок с яблоком? Ты будешь доедать? Я доем. Мне сегодня нужно больше калорий, у меня же отборочные."
"Саш, я сегодня не принес учебники. Не хотел перегружать спину, у меня сегодня отборочные. Иди спроси у кого-нибудь лишний учебник, только быстрее, перемена заканчивается."
– Он будто в президенты баллотируется, – проворчала я на ухо Аде, пока Булаткин самозабвенно делал сам себе массаж шеи.
– Причем не страны, а всего мира, – поддержала подруга. – А еще говорят, женщины – истерички.
– Кто-нибудь, помогите мне, я не могу промассировать вот эту точку, у меня там скопилось напряжение, – позвал Антон, обращаясь к нам.
Мы с Адой переглянулись: массировать шею Булаткину, а параллельно выслушивать новый поток его причитаний никому не хотелось. Подруга сообразила первой.
– Антош, ты извини, но я обещала зайти к Лариске на этой перемене, а вот Сашка с удовольствием тебе поможет, – елейно проговорила она и пулей вылетела из кабинета.
Я одарила Аду ледяным взглядом и пошла разминать другу шею.
Когда уроки закончились, все стали готовиться к мероприятию. Булаткин пошел разминаться, а мы направились встречать свою команду, чтобы еще раз прогнать номер. Отборочные проходили на школьном стадионе, под открытым небом, и погода этому благоволила: было тепло и солнечно, как летом.
Мы с командой переоделись в свои костюмы – одинаковые красно-черные рубашки в клетку и потертые голубые джинсы. Девчонки завязали рубашки, оголив животы, а парни оставили их навыпуск. Закончив приготовления, мы расположились на трибуне, поближе к полю, на котором была установлена небольшая сцена. Кулис не было, поэтому все выступающие поднимались на нее прямо с трибуны.
В глаза сразу бросалось большое количество народу. Тут были и робкие пятиклашки, и вальяжные одиннадцатиклассники. Всем было интересно, кто станет следующим школьным вратарем. Футбольная команды нашей школы слыла одной из лучших и занимала много призовых мест на городских и областных соревнованиях. Футбол для школы был чем-то объединяющим, во время матчей мы все болели за свою команду.
Я внимательно разглядывала трибуны и, наконец, увидела Пешкова. Алина Юкина не подвела, 11Б был в полном составе. Интересно, как ей удалось всех уговорить? Дима сидел, развалившись на скамейке, и что-то увлеченно обсуждал со своим другом Петькой Шаровым.
Спустя пять минут общей суеты на сцене появился ведущий Максим Муслимов, высокий симпатичный брюнет с микрофоном в руке:
– Уважаемые учащиеся школы № 131 и дорогие гости, мы рады приветствовать вас на отборочных соревнованиях по футболу! Сегодня решится, кто же станет вратарем нашей горячо любимой команды!
Пока Максим торжественно приветствовал присутствующих, Ада наклонилась ко мне:
– Блин, как он меня бесит. Столько пафоса. Почему его всегда ставят ведущим?
– Ты просто его сразу невзлюбила. А ведущий он нормальный, – беспечно отозвалась я.
– Конечно, невзлюбила, он ведь жить не может без своих нудных нравоучений. А уж эти его речи про социальную ответственность, – Ада сделала вид, будто ее тошнит.
Ада и Максим, казалось, хронически не переносили друг друга. Наверное, большей частью потому, что Ада не стеснялась громогласно заявлять о своем мнении, а Максим не стеснялся громогласно заявлять, что он с ее мнением не согласен.
Они оба состояли в школьном Совете и беспрестанно спорили друг с другом. Как правило, Ада нервничала, начинала переходить на личности, а он с невозмутимым видом продолжал настаивать на своем. От этого Ада злилась еще больше, и ссора шла по кругу.
У Муслимова удивительным образом получалось сохранять спокойствие при любых обстоятельствах, и, по-моему, Ада бесилась потому, что не могла вывести его из себя. Лично мне Максим нравился. Во многих спорных ситуациях я была на его стороне, но внешне этого, конечно, не показывала, из солидарности к чувствам подруги.
Отборочные проходили довольно увлекательно. На место вратаря могли претендовать ученики с седьмого по десятый класс, итого набралось двадцать девять претендентов. Соревнования проходили в несколько этапов. Оценивалась техника владения мячом и общая физическая подготовка ребят. Уже с первых испытаний стали очевидны основные кандидаты на победу, те, у кого уровень был существенно выше остальных. Булаткин был среди них. Он держался довольно уверенно, и мне с трудом верилось, что он так переживал накануне. Судьями выступали тренер команды, учителя физкультуры и капитан команды Егор Анохин.
Через несколько отборочных туров Максим громко объявил наш танцевальный номер. Мы с ребятами поднялись с мест и направились к сцене. Взгляды присутствующих обратились к нам. Ощутив на себе внимание нескольких сотен людей, я занервничала. На выступлениях, перед тем как заиграет музыка, я всегда немного волновалась, но стоило ритмичным звукам коснуться моего уха, как я мгновенно раскрепощалась и отдавалась танцу. Во время подъема на сцену я боковым зрением заметила Диму Пешкова, который наблюдал за нами, чуть подавшись вперед.
Мы заняли исходные позиции на сцене, заиграла музыка, и номер начался. В танце были места с очень мощными амплитудными движениями, а были и моменты, где движения становились плавными. В таких случаях я всегда демонстрировала пластичность и женственность, это у меня получалось особенно хорошо. Я умела быть грациозной. Танец начинался с ритмичной связки в стиле хип-хоп, затем девчонки с парнями разбивались на пары, и музыка становилась более чувственной. Танец в парах добавлял танцу пикантности. Затем мы сделали перестроение, осуществили несколько акробатических трюков и подвели номер к логическому завершению.
Раздались аплодисменты и одобрительный свист. Тяжело дыша, я улыбнулась: всегда приятно слышать овации в свой адрес. Мы взялись за руки, отвесили поклон и сбежали вниз со сцены. Проходя к своим местам, я посмотрела на Диму. Улыбаясь уголком рта, он кивнул мне.
Отборочные продолжились. Я искренне болела за Булаткина и, когда подходила его очередь, сжимала кулачки. Последний этап испытаний заключался в тестировании навыков вратаря действующими игроками школьной команды. В финал вышли Булаткин и еще четыре парня. Футболисты по очереди пробивали пенальти. На каждого кандидата приходилось по пять попыток. Вратарем становился тот, кто отобьет больше всего мячей.
Я поежилась. Одно дело – заслонять ворота в момент игры, когда на поле есть защитники, и совсем другое – один на один стоять перед футболистом, который метит в ворота.
Когда подошла очередь Антона, он показался мне крошечным по сравнению с огромными футбольными воротами, и это при его росте почти в сто восемьдесят сантиметров.
Булаткин отбил четыре из пяти мячей. Такой же результат показал Гриша Митин из параллельного класса. Теперь они вдвоем должны были вновь пройти через процедуру пяти пенальти. Начался второй круг.
Антон, стоя у ворот, был воплощением сосредоточенности. Брови сдвинуты к переносице, глаза немного прищурены. В теле угадывалось напряжение. Антон уже отбил четыре мяча, оставался последний, который должен был забивать главный нападающий команды Никита Ящук.
Никита принес школьной сборной иного побед и был всеобщим любимцем. Он разбежался, и, когда занес ногу для удара по мячу, было очевидно, что мяч полетит вправо, но каким-то чудесным образом он метнулся в левый угол. Я ахнула. Но Булаткин оказался прозорлив и угадал направление. Он прыгнул по диагонали и схватил мяч.
Трибуны взорвались. "Булаткин – красавчик!" – доносились одобрительные крики. Антон выдохнул и направил взгляд на нас с Адой. Мы широко заулыбались, поднимая большие пальцы вверх. Антон устало кивнул нам. Расслабляться было рано: если Гриша сможет также отбить пять мячей, то придется повторять все по третьему кругу.
– Он как выжитый лимон, – с беспокойством отметила Ада.
– Ничего не имею против Гриши, но хочу, чтоб он сейчас лажанул, – вздохнула я.
Пока Гриша готовился, я посмотрела в сторону Пешкова и не без досады заметила, что рядом с ним нарисовалась Яна Ширшикова, девчонка из другого десятого класса.
Я не любила Яну с тех самых пор, как она в восьмом классе, являясь якобы подругой Арины Макаровой, распускала за глаза про нее обидные слухи.
Она присела на спинку стоявшего перед Пешковым сиденья и что-то ему рассказывала. Парень с улыбкой слушал, иногда посмеиваясь.
От созерцания этой сцены меня отвлек свисток, сигнал о второй серии пенальти для Гриши. Парень держался хорошо, взяв первые три мяча, однако четвертый ему не дался. Он упал на колени и огорченно схватился за голову. Вся его поза выражала разочарование.
Мы с Адой радостно схватились за руки. Гришу, конечно, было жалко, но все по справедливости: Антон честно заслужил называться новым вратарем футбольной команды школы № 131.
Булаткин улыбался во все тридцать два, принимая поздравления от своих новоиспеченных партнеров по команде. Сбежав на поле, я радостно подскочила к нему и повисла на шее.
– Булаткин, ты с седьмого класса мечтал играть в школьной сборной, и вот теперь это твоя реальность, – пафосно провозгласила я, целуя друга в щеку.
– Что сказать, повезло, – скромно почесывая затылок, ответил Антон. Видимо, его смущал такой наплыв поздравлений и похвалы.
Спустя полчаса трибуны начали постепенно пустеть. Школьники расходились. Я посмотрела на Диму, он по-прежнему разговаривал с Яной. Я раздраженно опустила взгляд и мысленно пристыдила себя за то, что все время пялюсь на него.
– Ну что, отпразднуем? – Булаткин обхватил меня за плечи.
– Да, давай, – улыбнулась я.
– Все в Мак, я угощаю! – присвистнул Булаткин.
После поедания бургеров и картошки фри с Антоном, Адой и еще несколькими одноклассниками я вернулась домой, завалилась на кровать и поднесла к лицу телефон.
По телу пробежали мурашки. Одно сообщение. От Пешкова. Я глубоко вдохнула, прежде чем нажать "открыть".
Наше общение началось довольно мило: стандартные "как дела" и "что делаешь" сменились комплиментами в адрес моих танцевальных талантов. Не выдержав, я спросила, всегда ли мы будем общаться только виртуально, на что Пешков без стеснения позвал меня погулять.
Я задумалась, перекладывая телефон из руки в руку. Случившееся выглядело так, будто я сама напросилась на свидание. Все же приятней, когда парень добивается встречи, а не наоборот. Но дело было сделано.
Мы договорились встретиться завтра вечером и сходить в кино. В прокате шел какой-то ужастик, на который Пешков хотел попасть. На самом деле ужастики я совсем не любила. После них всегда плохо спалось ночью. Было страшно высунуть руку или ногу из-под одеяла, казалось, что чья-то холодная костлявая рука обязательно схватит за конечность и утащит в чистилище. Несмотря на то что мне было шестнадцать, а не шесть, я никак не могла отделаться от этого нелепого страха, поэтому несколько ночей после просмотра фильмов ужасов потела под одеялом.
Однако сейчас ситуация была нестандартная, и отменять встречу с Пешковым из-за костлявой руки я не собиралась, придется потерпеть. На следующий день я рассказала друзьям о предстоящем вечере.
