Текст книги "Двойное предательство (СИ)"
Автор книги: Татьяна Лисицына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Давайте помянем. Светлая ей память.
Они выпили, потом он продолжил:
– Спасибо, что рассказала. Теперь я знаю причину и не буду винить себя, что не был достаточно внимателен. Так распорядился бог, а она лишь ускорила финал.
– Я тоже любила ее, Луис. И в память о ней я бы хотела устроить выставку ее картин в Москве. Ты позволишь?
– Они твои, это указано в завещании. Я прикажу их упаковать. Когда вы едете?
Катя посмотрела на Игоря, ловившего их каждое слово.
– Когда мы едем, Игорь?
– Чем скорее тем лучше, – сказал он.
– А отель? – спохватилась Катя. – Нет, надо найти нового управляющего, а потом ехать.
Игорь кивнул и поднялся.
– Да, Катя, – вдруг вспомнил Луис, – тот парень, бармен, не помню его имя…
– Юра, – подсказала Катя.
– Да, просил передать тебе письмо. Но я забыл, обо всем забыл. Вот, возьми. Он протянул ей запечатанный конверт. Ну, – он посмотрел на Катю и Игоря, – будьте счастливы.
Он пошел к выходу, а Катя смотрела ему вслед. Он шел медленно, еле передвигая ноги, ссутулившись, как старик, а старику недавно исполнилось сорок, и всего лишь несколько дней назад он выглядел подтянутым, уверенным в себе мужчиной средних лет, но горе имеет обыкновение неузнаваемо менять облик людей, неумолимо приближая их к старости и смерти.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Катастрофа
Глава 45
Было совсем неудивительно, что после пережитых волнений Катя, положив письмо от Юры в карман черного платья, сразу же забыла о нем. Несколько дней они провели вместе в маленьком домике у моря и, если бы не глухая боль от потери подруги, она бы чувствовала себя счастливой. Просыпаться и засыпать в его объятиях, вместе встречать закаты и рассветы – все это было для нее новым и неизведанным, а постоянные разлуки лишь усиливали их страсть. И все-таки через несколько дней Игорь должен был вернуться, а Катя должна была остаться, чтобы передать дела. Когда Игорь улетел, Катя занялась поиском нового управляющего. Дело осложнялось тем, что она почти никого не знала и, соответственно, не могла никому доверять. Все чаще ее мысль останавливалась на Ксюше, но Катя считала ее слишком мягкой и слабохарактерной. В конце концов, после долгих колебаний она решила дать ей шанс с месячным испытательным сроком и в случае, если она не справится поискать кого-нибудь в Москве, где у нее было много знакомых еще из института. Луис согласился с ее решением, не особенно вникая в суть дела. Он все еще не оправился от своей потери и с большим трудом мог думать о чем-нибудь другом.
Катя вызвала Оксану для беседы. Поговорив о текущих делах и, выслушав ее отчеты, она сразу перешла к делу.
– Я уезжаю в Москву, а поскольку ты единственный человек, который здесь разбирается во всем, мы с Луисом решили, чтобы ты осталась вместо меня.
– Здесь, в твоем кабинете? – ее лицо просияло, как у ребенка, получившего давно желаемую игрушку.
– И в кабинете и на территории, – ее почти детский восторг был приятен Кате. – Дело в том, что я собираюсь вернуться в Москву, и порекомендовала Луису взять на это место тебя. Если у тебя получится, – осторожно сказала Катя, то ты останешься, если нет, то я найду кого-нибудь в Москве, а ты останешься на прежней должности.
– Получится! – с жаром воскликнула Ксюша, внезапно осознав, какой шанс ей предоставляет судьба, – Да я землю переверну, у меня все пахать будут. Я такой порядок здесь наведу!
– Замечательно, тогда я проведу с тобой несколько дней, чтобы ты вникла в суть дела, а потом уеду.
– Счастливая ты, Катя, – не удержалась Оксана. – Такого мужика себе отхватила! Тебе, наверное, и работать теперь не нужно!
– Наверное, бог решил меня наградить за то, что оставил сиротой в детстве и бесплодной в юности, – горько усмехнулась Катя и добавила, грустно глядя Ксюше в глаза: – Я бы все это отдала, не задумываясь, только за одну единственную возможность – прижать к груди своего собственного ребенка.
– Ты выйдешь за Игоря замуж? – не унималась Оксана, вопрос детей ее никогда особенно не интересовал. Она считала, что без них гораздо лучше, поэтому не разделяла Катиных страданий.
– Я еще не разведена официально, – отмахнулась она от Оксаны, не желая обсуждать с ней свою личную жизнь. – И давай лучше займемся делом.
Двух дней катастрофически не хватило, не все шло гладко у Оксаны, несмотря на ее очевидные старания, и Катя никак не могла решиться уехать и оставить ее одну. Оксане не хватало гибкости мышления, умения ладить с людьми и, конечно, знаний, которые обязательно должны быть у человека в этой должности. Умению руководить невозможно научиться, человек рождается или лидером или исполнителем. К сожалению, наблюдая за Ксюшей, Катя это осознала в полной мере. «Слишком много амбиций, слишком большое желание показать свою власть там, где надо просто проявить гибкость», – жаловалась она Игорю на Оксану, который просил ее приехать скорее. Но Катя была слишком ответственна, чтобы бросить дело на произвол судьбы, поэтому терпеливо занималась обучением Ксюши. Прошло две или три недели, прежде чем ей показалось, что она сможет уехать. Заказав билет и подробно расписав все рекомендации, Катя вернулась к себе, чтобы собраться. До вылета самолета оставалось около шести часов. Она улыбнулась: каких-нибудь шесть часов, и она упадет в объятия Игоря, с которым не виделась целую вечность.
Она достала сумку, с которой приехала сюда, и открыла шкаф. На вешалках были развешаны летние платья и костюмы. Катя с сожалением посмотрела на них – в Москве уже началась осень, придется влезать в ненавистное пальто. Ее взгляд упал на черное платье, в котором она была в тот день, когда ее запер Луис. Она взяла его в руки, чтобы сложить, как вдруг ей показалось, что в кармане что-то зашуршало, и тут она вспомнила о письме, которое ей дал Луис перед отъездом. Ругая себя за рассеянность, она распечатала конверт, пытаясь прикинуть, сколько же оно провалялось в кармане. «Наверное, не меньше трех недель», – решила она и стала читать.
Здравствуй, Катя!
Надеюсь, что у тебя все хорошо. Здесь произошло такое событие, о котором тебе надо знать. В один из дней моего дежурства в баре ко мне подошел мужчина, который представился твоим мужем, Павлом. Он был неряшливо одет, небрит, непричесан, а его глаза… Если бы ты видела его глаза! Он стал просить у меня твой адрес, которого я и сам не знал, но пообещал, что постараюсь узнать. На это он покачал головой и сказал, что уже будет поздно. Народу в баре не было, и я предложил ему выпить. После двух рюмок бедняга рассказал мне, что убил твою сестру, кажется, он называл ее Златой. Он зарезал ее кухонным ножом после того, как прочитал ее дневник. Он узнал, что она всю жизнь ненавидела тебя и что она, здесь я не уверен, но передаю тебе слово в слово, убила твоих родителей и хотела убить тебя. Потом он достал тетрадь и взял с меня клятву, что я передам этот дневник только тебе лично в руки. Он настаивал, что ты должна об этом знать. Потом он ушел и насколько я знаю, после нашего разговора он пошел в милицию и во всем признался. Это было очень громкое дело, его показывали в новостях, у них осталась маленькая девочка, которую определили в детский дом. Самое странное в этом деле было то, что он не рассказал никому о дневнике и никто не знал причины, заставившей его убить мать собственного ребенка. В общем, Катя, постарайся приехать или дай мне знать, что делать с этим дневником, который, наверное, должен быть передан следователю, но я, пойми меня правильно, не хочу иметь с этим дело. К тому же Павел настаивал, чтобы сначала ты его прочитала!
Прости, что расстроил тебя.
Твой друг Юра.
P.S. Еще твой муж просил тебя позаботиться о девочке.
Катя отложила письмо и почувствовала, что вся дрожит. Ее колотило так, что она была вынуждена закутаться в одеяло, несмотря на теплый летний вечер. Этого не может быть! Паша зарезал Злату ножом! Это какой-то страшный сон, по ее щекам текли слезы. Люди из прошлого, которых все это время, проведенные в другой стране, она пыталась вытравить из своей памяти, вновь появились в ее жизни. Одна, правда, уже в могиле, но ее муж в тюрьме. Катя заставила себя снова прочитать письмо. Господи, зачем он ее убил? Катя сколько ни пыталась, не могла заставить себя поверить в это. Пашка, ее Пашка, которого она так любила. Но, не будет же Юрка врать?! Кате казалось, что она хорошо знала Павла, с которым она прожила семь лет, она бы никогда не подумала, что он способен на такое, он был таким добрым и ласковым когда-то. Когда-то, а потом она заставила его… Нет, об этом лучше не думать сейчас. Сначала она должна прочитать этот злосчастный дневник, а потом… Боже мой, ну как Злата могла убить ее родителей?! Похоже, что она была психически больна, иначе это трудно объяснить.
Катя сжала виски руками, пытаясь собраться. Что же ей делать? Она должна лететь в Москву и разбираться со своим прошлым. Уже завтра она прочтет этот дневник и решит, что делать.
Усилием воли она поборола приступ слабости, и кое-как побросала оставшиеся вещи в сумку. Неожиданно она вспомнила, что Игорь будет ее встречать. «Я приготовлю вкусный ужин, выпьем вина и займемся любовью». Тогда его слова звучали восхитительно, но в свете последних событий это стало невозможно. Ей просто необходимо остаться одной и разобраться в том, что произошло. Пока она не узнает правду, ей придется отложить все свидания. Она решила ничего не рассказывать Игорю. Она никогда не сможет признаться ему, какой глупой и доверчивой она была раньше. А объявить любимому, что ее бывший муж обвиняется в убийстве ее двоюродной сестры, которая отправила на тот свет ее родителей?! Да он никогда не захочет иметь с ней дела, и лучше она первой разорвет с ним отношения, чем дождется, что он сделает это сам. Катя взяла мобильный и отправила сообщение.
Не надо меня встречать, я не вылетаю этим рейсом. Свяжусь с тобой, как только буду в Москве.
После этого она выключила телефон: в Москве она поменяет номер, и он не сможет с ней связаться. Это была единственная ниточка, которая их связывала. Катя швырнула мобильный в сумку и заплакала. Ну, почему она не может быть счастливой?
В аэропорту Шереметьево Катя напрасно искала глазами Игоря, испытывая страстное желание кинуться ему на грудь и обо всем рассказать, но, к сожалению, он правильно понял ее сообщение, и скорее всего, обиделся. «Ну почему мужчины никогда не могут прочитать между строк?», – горько подумала она и, подхватив тяжелую сумку, вышла на улицу. Ей казалось, что она не была здесь вечность. Погода, как всегда, была ужасной: свинцовое небо, мелкий моросящий дождь. «Добро пожаловать домой! Похоже в этом городе для тебя все по-прежнему: неприятности и мерзкая погода». Обдав ее кучей брызг, подъехал очередной таксист:
– Такси, девушка?
Прежде, чем сесть в машину Катя кинула прощальный взгляд на аэропорт. Может, он все-таки приехал? Но, вокруг был только дождь и мрачные пассажиры под зонтами, спешившие по своим делам. Она села в такси и вздохнула. Мог бы и приехать. Подумаешь, написала – не встречай. И когда мужчины будут понимать нас правильно?
Юрка работал без выходных, поэтому Катя подъехала прямо к гостинице. По хорошо знакомым коридорам она поднялась в бар. Целая жизнь прошла с тех пор, как она отсюда уехала.
Юрка смешивал коктейль, поэтому Катя села на табурет и буркнула:
– Кофе.
Юрка поднял глаза.
– Катя! – водка пролилась мимо, потому что он смотрел на нее. – Ты чудесно выглядишь. Загорела, похорошела.
– Ты тоже хорош, как всегда.
– Ты давно приехала?
– Сразу из аэропорта. Дневник у тебя?
– Да. Сейчас принесу. Посиди. – он налил ей мартини. – Мне очень жаль, что я был вынужден тебе написать об этом. Но я подумал, что может для тебя это важно?
– Ты все правильно сделал. Я должна это знать. Катя отпила мартини и глухо сказала: – Мне страшно его читать.
– А ты читай здесь, я буду рядом, буду тебе наливать столько, сколько нужно, чтобы ты смогла его прочитать.
Катя улыбнулась.
– Спасибо, ты настоящий друг. Но я поеду домой. Здесь не место для этого.
– Как знаешь. – Кате показалось, что он вздохнул свободнее. Кому нужны чужие беды?!
– Ты не знаешь, что с ним? – наконец решилась она спросить.
– Пока под следствием. Кажется в Бутырке. Показывали в новостях.
– Какая прелесть. Ладно, неси дневник.
Юрка пошел за дневником, а Катя сидела, бездумно глядя перед собой.
– Ты пойдешь к нему? – Юра протягивал ей толстую коричневую тетрадь.
– Не знаю. Сначала я прочту это, – она показала на дневник, – а уже потом решу.
Катя поднялась.
– Ты надолго в Москву?
– Навсегда, – бросила она и горько усмехнулась.
– А что же там?
– Я тебе потом все расскажу. Как-нибудь.
Юра взял с полки бара бутылку виски и протянул Кате.
– Возьми это с собой. Мне кажется тебе не помешает выпить, перед тем, как узнать о своем прошлом.
Катя слабо улыбнулась и положила виски с большую сумку.
– Спасибо тебе за все.
Глава 46
И все же, несмотря ни на что, Катя была рада возвращению домой. От теплых домашних стен веяло покоем и теплом, и она почувствовала, что изменилась с тех пор, как уехала. Да и времени-то прошло много. Она открыла окно, и осенний прохладный воздух ворвался в квартиру, заставив ее поежиться. Она нашла банный халат и закуталась. Итак, она снова дома. После того, что случилось с Леной, Кипр потерял прежнюю привлекательность для нее. Теперь ей, наверное, лучше будет здесь. Она вспомнила об Игоре, и у нее защемило сердце. Она ругнула себя: «ведь сколько раз после обмана она давала себе слово, что не будет влюбляться. Любовь – страшная зависимость.» И вот она опять попалась. Ну, ничего. Второй раз ей будет легче. Тем более, что в этот раз она оставила его сама.
Она села в папино кресло, и тот день, когда она приняла решение расстаться с Пашей всплыл в ее памяти. Как ей было тяжело тогда! Какой несчастной она считала себя в то время. Теперь она не переживала так остро, но новая ужасная история вторглась в ее маленький, так недолго казавшийся безмятежным, мир. И все же как Паша смог убить Злату? Она всячески оттягивала момент, когда ей придется открыть тетрадь и погрузиться в мир откровений ее двоюродной сестры. Ей было по настоящему страшно, но она должна была узнать тайну, которую скрывала Злата. Она вспомнила о спрятанной в сумке бутылке и решила сделать несколько глотков, перед тем, как начать.
ДНЕВНИК ЗЛАТЫ АРСЕНЬЕВОЙ.
Она перелистнула страницу. Дневник был начат как раз в тот год, когда погибли ее родители. Катя нашла день их смерти и начала читать.
22 сентября 1985 года.
Мой план осуществился лишь наполовину, ненавистная Катька осталась жива. По какой-то причине, она решила навестить подругу и не поехала на этой машине. Какая жалость, а я так хорошо все спланировала, и ведь все получилось. Если бы только не это, она уже была бы мертва или хотя бы искалечена. Как же я ненавижу ее, меня трясет только от ее вида, как бы мне хотелось изрезать ножом это ненавистное лицо, выколоть глаза, убивать ее долго и мучительно. Но я должна все скрывать, притворяясь любящей сестричкой. НЕНАВИЖУ! Единственное, что утешает меня, так это то, что она страдает! Мне удалось растворить в безалкогольном пиве, которое пил этот олух, ее папашка, проветал, и он не справился с управлением и врезался в столб. Еще бы, я правильно рассчитала дозу, все произошло вовремя, и сейчас Катька, к сожалению пока живая, оплакивает их смерть. Теперь она сирота, и ее отдадут в детский дом.
Катя бросила дневник, ее всю трясло. Это оказалось правдой. Эта ненормальная действительно убила ее родителей. Бедные мамочка и папочка, могли бы жить да жить, а тут стали жертвой этой полоумной. Господи, она столько лет прожила рядом с убийцей.
Катя налила себе еще виски и быстро выпила. Ей необходимо успокоиться, нервы стали совсем никуда. И надо заставить себя читать дальше.
Она взяла тетрадь, начала перелистывать, ей надо прочесть ее всю, тогда она поймет причины всех своих неудач. Так что дело тут не в несчастливой судьбе, просто рядом с ней жил смертельно ненавидящий ее человек, который старался сделать ее жизнь невыносимой.
Перелистывая страницы, Катя добралась до дня своей свадьбы и стала читать.
17 июня 1991 года.
Сегодня она вышла замуж и выглядела очень счастливой. Но это пока. Я разрушу этот брак. Катька родилась для страданий, и я клянусь, что заставлю ее страдать. Какое удовольствие я получила, когда «случайно» пролила красного вина на ее свадебное платье. Какой поднялся переполох, но пятно так и не смогли оттереть, и ей пришлось переодеться. Она не должна быть такой красивой! А сегодня, когда им желали иметь кучу детишек, я уже решила, что пойду к бабке и наведу на нее порчу. Катька не будет иметь детей никогда.
Катя отбросила дневник, как ядовитую змею. Она вспомнила день своей свадьбы, вспомнила, как была расстроена испорченным платьем. Ей тогда показалось, что Злата сделала это нарочно, но она была слишком счастлива, чтобы думать о ком-то плохо в такой день. Так, может быть, из-за проклятия какой-то бабки у нее нет детей? Но она никогда не верила в эту чепуху насчет приговоров и порчи.
Катя вытерла мокрый лоб. Ее бросало то в жар, то в холод, а сердце колотилось как бешеное. Она задумалась: а поднялась бы у нее рука на Злату, если бы она, а не Паша, первой нашла этот злосчастный дневник. Почему же она была такой глупой и доверчивой?! Как же можно было не заметить такую подколодную змею рядом с собой?! И все-таки, почему Злата так ненавидела ее? Да, она была некрасива, да, она не пользовалась успехом у мужчин, но посвятить всю жизнь мести? Как это ужасно. Может быть, она была больна, психически неуравновешенна? На этот вопрос ответ может быть в дневнике. Катя осторожно взяла тетрадь в руки и раскрыла наугад.
Я решила родить ребенка – осталось найти отца. После долгих поисков я решила, что Катькин муж как нельзя лучше подходит для этого: красив, здоров, да и не глуп. Особенно радостно то, что Катька не может иметь детей. Это я узнала сегодня в консультации у врача.
Мой план:
1. Уговорить Катьку отдать сперму ее мужа.
Думаю, это будет несложно, это дурочка всегда любила детей и клюнет на удочку, что мы будем вместе воспитывать ребенка. (Как бы не так, я даже близко ее не подпущу)
2. Заставить Пашку переспать со мной. (Это несложно, так как мужики все идиоты)
3. Увести его от Катьки и выйти за него замуж. (Это тоже просто, так как к этому времени он уже привыкнет ко мне и полюбит ребенка)
Катя закрыла лицо руками и заплакала. У нее даже был план, план который она с блеском завершила, а она, Катя, стала лишь жертвой, впрочем, как и ее муж. Допустим, она уговорила его отдать Злате сперму, но его никто не заставлял ложиться с ней в постель. Хотя, пожалуй, здесь моя сестричка была права, что мужики все одинаковы, и уговаривать их на интимную близость долго не надо. Одно ее коварная сестричка не смогла предугадать: что ее дневник будет прочтен, а она поплатится жизнью. Как все грустно и нелепо, из-за одной ненормальной пострадало столько людей. «Завтра я поеду к Паше в тюрьму», – решила неожиданно Катя. «Наверное, я должна быть ему благодарна, что он избавил меня от моего злейшего врага, хотя я так запуталась, что ничего не понимаю». Она прилегла на диван, укрывшись пледом, и, сама не заметила, как заснула. Ей снилась золотая осень и листопад, и они вместе с Пашей, молодые и счастливые, держась за руки, гуляли в лесу. Все было как раньше, в ту счастливую студенческую пору, только теперь это был сон.
Глава 47
Миновав бесконечные препятствия, в основном с помощью взяток, Кате удалось добиться свидания. Ее провели в комнату, где она села на прикрученный к полу стул, и, сложив руки на коленях, стала ждать.
В наручниках, со спутанными давно нечесаными длинными волосами, свисавшими на небритое лицо, в грязной одежде, Паша мало напоминал ее мужа-красавца, в которого она была так влюблена. Но хуже всего был его взгляд, безумный взгляд затравленного, смертельно больного зверя. Он посмотрел на Катю. Охранник вышел, лязгнули засовы, они остались одни.
– Здравствуй, Катя, – выдавил он и попытался улыбнуться. – Вот ведь, где довелось встретиться.
Катя кивнула, пытаясь найти в этом неопрятном человеке, что-нибудь от прежнего Паши. С удивлением она заметила седину, особенно заметную на висках.
– Зачем ты это сделал? – почти шепотом произнесла она.
– Ты должна быть мне благодарна, – он ухмыльнулся. – Ты прочла дневник?
– Прочла. Но это было не твое дело! У нас есть другие средства наказания, необязательно убивать.
– Я хотел сам избавить тебя от нее. Она погубила твоих родителей, разрушила нашу семью. Она заслужила смерть.
– А еще: прыгнула к тебе в постель, а ты не смог устоять, – горько усмехнулась Катя.
– Катя, пойми, она была больна, она планировала все заранее, и ребенка, и все остальное. Я не мог оставить ее в живых.
– Так ты сделал это не в состоянии аффекта? [3]3
Аффект – это состояние сильного душевного волнения, которое возникло в результате насилия, издевательства, тяжелого оскорбления или длительной по времени ситуации, которая оказывала травмирующее воздействие на психику человека. В зависимости от типа аффекта он может быть смягчающим или вовсе исключающим уголовную ответственность обстоятельством, а может быть признан и отягчающим вину фактором. Подробнее
[Закрыть]
– Какие ты словечки знаешь. Я убил ее и ни о чем не жалею. Моя жизнь все равно была кончена в тот момент, когда ты уехала.
– Давай без сантиментов. Я пришла, чтобы помочь тебе.
– Мне ничего не надо.
– Что значит, тебе ничего не надо? – разозлилась Катя. – У тебя есть дочь, и ты должен…
– Меня осудят, Катя, – нетерпеливо перебил он. – И я хочу этого наказания. Мне не нужна эта жизнь.
– Какие глупости! Ты должен жить!
– А ты будешь со мной?
– Что с тобой? – спросила Катя, чтобы потянуть время.
– Жить, как раньше?
– Как раньше не будет, – жестко сказала она. – Я не из тех, кто прощает! Или ты думал, что узнав обо всем, я из благодарности брошусь тебе на шею?
Совершенно неожиданно он опустился на колени и прижался к ее ногам, жалкое взлохмаченное существо, которое не вызывало ничего, кроме отвращения. Отодвинуться Катя не могла, так как стул был крепко прикручен к полу, она лишь вжалась в спинку, его прикосновения были неприятны.
«Как же я могла желать его ласк»? – подумала она.
– Сядь на место или я уйду, – потребовала она.
Он поднялся, как побитая собачонка, глядя на нее сквозь сальные пряди челки.
– А ты изменилась, – процедил он сквозь зубы.
– С вами изменишься, – пробормотала она. – Начнешь не верить никому, включая саму себя.
– А кто меня уговаривал рожать этого ребенка? – начал он атаку. – Кто хотел ребенка?
– А кто заставлял тебя спать с моей сестрой? – не осталась в долгу Катя. – Я не укладывала тебя в постель к ней! У нас, – тут она горько усмехнулась, – было почти непорочное зачатие. И если бы ты не прогибался под ней, как последний щенок…
– Я – щенок? – заорал он. – А ты – сука!
– С меня хватит! – Катя решительно встала.
– Нет, ты подожди! – он схватил ее за руку, – Ты будешь воспитывать Лизу. Ты! Это твой ребенок! Ты его заказывала! Мы с твоей сестрицей честно отработали.
Катя почувствовала дурноту и снова села. В его словах была истина.
Она действительно очень хотела этого ребенка. Просто теперь весь ужас ее прошлых бед был в этой маленькой девочке, Лизе. Слишком много времени утекло с тех пор: она теперь другая, пережив страстное желание иметь ребенка и боль оттого, что ей это не суждено, она смирилась. Ей никто больше не нужен, разве что Игорь. Неожиданно ей захотелось увидеть его, рассказать ему обо всем, узнать его мнение. Но она не может этого себе позволить. Та, прежняя Катя, которая позволяла всем себя дурачить, могла бы. Но другая, сильная Катя, которой она стала, не может допустить этой слабости. Она справится со всем одна. А потом, может быть, позвонит Игорю. Но решать ей!
Она вскинула подбородок и выпрямилась на стуле:
– Я подумаю. Дай мне адрес Лизы. Я хочу на нее посмотреть.
– Так ты позаботишься о ней?
– Позабочусь, – она заставила себя смотреть ему в глаза. – Но будет ли это только материальная помощь или я буду воспитывать ее, зависит от времени. Пока я лишь испытываю к ней презрение, как к ребенку, отец и мать которой – убийцы. И, может быть, еще жалость, но всего этого, как ты понимаешь, недостаточно, чтобы назвать ее дочерью.
– Но Катя, ты же хотела ребенка, и теперь он у тебя есть, – у Павла вновь был жалкий вид.
– Спасибо, премного благодарна, – она встала. Ты и моя сестрица сделали все, чтобы отлучить от меня этого ребенка.
– Ты стала очень жестокой! Пашка смотрел на нее с грустью, пытаясь найти в этой уверенной женщине прежнюю доброту и нежность. Она презрительно скривила губы:
– Забавно, когда человек, зарезавший мать своего ребенка, рассуждает о жестокости. Послушай, а ты не думал, что будет с твоей дочерью, когда убивал ее мать?
– Я думал о тебе, Катя. Я любил тебя и должен был отомстить за тебя. А потом не забывай, я никогда не хотел этого ребенка, вы все решили за меня. Боюсь, что я так и не смог стать ей хорошим отцом. Он помолчал, а потом тихо добавил: – Я никем не смог стать, после того как ты ушла.
– Я ушла потому что ты изменил мне. Ты переспал с моей сестрой! А этому нет прощения!
– Да, – согласился он, – поэтому каждый должен нести свой крест, я – этот, – он окинул взглядом тюремные стены, – А ты, – он усмехнулся, – Будешь воспитывать дитя убийц.
Катя забарабанила в дверь, ее нервы были на пределе:
– Выпустите меня отсюда.
Последнее, что она услышала, после того как охранник открыл дверь ее, были Пашкины слова:
– От себя не убежишь, Катенька.
От себя не убежишь и от своей злосчастной судьбы тоже. Ну как тут не начать верить во всякие наговоры и проклятья? Катя неслась по улице, едва не сбивая прохожих, прочь от этого места, от этой проклятой тюрьмы. Пришла в себя она только у Белорусского вокзала. Вокруг спешили люди, носильщики, таксисты зазывали приезжих, жизнь кипела. Куда же теперь? Ах да, эта девочка! Странные штуки подкидывает нам жизнь, и наши желания сбываются иногда слишком поздно. Может быть, нужно осторожнее желать или точнее формулировать желания?! Как она хотела этого ребенка, но это было так давно.
Она боится этого ребенка, ее родители – убийцы, что можно ожидать от девочки с такими генами?!
Какая чушь, одернула она себя. Да разве дети ответственны за грехи родителей? Катя села на каменные ступеньки у входа в метро «Белорусская», не обращая внимания на бомжиху, приютившуюся рядом. Люди бежали на работу, красивые девушки, с утра на шпильках и при полном параде, спешили занять свои рабочие места, чтобы вечером просадить заработанные деньги в барах и на дискотеках.
Бомжиха некоторое время наблюдала за хорошо одетой, полностью ушедшей в себя молодой женщиной. Она осторожно придвинулась ближе:
– Проблемы, милая?
Катя удивленно перевела на нее взгляд и покачала головой.
– Мне тоже плохо, – пожаловалась бомжиха. – Вчера перебрала с Колькой, а теперь опохмелиться нечем.
– Мне бы ваши проблемы, – посетовала Катя, доставая кошелек.
Мелких денег не было, она достала сотенную:
– Возьмите деньги, купите себе пива!
– Да ты спасла меня, девочка, ой спасибо, да ты сиди, я сейчас принесу сдачу.
– Ладно, – махнула рукой Катя. – Пусть хоть кому-то будет хорошо.
– Сиди, – приказала бомжиха и завернула за угол.
Катя закрыла глаза, прислоняясь к холодным каменным ступенькам.
Что же делать дальше? Уехать снова? Так от себя не убежишь, правду Пашка сказал.
– На, держи сдачу и пиво, – бомжиха протягивала Кате деньги и открытую бутылку.
– Зачем мне пиво? – удивилась она.
– Выпей – полегчает, а то на тебе лица нет.
– Но я же не могу здесь, на улице, прямо из бутылки… – пробормотала Катя. – Я..
– Успокойся, сейчас такая жизнь, никто ни на кого внимания не обращает. Вроде вокруг люди, а ведь никто и не поможет, если умирать будешь. Одиночество в толпе людей – страшная штука.
Ее рассуждения удивили Катю, и она послушно отпила глоток.
– Рассказывай, – потребовала бомжиха.
– Что? – удивилась Катя.
– Все, что случилось. Такой, как мне, не стыдно все рассказать, а тебе выговориться надо. Да ты не смотри, что я так одета, у меня образование высшее педагогическое, учительницей раньше работала, а потом… Но это неинтересно, расскажу, если захочешь. Сначала ты!
Катя рассмеялась. Она никогда не была в подобной ситуации. Понедельник, рабочий день в разгаре, а она сидит с бомжихой на вокзале и пьет пиво.
– Как вас зовут? – поинтересовалась она.
– Тетя Маша называй, здесь все меня так кличут. А раньше детки называли Марией Сергеевной, я – учительница русского. А тебя?
– Катя.
– Ну, будем знакомы, – стукнула своей бутылкой «Балтики» о Катину тетя Маша.
– Будем, – согласилась Катя и отпила большой глоток.
– Рассказывай, – снова предложила тетя Маша.
– Прямо здесь? – удивилась Катя.
– А какая разница где? Все места для исповеди одинаковы, – глубокомысленно заключила она. – Везде люди и Вселенная.
– Но здесь вокзал!
– Хорошее место для беседы. Все равно, что в поезде. Ты мне все расскажешь. Мы решим, что тебе делать, и ты пойдешь отсюда восвояси. А захочешь меня еще увидеть – приходи, я всегда здесь.
Удивляясь сама на себя, она рассказала ей историю своей жизни. Бомжиха сидела, изредка кивая головой и поддакивая, давая понять Кате, что она ее слушает. И исчез вокзал, исчезли люди, остались только они двое: Катя и тетя Маша, и было все равно кто, что из себя представляет в настоящем времени, они были просто два человека, один говорил, а другой слушал.
– Ты справишься, ты сильная, – сказала тетя Маша, когда Катя закончила.
– Как же мне жить с этим?
– Прошлое забудется, а девочку забери.
– А смогу ли я полюбить ее? Я сейчас к ней ничего не чувствую.
– Я только знаю одно, если ты возьмешь девочку и вырастишь ее как свою родную, будет тебе утешение в старости, а оставишь ее там, в детском доме – всю жизнь проживешь с чувством вины перед ней. А виноватой и обязанной быть ой, как тяжело, от этого и все беды, Катенька. Мой тебе совет – возьми девочку, сиротку бедную. Знаешь, как ей плохо там, в детском доме, она ли виновата, что взрослые запутались и таких дел наворочали.
– Я боюсь, я не смогу стать ей хорошей матерью.
– Сможешь, ничего сразу не бывает. А ты пока съезди, посмотри на нее, поиграй с ней, игрушку ей купи.
– Хотите еще пива? Или может в кафе пойдем? – предложила Катя.
– Меня на порог ни в одно кафе не пустят, солнышко, а вот по бутылочке и по пирожку не откажусь. Мы еще твоего парня не обсудили, Игорька.
Катя достала кошелек и протянула его тете Маше.
– Ты дай мне сто рублей, больше не надо. Уж больно ты доверчивая, нельзя так. А вдруг я убегу с твоим кошельком?
– Не думаю, что меня очень это расстроит, – грустно улыбнулась Катя.
– Я мигом.
Катя закрыла глаза и уселась поудобнее, до этого дня он всегда ненавидела вокзалы и их сутолоку, но сегодня ей было здесь хорошо.
Тетя Маша вернулась быстро.
– А я боялась, что ты уйдешь, не дождешься меня. Знаешь, что я подумала, ты поезжай к ней прямо сегодня, что откладывать? Может, она так тебе понравится, что все вопросы сразу отпадут.
