Текст книги "Воздух, смерть и корень"

Автор книги: Татьяна Вольпе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

7.

До чего же тоскливо бывает на душе перед дальней дорогой, тревожно и муторно. Если едешь на промысел – это понятно. Вернешься ли, нет ли – только Пророк ведает да Сподвижники его. Но как раз на промысел Квентин всегда отправлялся бестрепетно. А вот соберешься, бывало, да хоть в Навозню, на ярмарку – и поднимается в душе беспокойство. Начинаешь думать – а надо мне туда? А что я там забыл? Вирея, бывало, места себе не находила – говорила, не к добру это, останься. Сподвижник Квентин тебя предостерегает. Но раз, другой, третий – ничего не случалось, и она понемногу успокоилась. Сама-то любила ездить, все равно куда – хоть верхом, хоть в повозке, хоть по воде. Только свистни – уже собралась. Квентин в жизни не видывал другой женщины, столь легкой на подъем. Куда бы он ни ехал, всегда просилась с ним. Разве что только в Проклятой земле не была. Однако ж в такую дорогу, как сегодня, он бы ее точно не взял. И сам бы не поехал, будь на то его воля, но в том-то и дело, что воля на этот раз была не его.

Как и всякий хлавинер Вольного Братства, Квентин предпочитал как можно меньше иметь дела с властями. А уж от Западного ветра в особенности держаться подальше. Не любят они людей при оружии, если те не из их Ордена.

Однако поди откажись, когда сам маг Торквин просит пожаловать. И Квентин проследовал за своим провожатым в Старую башню.

Когда-то это и правда была башня, большая, квадратная, с проездными воротами и подъемным мостом. Но Страгна росла быстро, и с тех пор далеко шагнула за пределы древних стен, которые стали ей тесны. Огораживали они теперь один только Верхний город с его садами и особняками. А башни переделали для Ордена, магам-воинам в самый раз – там у них и кладовые, и казармы, и арсенал. И резиденция главы Ордена в Страгне, само собой.

Ни пышности, ни простого удобства здесь не было и в помине. Приемная мага Торквина более походила на комнату для допросов, чем на кабинет значительного лица. Свет проникал сюда через маленькое окошко – старую бойницу, прикрытую мутным стеклом. На полу для тепла была навалена солома, словно в кабаке. Стены, выбеленные известкой, украшали портреты Его Избранности Верховного Наместника (побольше, в золоченой раме), Его Высокодоверенности Наместника Страгны (поменьше, в простой деревянной) и старинный расписной щит, на котором сподвижник Стефан, основатель Ордена, побивал выродков собственным ребром за неимением клинка. Даже изваяние Пророка в нише у окна смотрело на посетителей не милостиво, как в Храмах, а сурово, как сержант на новобранца. Попал, подумал Квентин. Из таких комнат прямиком отправляют в каземат, а то и на виселицу.

Однако сам маг Торквин так и лучился доброжелательностью и в разговоре с хлавинером сразу взял доверительный тон.

– Вы же понимаете, хлавинер Квентин, в каком неловком положении оказались мы благодаря вашему собрату, – вещал он, расхаживая взад-вперед по комнате и загребая ногами солому. – Спору нет, юноша сделал Наместнику щедрый подарок. Но что нам, верным охранителям Его Высокодоверенности, делать с этим монстром из Проклятой Земли? Наместник видел его только раз, когда чудовище показывали на площади народу. Но после этого он со всей определенностью сказал мне, что не желает, чтобы подобное создание находилось в пределах Страгны, ни в его доме, ни в тюрьме.

Маг Торквин улыбнулся и развел руками. Его плоское, медное лицо, похожее на таз для варки варенья, все собралось в добродушнейшие морщины.

– Так вот, мы оказались в щекотливом положении, хлавинер Квентин! Мы не можем просто убить выродка и забыть об этом, поскольку не желаем нанести незаслуженного оскорбления славному Вольному Братству. Ведь я понимаю, каких трудов стоило доставить чудовище живым! Но и содержать его тут невозможно… Вы разумеете, к чему я клоню?

– Признаться, не вполне, – честно ответил Квентин. – Подарок сделан не от лица Братства, а лично от Робина Хэбери, так что…

– Понимаете, хлавинер Квентин, – тут улыбка мага сделалась такой широкой, что еще немного – залезла бы на уши, – Братство не балует нас подарками. И если уж таковой преподнесен, пусть даже от лица наименее славного и опытного из его членов, такой дар все равно имеет для нас огромную ценность… Так вот, Его Высокодоверенность принял решение отправить выродка в столицу. Там отличный зверинец, так пусть выродок сидит в клетке. На ней напишут – преподнесено в дар от хлавинера Робина из Хэбери, такого-то лета от Изгнания Выродков… Ну, вы меня понимаете. Так что, как видите, без вашей помощи не обойтись.

– Я все еще не совсем…

– Ну как же! Ведь в столицу выродка нужно еще доставить. Разумеется, этим займется отряд наших братьев. Но, видите ли, у них нет опыта в общении с подобными тварями, у вас же…

– А почему бы вам не отправить с ним Хэбери, маг Торквин?

– Полно, хлавинер Квентин, это было бы невежливо – заставлять дарителя заботиться о подарке после того, как он был вручен. Кроме того, – тут маг Торквин доверительно понизил голос, – у меня есть основания думать, что при поимке твари молодому Хэбери просто повезло. У вас же есть опыт, навык, вы ведь, так сказать, звезда, если я правильно выразился… О, мы многое про вас знаем. Ведь какое-то время назад ваша кандидатура была представлена в Орден для…

– Моя кандидатура вам бы не пригодилась.

– Да, да, я, разумеется, осведомлен… Прискорбно, но обычное дело, дело житейское, я бы сказал… И все же ваши личные качества, я уверен, позволят наилучшим образом справиться с этим поручением. Разумеется, ваши услуги будут достойным образом оплачены…

– Маг Торквин, – Квентин постарался придать голосу не меньшую, чем у начальника гарнизона задушевность, – от ваших предложений не отказываются, конечно… Но могу я спросить – не то, чтобы я сомневался, а так, для порядка… Какие вы примите меры, чтобы не позволить выродкам отбить ваш… подарок?

– М-м, а вы предвидите такую возможность, хлавинер? – в глубине узких глазок мага Квентин увидел беспокойство.

Сказать по правде, Квентин не очень-то верил, что выродки способны пересекать Рубеж. Попугать этим других, как и всякий хлавинер, он любил, чего уж тут скрывать. Но если он что и знал наверняка, так это то, что Рубеж для выродков непроходим. Сколько раз бывало – несутся за тобой волкодлаки, вонючие пасти раскрыты, шерсть дыбом, выпали такому из арбалета в лоб – не остановится. Однако добегут до Рубежа – и встанут, как вкопанные, словно на стену наткнулись. Не могут ступить на Чистую землю, и все тут. Если успеешь уйти за Рубеж – быть тебе живым, брат-хлавинер. А с другой стороны, вдруг по такому случаю как-нибудь перемогутся и все-таки пройдут? Не каждый день шестируких живьем захватывают. Кроме того, раз уж его, Квентина, втягивают в это дело, требовалось набить себе цену. А для этого вернейшее средство – напугать заказчика до дрожи в коленях. Так и наставник учил, светлая ему память.

– Маг Торквин, – терпеливо, словно маленькому ребенку, принялся втолковывать Квентин, – шестирукие – не просто выродки. Это, если позволено мне будет такое сравнение, их Наместники. Прочие выродки подчиняются им беспрекословно. О безопасности шестируких они заботятся прежде всего. Думаю, его попытаются отбить.

– Но разве Проклятые пересекают границы Иларии? Я был уверен, что Рубеж непроходим для них…

– Маг Торквин, – Квентин возвел глаза к беленому потолку, как это делал Лугару, прежде чем воззвать паству к покаянию, – если мы забираемся в Проклятую Землю, почему бы выродкам не отвечать нам тем же, вторгаясь в Землю Пророка?

– О, Пророк и Сподвижники! Какое счастье, что мы обратились именно к вам, хлавинер! Теперь я вижу ясно, какой опасности подверглось бы все предприятие, если бы не ваша неоценимая помощь! Благодарю вас от лица Ордена! А теперь простите, дела, дела, вас проводят к брату Гутберту, он начальник конвоя, вы вместе повезете выродка… Рад был видеть вас, рад… Рука Пророка над вами, хлавинер Квентин.

И вот два дня спустя, ни свет, ни заря, Квентин верхом отправился к городской тюрьме. Дорога была знакомая – сиживать в заключении Квентину доводилось. Помнится, они с Майлзом и другими молодыми хлавинерами, получив по первой звезде, крепко приняли на грудь и малость пошумели… И еще было всякое… Но долго членов Братства за решеткой никогда не держали. Во-первых, себе дороже – пока не выпустишь, остальные хлавинеры, кто на свободе, будут бузить и много крови попортят Западному ветру. Во-вторых, не душегубы же они, в самом деле, и не воры, вины их обычно небольшие. В-третьих, если хлавинеров под замок сажать, то кто в это время будет в Проклятую Землю ездить?

Заспанный сторож отворил ворота, и Квентин въехал в тюремный двор. Отряд уже собрался, дожидались только мага Гутберта. Наготове стояла крытая повозка. Два могучих битюга беспокойно фыркали и прядали ушами. Везти выродка они не хотели. Их морды были обмотаны тряпками, но животные все равно чуяли Проклятого и боялись. Хлавинерских лошадей нужно было брать, олухи вы шлемоголовые, мысленно ругнулся Квентин. С этими хлебнем горя. Даже его Гнедок и Звездочка, много раз ходившие через Рубеж, и то боялись, хоть и приучали их специально к запаху выродков, развешивая в стойлах волкодлачьи шкуры. А с обозных меринов что взять?

Квентин спешился и обошел повозку. Сработана она была на совесть, с крепкими, словно железными бортами и крышей из буковых досок, с маленьким зарешеченным окошком. Квентин осторожно заглянул внутрь. Шестирукий был там. Его открытые глаза тускло отсвечивали в темноте двумя лужицами расплавленного олова. Хотя монстр еще не вошел в возраст и полную силу, вздумает буянить – хлопот с ним не оберешься. Однако пока выродок сидел тихо. Наверное, и правда чем-то опоили. Оно и к лучшему, подумал Квентин и отошел.

Маг Торквин не поскупился и выделил аж целый десяток, чтобы препроводить выродка в столицу. Квентин посмотрел на своих спутников и вздохнул. Бойцы, конечно, один к одному, к тому же маги. А если что – примут хлавинум, и силы еще прибавится. Лучшего вроде бы и желать нельзя. А все же Квентин с дорогой душой вместо всей этой черно-зеленой братии взял бы двоих-троих опытных хлавинеров на хорошо обученных лошадях. Больше проку, Пророк свидетель. Против выродков сила не всегда помогает. Тут сноровка нужна. Выучка.

Наконец, появился маг Гутберт, немолодой уже, в линялом орденском одеянии, в хорошо ношенных сапогах. Десятника в нем можно было опознать только по кольцу черного серебра на среднем пальце. Коротко поприветствовав хлавинера, он подал знак братьям, и в тот же миг возница занял свое место, а остальные вскочили в седла.

– Пророк, оберегай наш путь! – гаркнули хором маги, и отряд выехал за ворота.

Улицы Страгны были еще безлюдны. Небо расчистилось, день должен был наступить ясный, но рассвет не обещал тепла. Грязь чавкала и засасывала ноги лошадей. Маги-воины зевали, прикрываясь рукавами, ежились от холода. Впору позавидовать выродку в его теплой повозке.

И что за спешка, думал Квентин, проезжая знакомыми улицами. Понятно, Наместнику не терпится сбагрить Проклятого с рук поскорее. Но кто в своем уме сейчас поедет в столицу? Вот не сегодня-завтра зарядят дожди, и тащись по морю разливанному грязи. Что у нас, дороги все мощеные? По главному тракту худо-бедно проедем, его Видящие насквозь чистят и сушат. Но до тракта еще добраться нужно, по проселкам-то да по полям. Можно было, по крайней мере, первых заморозков дождаться. Растрясли бы маленько выродка на колдобинах, не велика беда. Так нет же – все бросай и езжай сейчас.

Через Висельные ворота отряд выехал из города. Дорога, насколько хватало глаз, была пустынна. На востоке, там, где за покрытыми лесом холмами, лежал Рубеж, небо еще только начинало розоветь. Несправедливо это, вдруг подумал Квентин, что солнце приходит со стороны Проклятой Земли. Лучше бы наоборот.

По обе стороны дороги потянулись бурые, давно сжатые поля, обсаженные кустами шиповника. Редкие красные ягоды еще висели на ветвях. Квентин и его спутники все больше удалялись от города. Один из братьев Западного ветра, немного опережая остальных, все время ехал впереди, хотя особой необходимости в таком дозоре вроде бы не было. Да и прочие, хоть и зевали, да не дремали, и при малейшем шорохе в кустах теснее сжимали кольцо вокруг повозки с пленником.

Когда солнце выкатилось, наконец, из-за горизонта и разогнало туман, маг Гутберт, то ли наскучив молчанием, то ли желая присмотреться к хлавинеру, подъехал к Квентину поближе.

– Напрасно мы не взяли с собой собак, хлавинер Квентин, вы не находите? Они бы указали нам на приближение выродков, если те осмелятся преследовать нас.

– Пустое, маг Гутберт, – откликнулся Квентин со всей возможной любезностью. Говорил десятник как высокородный, даже пришепетывал шикарно, будто всю жизнь прожил в столице. – Мы везем выродка с собой, какие уж тут собаки? Его запах перебил бы любой другой. Видите, как бесятся лошади?

– Да, вы правы, они все в мыле… А ваша, как я посмотрю, держится молодцом…

– Она специально обучена. Без этого в Проклятой Земле никак.

Маг с пониманием покивал. Искоса глядя на него, Квентин подумал, что маг Гутберт-то, пожалуй, в хороших чинах, уж никак не меньше маршальских. Такие лица только у больших начальников бывают. И что это он простым десятником вырядился?

А ведь Квентин мог и сам в Орден попасть. Почти попал. Уж как отец радовался, когда узнал, что сын причастен Сил. Никогда еще Квентин его таким счастливым не видел, ни раньше, ни потом. Это тебе не в солдаты идти, втолковывал он матери. Не в полубратья-наемники при Ордене. Полубратство – дело пропащее, тьфу, стыдоба одна, маги их и за людей-то не считают. А вот магом! Нет, грех жаловаться, я вот всю жизнь при хорошем деле – оружейником, лавку свою держу. Но Орден – это другое. В Ордене большим человеком можно стать, понимаешь ты, женщина? Карьеру сделать! Но мать только поджимала губы. С мужем она никогда не спорила. Однако глядя, как Квентин машет мечом на заднем дворе под началом отцовского приятеля Гилберта, старого однорукого вояки, как стреляет из арбалета в соломенный щит, матушка всякий раз творила знак Пророка и отмахивалась левой рукой – от скверны.

Домахалась. Верно люди говорят – на что нет материнского благословения, тому не бывать. Уж как ярился отец, когда стало ясно, что магом Квентину не стать – даже вспомнить страшно. В мастерской молотом в стенку запустил – насквозь дыру проделал. А ведь оно так часто бывает. Предупреждали отца люди, чтобы рано не радовался. Дело-то обычное, вираж Силы называется. Сначала у ребенка наметятся способности, может, даже и немалые. А как начнет входить в возраст – и куда что девалось, пропадают начисто. И у Квентина пропали. Вот и слава Пророку, сказала мать, пора ему взяться за ум. Четырнадцатый год парню, а он кроме как мечом махать ничего не умеет. Квентин хотел было возразить, что освоил и лучную стрельбу, и арбалетную, и рукопашный бой, и уличный. Но промолчал. Это он давно умел различать – когда лучше заткнуться и матушке не прекословить. Вечером, когда лег в постель, слышал, как родители шепотом ругаются за стенкой. Недолгая у них вышла размолвка, смерть всех примирила…

Ну да и выродок с ним, решил Квентин. Скучно там, должно быть, в Ордене. По уставу вставай, по уставу ложись, шагу без приказа ступить не смей. Вот маг Гутберт тоже, почтенный человек, может, при наградах, при боевых ранениях, послужил Иларии хорошо, ему бы жить в покое и почете – а послали Проклятого охранять, и трясись теперь в седле по осенним дорогам.

– Как вы думаете, хлавинер Квентин, стоит ли нам опасаться нападения выродков сегодня? – вывел его из задумчивости голос почтенного человека.

– Вряд ли. Днем они напасть побоятся, будут ждать ночи. К вечеру доберемся до Навозни, там и заночуем. В деревню они не сунутся. А вот дальше пойдут места глухие… Стоит нам остаться после захода под открытым небом – жди гостей.

– Но как же они выследят нас? – допытывался маг Гутберт.

– Нюх у них тонкий…

– Вы уверены? – маг в сомнении пожевал губами. – Пока никаких признаков их присутствия… Не забывайте, мы все же Орденские маги, мы заметили бы…

– Маг Гутберт, если бы маги что-нибудь могли против выродков, мы, хлавинеры, давно бы уж без заработка остались.

Басня эта была старая, и хлавинеры угощали ей всех, у кого было желание слушать. А на деле что? Маг – это ценность. У него – дар, Сила. Его учат, носятся с ним. Разве можно такого в Проклятую Землю? Не по-хозяйски выйдет. А хлавинеров за грош дюжину дают. Вольное Братство и виселица любого примут, верно пословица говорит. Одно яблоко Смерть с дерева сорвет, новые наспеют.

– А что, выродки обладают какими-то особыми способностями, хлавинер? – маг выглядел всерьез озабоченным. О-хо-хонюшки, подумал Квентин, а еще голова седая. Ну ладно обычные люди нам в рот смотрят. Но неужто и маги не разбирают, когда им байки травят?

– Точно этого никто не знает, маг Гутберт. Одно вам скажу – хоть они и нелюди, а все же и не звери. На что способны – один Пророк ведает, и то вряд ли. Я в Проклятой Земле всякого навидался…

Маг явно не прочь был послушать, чего он там навидался, но у Квентина вдруг пропала охота рассказывать. Наставник как говорил? С Орденскими никогда язык не распускай. Так что Квентин замолк, на том вежливый разговор и прервался.

Ехали долго, привал сделали короткий, перекусили наскоро, всухомятку. Снова двинулись. Квентин был не против. Чем раньше они до Навозни доберутся – тем лучше. Нет, выродков он не боялся, конечно. Но все ж приятнее до жилья до ночи доехать. Да еще по временам казалось -будто в спину кто-то смотрит. Всякий раз Квентин оглядывался втихомолку, но пусто было на дороге. И все же не по себе ему становилось, ой, как не по себе… Проклятая земля такому быстро учит.

Начало смеркаться, стало еще холоднее. Теперь дорога шла через голое, сжатое поле. Чернела впереди небольшая рощица посреди поля, трепались под ветром последние листья. Блестела влажной грязью дорога впереди. Вроде ничего особенного – а было во всем этом месте что-то нехорошее, тревожное. Квентин остановил лошадь.

Маг Гутберт подъехал к нему.

– Вы чем-то обеспокоены, хлавинер Квентин?

– Есть немного, – признался Квентин.

– Заметили что-то подозрительное?

– Нет… Да… Стойте!

Маг Гутберт поднял кулак, и маги моментально сжали кольцо вокруг повозки. Квентин прикрыл глаза. Зрение в такие моменты – только помеха. В воздухе что-то неуловимо переменилось. Звездочка задрожала. Запряженные в повозку лошади вдруг стали рыть землю копытами и попытались дать задний ход. Остальные, покорные воле всадников, оставались на месте, но храпели и вздрагивали.

– В чем дело, хлавинер Квентин? – спросил тревожно маг Гутберт, силясь унять свою вороную кобылу. Та, выгибая длинную шею, затеяла вдруг заплясала под ним.

– Выродки, – ответил Квентин, вынимая меч из ножен. – Они где-то рядом.

Маги спешно доставали из поясных какие-то черные куски, совали их в рот, жевали старательно. Хлавинум, ясное дело. Западный ветер его в хлеб запекает. Квентин вспомнил, какой вкус у хлавинума – сладковатый, и при этом с тухлецой – и передернулся от отвращения.

– Что предлагаете делать, хлавинер? – тихо спросил маг Гутберт.

– Дальше поедем. Только рощу эту обогнем. Кроме как там, спрятаться здесь негде.

Поехали неспешно, Квентин впереди, за ним возок, окруженный конвоем, маг Гутберт замыкающим. Так прошло с четверть часа. Маги-воины вопросительно поглядывали на Квентина, но тот упорно хранил молчание. Невозможно поверить – и все же. Откуда-то повеяло смрадом Проклятой земли. Этот запах ни с чем не спутаешь. И в спину по-прежнему словно смотрел кто-то.

– Не кажется ли вам, – начал было маг Гутберт, – что…

В этот момент земля по обе стороны дороги вздыбилась, словно мертвые восстали из могил.

– Берегись! – успел выкрикнуть Квентин, больше же не успел ничего.

8.

Гай велел всем отдыхать, и они послушно разбрелись по углам, но никто не спал. Это было плохо, им следовало восстановить силы, но ужас перехода лишил их покоя. Гай знал, каково это. Переход Рубежа всегда причиняет страдания. Но первый раз, конечно, самый трудный. Чистая земля беззвучно рыдает у тебя за спиной, желая удержать. Проклятая земля впереди – брезгливо отталкивает. Тоска, страх, отчаяние, омерзение терзают душу.

Гай знал, что тому, кто пойдет последним, придется труднее всех, поэтому последним должен был пройти он сам.

– Хум, ты первый, – распорядился Гай.

Хараш напрягся, ощетинился, склонил голову чуть не до земли – и почти ползком, на животе, перебрался на другую сторону.

– Очень хорошо, Хум, – похвалил Гай. – Крис, вперед.

Наверное, молодым Арав было бы проще пройти Рубеж вместе. Но Гай не сделал им этой поблажки. Однажды его не станет, и на разведку в Проклятую землю нужно будет отправить другого. Пусть они оба к тому времени научатся пересекать Рубеж самостоятельно.

Крис постоял немного, собираясь с силами, потом вдруг разбежался и одним махом перепрыгнул Рубеж. Гай одобрительно кивнул.

Ральф не стал дожидаться команды. С тоской во взгляде, мелкими шагами он приблизился к Рубежу и боком, словно в узкую щель, протиснулся на ту сторону.

– Отлично, – у Гая отлегло от сердца. За Ральфа он опасался больше всех.

Под недоверчиво-восхищенными взглядами подчиненных Гай перешагнул Рубеж, словно тот был обычной канавой, словно ужас перехода был ему неведом. Как обычно, Гай произнес про себя: «Я – смерть».

Это не было грехом Сочинительства. Гай знал, что он Арав. Но еще он знал, что в Проклятой земле не выжить, если не настроить себя на нужный лад. Гаю из Дома Арав нечего было делать среди проклятых. Гай из Дома Арав в Проклятой Земле страдал бы и в конце концов, возможно, сошел бы с ума. Гая из Дома Арав сразу бы заметили и раскрыли. Поэтому на время нужно было поверить самому и убедить других, что он – не он.

В одной из книг Проклятых Гай прочел: «Нет ничего, от чего человек усерднее отвращал бы взгляд свой и ум свой, чем от смерти, вездесущей и неотвратимой». Это было как раз то, что нужно. В Проклятой земле Гаю более всего требовалось, чтобы от него отвращали взгляды и умы. Поэтому всякий раз, переходя Рубеж, Гай становился Смертью.

– Куда мы теперь, Гай? – спросил Ральф. Повязка у него на лице потемнела от пота.

Гай посмотрел на остальных. Крис сидел на корточках, сгорбившись и обхватив себя под коленями. Хум беспокойно озирался и переступал на одном месте.

– В укрытие, – сказал Гай. – И поскорее. Там вы сможете отдохнуть.

Запах в их убежище стоял чудовищный. При первом же удобном случае Гай распорядился всем пропитать одежду нечистотами Проклятых. Лучше пахнуть как самый мерзкий из выродков, чем быть раскрытым.

– Гай, а это существо, что живет здесь… Оно тоже выродок? – спросил вдруг Ральф из своего угла.

– Да.

– Он на них не очень похож.

Обрубок был вообще ни на кого не похож. Гай наткнулся на него во время одной из первых своих вылазок в Проклятую Землю и поначалу принял за животное. Ниже самых низких представителей своего невысокого племени, сгорбленный так, что спина выпирала куполом, а ребра выгибались в обратную сторону, с огромными руками – одна о двух пальцах, другая о трех, с короткими, кривыми, тонкими, словно высохшими, ножками, он больше напоминал серую жабу, чем выродка. Лицо у него было маленькое, сморщенное, цвета ягод рябины, что провисели на ветке долгую зиму.

– Он выродок.

– А что он делает?

– Для общины – ничего. Только вредит.

– А почему они дают ему еду?

Гай только вздохнул. Он не хотел, чтобы Ральф и остальные погружались в бездну мерзостей Проклятой земли. Им нужно вернуть домой Кастора – и забыть все, как забывают дурной сон, если смогут, конечно. Разве можно рассказывать им, что Обрубок получает подачки от более здоровых соплеменников, потому что им нравится наблюдать его уродство? Таково вырождение – оно разлагает души еще сильнее, чем тела.

Сам Обрубок, невзирая на подачки, а может, именно из-за них, ненавидел своих соплеменников люто и упорно. Потому и помогал Гаю. От него скрываться нужды не было. За золото – никчемный мягкий металл, из которого делают только гнет на бочки с солениями, Гай получал от урода множество услуг. Почему выродки так любят золото, Гай не знал.

Разумеется, Гай не терял бдительности. Полагаться на Обрубка не стоило. Что за мысли бродили в этой сплющенной голове – один Пророк ведает. Гай старался не прибегать к услугам выродка слишком часто. Однако на этот раз без его помощи было не обойтись.

Под покровом тьмы Гай привел свой отряд в землянку Обрубка и там спрятал. Обрубку он дал золота и отправил в город выродков на разведку.

Хараш забылся, стал чесать нос. Повязки съехали на сторону.

– Хум, прекрати! – прикрикнул Гай. Хум виновато упрятал лицо подмышку.

Бедному Хараш приходилось труднее, чем остальным. Лицо ему забинтовали полосами ткани, оставив только щель для глаз – слишком уж он был не похож на выродка. Хуму было жарко и трудно дышать, но Гай запретил снимать повязки даже здесь, в укрытии. Сейчас удобство не имело значения.

Некоторое время лежали молча. Наконец, Хум приподнял голову.

– Идет, – сказал Ральф. – Один.

Гай подумал, что принцип Немногословия плохо дается Ральфу – ни к чему говорить очевидное, – но делать внушение не стал. От напряжения всех душевных сил и более достойные Арав, случалось, нарушали Принципы, сами того не желая.

Обрубок не вошел даже, а впрыгнул внутрь – ходил он всегда боком, подскакивая и размахивая руками. Гай посмотрел на него вопросительно.

– Живой, живой он, товарищ-то ваш, – залопотал урод.

Хум ударил по полу рукой. Ральф и Крис повскакали с мест.

– Скоро повезут его, господина шестирукого, ажно в самую, сталбыть, столицу. Маги-воины, етить их, повезут, – доложил Обрубок, из уважения прикрывая гнилой рот ладонью. Напрасный труд – тухлая вонь его дыхания распространилась всюду.

– Как ты узнал? – спросил Гай задумчиво.

– Истинную правду грю, господин, – Обрубок по своему обыкновению приплясывал на месте и гримасничал, избегая смотреть Гаю в глаза. – У самого ихнего орденского помещения весь-то день в грязи провалялся, задрог, промерз, но все до словечка-то слышал, что маги говорили. Столовая там у них палата, сталбыть, так вот они там, значитца, столовались, маги-то, да выходя на улицу обо всем и судачили. С самого утра, через Висельные ворота, язви их, и повезут господина-то, шестирукого-то, вот как солнце светит, истинную правду говорю, чтоб треснуть мне…

– Ты знаешь, по каким местам они поедут? Опиши дорогу как можно подробнее.

– Ну, дорога-то, господин, она одна, второй-то, откуда ж, тудыть, взяться-то? Как из ворот, из Висельных-то, выйдешь, сначала все деревеньки да всяки там выселки, дальше поля, а как солнце, язви его, сядет, там будет Навозня, сталбыть. А после Навозни леса все пойдут, опосля поля, опосля сызнова леса, так денечков пять, мобыть и скорше, ежли поспешать, а там на большую дорогу выедут и уж до самого-то Дельморека, язви его, все по ней да прямо, там уж деревня на деревне, как прыщи по заднице пойдут.

– Сколько их будет?

– Того не знаю, вашмилость.

– Идем, – махнул Гай своим. Те радостно повскакали с мест.

– Да куда ж вы, господа, на ночь глядя-то, остались бы, чай откушаете чего.

– Путь неблизкий. Уже вечер. Пора.

Не скрывая своего облегчения, все высыпали на воздух. Здесь дышалось свободнее, да и спокойнее было на душе – не то, что в четырех стенах, когда в любой момент могут нагрянуть выродки. Гай повел своих знакомой дорогой в лес.

– Гай, что ты задумал? – спросил Ральф.

– Шагу прибавь, – только и ответил Гай.

В глухой ночи они вышли к дороге, по которой, если верить Обрубку, завтра выродки повезут Кастора. Вернее, к полосе мокрой грязи, потому что настоящие мощеные дороги редки в Проклятой Земле. Оставалось только найти подходящее место.

Гай объявил привал.

Они расположились около огромного, поросшего мхом валуна с плоской верхушкой и подкрепились захваченной из дома провизией. Гай строго запретил своему отряду принимать внутрь пищу и питье из Проклятой Земли. Никто не мог сказать с уверенностью, продолжается ли до сих пор действие Отравленных вод, сошедших с неба в незапамятные времена. Гай предпочитал не рисковать. Сам он никогда не ел и не пил ничего здешнего.

– Поели? Хорошо. Теперь слушайте, что мы будем делать. Кастора повезут по этой дороге. Сейчас, пока темно, мы пойдем по ней. Пока темно, это безопасно. Выродки не видят в темноте. Нужно выбрать место – подальше от любого жилья. Там устроим засаду. Я знаю, что вы устали. Но сейчас нужно идти. Отдыхать будем после. Хум, можешь снять одежду выродка и ходить, как привык.

Радостно ворча, Хараш опустился на четвереньки, высунул наружу хвост. Но уже сгустилась тьма и надежно скрывала их от глаз Проклятых, так что это не имело никакого значения.

Они шли всю ночь и еще долго после восхода.

– Здесь, – сказал Гай. – Можете еще поесть, потом начнем.

Воздух был чист – насколько он может быть чист в Проклятой земле. Ниоткуда не пахло дымом. Значит, до жилья далеко. По обе стороны дороги расстилалось поле – бурое, утыканное толстыми серыми обломками сухих стеблей.

– Где же мы спрячемся, Гай? – спросит Ральф растерянно. – Можно бы в той роще, но она слишком далеко от дороги…

Гай не стал ему отвечать. Все же Ральфу нужно научиться соблюдать приступ Немногословия.

– Арав, бертольдов гриб у всех есть? Хорошо. Хум!

Славный Хараш с готовностью повернулся к Гаю. Хум устал не меньше остальных, но всем видом своим показывал, что готов быть полезным.

– Хум, копать, – велел Гай.

Через пол-чаши они устроились в вырытых Хумом неглубоких ямах по обе стороны дороги. Хараш как мог забросал их комками земли и засохшей ботвой. О том, как Хум спрячется сам, Гай не беспокоился – никто не умеет сливаться с землей лучше, чем Хараш, вышедший на охоту.

Время шло. Гай чувствовал, как его затягивает в сон. Есть предел любой выносливости. Проклятая земля давила на детей Пророка. Все, что он видел здесь, носило на себе следы древнего проклятия – бесцветный мох, истощенные, вытянувшиеся вверх деревья, хилая, безжизненная растительность. Как не похоже это было на Чистую землю с ее яркими красками, где леса густы, травы высоки, где каждая былинка полна упрямой воли к жизни. И воздух там совсем другой, от него прибавляется сил, а здесь пахнет смертью. И нечистотами, конечно. Гай был Арав, а значит, когда требовалось, мог во славу Пророка переносить и более тяжкие лишения. Но молодых было жалко. Готовы ли они к таким испытаниям?